Текст книги "Солдат… не спрашивай! (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 88 страниц)

Тогда еще никто не знал, что, купленная Луниным в ближайшем городке у немцев бутылка дешевого виноградного самогона кардинально изменит как судьбу этого мира, так и одного корнета в частности.

Глава 26. Без названия

О чем думает солдат на привале в минуту отдыха, вспоминает ли о своем маршальском жезле, что якобы остался в его ранце? Да вот черта с два, большинство мечтает засунуть в хорошее место другой свой жезл – нефритовый. Все другие «маршальские»  – это все по части пропаганды и для «красного словца» газетчиков.

 – Федька стой! Куда летишь?  – Александр в последний момент ухитрился поймать за шиворот пробегающего мимо приятеля.

 – Там энто… энто… Гренадеры макри… мари… тьфу, бля! Бабу хранцузскую военну поймали!!!  – кое-как справился с волнением задержанный.

Действительно случай интересный, пленных обер– и штаб– офицеров, до полковника включительно Александру видеть доводилось нередко, а вот маркитанток еще нет, надо сходить посмотреть обязательно на такое редкое явление. Прихватили они с собой для компании Григория и пошли к соседям, отношения с которыми были в этот момент хорошими, про "экспроприированный" недавно котел те уже давно забыли. Скорее всего гренадеры сами стащили эту посудину где-нибудь у зазевавшихся прусских обывателей и пропажа их сильно не огорчила, в народе про такое обычно говорят: даром пришло – даром и ушло.

Федька не обманул, разве что "француженка" оказалась на проверку толстой полькой и на морду лица прямо скажем не очень, не Мирей Матье определенно, но после долгого воздержания все женщины солдату кажутся привлекательными, за исключением может только самых "страшных" и уродливых. Так все сходится, действительно бабенка – маркитантка Великой Армии. Она ухитрилась в утреннем тумане незаметно проехать мимо пикетов "ихних", пикетов "нашенских" и попасть прямо на бивак батальона гренадер, где ее с восторгом и приняли в тесные мужские объятия. Ну и компас у бабы в голове был… нарочно так не заедешь, это надо постараться!

К моменту появления Сашки с приятелями гренадеры уже успели выпить всю "вражескую" водку, основательно закусить трофейной колбасой и придя в хорошее настроение всем "миром" решали, что делать с главным "призом". Мнений было два, одни считали, что "вражескую" бабу, должно употребить по полной программе, другие пока колебались. Командиры-начальники не то не знают о происходящем ЧП, не то намеренно самоустранились от процесса, не желая вмешиваться в развлечения нижних чинов.

 – Давай ее еть робяты, видна же – гуляща!  – кричали самые нетерпеливые, иные уже подобравшись с тыла и подняв "пленной" юбки вовсю щупали ее за обнаженный внушительный белый зад и ляжки. Сашка механически отметил для себя, что у этой представительницы женского пола штанов не оказалось, возможно их уже успели снять жаждущие "любви" солдатики.

 – Проверить надоть!  – сдерживали горячие головы более рассудительные, пока пятьдесят на пятьдесят, но равновесие шаткое и может быть нарушено в любой момент.

Баба ревела навзрыд белугой, прижимая к себе детей – двух мальчишек, примерно 5–6 лет от роду. Оно и понятно, ближайшее будущее представлялось ей совершенно безрадостным, слишком много тут желающих до ее прелестей, шансы уцелеть после акта "любви" получались минимальные – или серьезно покалечат, или вообще убьют такой толпой.

 – Честна гришь? Мужика твово как звать? А ну скажи!  – продолжал допрашивать ее "мир".

"Подсудимая" от волнения и страха никак не могла определиться с показаниями, у нее выходило, что имя мужа то Анджей, то Владек, то Жак, то еще как-то и всякий раз новое. Да и мальчики вроде по виду происходили от разных отцов, младший смуглый и немного смахивает на итальянца, у старшего напротив больше славянские черты преобладают. Дети в общем вполне симпатичные, как и положено им быть в таком раннем возрасте.

 – Да у ей поди в каждой роте по десятку!  – шумели сторонники натурального "употребления" французского сюрприза.

 – Порвут ить оне бабу!  – шепнул Александру Федька, дело явно шло к этому исходу и унтер-офицер решил вмешаться. Оставаться посторонним зрителем сил уже не было.

 – Братцы!!! А если наших маркитантов французы поймают?!  – закричал он обращаясь к толпе, не особо надеялся на успех, так оно и вышло.

 – А пущай оне их тож тараканят! Все едино у энтих жил на солдатско жалованье ниче не укупишь!  – раздалось в ответ пополам со смехом. Идея нижним чинам понравилась, барыг дравших с них три шкуры в войсках сильно не любили и судьба отечественных маркитантов во французском плену мало кого волновала. Пусть хоть супостаты их живьем изжарят и съедят на закуску, может подавятся…

Что же делать дальше, полька уже давно в истерике бьется, а народ по хорошему отпускать ее не намерен. Александр хотел было послать Федора за штабс-капитаном Денисовым или еще за кем-нибудь из полковых офицеров, но моментально передумал. Полчаса туда, полчаса обратно, да там еще на объяснения сколько уйдет, а тетку тут орава голодных до секса мужиков порвет тем временем как Тузик грелку. Он не без труда протиснулся через возбужденную толпу к фельдфебелю, тот только жидкий седой ус покручивал никак не реагируя на происходящее вокруг.

 – Где ваши господа офицеры, почему…?  – и дальше Сашка по лицу собеседника прочел ответ, а им выходит разрешили. И в самом деле вся это околоармейская обозная шушера считается не пленными, а законной добычей наравне с вещами подобранными на поле боя и в захваченных во вражеских лагерях. Победитель волен использовать ее по своему усмотрению, вот они и собираются "употребить". Все, конец этой польке и Сашка ничем ей помочь не в силах, в чужом полку власти у него нет, никто его не послушает, а силой тут действовать не получится. Но может быть повезет, и нижние чины натешившись вволю, бабу просто покалечат немного и отпустят.

Между тем маркитантка справилась со своей истерикой и мешая польские, русские и французские слова принялась уговаривать пожалеть ее детей – ведь они без матери сиротами останутся. Бухнулась на колени и дети следом упали, чем немало огорчила уже пристраивавшихся со спины к ее пышному заду, и расстегивающих свои штаны "почитателей". Крестик "пани" сняла со своей шеи и всем показывает… смотрите!

Сцена получилась неприятная – хуже некуда, баба плачет и причитает, согнулась лицом к земле точно на плахе, дети ревут вслед за ней тонкими голосами, уцепившись ручками за материнскую юбку, младший "итальянец" описался от испуга и стоит коленками в желтой луже. "Мир", совершенно неожиданно, вдруг изменил свое казалось бы уже принятое жестокое решение. Маркитантку не тронули и отпустили восвояси, гренадеры вернули ей повозку с лошадью и даже дали провожатых из числа своих до первых французских постов, чтоб еще кто-нибудь не перехватил по дороге.

 – Мальцов видать ейных пожалели!  – так предположил тогда Григорий и похоже оказался прав, война видимо не до конца еще превратила бывших мужиков, крестьян и мещан в "идеальных солдат начала XIX-го века".

Глава 27. Без названия

На шахматной доске театра военных действий в Восточной Пруссии все шло к трагической развязке – к генеральному сражению, наконец прибыл главный гроссмейстер – Наполеон Бонапарт и игра сразу пошла всерьез. И появился Бони далеко не с пустыми руками: на левом берегу Пассарги, благо местность хорошо просматривается с высокого правого, передовые разъезды казаков насчитали не менее 100 эскадронов вражеской кавалерии. Подошли к французам и свежие корпуса из резерва, теперь силы были примерно равные. У штаба армии возникли нехорошие подозрения, что противник пытается обойти их с севера и отрезать как от побережья, так от тыловых баз. Французы действительно двигались в том направлении, периодически они переправлялись через Пассаргу с целью захвата плацдармов, но пока Беннигсену каждый раз удавалось выбивать их обратно. Произошло сражение под Гельсбергом, не давшее впрочем, никому никаких существенных преимуществ. 13-егерский там тоже принимал деятельное участие, заняв лес на левом берегу реки Алле, егеря вели огонь по противнику и неоднократно отбивались от него штыками. Если верить полковой истории 13-го егерского полка, написанной поручиком Яковлевым уже после войны, то под Гельсбергом впервые в бою была применена пуля штабс-капитана Денисова для гладкоствольных ружей, заменившая в этой реальности аналогичную разработку француза Нейслера. Эффект от нововведения оказался незначительным, поскольку огонь новым боеприпасом вела одна единственная вторая рота 1-го батальона полка, перевооруженная «хорошими» трофейными французскими ружьями калибра 17мм. Предполагалось, что новинка заметно усилит действие ручного оружия по удаленным групповым целям, какие обычно приходится обстреливать в большом сражении, но что-то в этот раз не срослось. Столкновение несмотря на малый масштаб было весьма жестоким и кровопролитным, французы давили артиллерией и постоянно предпринимали атаки массами конницы. Основное сражение шло в центре возле редутов, но временами доставалось «на орехи» и флангам. В тот день полк лишился еще почти сотни нижних чинов и одного обер-офицера убитыми и ранеными, им опять повезло на фоне ужасных потерь других частей это был сущий мизер. Егерей снова спасла от неминуемого истребления врагом пересеченная местность, мешавшая действиям французской кавалерии. Удачный выбор позиции – искключительно заслуга командира, поставившего полк не там «где положено по уставу», а немного в стороне под прикрытием большого оврага. Полковник, надо сказать по совести, здорово рисковал карьерой, если бы это сражение закончилось плохо, то такую самодеятельность безусловно бы поставили ему в вину. Достигли они и небольшого видимого успеха, сумев отрезать от основных сил и загнать в болото, слишком сильно оторвавшийся от «своих» эскадрон вражеских драгун. Вот только окончательно добить врага в этот раз не смогли, французов выручила полевая артиллерия, отогнавшая сосредоточенным огнем картечью егерей обратно к лесу, откуда они и начали ранее действовать. Точные потери сторон в этом столкновении не известны и по настоящее время, но предполагается, что общие простираются до 10000 и более. Обычно такие «незначительные» эпизоды меркнут на фоне последующих масштабных битв и особого интереса не вызывают.

Александр не сохранил в памяти ничего значимого об этом событии, так уж вышло. Он куда-то бежал вместе со всеми остальными нижними чинами… кричал, дублируя приказы ротного командира… в кого-то стрелял, вроде бы уложил еще нескольких вражеских офицеров и солдат, или по крайней мере ему так показалось – проверить возможности не было, поле боя осталось в этот раз за противником. За двое суток почти непрерывного марша и последующего сражения Сашка только устал как собака, сильно стер ноги и где-то потерял свою казенную баклажку для воды, возможно ее "срезала" с ремня вражеская пуля, или он сам отдал посудину с водой кому-то из раненых и забыл забрать обратно. Хорошо хоть не голову там оставил… такова обыденная проза войны, красиво это действие выглядит только на батальных полотнах, но никак не в реальности.

Бойня в окрестностях Гельсберга ничего ровным счетом не изменила, Наполеон продолжил свое движение на север, стремясь обойти противника и отрезать его от Кенигсберга.

В российских войсках начались проблемы со снабжением, опять стали поговаривать, что интенданты собираются морить людей голодом, как и год назад. Александра тогда, в момент очередного затишья направили с обозом на один из тыловых складов в Бартенштейне. Полк надеялся получить там крупу и прочий необходимый провиант, вот только возглавивший эту экспедицию штабс-капитан Денисов сильно сомневался в такой возможности, его заранее глодали нехорошие предчувствия.

Так и получилось, интендантские чиновники не захотели ничего выдавать, объяснив, что склады подготовлены к скорому уничтожению по приказу вышестоящего командования. Действительно кругом давно разложены солома и дрова и даже жаровня с углями под навесом тлеет, дожидается своего часа.

 – Господи, ну что вам стоит!  – пытался усовестить Денисов толстого чиновника, провиантского комиссара,  – Все равно жечь, дайте хоть полста мешков крупы забрать, мне людей кормить нечем!

 – Не положено господин штабс-капитан, у нас уже бумага есть! С обеда пожечь склады велено, не извольте мешать сему предприятию!

Бумага – дело для бюрократии святое, посмотрел Денисов на своих осунувшихся от пережитых за последние дни лишений солдат и принял решение.

 – Сашка, отмычка у тебя с собой? Молодец! Вскрывай замки на сараях, не жалей! Я приказываю, под мою ответственность!

 – Куда прешь, осади унтер! Не видишь опечатано!  – кинулся на защиту казенного добра широко раскинув руки упитанный комиссар, но егеря в момент его схватили и вежливо отвели в сторону. Бить пока не били, но незаметно пару раз хорошо ткнули кулаком под ребра, как бы невзначай, чтоб не рыпался господин чиновник лишний раз.

Александр быстро отомкнул хорошо смазанный амбарный замок, благо он уже наловчился работать с этими примитивными механизмами и откинул толстую железную петлю. Нижние чины дружно налегли, огромные ворота заскрипели и… и ничего – только зияющая пустота, только эхо гуляет под сводами внушительного сооружении.

Внутри большого казенного сарая их ждало жестокое разочарование, облом-с господа нижние чины. Штабс-капитан, справедливо полагая, что они по ошибке вскрыли пустой сарай велел открыть еще два рядом, но и там было шаром покати, с трудом набрали лишь три мешка изрядно порченного мышами овса. Такое впечатление, что провианта на огромном складе не было никогда, по крайней мере не заметно следов, что его сюда завозили. При хранении больших запасов продовольствия и фуража всегда хоть что-нибудь да остается – грызуны ли проредят мешок и просыплется содержимое, или при переноске что-нибудь обязательно рассыплют, а здесь почти идеальная чистота, словно и не было ничего. Найденный овес видимо остался от прежних хозяев – пруссаков и пребывал здесь уже не один год, судя по состоянию.

 – Раньше концы в воду прятали, а теперь выходит в огонь решили? Ловко!  – только и смог промолвить изумленный штабс-капитан,  – Но откуда они мошенники заранее узнали, что мы будем отступать за Алле? Ведь вчера нашим войскам сопутствовал успех?

И в самом деле странное явление, еще неделю назад ни один человек в противоборствующих армиях не мог точно сказать, как далее пойдут события. Предположения строились самые разные, а действительность их опровергла полностью, не оправдался ни один прогноз, ошиблись все "Нострадамусы" до единого. Не знал ничего заранее и Александр, да он вообще не знал ничего о событиях в промежутке между 1806–1812 годами.

 – Ваш благородие, кинем энтого борова туды и запрем, пущай с ним амбар палят!  – зашумели нижние чины, их не меньше капитана возмутил масштаб воровства казенного имущества, многие тысячи пудов продовольствия исчезли бесследно. Так бы наверное и забросили, заперли и сами бы подожгли, но Денисов в последний момент остановил своих солдат.

 – Братцы пожалейте!!! У меня семья, деточки малые!  – взмолился интендант, почуяв нутром, что его дело плохо.  – Не губите православные, я вам как на духу все скажу!

Захлебываясь в соплях и слезах неприступный прежде важный интендантский чин на коленях поведал штабс-капитану всю подноготную, все подробности столь масштабной аферы. Оказывается, большая часть армейских складов давно пустует, более того там изначально ничего не был кроме воздуха. И в Кенингсберге положенных запасов не имеется, его ведь все равно через месяц сдадут французам. Провиант, якобы там хранимый существовал только на бумаге и в воображении офицеров штаба армии, планировавших снабжение группировки. Ушлые чиновники действительно наперед знали, что и когда придется уничтожить при угрозе оставления противнику и заранее поспешили спасти казенное добро, присвоив его себе. Не сам провиант и фураж конечно, а казенные средства отпущенные на его заготовку, то же самое и по сукну и по сапожному товару и еще почти по всем остальным позициям вплоть до подков, гвоздей и тележной мази, там список длинный – полста позиций… Обалдевшему штабс-капитану рыдающий в позе грешника толстяк выдал точные сроки и даты, и что еще более невероятно, в том числе и относящиеся к предстоящему генеральному сражению под Фридландом! Попахивало мистикой, штабс-капитан Денисов действительно предполагал, что в итоге все так и закончится – российская армия проиграет эту войну, но ни место, ни время решающей битвы предсказать, естественно, он не мог.

 – Сашка!!! А что если кроме тебя тут у нас еще один такой "пришелец из будущего", еще один из 21-го столетия есть???  – почти не стесняясь присутствием подчиненных воскликнул офицер, внезапная догадка ударила его точно током высокого напряжения.

Александр только развел руками, опять ничего точно сказать нельзя, в наличии только смутные подозрения и догадки… и Денисов об этом давно знает, говорили они на эту тему не раз. Может быть, действительно тогда он видел в толпе провожавшей рекрутов своего бывшего соседа по лестничной клетке, а может и просто ему показалось, мало ли людей похожих на свете.

Комиссар тем временем продолжал в слезах исправно каяться в многочисленных прегрешениях по части, вверенного ему, казенного имущества. Не он тут главный казнокрад и коррупционер, а какой-то барон Пферд из Питера всеми делами крутит. Это один из комиссионеров-поставщиков, выбранных военным ведомством якобы по "конкурсу", а на самом деле "за отдельную плату". От него вроде бы исходила вся эксклюзивная информация, позволившая ловкачам обратить многие казенные миллионы рублей в свой личный доход.

К сожалению штабс-капитан тогда сглупил невероятно, вероятно так сильно его это происшествие удивило и шокировало. Не то что бы в прежние годы интенданты никогда не воровали, хорошо известно высказывание Александра Васильевича Суворова на этот счет, но такой размах и небывалая наглость! Сюда бы сразу бумагу и перо, пусть господин чиновник документально зафиксирует свое признание, но не додумались тогда, или времени не хватило. И отделался "главный складчик" лишь несколькими пинками в толстый зад, а егерям пришлось убираться назад ни с чем, разве что на обратном пути кое-что из съестного добыли на брошенном и уже сильно разоренном проходившими войсками крупном фольварке.

Глава 28. Без названия

 – Хранцузы ваш бродь!!! Тучей прут! Нет имя удержжу…  – прохрипел схваченный нижними чинами за руки и представленный под очи полкового командира грязный, заросший до самых ушей щетиной и оборванный фурлейт, он даже не пытался вырваться. Остальные беглые обозники при встрече как зайцы кинулись в кусты не желая близко общаться с 13-м егерским полком и его командиром.

Они опоздали, не помогла информация случайно добытая штабс-капитаном в местечке Баренштейн у раскаявшегося интенданта, напрасно полковник всю ночь гнал своих солдат ускоренным маршем к городу, противник успел появится там раньше. Пара хороших "лещей" освежили разом память дезертиру и он дополнительно сообщил, что Фридланд занят всего лишь одним или максимум – двумя эскадронами гусар, плюс немного пехоты, или пионеров – "маненько", видимо кавалеристы привезли их с собой, посадив на крупы лошадей. Французы пытаются в данный момент разрушить мосты через Алле – "мост оне де ломят шибко".

По дороге 13-е егерский, по личному почину полковника выдвинутый вперед для захвата города, встретили уланы полковника Чаликова из полка цесаревича, с ними – четыре конных орудия, две дюжины лейб-казаков и генерал-лейтенант от кавалерии Голицын с адъютантами впридачу. Этот отряд должен был занять Фридланд еще вчера днем, но по неизвестной причине задержался в пути. Инициативу командира 13-го егерского, который объяснил собственные действия информацией полученной якобы от пленного французского лазутчика, "высшее" начальство одобрило, весьма и весьма редкий, надо сказать, случай в те годы. Похоже, что Голицину сейчас был важен каждый лишний штык, пехоты у него не было и "свалившийся на голову" целый полк – просто манна небесная.

К моменту прибытия российских войск к Фридланду, на каменном мосту там уже вовсю шла разрушительная работа, только стук стоял непрерывный металла по камню. Но это занятие долгое и муторное, если деревянную постройку можно легко сжечь, то с каменными или кирпичными мостами такой фокус не проходит в принципе, их только руками и только киркой или кувалдой – "по настоящему" взрывать подобные сооружения в ту пору саперы еще не умели. Поэтому "разрушителям мостов" приходилось сперва пробивать в кладке ниши для небольших пороховых зарядов, затем их рвать, затем опять долбить камень и так далее… Деревянный настил французы так же успели толком уничтожить, лишь сняли и сбросили в воду часть бревен и досок, обезопасив себя со стороны возможного появления противника. Они считали, что у них достаточно времени для уничтожения каменных опор, да и как к "быкам" иначе подобраться? Массированным ружейным огнем егеря выбили сперва саперов, затем и отогнали гусар от переправы и тотчас принялись восстанавливать порушенное. Очень пригодился присмотренный Сашкой по дороге склад лесоматериалов, они и сразу же пошли в дело. Пока часть нижних чинов спешно работала топорами и пилами, остальные прикрывали товарищей, ведя беглый огонь по противнику. Вот тут новая пуля вполне оправдала возложенные на нее надежды. Может быть потери французы понесли и не очень большие, но они никак не смогли помешать егерям 13-го егерского полка работать по части восстановления моста. Попав под обстрел, противник был вынужден отойти от берега и вести ответный огонь с запредельного для своего оружия расстояния и ничего не добился, лишь "пули на ветер" раскидал. Ни один из отряженных на восстановление моста нижних чинов не был убит, лишь двое из них получили легкие ранения, скорее даже контузии от рикошетов. Позднее подъехала полубатарея и артиллеристы сразу же подключились к общему делу. Впрочем французы к тому времени вынуждены были окончательно очистить подступы к мосту. Как только проход "в три доски" был готов, вперед кинулась кавалерия, уланы лихо влетели в предместье, опрокинули с ходу эскадрон гусар и тех, кто не успел вовремя уйти садами и огородами безжалостно порубили и покололи пиками, французская пехота и саперы смылись еще раньше, не желая вступать в соприкосновение с превосходящими силами противника. Так "славный" город Фридланд уже к обеду полностью перешел под контроль российских войск.

Этот бой, как и многие другие, канул в безвестность на фоне последовавшей вскоре фридландской бойни, нет о нем упоминания в многочисленным мемуарах очевидцев. Однако 13-му егерскому полку пришлось выложиться в тот день. до конца. Что тут поделать, солдатский путь весьма тернист и зачастую все висит на грани… на грани бытия и каждый день может стать последним.

Сперва вроде бы все шло "как положено", вражеские саперы полегли почти все до единого под дружными залпами, тут то пригодились "новые пули", оказалось, что ими удается поражать противника с дальней дистанции. Неприятельским гусарам, пытавшимся дважды отбросить русских от моста Фортуна в этот раз не улыбнулась. Короткоствольные карабины и пистолеты просто не могли "достать" до противоположного берега, откуда противник исправно осыпал их тучами пуль и две предпринятые отчаянные атаки захлебнулись, выбить с моста егерей они не смогли и те продолжали работы по восстановлению поврежденного настила. Медленно, метр за метром ложились, грубо и наспех сколоченные полковыми плотниками, щиты и уже близок момент, когда можно будет вступить на противоположный берег.

Надо отдать им должное, господа бонапартисты прекрасно понимали, что если отряд генерала Голицына переправится, то город им не удержать, численный перевес пока еще на стороне русских. В сущности это столкновение надо рассматривать, как стычку двух передовых отрядов, за спиной у каждого – крупные силы, но им требуется определенное время для того, что бы прибыть на место боя.

И вот тогда французы коренным образом изменили свою тактику, вместо массированной атаки они бросили вперед несколько мелких групп по 5-ть или 7-ть человек, но лишь одной из них удалось добраться до недостроенного предмостного укрепления. Остальные, понеся изрядные потери вынуждены были повернуть назад. Из этой семерки отчаянных смельчаков до тет-де-пона – "головы моста" добежали лишь пять. Одного через чур шустрого француза Александр, прикрывавший огнем сослуживцев, сумел "сократить" по дороге, другой в последний момент предпочел отступить назад, может быть нервы не выдержали. Безумству храбрых… не всегда сопутствует удача, особенно если у них постоянно "руки опережают голову". Четырех лихих гусаров Сашка уложил без особого труда, стоило только появиться над земляной стенкой чьей-нибудь забубенной головушке, как туда сразу же и вколачивалась пуля имени товарища Минье. С пятым же французиком возникли серьезные проблемы, он оказался не только смелым, но еще и еще и умным. Сообразив, к чему приведет попытка высунуться из-за укрытия и прицелится, враг решил стрелять вслепую, благо расстояние до работающих егерей к тому времени уже сильно сократилось.

Унтер-офицер не знал, что делать, последнего "галла" ни как не удается положить, а работам он мешает существенно. Каждые полминуты над насыпью появляется карабин в вытянутых вверх руках, ствол направляется в сторону моста и "ба-бах"… Люди вынуждены пригибаться и приостанавливать работы, одни из егерей инстинктивно пытавшийся шарахнуться в сторону чуть не свалился вниз, в последний момент его подхватили товарищи. Вроде бы палит француз и впустую, "на счастливую голову", да только слишком уж близко к нему подошли нижние чины, почти на двадцать шагов и рано или поздно его пули найдут себе цель. Российские егеря-"пионеры" вынуждены постоянно собраться компактной группой у места укладки и далее они почти в шеренгу стоят, иначе очередной тяжелый щит не протолкнуть вперед и не закрепить. Ни залечь, ни спрятаться на мосту нельзя, да и негде там.

 – Мать!!!  – вырвалось у Сашки, когда он увидел, как после выстрела "французика" упал зажимая руками окровавленное лицо один из его собратьев по оружию, остальные вынуждены были на некоторое время прервать свои труды. Пострадавший им всем сильно мешает, его эвакуируют на "свой берег" бережно передавая из в рук в руки. Унтер-офицер им помочь не в силах, другой бы землю тут грыз от бешенства, но не Александр, ему такие бурные эмоции недоступны.

Что же ему делать? Счет возможно уже на минуты идет, пока они тут копаются к Фридланду идут "на рысях" свежие французские полки… Штабс-капитан убежал искать пушку, и пропал бесследно, ни его ни орудия нет и все висит теперь на Сашке. На остальных офицеров надежда слабая… Можно просто ждать, когда "они" что-нибудь сделают, что-нибудь придумают, но ведь время… время идет.

Если не получается с этой позиции поразить француза, мешает обзору земляная стенка укрепления, то может стоит попробовать сверху, где тут поблизости подходящее дерево? Александр обернулся, прикидывая, куда бы влезть и понял – не выйдет… За спиной уже кавалерия толпится, отрезав от "своего" полка, чуть ли не на пятки наезжают, и генерал со всей своей свитой там. Не поймут ведь они, обязательно решат, что нижний чин струсил и рванул в ближайший лес и чего доброго просто зарубят тут же. От "своих" унтер-офицер теперь отрезан и от деревьев тоже. Егеря вынуждены отойти назад, впереди остались лишь рабочая команда, унтер-офицер, да назначенный страшим поручик Яковлев. От последнего проку в данный момент немного, он застрял вместе с подчиненными на второй половине полуразрушенного моста и ни как помочь своему "стрелку-охотнику" не сможет.

Туда нельзя… мы пойдем другим путем, как у того самого в кепочке, мы пойдем вперед, француз умен – но кое-что он все же из виду упустил, кое-какую мелочь, так пять копеек…

 – Сашка! Прибей его нахрен, почто работать не дает!  – кричат унтер-офицеру с моста сослуживцы, а он уже близко надо только подойди поближе.

 – Сейчас, еще немного, слева только зайду… потерпите ребята, я его сделаю.  – шепчут сами собой его пересохшие губы.

Выстрел, серое облачко порохового дыма за мушкой… все, этот француз больше не помешает 13-му егерскому наводить "мосты дружбы". Посмотрим, как месье справится с заряжанием своего пугача имея в распоряжении одну левую руку, а правую же Сашка ему продырявил. Точно посреди ладони ударила его пуля, выбивал же он с подобного расстояния пятаки на спор и просто ради "показухи" не раз и не два, вот и пригодилось это умение неожиданно…

Последний и самый тяжелый метр пройден, всего лишь две доски – но они обильно политы потом, да и кровью – как своей, так и вражеской. Уложив последний щит и таким образом частично восстановив разрушенный настил, зеленые мундиры кидаются бегом обратно – на "свой берег". Случайно оброненный кем-то топор камнем летит в воды Алле, не до сбережения казенного инструмента теперь, на весах ценности куда более значительные.

Ржание застоявшихся в ожидании горячих коней, чей-то выкрик – "сабли вон, пик в руку" и пошла вперед конница, маленькому пехотному унтеру остается лишь проводить этих бойцов взглядом и пожелать им удачи. Должны справиться, им сегодня и все карты в руки идут, как никогда. Первым несется молоденький корнет, но у самого моста его опережает и "подрезает" неведомо как проскочивший донец из конвоя генерала Голицина. У самого тет-де-пона станичник притормаживает, шагом забирается чуть ли не на самый край бруствера, нагибается и кого-то там невидимого за укрытием "щупает" длинной пикой. Оттуда слышен приглушенный крик боли, острая сталь наконечника вошла во что-то мягкое и по-видимому еще живое..

 – Так ему антихристу! Коли! Ура!  – подбадривают казака нижние чины и офицеры 13-го егерского. Сляпанный кое-как на "живую нитку" импровизированный настил ходит ходуном и трясется, но тем не "менее" держит и вот уже последняя лошадь махнув хвостом исчезает на "вражеском берегу" за углом ближайшего здания.

Все закончилось, неужели… Опять топот копыт, пропавшая было артиллерия все же появилась, пехота в шоке – теперь ей придется мост "расширять и углублять". Если лошадь пройдет по мостику из пары досочек, то под зарядные ящики и орудия надо восстанавливать уже полноценный настил. С одного из зарядных ящиков лихо соскакивает штабс-капитан Денисов, он в задержке не виноват. Вышло так, что на крутом поворотов дороги переднюю упряжку занесло, тяжелое орудие улетело в кусты, а зарядный ящик прдолжил движение "кувырком". Пока расчищали путь время прошло и пушки не успели к "шапочному разбору".