Текст книги "Дневники"

Автор книги: Николай Мордвинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 47 страниц)

Дальше надо искать оружие, которым можно биться, ибо спектакль, который не посещается зрителем, как бы он ни был хорош, не стреляет.

Надо выпустить до декабря Вирту, «Лира» и Паустовского[453]453
  Пьеса К. Г. Паустовского «Стальное колечко».


[Закрыть]. Произведения хорошие, силы есть. А дальше надо формировать репертуар только из достойных пьес, вернуть театру репутацию первоклассного.

Необходимо укрепить режиссуру и актерский ряд.

Было предложение отложить «Отелло» на год. Я уверен, что это порочное предложение… Отложим – потеряем совсем.

16/VIII

ВИННИЦА

«ОТЕЛЛО»

Тема Отелло заключена не только в трагедии доверия, но и любви, ревности, жертвы, ненависти, справедливости. Это тема долга, Родины, чести, дружбы, любви к честному человеку, веры в его достоинство.

Так я думаю.

А вот киевский рецензент находит, что я играю личную трагедию Отелло[454]454
  Статья Е. Зониной «Актеры и роли» («Правда Украины», 1957, 3 августа).


[Закрыть], и походя утверждает, что «черен я» – место, где мне самому порою становится страшно за человека, – место констатации.

Что значит играть общую тему и тему личную? Что говорил Станиславский о том, как играть тему общественную? Когда личная тема становится общественной?

Кто из нас прав?

«К ревности не склонен был, Но, вспыхнув, не знал предела…»

Итак, пушкинское «не ревнив, а доверчив» – надо понимать не так, что Отелло не умел ревновать, что это чувство исключалось, но так, что главной чертой его характера была доверчивость, а не ревность.

То есть так, что Отелло не был носителем порока, уничтожающего человеческое достоинство, низменного чувства ревности, чувства, которое только и ждет повода, чтобы вспыхнуть (или вспыхнуть без повода – «ревнивцы ревнуют без причины»), а из сердечной приязни к человеку, доверяя ему, веря, что Яго такой, «каким кажется», каким и должен быть человек, попадает в русло обычного ревнивого чувства, которое, опять же, отличается от обычного тем, что, вспыхнув, доводит его до страшного итога. Если Дездемона такова, то тогда все такие…

24/VIII

МОСКВА

В Киеве прочел Дикого. Очень хорошую написал книгу, смелую, нужную, самостоятельную, написал сердечно.

Но… если бы не знать мне Дикого в натуре. А как художник после МХАТ 2-го он ничего не сделал. Не всему я верю и в истории с Чеховым, да и взаимоотношения с МХАТ 2-м что-то не то… уж очень он все предвидел. А раз предвидел, чего же свою жизнь построил так, что вся она была опровержением его доводов?

Со временем жизненный облик сотрется из памяти современников и останутся его программные утверждения… И не будет разницы между тем, что говорил, и тем, что делал, и книга сделает свое дело.

8/IX

«ОТЕЛЛО»

Условность…

Сама сцена – условность.

Условность – монолог. Своя мысль, разговор с собой, мысль, которая в жизни обычно не высказывается вслух, разве только что склеротиком.

В опере условность само пение, уже не говоря о хоре, призывающем спешить и не двигающемся с места.

Такая же условность – увидев Дездемону, произнести целый монолог, стремясь к ней и не двигаясь с места.

Условность?

А я ее оправдал. Более того, настоял, чтобы этот монолог говорился с большого расстояния; мизансцена не возбуждает недоумения, а, наоборот, отмечается как хорошая находка.

Следовательно, чтобы монолог не был «монологом», а был оправданной формой общения, нужны высокие задачи, большой накал страсти, как здесь, например: продлить наслаждение неожиданной встречей с Дездемоной – «остановись, мгновенье, ты прекрасно!». Это понятно, это жизненно. Редко встречаемое, но желанное. В таком случае получается разговор о любви, которая не стремится быстро к конечной цели. Это та любовь, где каждая новая ступень – радость, счастье, неповторимое, невозвратимое, не насладиться которым грешно. Это и радость и опасение, это мужество и робость, стихия и штиль. Это чистота и молодость.

26/IX

Смотрел «Виндзорских насмешниц».

Спектакль не вырос потому, что он не положен на действие. Хотя мизансцены уточнены и актеры освоились с заданием, но получается пустячок, пустышка. Хороши Цейц[455]455
  Цейц Сергей Сергеевич (р. 1918) – актер, заслуженный артист РСФСР. В труппе Театра имени Моссовета с 1943 года. В «Виндзорских насмешницах» – исполнитель роли доктора Каюса. Играл также в спектакле «Трактирщица» К. Гольдони (Форлипополи).


[Закрыть], Бродский[456]456
  Бродский Николай Исаакович (р. 1900) – актер. В 1924 году вступил в труппу Театра-студии под руководством Ю. А. Завадского, в 1936–1940 годах играл на сцене Ростовского-на-Дону театра имени М. Горького (в 1937 году участвовал как режиссер в постановке спектакля «Тигран» Ф. Готьяна), в 1940 году перешел вместе с группой ближайших учеников Ю. А. Завадского в труппу Театра имени Моссовета, где оставался до 1961 года.


[Закрыть]…

На «базаре» хорошо работают художник-моменталист Костомолоцкий и комментатор спектакля Новиков[457]457
  Новиков Борис Кузьмич (р. 1925) – актер, заслуженный артист РСФСР. В 1944–1962 годах работал в Театре имени Моссовета. В спектакле «Виндзорские насмешницы» выступал в роли «лица от театра».


[Закрыть], уже по одному тому хорошо, что профессионально.

Ю.А. заставил многих актеров и актрис петь, хотя слушать их наказанье, а певица на ярмарке не только безвкусна, но и пошла и вульгарна. Грубое надо делать тонкими средствами. Дурака – умным, смешное – серьезными красками.

Театр изображения.

Почти все актеры, за редким исключением, плохо говорят.

Почему-то в Театре обосновалось увлечение модуляцией голоса – от нормального звука к фистуле. Этот прием не дает возможности услышать слово, слышна только интонация, якобы выразительная и смешная.

27/IX

В прокат пошел вновь «Котовский». Сегодня мне третий день звонят и говорят, что уж очень хороший фильм (?). А ведь это рядовой фильм. Как же, следовательно, плохи новые ленты

5/X

Вот он, раскрепощенный труд!

Вослед за баллистической ракетой, опередившей американскую, засветилась новая звезда, русская – советская звезда[458]458
  Речь идет о первом искусственном спутнике Земли, запущенном в СССР 4 октября 1957 года.


[Закрыть], и гоняет вокруг земного шара и дразнит – «догоняй!»

Какая радость, какая надежда, уверенность!

Да здравствует гений нашего народа! Да здравствует жизнь!

Все больше – великое, вне зависимости от того, в чем оно проявлено – в науке, искусстве, технике, волнует, захватывает своей поэзией.

Таинство!

Мы вроде как привыкли к тому, что у нас чудо за чудом носит марку – «сделано в СССР», но такое чудо, хоть оно и совершено на моей Родине, а может быть, и потому именно, потрясает и в моей голове не умещается.

4/XI

Еще один!

Спрашиваю деда Федора – егеря, полуграмотного мужика, рыбака, охотника, лет восьмидесяти, мол, как ты смотришь на дело то? – Ай да мы!

Все, что было сказано. А сколько в этом гордости, уверенности, причастности.

Прелесть!

17/XI

Смотрел «Дали неоглядные»[459]459
  Постановка спектакля «Дали неоглядные» Н. Е. Вирты осуществлена Ю. А. Завадским. Режиссер Б. Н. Докутович. В ролях: Р. Я. Плятт – автор, Т. А. Чернова – Настя, А. М. Дубов – Хижняков, Г. А. Слабиняк – Ареф Поздняков («Утверждатель»), В. П. Марецкая – Ракитина.


[Закрыть].

Спектакль получился. Что-то есть такое, что отличает его от других наших спектаклей и спектаклей других театров. Это спектакль Завадского, хотя о колхозе представление дает он своеобразное.

Критика находит, что это лучший московский спектакль к празднику.

Теперь по «гамбургскому счету»:

Хорошо будет играть Новиков. Лучше остальных Плятт. Будут хорошо играть Климова, Чернова. Дубов – как Дубов, ничего нового, одна достоверность. Таков же Слабиняк. Марецкая – пока плоха. В чем дело? Не ищет Вера, успокоилась, не расстраивается и из кожи лезет вон, чтобы быть красивой, да обаятельной, да молодой… А надо подумать о перестройке. Здесь играет «удивительно простую», такую «приятную»…

Пробовал говорить, от разговора уходит, или не верит, или… А что «или»? Видимо, уверена в правоте своей.

Художник находит простые, чистые линии, в декорациях – намеки.

Ю.А. доволен. Вызывает к себе и по свойственной ему манере спрашивает: «Ведь, правда, хорошо?»

Актерских удач в спектакле было бы больше, не будь этой судороги с переделками и доделками.

Ну да ладно, лишь бы подняли спектакль, а то страшно за театр становится – на краю, как бы все старания, мечты жизни, лишения не пошли прахом…

20/XI

Вчера смотрел «Лису и виноград»[460]460
  Спектакль «Лиса и виноград» Г. Фигейредо в Ленинградском Большом драматическом театре имени М. Горького в постановке Г. А. Товстоногова.


[Закрыть] у Товстоногова.

Какую пьесу мы пропустили! […] Неблагополучно у нас с отбором пьес. Горько, если не отличают плохой от хорошей, еще хуже, если читают с прицелом на одну-две фамилии. Сколько первоклассных пьес упустили, которыми другие театры делают погоду, страх.

26/XI

РОСТОВ-НА-ДОНУ

«МАСКАРАД»

С 11 часов до 4-х – репетиция.

Оформление чрезвычайно бедное как по замыслу, так и по исполнению.

Оркестр маленький, плохонький. Музыка Артамонова[461]461
  Артамонов Алексей Павлович (р. 1905) – композитор, заслуженный деятель искусств РСФСР. Автор оперы «Маскарад», музыки к спектаклям «Отелло» У. Шекспира (первая редакция), «Тигран» Ф. Готьяна, «Трактирщица» К. Гольдони.


[Закрыть] – это фрагменты из его оперы на ту же тему. Вальс, менуэт, романс – хорошие, хотя скорее драматические, чем трагические, как у Хачатуряна. Нина – Подовалова[462]462
  Подовалова Нина Ивановна (р. 1923) – актриса, заслуженная артистка РСФСР. В 1950–1962 годах работала в Ростовском-на-Дону театре имени Горького.


[Закрыть] не совсем Нина – Арбенина, но хорошая актриса, живая и, пожалуй, лучшая из тех, с кем я встречался в роли.

Репетировал 5 часов и уже устал. Как буду играть? На нервах?

Менял их мизансцены, устанавливал свои, запоминал общие. Утомительное дело. Уж не утомил ли я их своей дотошностью?

На репетицию собрались занятые и незанятые. Актеры и рабочие. Пришли в театр даже те, кто ушел на пенсию. «Нас ревнуют к вам, почему мы все время вспоминаем вас. А мы говорим: «Хорошие актеры, хорошие люди, мы с ними знали такое… мы знали радость…» Действительно, все старые работники, уже старые по возрасту, с исключительной теплотой, вниманием, предупредительностью относятся ко мне.

Очевидно, мы оставили хорошую память о себе. Это мне говорила и Марецкая.

Ажиотаж города чувствуется с первых часов пребывания в городе, звонки, встречи, разговоры…

На полчаса уснул.

6 час. – в театр.

Занятно, что все, кто меня знал раньше, спешат уверить, что выгляжу я «великолепно, фигура сохранилась, двигаюсь легко…»

Слушаю и только сейчас отдаю себе отчет, что прошло ведь… значит, незаметно подошла она… старость, хотя в гриме дают 35–40 лет, при разговоре незаметно щупают талию – не в корсете ли я. Все-таки надо не пропустить и вовремя уйти, не быть посмешищем…

Помреж прибегает и ведет на выход, а они, как назло, все с противоположной стороны – не как у нас. Предупреждает о выходе, переходах, о том, где, когда, на какую реплику мне надо выйти на сцену, чтобы дать опуститься дополнительному занавесу.

По окончании спектакля долгие, бурные аплодисменты. Выходил раз 8–9.

Много поздравлений, говорят взволнованно и радушно.

О, как это хорошо!

Как это мне дорого!

Вот таким бы настроением был напоен каждый спектакль в театре.

На сцене не мог проследить, что делал хорошо, в чем ошибался, что делали другие, так как внимание все было собрано на том, чтобы не напутать в планировке, не сбиться с текста. Очевидно, много было жесткого, ненужного, экзальтированного, а не взволнованного по существу роли. Я несколько раз ловил себя на том, что у меня беспричинно спирало дыхание и подкатывался к горлу комок.

К завтра надо повторить в уме все изменения, чтобы…

30/XI

«МАСКАРАД»

Такого шума я давно не слышал. Город одержим.

Дирекция приглашает остаться еще на 9–10 спектаклей. Возьмите отпуск в театре… просят Обком, Облисполком и пр.

Право же, приятно. И тем шум дороже, что театр заполняется людьми, знающими мое искусство.

На спектакле опять власти. В зале негде стоять. Оркестр сбили в кучку в середине оркестровой ямы, остальное занято торчащими головами.

Одна старушка подошла ко мне и соболезнующе сказала: «У нас так не играют. Вы поберегите себя. Так нельзя!»

Играл хуже, должно, устал, хоть и не даю себе поблажки. Мне надо дотянуть с честью. А ноги подкашиваются.

1/XII

«МАСКАРАД»

Весь день люди. Осаждают по телефону, приходят в номер…

Зал набит до отказа. Играл я неровно. Играл вяло до сцены с баронессой, потом дело пошло на лад. Но мне приходится хитрить, силы на исходе, звук уже не устойчив.

Аплодисменты утвердились и идут на одних и тех же местах.

3/XII

МОСКВА в 6 утра

За это время:

«Виндзор» и «Дали»[463]463
  Спектакли «Виндзорские насмешницы» и «Дали неоглядные».


[Закрыть] в соревновании театров страны в честь 40-летия Октября получили грамоты. «Дали» выставлены на Ленинскую премию.

Все это не мешает «Советской культуре» пропустить нас в перечне премированных театров.

Не изменил своих традиций и «Молот» – ни слова о моих гастролях, как, впрочем, и «Советская культура».

Это – мои будни.

Но должен же праздник чередоваться с буднями, пасмурный с ясным днем – иначе не будешь ценить хорошее.

Наметилась поездка в Ленинград, на февраль. «Лир» в этой связи переносится на март, так как «нужны деньги на оформление».

31/XII

В стране год огромных свершений, а у меня? Зорин сегодня сказал мне, что мало актеров знают такую любовь народа, и это должно приносить непередаваемую радость.

Я дорожу этой любовью…

А на сердце тревога: что впереди? В году был «Калашников»[464]464
  Исполнение Н. Д. Мордвиновым «Песни про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» М. Ю. Лермонтова в сопровождении Государственного русского народного оркестра имени Н. П. Осипова.


[Закрыть]. Общепризнанно. А в театре?

1958

Январь

«ОТЕЛЛО»

Какое-то будет сегодня представление? Спектакль не шел более трех месяцев, а сегодня играем без репетиции.

А кроме того, у меня ангина…

Народу 80 процентов. Принимали хорошо, но… […]

Я просил поднять вопрос перед Худсоветом и дирекцией, благо завтра заседание, чтобы спектакль больше не ставить, по крайней мере до летних гастролей, чтобы возобновить его в новом качестве для нового театра.

«В таком случае спектакль будет снят совсем, потому что у нас никогда нет времени для пересмотра старых своих работ, а это золотой фонд театра» (Оленин).

– Золотой фонд – пьеса, а спектакль плохой. Или вы хотите, чтобы в прессе опять обругали театр, они будут иметь много материала. В таком спектакле все звучит разнородно, разностильно, холодно: спектакль раздрызган. […]

В действительности дела отвратительны. Нет никаких сил, чтобы несколько раз за один акт поднимать его ритмическое и темповое значение…

Казалось бы, каждый спектакль должен приносить радость, что он есть, или был, а у меня так муторно, начиная с утра, и так нестерпимо к концу дня спектакля, что самому стыдно и за себя и за дело. Потрачено столько сил, и сами же гробим свои благие намерения нерадивостью.

25/1

«МАСКАРАД»

На двух прошедших спектаклях было весьма показательно что в нашем спектакле много просчетов, проистекающих от излишней уверенности в своих талантах, знании, от… безапелляционности…

Вот ведь я тот же, что и в Ростове (когда играл Арбенина с местным театром), а Плятт не может идти ни в какое сравнение с ростовским исполнителем Казарина – А. И. Завадским[465]465
  Завадский Абрам Иосифович (р. 1900) – был актером Театра имени М. Горького в Ростове-на-Дону. Драматург.


[Закрыть], и Кузнецова[466]466
  Кузнецова Елена Архиповна (р. 1918) – актриса, заслуженная артистка РСФСР. В 1946–1952 годах и с 1954 года работает в Ростовском-на-Дону театре имени М. Горького.


[Закрыть] в баронессе не лучшая исполнительница, а Михайлов больше Звездич, чем Филиппов[467]467
  Филиппов Александр Иванович (р. 1925) – актер. В 1951–1971 годах – в труппе Ростовского-на-Дону театра имени М. Горького.


[Закрыть], и Хачатурян много сильнее Артамонова, а вальс его единственный, подлинно трагический, вальс смятенных чувств, и Волков – художник, уж я не говорю о Завадском, а эффект от представления у нас не тот, который, казалось бы, напрашивался сам собою.

Да, наш спектакль неизмеримо выше, точнее, он – вне сравнения с ростовским, но он и холоднее, академичнее, успокоение […]

Темп исполнения ростовчанами, мгновенные перестановки, без антрактов между картинами, живой оркестр, талантливая Нина, горячий Неизвестный делают спектакль подвижным, горячим, непосредственным, молодым, взволнованным. А у нас он умозрителен и объективен.

Ю.А. иногда мне ставит в вину, что я играю замедленно…

Не снимаю с себя возможной вины. Когда-то и я бываю не в форме. Но я бывал не в форме и в Ростове […]

Горячность, темперамент в искусстве – это огромное подспорье впечатлению. Нет темперамента, развей хоть темп…

Искусство – напряжение. Размагниченное любование приемами расхолаживает и дает людям возможность отвлечься.

Найти мастерство в овладении темпом и ритмом.

Спектакль играл легко и хорошо, но на сцене опять непорядки с радио.

Надо читать монолог Арбенина в восьмой картине под оркестр. Больше не могу.

Зал полон. Слушает хорошо.

27/1

В последнее время начали хвалить в газетах. Ударились в другую крайность. Но это лучше, чем всеотрицание. Вера, даже не вполне обоснованная, поднимает людей, недоверие убивает творчество.

Что касается «Далей», то спектакль идет 2–3 раза в месяц, по субботам и воскресеньям, и то не с полным залом. Спектакль по Союзу не идет. Проверяют, как он пойдет у нас. В этом я не ошибся. Ошибся в другом, в том, что, невзирая на то, что публика не «ходит», – спектакль нужный.

Актеры разыгрались. Постановочная часть разболталась. […]

Спектакль пройдет десяток-другой с натугой.

Спектакль хороший, но раз он не посещается – выстрел впустую.

Политически важно? Чем? Его же не видит народ! И как быть с искусством?

8/II

«МАСКАРАД» (ЛЕНИНГРАД)

Огромный театр. Сразу начинать с него трудно.

Зал переполнен. Приятно. Люблю, когда за занавесом идет гул тысячи голосов. Это от настоящего театра-праздника.

Играли собранно. Спектакль принят горячо; хотя после картин аплодисменты были хорошие, но не настойчивые; по силе спектакль все время возрастал, а по окончании спектакля я выходил раз 15. Много кричали, называя по фамилии.

Я выходил – думал, что же это такое, что это за особенный «гипноз» с моей стороны, что ли, почему это 2–2¹/₂ тысячи стоят, аплодируют, во время девятой картины плачут – я ведь слышу, – а на определенные «единицы» этот «гипноз» не действует и, наоборот, вызывает какой-то род раздражения, неприязнь, предубеждение.

Горько и непонятно…

6/III

МОСКВА

Сегодня я получил расписание на месяц, и там на 30/III назначен 500-й спектакль «Отелло».

Я безумно забеспокоился. Это что, для меня делается или для театра? Я глубоко уверен, что этого не надо делать, ни ради меня, ни ради театра.

500-й спектакль – это не только очередная дата, это событие в жизни актера, театра, чаще всего случающееся один раз в жизни. До полутысячи представлений доживают редкие названия, доживают либо стойкие, то есть жизненно важные, либо ходовые. Я думаю, что мы прожили в «Отелло» подлинную, хорошую, достойную жизнь. Мы имели много прекрасных отзывов. В последнее время мнение о спектакле пошатнулось и, надо сказать, не без оснований. Кино, конечно, нам сняло спектакль с репертуара, но помогли этому в значительной степени и мы сами, тем, что не сняли спектакль на пленку, а кроме того, допустили ряд безответственных решений.

Пятисотый спектакль должен быть показан в силе и в славе, не развалившимся полутрупом, а окрепшим, возмужавшим, умудренным, талантливым, хоть пусть спорным; словом, таким, за который нам было бы не стыдно, не страшно, а гордо, потому что это наше кредо, это наша точка зрения на искусство.

8/V

«ЛИР»

Народу много, зал переполнен. Реакции новые. Много смеха на Шута, на отдельные места у других. Верные реакции, но неожиданные, и не знаешь, как играть дальше, как после смеха настроить их тотчас же на трагедию.

Но были глупейшие… даже отчаяние берет. Придется отменить выглядывание из-за бугра. Для всех это было жутковато, а тут десяток-другой захохотали. Ну, черт бы с ними, да они другим помешали и выбили меня.

Играть было трудновато, голос стал сдавать. Масса аплодисментов: на выход, на проклятие Гонерильи, на финал 1 акта, но слабее на «схожу с ума», на падение и т. д. […]

10/V

На беседе Ю.А. с труппой:

– Я поздравляю коллектив с большой победой театра. Я не знаю, как отнесется пресса, у нас бывает всякое, но внутри мы знаем, что создано произведение значительное. Народ доволен и даже доволен зам. Шекспира – Аникст[468]468
  Аникст Александр Абрамович (р. 1910) – литературовед, историк театра и театральный критик. Доктор искусствоведения. Автор книг о Шекспире.


[Закрыть]. Он был взволнован. Долго сидел у Н.Д. Он знает пьесу наизусть. Видел всех исполнителей. Он был взволнован.

Спектакль весь в росте.

Ирина Сергеевна [Вульф] проявила себя замечательно. Я очень рад. Она умеет продолжать работу над спектаклем. Работу необходимо продолжать. И вы будете ее продолжать. Главное заключается в роли Лира, но Н.Д. может быть примером постоянного упорного труда, на него можно равняться. […]

Чего бы я хотел еще для полноты существования в ролях: сосредоточенности и тонкого расчета. Вы держите паузу настолько, чтобы она настораживала, знайте эту меру, потому что дальше начинается спад внимания. Рихтер[469]469
  Рихтер Святослав Теофилович (р. 1914) – пианист, народный артист СССР.


[Закрыть] о Клиберне[470]470
  Клайберн Харви Лаван (Ван Клиберн, р. 1934) – американский пианист.


[Закрыть]: «Меня поразило в нем исключительно точное чувство времени».

Это чувство – талант, рожденный или развитый.

Длительность.

Плятт. Этим исключительно владел Тарханов. Он мог паузу сделать длительности, заданной на спор.

– Это дар божий. Его надо правильно направить, шлифовать, освобождать от шлака. Нет подлинного артиста без детской веры, наивности; как только начинается скепсис, кончается искусство.

27/V

«ЛИР»

Кажется, в первый раз более или менее удалась 1-я картина. Всплеск был только на «подлец, изменник».

Не очень на высоте был в четвертой картине. Остальные играл, как-то подстегивая себя. Роль не текла тихо или бурно, а плескалась то как озеро, то как лужа.

А на душе тревожно-тревожно. Ужель опять не примут? А что-то похоже на то…

Интересно, что старый наш рабочий подошел ко мне во время спектакля и говорит: «Великое ты дело делаешь, дядя Коля, мы, рабочие, не отходим от кулис, когда ты играешь, и растерзать готовы, когда там смеются без дела»… И поцеловал мне руку.

То ли чувствует мою тревогу и хочет поддержать, то ли действительно одобряет…

29/V

[…] Надо уходить…

Видно, не мое это дело. Дотянуть два года как-нибудь…

Мысли на Дебюсси.

Какая огромная сила в «пиано»… Определить бы у себя это дно тишины и потолок громкости – эти обе силы.

31/V

«ЛИР» (Эрмитаж)

Вошел в сад…[471]471
  Н. Д. Мордвинов имеет в виду летний сад «Эрмитаж» в Каретном ряду, где находится здание (ныне кинотеатр), в котором работал Театр имени Моссовета.


[Закрыть], и сердце екнуло – стоит наш бывший театр, теперь кинотеатр, а мы играем в Театре оперетты две недели.

Напротив я играл Отелло, сейчас здесь опять первые спектакли «Лира»…[472]472
  «Король Лир» У. Шекспира в Театре имени Моссовета в постановке И. С. Анисимовой-Вульф. Н. Д. Мордвинов играл Лира, Гонерилью – Л. В. Шапошникова, Регану – И. П. Карташева, Кента – Б. А. Лавров, Глостера – К. К. Михайлов, Шута – А. И. Баранцев, Эдгара – А. А. Консовский, Эдмунда – Б. В. Иванов. Музыка А. И. Хачатуряна. Художник А. Д. Гончаров.


[Закрыть] Какова-то будет его судьба, а с ним и моя…

О… как-то будет сегодня?

Что за народ придет? Как, пришедши развлекаться, покажется им «Лир»? Не нагрянут ли театралы? Благо мы в центре… не заполнит ли театр интеллигенция, благо мы близко?..

Декорации еле размещаются.

В саду гремит духовой оркестр, соперничая с музыкой Хачатуряна. […]

Два акта играл, держал, подчинил себе зрителя, кажется, даже начали вникать в суть, а на третий… не хватило сил.

Аплодировали много и в течение спектакля и после.

7/VI

«ЛИР» (Эрмитаж)

[…] Всем угодить, видно, мне не придется. Чтобы всем все было понятно, чтобы всё всех устраивало, я должен быть, на основе уже предъявленных мне требований, и романтичным, и героичным, и негероичным, и неромантичным, жизненным, даже бытовым… У каждого свое понимание: одному не хватает величия, другому слишком много мрачности, третьему кажется Лир простым, четвертому – веселым, пятому…

Так можно привести роль к… никакому. И даже бытовому… а шекспировский строй образов свести к строго современной семейной драме обиженного дочерьми старичка…

Лир – не просто Лир, а Король Лир. Лир слеп не от близорукой глупости выжившего из ума старика, как иногда пытались его играть некоторые знаменитые трагики в прошлом и настоящем, а оттого, что огромный ум его выключил из сознания возможность ошибки. А так как ему все позволено, то он просто-напросто уничтожает ему не угодных. Это не ошибка, вызванная недальновидностью, это порок, рожденный абсолютизмом. Это не семейная драма в квартире №… по знакомому переулку, это трагедия строя, это как бы катарсис, вернувший правде ее законное место.

Льет дождь… Холодно…

Народу в саду никого, у нас, страшно подумать, человек 150–200. Играет марши и польки духовой оркестр – наняли выполнять «план» (никому не нужный – публики нет, а нам мешает), транслируется по радио музыка и передаются какие-то сообщения.

А в «Московской правде» – ругательная статья… благожелатели разродились, через месяц после премьеры!

Прелесть, а не жизнь. Все вдохновляет, все помогает…

Это вроде сумасшествия с французским балетом[473]473
  Речь идет о гастролях балета Национального оперного театра (Париж) в Москве.


[Закрыть] – в Большом наши патриоты-балетоманы уже зачеркнули наш балет и ничего-то не видят хорошего у себя…

Утесов[474]474
  Утесов Леонид Осипович (р. 1895) – артист эстрады, народный артист СССР. Организатор Государственного эстрадного оркестра РСФСР, дирижер, исполнитель песен.


[Закрыть] отменил два концерта в саду – нет народа, а мы не можем…

Прилагаю все силы, чтобы удержаться самому, и вдохновляю других. Если мы сдадим – пяток таких спектаклей, и «Лир» кончился. Актеры лаются, негодуют, но пока держатся, зато шумы, свет и остальная монтировка уже поехали!

«Не дай мне бог сойти с ума…»

Силы нужны мне… силы. Разрушить спектакль довольно быстро, но вот беда, что потом, и, желая спектаклю вернуть жизнь, это не получится.

[…] Спектакль принимался очень сердечно и тепло, часто аплодировали, выходили раз 7–8. То ли из сострадания к артистам, то ли из благодарности, что играли в полную силу, несмотря на такие ужасающие условия.

10/VI

«Советская культура» разродилась рецензией[475]475
  Имеется в виду рецензия Ю. С. Калашникова «Находки и потери».


[Закрыть]. Наконец! Не прошло и месяца.

Калашников отозвался тепло и доброжелательно. Дай бог ему здоровья!

Так я не избалован вниманием.

11/VI

Так бы знать себя и материал, когда делал предыдущие роли.

В Лире довольно рано вошел в тонус роли, не ожидая помощи со стороны (чем в значительной мере баловал себя раньше). Я скоро понял, что хочу, знал, что делать должен сам, и к спектаклю пришел в значительно большей готовности, чем раньше. Тогда я приходил к подобному самочувствию на сотый-полуторасотый спектакль после премьеры.

Теперь бы современную сложную, емкую роль интеллигента наших дней, такую, как о нем, интеллигенте, думается.

Ужель мне не суждено в полную меру воплотить свою мысль, свой беспокойный нрав, ум, душу – в современный образ?

Нет на моем пути материала, мне нужного. Другим легче, проще…

19/VI

«ЛИР»

Надо поработать над темпом.

Роль начала успокаиваться и… рассиживаться. Найти непрерывное поступательное действие. Это очень важно. Это очень увлекательно, хоть и трудно, как каждая активность.

А что, если пересмотреть убегание и текст?

Выйдя, сказать: «Нет, они не могут запретить мне чеканить деньги…» – Бросился бежать от преследования.

Остановился на середине сцены: «Это мое право. Я сам король!»

Заметил их. Осторожно скрывается.

7/VIII

КРАСНОДАР

«МАСКАРАД»

[…] Я понял после работы над Лиром новую грань сумасшествия Арбенина.

Мысль, горячечная мысль, скачет с объекта на объект, резко обрываясь на недосказанной предыдущей.

9/VIII

«МАСКАРАД»

…Из наблюденного:

Существование в Арбенине, резко отличное от лировского. Чуть больше – сразу лишнее, и так во всем – в гриме, жесте» мимике, краске, звуке, темпераменте.

Везде, где более тонкие приспособления, лучше, ближе, точнее.

22/VIII

СОЧИ

«ЛИР» (утро)

[…] Чувствую себя предельно плохо, последние дни в Сочи очень тяжелые, вода висит в воздухе, листья на деревьях не трепыхнутся… как бы не нажить беды…

Спектакль прошел, в общем, хорошо.

Весь спектакль смотрел Ю.А.

После спектакля пришел ко мне и похвалил: «Первый акт совсем на месте, а сцену с Корделией можно еще медленнее и тише. Вообще же очень много хорошего, но по-прежнему не согласен с «да-да-да, ха-ха». Артисту твоего масштаба не надо прибегать к краскам, которыми пользуются обычные исполнители. Вообще спектакль вырос, уточнился. Очень выросла роль».

Уговорились оправдать положение, что молодые и в большом количестве воины потеряли Лира: убитые горем, они склонили головы, Лир и скрылся от них.

[…] Сам чувствую, что первый акт натянулся, как струна, – звенит от малейшего прикосновения и то сильнее, то тише… Коснешься этой струны, то у колка, то ударив посередине, и оттого – разный звук, разного тембра и силы.

А вот во втором чуть не свершилась катастрофа – в последней картине сердце перестало работать, горло заткнуло мокрой тряпкой и голова поплыла… думал, не доиграю… Но вот ведь актерская порода: чуть отдышался и доиграл.

Никто, кроме Вульф, ничего не заметил. […]

19/IX

МОСКВА

«ЛИР»

Ну теперь начинается собственно сезон для «Лира». Весной мало было кому дела до спектакля, теперь, наверно, на каждом представлении будут любопытствующие театралы.

Словом, жизнь спектакля начинается.

Сложная, противоречивая фигура, порою становишься в тупик: где он мудрый правитель, где самодур, совершающий поступки по прихоти.

В этой связи очень хочется добиться того, чтобы в зале не было разночтений относительно количества свиты. Вульф говорит, что нужно добиться того, что Лиру-де трудно расстаться с любым из свиты. Он потому отстаивает количество свиты, что каждый из них так же дорог ему, как шут. Отчасти, может быть, и это, но лишь отчасти, а главное в другом: дочерям все равно, на чем настаивать, лишь бы лишить Лира его фундамента – настоять на своем. Если предположить, что Лир всеми силами не захочет около себя свиты, дочери будут настаивать на том, чтобы свита была и в возможно большем количестве. Свита – важное, но не главное. Вопрос во взаимоотношениях Лира с дочерьми. Свита то же, что отъезд Реганы из замка: уехала она для того, чтобы не встретиться с Лиром и заставить его понять подвластное свое положение. Задача дочерей – выдернуть у Лира почву из-под ног, а Лира – сохранить ее. Эту задачу я один не смогу решить. Решать надо общими силами.

Четвертая картина.

«Не желает»… – смеется, как на нелепость. Разве может кто-нибудь желать или не желать, если того не желает сам король?!

«А, дочь моя» – для всех: не герцогиня, а дочь моя.

Пятая картина.

«Готовы лошади» – обращается не к свите, а к Шуту, прерывая его шутки, а потому нетерпеливо и тихо, с подтекстом – отнесись серьезно.

«Потому, что их не восемь?» – совсем скис, еле сдерживая слезы.

«Вернуть все силою!» – взметнулся, подымая меч. Но былой силы и уверенности нет, и потому прижимается к поднятому мечу щекой:

«Как это?» – в смысле: как это могло случиться, что я оказался так слеп? И, не прерывая мысли, не реагируя на шутку Шута:

«Не дайте мне сойти с ума, о боги!» […]

Девятая картина.

Перед тем как стать в центре, надо попробовать сделать плащом один рывок ветра и потом, закутавшись: «Дуй, ветер…» […]

Уточнить:

«Позор, позор!»

Это все, как было. А дальше:

«А, здравствуй, мой хороший, как поживаешь?» – Шут не двигается. Что это: призрак в ночи? Огляделся, осторожно, одними глазами. Ночь. Буря! Опять посмотрел на Шута. Призрак? Еще раз попробовал осторожно окликнуть привычным: «Как поживаешь?», и после его движения – вздох облегчения: ну, слава богу! – со мной мой человек!

«Я, кажется, схожу с ума?» Молчит Кент. Опять оглянулся, все проверяя – где он? Перед глазами оказался Шут… и бодро:

«А, здравствуй, мой хороший!» Но обрывается фраза. Я вижу, что Шут плачет. Отчего? Оттого, что со мной происходит что-то противоестественное? Может, через него узнаю, что со мной?

«Что, милый друг, с тобой?» – и с радостью, что не я причина его расстройства, то есть, что я нормален, а он просто озяб, – успокоить его тем, что и я замерз: «Мой бедный Шут…» Нет у меня средств сделать для тебя что-либо ощутимое, кроме как пожалеть остатком сердца, заполненного безмерной печалью.

«…ваших дочерей…» – вскочил Лир. Это первый сигнал к мании преследования:

«…в чем причина грома?» Почему он меня пугает? За что? Что это значит?

«Что ты постиг?» Может, научишь, как жить?

Двенадцатая картина.

Надо предупредить Баранцева, чтобы он начал укладывать меня только после: «…утром поужинаем…»

Первый раз осторожно, к левому плечу. Вздрогнул. Лир, оглянулся влево – нет никого: «…Так…»

Опять коснулся Шут плеча, на этот раз справа – опять вздрогнул Лир. Оглянулся вправо. Нет никого. И тихо-тихо начал клониться вперед, засыпая, и тут Шут перетягивает его назад и укладывает, целуя в лоб.

Шестнадцатая картина.

Сегодня попробую завершить картину тем же, с чем вхожу в нее, то есть убежать от преследования тех, кто не признает во мне короля. Для этого жест на:

«Прыг, прыг, прыг…» – делать не вперед, а влево от масс. Так же, засыпая, очнуться не от тех, кто стоит на сцене, как это я доселе делал, а от того, кто за кулисами и поджидает меня. Первый выход – пробег от преследователей – сделать длиннее и «…Я сам король» – сделать на месте. Вдруг увидел перед собою Глостера – замер. Увидел Эдгара:

«…Этот малый держит лук, как воронье пугало…»

Все это не сходя с места, так как пробег за кулисы неоправданно утомителен – внезапность появления из-за кулис пропала, а потому не нужно и скрываться за кулисы.