Текст книги "Солдат… не спрашивай! (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 88 страниц)

Александр незаметно прислушивался к разговору офицеров, неужели судьба свела его с еще одной "легендой" и это тот самый первый российский партизан и поэт Денис Давыдов, в первый раз он его не узнал? Жаль никак не удается вытащить из памяти хоть плохонький портрет этого героя. Может быть это однофамилец – гусар больше смахивает на гибрид молодого Райкина с поручиком Ржевским из анекдотов. Лицо у него уж очень живое и выразительное, наверное при другом раскладе вышел бы из этого Давыдова великолепный актер-комик.

 – А что Денис Васильевич стихи писать уже перестали?  – спросил штабс-капитан гусара, словно угадал немой вопрос Александра.

 – Эх сударь в наше время сие занятие небезопасное!  – ответил тот.

 – Просто сегодня вы уж очень хорошо сказали… насчет "своих не бросать". -заметил штабс-капитан, и выдержав паузу вставил,  – В пошлый раз казачки нас оставили.

 – А это так… сия фраза случайно у меня с уст вылетела.

 – Может куда и подойдет в строфу стихотворную? Могу и еще предложить – "Дамы с гусар денег не берут!"  – штабс-капитан выдал хохму другого века за свою собственную.

 – Как не берут позвольте господа!  – подпрыгнул в седле ранее почти задремавший уже "юнкер",  – Берут да еще как, меня в Варшаве дочиста обобрали разбойницы!

 – Вам Андрюшенька надо бы по кондитерским бегать, а не по заведениям!  – сквозь смех сделал подчиненному выговор Давыдов,  – Что маменька скажет когда узнает?

Оказывается они знакомы, задумался на минуту Сашка, все же скрытный это черт Денисов, ни словом ведь раньше не обмолвился, может он и еще кого знает? Было бы неплохо, может и в самом деле сумеет сам выбраться из этой дыры и Александра вытащить, как и обещал ранее не раз. А самое идеальное, так и весь полк бы после войны пристроить в хорошее тихое место, ребята давно уже такое заслужили…

Прошел день, снова прибыл полковник из штаба армии, но в этот раз штабс-капитану Денисову удалось выпросить для первой роты отсрочку. Командование сильно интересовал один населенный пункт и его окрестности в глубине расположения французов, вот туда егерей и гоняли. Предполагалось, что сбив пикеты рота туда сможет дойти, и тогда штабс-капитан нанесет на карту все необходимые сведения, а приданная кавалерия доставит их обратно к своим.

 – А с нами, с ротой что будет?  – не выдержал Сашка и забыв субординацию оборвал начальника,  – Нас ведь оттуда не выпустят?

 – Извини Саша, но штаб решил, что сии сведения стоят размена на одну роту не самого лучшего полка!  – был жестокий ответ,  – Я с трудом уломал штабных, пообещав добыть потребные данные путем разведки малыми силами. Мне отвели три дня, иначе затем снова отправят туда первую роту на рекогносцировку.

Итак на подготовку Александру дали три дня, Денисов хотел сам идти, но его не отпустил командир полка, еще бы на штабс-капитане вся штабная работа висит и он единственный сносно владеет иностранными языками и еще много причин было, старика можно понять, он заботился о все в целом. Почему группу не возглавил один поручиков, желающие ведь были, даже обижались потом на Денисова, чуть до дуэли не дошло – ответ простой, точнее даже два. Во-первых кроме Александра и штабс-капитана никто в 13-егерском опыта топографических съемок не имел, а сведения для штаба должны быть точными. Во-вторых опасались, что обер-офицеры неизбежно ввяжутся в драку с противником, разведки в ту пору были героические и лихие, в стиле "налетели-порубили". Тут напротив требуется "бесшумною разведкою, тиха нога, за камнем и за веткой найдем врага…", пришлось заняться Сашке, он подошел по всем критериям.

Пришлось потрудится и вспомнить многое, и еще многое домыслить самому. Он хоть и дослуживал во взводе управления и связи минометной батареи – та же разведка в принципе только артиллерийская, но представления о самом процессе имел только самые общие.

Прежде всего было решено избавится от всевозможных блестящих цацек, которыми тогда щедро увешивали нижнего чина видимо в подражание дикарям из племени мумбо-юмбо. Все что могли сняли, к сожалению многое еще осталось на своих местах, он и двое его спутников – Григорий и Федор должны иметь "солдатский вид". Вероятность попасть в плен не исключена, а со шпионами тут не церемонятся, обычно сразу же расстреливают, даже не допрашивая. Оставшиеся кокарды и пуговицы перестали чистить и они быстро из блестящих превратились в зеленые, что и требовалось для маскировки. Ремни и сапоги натерли пылью, а обмундирование и так уже давно лопалось от грязи и цветом весьма напоминало "хаки", столь знакомое каждому срочнику. Осталось обмотать тряпками штыки и замки ружей, чтоб не выдали блеском и пожалуй можно уже идти. Минуточку, ну как же Сашка мог забыть! У него же имеются специальные маскировочные накидки, изготовленные из упаковочной дерюги в которой полк получал мундирное сукно, надо их обязательно взять с собой.

 – Видок у вас конечно братцы вышел… Сие и есть камуфляж? Маскировка?  – чуть ахнул штабс-капитан когда увидел своих "пластунов".

 – Она самая Иван Федорович, жаль еще не полная только. Я хотел еще и рожи своим парням сажей вымазать, но это уже перебор.

 – Да уж пожалуй. Пистолеты почто с собой не берете?

 – Зачем? Если нарвемся на французов, то надежды на них мало, а таскать просто так – лишняя тяжесть.

 – Планшет, карандаши, компас и трубу не забыли? Тогда с богом братцы!

Маленький отряд неслышно ушел в ночь, растаял в темноте как призрак. До первых французских пикетов троицу доведет поручик Яковлев со взводом, боятся не столько врагов, сколько своих – как бы не приняли "соседи" Сашку со товарищи за дезертиров часом. Молодой офицер заметно злится, официально он "идет в разведку" сегодня, а по факту – эти трое, так распорядился командир полка. Все дело в том, что сведениям добытым нижними чинами в штабе не поверят, вот и приходится прибегать к таким хитростям. В начале 19-го века такую миссию, как правило, поручают относительно большому подразделению и обязательно с офицером во главе, поэтому первую роту и гоняли почем зря – только ради штабс-капитана.

Давным-давно еще во время маневров в Красном Селе Денисов попробовал раз послать грамотного нижнего чина в разведку, и теперь всякий раз рассказывает об этом событии, когда хочет развеселить собеседника, и в самом деле вышел анекдот. Тогда в роли своего рода Штирлица выступил штабной писарь, временно отданный в распоряжение штабс-капитана. Битый час ему втолковывали, как и куда следует идти, и на что в первую очередь обращать внимание при наблюдении, а вот результат получился обескураживающий и печальный.

 – Ваш благородие шапки у их в-о-о!  – и разводит солдат руками показывая размер столь поразившего его внимание головного убора…

 – Да хоть сколько конных было и где ты их увидел?

 – Виноват, ваш благородие, запамятовал… шапки у их во! Как велели…  – бормочет совершенно сбитый с толку происходящим нижний чин. Не понимает он, хоть убей, чего от него хочет добится начальник.

После третьего подряд завывания: "Шапки во-о-о!" весь штаб уже буквально катался на полу от веселья.

 – Ох братец, насмешил, не могу…. Иван дай этому герою на водку, заслужил!  – никогда еще так не смеялись господа штаб-офицеры из свиты его императорского величества. В те годы именно так и называли будущий Главный или Генеральный Штаб – мозг армии, если приводит к анатомической аналогии.

Не отставали от нижних чинов многие "благородия" и "превосходительства", зачастую их безграмотные и бестолковые разведдонесения могли поставить в тупик кого угодно. Сам великий князь однажды отписал что-то вроде "с холма видны вражеские батальоны", Денисов долго потом гадал, откуда и кого его императорское высочество наблюдал. Ребус они тогда кое-как всем штабом решили, благо местность в районе Красного Села изучена вдоль и поперек давно, но неприятный осадок в душе остался на всю жизнь.

 – А казаки? Они же везде могут проскочить?  – не выдержал Сашка.

 – Бог с тобой, ты что наших "донилычей" не знаешь? Рекогносцировка выйдет по сундукам у обывателей, да у прусских баб под юбками!  – замахал точно мельница рукам штаб-капитан,  – У меня и в Красном потом после маневров люди жаловались, что опять де ваши станичники понаехали, у кого кухарку обидели, у кого в дом ломились и водки требовали!

 – Послать с ними никого нельзя?  – не сдавался Александр, такая постановка вопроса его определенно не устраивала.

 – По идее можно, да только нет братец тут под Гуттштадтом казаков, они все у Платова собраны. Хотят рейд или набег на тылы Великой Армии устроить.

…………………………………………………

"Банг-г-г, д-д-дзинь!"  – с противным звенящим звуком пистолетная пуля ударила в толстый почерневший ствол старой березы, кора и мелкие щепки брызнули по сторонам. Возьми владелец оружия прицел чуть ниже и Александра бы уже не было на этом свете. Остался бы он лежать под своим самодельным дерюжным камуфляжем с простреленной насквозь головой, прижимая к груди кожаный планшет с драгоценной картой.

А как все хорошо начиналось… Под покровом темноты они быстренько прошмыгнув между сонных пикетов французов и незаметно добрались до указанного места. К тому времени как рассвело, прошли всего семь километров, но то по оврагам, то по болотам, в одном месте чуть не утонули в трясине. Поэтому вымотались изрядно и собственно к разведке приступили только после небольшого отдыха. Место для наблюдения выбрали на заросшей высоким кустарником возвышенности, откуда позиция французов просматривалась великолепно.

День стоял хороший ясный и Сашка отказался от услуг оптики целиком положившись на свое острое от природы зрение. Подзорную трубу он передал Григорию для наблюдения за дальними подступами к укрепленной деревне, а сам занялся нанесением на карту вражеских батарей и укреплений.

Похоже, что именно труба их и чуть не погубила, отблеск солнца от оптики заметил разъезд французских улан, и вот теперь эти кентавры пытаются прочесывать кусты в десяти шагах правее, а нижним чинам только и остается, что лежать затаившись под дерюжками, на которые Сашка нашил зеленые и черные тряпочки в подражание камуфляжу ХХ века.

"Банг-г-г!"  – еще одна пуля ударила в дерево в двух метрах от Александра. В кого уланы бьют непонятно, может просто пытаются спугнуть невидимого противника и выгнать на открытое место, а там в дело пойдут острые длинные сабли. Одна мысль бьется в голове – только бы ребята выдержали, не поддались гнетущему чувству страха, только не паника – тогда всем конец… Французы в расшитых шнурами зеленых и красных мундирах галдят уже чуть ли не над головой, одно спасение – спешиваться враги не собираются, настоящие кавалеристы не любят это проделывать без особой нужды.

Невыносимо, ужасно тягостно вот так вот лежать, полагаясь только на беспечность противника и на совершенство своей маскировки но иного выхода нет. Кажется, они все же уходят эти проклятые уланы, не иначе именно их разъезды и первую роту "спалили" в прошлый раз, наведя на егерей вражеский батальон вольтижеров. Нет – они остановились перед кустами, переговариваются, решают что делать дальше.

Александр осторожно изменил позу и сбросил чехол с винтовки, если враг вызовет для прочесывания кустов пехоту, то им конец. Но сначала он отправит к Аллаху, вон того красавчика офицера, уж очень рожа его смазливая унтеру не понравилась. Расстояние тут для выстрела из винтовки совсем небольшое, всего лишь двести шагов и сквозь диоптрический прицел француз виден преотлично, как на ладони. Взводить курок он пока не стал, если что это сделать недолго… стрелять не пришлось.

 – Слава богу, вернусь – напьюсь точно, в первый раз в жизни…  – ничего другого Сашка и пожелать не мог, доставшая всех кавалерия ни с чем уходит прочь, может быть решили, что ими только показалось, мало ли солнце отразилось от стекла битой бутылки? Так или иначе но уланы действительно уехали и теперь можно вернуться к прежним занятиям, только трубу у Гришки сперва он отнимет, если один раз повезло, второго может и не быть.

Старательно работая карандашом Сашка нанес на бумагу все, что только представляло потенциальный интерес для "заказчика", и не обозначенный овраг не забыл и новенький, недавно рубленный мостик для него отметил. Все же хорошо, что на его компасе есть удобная визирная планка, без нее бы он страдал дольше. Много времени заняли каменные дома, превращенные противником в импровизированные блокгаузы, ленивый картограф их полностью проигнорировал, указав только ратушу, церковь и кладбище, пришлось лишний раз потрудится Александру.

Вроде бы все, даже состояние дорог и мостов через речку они оценили, но остался последний пункт задания – установить, ну хоть примерно численность гарнизона.

 – Гриша, Федька, как этих чертей учесть? Идеи имеются – делитесь давайте?  – быстро опросил унтер-офицер помощников, ничего дельного не подсказали.

Голь на выдумки хитра, и ни придумав ничего, Сашка разделил деревню на три сектора. Теперь каждый из разведчиков должен подсчитать количество супостатов в отведенной ему зоне. Данные получились противоречивые, французы упорно не желали сидеть на одном месте и как тараканы ползали из одного района в другой постоянно сбивая счетчиков. Невозможно оценить сколько их там, не то батальон, не то целый полк и самое обидное, очевидно – часть сидит по домам или скрыта от наблюдения различными препятствиями.

Александр уже начал вслух матерится, может указать наугад, навскидку – скажем два батальона, поди потом проверь. Но решил еще подождать, немного, а вдруг да… и им опять повезло, нет определенно у 13-го егерского полка и у самого Сашки счастливая планида.

Помогли решить проблему сами французы, вероятно их командир решил устроить строевое учение и вывел своих подчиненных в поле за деревню, оставив на прежнем месте только пикеты и часовых у пушек.

 – Так и запишем! Четырех батальонный линейный полк не считая прислуги артиллерии, и мелких тыловых подразделений.  – торжественно провозгласил Сашка и захлопнул планшет.  – Как начнет темнеть, так потихоньку выберемся отсюда из кустов и пойдем домой к своим.

По "французской" территории троица егерей пробиралась долго, временами приходилось по полчаса-часу лежать под "маскировочными" дерюгами прячась от проходивших рядом патрулей и проезжавших разъездов. Но главные приключения начались уже у своих, на подконтрольной российским войскам территории.

Глава 24. Без названия

 – Эй Рязань косопузая, ты что не узнал нас? Это ведь вы нашего поручика Яковлева повязали!

 – Ляксандр ты ли чо? Опозналси я, велено хватать всех, кто ночью ходют! Ну а как ты брат беглый?  – ворчит протирая глаза сонный рязанец, видать только что свои солдаты его разбудили, спал господин фельдфебель сном младенца.  – Почто я знаю?

 – Да вот бумага у нас есть, полковником заверена и с печатью, как положено!  – Александр сует фельдфебелю, старшему пикета от Рязанского Мушкетерского полка выданное штабс-капитаном удостоверение. Снабдили каждого таким документом на всякий случай, русский текст предусмотрительный штабс-капитан Денисов продублировал на французском и немецком языках, опасаясь в равной степени и врагов и союзников.

Тщетно, мало того что уже сумерки, так этот дядька еще и малограмотный, как ему объяснить что они такое делали у французов?

 – Ладно братец иди, тока нам боле не попадайси – вертел знакомый фельдфебель казенную бумагу и так и эдак и даже даже понюхал, осталось только на зуб попробовать, но прочитать не смог по причине слабого знакомства с грамотой. Хорошо хоть отпустили, но радость оказалась несколько преждевременной, не прошли разведчики и версты, как у самого своего лагеря наткнулись на пикет уже от соседнего гренадерского полка, эти бойцы никаких бумаг проверять не желали.

 – А знам мы вас чертей зеленых!!!  – орали окружившие Александра здоровяки-гренадеры,  – Тащщи их братцы к нашему батальонному, пущай ен их пытат! Почто по ночам лазите, ровно воры?

 – Давай пошли ундер, нам велено начальством дезертиртов иматть! Мож за тя мядаль дадут?

В кольце "дружеских" штыков Сашка, Гриша и Федька были вынуждены подчинится, к счастью на шум с бивака егерей прибежали штабс-капитан Денисов с поручиком Яковлевым и дежурной сменой караула. После некоторых и весьма бурных разбирательств офицерам все же удалось отбить своих подчиненных.

 – Везучий ты братец, ежели бы эти гренадерцы так не орали, то мы бы и не узнали о твоем возвращении… Ждали мы вас совсем в другом месте возле моста.

Александр объяснил штабс-капитану, что там впереди был еще один пикет, и им пришлось сделать крюк в обход, для избежания ненужных объяснений, а вот тут расслабились и в результате чуть не попались, что же бывает даже с "везучими".

Григория с Федором отпустили отдыхать, ребята чуть не с ног валились после недавних приключений, слишком уж велико на сегодня нервное напряжение, а вот Сашку – нет, ему передышки не дали. Пришлось вместе со штабс-капитаном срочно снимать копию с драгоценной карты, мало ли в штабе случайно потеряют, чем черт не шутит, и только к утру после подробного устного доклада ему удалось на пару часиков прикорнуть до подъема.

…………………………………………………

Что было дальше – а ничего "важного" в сущности не было. Никаких тебе генеральных сражений, маневров и штурмов. Обе стороны здесь играли по мизеру, крупный размен шел только на северо-западе региона. В конце недели полк перебросили к небольшому городку с совершенно дурацким названием АнкендорфЪ, да именно так, с твердым знаком на конце. Здесь накануне разыгралась относительно большая по местным меркам битва. Пять батальонов российской армии отбили столь важный населенный пункт у двух французских, "дело" вышло славное и без особых потерь. Вроде бы все хорошо и превосходно, можно раздавать чины, медали, ордена и прочие плюшки, но планы спутало печальное происшествие. Удрученный тем, что его нижние чины в процессе боя и последующей прихватизации всего, что плохо лежало, разбрелись по улицам захваченного города, один из военачальников велел бывшим при нем горнисту и барабанщику играть общий сбор. Стоит дать слово другому очевидцу событий, слишком уж неправдоподобно это факт выглядит в современной трактовке, но он имел место.

"Взятие приступом города,  – запишет в воспоминаниях уже упоминавшийся выше гусар-поэт Денис Давыдов посланный в составе комиссии от штаба в город разбиратся с "залетчиками" на месте,  – произвело, то что производит всякий удачный приступ: разброд по улицам и по домам большей части войска, которое предалось своеволию и безначалию. Надлежало собрать и устроить его. Начальствовавший над ним прибег единственному в таком случае способу – к барабану…".

Зачем командир батальона это сделал? Верные долгу и присяге, дойти до невменяемого состояния нижние чины еще не успели, на восточную окраину явились бойцы сразу всех пяти батальонов, и в самом деле попробуй разбери, кто кому сигнал подал, на слух все трубы и барабаны примерно одинаково звучат, ньансы сможет уловить разве что истинный ценитель музыки. Пока подполковники и капитаны пытались восстановить в этом бардаке порядок, отыскать и собрать "своих", в городок обратно вернулись изгнанные двумя часами назад французы. Теперь здесь запад под контролем супостатов и "антихристов", на востоке благостно – царят "православные". В центре возле ратуши ведется с утра вялая бесцельная перестрелка из ружей, свинец портит кирпичные стены домов, но пушки пока молчат. Население при первых же выстрелах в панике бежало кто куда, лишь несколько смельчаков попытались спрятаться в подвалах и погребах, поэтому поневоле без всяких соответствующих приказов и распоряжений получилось знаменитое и столь любимое каждым нижним чином состояние – "три дня на разграбление города", чем обе воюющие стороны и сразу же занялись в свое удовольствие. Виновник полу-сдачи уже ранее захваченного населенного пункта с горя напился в стельку, и ему генерал князь Багратион вынес "ужасный выговор", по словам все того же Давыдова, но без особых последствий для дальнейшего продвижения по службе, впрочем. Лица, проводившие расследование, учли как "форс-мажорные" обстоятельства и несовершенсто средств связи и сигнализации, так и благие намерения командира батальона.

 – Богато живут немчики! На-кось, держи.  – и Федор протянул Сашке огромную медную литровую кружку, доверху наполненную молодым вином. В доме где из взводу приказано держать оборону, нижние чины отыскали в подвале неплохой винный погребок и поспешили "оприходовать". Пока на окраине было временное затишье и егеря вовсю дегустировали различные найденные напитки, закусывая выпитое колбасой и окороками, добытыми рядом – в соседней мясной лавке. Допьяна никто не напился, при наличии обильной закуски это даже с водкой проделать не просто, а у них только вино и пиво под рукой.

 – Эх не жисть – малина, бабу бы исчо сюды помять…  – расслабился один них, бухнувшись прямо с сапогами на розовый в цветочек "ампирный" диванчик, причудливо гнутое ореховое дерево натужно заскрипело, но выдержало вес солдата.

 – Погодь щас хранцуз придет, будет тебе баба!  – смеются остальные, утоляя жажду и давясь непривычным для русского человека пивом, которое народ употребляет прямо из бочонка черпая чем попало, кто кружкой, кто чайной чашкой, кто просто горстями.

Между тем стрельба в центре стала постепенно усиливаться, учащатся и вскоре к дробному перестуку ружей добавили свой внушительный голос пушки. Противники решились наконец окончательно поставить точку в вопросе "чьи в лесу шишки", а значит скоро эти плоды посыплются в изобилии на нижних чинов 13-го егерского.

Под окнами особняка аллюром пронеслась сотня казаков, за ней еще одна – определенно эти парни куда-то спешили, иначе пожалели бы казенные подковы. Использовать в городе, с его средневековой застройкой, кавалерию – не самая лучшая идея, однако генералы с обеих сторон не колеблясь, бросили конницу в бой. Казаки столкнулись на узких мощенных камнем улочках с уланами и гусарами французов, вспыхнул скоротечный "встречный" бой. И те и другие принадлежали к легким силам, но у противника в это раз было важное тактическое преимущество. Если казаки традиционно все больше уповали на свои пики, в теории позволявшие достать врага на расстоянии, то их противник предпочитал действовать саблями и огнестрельным оружием. В тесноте городских улиц такая практика оказалась более успешной. Здесь не было места для разгона, а без него с седла удар длинной пикой нанести чрезвычайно тяжело, поэтому сабли и пистолеты улан все чаще и чаще поражали противника, вынуждая донцов постоянно отступать… так продолжалось примерно полчаса, пока французы наконец не загнали сотню в заканчивающуюся тупиком улочку.

Александр со своими егерями успел вовремя, они разломали высокий дощатый забор в двух местах и открыв спасительных проход для конных, помогли уйти таким образом уже зажатым в тупике переулка уланами казакам. "Донилычи" вырвавшись из ловушки, проскочив не центральными улицами, а по задворкам – садами и огородами, быстро откатились за пределы города, чтобы в поле собраться и позднее попробовать счастья снова. Егерям же тем временем пришлось самостоятельно держать оборону в занятом ранее здании, превращенном российскими войсками в опорный пункт. Уланы сделали несколько настойчивых попыток пробиться внутрь, но везде были успешно отбиты холодным оружием и ружейным огнем в упор. Сашка застрелил очередного "офицера", позднее оказавшегося на проверку трубачом, что поделать – сигналист вражеских улан сильно выделялся цветом и покроем мундира на фоне остальных нижних чинов своего эскадрона, такие досадные ошибки случались с ним всю войну.

 – Мужики, это офицер там у них или нет?  – иной раз спрашивал сослуживцев горе-снайпер, прежде чем стрелять.

 – Да хер с ним Лексей Иваныч, вали его к лешему! Кто их антихристов разберет?  – примерно такой ответ был всегда.

Бой закончился и вражеская кавалерия ничего не добившись, откатилась назад, оставив на улицах разбросанные там и тут трупы своих и чужих, да лошадей потерявших всадников. Непосредственно вблизи своей маленькой "крепости" нижние чины подобрали на мостовой двух тяжелораненых: казака и француза и "взяли в плен" одну кобылку, по виду степной породы под казачьим седлом. Пострадавших перевязали и отправили в подвал, пусть отпиваются вином и пивом, все равно никаких других медицинских средств под рукой не было, и где находится ближайший лазарет, никто толком не знал. Лошадь же пришлось отпустить, куда ее девать – в дом ведь не загонишь, а конюшни при здании не имелось.

В этой стычке их полк в первый и как оказалось, в последний раз захватил вражеское знамя, достаточно редкое событие на войне. Отличился давний приятель Сашки, с которым он сошелся в ту пору, когда 13-го егерского полка и в помине не было – Гриша, посланный с запиской к командиру роты. Унтер-офицер спешил доложить штабс-капитану Денисову о текущей обстановке и просил прислать по возможности санитаров для эвакуации раненых.

С запада наступившую тишину вновь разорвали беспорядочные ружейные выстрелы и вдруг неожиданного Сашка увидел своего посыльного, бегущего со всех ног к дому, но совсем не с той стороны, где его ожидали. И Гришка был не один, ему страстно желали составить компанию несколько десятков вражеских гусар и уланов, а за ними виднелись и другие преследователи. В руках солдата кроме ружья была еще и длинная двухметровая палка, где и зачем он ее подобрал? Без всякой команды нижние чины кинулись к окнам и открыли беглый огонь по приближавшемуся противнику, чтобы прикрыть своего товарища. Гулко забухали старые ружья-ветераны, здесь в уличном бою они ни в чем не уступали своим более совершенным новым собратьям, дистанции были совершенно смехотворные. В ответ враги били из пистолетов и карабинов, шум-треск стоял адский, но серьезных потерь стороны обычно не несли в таких стычках, пока дело не доходило до ближнего боя и соотвественно – холодного оружия.

О "совершенстве" тогдашних ружей хорошо говорит следующий любопытный факт. После очередного сражения и последующего отступления российские войска в одном месте были вынуждены двигаться плотной колонной через единственный узкий мост. Дело было в одном из немецких городков, на вроде того, где сейчас сражается Александр, они все похожи друг на друга как близнецы-братья. И там наших солдат расстреливал целый день с расстояния от 50 до 150 шагов батальон вражеской пехоты, укрытой за каменными заборами и в зданиях, выбивать врага из оттуда у отступающих не было ни времени, ни желания. Потом вечером на мосту и рядом на улице французы подобрали всего с дюжину убитых и с пяток тяжелораненых, такой вот "адский ружейный огонь" и его последствия.

 – Гришка брось к такой-то матери энтот дрын!  – кричат ему сослуживцы пытаясь втащить Григория в окно второго этажа, пока остальные отгоняют и сдерживают французов ружейным огнем. Снизу окна частью забраны кованными железными решетками решетками, а местами забаррикадированы всяким хламом, там внутрь здания не попасть, а двери отрывать не рискнули – французы же вслед вломятся.

 – Неа братцы, вещщь поди-ка ценна!  – огрызается нижний чин, не выпуская сомнительную находку из рук, и кое-как его с руганью, обрывая попутно пуговицы и обшлаги мундира, втягивают наверх, спасая из под самых сабель подскочивших гусар.

Что происходит, что случилось? Вражеская кавалерия словно взбесилась, они встают на седлах и пытаются лезть в окна. Штыки и выстрелы в упор сбрасывают одних смельчаков и на замену им немедленно появляются другие, раньше такого не было!

 – Мечи все тяжелое вниз, ничего не жалеть!  – распорядился Сашка, моментально оценив сложившуюся обстановку, дело намечалось серьезное.

Унтер-офицер нашел правильный выход, немцы жили действительно богато, и в доме была масса всякого добра, теперь все это отправилось прямиком на головы неприятеля. Особенно хороший моральный эффект оказывали ночные горшки вместе с содержимым, рев на улице стоял невообразимый – орали те из супостатов кому достался "ценный продукт". В другом месте в окно вылетело небольшое пианино, мелодично звякнув в последний раз своими потрохами, инструмент лопнул точно бомба распугивая шарахнувшихся в стороны лошадей. Шкафы, стулья, кадки с цветами, диванчики, пуфики – мирная мебель моментально превратилась в смертоносные снаряды, поражая врага толпящегося внизу. Французы так увлеклись схваткой, что не заметили как, у них за спиной, из-за забора через проломы на улицу серой массой, почти бесшумно, хлынули казаки. Станичники явились сюда с целью посчитаться за утренний погром и в этот раз предусмотрительно пик с собой не взяли. Внезапный удар с тыла ошеломил и опрокинул улан вспять, началась бешеная рубка и стрельба из карабинов и пистолетов в упор, всадники опять давили друг друга, ну нет тут места для нормальной схватки кавалеристов! Тем не менее зажатые в узкой пространстве стенами домов бойцы рубились отчаянно – никто не хотел уступать. То и дело падали под копыта обезумевших коней тела, обагряя горячей кровью камни мостовой. Но в этот раз "наша взяла" и теперь спасение в бегстве вынуждены искать французы. Точку в этой схватке поставил Сашка, сумев свалить уланского офицера – на этот раз "настоящего", пытавшегося организовать своих на последний прорыв. А затем выскочившие из дома егеря поддержали атаку казаков штыками, умело загоняя уцелевших врагов под кривые сабли "донилычей".

После боя Григорий подробно рассказал, что с ним случилось: возвращаясь назад, он решил срезать путь и заблудился – город ведь совершенно незнакомый, они только третий день, как пришли сюда. Получилось, так, что солдат случайно вышел в район старого кладбища, занятого французами и там стал очевидцем жестокой стычки немецких добровольцев из так называемого кавалерийского "Полка Товарищей" и французских гренадеров, возможно даже из числа гвардии. Немцы сначала побеждали, но потом на помощь своей пехоте прибыли уланы с гусарами и положение сразу изменилось. Наблюдательный Григорий заметил, что рядом с ним у ограды кладбища бой идет как-то странно, противники в основном заняты тем, что отнимают друг у друга простую длинную палку! Вот лихие "черные гусары" зарубили гренадера и "эстафетная палочка" у них, но не на долго – мгновение и уланы бешеным натиском сминают немцев, "палка" снова переходит в другие руки. Драка была столь ожесточенной, что в какой-то момент участники потеряли вожделенный предмет из-за которого рубились и Гриша сумел его подобрать, протиснувшись сквозь дыру в кладбищенской ограде к месту стычки. Французы, заметив утраченный было артефакт в руках вражеского солдата, кинулись за ним в погоню. Удивительно, как Григорию удалось от них убежать, возможно, конным преследователям помешали многочисленные могильные памятники, встретившиеся на пути…