Текст книги "Солдат… не спрашивай! (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 88 страниц)

 – Так время, наше время…  – вслух рассуждал унтер-офицер, надо взглянуть на трофейные часы, пожимает уже,  – Хрен с ним пусть живет скотина, нам надо валить отсюда до темноты.

Так уж судьбой начертано, видно не суждено генерал-аншефу Куролесову стать первым россиянином, умерщвленным самым демократическим способом – в газовой камере. Впрочем, то воинское звание уже давно отменено, да и лжет Куролесов наверняка, "аншеф"  – это полный генерал, без пяти минут фельдмаршал, а таких в российской императорской армии всего четыре десятка числится до 1800-го года. Не может такого быть, что бы даже в бардачные времена Екатерины второй, больного на голову садиста подняли так высоко… майор скорее всего и не больше, обычно этот чин на "отставку" офицерам и давали в годы "бабского царства", а этот "воин" даже и не служил в строю ни года, а только числился состоящим "при полку".

Они с Гришей вернулись в сад, то что там увидел Сашка ему не сильно понравилось, и так обстановка на букву "х", а стало еще хуже за последний час. Он то полагал, что местные жители, напуганные стрельбой, разбегутся кто куда по домам и будут там сидеть тихо… какое там, детей даже больше стало, за ними из деревни пришли и взрослые. Лишние же свидетели им как бы ни к чему.

 – Федька, черт, я же приказал прогнать их всех домой?

 – Лександр, дак энто други набегли, грят короба де свои забрать надобно имя.  – разводит руками помощник в свое оправдание.

Между тем народ кучкуется тремя неравными группами, одна и самая большая разглядывает труп англичанина, другая – в основном взрослые девки, собралась у турка, и третья совсем маленькая – у тела мальчика. Александр не удержался и подошел к последней, это ведь его личный "промах", да еще такой, что уже не исправить никогда. Две девочки лет примерно 10–12 стоят рядом опустив глаза в землю, третья на коленях перед трупом, худенькая спина вздрагивает от рыданий, слезы капают вниз на грубую ткань, где и смешиваются с запекшейся уже и частично засохшей кровью.

 – Брат?  – унтер-офицер слегка тронул за плечо одну из девиц.

 – Неа, дружки оне дяденька солдат,  – ответила та, и тоже шмыгнув конопатым носиком-пуговкой "пустила слезу".

Значит и не родственник, а дружба у них, точнее даже – "детская любовь". Была такая подруга и у Сашки когда-то в юности и он хорошо понимает, что в данный момент переживает девочка, да уж врагу не пожелаешь такого горя. Опять "понесло" его воспоминаниями, да еще и такой древностью, у него "любовь" была чуть ли не с детского сада, там на горшках сидели, случалось, рядом… Алена Королева – его "королева", чуть ли не руках ее Сашка носил до самой армии, а она его не дождалась, хоть и обещала и регулярно посылала письма. Только он пришел в родительский дом с вокзала, чемодан дембельский пинком под стол, обнялся с родителями и младшей сестренкой, сбросил с плеч на диван ушитую, тесную солдатскую "парадку"  – значки и одинокая медаль тихо звякнули, опрокинул в рот поднесенные отцом 100 грамм холодной водки, и тут мать подает трубку телефона. Как пистолет к виску приставили.

 – Саша возьми… вот, тебя на свадьбу приглашают!

Обухом по голове, каким еще "обухом"  – словно пудовой 120мм минометной миной ударили дембеля, но на бракосочетание он все же сходил, посмотрел на нее в последний раз – вроде бы счастливая. На этом вся "любовь" у них и закончилась навсегда.

Все же не нравится Александру христианство, не был бы он атеистом, так выбрал бы обязательно буддизм, самое то для текущего момента. "Харе Кришна, харе Рама!", ладно без говядины прожить можно, он все равно больше свинину любит, важен основной базовый принцип – накопление маны. За погибшего мальчика, вам товарищ сержант минус одна единица, за ликвидированного иностранного наемника – плюс одна, складываем эти достижения – ноль и на душе спокойно и легко, хорошую религию придумали индусы. Но "спасать душу" все же придется в добровольно-принудительном порядке, вместе с мужичками на поле боя заявился и священник, вон черная ряса виднеется между серыми рубахами и зипунами. Похоже, что служитель культа направляется прямо к унтер-офицеру для задушевного разговора. Не то сам по себе сметливый попик догадался, чья тут "работа", не то очевидцы подсказали, не то просто он решил, что за происшедшее побоище должен ответить старший по званию. Знать бы еще с кем судьба на этот раз свела, как правило, сельское духовенство делится на две неравные по количеству категории – "жеребячья порода" и "наш батюшка". И если первого Александр, с молчаливого одобрения сослуживцев, имеет полное право спокойно послать подальше на три буквы, то то со вторыми придется общаться, иначе народ не поймет. Этот конкретный скорее всего – "батюшка" ведь читал же молитвы за "избавление" от барина-подонка, а не должен по идее, так как "всякая власть от бога", очень удобный предлог ни во что не вмешиваться. Но кто его знает, может этот утром поп служит в церкви, а вечером "оперы" церковному начальству на местных мужиков строчит на предмет, кто там и с кем блудно проживает и кто на барина злоумышляет, и такое иногда случается между российскими пастырями христианских душ.

Он прикидывал, может Гришку на попа натравить, что ли, он ведь по теме "подкованный". Старообрядец начитан по теме, любого богослова за пояс заткнет и "зубы заговорит"  – это уже проверенно не раз на практике, однако утер-офицер все решил, что раз "косяк" его личный, он командир, ему и отвечать в итоге.

Понеслось… самое обидное и сказать по существу или возразить что-нибудь очень трудно такому оппоненту, не понимают идеалисты в принципе, что у «биологического придатка» прикрученного к автомату или к снайперской винтовке нет иного выбора, да они и сами бы действовали в перестрелке точно так же… Ядреная толстоевщина однако на потоке, высший сорт, подобную Александр слышал только раз в жизни от случайных попутчиков в поезде. Ехал он как-то в командировку, на одной из станций возле самого города, подсела семейная пара интеллигентов средних лет, не то учителя, не то научные сотрудники, может быть преподаватели в ВУЗе, он так и не понял толком из общения с ними. По дороге разговорились немного за жизнь и политику, случайно Сашка обмолвился, что был почти полгода в ДРА. Как они сразу на него набросились, печатными словами не описать, гуманизм – он на проверку может быть очень агрессивным. В словесных баталиях с гуманитариями Александр всегда стабильно проигрывал и пришлось взять свой рюкзак и убраться в другое купе, хорошо, что вагон был полупустой.

Придется все же обидеть безусловно хорошего человеко, но еще минут десять такой "обработки" и у Александра мозги загудят и начнут плавиться от перегрева, как обмотка трансформатора при коротком замыкании, но что поделать – служба.

 – Простите батюшка, я хоть сам и не христианин, не верующий, но о заповедях знаслышан, и том, что людей убивать нельзя тоже…  – уф-ф-ф, вступление далось тяжело, и надо продолжать, иначе опять начнется, по следующему кругу,  – Но я солдат, я жить хотел и первым я стрелял! Оставьте нас пожалуйста в покое, и так п…ц уже, простите за выражение, а тут еще и вы с своими проповедями!

Священнослужитель испуганно глаза вытаращил, словно "ацкого сотону" перед собой узрел, но затем все же успокоился взял себя в руки и не сказав на прощание ни единого слова пошел к мужикам. Александр поймал себя на мысли, что вдруг он говорить чуть ли не "в рифму" начал, тревожный признак, надо бежать отсюда срочно, пока они еще во что-нибудь не влипли.

 – Все сюда, быстро!  – последовала команда и бродившие по саду нижние чины кинулись к унтер-офицеру.

 – Где твой головной убор товарищ солдат? В Нерчинск захотел?  – набросился сразу он на одного из подчиненных, на того самого Прохора, у которого сам же и одолжил "чепчик".

 – Так энто… турок то… того…

 – Быстро снял с него, принес сюда и показал мне!  – Александр вовремя спохватился, народ ведь простой до дури, чуть было не оставили важное вещественное доказательство. С одной текущей проблемой покончили, но тут же немедленно возникла другая. Один из помощников подвел к нему какую-то девчонку, видимо из числа тех, что попали по обстрел с балкона особняка.

 – Федька, нахрена ты мне эту соплюшку приволок? Взял бы уж тогда девицу с сиськами и постарше годами для командира!

 – Грит она де ранетая, в ногу ей, грит барин стрелил.

Тьфу, ну и "засада", о том, что могут быть не только убитые унтер-офицер как-то и не подумал совсем. С первыми, как ни цинично это звучит, возни намного меньше, батюшка отпоет покойников, а "мир" тихо похоронит их на деревенском кладбище, что а ограде маленькой церквушки и все. Раненых же надо обязательно эвакуировать, отправить в ближайшее медицинское учреждение… больницу или госпиталь там… КУДА???

 – Гриша, Федор, посмотрите, что там у нее случилось,  – распорядился унтер-офицер "упавшим" голосом, и отвернулся в сторону. Сам он на сегодня сыт по горло "человеческим мясом" и увидеть еще что-то из того же ряда нет ни малейшего желания.

Пока за спиной истошно верещит малолетняя "ранетая" и ругаются озадаченные сослуживцы, Александр лихорадочно пытается вспомнить, кто у них в уезде имеет хоть какое-то прямое или косвенное отношение к медицине. Штатный полковой лекарь отпадает полностью, он лечит только от одной единственной болезни – от похмелья, да пожалуй и "кровь пустить" может. Кто еще – Матвей, фельдфебель раньше в кавалерии служил и вполне себе коновал средней руки с соответствующим богатым опытом врачевания скотины как четвероногой, так и двуногой. Собственно, к нему заболевшие нижние чины и обращаются обычно со своими бедами. Но вот смыслит ли что-то старый драгун в огнестрельных ранениях, вряд ли… лошадей с такими травмами не выхаживают, а без всяких сантиментов добивают выстрелом в голову. Постой сержант, а ведь когда Софья, жена штабс-капитана рожала, к ней ведь кого-то приглашали, вроде бы есть у них в городе акушерка, да еще и "дипломированная" кажется, надо только найти ее. Пожалуй это единственный местный медик, за остальными придется ехать в губернию.

 – Ну что там? Живее!

 – Да ниче, нет ниче, ногу она зашибла поди.  – ответил еду Федор.

При этих словах Федьки не гора, целый Эверест с плеч у Александра съехал вниз с победным колокольным звоном и фанфарами – пронесло! Он рискнул наконец обернутся и взглянуть на пострадавшую, по виду девочка как девочка, лет 6-7-ми, худая только слишком, как впрочем и почти все деревенские дети в раннем возрасте. И в самом деле никаких видимых признаков серьезного ранения, а лишь одни синяки да царапины. Лицо тоже самое обыкновенное, уж не одну сотню таких доводилось видеть. А вот он – дурак, он – тупица и не сообразил сразу, что 17-20мм ружейная пуля не оставляет маленькому ребенку ни единого шанса на дистанции прицельного выстрела. Такой "шарик" калибра почти как у авиационной пушки и взрослого человека способен серьезно покалечить, да что уж – лошадь нередко убивает, на то и рассчитан. Если бы девку действительно зацепило, то вряд ли они бы застали ее в живых. Пока Сашка с Григорием обыскивали особняк, пострадавшая девочка раз десять бы умерла от потери крови или от травматического шока. У "мелкой" же пока ножки-спички, оторвало бы просто конечность сразу и все… отмучилась.

 – Нафига вы ей рубашку чуть не на уши навернули, можно было только до пояса наверх поднять?

 – Брыкатся вишь, не удоржишь иначе! Ты почто зараза ундера нашенского омманула? Он из-за тя вишь эдак извелся?

Григорий начал демонстративно снимать с плеча патронную сумку, а белобрысая "виноватая", видимо сообразив, что сейчас с ней начнется серьезная воспитательная работа, заревела уже в полный голос. Александр хотел было вмешаться, но не успел – судьба ему в этот день вечно опаздывать.

 – Погодь, не врет девка, глянь сюды!  – это Федор вмешался и успел как нельзя вовремя, иначе девица сегодня отведала еще бы и портупейного ремня вдобавок.

И в самом деле повезло девчонке неслыханно, на уровне колен у нее в рубашке две дырки от пули, одна впереди, другая сзади… чудеса выходит бывают иногда на этом свете. Иначе не объяснить почему расстреляв почти четыре десятка зарядов Куролесов так и ни в кого из детей не попал, а единственная жертва осталась на совести его верного телохранителя-иностранца. Может конечно бог помог, только скорее не "православный", а языческий древний – Бахус…

Все, они уходят, надо бы в полк что-то из трофейного оружия прихватить кроме штуцера англичанина и пистолетов турка, сойдет потом за вещдоки при расследовании. Только тут Сашка наконец заметил, что еще кое-кто из туземцев решил разжиться на халяву "стволом". Пока они возились с "ранетой" девчонкой, раздевали, щупали и затем обратно одевали до оружия по-тихому добрался некий юный абориген и нагло в куче роется, почти как петух в навозе, себе что-то выбирает по вкусу. Там кроме ружей и холодное оружие было свалено, особенно на Сашку произвел неизгладимое тогда впечатление циклопических размеров кистень: утыканный гвоздями дубовый брусок, соединенный цепочкой с длинным древком. Однако мальчишка явно перебирал только огнестрельное оружие, что же он хочет, что ищет для себя?

 – А ну брысь отсюда, это тебе не игрушки!  – "шуганул" оборзевшего пацана унтер-офицер, тот отбежал в сторону шагов на пять но не ушел, смелый парень однако.

По доброму надо бы остальные добытые трофеи сдать по счету и под роспись официальному лицу, не тащить все с собой в город, но только кому? Бурмистр – единственный представитель власти уже успел уйти в деревню, и барин у нас теперь в минусе. Поняв, что его усилия тщетны и местные жители все равно брошенное на произвол судьбы оружие "прихватизируют", если вдруг да возникнет у них такое желание, Александр решил сменить гнев на милость.

 – Эй пацан поди сюда!  – подозвал он юного любителя огнестрельного оружия и тот послушно подошел поближе.

По одежке людей встречают, а у этого молодого человека кроме рубашки и штанов на плечи накинута не то жилетка, не то подрезанный по росту отцовский армяк. Значит это уже не мальчик по деревенским меркам, а скорее юноша, или подросток, видимо ростом не вышел. Скажем так, еще не мужик, но уже и не ребенок – за половинку взрослого пожалуй сойдет. Александр заглянул ему в глаза и сразу понял, что юнец из числа тех, кто уже жизнью побит и поломан изрядно и "довелось, повидал", а значит и огнестрельное оружие ему не для забавы потребовалось.

 – Бери что хочешь, только смотри осторожнее, не застрели сдуру кого-нибудь.

 – Спасибо дяденька ундер!

На том пребывание Александра и его подчиненных в негостеприимном имении "енерала" Куролесова и закончилось, построил он свое отделение и увел, на это раз не через лес, а прямо по дороге, так ближе получалось.

Обратно шли скорым шагом, торопились, была веская причина спешить. Это вам, не сказка господа-товарищи, а российская империя, и здесь действительно – "закон, что дышло". Инстинкт выживания, сильно развившийся за последние годы подсказывал Сашке, что при "прочих равных" больше шансов имеет тот, кто первым ухватится за "оглоблю закона" и развернет ее в свою сторону. Завтра, не позднее обеда подробный рапорт о чрезвычайном происшествии в Белоярцево должен "кровь из носу", но лечь на стол к городничему – главе города и фактически всего уезда. Это оригинал, одна копия документа уйдет наверх "по команде" и еще одна останется в архиве 13-го егерского полка. Только так, иначе может восторжествовать версия происшествия представленная самим помещиком Куроедовым, "кто успел, тот и съел". Унтер-офицер имел основания предполагать, что чиновники "дикого барина" боятся и ему потворствуют лишь по инерции, по привычке. Маловероятно, что бы его покровители в Петербурге, какими бы ловкими они не были, благополучно пережили смену двух императоров подряд и остались в силе и при третьем.

Верста пройдена, другая и третья… вот и родной полк наконец, добрались до него уже в сумерках. Отчитавшись о прибытии перед дежурным офицером и отпустив людей отдыхать Александр рванул в канцелярию со всех ног. Опять везение, в окнах видны отблески огоньков светильников и сальных свечей, значит штабс-капитан Денисов на месте, придется его "обрадовать". Нечего и говорить, что сашкин покровитель чуть на стенку не полез от подобных известий. Еще бы посылали человека за подводами, а тут ЧП, стрельба и трупы, но Иван Федорович по этой части уже определенный опыт имел и поэтому быстро справился с негативными эмоциями.

 – Ну давай герой садись вот тебе перо, изложи мне подробно и в деталях, что вы там натворили в этой проклятой Куролесовке, будем делать официальную бумагу!

Примерно через час, когда первая, черновая редакция рапорта была готова, Сашке велели внимательно прочесть и высказать замечания. Затем пришлось срочно бежать за старшим писарем и его помощником, отредактированный документ следовало теперь размножить, а вот незадача ксерокс пока не изобретен и извольте вручную переписывать. Затем уже по ночному городу побежал вприпрыжку посыльный солдат к дому городничего с казенным пакетом в руках, ранее штабс-капитан запиской уведомил о ЧП и командира полка, уже успевшего отбыть на квартиру. Суматоха, беготня и нервотрепка закончились ближе к полуночи и только тогда унтер-офицер выжатый как лимон едва дополз до барака и рухнул без сил на первый же попавшийся по дороге свободный топчан. Последняя мысль в голове звенящей как колокол, перед тем как провалился в сон – "Ну совсем как у нас в СА, идет война – всем пофиг на любые ЧП, мир – не дай бог какой нибудь узбек или таджик в пулеулавливать в твоем карауле выстрелит, они умеют так… месяц потом разные комиссии будут мозг выносить всем и каждому."

Утро, плац, построение всего полка и развод, обычная армейская рутина. Мелкий, но еще не холодный дождик бодрит тело, но отнюдь не радует душу. Ровные шеренги солдат по-ротно, как серые стены, раньше их хоть оживляли немного веселыми яркими красками кивера, но в этот раз их не выдали, осень и дорогой предмет обмундирования велено беречь от сырости, дожди могут попортить ткань. Если и есть такое понятие "траурное выражение на лице"  – то оно точно у Сашки сегодня, вчерашними победами, что называется убит унтер-офицер по самое "не могу". Сердце в груди бьется через раз и вот-вот остановится само по себе, что же он идиот такой натворил, захотелось вам товарищ сержант приключений на свою задницу и вот результат. Кажется сейчас прозвучит команда: "Унтер-офицер имярек такой-то выйти из строя!" и что дальше… определенно ничего хорошего ждать не приходиться, допрыгался. Но минуты идут неторопливо, как свинцовые капли дождя сверху, так же тягостно и – ничего страшного не происходит, все идет "как обычно"? Полковник зачитывает какой-то очередной приказ "сверху" и "ни о чем" как всегда, затем поздравляет одного из ротных командиров с днем ангела, затем делает беззлобное "внушение" подпоручику Яковлеву и как всегда насчет женщин, напоминают ему в энный раз, что здесь не Санкт-Петербург, а провинция и местное общество разных там шалостей не приемлет… Следует ежедневная "раздача пряников" и кого-то из нижних чинов наказывают за различные мелкие залеты и как всегда – трудотерапия, наряды в не очередь на работы, и кажется опять одни и те же фамилии "преступников" мелькают. Потом до всего личного состава доводится общий план работы на текущий день, кому караул, кому внутренний наряд, кому занятия на плацу или в поле… Звучат слова команды, "знамя, музыка" и вот Вовин взвод идет в поход", все благополучно закончилось и все как всегда, а как же вчерашний "адский звездец", вчерашнее ЧП со стрельбой и погибшими??? Неужели опять пронесло, быстрей бы с Денисовым поговорить что ли, но к нему пока не подойти. Штабс-капитан похоже и сам приметил, что "гостя из будущего" не по-детски трясет и даже знаки ему делает издалека, показывает жестами, успокойся мол Сашка, решили мы твою проблему.

После обеда унтер-офицеру все удалось под каким-то явно надуманным предлогом заглянуть в полковую канцелярию и он случайно стал свидетелем разговора между Денисовым и полковым командиром и речь у них шла как раз по поводу последних событий.

 – Да успокойтесь вы наконец любезный мой Иван Федорович, не принимайте все так близко к сердцу. Постреляли немного нижние чины, положили парочку разбойников – бывает. Главное – у нас потерь в людях нет.

 – Но городничий будет недоволен, а там и губернатор так и до Петербурга дойдет?

 – Ну да и бог с ними, не извольте беспокоится, у них одно ведомство, а у нас другое. Раньше мы военные этих стрюцких и за людей то не считали…

И тут была рассказана забавная байка или может быть легенда, относящаяся ко временам царствования Екатерины второй. Насколько правдоподобны изложенные ниже события неизвестно, так как ни фамилий ни имен фигурантов полковник не назвал. Для удобства обозначим их так, К – капитан, командир артиллерийской роты, П – поручик той же роты, НН – нижние чины, Г – городничий неизвестного города. Место действия – окрестности этого самого населенного пункта, артиллеристам надо переправится через достаточно широкую реку, брода поблизости нет, а мост пребывает в печальном состоянии, явление для России заурядное.

К: Вот ведь сволочи? Поручик распорядитесь послать нижних чинов за местным городничим! Или нет, лучше сами за ним отправьтесь и препроводите этого сукиного сына сюда!

Поручик отправляется в путь, и через некоторое время возвращается с чиновником. На последнего сразу же набрасывается командир роты.

К: Воруешь сволочь? Почто мост казенный в небрежении содержишь?

Г: Как вы смеете так со мной говорить, я ведь тоже офицер, и государем наградами жалован!

К: Поручик извольте привязать сего "тоже офицера" к пушке и немедля.

П: Так он ведь утонет с ней, коли мост не выдержит?

К: Ну и черт с ним, крапивного племени у нас в матушке России много, другого взамен пришлют. А вот доброе орудие дорого стоит я вам юноша так скажу.

Поручик при помощи нижних чинов выполняет приказ, чиновника хватают и прикручивают веревкой к передку одной из пушек, крики и угрозы игнорируются. Далее следует крэш-тест и на удивление – мост скрипит и шатается, болтается, кренится из стороны в сторону, но упряжка с орудием благополучно перебирается на противоположный берег. Нижние чины переговариваются за спинами офицеров вполголоса, обсуждают чисто технические нюансы.

НН: Верно говорят – говно не тонет, как бы без городничего, так утопла бы пушка и лошадей поди утянула.

Занавес, комедия закончилась.

Александр внимательно дослушал до конца эту байку и абсолютно успокоился, действительно, если так здесь принято, таков общий настрой, то плевать… ничего страшного не случилось. Штабс-капитан Денисов, правда его оптимизма не разделял и потребовал, что бы унтер-офицер «был впредь осторожнее», пришлось клятвенно пообещать. Да он и так по «струнке» ходит вечно, но только судьба-злодейка подкидывает сюрпризы.

Его никак не отметили, и ни как не наказали, видимо поощрять нижних чинов к таким действиям сочли излишним, но и карать за точное исполнение обязанностей и действия по уставу их вроде бы нельзя. ЧП просто предали забвению, ну почти… Пару раз в канцелярию в течении следующей недели приходил исправник, а потом старший писарь по секрету сообщил Сашке, что у него есть шанс снова попасть в Белоярцево, его владелец просит власти срочно прислать войска, хотя бы один взвод с офицером для охраны поместья. Боится видимо барин своих же мужичков, якобы ему расправой они угрожали. Но позднее Денисов сообшил, что никто туда из полка не пойдет, пока полиция не отреагирует и не проведет расследование по факту нападения на воинскую команду, таково окончательное решение отца-командира. Время шло, дни летели, почти две недели минули, но никто и никаких следственных действий не проводил. Городничему, а равно и губернатору уж очень не хотелось признавать факт, что на вверенной им территории активно действуют какие-то не то частные армии, не то просто бандформирования. Поэтому и донос Куроедова и рапорт штабс-капитана Денисова отправились в одно то же известное всем место, их тривиально положили под сукно. Собранные Александром вещественные доказательства так и остались лежать в опечатанном ящике в канцелярии полка, власти наотрез отказались их принять под роспись. Так потом коробку с ружьями и часами там и бросили, не тащить же ее с собой в поход, кому это "добро" досталось неизвестно, может кто-то из нижних чинов полиции и "прихватизировал" в свою пользу.