Текст книги "Солдат… не спрашивай! (СИ)"
Автор книги: Петр Иванов
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 70 (всего у книги 88 страниц)
Корсика, Аяччо, жёлтый дом под раскалённым солнцем. Все ставни закрыты, чтобы защитить от слепящего средиземноморского света и жары. В доме молодая женщина благородной и строгой красоты Летиция Бонапарте, спешно прилёгшая на канапе в гостиной, просто, без единого крика, как и положено настоящей дочери корсиканских гор, рожает ребёнка. Это мальчик! При крещении его нарекают Наполеоном. 1769 год – закат царствования Людовика XV, самое время появиться на свет, если хочешь стать участником событий, которые развернутся через двадцать лет, если намерен воспользоваться новым порядком вещей.
Мишель Ней немного опередил своего будущего повелителя. Родившись 10 января, в разгар зимы, он уже уверенно сидел, в то время как Наполеон, появившийся 15 августа, должен был потерпеть ещё несколько месяцев, прежде чем ему удалось твёрдо усесться на своем заду. В том же 1769 году родились Ланн, Марсо, Сульт и Веллингтон.
Напрасно специалисты по геральдике ищут благородные корни генеалогического древа Бонапартов, но совсем фантастическими и бессмысленными были бы попытки отыскать знаменитую линию в истории семьи Ней. Из подвального помещения на улице Де ла Бьер в Саарлуи доносятся гулкие удары. Там бочар Пьер Ней орудует специальным топориком. С помощью четырёх подмастерьев он выстругивает доски и стягивает их обручами. Родители маленького Мишеля жили в массивном каменном доме, под окнами которого навалена груда старых бочек. Будущий герцог Эльхингенский и князь Москворецкий делал свои первые шаги именно в этих скромных владениях.
Мец, 6 декабря 1788 года.[8] Крепко сложенный молодой человек, чья рыжеватая шевелюра заметна издалека, переступает порог вербовочной конторы гусарского полка. Фамилия: Ней. Имя: Мишель. Возраст: девятнадцать лет. Писарь отмечает данные, которые могут понадобиться в случае дезертирства. Дальше следуют измерения. Рекрут из городка Саарлуи ростом почти 1,78 м, что в армии ценится. Высоким солдатам легче управляться с длинным ружьём того времени. Героическая внешность и мощное телосложение производят благоприятное впечатление. Если бы недостаточный рост стал препятствием, он, возможно, поступил бы, как некий Деллар, молодой доброволец, который, чтобы обмануть несколько потерявшую бдительность комиссию, прибегнул к хитрости: засунул колоды карт в сапоги.
20 апреля 1792 года никто не мог предположить, что Франция вступает в войну, которая продлится двадцать три года, от Вальми до Ватерлоо. Эти двадцать три года сражений позволят героям в сапогах оставить потомкам свои имена, выгравированные на Триумфальной арке.
Человек не без удивления внимающий странным речам русского унтер-офицера, там на арке пятый слева – у него самая короткая фамилия, глаз выделяет ее сразу из других, резчику по камню не пришлось сильно страдать выдалбливая в мраморе три буквы латинского алфавита.
"Один из особых талантов Первого консула заключается в том, что он безошибочно выделяет людей, обладающих истинными достоинствами." – так охарактеризует своего императора Ней, в ту далекую пору еще не маршал и в сущности он не ошибется, вот только кроме талантов у первого консула хватает и недостатков, но пока они не видны.
Но по большому счету Ней прав, Наполеон удивительно умел угадывать людей с выдающимися способностями: Бертье, Мюрат, Массена, Ожеро, Бернадот, Сульт, Ланн, Мортье, Ней, Даву, Бесьер, Виктор, Макдоналд, Мармон, Удино, Сюше, Сен-Сир, Понятовский… Ни одного маршала нельзя назвать бездарностью получившей чин благодаря происхождению или родству, как это случалось в других государствах. Правда, степень их дарования была, естественно, разной. Неудивительно, что армия Франции длительное время побеждала. К своим военным Наполеон предъявлял исключительные требования, такие как точное выполнение поставленной задачи, умение проявить инициативу и работать на износ, – зато и щедро награждал их. Кстати, каждому маршалу полагался символ его звания – 50-сантиметровый именной маршальский жезл, обтянутый синим бархатом, с 32 вышитыми золотыми орлами. С торцов жезл окольцовывался золотом. По верхнему ободку вилась латинская надпись: "Ужас войны. Щит мира", а по нижнему – имя и фамилия обладателя жезла и дата пожалования звания. Кроме того, по торцам шел венок из золотых лавровых ветвей. "Каждый солдат носит в своем ранце маршальский жезл!" – любил повторять Бонапарт, но на самом деле все было не так просто…
"Я ненавижу пруссаков…" – еще одно высказывание маршала, как раз в то время когда завоеванная Пруссия станет союзником Наполеона. Между эти двумя народами уже имеется весьма заметная неприязнь, но еще не вражда, всему свое время. Так знаменитая диссидентка того времени, предтеча российской "жабы Леры", мадам де Сталь моментально была вышвырнута соотечественниками из страны, стоило ей только заикнутся об особых достоинствах, и преимуществе германского народа. Случайно ли Александр попал на такого слушателя, или опять вмешалась судьба, но на другого француза перспектива потеря Эльзаса и Лотарингии бы так не подействовала, маршал чуть ли не подскочил, едва стол не опрокинул… Видимо чего то подобного он всегда опасался в глубине души, что однажды северный сосед возьмет верх. Неплохие полководцы у пруссаков водились и раньше, достаточно вспомнить Фридриха великого.
– Откуда сии сведения унтер? – несказанно удивился вместе с маршалом и переводчик, легкое опьянение быстро покинуло его и в умных глаза чуть навыкате давно уже зажглась искорка интереса.
– Да все оттуда же из учебника истории "Нового Времени", -честно признался Александр, пришла пора говорить начистоту, – Я родился, вырос и жил в конце ХХ столетия, когда все эти события давно уже стали Историей. Как я очутился здесь в 1800 году – это надо рассказывать отдельно, я и сам до конца не понимаю механизма этого явления.
Поляк, а в этом не было сомнения, теперь характерный акцент выдавал переводчика с головой, поспешил перевести и все трое задумались, каждый о своем…
Александр напрягал мозг пытаясь подсказать маршалу, что надо сделать "правильно", но готового рецепта у него не было. Ней был как бы "придавлен" обрушившейся на него информацией, отчасти совпадающей с его собственными опасениями и прогнозами. А вот Ян Тадеуш Кшиштоф Булгарин, известные позднее в России, как Фаддей Венедиктович прикидывал, что какой бы получился великолепный сюжет для романа, если бы вот так запросто в самом деле столкнулись люди из разных столетий. Может, стоит развить этот замысел, интересоваться литературой будущий писатель начал еще в сухопутном шляхетском кадетском корпусе, за что и был чуть не изгнан спозором оттуда. Фантастически-утопический очерк Булгарина "Правдоподобные небылицы, или Странствования по свету в двадцать девятом веке", написанный в 1824 считается первым в русской литературе описанием путешествия во времени.
Покончив с отдаленным будущим, Александр изложил ход событий до 1941 года включительно, они снова вернулись к ближайшим события, которые только еще предстоит пережить, маршала интересовали конкретные даты, имена и факты. Александр кстати совершенно неожиданно вспомнил, что между 1807 и 1812 будет еще одна война – на сей раз под жарким небом родины Сервантеса. В отечественной литературе применительно к действиям партизан 1812 неоднократно упоминали Герилью – народную войну в Испании, ранее на это он внимания не обратил.
– Чем там закончится? – осведомился через переводчика Ней.
– Французы проиграют, народная война плюс горы, плюс постоянная подпитка оружием и деньгами из Великобритании – в итоге закономерный финал.
– Будут ли вообще у императора Наполеона победы после Фридланда? – снова не дает покоя переводчик, не то маршал сомневается, не то сам Фаддей, кумиром которого Бонапарт был до этого вечера. Тогда многие так считали: "Опьянение радостным и горделивым восторгом безоглядно кружило нам головы, – писал один молодой фрпанцузскийофицер после блистательной победы Наполеона над Пруссией. – Один из наших армейских корпусов провозгласил себя "10-м легионом Нового Цезаря"! Но на Цезаря как известно нашелся Брут.
– Только локальные, но войны Наполеон будет раз за разом проигрывать, после 1812 года наступит полный крах и отдельные успехи его не спасут.
– Неужели великий полководец ничего не сможет придумать применительно к России? Ведь возможности есть!
– Твой Бонапарт велик, но российский генерал Мороз окажется сильнее! Воевать придется не столько с противником, сколько со стихией и ваш Бони проиграет эту битву. – отрезвил размечтавшихся было собеседников Сашка, – Единственный способ не проиграть войну 1812 года – это не начинать ее.
И в самом деле, чего бы там не говорили наши казенные ура-патриоты на жаловании, но бессмысленная бойня Отечественной войны 1812 года не принесла ровным счетом ничего хорошего России, разрушив на долгие годы ее экономику и отдалив жизненно необходимые реформы. Страну буквально загнали на век вспять, тогда как везде был прогресс на просторах за Неманом восторжествовало дремучее средневековье в самой извращенной форме. Для правящего сословия, надо сказать, последствия были не так заметны, как для простого народа, но пострадали и они тоже. Наконец Александр вплотную подошел к своей цели, появилась зримая надежда предотвратить грядущую катастрофу по недоразумению именуемую "историей российской империи 1800–1917", если вот только бы француз сумел что-то сделать для исправления ошибок своего императора. Легко сказать, но как остановить того, кто полагает, что: "Найдется ли слепец, неспособный видеть того, что все мои действия направляет судьба?"
Они еще задали Александру массу вопросов по 1812 году, надеются изменить? Не выйдет – одно или два выигранных сражения ход войны в целом не меняют, отправившись в поход на Москву, Великая Армия обречена, а в другом направлении ее не продвинуть, мешают стратегические соображения и амбиции императора Франции. После отказа главнокомандующего Барклая де Толли от генерального сражения другого варианта развития событий не может быть в принципе.
– Выходит Наполеону следует остановиться в своих завоеваниях? – подытожил Булгарин, опередив с этим выводом Сашку.
– Именно это я и хотел сказать, напомни заодно маршалу о судьбе империи другого великого полководца, Александра Македонского! Все что можно безболезненно взять и использовать Франция уже давно получила, дальнейшие приобретения приведут империю Наполеона к неминуемому развалу, с захватническими войнами надо завязывать.
– Часть наших генералов придерживается такого же мнения. – поспешил с ответом Мишель Ней, ему и самому все порядком уже надоело.
Лихой бесшабашный гусар 1793 года давно не тот, не последнюю роль в этом превращении сыграла и молодая супруга, на которой он женился по любви. И дети уже пошли, пора остепенится и перейти к мирной жизни, все что можно взять саблей на поле боя маршал приобрел сполна. Одна небольшая проблема – император Наполеон остановиться не хочет или не может, а желающие "тормознуть" его, такие как Пишгерю, Моро и Кадуаль в итоге сами попадают на гильотину. Не видит надвигающейся беды и народ, успокоенный потоками трофеев из завоеванных стран и победными реляциями знаменитых наполеоновских бюллетеней, где потери и неудачи ловко скрываются, на передний план выдвигаются победы и достижения. Маршал колебался сильно, он и в реальной истории то клялся в верности роялистам в 1815, обещая привезти корсиканца в Париж в железной клетке а ля Пугачев, то переходил вместе с войсками на сторону Наполеона. В его душе как бы шла борьба между верностью долгу и присяге и стремлением к миру и спокойствию и верх брала то сторона, то другая. Предателем Ней безусловно не был, одно слово и как поданный Пруссии маршал оказался бы в 1815 неподсуден роялистам, сохранил бы себе жизнь и свободу. Но он этого не сделал, если это не патриотизм в высшей форме, тогда вероятно стоит признать "последнего солдата императора" самоубийцей…
День клонился к вечеру, давно опустел сад на окраине Тильзита, только за одним столиком засиделись за последней бутылкой коньяка унтер-офицер и человек в плохо сидящей на нем цивильной одежде.
– А все же я братец уйду к французам! – категорично заявил Булгарин и принялся уговаривать последовать его примеру и Сашку. И в самом деле что ждало унтер-офицера впереди? Это Наполеон предпочитает опытных сержантов выпускникам Сен-Сира, заигрывая с армейской средой, а в России нижний чин – бесправное быдло. Честолюбивый поляк рассчитывал подняться до 1815 года как минимум до чина полковника, время еще есть… И для Александра бы местечко нашлось при штабе великого полководца и императора Франции по совместительству, кто он по гражданской специальности? Техник-связист, устроился бы – так в империи построены уже сотни миль оптического телеграфа и более прогрессивный и дешевый электрический будет однозначно воспринят на ура, потребность есть. Беспроводная связь – тем более, императору постоянно приходится сноситься с Парижем, решая внутренние проблемы, с руками бы оторвали такое изобретение. О том, что ждет эту великую империю через семь лет видимо Фаддей, увлеченный самыми ближайшими перспективами старался не думать. Скорее всего он посчитал, что теперь история пойдет по совсем другому пути, если бы так было в самом деле… Александр совершенно упустил из виду, что Булгарин обмолвился в ходе разговора случайно, когда коньяк развязал язык, что якобы знаком с еще одним пришельцем из будущего, поэтому дескать и не удивился так сильно и поверил на слово унтер-офицеру.
…………………………………………………
Сильно опьяневший Александр не торопясь шел в направлении родного полка, когда вдруг неожиданно сильная рука, ухватив его за шиворот и втянула в один из сарайчиков, примыкавших к загородному саду.
– Здр… желаю ваше высокопревосходительство! – только и успел пробормотать Сашка, увидев с кем его на сей раз столкнула судьба.
– Хорош он уже, когда только успел так набраться? – констатировал очевидный факт Денис Давыдов, а его спутник – генерал Ермолов втащивший Сашку в сарай. Он только встряхнул как следует унтер-офицера, надеясь видимо привести последнего в более вменяемое состояние.
Кроме этих двух офицеров на столь неожиданном "рандеву" присутствовал и еще один, незнакомый Александру, и тоже в чине генерала. Возможно этот человек приходился родственником Ермолову, по крайней мере некоторое "фамильное" сходство было хорошо заметно, черты лица почти те же, только как бы "мягче". Да, скорее всего они родня, если от "бешенного полковника" частично отнять его так называемую "крутость" и немного добавить интеллекта, то видимо такой человек и должен получится. Судьба, или случай снова свели "гостя из будущего" с очередной "живой легендой. Раевский, Николай Николаевич – герой войны 1812 года, кто же не помнит знаменитой "батареи Раевского"? Иногда его наши современники ошибочно причисляют к участникам событий на Сенатской, путая с другим Раевским, Владимиром Федоровичем, однофамильцем. На самом деле отметившийся во многих сражениях генерал "декабристом" не был, хотя скорее всего "сочувствовал", как и многие в ту пору в империи. Но не только боевые заслуги делали Раевского популярным в русском обществе. Все современники единодушно отмечали его высокие человеческие качества, он умел располагать к себе людей. В этот раз Сашка был в таком состоянии, что генерал решил предоставить нижнего чина Ермолову и Денисову. В другое время бы он вряд ли удержался от возможности расспросить столь странного унтер-офицера.
– Ты чего там французам наплел? Какая к черту Сибирь – оттуда ведь рекрутов не берут! – посыпались быстрые вопросы, – Белку в глаз, да кто же на них с ружьем охотится, палками бьют!
– Ваш благо… превосходительство, это мы с вами знаем, а иностранцы откуда? Пускай боятся паразиты… мать их! – с трудом соображал Александр, к тому времени уже сильно опьяневший и соображавший "через силу".
– Так братец, давай выкладывай, о чем вы там с полячком Булгариным и маршалом Неем два часа разглагольствовали! – насел на Сашку Ермолов, свирепо насупив кустистые брови, оказывается и это от них не ускользнуло, специально следили, или переводчик уже успел проболтаться и сдать?
Пришлось Александру рассказать в общих чертах о своей наивной попытке предотвратить грядущую войну 1812 года, раз уж поймали с поличным, смысла запираться не было. Давыдов быстро задал еще несколько несущественных вопросов и тут же поспешно записал ответы Сашки в блокнотик. Закончился допрос тем, что унтер-офицеру налили еще стакан водки и без особых церемоний выставили за дверь, даже не предложив чего-нибудь на закуску.
– Убедились Алексей Петрович, человек на которого ссылается штабс-капитан Денисов, действительно существует?
– Нет у меня веры ни этому масону ни его красной тетрадке! – сердито проворчал скептически настроенный генерал, в последние годы он стал консервативен и уже иначе оценивал свои увлечения пятилетней давности. По мнению ряда историков века ХХ-го, Ермолов в изрядной мере "был в изрядной мере наделен и двуличием, и уклончивостью в отношениях с людьми, и способностью лавировать в острых ситуациях".
– Но факты же совпадают! – не отступал поручик, – Я намерено опросил унтер-офицера вразброс по разным эпохам и датам, получил ответы весьма схожие с теми, что представил нам штаб-капитан в своем сочинении.
– Господи, Денис! Да я при желании найду у себя в бригаде грамотного и толкового нижнего чина. Велю заучить ему хотя бы Илиаду гомеровскую с Одиссеей пополам и что с того? – Ермолова убедить не удавалось, – Почто за древнего грека мой солдат в таком разе не сойдет?
– Алексей Петрович, все же есть одно обстоятельство, что ни мы с вами подделать не в силах, ни Денисов! – заявил Давыдов и пояснил, что он внимательно прочел не только красную но и синюю тетрадь штабс-капитана.
Последняя была своего рода "рабочим" черновиком, куда методично заносились все сведения, полученные за шесть лет от предполагаемого пришельца из будущего. Поэт-гусар проанализировал записи Денисова совсем с другой стороны, нежели Ермолов, и пришел к потрясшему его выводу: штаб-капитан абсолютно прав, этот человек – Сашка действительно прибыл из другого столетия. Он не стал искать различные мелкие несоответствия, вполне объяснимые как погрешностями памяти пришельца из будущего, так и самого штабс-капитана, при передаче сведения могли исказиться. Его внимания привлек тот факт, что нижний чин постоянно ссылался на несуществующие еще литературные произведения и даже местами приводил из них цитаты. Еще бы, в школьном курсе ведь "Война и мир" Толстого и Пушкин с Лермонтовым изучаются примерно в то же период, что и история нового времени, или по крайней мере рядом, освеженная регенерацией, вследствие воздействия машины времени память Александра позволила ему много чего вспомнить из казалось бы забытого навеки. В его показаниях и свидетельствах незримо присутствовал могучий пласт русской литературы, которая только-только начала еще зарождаться в начале 19-го века, влияния этого фактора нельзя этого было не заметить.
– Сколько там ступеней у воздушного корабля доставившего американца Армстронга на луну Денисов с унтером могли выдумать и сами! Но вот, нашу русскую литературу – нет, увольте! – заявил с апломбом знатока гусар, и он действительно в таких вещах разбирался, – Написать хоть пару строк в рифму им непосильно, даже частушек непечатных, они только цитируют ранее услышанное. Слишком уж рационально оба мыслят, не те люди.
– Могли найти акого-нибудь стихоплета ради такого начинания. – возразил генерал, не желая отказываться от своей первоначальной версии, – Да хоть того же Булгарина Фаддея, тот что-то вроде кропал, какие-то эпиграммы и вирши, за то и был наказан.
– Литератор такого масштаба был бы в России известен всем, кто хоть немного сведущ в грамоте. А его пока нет и в помине! У нас пока имеются из "великих" только Державин с дубовыми одами, да Барков с порнографией, остальные и того хуже, лучше и не поминать совсем.
– "Прилег вздремнуть я у лафета и слышно до рассвета, как ликовал француз. Но тих был наш бивак открытый, кто кивер чистил весь избитый, кто штык точил ворча сердито, кусая длинный ус… Да были люди в наше время, не то что нынешнее племя, богатыри не вы, плохая им досталась доля, не многие вернулись с поля"… – привел строки еще не родившегося великого поэта Давыдов продолжая наседать на собеседника, – Сравните сии чудные слова с виршами нашего пиита Державина, школяры от него вешаются, ибо запомнить бех "долбежки" невозможно. А там в синей тетрадке еще и проза местами в пересказе есть… Такое жалкой кучке масонов сочинить такое не по силам, россказни о их могуществе явно преувеличены.
– Все бы ничего, да слишком уж совпадают выводы из сего сочинения с желаниями господ мартинистов! – упорно стоял на своем Ермолов.
– Ничего удивительного, ловко подогнал Иван Федорович добытые им сведения под свои собственные воззрения, но сами факты верны.
– До 1812 года осталось всего пять лет, посмотрим запылает ли Москва, дойдет ли до нее Бонапарт. А Денисову я все равно не верю, изображает из себя армейского дурачка, а Санкт-Петербурге научные труды по тактике и по другим дисциплинам писал, каково?
– Ежели бы за вас взялись в свое время как за него поди бы тоже предпочли шкуру простака хламиде каторжника? – съязвил, но неудачно Давыдов, он и сам было дело, ходил по краю и едва не сорвался, родственники заступились и кое-как "отмазали".
– Ну и что теперь нам делать, коли завелся такой пророк? Идти с этой писаниной к Аракчееву? Так все скопом в Шлиссельбурге окажемся в соседних казематах. Кому еще штабс-капитан сие показывал?
– Говорит, что только Воронцову-младшему и то с купюрами, а черновик видел почитай я один. – признался гусар.
– И все равно не я не понимаю, почему нет никаких вещественных доказательств? Ни оружия, ни приборов и механизмов из будущего, одни слова? Разве только компас мне показывал штабс-капитан, действительно есть на нем клеймо 1987 года, работа тонкая, но хороший мастер и здесь такую вещицу сделает, коли нужда будет.
– Алексей Петрович, вы запамятовали, что Денисов в ссылке и лишен свободы передвижения, а нижний чин и подавно привязан к полку. Капитан однажды проговорился, что доказательства есть и немало, только до них еще добраться надобно… Правда, где сии чудные вещи находятся не сказал, возможно он и сам не уверен и сомневается.
– И все же я не могу поверить, что Россией в ХХ веке будет управлять какой-то недоучившийся семинарист-грузин! – высказал еще одно сомнение генерал.
– Полноте вам, Алексей Петрович! Даже в наше время возможен эдакий казус. Ежели бы князь Багратион не был столь щепетилен, то давно бы стал вторым человеком в империи, если вообще не первым! – заметил ему Давыдов, и он был абсолютно прав, по крайней мере в тот конкретный момент.
– И я пожалуй поддержу к мнение Дениса, слишком уж все похоже на правду. – присоединился к разговору до этого момента сохранявший молчание "незнакомый" генерал.
– Николай, но нет же у них ничего, одни пустые слова! – насел на него Ермолов, но тот не сдаватся не был намерен.
– Коли бы нас пытались дурачить, и тетрадка Денисова – фантом, фокус ловкого литератора, то нижний чин спьяну обязательно бы что-то "ляпнул" против замысла обманщиков и выдал их с головой, по другому они не могут. Поверьте, я наших солдат знаю.
– А что унтер такого существенного нам в сущности поведал? – не отставал от Николая Николаевича Раевского настырный Ермолов, уступать "новоиспеченный" генерал не собирался, он никогда этого не делал, ни на поле боя, ни в споре.
– Он высказал свое личное мнение о следующем после Александра Павловича императоре, коего, по его словам, в народе запомнили как "Палкина".
– Да я помню Николай, по унтеру выходит, что следущий государь у нас "мудак", просрал все полимеры и убился затем "ап стену"? Бред ей-богу… неужто ты ему поверил?
– Погоди Алексей Петрович, не пори горячку. Пару лет назад был у меня приватный разговор с Ламздорфом, воспитателем великого князя. Так вот он мне так и сказал дословно, что: "Этого дурака приходится побуждать к наукам лбом об стену, как самого тупого рекрута"!
– Прямо так об стену и он его и колотит? Может для красного словца сказано? – не поверил Давыдов, хоть и ходили такие слухи, но это явно преувеличение.
Раевский только плечами пожал в ответ, хочешь мол верь, хочешь нет, но выходит так, что совпадает почти один в один с "пьяными откровениями", услышанным ими несколько минут назад от унтер-офицера. Разве, неведомые никому в начале 19-го века полимеры, "Палкин" пока утратить не смог, поскольку не доверяли ему еще ничего по части управления государством, а так и в самом деле – "ап стену" начал, видимо и закончит там же. Штабс-капитан Денисов в своей "тетрадке" привел об императоре Николае Первом примерно те же сведения, пусть и не в такой грубой форме, но суть от этого не менялась. Пришлось все же Ермолову поневоле согласится с родственниками, хоть и определенные сомнения у него остались.
– И что делать соизволите Николай Николаевич, как нам следует поступить? – не без ехидства спросил он Раевского, намекая на то обстоятельство, что в списке "декабристов", составленных Сашкой, тот числился "активным участником".
– Если Вы про 1825 год, то скорее не ко мне, там упоминается полковник Раевский, да еще в отставке. Ежели только разжалуют, да и со службы прогонят взашей, тогда на Сенатскую обязательно приду. – отшутился Николай Николаевич, и в самом деле "гость из будущего" не запомнил имена и отчества участников попытки военного переворота, у него были указаны только фамилии.
Некоторое время они молчали, ответа на вечный российский вопрос "Что делать и кто виноват?" никто не знал и даже информация, позволившая отчасти заглянуть в будущее практически не помогла. Скорее напротив, "послезнание" создало дополнительные трудности, так бы жили не тужили и надеялись на лучшее, а тут на тебе… теперь все меняется.
– Как я понял, наша "Кассандра", штабс-капитан не связал вас условием сохранять в тайне полученные от него сведения?
Его собеседники, генерал Ермолов и поэт-гусар Давыдов подтвердили, никаких клятв и обязательств не разглашать и не использовать "информацию из будущего" они Денисову не давали.
– Значит мы вправе использовать тетрадки штабс-капитана и красную и синию по собственному усмотрению! Было бы преступным легкомыслием отвергнуть сии сведения, только по тому, что они нам не нравятся. – на правах старшего и по званию и положению в "семейном клане" подвел итог Раевский, – 1825-й год пока далеко и может еще и обойдется по-хорошему, 1812-й к нам намного ближе. Пришелец же явно указал, война будет "Отечественной", такого в России еще не было!
– Следует ли нам поставить в известность военное ведомство и государя императора? – осторожно предположил Денис Давыдов, эта мысль давно уже у него "вертелась на языке", он ждал только подходящего момента.
Штабс-капитан Денисов за несколько лет с 1801 по 1807 годы, проведя поистине грандиозную работу, он сумел по крупицам вытащить из "иновременца" необходимую информацию. Человек, вроде бы не знающий абсолютно ничего, на самом деле может многое рассказать, надо просто правильно сформулировать вопросы и вдумчиво проанализировать ответы. Ход Отечественной войны 1812 года был воспроизведен практически достоверно – все основные этапы и сражения, когда впоследствии они с Сашкой добрались до бункера и сравнили, то оказалось, что разве есть некоторый "люфт" по датам и опущены мелкие, малозначительные и почти не влияющие на ход событий эпизоды.
– И не только, надобно еще и до нашего общества донести весть о столь великой и небывалой ранее угрозе, а не то будет как всегда…
– Однако, братцы-заговорщики не забывайте пожалуйста про Аракчеева! Мне закончить карьеру в остроге как-то не хочется. – напомнил им Ермолов, и в самом деле генералу, которого декабристы хотели выдвинуть в диктаторы следовало соблюдать особую осторожность…