Текст книги "Солдат… не спрашивай! (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 88 страниц)

 – Чего у наших морды такие кислые? Вроде убитых я не видел.  – не преминул спросить у Сашки штабс-капитан.

 – Боятся, что их заставят теперь мост отстраивать.  – ответил за всех унтер-офицер.

 – Не заставят, саперы на походе, пусть они и страдают. Сейчас наш командир соберет людей и мы двинемся вслед за кавалерией.  – утешил Сашку и остальных своих подчиненных из 1-ой роты Денисов.

Дальше у храбрых улан и всяких там остальных егерей – тех кого в реляциях упомянуть забыли, начались проблемы. К городу тем временем подошел с неприятельской стороны саксонский полк шволежеров из дивизии Ундино, а там кроме легкой кавалерии было еще и три эскадрона кирасир и еще какие-то части, опознать которые так и смогли, обычное явление на той войне. По совету командира 13-го егерского, генерал-лейтенантом Голицыным от открытой "честной" схватки в поле решено было отказаться в пользу "активной обороны"  – зачем зря губить людей? До самого вечера и кирасир и прочих там "антихристов" российские артиллеристы издали обстреливали ядрами и изредка – картечью, при этом орудия меняли позицию после каждой серии выстрелов, умело применяясь к местности – так и катались по пригороду из конца в конец. Сдерживали врага кроме того ружейным огнем стрелков и спешившихся кавалеристов, укрывшихся за каменными заборами в предместье и в отдельных зданиях. Пару раз французы все же прорывались в город, там их жестоко били сверху – с крыш и из окон домов, кое-где дело дошло и до применения ручных гранат. Баррикады наспех сооруженные егерями 13-го, уланами, казаками и "добровольно привлеченными" местными жителями из телег и выброшенной из домов мебели сильно затрудняли действия тяжелой кавалерии противника, да и позднее пехоты на узких кривых улочках. Грозные для любого противника в открытом поле, эскадроны латников постоянно дробились, растягивались и при этом то и дело теряли людей от ружейных выстрелов, пули так и сыпались градом на них окон верхних этажей. До врага же им не было возможности дотянутся палашом, огонь из пистолетов с седла, да по "подло прячущемуся" в различных укрытиях вражескому стрелку не особенно эффективен, времена ковбоев еще не наступили. Кроме того французов поджидала еще одна неожиданная напасть: подковы оказывается имеют такое нехорошее свойство – скользить по камню, и чем выше вес лошади, тем сильнее этот эффект проявляется, в "культурной" же Европе принято мостить городские улицы брусчаткой… Опоздавшую к сражению за город пехоту противника в большинстве случаев получилось "отсечь" от его кавалерии ружейным и артиллерийским огнем. Кое-где французы все же под вечер добились успеха и сумели войти в предместье, но были оттуда вскоре выбиты подошедшими к этому времени российскими войсками.

Александру тогда снова удалось отличится, и не один раз, но в суматохе боя никто этого не заметил. В сумерках постепенно стали вразброд постепенно подходить другие части армии Беннигсена и враг окончательно отступил, но как оказалось – не надолго. Предварительное, или первое сражение за Фридланд было выиграно российское стороной почти без потерь…

Краткий отдых после напряженного дня… враг уже понял, что проиграл и стрельба практически стихла, до утра теперь будет "мир", ночью штурмовать город – еще то удовольствие. Что-то не очень уж и сильно французы желали овладеть этим населенным пунктом, такое впечатление, что после того как российские войска успешно перешли на левый берег Алле, их противник стал действовать лишь вполсилы, так свою артиллерию в ход даже и не пустил. 13-й егерский полк встал биваком на окраине, место выбрали хорошее – и большой сад, и дрова, и вода прямо под руками. До темна еще пара часов, Сашка как-то ухитрился отпроситься у ротного командира "посмотреть окрестности". Его отпустили с одним лишь условием – "далеко не ходи", а он и не собирался вдаль, еще когда разводили костры и готовили ужин он заприметил рядом старую башню, к ней и направился. Что за сооружение такое – бог его знает, но по виду жутко древнее и таинственное, возможно остатки старого замка или какой-то другой средневековой оборонительной системы. Не суть важно замок или не замок, главное, что вид с площадки этой башенки должен быть великолепный…

Старые камни поросшие мхом, узкая лестница винтом вьется под ногами, и вот уже Александр на самом верху, обзор хороший, да вот смотреть особо не на что. Ближайший холм к востоку от города оседлала французская артиллерия, в подзорную трубу можно увидеть как "они" укрепляют свою позицию, или по крайней мере вид делают, что "укрепляют"  – какой же дурак в начале 19-го века будет на ночь глядя окапываться? Что там еще… деревня… тракт… небольшой отряд кавалерии поднимает клубы пыли на дороге, к седлам у них что-то белое приторочено сразу и не разобрать, да никак гусями хитрые "галлы" разжились у немцев. Унтер-офицер невольно сглотнул слюну, он бы тоже с удовольствием отведал дичи, а то в последнее время одну жесткую как подошва говядину на обед дают, да и то не каждый день, и даже курицу несчастному российскому солдатику "добыть" негде. Соблазны… черт с ними, мы переживем, а что на востоке, в самом предместье делается, давайте посмотрим. Пруссаки какие-то гражданские ползают туда-сюда, по улицам как ни в чем не бывало – войны на них нет, российские солдатики из разных родов войск кое-где заметны. Стоп, а это что там в кустах за рукопашная… а понятно – казачок уговорил местную "фрау" на любовь и теперь работает над повышением рождаемости в Восточной Пруссии. Тьфу ну и рожа у этой дамы… не иначе станичник пьян в стельку иначе нашел бы себе бабу поприличнее, с такой образиной Сашка согласился заниматься любовью только под дулом пистолета.

Еще немного левее и это кто там такой красивый в поле шляется, да еще и породистой лошадке? Француз приехал, и нагло разглядывает российские пикеты в свою зрительную трубу, а что такого – сегодня можно и так, все казачки видимо заняты исключительно оплодотворением местных баб и сбором трофеев, а то бы в момент его такого глупого супостата словили.

Что там за шум? Унтер-офицер неожиданно услышал доносящиеся откуда-то снизу голоса и шум шагов, кто-то еще хочет подняться наверх? Вроде бы двое, вот один похоже споткнулся, ругается – это "свои" определенно, опасаться нечего и Александр снова вернулся к наблюдениям за окрестностями. Французик подъехал ближе… теперь его можно и выстрелом достать, только стоит ли овчинка выделки, на сегодня свою норму унтер-офицер уже выполнил. Но с другой стороны цель заманчивая, явно ведь штаб-офицер пожаловал – и оптика у него и что-то вроде полевой сумки у седла виднеется и лошадь явно не из дешевых, хоть и Сашка по этой части не бог весть какой специалист. Шаги за спиной все ближе, песок хрустит под каблуками совсем рядом. Глухой кашель слева, "кхе-кхе", кто-то вновь прибывший "поближе к небесам" вдохнул местную пыль веков…

 – Что там внизу делается?  – неожиданно раздалось от соседней бойницы.

 – Да ничего… француз-наблюдатель ползает.  – ответил унтер-офицер и тут по спине у него пополз неприятный холодок, где-то он уже слышал утром этот голос, он поверну. голову к говорившему и…

Только этого не хватало… столкнуться тут с генералом, он его знает – это ведь тот самый Голицин, в отряд которого сегодня явочным порядком вошел 13-й егерский полк. Подобная встреча для нижнего чина ничего хорошего явно не сулила. Унтер-офицер быстро сложил и убрал свою подзорную трубу в чехол и вытянулся во "фрунт", он при оружии и следовательно "ломать шапку" не должен, хоть какой-то "бонус" солдату от войны. В голове у Сашки между тем была настоящая каша, устав российской императорской армии боролся с своим советским собратом, и конца-края этой схватки пока не было видно. Вроде бы надо представиться, или нет – следует ждать приказа, или… мать их он совсем запутался в этих параграфах, там сам черт ногу сломит. В итоге он решил ничего не предпринимать, спросят – ответит, а самому нарываться не стоит, инициатива со стороны "низших", как известно, не приветствуется у "высших". Между тем генерал мельком глянул вниз, затем на унтер-офицера, потом снова вниз и легко взмахнул рукой, одной кистью практически вышло движение.

 – Убрать!  – прозвучал начальственный голос, гулко, как в трубе отражаясь от стен башни.

Александр в первую секунду был сильно озадачен таким раскладом – кого, зачем… может ли Голицын отдавать приказы непосредственно ему. Что там сказано в этих талмудах: "Начальники, которым военнослужащие подчинены по службе, хотя бы и временно, являются прямыми начальниками. Ближайший к подчиненному прямой начальник называется непосредственным начальником." А дальше, а черт его знает… но "принимающий приказ должен знать от кого его получил, оправдание неведением не приемлется"!

"Непосредственный" для Сашки – штабс-капитан Денисов, остальные офицеры его полка чином выше – прямые, а генерала куда приписать, видимо тоже пойдет во вторую категорию. И что печально – его Александр знает, видел уже утром и не раз, и значит на неведение уже сослаться нельзя. Придется кого-то унтер-офицеру немедленно пристрелить, кто там внизу и в зоне досягаемости – лишь два претендента на пулю, казак на немке и француз на лошади. Что же так генерал этих французиков не любит, а ведь российскому" высшему свету" они почти как родные… ну да ладно – не рядовому исполнителю же разбираться в таких тонкостях политики. Секунда отпущенная на размышления улетела и не вернуть, пора приступать к боевой работе. Сашка не задумываясь "на автомате" выставил прицел и проделал прочие подготовительные операции, приложился и нажал на спусковой крючок… приклад мягко боднул его в плечо, привычное уже ощущение. А там в поле – фокус, был месье на коне, а теперь на земле лежит под ним, его лошадь даже и не испугалась, так и стоит себе спокойно и жует сочную траву. Что теперь делать нижнему чину, неужели нужно опять стать во "фрунт", и докладывать о выполнении поручения?

 – Болван! Ты что скотина делаешь?!  – Александр так и не успел повернуться лицом к генералу, он ощутил, как сильная рука схватила его за шиворот и встряхнула, а затем ему самым простонародным образом отвесили "по шее"… больно однако.

 – Отведи этого мерзавца во двор, я с ним еще потолкую!  – с этими словами генерал-лейтенант Голицын "вручил" провинившегося унтер-офицера подошедшему снизу с лестницы корнету.

 – Разрешите сразу галун с негодяя сорвать ваше высокопревосходительство?  – сразу же проявил совершенно неуместную инициативу тот.

 – Нет… потом, отведи его вниз.

Понукаемый тычками и угрозами генеральского адъютанта Александр покорно спускался к подножию старой башни. Корнетик рядом "петушился" так и примерялся было "отеческое внушение" произвести дерзкому нижнему чину. Но как назло, лестница внутри башни без перил и сверху кажется, что до земли лететь ой как далеко, а "их благородие" явно не Тайсон, вот и не рискнул он… черт с ним с офицериком, проблема не в нем. "Влип" Сашка, так уж "влип" крепко и знать бы еще за что… Хорошо хоть винтовку у него не отняли, видимо их благородие побрезговал, "плебейским" или "черным" оружием.

Внизу Александр увидел с полдюжины низкорослых лохматых лошадок калмыцкой породы и их седоков. Среди встречающих преобладали уже знакомые с утра бородатые краснорожие физиономии, это казаки из эскорта генерала от кавалерии, те его тоже узнали в свою очередь.

 – Эй ундер, почто тебя рестовали?  – приветствовал его приказной, видимо не только от себя но и "от всей компании".

 – Француза положил…  – но тут их дружеский разговор был прерван в самом начале.

 – Молчать! Смирна-а-а!!!  – молодой корнетик видимо решил потренироваться в выработке "командного голоса" и для вящего эффекта к лицу нижнего чина был поднесен кулак, впрочем далеко не внушительный,  – Кто такой, откуда шут гороховый взялся?

 – Начальник имеет право отдавать подчиненному приказы и требовать их исполнения. Он должен быть для подчиненного примером тактичности, выдержанности и не должен допускать фамильярности и предвзятости по отношению к нему. За действия, унижающие честь и достоинство подчиненного, начальник несет ответственность!  – неожиданно для всех и для себя тоже ответил унтер-офицер.

Александр и сам не мог понять, как "эта хрень" у него ненароком вылетела, видимо "прицепилось" еще в тот момент, когда он пытался вспомнить, как надо себя вести с генералом и перебирал в уме все казенно-канцелярские хитромудрости.

 – Да ты что из благородного сословия что ли будешь?  – опустил руки и отшатнулся от "странного" нижнего чина корнет.

 – Неа, с солдатов оне, тринадцатой егерской полк. Вона ихний капитан идет!  – приказной указал нагайкой куда-то вправо за забор, он в седле ему видно дальше, чем тем, кто стоит на земле.

 – А ну поди позови его!  – распорядился корнет, временно пребывавший в этом маленьком отряде за начальника. Такое впечатление, что "хозяин" ему особо воли и вот теперь когда данный субъект заполучил столь вожделенную власть, его просто "распирало по швам" от собственного величия, еще немного и лопнет.

 – Что это за убожество! Почто мундир не суконный? Кивер куда дел каналия, пропил поди, штык у тебя где?  – корнет видимо решил окончательно "до столба докопаться", на все эти вопросы ответить конечно можно было, но Александр предпочел в этот раз держать язык за зубами.

Он молчал, бывает у него временами в таких ситуациях своего рода своего "ступор", но здесь вышло, что он сам себя словно его "на предохранитель поставил". В ХХ-ом веке, в "той жизни" случались иногда у сержанта СА подобные инциденты, но там можно было и оправдываться, и отвести от себя несправедливое обвинение, а тут каждое лишнее слово воспринимается вышестоящими начальниками как чуть ли не призыв к свержению существующего порядка.

В довершение всех бед "их благородие" совсем неблагородно решило самостоятельно, не дожидаясь решения "патрона" разжаловать Сашку в рядовые. Содрать с плохого сукна тонкую полоску легко, но только мундир, а точнее его имитация у него был из добротного полотна вроде современной джинсовой ткани, а галун еще и добросовестно пришит к воротнику. Дергал, дергал галун удалой корнет с воротника чужого мундира и из сил выбился, донцы из конвоя за его спиной чуть с седел от смеха не свалились, наблюдая тщетные попытки офицерика. Все правильно – не ты дал человеку этот знак отличия, не тебе и отбирать.

 – Б…ть, почто так прилвадил? Я тебе сейчас заодно с башкой скотина его отрублю!  – заорал вконец рассвирепевший адъютант и даже потянул из ножен шпагу, несдобровать бы Сашке в этот раз, но…

Приказной вовремя привел "того ихнего" капитана, а точнее штабс-капитана Денисова, и тут же как на заказ из-под мрачного свода средневековой башни появился генерал от кавалерии собственной персоной. В отличие от своего верного оруженосца Голицын, видимо, особой враждебности к унтер-офицеру не испытывал, скорее он просто пребывал с утра в плохом настроении. Бывают такие минуты в жизни, когда каждому человеку надо побыть в одиночестве и генералы – не исключение.

 – Это ваш дурак Иван Федорович?  – и начальственная десница в этот раз вполне конкретно указала на скромную персону унтер-офицера.

 – Мой.  – пожав плечами, признался штабс-капитан, с генералом он видимо встречался и ранее, поэтому они оба сразу же и отбросили лишние формальности.

 – Нет, так нельзя, этот малый не просто глуп, а совершенный идиот. Как у вас произвели подобного в унтер-офицеры? Я ведь всего лишь велел адъютанту удалить его прочь, а этот черт взял и неведомо зачем застрелил француза, что болтался внизу перед нашими пикетами.

В ответ штабс-капитан заверил старого знакомого, что первое впечатление обманчиво, и "когда надо" Александр если не "всегда на высоте", то по крайней мере на своем месте.

 – Смею вас заверить Дмитрий Владимирович, произошло нелепое недоразумение и нижний чин по ошибке принял к исполнению ваш приказ адресованный адъютанту.

 – Так палить то зачем, я ему не велел?! Ну а как он у вас еще кого эдак убьет по глупости?

 – Это входит в его служебные обязанности, он у нас как самый меткий стрелок назначен в батальоне "стрелком-охотником". Вы ведь молвили "убрать", не так ли?

 – Да.

 – Такой же приказ он получает от офицера, когда действует в цепи застрельщиков, и ему указывают на цель, которую желательно поразить, что вы, Дмитрий Владимирович невольно и проделали. Солдат лишь неверно истолковал ваши слова или жест.

 – Так у вас все же выходит завели в полку этих самых "охотников", а я полагал, что сие просто первоапрельская шутка. И что неужели есть прок от этого сомнительного нововведения?

 – Я, признаться, как и вы сомневался сперва… Но оказалось, что в некоторых обстоятельствах такой удивительный боец очень даже уместен. Сегодня утром он заменил нам пушку, которую я так и не успел вовремя доставить к тет-де-пону. Но это не главная его задача, Сашка ты сколько за сегодня начальственных лиц уложил у французов?

 – Пять, если без того с башни… Два сержанта, суб-лейтенант, лейтенант и еще какой-то ряженный хре…, извините – чин, не разобрал… скорее всего штаб-офицер, может быть майор.  – перечислил свои достижения за последний бой унтер-офицер.

 – Да обманывает он поди нас, ваше высокопревосходительство, лжет и цену себе набивает, дабы от наказания увильнуть! Видно же рожа разбойничья!  – влез в разговор корнет,  – Эй унтер, как докажешь, что ты сих французиков пострелял, а не кто другой?

 – Никак,  – Александр ничего возразить и не мог, действительно доказательств нет,  – Бью я их издалека и никаких трофеев собрать с них не могу.

 – Я же говорю, врет! Ваше превосходительство…  – корнетик хотел было еще "разоблачить" наглого нижнего чина, посмевшего нагло поучать "благородных господ", но неожиданно получил отпор.

 – Да нет, корнет, не горячитесь! Я ему верю… своими глазами видел, как он только "убрал" штаб-офицера, и чуть ли не за полверсты, так французик там в поле и лежит. Соблаговолите-с взять казаков и съездить посмотреть, может у того карты или бумаги при себе какие найдутся.

После этих слов среди конвоя возникло некоторое заметное оживление. Казаки вынуждены были весь день "состоять" при генерале от кавалерии и как следствие им почти ничего не перепало из трофеев, а тут появился шанс получить "с паршивой собаки хоть шерсти клок". Пусть корнет заберет саблю француза и еще чего нибудь по мелочи из вещей, а вот лошадь обязательно достанется им, а равно и прочее крупное барахло, что обычно имеют обыкновение всегда возить с собой кавалеристы.

Денисов и его старый знакомый еще примерно полчаса поговорили на разные темы. Сашка понял "почти ничего", так как оба и штабс-капитан и генерал-лейтенант постоянно переходили то французский, то на немецкий, то вдруг среди чуждой русскому слуху речи унтер-офицер услышал даже латынь. Пару слов на этом "мертвом" языке наш современник знал, так уж вышло – была у него подруга с медицинского ВУЗа, еще в студенческие годы. Потом они расстались, генерал о кавалерии Дмитрий Владимирович Голицын со своим конвоем убыл в центр города, где в ратуше со всеми удобствами расположился штаб корпуса, отправленного с поручением адъютанта он ждать не стал. Денисов со своим подопечным двинулись в противоположную сторону, на окраину в расположение своей части. И в этот раз Александру повезло, да еще и новенький рубль от генерала за меткую стрельбу он заработал, вроде и пустячок, а все же приятно.

 – Ты Саша вроде бы и умный человек, а постоянно ведешь себя словно та обезьяна, из той истории, что ты же мне давеча и рассказывал!  – укорил своего спутника штабс-капитан, заметив, что тот украдкой разглядывает полученную от генерала «награду».

Глава 29. Без названия

В последующие российские войска принялись спешно оборудовать позицию для предстоящего генерального сражения, они строили полевые укрепления, приводили в порядок дороги и проделали еще массу различных мероприятий, как полезных, так и не очень. От Фридланда до Кенингсберга всего 30 миль по прямой и далее тянуть было уже нельзя, дошли, что называется до крайнего предела. Еще совсем немного и Наполеон, совершив обходной маневр, а по этой части он был мастер, полностью отрежет армию Беннигсена от побережья.

13-егерский полк как всегда загнали вместе с прочими убогими "второсортными" полками и батальонами далеко на фланг, на этот раз на левый к деревне Сортлак. В центре позиции авангардом, ядро которого составляли гвардейские части, командовал Багратион, на правом фланге сосредотачивалась кавалерия. Местность к югу от города была сильно изрезана глубокими оврагами, самые крупные имели даже собственное название, как Мюлен-Флюс, к примеру. С одной стороны это обстоятельство существенно помогало в обороне, сдерживая вражескую тяжелую кавалерию, столь опасную в открытом поле для таких слабых составом полков как 13-егерский и ему подобных. Но с другой стороны российским военачальникам чрезвычайно трудно было перемещать и свои части, саперы заранее построили ряд мостов и переходов через овраги, но как потом оказалось совсем не там где надо – обычная проблема российской логистики.

………………………………………………..

Утро, рассвет, тот роковой день еще не настал и равнина, которой суждено стать ареной кровавой битвы полностью затянута туманной дымкой, над которой как острова в океане смутно прорисовываются силуэты небольших холмов вдали и даже отдельных высоких деревьев.

 – Так это он и есть? Наш большой французский друг Бонапартий или нет?  – вопрос Александра остался пока без ответа, стоявший рядом штабс-капитан жадно всматривался в расположившуюся на возвышенности напротив пикета большую группу французов, словно сам своим глазам не мог поверить. Он от волнения не замечал и неприятную утреннюю прохладу, а ведь только минуту назад горько сожалел об неосмотрительно оставленной в лагере шинели.

 – А кто это еще может быть такой? У них только один штаб с конвоем и обслугой по составу больше нашего полка!

Что делать? Опять проклятый вопрос, да что стал бы делать слон когда пришел Наполеон? Если по уму – то стрелять надо, стрелять его родимого пока он здесь как на ладони виден и никуда не слинял…

 – Иван Федорович отпустите меня туда! Камуфляж у меня с собой в мешке, прямо сейчас переоденусь и пойду. По прямой через луг здесь две тысячи метров, в траве проползти можно вполне, да и пробежать в тумане местами… не заметят они ни черта! Далее по кустам и кромке леса и я сумею подобраться к нему на расстояние верного выстрела?!  – засуетился Сашка, чувствуя, что упускает в очередной раз уникальную возможность, снова как вода между пальцами утекает его величество ШАНС, не захватишь его теперь и второго такого не будет,  – И уйти потом возможность есть. Заросли кустарника, и остатки тумана внизу полностью скроют пороховой дым от выстрела. Отпустите!!!

 – Бог с тобой, что ты замыслил, неужто хочешь самого Бонапарта подстрелить? Сейчас немедля пошлю Федора за нашим полковником. Коли такое важное дело, прости братец, прости Сашка, я сам решить в одиночку не могу!

Французы, расположившиеся на холме, между тем вели себя почти как дома, полностью игнорируя маленький передовой пикет 13-го егерского в двух верстах ниже по направлению к реке. Вражеские офицеры разложили где в ратуше расположился штаб корпуса прямо на земле, примяв предварительно траву, ползают на четвереньках и что-то там рассматривают, может быть прикидывают или сверяются с местностью. Александр, пока посыльный бегал за полковником с помощью оптики штабс-капитана сумел рассмотреть во всех деталях того, чьи немногие подражатели обычно в веке ХХ-ом сосредоточены за стенами психиатрических клиник. Оказывается не такой уж Бони и низенький как говорят, примерно 1.7-ь метра по местным меркам – даже выше среднего роста, шея короткая и толстая, подбородок широкий и немного выпирает, но не карикатурный, как в России на лубках изображают. То, что на холме сам император ни малейшего сомнений уже не было, в подзорную трубу его можно было превосходно разглядеть. Да там и целая свита с ним, включая даже негра для компании, первого к слову, увиденного Сашкой в этом мире. В глаза бросается еще один необычайно рослый под два метра военачальник в жутко экзотическом мундире. Если Иван Федорович Денисов не ошибается, то это маршал Мюрат собственной персоной, больше вроде некому "отсвечивать", лишь один такой циркач-клоун только есть у Наполеона. Видно с первого взгляда, что собралась почти вся военная элита первой империи, самые сливки – с головы до ног до такой степени обшиты золотом и позументом, что и не разобрать, какого цвета сукно мундиров. Лишь один Бони нарочито скромничает, и остался в старой треуголке и сером сюртуке с единственным орденом почетного легиона в петлице, но его и так прекрасно заметно на фоне этой разряженной толпы, как единственную белую ворону в стае черных.

Охраняет их сборище какая-то бравая кавалерия, рассыпавшаяся кругом холмика в оцепление, не менее двух полноценных эскадронов. Здоровые ребята в огромных и высоких медвежьих шапках, из-под которых видны только усы да нос, с обнаженными саблями наголо. Красиво конечно все выглядит, поневоле глаз радует – хоть сейчас на открытку, но ведь такой конвой вряд ли сумеет вовремя обнаружить подкрадывающегося ползком стрелка. Тяжелая меховая дура на голове, чуть ли не четверть пуда весом, не особо располагает к внимательному наблюдению за подступами к холму. Кроме того, по собственному опыту Александра выходило что, любые кавалеристы, независимо от разновидности, ленивы и сильно не любят лишний раз без нужды спешиваться, а равно и заезжать в густые заросли растительности. Не боятся французские военачальники меткой пули со стороны ближайших кустов подлеска, охрана скорее рассчитана на защиту от неожиданного нападения казаков, и это тоже важный момент.

Мать его… да это же ОН – ШАНС!!! Может быть, один единственный за всю войну… или даже за все долбанутое это 19-е столетие. Когда еще выпадет такой бонус, только бы они просидели на этой возвышенности хотя бы час, а лучше даже два или три. Унтер-офицер уже мысленно был там, рядом и готовился к выстрелу, который должен многое изменить, но… хрен тебе Сашка, опять жестоко обломали.

…………………………………………………………………………

Полковник только головой возмущенно покрутил, когда штабс-капитан изложил ему суть необычного предложение унтер-офицера.

 – Нет братец так нельзя поступить! Не поймут у нас, Наполеон хоть и самозванный, а все одно император, а ты я вижу бунтарь, устои подрываешь?

 – Ваше превосходительство, да сколько можно нам ползать по этой грязи и терять своих товарищей? Один выстрел и все решится, так же дайте, позвольте мне рискнуть!  – попытался оправдать свои намерения Александр, небольшое такое нарушения субординации, но их тут никто не слышит кроме Денисова, остальные нижние чины отошли в сторону.

 – Нет…нельзя… Иван Федорович, что вы скажете?

Штабс-капитан Денисов привел полковнику все те же доводы, что и Александр, добавив еще и немного текущей "высокой" политики, но и он успеха не добился, очевидно что, столь жесткая акция не вписывалась никак в систему жизненных ценностей суворовского ветерана. Вот если бы Бонапарта в бою подстрелить, тогда – пожалуйста, хоть сейчас извольте, а тут почитай французы как пикнике сидят, даже выпивают помаленьку и закусывают между делом. Но это совершенно исключено, вряд ли будет когда-нибудь подобная возможность… "сильные мира сего" обычно в атаку сами впереди батальонов не ходят, а наблюдают за ходом сражения издали с какого-нибудь удобного и высокого холмика.

С точки зрения уроженца ХХ-го века подобные запреты – несусветная глупость, если не сказать грубее, но здесь на дворе век 19-й и порядки в ходу еще те. Именно так тут и принято: весной 1807 генерал– майор российской императорской армии Багговут разъезжал по аванпостам, отделенным от французских небольшой речушкой шириной шагов тридцать от силы шириной. Увидев за речкой двух офицеров противника, генерал любезно предложил им прекратить, ведущуюся нижними чинами "бесполезную перестрелку". После получения любезного согласия завязался оживленный дружеский разговор, в ходе которого генерал машинально вынул из кармана и встряхнул носовой платок, забыв, что этот знак был назначен им самим для возобновления боевых действий. Стоявшие позади нижние чины немедленно открыли беглый ружейный огонь на поражение и сумели уложить одного из вражеских офицеров. Приняв "ошибочные" выстрелы за проявление вероломства, французские аванпосты пришли в движение, а один из вольтижеров собирался уже в отместку застрелить Багговута, который спохватившись, поспешил извиниться и объяснил происшедшее, предложив себя в добровольную жертву. Французский офицер оттолкнул ружье солдата, сказав: "Оставь героя, пусть он живет для чести своего Отечеств и армии!". Впрочем, участник войны и адъютант генерала Багратиона, Денис Васильевич Давыдов приводит другую версию этого эпизода. По его словам, Багговут находясь в стрелковой, цепи увидел приближающегося французского парламентера, командира эскадрона Сегюра. Генерал приказал прекратить огонь, но его приказ выполнили с запозданием. Оскорбленный Сегюр потребовал объяснений, не удовлетворившись ответом, что выстрел по нему произвел молодой и неопытный солдат, которого пообещали непременно наказать. Тогда генерал, совсем как "революционный матросик" времен гражданской войны, разорвал на груди рубаху со словами: "Если этого недостаточно, то вот вам моя грудь, стреляйте в нее!". Подействовало и "надменный и хвастливый" француз поспешил успокоиться, оперный театр, да и только, но так было. Поэтому нечего удивляться и негодовать, что Александру запретили покушаться на императора Франции и заодно – и на его маршалов. Все остальные в качестве целей для его винтовки – пожалуйста, но лучше все же с ведома начальника, а то мало ли чего случится. Тут ведь как, сегодня данный генерал на службе у Франции, а завтра глядишь и в Россию перебрался, как Ланжерон или Моро, есть и еще примеры.

 – Все, снимайте пикет господин штабс-капитан, еще час-другой и они начнут! Французы соизволят ждать, покудова туман на поле окончательно рассеется.  – полковник отдал распоряжение, а затем в сопровождении денщика и адъютанта поспешил вернутся обратно к позиции занимаемой полком.

Вот так и не дали даже попробовать, а позднее ему и в маршалов стрелять запретили категорически. Может, старик и прав со своей стороны: кто он такой – унтер-офицер Сашка, что бы снимать с шахматной доски мировой истории столь важные, ключевые фигуры? Никто, а значит его уровень – примерно до вражеского полковника, дальше пусть и не дерзает. И все же жаль… а вдруг бы все после этого выстрела все пошло по-другому? Не так Сашка представлял себе этот момент, уж очень все обыденно вышло, испросил разрешения у начальства – запретили, и все… солдат не спрашивай!