Текст книги "Солдат… не спрашивай! (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 88 страниц)

К Сашке потихоньку возвращалось ощущение реального мира и он шаг за шагом стал выходил из ступора. В двух шагах рядом егеря расстелили на траве старое полотнище, скорее всего найденный на склоне холма офицерский плащ и вываливали на него содержимое подобранных трофейных ранцев, во многих были только патроны и прочие положенные нижнему чину Великой Армии по уставу вещи. Это у большинства, но примерно каждый десятый солдатский ранец выглядел так, словно его бывший владелец страдал клептоманией в тяжелой форме, если не сказать грубее. Егеря встречали каждую такую новую находку взрывами хохота.

 – Эй Иван!!! Слышь пушкарь, для поручика свово прибери, ему впору ха-ха-ха!  – и суют в руки сконфуженному фейерверкеру целую стопку аккуратно перевязанных бечевкой женских панталон и кажется… бюстгалтеров, Александр от удивления аж глаза протер, может почудилось, да нет – на зрение ему грех жаловаться они и есть. Дальше больше, в другом углу солдаты вертят в руках небольшие чехольчики из полупрозрачной тонкой кожи, пытаясь понять, что это такое и с чем это едят.

 – Слышь Ляксандр Петрович, глянь сюды!  – отчество у Сашки сослуживцы никак запомнить не могли и всякий раз величали его по разному.

 – Презервативы это,  – короткий ответ, и нижние чины смотрят в недоумении, пришлось разъяснять как данное изделие применяется. Опять дикий взрыв веселья пополам с матерной руганью.

 – Ой, братцы дайте водки помираю… рот промочить!!! Суки!!! Оне ж на свой хер одевали, а я на зуб пробовал!  – стонет "пострадавший", не забывая крыть на все лады матом "антихристов".

 – А ты энто померяй!  – тут же советуют обладателю редкого трофея,  – Надоть знать у кого уд больше у наших, али у хранцев?

 – Не буду братцы, кабы не напустили эти антихристы туда мандавошек своих нам на погибель!

Хотел бы Александр рассказать своим сослуживцам анекдот про портвейн и голосование, но вовремя сдержался, ведь тогда придется разъяснять народу смысл еще одного термина. Денисов ему строго-настрого запретил беседовать с "чужими" на любые политические темы, доносить никто из солдат не побежит, не такой народ в 13-м собрался, но случайно проболтаться могут запросто.

Но бог с ними резиновыми или точнее кожаными изделиями, нижние чины с недоумением долго вертели в руках маленькие щетки, пытаясь отгадать, что же ими чистят, для сапог безбожно малы, и для мундира тоже не подходят. Пришлось Сашке снова разъяснить, что это щеточки зубные, опять они не верят "ученому" унтеру, в народе принято полоскать рот, а не чистить зубы и удивительное дело, почти у всех они здоровые и крепкие. Временами из ранцев вываливались находки заставлявшие нижних чинов глухо ругаться и сжимать в ярости кулаки: вот выпала на расстеленный трофейный плащ большая связка серебряных нательных крестов ежиком покатилась по полотну, а вслед за ней хлынул и целый дождь из орденов и медалей, частью побитых пулями.

 – Где они проклятущие стока наших положили? Одних крестиков нательных почитай сотня! Ба, да тута на цельный полк хватит… Ниче посчитаемся ужо, гады!  – раздавались то и дело возгласы из плотной серой толпы окружившей необычные предметы.

…………………………………………………

На следующий день противник никакой активности не проявлял, ему не до этого, теперь надо собирать и предавать земле жертв вчерашней неудачной атаки. Всю прошлую ночь по полю смело лазили отчаянные мародеры из числа местных жителей, собирая богатую поживу. Александр приказать часовым стрелять в тех, кто подойдет близко к позиции, но на любителей поживится не подействовало, более того они перед самой "малой" батареей даже массовую драку устроили, орали во всю глотку, не иначе что-то ценное делили. Кончилось тем, что обозленный Иван, спать ведь мешают диким ором нормальным людям, шарахнул по ним из своей пушки картечью, наведя орудие прямо на источник звука. Сработало, больше они не вопили, жалко у Александра не было такой штуки в его мире, можно было "гасить" слишком шумных соседей.

Днем мародеров на склоне сменили французы, их похоронная команда поспешно выносила павших, раненых они подобрали еще вчера вечером после боя, им не препятствовали, здесь так принято. Работали "похоронщики" быстро, не в первый раз видимо приходится таким делом заниматься, вскоре на склоне холма остались только вчерашние ночные грабители, попавшие под картечь, этих придется закапывать самим егерям.

Воспользовавшись перемирием незамедлительно появились и вражеские офицеры. Французы времени не зря теряют, деловито рассматривают теперь через подзорные трубы маленькую "крепость", которую накануне взять не сумели. Один показался Сашке знакомым, ну точно он его вчера положил на склоне последним, но ведь уцелел везучий французик, не взяла его пуля имени товарища Минье. Рука и грудь в бинтах, мундир разорван, но на ногах стоит крепко и не исключено, что завтра снова поведет своих солдат на штурм, а там как сложится – бог весть, что-то слишком долго 13-му егерскому и ему лично везет в последнее время. Рано или поздно все равно придется расплачиваться за все эти щедрые подарки судьбы.

Француз расположившийся среди мелких кустиков неведомого растения, уставился прямо на него, в этот раз Сашка не прячется в окопе, а стоит на бруствере открыто. Интересно они там, на "той стороне" понимают, что стали вчера для него легкой целью или нет? Ведь давно уже он преднамеренно выбивает вражеских офицеров и если война продлится долго, то такими темпами он обидит Бонапарта на целый выпуск Сен-Сирской военной школы, они же сами упорно лезут под выстрел один за другим!

Да нет вряд ли, времена не те, тут многие местные военные авторитеты, отрицают даже саму возможность ведения прицельного ружейного огня на дальних дистанциях. Скорее всего, офицера фузилеров привлекла подзорная труба в руках вражеского солдата и его необычный по местным меркам головной убор. Вне строя Александр по прежнему носил свою панаму-афганку, ее широкие поля прекрасно защищают глаза от жгучего летнего солнца, что немаловажно для стрелка, и по сравнению с тяжелым казенным кивером она практически невесомая. Если внимательно приглядеться, то можно обнаружить на этой "шляпе" след от кокарды – маленькой пятиконечной звездочки. Интересно что бы вообразил себе француз, если бы увидел, если бы разглядел эту маленькую и красную звезду с серпом и молотом посередине? В начале 19-го века придают большое значение всякой геральдике-символике, иной полковой командир или шеф годами выпрашивает у императора любимую цацку для своей части и радуется как ребенок, заполучив наконец вожделенный шеврочик-жетончик-выпушку или еще какую подобную хрень. Вот только звезда-кокарда давно стала частью "драгоценностей" маленькой крестьянской девочки и скорее всего безвозвратно погибла.

И все же такое впечатление, что супостат нечто заподозрил, Сашка постарался рассмотреть его в свою трубу и запечатлеть в памяти облик противника, может пригодится еще, доведется встретится с ним на поле боя. И тогда один из них возможно останется лежать среди васильков и прочих блеклых полевых цветов, это уж как повезет.

 – Месье, ну что вы потеряли на этих грязных полях, где кровь постоянно смешивается с дождевой водой?  – так бы и сказал он тому крутому мужику в бинтах, если довелось просто поговорить по человечески, по душам,  – Ехали бы в свою родную Шампань, пили бы там прекрасные вина и любили молодых женщин и так далее. Какая еби…ая сила заставляет нас с вами месье убивать друг друга здесь в Восточной Пруссии, вдали от родных мест? У меня за спиной не Москва, да и у тебя не Париж, нахерна… все это мы прделываем?

Ответов на эти вопросы он не знал, скорее всего их вообще в природе не было, просто идет война и его дело стрелять по целям, а того потомка галлов – вести своих солдат в бой… Он ведь по природе отнюдь не воин и не самурай, никакого кайфа или удовлетворения от ведения огня по людям не получает. В той жизни первый раз по живой мишени пришлось стрелять в Афганистане, а до этого даже на охоте не был ни разу. В школьные годы друзья азартно били крыс из мелкашек в старом тире, там их великое множество водилось, так и лезли серые хвостатые твари прямо под пули. Только тренер отойдет по делам и начинается потеха, захватывающая всех кроме Сашки. Он стрелял исключительно по мишеням, и до сих пор бы этим занимался на спортивных стрельбищах и в тирах, если бы судьба сюда не закинула. Здесь иначе нельзя выжить, каждый должен вносить свой вклад в общее дело, как тот погибший недавно Цыган, что пытался в безнадежном положении достать штыком вражеского кирасира. У него нет штыка на винтовке и товарищи прикрывают его собой в ближнем бою, а значит – он тоже должен защищать их в "дальнем", выводя из строя вражеских офицеров и "откосить" от этой добровольной обязанности Сашка не мог.

Новый день начался с очередного визита, или налета – как угодно, фланкеров, к ним уже привыкли за неделю – почти каждый день появлялись. На этот раз Александр никого не подстрелил, не смог выделить в этом конном цирке-шапито предводителя, вроде бы все одеты одинаково и по возрасту не поймешь совершенно и все усатые, не как англичане в первую мировую. Там помнится солдаты брились "гладко", растительность отпускали на лице только "благородия", чем существенно облегчали жизнь немецким снайперам. Постреляв полчасика для острастки по турам кавалерия смылась, похоже они просто проверяли, а не оставил ли случайно противник столь ценную позицию. Другие цели предположить было нельзя, если раньше у них были некоторые шансы выбить расчеты пушек, то теперь такой вариант абсолютно исключен, люди надежно укрыты и могут пострадать разве что от рикошетов. Через час после исчезновения фланкеров, Сашка тогда так и не понял, к какой разновидности кавалеристов эти бойцы относятся, драгуны, уланы или вообще конные гренадеры, перед ними появились новые действующие лица этой бесконечной трагедии. На сей раз противник сочетал в себе качества и кавалерии и артиллерии одновременно. Конная артиллерия – сразу целая полубатарея из четырехфунтовок пыталась занять выгодную позицию для обстрела, маневрируя внизу у подножья холма. Но и у наших не дремали, Иван с со своим помощниками трудился вовсю, даже мундиры скинули, так им жарко стало от работы. Шестифунтовки постоянно крутились влево-вправо, пытаясь нащупать длинными стволами верткого противника и время от времени посылали в его сторону чугунные мячики. Стреляло в основном только одно левое орудие, безжалостно тратя заряды впустую. Второе правое, где наводил фейерверкер лично, пока многозначительно помалкивало, приберегая свой веский аргумент напоследок.

Французы вертятся со своими запряжками как на сковородке, и вот одно из орудий смело заняло позицию за триста шагов и почти сразу – "трах-бах" и ядро снесло один из туров возле пушек. Оказывается, враги заранее зарядили свою пушчонку, применив неизвестный ранее тактический прием. Надо будет Сашке обязательно учесть эту особенность, присущую данной разновидности артиллерии, с которой ранее не приходилось ни разу сталкиватся. К сожалению, что затем должны делать конно-артиллеристы: будут ли они стрелять с постоянной позиции или руководствуются принципом "бей и беги", Александру узнать не удалось. Он их сразу "оштрафовал" за наглость, его пуля свалила с коня офицера в красивом, расшитом золотыми шнурами мундире навроде гусарского, и среди вражеского расчета возникло минутное замешательство. Похоже, что там не могли решить, кто распоряжается дальше, кого надо слушать… Не успели французы определится, за них это сделала шестифунтовка Ивана, ее ядро уложило еще двоих комендоров, разбило передок и покалечило заодно лошадь, остальные лошадки вырвались из разбитой запряжки и обретя свободу моментально ускакали прочь. За ними вслед пустились бежать прихрамывая и уцелевшие номера расчета. С одной пушкой было покончено, остальные три не рискнули приблизиться близко, и выпустив пару-тройку снарядов с безопасного расстояния скрылись за зарослями орешника внизу у дороги, откуда имел обыкновение появляться противник. Первая пешка на сегодня Александром пополам с Иваном отыграна, надо посмотреть что же дальше будет.

После того как конная артиллерия выступила столь неудачно, ее сменила обычная полевая, две "длинные" четырехфунтовки выехали и встали прямо у кустов, далеко внизу и принялись оттуда стрелять. Толку от такого "ураганного" обстрела было совсем немного, лишь одно ядро упало в двадцати метрах перед укреплением, остальные даже туда не долетели. Иван со своими бойцами только ржали дружно, чуть животы себе не надорвали от веселья, в российской артиллерии давно отказались от таких мелких калибров. Четырехфунтовки, по его словам, годились только для стрельбы картечью почти в упор, или ворота разбивать, или баррикады на улицах крушить, но в поле они безнадежно проигрывали старшим собратьям.

 – А сам почему по ним не стреляешь? Судя по руководству добить должен? Или я что-то там не правильно понял?  – не преминул спросить его Александр.

Оказывается, много он не понимает, и не знает. Надо учиться, учиться и учится военному делу настоящим образом, ка велел один деятель в кепочке. Максимальная дальность дана в справочниках для стрельбы на рикошетах, есть такой замысловатый прием, от которого позднее в ХХ веке полностью отказались. Суть данного метода в том, что снаряд ударившись о землю должен подскочить и лететь дальше, затем еще раз и так пока в цель не попадет. Вот только как угадать, что окажется в месте очередного падения, ведь там может быть твердый камень, но вдруг встретится рыхлый песок? Французы с четырехфунтовками как раз этим извращением занимаются уже второй час, а реальных результатов нет, и не предвидится даже в отдаленном будущем.

 – Пущай до ночи эдак и палят, пущай ядра попусту раскидают!  – оказывается у Ивана совсем другие заботы,  – Ты лучше брат думай как пушку ихнюю выволочь к себе.

А чего тут думать трясти надо, или применительно к данной обстановке – тащить! Ой, как тут все непросто… Александру сразу бросилось в глаза, еще при первой встрече, то странное обстоятельство, что зарядные ящики у Ивана есть, а вот передков не видно в упор, да и лошадей тоже он не заметил. Хотел он сразу спросить в чем дело, но как-то забыл, и теперь унтер-офицеру пояснили, что его новые подопечные, а заодно и он сам, волей начальства, фактически стали смертниками. Покинуть пушки они не могут, а лошади и передки отосланы далеко в тыл, чтоб не было даже соблазна вместе с орудиями уйти с занимаемой позиции. Такие вот дела, значит надо просить лошадей в полку или вытаскивать трофей на себе.

По здравому размышлению решили не торопиться, все равно четырехфунтовая пушка сама по себе ценностью не является, разве что ради наград стоит постараться. Но днем посылать людей Александр не рискнул, там они могут стать легкой жертвой вражеской кавалерии, а ночью существовал немалый риск, что за утраченным орудием придут и французы. Не хотелось ему разменивать деревянные кресты на могилах своих товарищей, на крест серебряный для себя лично. Так они тогда ничего и не решили толком, а на следующее утро им стало не до этой маленькой пушечки…

Очередной день по началу не предвещал ничего плохого, с утра стояла тишина, даже фланкеры их не навестили. Прибежал денщик, посыльный из полка за Александром, унтер-офицера очень хотели видеть в штабе, или точнее – в походной канцелярии, для полка однобатальонного состава иметь свой собственный штаб – непозволительная роскошь. Пришлось идти, Гришу он оставил во взводе за старшего, пожалуй старый друг справиться если что, не даром же ему давно обещали дать чин унтер-офицера.

Дав кое-какие "ценные" указания временному заместителю, Александр побежал в полк, все туда же на гребень, где располагалась главная батарея. Была в глубине души смутная надежда, что прибытие важного чиновника как-то связано с давно ожидаемой выдачей жалованья, которого не видели с начала войны. Денег в этот раз не дали, оказывается ревизия приехала, проверяют куда делись казенные палатки предъявленные на списание по причине утраты, а их еще весной сожги или порвали в клочья пушки маршала Сульта в лесу на северо-западе от Гуттшатдта. Чиновники не поверили в такую версию и теперь вот вызывали по очереди свидетелей происшествия для расследования, заняться на войне им опреденно было больше нечем. Единственная польза – он хоть ручные гранаты свои забрал в обозе, целых два десятка. Обратно унтер-офицер вернулся в прескверном настроении, а когда увидел что твориться на его "батарее", то и вовсе потянуло выражаться непечатно.

Часть туров в оборонительной стенке была опрокинута, словно некто пытался ее разрушить, но ему это оказалось не по силам. Иван рукой прикрывает скулу, морщится от боли, и только мычит в ответ что-то невразумительное. Остальные артиллеристы выглядят тоже "не слава богу": у кого синяк под глазом на пол-лица, у кого губа разбита, больше всего не повело тому самому парнишке, которого в первый день пометила вражеская пуля – у него вся голова опять в крови. Впечатление такое, что тут поработал чей-то "начальственный" кулак, весьма основательно и безжалостно. Между собой они подраться не могли, авторитет у фейерверкера среди своих "молодых" железный, слушаются как дети отца, так что же случилось в его отсутствие?

 – Да он у их того!  – Григорий выразительно покрутил пальцем у виска отвечая на вопрос кто тут начудил,  – Еб…й! И наскакивал аки петух, грит мол всех под расстреляние отдам!

Пока Сашка беседовал по душам с интендантами, пытаясь убедить господ чиновников, что палатки действительно сгорели, а не пропиты и не пошли на заплатки для солдатских штанов, здесь было своего рода "явление Христа народу".

Впервые за целую неделю их небольшую "батарейку" посетил с дружеским визитом господин офицер, назначенный ранее командовать ею, но пока успешно от этой почетной обязанности уклоняющийся. Первым делом "их благородие" по-отечески разобралось со своими непосредственными подчиненными, действительно распустились нижние чины на войне совсем, вида солдатского не имеют, должны ведь глазами есть начальство и дрожать как осиновый лист при его появлении! Отсюда и специфические травмы у большинства солдат и их унтер-офицера. Затем "оно" обматерило не выбирая выражений егерей, пообещав отдать мерзавцев и трусов из 13-го полка под суд, одновременно расстрелять, четвертовать и ещ0е чего-то там из области садо-мазо извращений. Далее это чудо природы распорядилось для поднятия низко упавшего, по его благородному мнению, боевого духа разрушить все укрепления и засыпать вырытые недавно окопы. Приказ выполнить не успели, у подножия холма очень кстати появились старые знакомые – французские фланкеры. Вместе с первыми же выстрелами из их карабинов, едва над головой засвистели пули, господин офицер вскочил на боевого коня и… поскакал нет скорее полетел, но совсем не в атаку со шпагой наголо, а прямо в противоположном направлении, спеша побыстрее укрыться от опасности.

 – Сбег скотина такая, токо ево и видали!  – в один голос твердили очевидцы-егеря,  – И слава богу, кому такой дурной командер нужон?

Все же повезло, что враг внутренний смылся, а внешний в тот день их больше не тревожил. Ивана привели в более-менее нормальное состояние только ближе к вечеру, Сашка потратил для этого почти все свои наличные запасы опиума, купленного недавно у казаков по случаю, других болеутоляющих средств у него не было.

Наркоманией "донилычи" никогда не страдали, их, как правило, интересовал спирт, который аптекари обычно используют для изготовления различных настоек. "Взяв" очередную аптеку, живительной влаги казачки нашли немного и с горя набрали других ингредиентов, похватали там все, что под руку попало. Любовь к этим учреждениям у них давно, вроде бы благодаря казакам и родилась в екатерининские времена знаменитая пословица: "Что русскому хорошо, то немцу завсегда смерть". Станичники а с ними и примазавшийся на халяву "камрад" вылакали тогда у очередного аптекаря весь наличный спирт и как огурчики потом, а вот немцу не поздоровилось – отравился "ариец" и помер, а может быть и захлебнулся от жадности. Особенно нравились им так называемые "гофмановские капли", популярное в ту пору лекарство от головной боли состоящие на три четверти из спирта и на четверть из эфира. Смесь просто адская, если употреблять в качестве алкоголя, а не по назначению, но "каплями" ее никто в российской императорской армии и не пил.

 – Верно немцы грят, сие зелие от головы!  – было общее мнение у потребителей,  – Еб…шь стакан и башки не чуешь опосля, эдак поведет.

Фейерверкер был непременно нужен Сашке в "рабочем" и вменяемом состоянии, без его пушек позицию не удержать, остальным пострадавшим придется потерпеть. Вечером произошло еще одно событие, неприятно поразившее Александра, противник впервые провел разведку и попытался их прощупать силами пехоты. Не исключено, что кроме линейных войск у него здесь появились части специально обученные действиям в рассыпном строю на пересеченной местности, и это ничего хорошего не предвещало. Александру удалось подстрелить одного неосмотрительно приблизившегося к укреплению вражеского сержанта из числа "новеньких". Ночью Гришка с двумя добровольцами сходил в разведку и принес мундир, головной убор и оружие убитого противника, теперь сомнений не было – против них бросили егерей. Укорочённые ружья только у этой разновидности пехоты, и еще у драгун имеются на вооружении, но те вроде должны быть в касках с лошадиными хвостами. Сразу послали посыльного с трофеями к штабс-капитану Денисову, пусть тоже готовится к худшему варианту развитию событий.

С утра они начали… В этот раз враг действовал более-менее рационально, колоннами на картечь они больше не ходили. Французские егеря пытались использовать преимущества своих ружей по части дальнобойности, они из рассыпного строя вели непрерывную стрельбу, стараясь засыпать пулями бойницы, но ответный огонь егерей 13-го, укрытых в окопе и шанцах удерживал их на почтительном расстоянии, сводя на нет все усилия. Пытались французы и обойти позицию с флангов, но ничего не вышло, в одном месте помешал крутой овраг, в другом единственный смельчак сумевший вскарабкаться по склону между россыпей камней получил пулю из винтовки унтер-офицера и остальные не рискнули последовать его примеру. Александр долго не мог понять, кто у них командует в этом сборище, кто руководит атакой? Без сомнения они действуют организованно, дружно кидаются вперед, дают залп и отбегают, а также ведут огонь стоя и с колена явно подчиняясь командам, вот только кого? Двоих вражеских сержантов он давно свалил в самом начале боя, но обязательно должен быть еще и офицер! Он уже отчаялся и решил бить всех подряд – в первую очередь тех, кто сильно жестикулирует, полагая, что таким образом передаются команды. Но вскоре его внимание привлек один странный солдат державшийся в перестрелке немного позади остальных и стрелявший редко. Что-то в его снаряжении было неправильное и неестественное, присмотрелся Сашка внимательно, да у этого же черта вместо солдатской полусабли офицерская шпага на боку висит! Хитрец напялил на свои плечи солдатский мундир и взял в руки ружье, а вот про холодное оружие видно запамятовали "ваше благородие", сечас "госпожа удача" вами и займется… Очередная пуля из винтовки исправила это недоразумение, и натиск врага сразу же заметно ослаб, а то обнаглели и чуть ли не в самые амбразуры уже лезли. Позднее взятые пленные рассказали, что прибывший батальон французских егерей ранее успешно воевал против партизан в Вандее, мятежной провинции во владениях Наполеона, они вроде бы даже благодарность от самого императора заслужили вместе с почетным прозвищем от местных крестьян "Punishers". Вот там французские повстанцы именуемые "шуанами" очень даже охотились на офицеров, стремясь уничтожить их первую очередь в каждой стычке. Грубые мужики труды европейских теоретиков не читали и не уважали – тупые ведь они. Правда вандейцы обычно предпочитали использовать холодное оружие, а из огнестрельного вели огонь только с близких дистанций из засад.

Первый тур егеря отыграли, пока собственные потери невелики – только двое легкораненых рикошетирующими от камней пулями, оба остались в строю и продолжают вести бой, что же будет дальше? Пока противник быстро откатился назад, и можно наспех перекусить сухарями, и утолить жажду водой из манерок. На центральной батарее сегодня тоже жарко, ее противник пытается весь день сбить обстреливая осадными орудиями, но пока без особого успеха. Огонь ведется в этот раз с другого фланга и к счастью перебросить тяжелые мортиры против "малой" батареи враг не может, а "большую" они едва достают, стреляя на предельную дальность, зато снарядов не жалеют.

После полудня все началось сначала, только теперь противник действовал намного решительнее, они так и вертелись перед укреплениями, действуя егерям на нервы, в этот раз врагов было относительно немного. Сашка хорошо укрепил позицию, но не учел одного существенного момента, в силу несовершенства старых ружей результативную стрельбу вел фактически он один, остальные вели огонь только ради сдерживания противника и как правило их пули уходили в белый свет как в копеечку. Полковник послал на опасный участок сводный взвод лучших, и под началом у Александра оказались самые смелые и отчаянные, но далеко не самые дисциплинированные и послушные солдаты. Пока враг имел подавляющее превосходство, их еще можно было удержать за шанцами, но как только численность супостатов уменьшилась, егеря не выдержали напряжения боя и не сговариваясь решили дальше действовать штыками в ближнем бою.

 – Стой суки!!! Куда пошли, назад!!! Отставить!!!  – заметался и закричал в панике Сашка, а поздно, воспользовавшись минутой, пока унтер-офицер прицеливался добрая половина его людей выскочила наружу и несется теперь навстречу вражеским егерям с ружьями наперевес. Ничего другого не остается, как поднять остальных и бежать вслед за ними. Момент, когда солдат можно было удержать от опрометчивых действий, уже упущен Александром безвозвратно.

Добежали и ударили хорошо и слаженно, противник, как бы не выдержав натиска откатывается, но не убегает – не торопится, это не совсем похоже на панику… В ходе сумасшедшего штыкового боя очень трудно наблюдать за быстро меняющейся обстановкой, не до этого все внимание сосредоточено на текущем противнике, и егеря не заметили, как положение резко изменилось к худшему. Преследуя отступающего врага, они слишком далеко заскочили вниз по склону холма, и теперь им навстречу из-за кустов бегом несется большая толпа других егерей – вражеских, набирая необходимый разгон для сокрушительного удара по маленькой кучке в зеленых мундирах. Александр первым увидел опасность, но разгоряченные боем солдаты не сразу отреагировали на его команды, и драгоценные минуты были потрачены на то, что бы образумить наиболее буйных и заставить их развернутся, а враг уже близко, дышит в затылок и нагоняет.

В это жуткое мгновение приходит внезапно понимание, что их провели, обманули, "кинули"… Все было подстроено с самого начала, расчётливо выманили из-за укреплений, пожертвовав малой частью своих же солдат ради этого. И теперь французы рассчитывают на плечах отступающих ворваться на батарею, справедливо полагая, что российские артиллеристы не станут стрелять по "своим", даже в такой критической ситуации. Есть такой неписанный обычай, преднамеренная стрельба в "своих" считается у нижних чинов самым тяжким грехом, и вероятно противник об это знает. Вот и решили французы поэксплуатировать "варварский предрассудок" с максимальной для себя пользой. С гребня холма наблюдатели конечно видят, что тут творится, но подкрепление может не успеть, они и в прошлый раз подошли в самый последний момент!

Что делать, остается повернуть своих бойцов фронтом к врагу и дать бой решительный и теперь и в самом деле последний. Короткая команда и егеря послушно разворачиваются, они совершили роковую ошибку и теперь придется ее исправить, через несколько минут их сметет набегающая толпа врагов, но тогда батарея сможет отстреляться картечью и получит возможность сорвать вражескую атаку.

В самый последний момент, когда уже были видны перекошенные лица врагов, у которых срывался великолепный замысел и когда егеря вскинули ружья, готовясь нанести последний в своей жизни удар, произошло маленькое такое чудо. В голове Александра словно что-то переключилось: солдат 21 века победил в нем на время солдата века 19-го.

 – Ложись!!!  – рявкнул он всю мощь легких, и с облегчением понял, что теперь нижние чины не задумываясь подчинились команде, причем все разом, никто не промедлил.

Иван не подкачал, не прошло двух секунд как над лежащими ничком на земле егерями в воздухе завизжали и завыли маленькие чугунные черти, сметая прочь набегающего противника. Какой вой стоял в этой расстреливаемой пушками толпе… До сих пор, спустя много лет Александр помнит эти дикие крики, наверное очень тяжело, погибать в двух шагах от верной и казалось бы гарантированной победы, но что поделаешь, иногда и так бывает.

Недалеко от Сашки, почти перед ним рухнул на землю вражеский красавец обер-офицер, бессильно роняя зажатую в руке шпагу. Картечь точно топором срубила его в нескольких минутах бега от вожделенной цели, и даже отомстить "коварному" противнику не дала, рядом снопами валятся остальные французы, пораженные безжалостным чугунным дождем. Еще шаг вперед и Александра и других лежащих на земле просто бы прикололи, как крыс попавших при уборке сена под грабли, но последний шаг не сумел сделать никто из французов. Иван подтвердил свою репутацию великолепного артиллериста, его пушки били теперь чуть ли не через 10 секунд, он может быть даже и не банил их после каждого выстрела, рискуя взорваться сам. Противнику осталось только одно – рассеяться и искать спасения в бегстве, к батарее же бегом подходили роты из резерва и теперь в любом случае ее штурмом уже не взять.

В этом бою они опять победили, но потери были для маленького отряда весьма значительные, в поле осталось лежать шесть нижних чинов и еще трое были серьезно ранены. Александр не стал орать на своих подчиненных и тем более размахивать кулаками, сумел подавить в себе этот естественный импульс. Незачем горячится, люди и так поняли, что совершили преступную глупость и искренне раскаиваются, а он виноват больше всех остальных, ибо увлекся стрельбой и недосмотрел за ними… его ведь сюда не как снайпера направили, а как сержанта.