Текст книги "Рассвет русского царства. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Ник Тарасов

Соавторы: Тимофей Грехов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 49 страниц)

Глава 4

Ратибор Годинович Ряполовский.

Ратибор глядел на дверь, через которую только что вышел Митрий.

– «Кто же ты такой, Митрий?» – он откинулся к стене и закрыл глаза, вспоминая как познакомился с этим странным во всех смыслах юношей.

Три года назад, когда Глеб лежал с пробитой шеей… тогда он готовился к худшему. Мысленно он уже оплакивал сына.

И тут появился Митька…

Болезненно тощий подросток с горящими глазами. Не сразу, но он узнал его. Это был сын десятника Григория, одного из лучших воинов его дружины. Вот только сына его все считали забитым и трусливым. Хотя в тот же день Митька всем доказал, что кровь не водица, и Григорию есть чем гордиться.

– Я могу спасти его, – тогда сказал он. Первая мысль была прогнать мальчишку, но что‑то остановило его. Может быть отчаяние, а может… тот странный свет над ним.

Признаться честно, в ту секунду Ратибор был готов поверить во всё, что угодно. Не при батюшке будет сказано, но, если бы лукавый предложил его душу в обмен на спасение сына, он бы согласился. Тем не менее, он искренне надеялся, что это БОГ решил помочь ему.

Спустя годы Ратибор вновь подумал, что в мире есть необъяснимые силы. Но вот вопрос, кому же он должен быть благодарен за спасение Глеба? Ратибор сотни раз прокручивал в голове тот эпизод… Как Митрий без колебаний разрезал горло, вставлял трубку, а потом зашивал рану. Складывалось мнение, что он знал, что надо делать, будто… он делал это много раз.

И напрашивался логичный вопрос! Ведь тому было всего тринадцать лет. КАК?

В тот же день, как Митрий покинул его дом, Ратибор велел Федору приставить к нему людей. Не для того, чтобы шпионить, хотя чего уж греха таить, и это тоже. Но также чтобы защитить. Слухи о колдовстве по селению распространялись очень быстро, но самосуда боярин не мог допустить. Поэтому пришлось по его приказу остудить некоторые горячие головы. И как бы Ратибор не старался скрыть информацию о произошедшем, один из купцов проговорился. Поэтому Ратибору пришлось задействовать связи, чтобы слух не просочился дальше Варлаама… Семь рублей серебром… Что ж, деньги решили всё, как и всегда.

Ратибор открыл глаза и посмотрел на икону Николая Чудотворца, стоящую в углу горницы.

– «Верю ли я в Бога?» – мысленно задался вопросом Ратибор.

В детстве, разумеется, верил. В юности – тоже. Даже верил, когда впервые взял в руки меч и вскоре пустил врагу кровь. Но вскоре после того, как поклялся служить Великому князю Василию Тёмному, веру выжгли калённым железом. Раньше слова священников он воспринимал, как единственную истину. Что они ниспосланы Богом спасти людские души, но…

Ратибор видел слишком многое.

Митрополита, живущего в роскоши, пока простой люд голодал. Игуменов, державших наложниц в монастырях. Они проповедовали смирение, а сами копили золото. Подделывали духовные грамоты* (завещание ) и забирали не принадлежащие им земли, оставляя родню усопшего без средств к существованию. Насильно холопили и постригали в монахи. Говорили о любви к ближнему, а сами натравливали князей друг на друга ради собственной выгоды.

– Все мы рабы Божьи, – твердили они. Но сами держали холопов, и даже жили лучше бояр.

Где их смирение? Где кротость? Где отречение от мирских благ? Лицемеры.

Разумеется, это касалось не всех. Но обычно, чем выше человек пробирался к власти, тем больше…

Ратибор тяжело вздохнул. Он вспомнил, как однажды поделился этими мыслями с Любавой. Жена внимательно выслушала его, после чего посмотрела ему в глаза.

– Ты говоришь опасные вещи, муж.

– Знаю. Но разве я не прав?

Любава ненадолго задумалась.

– Прав. И я видела то же самое в Византии. Церковь вмешивалась в дела государства, дёргала за ниточки, плела интриги. И что в итоге? Великая Империя пала. Константинополь взят турками. А патриархи… – она горько усмехнулась. – Они и сейчас живут в роскоши. Только теперь под властью султана.

Что же до Митрия… то только Ратибор и его жена знали, что под порогом его дома насыпана соль. Со слов Любавы, никакая нечистая сила не сможет пройти через порог этого дома. Но Митрий переступал его, не замечая ничего. Да и на святую воду реагировал нормально. Пил, не морщась, почти каждую тренировку, как и все воины в его дружине. Крест он тоже носил на шее и даже в бане не снимал…

Также Мижита и Гаврила, двое холопов, которых Ратибор продал Митрию, докладывали ему по сей день чем он занимается. Но ничего подозрительного не происходило… разве что работал много, да тренировался до изнеможения. Но разве это плохо?

Сегодняшний разговор…

Ратибор надеялся, что Митрий сломается. Признается и расскажет, кто он на самом деле, но этого не произошло.

– «…не могу ответ тебе дать. Стоит мне только поведать это, как сразу же все мои знания пропадут…»  – эхом пронеслись слова в голове. Умный ответ… очень умный.

– «…не враг я тебе. А скорее наоборот…»  – ещё одна брошенная Митрием фраза.

– «Союзник, значит? Ну что ж, хорошо. Посмотрим», – подумал он, как услышал, что кто‑то поднимается на крыльцо. Следом раздался стук в дверь.

– Войдите, – крикнул Ратибор.

Дверь открылась, и на пороге показался Василий Фёдорович Шуйский.

– Ратибор, нам нужно поговорить.

Хозяин дома кивнул и указал на лавку напротив.

– Садись. Медовухи будешь?

– А давай. Только немного, мне завтра в дорогу, – ответил Шуйский.

Тогда Ратибор плеснул ему полную чарку и себе немного добавил. Молча выпили, после чего Шуйский поставил чарку на стол, посмотрел ему в глаза.

– Знаешь, о чём я хочу поговорить?

– Догадываюсь.

Он усмехнулся, но без веселья.

– Ратибор Годинович… Помню, как ты при дворе отца Ивана Васильевича служил. Толковый боярин… вот только был… – Он помолчал. – И потом в одночасье всё потерял. Вот скажи мне, на кой чёрт тебе литвины понадобились?

Ратибор сжал кулаки под столом.

– Я хотел мира, – твёрдо ответил боярин.

– Мира! – Шуйский хмыкнул. – Ты, Ратибор, самым умным себя посчитал. Вот твоя проблема. Начал вести шашни с литвинами, в доме у себя их принимать. Сына своего хотел сосватать за Елизавету, дочь Казимира! – Он повысил голос. – Ты вообще соображал, что творишь?

Ратибор нахмурился.

– Соображал.

– Тогда почему, чёрт возьми⁈ Разве ты не понимал, что Иван расценит твой поступок, как попытку захватить власть? Елизавета – дочь правителя другой страны. Такие как она не выходят замуж за, хоть и именитых, но всего лишь бояр! НЕТ! Такие как она выходят замуж за принцев, королей… великих князей в конце концов!

– Потому что видел, к чему идёт! – повысил голос Ратибор. – Великий князь готовился к войне. Но понимал ли он в свои семнадцать лет*, сколько крови прольётся? Ладно, хрен с ней с кровью, бабы ещё мужиков нарожают. Но с Новгородом, с Казанью, с Литвой воевать? Это кровь, смерть и разорение. А я думал… – он запнулся. – Думал, что могу предотвратить хотя бы одну из этих войн. Нам с Ордой разобраться надо, а потом уже на западные земли смотреть.

(*От авторов: напоминаем, что в 1462 году Ивану III было 22 года. Он уже правил Великим княжеством Московским вместо больного отца. Тогда‑то он и отправил в ссылку Ратибора. Разумеется, с позволения Василия Тёмного.)

Шуйский покачал головой.

– Наивный ты, Ратибор. Пока мы с татарами воюем, литвины и новгородцы нам в спину ударят. Переговоры, конечно, хорошо, но ты не настолько глупый, чтобы не понимать, – войны не избежать. А раз этого сделать нельзя, то нужно не дать нашим врагам набрать силу.

– Казимир обещал! – вырвалось у Ратибора. – Обещал отдать Ивану земли близ Вязьмы, признать его права на…

– КОТОРЫМИ ТЫ ХОТЕЛ УПРАВЛЯТЬ! – рявкнул Шуйский, ударив ладонью по столу.

Чарка аж подпрыгнула, и медовуха слегка расплескалась.

Ратибор замер.

– Да, – прошипел он. – Да, хотел! Но я бы всё равно служил Ивану! Эти земли были бы русскими. И пусть я стал бы там воеводой? Разве это преступление – хотеть служить своему князю с ещё большей пользой? Разве это не достойная награда за присоединение городов и селений к землям русским?

Шуйский откинулся на лавке и усмехнулся.

– Ратибор… неужели ты не понимаешь? Или не хочешь понять. – Он посмотрел на него устало. – Дело не в том, чего ты хотел. Дело в том, как ты это делал. Тайные встречи и переговоры за спиной Великого князя. Планы женить сына на литвинке. – Он покачал головой. – Это выглядело, как измена. Понимаешь? Как измена!

– Но я не изменял!

– А князь так не считал. И митрополит. И половина бояр при дворе.

Ратибор сжал челюсти. А в памяти стали всплывать яркие и при этом неприятные воспоминания.

* * *

Шесть лет назад. Москва.

Посреди ночи стража окружила дом. И в чём был настигнут, так и был Ратибор доставлен в палаты, где сидел Иван Васильевич. Рядом был митрополит Иона* (годы управления: 1448–1461 ) и несколько бояр. Среди которых был и Василий Фёдорович Шуйский.

Иван с холодом посмотрел на Ратибора. Без гнева, без ярости. Просто… холодно.

– Ратибор, – произнёс он ровным голосом. – Тебя обвиняют в измене, а именно в тайных переговорах с великим князем литовским Казимиром. В планах сосватать за своего сына его дочь без моего ведома и…

– Латинянской веры! – противным старческим голосом воскликнул митрополит.

– ТИХО! – гаркнул Иван III. И хоть тот был ещё очень молод, но никто не посмел ему слово против сказать. Великий князь обжёг взглядом Иона, после чего посмотрел на Ратибора. – Что скажешь?

И тогда он опустился на колени.

– Государь, я не изменял. Я всего лишь хотел…

– Мира, – перебил меня Иван. – Знаю, мне рассказывали, твою версию событий. – Он подошёл поближе. – Ратибор, ты умный человек и служил моему отцу верой и правдой. Мне тоже служил неплохо. Но… – он вздохнул. – Ты решил, что умнее меня и вправе сам решать, что будет лучше для моего княжества. – Он отошёл в сторону, к своему трону, и сел на него, после чего продолжил. – Что можешь вести свою политику… свои переговоры… Это называется изменой.

– Великий князь…

– Молчать! – Голос Ивана эхом разошёлся по помещению. – По закону я вправе тебя казнить. Отрубить голову на площади, как изменнику. Но они… – он оглянулся на бояр. – Просят за тебя. Говорят, что ты заблудшая овца, а не предатель.

И Ратибор, как сейчас помнил, что только Шуйский на этих словах не отвёл взгляд.

– Поэтому, – продолжил Иван, – я милую тебя. Не будет казни. – И тут же добавил: – Но и служить при дворе ты больше не можешь. Вот мой приказ. Завтра же отправляйся в крепость под Нижний Новгород, называется она Курмыш. Там укрепишь границы и будешь защищать земли русские, за которые ты так радеешь, от татар. И быть может когда‑нибудь, если сочту твою службу достойной, верну тебя в Москву.

Ратибор склонил голову.

– Благодарю, Великий князь.

– Рано благодарить меня начал. Сын твой, Глеб, останется здесь. Как заложник твоей верности. Если ты хоть раз…

– Не дам повода, Великий князь, – чуть ли не лбом ударился он о пол, когда кланялся.

– Вот и славно.

Через три дня Ратибор уже ехал в Курмыш. С женой, с горсткой верных людей, воинов, холопов…

А Глеб остался в Москве. Заложником.

Но уже через год Иван III смягчился и разрешил Глебу присоединиться к родителям. Уже тогда бояре и родственники разграбили всё, что у него было в Москве. Переписали на себя деревни и многие скопленные предками дорогие вещи. Даже Иван III не остался в стороне, именно с его позволения начался грабёж. И именно он переписал родне большую часть имущества. Так что теперь, даже если он вернётся в Москву, прежнее положение никогда не займёт.

Чтобы добиться власти нужны деньги, а у него теперь их не было.

* * *

– Ты ещё легко отделался, – сказал Шуйский, возвращая Ратибора в настоящее. – Знаешь сколько я уговаривал бояр? Сколько денег потратил на то, чтобы они если не заступились, то хотя бы промолчали?

Ратибор резко повернулся к нему.

– Ты?

– Я. – Шуйский налил себе ещё медовухи. – Я с твоим отцом служил. Вместе в походы ходили. Я знаю, что ты не предатель, а просто наивный дурак, который повёлся на посулы Казимира.

Ратибор не знал радоваться или злиться. Тем временем Шуйский продолжал говорить.

– А ты разве не знал, что мы дружили? – Ратибор покачал головой. – Ясно, твой дядька не рассказывал тебе об этом. Но если кратко, то Годин мне жизнь спас, когда князя Василия Васильевича пленили под Суздалем* (* в 1445 году   – пленение под Суздалем казанскими царевичами; освобождение за большой выкуп.)

– Там он и погиб, – опустив голову произнёс Ратибор.

– Да. Он и я со своими дружинами старались прорваться к Василию, но силы были не равны. В итоге твоего отца сразил батыр царевича Якуба. Хороший был воин, – поднял он чарку, и они с Ратибором, не чокаясь, выпили.

Потом Шуйский заговорил снова.

– Ратибор, я приехал сюда не просто так и не только за Митрием. – Он откинулся на лавке. – Я приехал посмотреть, как ты живёшь. Как справляешься. И знаешь, что вижу?

– Что?

– Вижу, что ты превратил эту дыру в настоящую крепость. Боярин, что тут был до тебя, не справлялся с задачей. А у тебя и дружина сильная. Арбалетами крепость оснастил. Народ тебя уважает. Молодец, одним словом, не сломался.

Ратибор усмехнулся.

– А что мне оставалось, сидеть и плакать?

– Некоторые бы сидели и плакали, – Шуйский серьёзно посмотрел на Ратибора. – Но ты не из таких.

– Василий, к чему ты ведёшь?

Он встал, прошёлся по горнице.

– Ратибор, власть моего рода растёт. Мы близки к Ивану Васильевичу, и он нам доверяет. Но чтобы удержать эту власть, нам нужны союзники. Надёжные люди, которые не предадут.

Ратибор нахмурился.

– И ты думаешь, что я… после всего, что случилось?

– Именно поэтому. – Шуйский вернулся к столу, сел. – Ты уже один раз обжёгся. Больше не полезешь на рожон. И давай смотреть правде в глаза, я же не просто так тебе это всё говорю и не за спасибо…

– Что ты предлагаешь?

Шуйский налил обоим по чарке.

– Предлагаю союз. Ты пока остаёшься в Курмыше. Занимаешься тем, чем занимаешься, а я… я буду выставлять тебя в нужном свете при дворе. Напоминать Ивану Васильевичу, что ты ему верно служишь. Что можно тебе доверять.

– И взамен? – спросил Ратибор. Предложение было щедрым и, мягко говоря, неожиданным.

– Взамен, когда он даст дозволение вернуться в Москву, ты будешь поддерживать Шуйских, как и твой сын после тебя.

Ратибор задумался.

– А если Иван узнает?

– Узнает что? – Шуйский усмехнулся. – Что я помогаю опальному боярину вернуть доброе имя? Что ты служишь мне верой и правдой? В этом нет ничего крамольного.

Была правда в его словах. Но что‑то настораживало.

– Василий, я ценю твоё предложение. Но… – Ратибор помолчал. – Что ты хочешь от меня конкретно?

Шуйский откинулся на лавке и сложил руки на груди.

– Прямо сейчас? Ничего. Прости уж, если скажу обидные слова, но ты сейчас себе‑то помочь не сильно можешь. Просто… – сделал он паузу. – Как я уже сказал, мне нужны верные люди, которым я смогу доверять.

– Митрия я и так отпускаю. Приказ Великого князя.

– Знаю. Но хочу, чтобы ты понял: Митрий под моей защитой. Если он преуспеет, если вылечит княгиню… это будет и твоя заслуга. Потому что ты его воспитал. Дал ему возможность.

Ратибор смотрел на протянутую ему руку. Он быстро старался прикинуть, чем для него может обернуться эта сделка.

– «Шуйский не был моим другом. Но и врагом тоже не был. Он играл в долгую игру. И предлагал мне место в ней, – пронеслась мысль. – А что у меня есть? Курмыш. Ссылка. Призрачная надежда когда‑нибудь вернуться ко двору. Хммм, а какие у меня варианты? Если я откажусь… ничего не изменится. Буду сидеть здесь до конца дней. Если соглашусь… появится шанс. Пусть маленький, но шанс».

В итоге Ратибор пожал руку.

– Договорились.

Шуйский широко улыбнулся.

– Вот и славно.

Ратибор и Василий просидели за столом допоздна. И, разумеется, под хмельные напитки начались разговоры за политику. Шуйский изрядно набрался, в принципе, как и Ратибор, но даже так он понял, что власть Ивана III абсолютна. Что держит он всех в ежовых рукавицах, и что держит курс на объединение земель русских. Что значило скорую войну с Новгородом.

В какой‑то момент разговор переключился на детей.

– Глеб хороший у тебя парень растёт. Почему ещё не женил? Годков‑то уже не мало!

– Вася, ты же сам понимаешь, что пока я в опале, достойной партии ему не видать.

– Дааа, верно говоришь. Слушай, – посмотрел он на Ратибора. – А почему бы не скрепить союз браком? – он пожал плечами. – Конечно, это не завтра. Может, через год или два, когда Иван вернёт тебя в Москву.

– Так у тебя ж дочерей нет и…

– Нет, – согласился Шуйский. – Но племянницы есть. Аж четыре штуки! Мои братья настоящие бракоделы! Нет чтобы наследников, воинов заделывать, а они всё… – махнул Шуйский рукой. – А так хоть за нормального боярича замуж пойдут.

– «Привязать ещё сильнее к своему роду хочет, – сообразил Ратибор. Тем не менее он понимал, что если женить Глеба на племяннице Шуйского… это означало бы быстрое возвращение в большую политику. И с такой силой за спиной, можно было вернуть украденное родней имущество… вот только то, что Иван III отнял, уже было не вернуть… – Ну и хрен с ним!»

– Это очень серьёзное предложение, – сказал Ратибор. – И предварительное согласие у тебя моё есть.

– А Глеб? Его спрашивать не будешь?

– Он мой сын и воспитан правильно.

Шуйский улыбнулся.

– Ну, тогда за нас!

Глава 5

Несмотря на май, утро выдалось прохладным. Я проснулся ещё до рассвета и долго лежал, глядя в потолок. Как‑то неспокойно было на душе. И даже тот факт, что Марьяна скрасила последнюю ночь перед отъездом… вот только прощание не задалось. Остался такой привкус, будто на этом наши отношения подошли к концу.

Плюс ко всему снилась мне всякая ерунда: какие‑то обрывки битвы, кровь, крики, я с кем‑то сражался. Шёл бой и, перед тем как проснуться, я слышал чей‑то злорадный смех.

Я никогда не придавал снам какого‑то сакрального значения. Ну приснилось, ну и ладно. Вот и в этот раз не стал этого делать.

На кухне уже суетилась жена Доброслава. Готовила она вкусно и, что мне больше всего нравилось, не лезла с расспросами. Поздоровалась, попрощалась, обсудили, что я хочу кушать завтра, убралась и ушла. Вот и в этот раз я поздоровался с ней и побежал во двор, чтобы умыться холодной водой. А когда возвращался в дом, увидел на крыльце Ратмира и Глава.

– Митрий, всё готово, – сказал Ратмир, затягивая ремень на сумке. – Коней проверил, седла в порядке.

– Хорошо, – кивнул я. – Вы уже кушали?

– Да, Митрий, – ответил Ратмир, а Глав лишь кивнул.

– А я нет. Так что придётся подождать. Да и не думаю я, что Шуйский так рано встанет. К тому же без нас всё равно никуда не уедут.

– Без нас‑то уедут, а вот без тебя нет, – усмехнувшись сказал Глав.

– Твоя правда, – ответил я, и мы разошлись по своим делам.

Примерно через час к нам прибежал вестовой от Ратибора. Он сообщил, что гости уже готовы отправляться.

Вскоре мы сели на коней и поехали к воротам крепости. Там уже собирался обоз Шуйского. Три телеги, около двадцати воинов. Они ехали налегке, погрузив кольчугу в третью телегу. Сам воевода решил ехать на телеге, вместе с отцом Варлаамом, и было сложно не заметить, что вид у Шуйского, мягко говоря, помятый. Ярослав стоял у одной из телег, разговаривал с кем‑то из дружинников и, увидев меня, помахал мне рукой.

– Митрий! Поедешь со мной?

Я подъехал ближе, и немного подумав, ответил.

– Поеду, почему бы и нет, – вот только тогда я не знал на что подписываюсь. И пообещал как можно быстрее привнести в этот мир рессоры.

– Отлично! – широко улыбнулся он. – Так хоть веселее будет.

Мы погрузились в телегу. Внутри было относительно удобно – мягкие подушки, меховые накидки. Ярослав устроился у стенки, я – напротив. Ратмир и Глав поехали на конях позади обоза. Мой конь Буран шёл рядом, привязанный к телеге за сбрую.

Перед отправлением нас вышли провожать Ратибор и Любава, пожелали нам хорошей дороги и перекрестили. А у ворот я видел Григория. Он не стал подходить, а просто с непроницаемым лицом перекрестил, после чего развернулся и пошёл, судя по направлению, в сторону дома.

Как я уже не раз говорил, я редко понимал, что у него в голове.

До вечера всё было спокойно. Дорога шла через поле, потом нырнула в лес. Высокие сосны обступили нас и хоть немного спасли от лучей майского солнца. Утром было куда комфортнее ехать, чем когда начало припекать солнце. НО… больше всего меня напрягала тряска. Просто не знаю, чем думал Ярослав, когда добровольно подписывался на эту пытку. С его‑то ногой он ходить должен аккуратно, а тут… Но, наверное, это я был такой изнеженный. Потому что он ехал и не жаловался, однако, помимо рессор, я сделал себе зарубку на память, что завтра любыми правдами и неправдами, поеду верхом на Буране.

Пока ехали, Ярослав рассказывал про Москву, про дворец Ивана III, про то, как там всё устроено. Я, честно признаться, слушал вполуха. И причина была всё та же… Тряска.

Но наконец‑то моя пытка подошла к концу. Шуйский объявил привал, и я был безумно счастлив это услышать.

В дорогу я собирался капитально. На лошадях, к сёдлам, были привязаны тюки с палатками (простая плотная ткань) и съестными припасами, пара топоров, кованная мной лично лопата, чем‑то похожая на сапёрную, и пила. Также на них были, оружие, сабли, копья, болты и, разумеется, арбалеты.

Мы заняли место в нескольких метрах от Шуйского. Сам он, как и отец Варлаам, собирался спать в телеге, навесив настил из плотной ткани в качестве крыши. То же самое делал Ярослав. Он звал меня к себе, но я отказался, честно ему сказав, что видеть его телегу больше не хочу. И что, несмотря на все подстеленные вещи, моя задница стала сплошным синяком. На что он лишь усмехнулся, и вместе с дружинником продолжил устанавливать «тент».

Я же с холопами стал разбивать свой мини лагерь под ветками большого дерева. Нарубили быстро прутья и натянули ткань треугольником. Холопы будут спать в одной, а я в другой. Потом Ратмир отправился резать ельник, а Глав собирать дрова, а я же повёл лошадей на водопой, и заодно проверить копыта. Дорога предстояла долгой, а подменных лошадей у нас не было, поэтому за животными надо было внимательно следить. Но, слава Богу, всё было нормально, и я, дав коням вдоволь напиться, повёл их обратно в лагерь, где холопы уже насыпали припасённый в дорогу овёс.

– Митрий, – подошёл ко мне встревоженный Глав.

– Что случилось? – посмотрел я на стопку дров, которая мне показалась уж слишком маленькой. – И почему…

– В лесу люди, – перебил он. До меня не сразу дошло, что это значит, но когда ДОШЛО, я серьёзно посмотрел на него. – Уверен?

– Да, – ответил он. – Нашёл свежие следы троих людей, оставленные сапогами, а не лаптями. Сам понимаешь, это не может быть совпадением.

– Кто ещё знает? – спросил я.

– Ратмир, и теперь ты, – в этот момент к нам подошёл второй холоп.

И с широкой улыбкой на лице, изображая, что рассказывает что‑то, произнёс.

– Я пока насчитал семерых. Один на дерево залез, скорее всего лучник. Остальные залегли метрах в пятидесяти от лагеря. Но, – сделал он паузу, – очевидно одно. На нас скоро нападут. Твою кольчугу я незаметно в палатку закинул вместе с другими вещами, надень её под рубаху. Арбалеты уже зарядил Глав, они тоже там же лежат.

– Почему остальных не предупредили?

– Боялись шум поднять пока ты не вернулся. За нами следят, стоит им понять, что мы их обнаружили и…

– Я понял, – перебил я Ратмира. – Правильно всё сделали.

Может это выглядело верхом эгоизма, но такова жизнь. Если я правильно понял Ратмира, он понимал, что есть большой риск проколоться и дать понять врагу, что мы про него знаем. И стоит этому произойти, как на нас нападут. А тогда у меня не было бы возможности подготовиться.

Я переодевался, как можно быстрее и, когда вылез, всё было как обычно. Разве что мои холопы пошли один к телеге Шуйского, а второй к Ярославу. Сам же я потихоньку вытащил из палатки арбалеты и свой щит. Трава была невысокой, но вполне, чтобы не увидеть подготовленное оружие.

Тревога не отпускала меня. Я старался не оглядываться, и делал вид, что поправляю палатку, которая никак не хотела принимать устойчивое положение. Но вот в лагере стало в разы тише. И все начали разбредаться по сторонам, чтобы, как я думал, подготовиться.

Ненадолго я встретился взглядом сначала с Шуйским, который мне коротко кивнул, потом с Ярославом. Из‑под рубахи последнего немного торчала кольчуга. Мы обменялись взглядами, после чего он пошёл в сторону Шуйского.

И в какой‑то момент в округе стало очень тихо. Я бы даже сказал слишком… Даже птицы перестали петь, словно предчувствуя, что скоро тут произойдёт.

– НУ! – резко закричал Шуйский. – Вы долго будете там прятаться, дети лукавого? Ааа? ИДИТЕ К НАМ, отведайте на вкус русского оружия!

Это стало спусковым крючком.

– Вжих, – услышал я звон спускаемой тетивы. Стрела пролетела мимо и впилась в борт телеги всего в полуметре от головы Ярослава.

– Вот, гадёныш! – спрятался он за борт и закричал. – Я найду тебя и отрежу ноги и руки.

Все дружинники уже заняли места. Кто‑то прятался за телегами, кто‑то, как и я, за деревьями.

– Вжих – вжих, – выстрелили в ответ наши лучники в сторону, откуда прилетела стрела. Но, судя по всему, цели они своей не нашли, потому что вскоре оттуда снова прилетела стрела, только в этот раз целились в Ратмира.

А потом ещё и ещё. Нас начали методично обстреливать. И одна попала дружиннику в плечо – он закричал и осел спиной опираясь о дерево. Ещё одна пролетела мимо меня, а следующая застряла в щите воина неподалёку.

– Туда стреляй! – крикнул я Ратмиру, указывая на кусты слева, откуда вылетела стрела. – Там лучник!

Ратмир прицелился и спустил курок. Арбалет щёлкнул, болт свистнул в воздухе, и из кустов донёсся короткий вскрик, который заглушил крик бегущих на нас воинов…

ДА! Именно воинов, а не разбойников. На нас бежало не меньше трёх десятков, а может и больше. Все в кольчугах, в шлемах, с саблями и копьями.

– Дзинг, – выстрелил я в ближайшего воина из арбалета, и стрела попала тому в живот. Следом выстрелил Глав, но его болт врагом был принят на щит.

Дружинники Шуйского приняли удар и началась рубка. Звон стали, крики, стоны. В какой‑то момент я приподнял щит, и в него тут же впилась стрела.

– Глав, помоги Ярославу! – крикнул я.

– Понял! – Глав метнулся к телеге, где княжич уже скрестил клинок с воином. И мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что княжич не справляется.

На меня же бежал воин, и я быстро подхватил копьё и бросил его. Но воин успел увернуться. А в следующую секунду наши клинки схлестнулись. Он сделал резкий выпад, но я отбил удар щитом, шагнул вправо и рубанул саблей. Всё произошло так быстро… И тысячу раз отработанное движение ранило противника по шее, разрезало кольчужное плетение, как по маслу.

Я отскочил, не давая крови попасть в лицо. Следующий враг уже бежал на меня, тоже с саблей и щитом. Этот, наоборот, бежал слишком быстро, словно хотел меня с разбегу полоснуть и бежать дальше. Но вместо этого я побежал на него, и он растерялся, тогда как я врезал сначала щитом, а следом ударил саблей снизу‑вверх. Кольчуга этого воина тоже не выдержала…

– «Второй», – подумал я, задержав взгляд на том, как он упал, хватая вываливавшиеся кишки.

Ратмир показался рядом и тут же выстрелил. Болт пробил шлем врага насквозь, и тот рухнул замертво.

– Слева! – крикнул он.

Я обернулся. Ещё трое бежали на нас. Один с копьём, двое с саблями.

– Вжих, – пролетела рядом со мной стрела. Лучника надо было кончать, но прежде надо разобраться с тремя воинами.

Я встал с Ратмиром плечом к плечу и, выставив щиты, рявкнул.

– Держим!

Копейщик тут же ткнул меня, стараясь достать в ногу, но я отбил его выпад саблей. Напавшие разделились. Один решил нас обойти, и это стало его ошибкой. Он слишком рассчитывал на своих напарников, но никак не ожидал, что я один брошусь на двоих. Тогда как на него кинется Ратмир.

Я закружился между ними, и старался первым достать копейщика. Но он бил, отскакивал и снова бил, постоянно сохраняя дистанцию, при этом старался ударить мне в ноги. Но в какой‑то момент у меня получилось перерубить его древко (моя сабля из дамасской стали показала себя выше всяких похвал). Когда это произошло, он откинул древко и бросился бежать, оставляя своего товарища со мной один на один.

Тот замахнулся саблей, я подставил щит, и тут заметил, что Ратмир уже разобрался со своим противником, и сейчас натягивает с помощью рычага тетиву арбалета. Кажется, мой противник этого не замечал, продолжая кружить рядом со мной. И когда тот оказался спиной к Ратмиру, я услышал звон.

– Вжих, – и болт прошил его насквозь. По крайней мере я видел, что кольчуга напротив сердца топорщилась на несколько сантиметров.

Я быстро огляделся. Глав и Ярослав сражались всё с тем же воином. Видимо им не повезло нарваться на умелого. Но только я хотел броситься им на выручку, как сверкнул нож в руке моего холопа, а в следующее мгновение он уже торчал из шеи врага.

Вокруг бушевала битва. Дружинники Шуйского дрались насмерть, но врагов было слишком много, и они теснили их. Уже по меньшей мере пятеро лежали убитыми.

Шуйский тоже рубился в центре схватки. Где был отец Варлаам я даже не задумывался.

– Заряжайте арбалеты, – крикнул я Ратмиру и Главу. Принимать участие в свалке я не торопился. Зачем, если стрелять в спину врагам в разы безопаснее.

– Вжих, – почти одновременно прозвенели тетивы арбалетов. И двое противников упали. А Глав снова промазал и это при том, что мы стреляли почти в упор.

– ТЫ У МЕНЯ СПАТЬ С НИМ БУДЕШЬ! – заорал я на Глава. Было сложно не заметить испуг в его глазах. И не знаю, что подействовало – моя угроза или ему просто повезло – но следующий его болт нашёл своего врага.

В этот момент из леса выскочил ещё один отряд. Человек десять, может, больше.

– Чёрт! – выругался я.

К нам тут же подскочил крупный воин. Он сильно выделялся по сравнению с остальными. В начищенной кирасе, с длинной саблей, на руках наручи. Он смотрел прямо на меня. И я не мог не заметить, как он идёт… так, словно пружиня на ногах.

– «Командир?» – пронеслась у меня мысль. Я переглянулся с Ратмиром, и мы оба поняли, что это непростой противник, и нахрапом его не взять.

Он остановился в трёх шагах, посмотрел на меня сквозь прорези шлема.

– Сейчас ты умрёшь, ублюдок, – прорычал он.

Я сжал рукоять сабли.

– Ну, попробуй, – ответил я, и тут же мы с Ратмиром атаковали. А он рванул на нас.

Удар был таким быстрым и сильным, что у меня немного отсушило руку под щитом. Ратмир тут же атаковал его, но вражеский командир, сместился в сторону, отклонился от сабли, и что есть сил зарядил кромкой щита по голове Ратмира. Занёс клинок… в последнюю секунду я успел подставить свою саблю на его пути.