Текст книги "Солдат… не спрашивай! (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 86 (всего у книги 88 страниц)

Несмотря на все страхи и опасения показная стрельба прошла как по нотам. Он как и было задумано, блеснул своим талантом, ну и новым специально пошитым на модный французский манер зеленым мундиром дикого изумрудного оттенка, и белоснежными брюками как уж без этого, фрунт-с однако, эпоха такая! Иначе не поймут, пока они готовились к высочайшей демонстрации всех приодели с иголочки и дополнительно подтянули по строевой подготовке, этот момент и оказался самым сложным для Александра и Григория, поскольку от плац-парадов и разводов на войне и в походах они успели порядком отвыкнуть, опять старая беда: "Не знал, да еще и забыл…" Стрельбище неузнаваемо преобразилось за неделю до "высочайшего появления", избы отмыли и отскоблили до желтизны, крыши покрыли свежей золотистой соломой, сараи красиво декорировали полотном, и в довершение – железные инструменты в мастерской и кузнице было велено начистить до ослепительного блеска. Снег на пустыре силами целого солдат батальона был частично вывезен, частично утоптан до твердости асфальта и выровнен строго по линеечке. Хорошо, что хоть гениальная идея покрасить потемневший лед в белый цвет никому из начальников в голову не пришла, и на том спасибо. Да черт с ним со снегом, штабс-капитану Денисову московские генералы выдвинули неожиданную претензию, почему у него люди гладко бритые и без усов, как недавно заведено но новому уставу и велению его величества в подражание французам? Не растут у них, или слишком светлые волосы – кого волнуют проблемы негров, пардон нижних чинов? Пусть рисуют, подкрашивают или приклеивают накладные! Отбились они от этих ретивых кретинов только при помощи очередной бумажки-распоряжения от Аракчеева.

Сама программа "показательного выступления" была примитивной до ужаса. Унтер-офицер в тот день точно поразив из своей винтовки ростовые мишени в "яблочко", в то время как его напарник Гриша лишь случайно зацепил из обычного егерского ружья угол щита, свинцовый шарик, один из десяти, честно оторвал длинную щепку и ушел в снежный вал позади, куда ранее угодили и все его девять круглых приятелей, разминувшись по дороге с мишенью. "Показуха" получилась почти идеальная, первый сорт – без малейшего сучка и задоринки, под занавес императору показали стрельбу из казнозарядной винтовки Шарпса с оптическим прицелом. Были точно выбиты все мишени, небольшие чайные тарелочки на фантастическом по здешним меркам расстоянии. Капсюльные револьверы царю не представили, после короткого предварительного обсуждения с вице-директором артиллерийского департамента и некоторыми прогрессивно мыслящими членами комиссии, их решили пока не продвигать. Убрали от греха и от критики подальше, сейчас не до таких тонкостей, пережить бы с минимальными потерями грядущий и весьма опасный 1812-й год. Удивительный факт, но о предстоящей большой войне с Наполеоном в среде военных начиная с 1809-го года говорили открыто, как о свершившемся событии и даже ориентировочные сроки открытия боевых действий называли. Не то проболтался кто-то из узкого кружка "посвященных" штабс-капитаном. Давыдова, к примеру, подозревали и не без оснований – поэт, чего с него взять человек творческий, он уже успел отметиться: "1812 год стоял уже посреди нас, русских, с своим штыком в крови по дуло, с своим ножом в крови по локоть."

Кроме того и без разных пугающих прогнозов общий настрой был такой "смутный", следствие череды обидных поражений понесенных российской армией в 1805-1807-ом годах. Но вернемся к нашим баранам, тьфу… к нашим стволам. Если уж от примитивной нарезной дульнозарядки казенные оружейные заводы стонут и горестно стенают, словно их заставляют осваивать пулемет системы Максима, где 360 отдельных деталей, то за такую "хитрую машинку", как револьвер, инженеры изобретателя-самородка разорвут непременно. Позднее штабс-капитан отдал парочку образцов, из тех, что попроще – несамовзводных реплик раннего Кольта, в руки местным московским оружейникам-умельцам и мужики со временем организовали неплохой бизнес. По крайней мере, состоятельные столичные обыватели в 20-е, 30-е и позднее покупали такие игрушки охотно. Москва конечно не Чикаго ни разу, но "пошаливали" лихие люди там частенько, временами чуть ли не на территории самого Кремля. Как классик наш Александр Сергеевич мудро заметил про те времена, что: "Полиция видимо занимается политикой, а не ворами и мостовою".

Да что и говорить, вышло как на картинке, или точнее как в хорошем, добротно поставленном историческом фильме, где одному из стажеров вдруг по прихоти судьбы-режиссера пришлось сыграть на несколько минут главную роль.

Мороз холодным огнем обжигает тело под тонким сукном неудобного и узкого мундира, сковывает все члены точно твердеющий раствор бетона, но надо стоять, вытянушвись по стойке "смирно". Нельзя ни дернутся, ни шелохнутся, даже дышать полной грудью нельзя, лишь урывками осторожно и размеренно. Рядом царь со свитой осматривает разложенные на покрытом бархатной скатертью столе образцы винтовок и ружей, вот он местный бог, российский "небожитель"  – всего в пяти шагах, почти такой как на портрете, только вместо шляпы-треуголки сегодня их величество в каске с роскошным султаном из подкрашенных перьев. Бестолково суетятся, как тараканы под занесенным над ними тапком, вокруг царя блестящие на зимнем солнце шитьем мундиров генералы, они безуспешно пытаются понять, что же за хрень такую им показывают, ружья на вид как ружья. Ни одного слова по-русски Сашка не услышал, в ходу у военной элиты исключительно язык вероятного противника, некоторое исключение составляют лишь выражения нецензурные, что изредка проскальзывают в их речи.

Несчастного штабс-капитана Денисова невежественные придворные "полководцы" в момент довели до белого каления и добавили лишнюю прядь седых волос. Говорят, Петр Первый однажды в шутку издал указ "об освидетельствовании дураков в Сенате", как бы намекая на умственные способности ряда своих высокопоставленных чиновников, пора бы и его потомку провести аттестацию своего генералитета, на предмет исключения со службы явных идиотов. Все собравшиеся на стрельбище в одних легких парадных мундирах, и все отчаянно мерзнут – не греет оказывается золото на эполетах, хоть и глаз радует. Но генералам все же проще – они двигаются, и не стоят на месте, изображая живой столб. Где-то на заднем фоне как тень отца Гамлета маячит вездесущий Аракчеев, у графа есть полезная привычка лишний раз на глаза патрону не лезть, но когда надо – он первый оказывается под рукой. Наконец жестокая пытка холодом закончилась, такое ощущение, что еще немного и унтер-офицер разделил бы судьбу советского генерала Карбышева, превратившись в ледяную глыбу. Звучит долгожданная команда и они с Григорием под надзором штабс-капитана Денисова выходят на огневой рубеж, вот здесь то и подстерегает Сашку самая главная беда, как отнесется царь, ярый до мозга костей поклонник строевого фрунта и прусской шагистики, к дерзкой попытке нижнего чина стрелять не со стойки "смирно", как принято в гвардии, а с удобной прикладки? Но судьба в это раз оказалась благосклонна к Александру, а может быть просто его тезка-помазаник решил, что требовать от мешковатых армейских егерей утонченной выправки "фрунтового балета" гвардейцев не стоит. Генералы из свиты царя, как по команде, холеные морды скривили при таком "непозволительном нарушении", один даже кулак незаметно показал наглецу, но его величество ничего возразить не соизволили… и пришлось этим придворным крысам помалкивать в тряпочку. Денисову после презентации, правда комплиментов как на нижегородско-французском, так и на родимом командно-матерном наговорили сполна, но опальному штабс-капитану на гнев этих "свитских" генералов было глубоко наплевать, наградить или наказать его они не в силах. Лучшим доказательством правоты штабс-капитана служили принесенные с поля простреленные мишени, против такого убойно-убедительного "документа" любые измышления поборников "фрунта и порядка" в генеральских эполетах можно смело отмести, как бесполезный словесный мусор. Сашка из своих личных наблюдений за поведением императора сделал потрясший его вывод, что тот похоже сильно опечален, словно потерял близкого человека. Только что, прямо тут на заснеженном пустыре рухнула в прах прекрасная концепция "рыцарских войн" 17-18-го столетий с их красивыми театральными мундирами и блеском шпаг на полях сражений. Стучится в двери безжалостный 19-й – век пара и машин, вот появились первые винтовки, способные поражать противника на дальнем расстоянии, но это только начало пути. Пройдет совсем немного времени, и нынешние безусые поручики, став седыми генералами увидят первые пулеметы, и точно так же будут негодовать, как эти "свитские" вокруг царя: "это неправильно, не благородно, не честно!"… но это жизнь, ее не остановить. "Блаженная была эпоха для храбрости! Широкое было поприще для надежд честолюбия!"  – скажет позднее один уже знакомый читателю персонаж, которого то и дело приходится цитировать. Александр, нет не тот который первый, а просто унтер Сашка такого взгляда на события не разделял – была эпоха и сплыла, ну и черт с ней… он не сентиментален, ему не понять.

Великолепный захватывающий спектакль, да и только, одни яркие живые и сочные оттенки чего стоят – куда до такого буйства естественных красок убогим декораторам Голливуда и Мосфильма с их дешевой синтетикой, такое зрелище не описать словами ни одному даже самому талантливому автору. Его нужно увидеть, нет скорее прожить и ощутить только лично: уловить холодеющим сознанием сквозь призмы стынущего инея на ресницах, ослепительный блеск фальшивой позолоты мундирных пуговиц, что сливается в дикой какофонии цвета с бьющим по глазам разнообразием султанов, подрагивающих на касках и франтовато-наглыми, прямо опереточными выпушками мундиров. Приказ в морозном воздухе звучит гулко и отчетливо, как приговор осужденному на казнь, шаг влево, шаг вправо, споткнешься или промахнешься и все сгоришь как мотылек на пламени свечи. Но нет, в это раз все обошлось благополучно: ни руки, ни глаз, ни винтовка не подвели Сашку, и даже его маленькие свинцовые "друзья", смешного по меркам начала 19-го века калибра 12мм легли точно в цель, как будто тоже хотели помочь хозяину в трудном деле.

Что еще было в тот день примечательного, о чем стоило бы вспомнить спустя годы? Да почти ничего… Пулю предложенную штабс-капитаном Денисовым для гладких ружей презентовать его величеству не стали, это изобретение особых затрат, кроме замены ротных и полковых пулелеек не требовало. Поэтому «особливую пулю для гладких ружей» комиссия решила завести в воинских частях рабочим порядком, оформив очередным приказом военного министра за номером такими-то, как шлейфики, трынчики и прочее и прочее.

Потрясенный и заинтригованный увиденным на подмосковном полигоне император дал отмашку и теперь дело внедрения в эксплуатацию нового оружия целиком и полностью перешло в руки Аракчеева. Теперь никаких препятствий нет в принципе. Плевать временщику на всю "военную науку" хоть свою, хоть зарубежную, распоряжение императора получено и дело графа его в точности исполнить, а дальше хоть потоп.

Российская бюрократическая машина, грубо склепанная в прошлом веке "железом и кровью" еще Великим Петром на редкость неповоротлива и громоздка, но тут она сработала на удивление быстро и оперативно, словно отлаженный часовой механизм. Вот, что значит всего один умело нанесенный пинок и надо еще знать, куда следует бить этого неповоротливого тупого монстра, чтоб сонный зверь взревел от дикой боли и наконец начал шевелится в нужном направлении. Граф Алексей Андреевич Аракчеев был большим специалистом, по этой части, что зовется в ХХ-ом веке администрированием. Он хорошо понимал, кому и чего надо ласково посулить, и за ушком почесать, а кого следует и жестоко вздрючить. Затрещали под топорами вековые деревья, забегали как угорелые туда-сюда 20-ть тысяч курьеров, завыла волчицей в глухой деревне баба, у которой неведомо куда угоняли единственного кормильца. Ржавые шестерни государственного механизма российской империи провернулись с душераздирающим скрипом, кое-кого раздавив попутно и не без того. Лед тронулся господа присяжные заседатели, хоть на дворе все еще февраль и ледоход в природе никогда так рано не начинается…

Глава 55. Без названия

Февраль 1810 года, Санкт-Петербург, холодный порывистый ветер несет мелкую снежную крупу со стороны Адмиралтейской набережной. Не смотря на скверную погоду перед одним, известным всему военному Петербургу зданием песочно-желтого цвета многолюдно, здесь всегда во второй половине дня собирается много народу. Одни приходят по долгу службы, других влечет обычное любопытство. Развод гвардейских караулов в начале века 19-го здорово напоминает театральное представление, чего тут только нет, вплоть до прикладывания обнаженной шпаги острием клинка к груди одного из назначенных в наряд обер-офицеров. Всегда есть на что посмотреть, в провинции такие изыски, зафиксированные к слову в уставе, обычно игнорируют, там больше внимания уделяют всяким скучным, но вполне необходимым вещам. А какие тут формы, какое роскошное обмундирование, жаль солнце сегодня не может играть, отражаясь от начищенных медных касок гренадер – увы зима на дворе. Оборотная сторона всей этой «прелести»  – нижние чины и обер-офицеры вынуждены стоять в неудобных позах несколько часов на холоде в одних мундирах, но красота требует жертв. Все выглядит в точности как на малоизвестной широкой публике акварели российского художника Василия Садовникова «Вид Зимнего дворца со стороны Адмиралтейства. Развод караула». Тускло блестят штыки, радуют глаз сочными цветами красные, синие и зеленые мундиры, а форменные суконные штаны нижних чинов белее питерского снега. Еще бы на пропитку ткани угробили солдатики не один час, и мел покупали отборный, на свои заработанные кровью и потом копейки. Не дай бог ткань во время прохождения маршем в конце развода «запылит»  – можешь смело писать завещание и прощаться с сослуживцами, 10–15 тысяч палок тебе солдат не пережить, такие случаи уже были неоднократно, хоть обычно подобные происшествия и не попадают в толстые книги «полковых историй»…

Та же самая церемония была в этот день и в прошлом году и позапрошлом – почти каждый год начиная с 1801. При Павле Первом развод проводился я в другом месте, при Екатерине второй тоже, да и в эпоху "бабского царства" порядки в гвардии были иные. Нижние чины набирались из дворян, ездили господа "солдаты" чуть ли не в каретах, а в ответ даже на справедливое замечание могли послать офицера далеко-далеко, а то и побить ненароком – это смотря по настроению.

Впрочем, в ту далекую пору и Зимнего дворца, а именно так и называется "желтый дом", зимняя резиденция российского императора здесь не было. Этот – уже пятый по счету, построен в 1763 году и многократно перестраивался позднее. Что стало с предшественниками – да так, один сгорел, другой не понравился и разобрали, третий утрачен в результате "перестройки" и так далее, не суть важно. Почему "желтый"  – а так в ту эпоху красили все казенные каменные здания от психиатрической клиники, до дворца императора включительно. В нарядный бело-голубой колер Зимний оденется ближе к веку двадцатому.

Вроде бы по старому, но внимательный наблюдатель непременно бы заметил одну существенную деталь, которая была еще вчера. На разводе отсутствует один человек, который ранее никогда не пропускал эту церемонию – российский император. Вместо него в "живые солдатики" увлеченное играет малолетний великий князь Михаил Павлович Романов, младший из сыновей покойного императора Павла Первого. Что-то серьезно, не на шутку изменилось в жизни столицы, да и всей империи, раз уж "Сам" не вышел на развод караула! В те далекие годы таким событиям придавали очень важное значение, да что там развод, иной посол или дипломат в отчете своему правительству обязательно указывал кто и где сидел или стоял на званном обеде и какие тосты произносили и далее – вплоть до меню и цвета салфеток.

Чтобы понять причину этого странного явления придется проникнуть взором внутрь массивного здания, сложенного из местного гранита, песчаника и частично – обычного кирпича, на плацу перед которым и происходит "парад"  – так питерские обыватели по застарелой привычке именуют любую воинскую церемонию, кроме похорон конечно. Разгадка кроется в одной из малоприметных комнат, расположенных в северозападном крыле дворца, у дверей которой замерли по стойке "смирно" гвардейцы-часовые. Ранее здесь был "Тронный зал", но в 1795 году планировку изменили и вместо огромного зала появилась масса комнат, чуланчиков и комнатушек. В одном из таких неприметных помещений император и выслушивает ежедневный доклад нового военного министра. Заслуги на посту губернатора Финляндии, а главное – рекомендация людей из окружения Александра Первого позволили генералу от инфантерии Михаи́лу Богда́новичу Баркла́й-де-То́лли занять пост военного министра в январе того же 1810 года. Для подготовки к грядущей войне, которая буквально стояла уже на пороге, царю требовался "дельный" генерал и такой нашелся. При других обстоятельствах потомку захудалого шотландского рода подобное высокое назначение бы "не светило". В 1809 году в Российской императорской армии насчитывался 61-н генерал-лейтенант. В этом списке Барклай-де-Толли занимал далеко не почетное 47-е место по старшинству производства в чин. Когда государь император пожаловал его в генералы от инфантерии, обойдёнными оказались аж целых 46-ть человек. Все они сочли себя незаслуженно обиженными, и тогда в высших армейских кругах начали возмущённо обсуждать "выскочку" Барклая, а некоторые даже в знак протеста подали царю прошение об отставке.

Российская императорская армия досталась новому администратору далеко не в лучшем состоянии и работы был непочатый край. Генерал ушел в эти труды с головой, если ранее так называемый "доклад военного министра" более напоминал сборник анекдотов и его можно смело было отсылать хоть тому же Бонапарту для ознакомления, то теперь все кардинально изменилось. Часами просиживали они вдвоем с императором во дворце, решая насущные финансовые и организационные вопросы, связанные с военным строительством. Других специалистов обычно не приглашали, Михаил Богданович считал, что присутствие императора поневоле "сковывает" людей, а с ним, как с генералом – военачальники близкого ранга все же будут более открыты.

 – …ваше императорское величество как вы знаете, лишь введения одной корпусной организации недостаточно для повышения нашей военной силы. Надо обязательно увеличить как число рядов в ротах, так и довести состав всех без исключения полков до трех батальонов, при одном резервном. Посему я вынужден испросить с вашего согласия у министра финансов новые кредиты.

 – Я бы рад Михаил Богданович, но ведь Сперанский упрется, только он более-менее все уладил и тут такие расходы.

 – Придется нам сократить войска гарнизонные и крепостные, отказаться от некоторых эскадронов в кавалерии. Поверьте государь, я делаю все, чтобы изыскать необходимые средства.  – заверил императора военный министр, давно уже напрашивалась идея отщипнуть хоть толику от пирога морского ведомства, но сегодня не время для таких радикальных предложений.

Затем последовало скучное и длинное перечисление мероприятий, какие уже проделаны, и какие еще предстоит "осилить". В конечном счете все упирается в финансы… а денег как всегда трагически не хватало.

 – Позвольте узнать Александр Павлович, есть ли надежда договорится с британцами? без их гиней нам будет очень непросто, а в дипломатические круги я не вхож.

 – К сожалению mon général ничем не могу вас порадовать, переговоры зашли в тупик. Нам ставят пренепременное условие – отказаться от континентальной блокады, а открыто порвать с Наполеоном мы пока не можем.

 – Очень жаль, я надеялся они пойдут навстречу, мы ведь увеличили заказ винтовок вдвое по сравнению с первоначальным, неужели деловые круги Альбиона не могут оказать давление на свое правительство? Был бы кредит с их стороны, так и 100 тысяч бы закупили, все равно выбора нет.

 – Наша дипломатия делает все, что в ее силах, но британцы народ такой, сами знаете. Что там у вас еще? Я вижу, ваша папка день ото дня становится все толще.

 – Не стану скрывать государь, в этом году точно некий люк в небесах открылся. На военное ведомство посыпался просто поток различных предложений и прожектов, на удивление многие из них – дельные. Сегодня я подобрал материал в основном по артиллерии, от результатов испытаний новейших нарезных пушек, до новых ударных трубок и главной нашей новинки – необычайно сильного пороха.

 – Порох изобрели?  – не смог сдержать улыбки император, в то время эта фраза имела значение "изобрести велосипед".

Да уж… ваше императорское величество, смотрите сами, я тоже сперва не поверил,  – генерал вынул из кармана свернутый носовой платок, и выложил прямо на стол его содержимое – мелкие осколки металла, почти пыль, и не замедлил пояснить,  – Это часть оболочки 8-ми фунтовой бомбы после испытаний.

 – Впечатляет, и о новых пушках я уже слышал и еще… но где эти господа прожектеры были раньше до 1810 года? Почему они ничего не предложили, когда мы с Аракчеевым проводили обновление артиллерии? Мистика прямо, мне порой даже кажется, что все эти новые сведения и прожекты исходят из какого-то одного неведомого источника, которого совсем недавно еще не было и в помине?  – Александр Павлович внимательно вгляделся в лицо своего военного министра. Барклай взгляд царя выдержал и ничем себя не выдал, хотя он то как раз знал, или по крайней мере догадывался, что за "источник" такой возник и откуда.

Дальше обсуждению подлежал еще один может быть не самый важный, но все же достаточно "скользкий" вопрос, военный министр разослал в губернии требования сдать всех дворовых, барских егерей в рекруты, ему позарез требовались хорошие стрелки. "Патриотически" настроенное дворянство однако не захотело поступится привычными удобствами – как же, их дичи к обеду лишили. На канцелярию императора обрушился поток жалоб, а кое-где предводители дворянства и губернаторы требования военного министра и просто проигнорировали.

 – Не хорошо ведь вышло, людей обижаете!  – попенял император своему ставленнику по этому поводу.

Генерал от инфантерии только тяжело вздохнул и принялся объяснять, для чего собственно он все затеял. Для обучения солдат целевой стрельбе нужно время, да и средства не малые, даже отпуск 100 боевых патронов год на человека может оказаться недостаточным. На примере недавней компании 1809 года он как мог попытался показать, какой урон противнику могут нанести даже плохо организованные, но хорошие стрелки. Если новые рекруты-егеря окажутся "некондиционными", по причине возраста, то их можно будет использовать в ополчении, сведя в специальные команды, по примеру шведов.

 – Я забыл сказать ваше величество, исходя из опыта последней войны с Бонапартам мы в военном ведомстве решили возродить одну старую инструкцию еще времен вашей царственной бабушки. Теперь во всех пехотных батальонах будет заведен отдельный солдат-охотник с точным нарезным оружием для действия по приоритетным целям. Ранее предполагалось все это провести за счет полковых сумм и сами понимаете – предали забвению. Теперь же реформа будет за счет казны и под контролем специально назначенного мною человека.

 – Постойте, а это не для этих ваших "охотников" вы вчера у меня чин ефрейтора выпросили?

Барклай подтвердил, что да – для них, и еще для наводчиков в артиллерии, надо как-то выделить людей и простимулировать.

 – И думаете будет толк от сего заведения? Все ведь решает организованный огонь подразделения, что сможет сделать одиночка?  – усомнился император, предложение показалось не совсем разумным.

 – Мы тщательно, по документам и по опросу свидетелей изучили последнюю нашу компанию с Бонапартом. Некоторые выявленные факты оказались настолько удивительными и шокирующими, что не решился я государь сразу вам доложить и велел своим сотрудникам придержать их пока в тайне.

 – Весьма интересно, а я полагал, что никаких секретов более не осталось, французы ведь даже свое новое оружие скрыть он нас не смогли.

 – А дело не в винтовках, ваше величество, а в том, как они употребляются. В одном из новых егерских полков как раз такого вышеупомянутого "охотника" и завели для опыта. Нижний чин действуя по своему усмотрению трофейной винтовкой или спортивным дальнобойным штуцером сумел нанести противнику урон сравнимый с потерями в ходе среднего сражения. На его счету несколько десятков обер и штаб-офицеров и даже один генерал!

 – Нигде так не врут, как на войне и на охоте!  – напомнил собеседники старую и уже порядком затасканную истину Александр Павлович.

 – Мы досконально проверили ваше императорское величество, и если по офицерам цифры разнятся, то эпизод с генералом сомнения не вызывает. Тем более, что его сам Бонапарт лично подтвердил вам в Тильзите на переговорах, чем не свидетельство? Помните последнее успешное дело с французами, когда мы взяли много пленных?

 – Припоминаю, это тот бедняга Р, которого наши егеря застрелили из засады как кабана? Я угадал? Корсиканец возмущался такими разбойничьими ухватками и требовал от меня наказать организаторов этого безобразия.

 – Чья бы корова мычала ваше величество! Мораль у Бонапарта уж очень "легкая", как женщина соответствующего поведения, как он сам тогда в 1805 году с австрийцами обошелся?

Барклай не преминул напомнить царю, что был и еще один "высочайше подтвержденный" факт, но уже по Польше. Там все тот же унтер-офицер метким выстрелом ликвидировал главаря мятежников и тем самым весьма облегчил последовавший разгром их формирований. Что же до генерала Р, то поступи тогда командир 13-го егерского полка "по правилам", неизвестно чем все закончилось. На каждых двух егерей французы располагали в том бою тремя нижними чинами из состава линейных сил и если бы неожиданная гибель генерала не парализовала волю их командования, то стычка вышла бы в пользу неприятеля.

 – Я понимаю государь, что там действовал стрелок незаурядный, мастер своего дела. Но надеюсь, что и мои скромные "охотники" оправдают возложенные на них надежды. Жаль того унтера нельзя произвести обычным порядком в офицерский чин, как всегда у нас в России если человек выдающийся, то в придачу еще и неблагонадежный.

 – Неужели совсем так плохо, кажется его вроде бы наградили?

 – У того молодца на совести такой список уголовно наказуемых деяний, что дальше некуда. Почему все еще в рядах, а не на каторге – не знаю, может быть непосредственные начальники его покрывают.

Остался еще один пунктик, военное ведомство уже давно желало сократить сроки службы в строю, но все никак не удавалось решить этот вопрос. Между тем "рекрутчина" постоянно наносила значительный ущерб экономике империи, а армия вынуждена была содержать большое количество больных и престарелых нижних чинов. С точки зрения Михаила Богдановича 10-ть или в крайнем случае 15-ть лет было бы вполне достаточно, а с 25-ю уж явный перебор. С большим трудом ему удалось уломать императора на 20-ть лет службы в строю, плюс бессрочный отпуск для части нижних чинов. Немного конечно достигнуто, но такие меры позволят хоть частично разгрузить полки от накопившегося за последние годы бесполезного балласта.

Но кульминацией этого так называемого доклада, а скорее совещания был совсем другой вопрос. Однажды генерал уже поднимал эту тему в частном разговоре, еще не будучи даже губернатором Финляндии и сегодня решил к ней вернутся вновь.

 – Ваше величество, скажу честно, порой мне кажется, что мы занимаемся сизифовым трудом и все закончится крахом, только на сей раз не армии, а всей империи. Существует другой путь преодоления угрозы со стороны Бонапарта и вы об этом знаете.

И Михаил Богданович помог своему собеседнику восстановить в памяти кое-какие события 1807 года и главное их разговор в Тильзите на тему: "А если бы нижний чин вместо генерала Р уложил тогда генерала N?".

 – Опять вы пустопорожним фантазиям предаетесь? Я ведь тогда дал вам отрицательный ответ!  – отрезал император не желая более продолжать разговор на неприятную ему тему, но генерал от инфантерии был в этот раз дьявольски настойчив и все же победил.

 – Ваше величество, я готов взять весь позор в случае провала на себя! Династические и политические ваши соображения абсолютно беспочвенны. Позвольте заметить – Наполеон не помазанник божий, как другие европейские монархи, а обыкновенный армейский генерал силой оружия свергнувший законное правительство и захвативший власть. Кстати у него последователь появился – маршала Бернадотта прочат на шведский престол, правда на сей раз "по-хорошему".

 – Михаил Богданович! Бог с вами… Да кому у нас в России можно такое дело поручить? Вы же наших людей знаете…

 – Человек подходящий у меня есть на примете давно,  – промолвил генерал, машинально перебирая пальцами чугунную крошку на краю стола,  – Парень далеко пойдет, коли не убьют раньше. И главное – он сам вызвался добровольцем, но не фанатик там всяких пустопорожних политических химер и не наивный дурачок. Просто сей трезво офицер оценил, что сие есть самый простой путь позволяющий нам избежать большой общеевропейской войны.

 – Бог вам судья, уговорили, сколько потребуется денег на организацию этого непотребства?

 – Думаю государь, что в двести тысяч рублей серебром мы уложимся сполна, даже с учетом непредвиденных расходов.

 – Немного однако, тому же Кадудалю Питт дал больше, но он не сумел ничего сделать, может не хватило?

 – Потому, что вандеец был герой… и дурак, а здесь требуется человек с холодной головой и практической хваткой. Помощника ему я подберу сам и кое-какие технические новшества дам. Закалывать кинжалом Бонапарта, как в итальянской опере про злодеев им не придется.

На этом занавес и опустим, первый акт пьесы "Смерть Наполеона" уже закончем, последуют ли за ним остальные – увидим.