Текст книги "Солдат… не спрашивай! (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 88 страниц)

Глава 11. Забытый богом гарнизон

С утра как всегда ничего не предвещало грядущих неприятностей, было обычное построение, развод но нарядам работам и караулам. Сегодня объявили шереножное учение, это в основном для офицеров, значит застрельщиков пока оставят в покое. Александр отпросился у ротного командира в оружейную мастерскую, одними унтером в строю меньше, одним больше – для сегодняшняшних занятий такое мелкое отступление от регламента вполне допустимо. По дороге туда его догнал штабс-капитан Денисов и приказал срочно подобрать ему пару пистолетов получше и желательно одинаковых.

 – Что случилось ваше благородие, опять вас в поездку посылают?  – удивился странному требованию Сашка.

 – Кабы так, плохо дело братец, разве ты не слышал, поручик Яковлев сегодня намерен стреляться будет с уездным предводителем дворянства. Я секундантом от полка назначен на дуэль, нешто вам денщики не рассказали?

 – Так они в казарме редко появляются, живут вместе с офицерами на квартирах, я с вами пойду или как?

 – Да конечно, я у ротного тебя отпросил, обязательно возьми потребные оружейные принадлежности и сами заряды для пистолетов.

Пока шли к месту поединка штабс-капитан разъяснил в чем дело, оказывается уездная предводительница дворян уже перепробовала всех до единого холостых офицеров в полку, всех перетаскала к себе в постель, не иначе бабенка страдает острой формой нимфомании. Ее лечить надо, говорят, есть испытанное веками народное средство – вожжами по беспокойной заднице, очень хорошо помогает в таких случаях. Если так дальше пойдет, то мадам скоро и на унтеров перескочит, а там и до рядовых дело недалеко. Но предводитель уездных команчей взъелся по неизвестной причине только на юного поручика Яковлева. И вот сегодня парню предстоит отвечать, как за свои грехи, так и за чужие, за общие полковые в конечном итоге, поскольку семейных среди офицерского состава немного. Поганый однако у местных обычай "выяснять отношения", и отказаться нельзя ни в коем случае – "лицо потеряешь". Прямо какя-то самурайщина средневековая – или дуэль или уходи со службы, а в случае отказа драться – автоматически становишься изгоем в обществе. Но и в случае гибели или тяжелого ранения противника, офицеру участвовавшему в поединке, не позавидуешь – он запросто может пойти по этапу. Если подходить чисто формально, то дуэль – это уголовное преступление, тут уж как настроение будет у его императорского величества, с какой ноги царь встанет, все исключительно на усмотрении самодержца. Так были случай, что один "горячий" джигит-офицер просто зарезал обидчика и отделался лишь годом заключения в крепости без поражения в правах, но другого за "честную дуэль" разжаловали в нижние чины без права выслуги, третьего и вообще наказали как за обычное убийство. Петр Первый так и вообще карал участников поединка одинаково и без затей – вешали и того и другого, даже если один уже к тому времени и был убит.

 – Иван Федорович, так что же делать теперь, и так плохо и иначе тоже нехорошо?

 – Хоть бы промахнулись оба что ли, постараюсь навязать им максимальную дистанцию для поединка.

Полагается, что на дуэль должны явиться только непосредственные участники и еще секунданты вместе с врачом, таковы неписанные правила… дело вроде как "интимное" и лишние свидетели ни к чему. Но это в теории, на практике на пустыре за мучным амбаром собралось довольно много посторонней публики, как минимум два десятка человек пришли посмотреть. Сашка с неприязнью заметил, что без упыря-исправника и тут не обошлось, видать любит гад кровь во всех проявлениях. Его круглая красная физиономия так и светиться солнышком в первых рядах зевак, видно ждет развязки с нетерпением. Сами дуэлянты выглядели неважно, поручик бледный как полотно, а у предводителя заметно руки дрожат, наверно уже раскаялся десять раз, что решил прибегнуть к такому крайнему средству урегулирования конфликта.

Денисов еще раз призвал стороны решить дело миром, тщетно – они все же решили драться, на мировую не идут. Без лишних свидетелей может быть и договорились, но публично – никак. Неторопливо секунданты стали отмерять шагами дистанцию, где же будет знаменитый "барьер"? И сразу же началась жаркая свара, штабс-капитан потребовал не менее двадцати шагов, а секундант от противной стороны настаивал на десяти, зеваки тоже не молчали, каждый считал себя вправе вмешатся и высказать свое собственное мнение. Больше и громче всех орал упырь, мол двадцать – это либеральные французские штучки, по-нашенски пускай стреляются на пяти, чтоб наверняка одного убили! Денисов не выдержал и тогда предложил, что пусть уж тогда дуэлянты в упор друг в друга палят, упырь был только за, но вот остальным такая "убойная" идея не понравилась и сошлись в итоге на дистанции в пятнадцать шагов. Все равно мало, это как раз расстояние прицельного выстрела из гладкоствольного пистолета и выходит, что же делать? Сашка решил, назло всем – судьбе и особенно краснорожему выродку-исправнику, не допустить печального исхода. Какая глупость, весна вступила в свои права, снег тает, птички поют и солнышко ласково пригревает, даже тут на пустыер травка местами зеленеет, а вот кто-то должен лечь сегодня в сырую могилу из-за глупого средневекового обычая, занесенногог некогда в Россию иностранцами.

Под пристальными взглядами секундантов и просто любопытных он в последний раз проверил оружие и стал заряжать. Сперва хотели, чтобы каждая сторона сама этим занялась, но штабс-капитан Денисов заверил собравшихся, что его унтер-офицер – нештатный оружейный мастер и у специалиста получиться лучше, без разных там досадных недоразумений, какие иногда на дуэлях случаются. Точно отмеренный заряд засыпан в ствол, далее шомполом досылается пыж, затем круглая пуля, затем еще один пыж, готово… ничто не забыто?

"Вот пистолеты уж блеснули, гремит о шомпол молоток.

В граненый ствол уходят пули, и щелкнул первый раз курок.

Вот порох струйкой сероватой, на полок сыплется.

Зубчатый, Надежно ввинченный кремень. Взведен еще…"

Дуэльных пистолетов ни у кого в уезде и в помине нет, поэтому взяты у оружейного мастера Бауэра простые армейские офицерские, разве что заряд пороха сегодня необычный, усиленный по сравнению с уставным примерно на четверть – так принято на поединках. Молоток, как у Пушкина не нужен, у него были так называемые "дуэльные"  – специальные, а здесь простые армейские пистолеты, для них достаточно одного шомпола.

Из маленькой пороховницы отсыпана небольшая доза на полку замка, мягкий щелчок и еще минуту назад бесполезная игрушка превращается в смертоносное оружие. Упырь прямо под руки к Александру лез словно желая убедиться, что убивать людей сегодня будут по-настоящем, без обмана. Так бы и врезал ему унтер-офицер бы от души по этой ублюдочной образине, но нельзя – не по чину, приходиться сдерживать естетественные порывы.

 – К барьеру господа дуэлянты! Готовы? По моему сигналу стреляйте!  – голос штабс-капитана предательски дрожит, но виду он не подает, платок его в руке взлетает и опускается. Начали, пошла потеха…

Предводитель дворянства, пожилой уже, полный мужик с отвисшими усами "а ля Тарас Бульба" плавно переходящими в бакенбарды, с трудом унимает дрожь в руках и нелепо тычет пистолетом в сторону противника словно желая побыстрее разобраться с неприятным делом, а поручик уверенно, как учили, поднимает свое оружие и только бледное лицо выдает охватившее его внутреннее волнение. Два оглушительных выстрела почти сливаются в один, обладатель бакенбард, вдруг роняет свой пистолет на землю и припадает на колено обхватив руками правый бок. Денисов и Яковлев, а вместе с ними врач кидаются на помощь, остальные зеваки недоуменно пялятся на упавшего, красивой сцены как в романах не получилось, только краснорожий исправник доволен по самое "не могу", впервые улыбнулся за сегодня, раззявив свою широкую красную пасть с гнилыми зубами чуть ли не до ушей…

 – Пресвятая богородица, да у него просто сердце чуток прихватило, сейчас разотрем и отойдет!  – радостно кричит врач потерявший в спешке шляпу, попутно роясь в своей вместительной дорожной сумке.

Все закончилось благополучно, никто не убит и даже не ранен, может и есть "моральный" ущерб – но это теперь уже не важно. Поединок прошел "как положено", противники пожали друг другу руки и расходятся с миром – продолжения не будет, зеваки разочарованно расползаются с пустыря, обсуждая детали поединка: "Я сам видывал пуля "вжик" и клок волос ему срезала супротив виска!  – Врешь поди, будет заливать? Пулю ен увидал!"

Они втроем, унтер и двое офицеров отправляются обратно в полк, но на полпути из-за очередного сарая выскакивает маленькая детская фигурка в сером платьице и синем бурнусе и бросается на шею к поручику Яковлеву.

 – Леня, Леня братец ты живой! Я…  – и дальше пошли сплошные слезы и рыдания, стушевавшийся поручик утешает белокурую девочку, как может, но пока безуспешно, вслед за ней из-за угла появляется женщина в голубом салопе, какие обычно носят небогатые дворянки или купчихи. Опять объятия и слезы, слезы… точно нескончаемой рекой текут.

 – К Леониду мать с сестрой сегодня с утра приехали, мы им не сказали ничего про дуэль, но видно все же узнали. Сердце матери, говорят не обманешь…  – штабс-капитан пояснил Сашке смысл происходящего, хотя и так понятно было, слава богу, что все обошлось "без потерь".

Дальше до полка добирались уже вдвоем, Яковлева родные насильно увели в город на квартиру. Денисов по дороге рассказывал различные интересные случаи по дуэлям и поединкам, чего оказывается только не бывает, один продвинутый господин даже сумел самоубиться вследствие неосторожного обращения с пистолетом. И лишь у самой двери оружейной мастерской штабс-капитан неожиданно спросил, сверля пристальным взором починенного.

 – А почто братец выстрелы на сей раз такие глухие вышли? Я же три дня поручика натаскивал в стрельбе из пистолета, и чуть было не оглох на одно ухо, а тут "пух-пух" и все?

 – Ваше благородие, свинец нынче на базаре дорог!  – Сашка резко взмахнул правой рукой и продемонстрировал изумленному офицеру два круглых свинцовых шарика на ладони.

 – Но как же ты словчил, столько народу смотрело, а исправник даже обнюхал пистолеты ровно пес сучку не иначе?

 – Ловкость рук и ничего более, это единственный трюк, Иван Федорович, что я могу нормально проделать. Мальчишкой еще научился, двоюродных сестер развлекал и знакомых девочек, только там шарики стальные от подшипников, помню были, но размер схожий. Вот так смотрите, показываю медленно: кажется, что пуля уходит в ствол, а на самом деле она зажата снизу между большим пальцем и ладонью, а далее надо ее незаметно стряхнуть ее в рукав мундира.

 – Вот шельма народ, додумаются же!  – довольный штабс-капитан хлопнул своего унтера по плечу,  – Молодец брат, такого я тот тебя признаться не ждал, выручил всех нас, можно сказать весть полк. Но смотри никому не рассказывай! Может статься и еще раз твой фокус сгодиться, кто его знает как жизнь еще обернется…

Весна в этом году выдалась затяжной и приходилось сидеть в казармах-бараках, обувь и обмундирование в полку берегли, было даже распоряжение на работах использовать собственную одежду у кого таковая есть. Александр решил применить свободное время для физподготовки, почему бы не вспомнить уже подзабытые немного приемы самбо? Сказано – сделано, желающие помериться силами на ковре нашлись без труда, да и зрителей хоть отбавляй почти вся рота собралась и из соседней любопытствующие прибежали, все одно развлечение – как они вообще живут ни телевизора, ни радио и даже простых газет в помине нет. Однажды, когда он боролся с очередным противником, заявился штабс-капитан Денисов Иван Федорович собственной персоной, оказывается кроме фехтования ему и вольной борьбой заниматься доводилось, или как ее тогда называли "французской". Пришлось и с ним бороться, как командиру отказать в таком одолжении, и тут Александра ждал облом, впервые на лопатках оказался он сам… Оказывается его противник не так уж и прост, чувствуется хорошая школа, а вот Сашка борец надо сказать был весьма посредственный, занимался в свое время урывками и нерегулярно, освоил лишь несколько наиболее эффективных приемов. Удалось отыграться только на специфических удушающих захватах самбо, вероятно местные борцовские школы еще не знакомы с такой техникой пришедшей с востока.

 – Не по правилам братец ты однако ж борешься!  – только и заметил отдышавшийся после очередного захвата красный, как вареный рак Денисов, и тут же добавил,  – Покажешь мне эти фокусы, больно уж ладно у тебя выходит.

Пришлось Александру выступить в непривычной роли тренера, хреновый из него правда сенсей получился, хорошо хоть ученик опытный попался и лишних вопросов не задавал, штабс-капитан в свою очередь обучил его кое-каким фехтовальным приемам с саблей и тесаком, оказывается в случае нужды можно применять и это как бы "оружие". В те времена часто полагали, что солдатские кортики, тесаки и всякие там полусабли скорее форменное украшение или инструмент для бивачных работ, но оказывается, неведомый Сашке французский учитель-наставник Денисова придерживался иного мнения. Вот так и занимались, до того времени когда почва наконец не просохла и не стало возможным вывести людей в поле на настоящие учения.

Раз уж речь зашла про спорт, то Сашка попутно "облагодетельствовал" 13-й егерский полк утренней зарядкой, в начале 19-го века такие изыски еще были неизвестны. Отношение к такому новшеству было разное, среди нижних чинов понравилось не всем – но не роптали. Командир сразу оценил по достоинству, разминка пришлась очень кстати, особенно для только что пришедших с пополнением и поэтому почитаемых еще "сырыми" рекрутов. Приживется ли "зарядка" в российской императорской армии – время покажет, но есть большие сомнения, уж очень такие вещи не стыкуются с "фрунтом".

Впервые за много лет 13-й егерский полк принял участие в полевых учениях вместе с другими родами войск, это уже было немного похоже на настоящую войну. Полковник сперва выпросил в дивизии аж целый казачий полк, для обозначения на местности действий кавалерии. Но не получилось, только прошел слух о казаках, как из окрестных деревень потянулись делегации ходатаев, оказывается для крестьян постой кавалерии и так тяжек, а уж казаки – сущее наказание. Степные воины беспощадны не только к врагам, но и к девкам, курам, поросятам и прочей мелкой скотине. Вдобавок малорослые казачью лошадки невероятно прожорливы, точно азиатская саранча – настоящее бедствие для любого, даже справного крестьянского хозяйства. В связи с таким раскладом полк донцов решили заменить эскадроном драгун. Все равно в поле они выглядели внушительно, когда плотный строй этих кавалеристов скачет прямо на тебя, ружье с примкнутым штыком как-то сразу кажется слабым и бесполезным оружием. Хорошо, что это только имитация, не "по настоящему", и в последний момент драгуны отворачивают в сторону, сдерживая коней, кто знает выдержит ли каре 13-го егерского полка в бою реальную кавалерийскую атаку? Нет, так дело не пойдет. Александр поневоле вспомнил о своей прошлогодней задумке, из чего же можно изготовить ручные гранаты? Может быть найденные в крепости жестянки с картечью подойдут – надо обязательно прикинуть. Познакомился он и с артиллеристами, был приятно удивлен примитивность прицельных приспособлений и механизмов наведения орудия, похоже пушка в начале 19-го века еще отнюдь не всемогущий "бог войны". А уж едкого порохового дыму сколько после каждого выстрела остается, что приходиться ждать несколько минут пока серое вонючее облако рассеется, если бы ему лично довелось сражаться против орудия с прислугой, то он бы точно выбил по очереди всех одного за другим – укрывшегося в складках местности или залегшего пехотинца они достать не смогут при всем желании. Артиллерийскую роту прислали не только для того, что бы приучить молодых солдат к вспышкам и грохоту пушечных залпов. Были проведены специальные занятия с целью показать, как следует захватывать и вывозить с поля боя вражеские орудия, или выводить их из строя, так обычный гвоздь-сотка забитый в запальное отверстие превращает любую самую грозную пушку в металлолом. Несмотря на кажущуюся примитивность и сомнительные, с точки зрения нашего современника, боевые качества, артиллерию в ту пору высоко ценили, захват вражеских пушек в сражении приравнивали чуть ли не к победе, а потерю своих к поражению. Полковник так и сказал на итоговом построении после маневров, запомните – мол кто пушку с бою возьмет, так сразу будет представлен к награде, выше оценивали только захват вражеского знамени или пленение высокопоставленных военачальников рангом начиная от штаб-офицера. Александр было сунулся к артиллеристам, как мол братцы поживаете: ружей у вас нет и пешком ходить не надо – чем плохая жизнь? В ответ ему тут же выдали целый ворох проблем, главная беда – пушка, ее надо драить постоянно, прямо смерть, а начальство требует, чтоб все блестело непременно.

У драгун тоже жизнь не сахар, особенно не повезет тому нижнему чину, кто получит лошадь белой или светло-серой масти, ее сволочь такую надо чистить и мыть чуть ли не каждый час, а все равно грязной постоянно оказывается. Несчастный солдатик страдает, ни прилечь ни присесть не может, ходи за ней проклятой скотиной весь день без отдыха. Кавалерийские отцы-командиры традиционно больше заботятся о лошадях, чем о вверенных им нижних чинах – ведь на проверке сразу видно, в теле лошадь или худая и некормленая, а у человека под мундиром сразу и не поймешь. Ходячая энциклопедия, штабс-капитан Денисов по этому случаю выдал изречение какого-то военного авторитета прошлого века, Морица Саксонского: "Мы не знаем силы и выносливости конницы, потому что любим толстых лошадей". С точки зрения профессионала "боевой" конь должен быть "сухой" и поджарый как гончая, а не раскормленный и лоснящийся от жира как бегемот. Но в России принято оценивать конский состав полков не в работе, а исключительно по внешнему виду.

 – Воруют наши командеры страсть энто, не по божески совсем…  – худой драгунский вахмистр поперхнулся табачным дымом, но прокашлялся и продолжил рассказ,  – У нас полковой кады дочку замуж выдал, то заобещал зятю весь доход от фуража за ей в приданное дать. В хороших то полках, говорят, командер до 25000 рубликов серебром чистого доходу в год имеет на круг. А вы что пехота сера, у вашего полковника чай сапоги чиненные – не иначе тока на царево жалованье живете?

 – Нижним чинам что-то перепадает с того? С вами начальство делиться?  – заинтересовался Сашка, эта сторона армейского быта ему была совсем неизвестна. У них в части таких злоупотреблений не водилось, случалось иногда, но по мелочи и в основном по вине сторонних подрядчиков, а не "своих" офицеров. Проклятые "буржуи", с легкой руки нашего современника это прозвище навсегда прилипло к местным купцам, все время старались облапошить военных. Спорт у них такой национальный, кто казну нагреет сильнее, тот и чемпион, тому полагается всеобщий почет и уважение. Иной купчик хоть на рублишко обсчитает оптового покупателя, хоть на гривенник, так уже и рад безмерно. А то, что такими фортелями продавец доверие подрывает к себе – ему все равно, такая вот тут "коммерция", не обманешь – не продашь.

 – А как же, палок для нашего брата не жалеют суки эдакие! Лошади овса положено четыре гарнца, а выдают тока три с половиной, а потом еще и взыскивают с нас, почто де худая у тебя стала? Ладно летом еще трава добрая и сено на базаре дешево, жить можно. А бывает грех, своруем где али сами без спросу хозяев накосим сенца. Зимой прямо беда с имя, хоть из своих кровных грошей не докупай ей корму.

Незаметно за все этой разнообразной кутерьмой сборов и учений прошла весна и лето и наступила осень, унылая пора "очей очарование". В этот год впервые солдат отпустили в деревню на вольные работы, видимо начальство решило, что они уже достаточно обучены военному делу и вполне "втянулись в работу". К сожалению Сашка в число счастливцев не попал, виновата оружейная мастерская, да штабс-капитан со своими застрельщиками. Народ уходил на работы в весьма приподнятом настроении, как же там есть БАБЫ! Спустя месяц Александр расспрашивал сослуживцев, что и как:

 – Ну и как девчонки сельские показались? Дают даром или как здесь, только за деньги? Поди вволю оттянулись, деревенские жаловаться не прибегут часом к полковнику?

 – Господь с тобой, мужики своих-то берегут, не пущают с нами гулять. Как в остроге караулят с кольями, а вечером девок и в избу загоняют ровно телят в хлев. Ни те хороводом ни те посиделок али гулянок, ниче тебе. Грят драгуны де прежде стояли, и обрюхатили двоих девок, вот оне энто и злы…

 – Дворовых девок и баб у барина в усадьбе, что нет совсем?

 – Как нет, полон дом юбков, тока он разбойник на ночь их под замок запират, разврат де вишь ему не нужон, поди сам их того… Слышь Сашка ты грят слово заветное знашь замки отпирать, али врут, научи?

Оказалось, что напрасно они надеялись, пришлось довольствоваться услугами одной единственной немолодой уже солдатки, в деревнях традиционно эти женщины "гуляли" и были легкодоступными. Получилось почти то же самое, что и в уездном городе, никакой разницы. А какие надежды были, вся казарма прямо гудела целую неделю, народ уж и платочки с колечками для потенциальных деревенских подруг заранее закупил в городке.

 – Что вы там хоть строили, дом или амбар?

 – Неа, энту как она запамятовал, во – галдарею, грят мужики – барин энто дурью страдат. А нам то че?

Отпуска в этом год штабс-капитан Денисов, по независящим от него обстоятельствам, истребовать не смог, ему как ссыльному не положено разве, что неофициально, а посему поездка в Сосновку откладывалась пока на неопределенное время. Зато повезло Сашкиному начальнику в личной жизни, как за него не порадоватся: жена его – Софья родила, и не одного, а сразу двойню – и мальчиков. Штабс-капитан носился целый месяц как заведенный, про службу совсем забыл – такое редкое в жизни событие! Сашка был приглашен в числе других гостей на крестины, и возможно из-за него счастливая мать нарекла одного из братьев Александром, второй же стал Иваном как отец. В конце осени от полка была командировка в Нижний Новгород на ярмарку, для закупки обозных лошадей, но Сашка опять "пролетел", по конской части он профан – послали фельдфебеля Матвея. Потом унтер-офицеру дважды довелось съездить во главе отдельной команды в губернский город за новыми рекрутами, но никакого движения в сторону Москвы или подмосковья и близко не намечалось, похоже не судьба и в этом году добраться до бункера, "текучка" опять заела.

Скучна жизнь нижнего чина, но и у него изредка бывают развлечения, точны метеоры проскакивают такие случаи на черном полотне ночного неба и запоминаются как правило надолго.

 – Лександр, айда во второй батальон! Матвей зовет говорят комедь де покажут!  – тормошит прилегшего было отдохнуть возле верстака Сашку старый товарищ – Гриша, сошлись с ним еще во времена Немца, будь он неладен.

Предложение до нельзя заманчивое, как тут не откликнутся? К моменту их появления в бараке занятом вторым батальоном народу собралось немеряно, такое впечатление, что в маленькое здание набился весь полк, разве, что никого из офицеров не было. С большим трудом он протиснулись в первые ряды перед импровизированной сценой, огражденной лавками. Там традиционно собиралась солдатская аристократия: фельдфебель, унтер-офицеры, писарь, каптенармус и просто старослужащие нижние чины.

Через несколько минут легкий стук в дверь, и через вторую дверь, с черного хода вошел важный такой с виду, но уже заметно побитый молью и временем "барин" в ермолке с кисточкой, в заношенном до дыр старом турецком халате с красными шнурами. Не обращая на нас никакого внимания на собравшихся, он прошел, будто никого и в комнате нет, сел на невесть откуда позаимствованный стул, и стал барабанить пальцами по подлокотнику, а потом закрыл глаза, будто задремал. В маленькой прихожей кто-то кашлянул. "Барин" открыл глаза, зевнул широко и хлопнул в ладоши.

 – Ванька, трубку!

И вмиг вбежал с трубкой на длиннейшем черешневом чубуке человек с проседью – "слуга", в подстриженных баках, на одной ноге рваный и грязный опорок, на другой туфля, судя по всему – женская. Подал барину трубку, а сам встал на колени, чиркнул о штаны спичку, зажег бумагу и приложил к трубке.

"Барин" не спеша раскурил свой длиннющий "бамбук" и с видимым наслаждением затянулся.

 – А мерзавец Прошка где, отвечай скотина?!

 – На ем черти в аду воду возят…

 – А-а-а!  – "барин" выпустил клуб дыма и задумался. По крайней мере, актер ловко изобразил свойственным некоторым представителям этого сословия "мыслительный процесс". Вскоре последовал и соответствующий результат "умственной деятельности".

 – Ванька малый! Принеси-ка мне полштоф водки алой!

 – А где ее взять, барин?

 – Ах ты, татарин! Возьми в поставе!

 – Черт там про тебя ее поставил?

 – А шампанское какое у нас есть?

 – А которым тока ворота запирают!

 – Что ты сказал дурак? Плохо слышу!

 – Что сказал – кобель языком слизал!

Небольшая пауза и барин снова аппетитно затягивается вонючим "бамбуком", затем продолжение.

 – Ванька малый, ты малый бывалый, нет ли для меня у тебя невесты на примете?

 – Есть лучше всех на свете, красавица, полпуда навоза на ней таскается. Как поклонится – фунт отломится, как павой пройдет – два нарастет… Одна нога хромая, на один глаз косая, малость конопатая, да зато вельми бо-ога-атая!

 – Ну, это не беда, коли рожей не вышла давай ее сюда. А приданое за ней какое?

 – Имение большое, не виден конец, а посередке дворец – два кола вбито, бороной покрыто, добра полны амбары, заморские товары, чего-чего нет, харчей запасы невпроед: сорок кадушек соленых лягушек, сорок амбаров сухих тараканов, рогатой скотины – петух да курица, а медной посуды – крест да пуговица. А рожь какая – от колоса до колоса не слыхать бабьего голоса!

Опять следует пауза, но видимо "барин" женится на столь богатой и привлекательной невесте все-таки раздумал.

 – Ванька малый! А как из моей деревни пишут? Живут ли мои крепостные богато?

 – Пишут, что чуть дышут, а живут страсть богато, гребут золото лопатой, а дерьмо языком, и ни рубах, ни порток ни на ком! Да вот еще вам бурмистр письмо привез…

 – А где он вор эдакой, старый леший?

 – Да уж на том свете смолу для господ кипятит!  – "Слуга" вынимает из опорка бумажку и подает "барину".

 – Ах ты, сукин сын! Почему подаешь барину письмо не на серебряном подносе?

 – Да серебро-то у нас в забросе, подал бы на золотом блюде, да разбежались люди… "Барин" вслух читает письмо: "Батюшка барин сивый жеребец Михайло Петрович помер шкуру вашу барскую содрали продали на вырученные деньги куплен прочный хомут для вашей милости на ярмарке свиней породы вашей милости было довольно".

 – Ванька! Скот! Да тож письмо старинное?

 – Половину мыши съели – было длинное!

 – Тогда был у меня на дворце герб, в золотом поле голубой щит…

 – А теперь у вас, барин, в чистом поле тока х… и тот не стоит!  – и "слуга" демонстрирует "барину" оттопыренный средний палец на левой руке, жест яввно привнесенный из других времен.

Вот и собственно и все, такая вот народная "комедь". Позднее Сашка познакомился с актерами, один парень, столь талантливо изображавший "барина" действительно играл временами в театре, благо богатые помещики нередко заводили для себя такие развлечения. Второй же был давно знаком, да его весь полк знал, малый не без успеха подвизался в роли балагура и весельчака, эдакий предок легендарного Василия Теркина и звали почти так же – Васькой.

Актрера потом долго допытывали всем миром, не за "комедь" ли в солдаты отдали оказалось нет, были другие причины.

 – Я братцы барыню того… полюбил… красивая она была, по сю пору забыть не могу…  – признался все же под конец парень, когда сослуживцы стали расспрашивать.

И добавил, что барин за сию неслыханную дерзость своего ничтожного слугу бил смертным боем, сломал ему два пальца на левой руке, но насмерть не убил, может быть жена вступилась. В результате "актер" оказался в рекрутах, судьба не была столь благосклонна к нему, как к Александру и из Восточной Пруссии "комедиант Васька" не вернулся.