Текст книги "Рассвет русского царства. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Ник Тарасов

Соавторы: Тимофей Грехов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 49 страниц)

Глава 6

Мы шли вдоль берега, выбирая место. Нужно было найти заводь, где течение слабее. Ведь, по логике вещей, там и должна стоять рыба.

Прошли примерно с полкилометра. Когда мы дошли до места, где река слегка вильнула, образовав небольшой изгиб, мне показалось, что тут идеальное место для рыбалки.

– Вот здесь, – сказал я. Олена осмотрелась по сторонам. Но, судя по всему, ей сама рыбалка была не нужна. Ей был интересен сам процесс.

По пути я нарезал рогатин, чтобы не держать постоянно удочки на весу. Положив копьё поближе, я начал насаживать червя на крючок. Насаживал аккуратно, чтобы тот извивался, привлекая рыбу. И сделал первый заброс.

Поплавок выровнялся на воде. После чего я некоторое время следил за ним. Но вроде всё было нормально. Разве что чуть позже выровнял леску по глубине.

И взяв следующее удилище, начал насаживать нового червя. А на третьей, меня дёрнула за руку Олена.

– Мить, а так должно быть?

Я поднял глаза, и увидел, что поплавок дернулся. Один раз. Второй. Потом резко ушел под воду.

Я подскочил и дернул удилище на себя.

«Есть!» – рыба сопротивлялась, плетёнка натянулась, но, слава Богу, выдержала. Шёлковая нить была самым слабым звеном в этой конструкции.

Еще рывок и на берег вылетел окунь. Полосатый, с оранжевыми плавниками. Размером с ладонь, может, чуть больше.

Я схватил его, снял с крючка и бросил в корзину-садок. Окунь забился на дне, хлопая хвостом.

– Вот это да! – рассматривала рыбу Олена с улыбкой на лице. – Так быстро!

Я тоже радовался. Более того, во мне просыпался азарт. И я, быстро насадив нового червя, забросил снова.

И в этот момент у второй удочки поплавок ушел под воду.

Дернул. И… еще окунь. Такого же размера.

И началось.

Вот что значит нарвался на клёв. Окуни, плотва, один раз даже маленький судачок попался. Я едва успевал снимать их с крючков, насаживать новых червей и забрасывать обратно.

«Река не вылавливалась столетиями, – пронеслась мысль. – Здесь нет промышленного лова, браконьеров с сетями, загрязнения. Рыбы полно, и она не боится человека».

Руки мелькали. Поплавки ныряли один за другим. Корзина наполнялась. Я не замечал, как летит время.

«Еще одна. Еще. Еще».

Когда черви закончились, я оглянулся на корзину-садок.

Она была полная, до краев. Рыба копошилась, переливаясь серебром.

– Обалдеть… – выдохнул я, не веря своим глазам. – Примерно за четыре часа так много поймать!

Олена смотрела удивленными глазами на меня и на рыбу.

– Митя, как же у тебя получилось-то?

– Олена, видимо, ты мне удачу принесла. Вот и наловили мы столько.

Девочка поняла, что я шучу, но по зардевшимся ушкам было видно, что ей приятно.

Когда я вошел в поселение, люди начали оборачиваться. Смотрели на корзину с рыбой, которая еще шевелилась. Масло в огонь ещё подливал тот факт, что корзину и удочки нёс я. А копьё несла Олена.

– Митька! – окликнул кто-то. – Это ты наловил⁈

– Нет, Олена, – ответил я. Народ, что слышал, рассмеялся. И ещё громче смех раздался, когда Олена выпятила грудь. И если не забывать про копьё, то точно мелкая валькирия…

– Ох, как много. Это ж сколько там, если по пальцам на руке считать.

– А я откуда знаю? – решил не умничать я. И так слишком много ко мне вопросов.

– Батюшки! – ахнула одна старуха. – Да это ж целое богатство!

– Митька, угостишь? – спросил кто-то.

– Нет, – покачал головой я. – Это дядьке Артёму и мне с отцом.

«Вот наглый хрыч! Халявы захотел!» – запоминая лицо, прошёл я мимо.

Дядька Артем сидел у входа и, увидев нас с Оленой, вышел встречать.

– Ну что дети, как рыбалка?

Я специально шёл так, чтобы корзина была за спиной, и он не видел, сколько мы наловили.

– Вот! – показал я наконец-то на свет наш улов. – Твоя половина. Без Олены не справился бы.

Кузнец посмотрел на рыбу, потом на меня. Усмехнулся.

– Ты серьезно?

– Серьезно.

Дядька Артем взял рыбу, взвесил на руке.

– Хороший улов. Спасибо, Митька. – Он позвал в дом: – Мать! Иди сюда! Смотри, что наши добытчики принесли!

Женщина вышла на порог, и с доброй улыбкой спросила.

– На уху-то хоть хватит?

– А ты подь сюда, посмотри. Хватит или нет. А то я в ваших женских кухонных делах ничего не понимаю.

Женщина, вытерев руки тем, что ей заменяло фартук, подошла к забору и, когда увидела рыбу, широко распахнула глаза.

– Матерь Божья. Это… это вы наловили, Митька, Олена. Ох, счастье-то какое!

– Мы, – кивнул я. – Вот половина ваша.

– Спасибо! – выдохнула она. – Спасибо большое!

Я улыбнулся.

– Не за что. Вы помогли, я помог. Всё по-честному.

– Ох, храни тебя господь, Митрий, – перекрестив, сказала мама Олены.

* * *

Я сидел на крыльце и чистил рыбу, когда пришёл Григорий.

– Вот те раз. – стал столбом он. И с прищуром спросил. – Где взял?

– Наловил. В реке.

Григорий посмотрел на меня долгим взглядом.

– Сам?

– Сам.

Он кивнул. Сел рядом и молча начал со мной чистить рыбу.

Когда с последней рыбиной было закончено, он посмотрел на ведро, в котором была чешуя, кишки и жабры.

– Отнеси это Глафире. Помнишь, где она живёт? – Я кивнул. – У неё муж год назад погиб. – И чуть тише добавил. – Там же, где и Ивашка. В общем, баба осталась одна с двумя детьми. У них куры есть, пусть им бросит. И, – отложил штук пять рыбин, – это ей передашь. Хорошо?

Знал я из воспоминаний Митьки, что Григорий хаживал к Глафире «в гости». Но ничего против того, чтобы поделиться, не имел. Хотя немного «жабка» скребла.

– Хорошо, отец. – сказал я

– Тогда беги, а я пока готовить буду. – И… – сделал он паузу. – Молодец, сын. С деньгами нынче туго. И, честно сказать, я не думал, что у тебя что-то выйдет. В общем, возвращайся поскорее. Кушать будем.

До Глафиры я добрался за пять минут. Увидев меня, она насторожилась.

– Чего тебе? – спросила она.

– Здравствуй, Глафира. Я сын Григория, десятника…

– Я знаю кто ты, Митька. Зачем пожаловал?

Глафире на вид было лет тридцать. Может меньше. Худая, я бы даже сказал худощавая. Видно, что не доедает. Волосы под косынкой редкие, глаза уставшие, но если откормить… В общем, вполне нормальная баба. Не страшная уж точно.

– На рыбалку я ходил, – не сильно мне понравилось, как она со мной разговаривала. То ли верила слухам, согласно которым я колдун и продал душу нечистому. Или же думала, что пришёл разборки наводить, зачем к ней отец захаживает. – Наловил рыбы. Отец прислал к тебе, это… – достал я пять неплохих рыбёшек, – вам покушать. А это, – показал я на ведро в руке, – курам отец сказал высыпать.

– Так нету курей у нас давно… Съели же… – опустила она голову.

– Эммм, – только и смог я выдавить. Кажется, отец вообще не обращает внимание, что по сторонам творится. Ведь я точно знал, что он захаживает к ней. И даже если идёт к ней ночью, и ничего перед собой не видит, то это никак его не оправдывает.

– Мам… – вышел мальчик примерно семи лет, а за руку он держал босую девочку. Они вместе вышли на улицу, и уставились на рыбу, которую я уже передал Глафире в руку.

– Ладно, – сказал я, – отнесу это кузнецу. – указал я на ведро.

– Нет, стой. Оставь. Я соседке нашей дам. Она много добра нам сделала. У неё куры есть.

– Глафира, – задвинул я ведро себе за спину, – я завтра ещё на рыбалку пойду. Что наловлю поделюсь.

Я знал, что на соседнем участке не было курей. И жил там бобылем старик. Трое сыновей у него и все в дружине. И вроде как на хорошем счету у боярина. Так что отец ни в чём не нуждался. Поэтому я сделал простой вывод, что потроха Глафира тоже в еду хотела использовать.

Женщина начала мять передник.

Ааа, – доперло до меня. Она боится, вдруг я обману, и завтра ничего не принесу.

– Завтра приду. – Повернулся и пошёл к дядьке Артёму.

И снова тот меня встретил на улице. Я передал ему ведро, а через пару минут он уже вернулся с пустым. Даже сполоснуть успел.

– Завтра пойдешь на рыбалку? – спросил он.

– Да.

– Дочь возьмёшь?

– Возьму, дядька Артём. После того, как у вас поработаю, так и пойдём.

– Ну, добро.

Когда вернулся, отец уже приготовил рыбу. Григорий достал одну, положил на деревянную тарелку. Мы ели молча, обжигаясь, но не останавливаясь.

Рыба была вкусная, сочная.

– Отец, – позвал я.

– М?

– Завтра снова пойду. Наловлю еще. Может, продам или обменяю на что-нибудь. – Я сделал паузу. – У Глафиры курей нет. Съели они их давно.

Григорий нахмурился, но ничего не сказал. Не знаю, было ли ему стыдно. Я вообще плохо понимал, что у этого человека на уме. Но знал конину, что досталась ему после набега, он отдал большую часть ей. Тем не менее сам факт того, что он не интересовался, как она живёт, говорил о многом.

Мы посидели в тишине. После чего разошлись спать.

И тут я вспомнил. КОПЧЕНИЕ!

В армии, когда мы выезжали на полигон, местные мужики часто коптили рыбу прямо в полевых условиях – простая деревянная конструкция, угли, щепа. Рыба получилась вкусная, ароматная и хранилась несколько дней даже в жару.

«Горячее копчение. Я могу это сделать».

* * *

Утром с Григорием ушёл на тренировку. Вместе с дружиной занимался барин, и я замечал на себе его оценивающий взгляд.

Это заметил и отец. И, наверное, чтоб подать себя в выгодном свете, начал лично показывать мне удары клинком. Я же, понимая, что это и в моих интересах, стал стараться лучше. Благополучие отца, это и мое благополучие.

После тренировки, я пошёл проводить процедуры его сыну. Управился быстро и уже собирался идти к кузнецу, как меня перехватила жена барина и усадила за стол. Отказываться я не стал. В тарелке у меня лежала вкуснейшая куриная ножка.

– Кушай, кушай, – сказала Любава. – А то одни кожа, да кости.

– Благодарствую, барыня, – прожевав сказал я.

После это я побежал к кузнецу. Просто продавать рыбу – это не так выгодно, как делать это с копчёной. И мне нужна была помощь.

– Да, Митрий, удружил. Давно я так от пуза не объедался. Рассказывай, с чем пожаловал?

– А с чего ты взял, что…

– По глазам, Митрий. У тебя всё в них написано. Или же я не прав, и ты пришёл просто за мехи постоять?

– Ладно, дядька Артём, твоя правда. Нужна мне помощь. Хочу конструкцию одну сделать. Для рыбы.

– Какую конструкцию?

– Коробку. Без дна и верха. И крышку к ней, чтобы плотно закрывалась.

Артем нахмурился.

– Зачем?

– Потом увидишь, – уклончиво ответил я. – Поможешь?

Кузнец почесал бороду, раздумывая.

– Ладно. У меня как раз есть доски старые, обрезки… на выброс уже шли. Пойдут?

– Отлично пойдут.

Мы прошли за кузню, где в углу валялась куча обрезков и старых досок. Артем покопался, достал несколько длинных, относительно ровных кусков.

– Такие?

– Да, – ответил я, осматривая доски. – Самое то.

Мы принялись за работу. Артем пилил доски по размеру, я держал. Что до пилы, то она вызывала опасение. Зубья были неразведенными, некоторые вообще отсутствовали. И её очень часто клонило! Тем не менее пилить было немного, и всего через полчаса у нас была готова конструкция – прямоугольная коробка высотой с локоть, без дна и верха. И отдельно крышка, которая плотно ложилась сверху.

– Готово, – отступая на шаг, сказал кузнец. – Теперь объясни, зачем это?

– Потом, – повторил я. – Сейчас еще одно дело есть. Поверь, закончу поделюсь.

Он ничего не ответил, только посмотрел на меня с прищуром.

Я взял коробку, отнес к корыту с водой, которое стояло у стены кузни. Опустил ее туда целиком, придавив камнем, чтобы не всплывала.

– Что делаешь? – удивился Артем.

– Вымачиваю, – пояснил я. – Чтобы дерево раскисло, пропиталось водой. Иначе сгорит.

Выслушав меня, Кузнец лишь покачал головой.

* * *

Теперь нужна была лоза. Для полок, на которые я положу рыбу.

Я пошел к реке, нашел заросли ивняка. Нарезал несколько длинных, гибких прутьев и во дворе своего дома начал плести. Сначала сделал каркас – прямоугольную рамку по размеру коробки. Потом начал вплетать поперечные прутья, один за другим, создавая решетку.

Руки работали неловко, тело Митьки еще не привыкло к такой мелкой работе.

Через час у меня было две полки из лозы. Не идеальные, но прочные. Рыбу точно выдержат.

Я отложил их в сторону, вытер пот со лба.

«Теперь нужны травы. Пряные. Для маринада».

Я вспомнил, как в армии старшина Кулагин рассказывал, что перед копчением рыбу надо хорошо натереть солью и пряностями – вкус получается ярче, аромат насыщеннее.

Но где взять травы? И главное – СОЛЬ!

Мне, человеку, жившему в двадцать первом веке, было сложно представить, что соль может так дорого стоить! Пуд* (приблизительно 16,38 кг) продавался за полкопейки!

ОТ АВТОРОВ.

В 1477 году, по данным венецианца Амброджо Контарини, на московских рынках за 1 копейку можно было приобрести 2,5 кг мяса либо двух кур, а также 5,2 кг ржаной муки, либо 1,7 кг мёда.

Беличья шуба стоила 60–70 коп. За хорошего верхового коня давали 6 ₽ А крестьянскую лошадь можно было купить за 1 ₽

Мы не нашли точной информации сколько мог зарабатывать десятник в 15 веке. Google сказал следующее:

Многое зависело от благосостояния барина или князя, которому служили солдаты.

Ратибор Годинович, по сути, был в ссылке. И мы исходили из того, что денег у него не так уж и много. Соответственно, и жалование он своим воинам платил небольшое.

* * *

Делать было нечего, и я пошёл просить у жены барина. Не хотелось наглеть, но если всё получится, рассчитаюсь с ней рыбой.

Я поднялся на крыльцо, но внутрь не пошел. Огляделся – и увидел няньку, ту самую пожилую женщину, которая ухаживала за Глебом.

Она несла ведро с водой, тяжело переваливаясь с ноги на ногу.

– Подожди! – окликнул я, подбегая к ней. – Дай помогу.

Нянька остановилась, удивленно посмотрела на меня.

– Ох, Митенька! Спасибо, родимый. – Она передала мне ведро. – Совсем силы не те уж.

Я взял ведро, донес до терема, поставил у порога.

– Спасибо, – повторила она, кряхтя. – Добрый ты, парень. Не то что другие.

Я пожал плечами.

– Да ладно. Слушай, мне нужна твоя помощь.

– Чего тебе, родимый?

– Травы душистые нужны. У вас на кухне есть?

Нянька нахмурилась.

– Есть, конечно. А зачем тебе?

– Для… для лечения, – соврал я, не моргнув глазом. – Баричу нужно.

Лицо няньки сразу смягчилось.

– Ох, для Глеба Ратиборовича? Конечно, конечно! Сейчас принесу!

Она заторопилась внутрь. Я остался ждать, чувствуя легкий укол совести.

«Соврал. Но что поделать? Если бы сказал, что для рыбы – не дала бы».

Нянька вернулась через пять минут, держа в руках небольшой холщовый мешочек.

– Вот, держи. Тут и чабрец, и укроп сушеный, и можжевельник. Хватит?

Я взял мешочек, понюхал. Резкий, приятный аромат ударил в нос.

– Хватит. Спасибо большое.

– Да не за что, родимый. – Она похлопала меня по плечу. – Ты Глеба спас, нам всем помог. Проси, что хочешь, – все для тебя сделаем.

Я кивнул, поблагодарил еще раз и ушел.

* * *

Следующим утром, я снова отправился на рыбалку. И с разрешения Григория собирался пропустить тренировку. За Оленой не заходил, потому что было ещё слишком рано и солнце только-только начало подниматься из-за горизонта.

На реке пробыл почти до полудня. В плетённом садке, снова барахталась рыба по самый верх. И я отправился обратно.

Дома я высыпал рыбу на стол. Взял нож и начал разделывать.

Чешую счищал ножом, быстрыми движениями. Потом вспарывал брюхо, вытаскивал внутренности. Жабры вырезал – они дают горечь при копчении. Примерно через час передо мной лежала гора выпотрошенной рыбы.

Я взял мешочек с травами, высыпал содержимое в миску. Добавил щепотку соли – последние крохи из того, что было дома. Начал натирать рыбу. Внутри и снаружи. Травы пахли резко, пряно. Пальцы пропитались ароматом можжевельника и укропа. Когда закончил, отложил рыбу в сторону, накрыл тряпкой.

«Пусть промаринуется. Час-полтора. А пока займусь углями».

Я вышел во двор, собрал охапку дров – сухих, но не трухлявых. Сложил их в кучу, поджег. Огонь разгорелся быстро, жадно пожирая дерево. Я подкладывал дрова, следя, чтобы костер горел ровно. Через полчаса дрова прогорели, превратившись в угли – красные, пышущие жаром.

Взяв лопату, сгреб угли в небольшую кучку. Слегка притушил, сбрызнув водой – чтобы жар был, но открытого пламени не было.

Тем временем я настрогал щепы – тонкие полоски дерева, которые дают дым при тлении. Бросил их в корыто с водой, где уже отмокала деревянная коробка. Щепа начала разбухать, впитывая влагу.

«Хорошо. Теперь собираем конструкцию».

Я достал коробку из корыта, отряхнул от воды. Дерево потемнело, стало тяжелым – пропиталось насквозь. Поставил коробку над кучей углей. Внутри оказался жар, но не слишком сильный – в самый раз. Взял полки из лозы, вставил их внутрь коробки одну над другой. Выложил на них рыбу – аккуратно, чтобы не касались друг друга.

Сверху присыпал угли влажной щепой. Она сразу начала дымиться – густой, белый дым с приятным древесным ароматом.

Накрыл коробку крышкой. Щели между досками пропускали дым, который выходил наружу тонкими струйками.

Я отступил на шаг, любуясь своей работой.

«Готово. Теперь ждать. Минут двадцать-тридцать».

Запах начал распространяться почти сразу. Сначала легкий, едва уловимый. Потом все сильнее, насыщеннее. Дым, травы, рыба – все смешалось в один аромат, от которого текли слюнки.

Я сел на крыльцо, глядя на коптильню. Время тянулось медленно.

* * *

Минут через двадцать я услышал голоса.

Обернулся. Григорий шел ко двору, а рядом с ним Артем и Семен. Все трое несли что-то в руках.

– Сын, – окликнул отец, подходя ближе. – Что это за запах? Всю деревню уже заполонил.

Я усмехнулся.

– Ужин готовлю.

Артем поднял горшок, который нес в руках.

– Олена с матерью уху сварили. Решил принести, заодно посмотреть, что ты тут творишь.

Семен поставил кувшин на лавку.

– А я квас принес. – Он прищурился, принюхиваясь. – Что это за аромат, Митька? Терпеть уже нет мочи, хочется попробовать.

Все трое засмеялись.

Я встал, подошел к коптильне. Прикинул время – полчаса прошло. Должно быть готово.

– Ну, показывай, что там у тебя, – поторопил Артем.

Я снял крышку.

Из коробки повалил густой дым, рассеиваясь в воздухе. А внутри, на лозовых полках, лежала рыба – золотистая, с румяной корочкой, блестящая от выступившего жира.

Запах ударил в нос так, что у меня самого закружилась голова. Копченая рыба, пряные травы, дым – все смешалось в один невероятный аромат.

– Господи Боже… – выдохнул Семен, глядя на рыбу широко распахнутыми глазами.

Артем сглотнул.

– Митька, это… это что такое?

– Копченая рыба, – коротко ответил я, доставая верхнюю полку вместе с рыбой. Поставил ее на край лавки у крыльца.

Григорий молчал, глядя на рыбу. Потом медленно протянул руку, взял одного окуня, понюхал.

– Пахнет… невероятно, – пробормотал он.

– Давайте попробуем, – предложил я.

В этот момент мимо проходил Ратибор. Боярин шел куда-то по своим делам, но, услышав наш разговор и почувствовав запах, остановился.

– А что это у вас? – спросил он, подходя ближе. – Запах такой, что живот скручивает.

Григорий обернулся, кивнул.

– Да вот, Митька рыбу приготовил. Заходи, барин, отведай с нами.

Ратибор на мгновение замялся – видимо, не привык к тому, чтобы его так запросто приглашали простые дружинники. Но аромат копченой рыбы пересилил.

– Ладно, – кивнул он. – Попробую.

Мы сели на лавки у крыльца. Артем поставил горшок с ухой посередине, Семен разлил квас по деревянным кружкам.

Я взял копченого окуня, разломил пополам. Мясо легко отделялось от костей – белое, сочное, с золотистой корочкой.

Откусил.

Боже. Вкус был… невероятным. Нежное, слегка сладковатое мясо, пропитанное ароматом дыма и трав. Корочка хрустела на зубах, внутри было мягко, сочно.

Я зажмурился, медленно прожевывая.

«Это лучшая рыба, что я ел в обеих жизнях».

Григорий тоже попробовал. Молча откусил, прожевал. Потом кивнул.

– Вкусно, – сказал он коротко. Это было высшей похвалой, которую можно было услышать от него.

Артем ел, не переставая. Откусывал большими кусками, запивая квасом.

– Митька, – пробормотал он с набитым ртом. – Это… это божественно. Как ты это сделал?

– Потом расскажу, – отмахнулся я, доедая окуня.

Семен взял второго, потом третьего. Ел молча, но по его лицу было видно – в восторге.

Ратибор попробовал осторожно. Откусил маленький кусочек, прожевал медленно, смакуя. Потом закрыл глаза.

– Это… – начал он, потом замолчал, подбирая слова. – Митька, я ел блюда вкуснее даже при дворе Великого князя. А там готовили лучшие повара. Но это… – он посмотрел на рыбу в руке. – Это что-то особенное.

– Спасибо, барин.

Мы ели, запивая квасом. Квас был крепкий, чуть кисловатый, с легким хмелевым привкусом – почти как пиво. С копченой рыбой он зашел идеально.

Наверное, это был мой первый день в новом мире, когда я был счастлив.