Текст книги "Рассвет русского царства. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Ник Тарасов

Соавторы: Тимофей Грехов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 49 страниц)

Глава 11

Вечером следующего дня получил от Ратибора деньги за арбалеты. Все работали исправно. Ни один не подвёл. Хотя иначе и быть не могло. С каждого арбалета я лично стрелял по двадцать раз. И если что-то не нравилось, убирал шероховатости.

Барин остался доволен. Как в принципе и я! Двести копеек – целое состояние! Я зашёл домой и оставил их Глафире. И я уже привык к тому, что она снова что-то готовила. Судя по всему, собиралась печь хлеб.

Я осмотрелся по сторонам. Дааа, за то короткое время, что с нами стала жить Глафира, изба преобразилась. Стены отмыты – вместо закопченных, черных бревен теперь светлое, чистое дерево. Запах гари почти исчез, вместо него пахло свежим хлебом и чем-то ещё… уютным. По началу идея переезда Глафиры мне не сильно понравилась. Но, как говорится, всё, что не делается, всё к лучшему.

Потом я направился за селение. Костёр уже горел. Вокруг него сидело человек двадцать – парни и девчонки от двенадцати до восемнадцати лет.

Я остановился на краю круга оглядываясь. Лёва сидел с правой стороны и, увидев меня, помахал рукой.

– Митька! Иди сюда!

Я подошёл, сел рядом с ним на поваленное бревно. Рядом сидели ещё несколько ребят. Не всех имена я знал.

– Привет. – сказал я им.

Они кивнули в ответ, но было видно, что держатся настороженно.

– А вот и герой пожаловал. – раздался знакомый голос.

Я обернулся. Напротив, сидел Ванька Кожемякин в окружении двух приятелей – Егора и Ждана. Ванька ухмылялся, но в глазах читалась злоба.

– Привет, Ванька. – спокойно ответил я.

– Слышал, ты теперь богатым стал. Барин тебе за какие-то палки с верёвками двести копеек отвалил.

– Это не твоё дело чужие деньги считать. – ответил я. Глубоко внутри я уже понимал, драки не избежать. Но я шёл уже морально готовым к этому.

– Ванька, – вмешался Лёва. – Может, хватит? Пришли отдыхать, а не ссориться.

– А ты молчи, Лёва. – огрызнулся Ванька. – Не лезь не в своё дело.

Лёва нахмурился, но промолчал.

Я встал с бревна.

– Ванька, если у тебя есть, что мне сказать по делу, то давай, вот он я.

Ванька был крупнее меня, но он не тренировался с дружиной. Фамилия у него была говорящей. Кожемякин. Его семья жила, за счёт обрабатывания кожи, и изготавливая сапоги, пояса, кошельки и другие предметы.

Я веду к тому, что Ванька не умел драться. Тогда как я, в прошлой жизни занимался рукопашным боем. И все эти месяцы, как оказался в этом времени, отрабатывал удары, чтобы не только голова знала, как бить, но и тело.

– По делу, говоришь? – произнёс он. – Ну пошли, напомню тебе твоё место.

Вся компания поднялась с мест. Драка была неизбежна. Мы отошли от костра на пустырь. Круг света едва доставал сюда, но этого было достаточно.

– Один на один. – сказал Лёва, выступая в роли судьи. – Без оружия. До первой крови или до сдачи.

Мы кивнули, и тогда Лёва крикнул.

– Начали!

Ванька пошёл сразу в атаку. Размашистый удар правой рукой в голову. Я наклонился, пропустил кулак над собой, ударил в печень.

Ванька согнулся, но не упал. Развернулся, попытался захватить меня в медвежьи объятия. Я отступил, ударил коленом в бедро, заставляя его потерять равновесие.

– Стой на месте, трус! – рычал Ванька, размахивая кулаками.

Я не отвечал, концентрируясь на бое. Уклонился от следующего удара, нанёс серию быстрых ударов в корпус, левой снова в печень, правой в солнечное сплетение, снова левой под рёбра.

Ванька застонал, согнулся пополам. Я мог добить его, но не стал. Дал ему время восстановиться.

– Хватит? – спросил я.

Ванька поднял голову. Лицо его было искажено яростью и болью.

– Нет! – рявкнул он и бросился на меня.

Я отступил в сторону, но Ванька смог просчитать мой замысел, и ударил в грудь. Силы вложил немерено, и я разорвал дистанцию, чтобы привести дыхание в порядок и перетерпеть боль. Он собирался тут же кинуться на меня, но к моей удаче споткнулся и упал на землю. Быстро поднявшись, снова пошёл в атаку. Но я уже был готов.

Он был злым. Поддался эмоциям. И через минуту Ванька стоял на коленях, тяжело дыша. Кровь текла из разбитой губы.

– Хватит, Ванька, – сказал я. – Ты проиграл. Смирись.

Ванька сплюнул кровью на землю, но кивнул. Немного подумав, я протянул ему руку.

– Мир?

Он несколько секунд смотрел на меня. Сплюнул ещё раз, и я уж подумал, что откажется. Но оскал, который я принял за выражение злобы, оказался кривой улыбкой.

– Мир. – согласился он и ответил на рукопожатие.

Зрители зашумели, обсуждая бой. Кто-то хлопал, кто-то качал головой.

Лёва подошёл ко мне.

– Красиво дрался. – сказал он. И, повернувшись в сторону галдящих девушек, похлопал себя в грудь. – Смотрите, чему Я научил Митьку!

Я понимал, что он прикалывается, но всё равно такого не ожидал. Как и Ванька, который поднялся на ноги и стирал рукавом кровь. Мы переглянулись с ним, и он тихонько прошептал мне заманчивое предложение.

– А может мы вдвоём проверим, какой из него учитель, а? – при этом наминая кулаки. Я усмехнулся. И похлопал здоровяка по плечу.

– Не стоит. Лёва умеет правильно выбирать друзей.

Ванька посмотрел на меня. До него не сразу дошёл смысл моих слов, но, когда понял, ухмыльнулся и пошёл в сторону ручья умываться.

* * *

Мы вернулись к костру. Атмосфера изменилась. Девчонки украдкой поглядывали, парни кивали при встрече взглядов. Мы проговорили до поздней ночи. Обсуждали охоту, ремёсла, прошлый набег татар. Постепенно я понял, что влился в компанию. Лёва рассказал про прошлогоднее сражение. И, если так можно сказать, флиртовал с Авдотьюшкой, которой очень нравилось такое внимание.

Потом мы прыгали через костёр, пели песни. Но всему приходит конец, как и этому вечеру. Сначала убежали по домам младшие. По большому счёту, я тоже относился к этой категории. Но меня никто не звал домой, и уж тем более не гнал от костра. Но вскоре стали образовываться парочки из старших ребят, и я решил, что уже засиделся.

Через несколько дней я стал замечать женское внимание. Проходящие мимо девицы начинали заливисто смеяться, когда я проходил мимо. Выглядело это забавно… и так по-детски, что не мог сдержать улыбки.

После того вечера у костра Марьяна, дочь Добрыни-охотника, первой заговорила со мной.

– Митька, а правда, что ты теперь богатый? – спросила она, подойдя к колодцу, где я набирал воду.

– Не богатый, – ответил, ухмыляясь, я. Вот тоже прелесть этого века. Что на уме, то и на языке. И так бесхитростно дала понять, что заинтересована во мне. – Просто заработал немного.

– А на что потратишь?

– На кольчугу. И на хозяйство.

Марьяна была красивой девочкой, светлые волосы, голубые глаза, милое лицо. Но слишком юной. Мне, с моим жизненным опытом, она казалась ребёнком.

– А жениться не собираешься? – краснея спросила она.

– А ты в женки решила податься? – всё больше обалдевал я оттого куда зашёл разговор. Марьяна была постарше. Я запомнил, что у костра она говорила, что ей миновало пятнадцать зим.

– Митька, – словно решившись, сказала она. – Научи стрелять из арбалета, а? Сам же говорил, с ним даже ребенок управится!

– Зачем тебе?

– Хочу уметь. Вдруг пригодится.

– «Ага, так я тебе и поверил! Всё же на лице написано», – только сейчас я обратил внимание, что девушка была опрятно одета. Словно специально принаряжалась. А раз так, то без ведома родителей этого произойти не могло. Да, уж… даже не думал, что такое может происходить…

Я ненадолго задумался.

– Хорошо. Приходи завтра за колодец. – Я сделал паузу. – И Авдотью возьми.

– Авдотью? – удивилась она. – А она зачем?

– Лёву позову. Он хорошо стрелять умеет. И вместе веселее.

Марьяна быстро сообразила к чему я её подталкиваю. Наверняка в своих розовых мечтах она уже вообразила, что мы будем гулять и встречаться парами. Но на самом деле, я просто не хотел оставаться с ней один на один. Мало ли… вдруг как-нибудь ворвётся ко мне её отец и скажет, что я её обесчестил, и потребует жениться. А мне такого счастья пока не надо.

Олена тоже не осталась в стороне. С ней у меня был разговор буквально в тот же день.

– Ты теперь со всеми дружишь, – с нотками ревности сказала она, когда я вышел из кузни.

– Ну… да. А что?

– А про меня забыл?

Я посмотрел на неё внимательно. Было такое желание зарычать и послать всех нахрен.

– Как тебя забудешь, – улыбнулся я, а у самого начал дёргаться глаз. И так бочком… бочком обратно в кузню. – А ты чего маме не помогаешь?

– МИТЯ! – раздался голос Артёма. – Хорош отдыхать, хватай молот.

– Бегу, – воскликнул я, словно хватаясь за спасательный круг.

Я заметил, что Олена тяжело вздохнула, как я чуть не врезался в широкую грудь Артёма.

– Вот же ж малявка, – усмехнулся Артём, когда Олена ушла. – Наслушалась бабских сплетен, вот тебе прохода и не даёт.

– И много этих сплетен?

Он ещё раз усмехнулся, но ничего не ответил.

* * *

Дни летели быстро.

Недавно участвовал в первой конной сшибке. Взрослые показывали младшим, то есть нам, что это такое. И был я выбит из седла сильным ударом затупленного древка. Хорошо, что щитом успел прикрыться. Так бы точно кости переломал. Хотя такую цель взрослые не преследовали. Просто Федот, ближник Ратибора, с чего-то решил, что я сдюжу… И силы вложил в удар дай боже…

А вскоре, как я уже упоминал, повстречал первого врага. И были это не татары.

Ничего не предвещало беды. Днём ушёл проверять ловушки. В третьих силках, которые я поставил на тропе, ведущей к ручью, билась черная тушка глухаря.

– Есть! – прошептал я, чувствуя прилив радости. Такой зверь мне ещё не попадался.

Глухарь был упитанный. Видно, что хорошо нагулял жир к зиме. Я быстро добил его ударом по затылку, снял с петли и осмотрел силок. Верёвка цела, можно ставить снова, лишь приманку подкинуть побольше. Для этого у меня была подготовлена мелко нарезанная морковка и сушеные ягоды клюквы.

Четвёртый силок стоял в густом кустарнике, где сходились несколько заячьих троп. Место казалось перспективным, но до сих пор ловушка оставалась пустой.

Продираясь сквозь заснеженные ветки, я услышал странный звук. Треск веток. Слишком громкий для зайца.

Я замер прислушиваясь. Медленно повернул голову и увидел его.

Волк стоял метрах в тридцати, между деревьями. Серая шкура, жёлтые глаза, которые смотрели прямо на меня. Морда была опущена, как у собаки, берущей след.

Я медленно опустил руку к арбалету, который висел на ремне через плечо.

Волк был крупным. Больше любой собаки, которых я видел в поселении.

Осторожно снял арбалет с плеча. Волк проследил движение, но не двинулся с места.

Я медленно натянул тетиву с помощью рычага. Всё ещё надеясь разойтись миром. Но не свезло. Он бросился в мою сторону. Время замедлилось. Волк длинными прыжками приближался очень быстро. Но у меня уже был вложен болт в паз.

– Щёлк! – просвистел по воздуху болт и ушёл точно в цель. Волк дёрнулся, зарычал, попытался развернуться. Но ноги подкосились, и он рухнул на бок.

Я ждал, что он затихнет. Но вместо этого зверь поднял морду к небу и завыл. Долго… так что кровь застыла в жилах.

– Чёрт, – выругался я, надо было добивать…

Вой эхом отозвался в лесу. А потом, издалека, пришёл ответ. Ещё один вой. Потом второй. Третий.

– «Кажется, подкрался пиздец к котёнку!» – подумал я.

Я огляделся, ища куда бы забраться. Справа росла старая сосна с толстым стволом и низкими ветками. Зимой в лесу всё хорошо слышно. Так я и понял, что скоро надо ждать гостей.

Быстро заложил арбалет за спину, подбежал к дереву и полез вверх. Ветки были скользкими, но я всё равно добрался до высоты метров в пять и остановился на толстом суку.

Первый серый показался через несколько минут.

Серая тень скользнула между деревьев, остановилась у тела убитого собрата. Понюхал. Поднял морду, принюхиваясь к воздуху. Потом показался второй. Третий. Четвёртый.

Я нарвался на очень большую стаю. Насчитал тридцать три… жаль только, что не богатырей… а волков.

Вожак был особенно внушительным. Чёрная шкура, шрам через левый глаз. Он обнюхал мёртвого волка, потом поднял морду и посмотрел прямо на меня. Умный взгляд. Он понимал, что произошло.

– Ну что, собачки, – прошептал я, натягивая тетиву. – Поиграем?

Я прицелился в ближайшего волка и выстрелил. Болт попал в шею, зверь прошёл лишь пару шагов и рухнул.

Стая зашумела, заволновалась. Волки начали кружить вокруг дерева, принюхиваясь. Я перезарядил арбалет и выстрелил снова. На этот раз целился в серого волка, который стоял чуть поодаль. Попал в грудь. И тот завалился на бок. Третий выстрел тоже был удачным. Болт пробил череп волчицы, которая пыталась забраться на ствол дерева. Выстрел в упор, промазать было невозможно.

– Три, – произнёс я.

Четвёртый выстрел. Попадание в заднюю лапу. Волк заскулил, захромал, но остался жив.

– Бл@ть, – выругался я.

Пятый выстрел. Точно в сердце. Волк упал замертво.

– Пять.

Шестой выстрел прошёл мимо. Болт зарылся в снег.

Седьмой выстрел был удачным. Попал в шею рыжего волка.

– Шесть.

У меня оставалось три болта. Волков было ещё много. И я понял, что пока жив вожак, они не уйдут.

Я прицелился в вожака. Выстрелил. Промах. Болт ушёл мимо головы. Он пригнулся, словно ожидая выстрела.

– Чёрт.

Прицелился снова. Выстрелил. Снова промах. В этот раз он подпрыгнул в последний момент.

– Да что ж такое! – воскликнул я.

У меня оставался последний болт. И я тщательно прицелился. Минут пять я держал его на прицеле. И что вы думаете? ПРОМАХ!

– Вот дьявол… – прошипел я. До меня только начало доходить, что я профукал единственную возможность обратить волков в бегство.

Я знал волки стайные звери. И надеялся, убив вожака, что они начнут борьбу за власть.

Вожак медленно подошёл к дереву, сел на задние лапы и уставился на меня жёлтыми глазами.

– «Умный падлюка».

Я посмотрел на небо. До захода солнца ещё далеко. И я надеялся, что вскоре ко мне придут на помощь. Только на жителей селения у меня была вся надежда. Еды я с собой не брал. Благо, в лес пошёл нормально одевшись.

– Ну и что теперь делать? – спросил я у волков.

Вожак словно усмехнулся и показал клыки.

* * *

Вечером никто не пришёл. Вернее, я ничьих голосов не слышал. Зато волки мне устроили кошмарную ночь. Скулили, выли, рычали, передними лапами вставали на ствол, надеясь достать до меня.

Это сильно нервировало…

Как бы тепло одет я не был, но ночью холод пробирал до костей. Я прижимался к стволу, пытаясь согреться, но толку было мало. К полуночи меня начало знобить.

– Ну что, серые, – прошептал я сквозь стиснутые зубы. – Долго ещё караулить будете?

Вожак поднял морду и, ей Богу, я прочёл в его глазах ответ: «Сколько потребуется».

– «Кажется, у меня начались глюки».

И учитывая, как у меня начало ломить кости, я понял, что уже изрядно простыл.

Под утро я начал засыпать. Это было опасно, ведь мог упасть с дерева прямо в лапы хищников. Я кусал губы, щипал себя за руки, пытаясь не потерять сознание. Слабость была сильной.

Даже посещали мысли… плохие мысли… Я старался их гнать стороной.

И тут услышал голоса. Сначала подумал, что мерещится. Всё-таки ночь на морозе не прошла даром.

Но голоса становились громче.

– Митькааааа! Миииитька, АУУУУУ!

Это был Григорий. Я узнал его голос.

– Аууууууу, – а это, кажется, Лёва.

Волки тоже услышали. Вожак насторожился. Я попытался крикнуть, но из горла вырвался только хрип. Легкие пылали огнём. Попробовал ещё раз. Получилось чуть громче, но всё равно слабо.

– Здесь! – прохрипел я. – Я здесь!

Ночью снега не было. Так что шли по моим следам. И я уже понимал, что скоро… Совсем скоро я буду спасён.

Когда голоса стали разноситься совсем близко, вожак посмотрел на меня, топнул передней лапой, прорычал и побежал в глубь леса. А за ним вся его стая.

Через несколько минут из-за деревьев показался Григорий. За ним шли Семен и Лёва с луками в руках. Потом ещё несколько дружинников. И, к моему удивлению, сам Ратибор с сыном Глебом.

– Боже мой! – воскликнул боярин, увидев меня на дереве. – Митрий! Живой.

Григорий тут же отбросил копьё и кинулся ко мне. За считанные секунды он забрался ко мне. Быстро, всего меня ощупал, ища раны. И убедившись, что я цел, крепко обнял.

– Слава Богу. Живой.

Потом он медленно спустил меня вниз. Сам я не мог. Руки и ноги не слушались меня. И я боялся, что обморозил их. Очень боялся.

Внизу меня приняли Ратибор и Семен. После чего сознание потухло.

* * *

Дорогу домой вообще не помню.

Меня несли по очереди – то Григорий, то кто-то из дружинников. Я то проваливался в забытьё, то приходил в себя.

Помню, как Ратибор шёл рядом и что-то говорил Григорию. Помню, как Лёва рассказывал остальным о волках под деревом.

– Семерых убил! Из арбалета! – восхищался он. – Видели, сколько тушек валялось?

Помню, как мы дошли до поселения и меня понесли к нашей избе.

Глафира ахнула, увидев меня.

– Боже мой! Что с ним?

– Цел. Но замёрз.

Следующую неделю я провёл в бреду.

Температура поднялась, и я бредил. То мне казалось, что я снова на заводе, работаю токарем. То, что служу в армии, и старшина Кулагин учит меня стрелять. То я был снова в том лесу, на дереве, а волки внизу ждали, когда я упаду.

– Ху… тебе! – кричал я, мечась на лавке.

– Тише, тише, – успокаивала Глафира, прикладывая мокрую тряпку ко лбу.

Иногда я приходил в себя. Тогда видел знакомые лица: Григория, Глафиру, детей. Иногда приходили Лёва, дядька Артём, даже Ратибор и Глеб заглядывали.

На восьмой день жар спал.

Я проснулся утром с ясной головой. Слабый, но живой. Горло болело, но уже не так сильно.

– Очнулся? – Глафира сидела рядом, штопала что-то. – Как самочувствие?

– Жрать хочу! – тихо ответил я.

Глафира села рядом со мной, крепко обняла и расплакалась. Я пытался успокоить её, и для этого мне понадобилось несколько минут.

– Где все? – спросил я, кушая только бульон супа.

– «Ещё мне заворота кишок не хватало», – про себя подумал я. Хотя хотелось не кушать, а именно жрать. В бреду я почти ничего не ел. В первые дни меня даже рвало тем, что в меня запихивали.

Я ещё раз спросил Глафиру про остальных.

– Григорий на службе. Детей отправили пожить к кузнецу. Ты был в бреду, и дети постоянно плакали.

– «Дааа, доставил хлопот, охотник хренов…»

* * *

Прошло почти полторы недели, как прошёл жар. И сегодня я даже сходил на тренировку с дружиной.

И туда пришёл Ратибор и всем сообщил, что татары осадили Нижний Новгород. А раз мы находимся рядом, нужно ждать гостей.

Тем же вечером Григорий вместе со своим десятком отправился на разведку. Их не было пять дней и, честно, я уже думал всё… Нет больше Григория.

Когда зазвонил колокол, я сам от себя не ожидал, что побегу на улицу. Забравшись на небольшой склон, с которого хорошо видно дорогу к нашему селению, я издалека увидел отца. Обрадовавшись, я побежал к воротам, где бойцов уже ждал Ратибор.

– В двух днях пути, – уставшим голосом начал доклад Григорий. – Больше двух сотен. Все на конях.

– Что с Нижним Новгородом? – тут же спросил Ратибор.

– Мы не доехали. Попали в засаду. Углича, Гана и Брода убили.

– Ах! – схватилась за сердце женщина. – Ааа, – упала она на колени и завыла.

– Ясно, – серьёзным тоном произнёс Ратибор. После чего повернулся к народу, которого вокруг столпилось очень много. – Готовимся к осаде. Прячьте припасы. Хорошо прячьте, татар за ними идёт. Завтра, чтобы все от млада до велика шли к крепости. Еда, тёплые вещи, дрова, всё начинайте стаскивать внутрь крепости. Так, чтобы несколько дней продержаться могли. Больше татар стоять не будет. Есть ко мне вопросы?

Глава 12

Осада началась на рассвете третьего дня.

Я стоял на стене острога, глядя в сторону леса, откуда должны были появиться татары. Арбалет висел на плече, колчан с болтами – на поясе. Рядом со мной расположились еще трое лучников под командованием Семёна.

– Митька, – тихо позвал меня Лёва. – Страшно?

Странный вопрос, учитывая обстоятельства.

– Нет, – соврал я. – А тебе?

Он прищурился, внимательно вглядываясь мне в лицо.

– Нет, конечно. – улыбнулся он.

– Какие храбрые у меня воины собрались, – оказался рядом с нами Семен. – Помните! – тихо сказал он. – Они пришли грабить и убивать. Наших женщин и детей они уведут в полон. Продадут в рабство, и никто, СЛЫШИТЕ! – слегка повысил он голос. – НИКТО там не доживёт до старости. Запомните, хороший враг, мёртвый враг.

Лёва сглотнул. А я лишь кивнул. Речь была мотивирующей, но я бы, наверное, сказал лучше.

Первые всадники показались из-за деревьев, когда солнце поднялось высоко в небо. Сначала выехали десять разведчиков, потом еще, потом целые сотни.

Я про себя начал считать.

– «Пятьдесят. Сто. Сто пятьдесят. Двести…»

На двухстах пятидесяти всадниках я остановился.

– Многовато их, – пробормотал Семён. И, похлопав Лёву по плечу, пошёл в сторону, где стоял Григорий.

Татары остановились в полукилометре от нас. Вскоре вперед выехал человек на черном коне. Крупный, в дорогих доспехах, с высоким шлемом, украшенным перьями.

– «Видимо, их предводитель». – подумал я.

– Эй, русичи! – крикнул он на ломаном русском. – Я Ульяс-бек, кульбаши* (*главнокомандующий) этого войска! Отдайте припасы, коней, оружие, пощажу! Не отдадите, всех убью! Лучше принять слово мира, чем вкусить силу нашего войска.

Ратибор вышел на стену в полном вооружении.

– Я Ратибор Годинович, боярин великого князя Московского! – ответил он громко. – Ничего тебе не отдам. Как смеешь ты называть себя кульбаши? Ведь тот, о ком ты говоришь, стоит под Нижним Новгородом и ничего там не может сделать! Ваш набег провалился, и вы начали разбегаться, чтобы хоть с чем-то вернуться домой! Позор! Уходите. Здесь ты прольёшь только свою кровь.

Ульяс-бек рассмеялся.

– Ты глупый человек, Ратибор! До вечера твоя крепость будет моя! А ты сам на колу сидеть будешь!

Он развернул коня и поскакал назад к своим.

– Готовьтесь! – крикнул Ратибор. – Сейчас начнется!

* * *

Атака началась через час.

Первыми пошли пешие воины с лестницами и крючьями. Человек шестьдесят, не больше. Видимо, Урус-хан решил проверить нашу готовность. Их прикрывали конные лучники. Чтобы их стрелы летели дальше, они разгоняли лошадь, несясь по кругу и на скаку выпускали стрелу. Тем самым придавая им ещё большее ускорение.

Мы спрятались за щитами и ждали, когда пехота подойдёт поближе. Не знаю, как лучникам, но мне не нужно было выпрямляться, чтобы сделать выстрел.

– Жди команды, – сказал Семён, натягивая тетиву. – Пока ближе не подойдут.

Я приготовил арбалет, прицелился в ближайшего татарина. Он был самым крупным и, как мне казалось, в такого просто невозможно промазать. Когда до стены им осталось метров сорок, Семён крикнул.

– Стреляй!

– Щелк! – и татарин с болтом в груди упал, роняя лестницу.

Вокруг засвистели стрелы. Лёва выстрелил, попал в плечо другому нападающему. Семён разил почти без промаха – за минуту уложил троих.

Я перезарядил арбалет, выстрелил снова. Попадание в живот. Татарин согнулся пополам, и сделав пару шагов свалился на колени. Не успел я перезарядиться, как кто-то бросил в него копьё. Татарина пробило насквозь, и он повис на нём.

– Аааа, – словил стрелу в грудь кто-то рядом с нами. Всё произошло так быстро… воин оступился и перевалился через стену на другую сторону. Лёва высунулся посмотреть на него, как тут же получил удар кулаком по спине, и сильные руки тут же потянули его за защиту стен.

– Куда! Совсем забыл, чему я тебя учил?

– Пап, но…

– ЛЁВА! Это война! Бл@ть, сын, ещё раз увижу, и охожу так плетью, что потом ещё несколько седмиц не сможешь на задницу сесть.

Не успели мы опомниться, как на нашем участке выросла лестница – и на её гребне уже показался татарин. Несколько человек держали лестницу за один край, а тот, что был впереди, стремглав забежал по ней вверх, словно по дороге, не замедлив шага.

– Щелк! – скорее на автомате выстрелил я, причем попал в него буквально в прыжке. И он повалился рядом с нами.

– Молодец! – услышал я голос Федора. Я даже не заметил его приближения. Он тут же добил ещё живого врага копьём.

– Спасибо, – только и смог сказать я. Федор кивнул и пошёл дальше.

Первая атака захлебнулась через десять минут. Татары отступили, оставив на земле около половины пешего отряда. Кто-то был ранен, а кто-то больше не подавал признаков жизни…

Я задумался. Странно, но угрызений совести не было.

– Ты как? – спросил меня Лёва.

– Нормально, – ответил я. В этот момент вернулся Федор. Он посмотрел на лежавшее у наших ног тело врага. – Я доложил боярину, что ты сразил первого врага. Он велел, передать, что оружие и вещи с него, – пнул он тело, – твоё.

– При встрече передам благодарность Ратибору Годиновичу, – поклонился я.

Стоило Федору уйти, ко мне подошли Семён и Григорий. Оба посмотрели на меня. И именно в этот момент меня начало накрывать. Еле сдержался, чтобы не опустошить желудок.

– Сын, мы сами с Сёмой всё сделаем. Иди пока, передохни.

– Спасибо, – искренне ответил я и пошёл вниз.

Внизу я увидел тела павших защитников. Четыре тела лежали рядом друг с дружкой. Все были убиты стрелами.

Пройдя чуть подальше, увидел раненных. Их было семеро. По идее, надо было подойти и помочь им. Но в тот момент я спешил к ближайшему зданию, которым была конюшня.

И стоило мне оказаться на месте, как я выдал не самый красивый звук:

– Буэээ…

* * *

Осада на этом не закончилась. Татары сновали по домам, которые находились за крепостью. Они искали, чем поживиться. И некоторым везло найти припасы селян.

– Ох, Боже, как же я зиму переживу теперь, – зарыдал здоровый мужик. Вроде бы он работал на мельнице.

– Говорили же тебе, лучше прячь… – ответил ему кто-то.

Но везунчиков среди татар было немного. Допустим, мы с Григорием что-то привезли в крепость, но большую часть припасов увезли в лес и хорошенько спрятали. Очень повезло, что потом прошёл снег и замёл наши следы.

Но на будущее я решил, что нужно позаботиться о нормальном укрытии и следующим летом построить в лесу схрон.

Разграбление шло до самого вечера. При этом они громко ругались, проклиная нас. На соседнем участке был воин, который понимал татарский язык. Он переводил обрывки фраз, который доносились до нас.

Суть их сводилась, к следующему.

Видите ли злые русские не дают честным татарам нормально пограбить себя. Честно я офигевал. Прям ребята-татары со стопроцентной, можно сказать, железной логикой!

Чуть позже ко мне подошёл воин, и передал, что меня ищет боярыня Любава. И как оказалось, она хотела просить помочь раненным.

– Боярыня, в прошлый раз моё умение создало для меня большие проблемы.

– Не волнуйся, – сказала Любава. – Я приказала завести воинов в наш терем. Сами воины и холопы, что будут тебе помогать, ничего не расскажут.

Немного подумав, я кивнул. И я прекрасно понял, что ни Любава, ни Ратибор, вероятнее всего не поверили в мою сказку о явлении мне Николая Чудотворца. И сейчас что-то для себя решили проверить.

Я вошёл в терем, где столкнулся с Ратибором.

– А, пришёл, – позволил он мне пройти. – Слышал, первую кровь пролил. Поздравляю.

– Эмм, спасибо, – ответил я. – Только тот уже вторым был. Первого я убил, когда тот ещё не добрался до стен.

– Да? – улыбнулся он. – Что ж. Зная тебя, верю, что было так, как ты говоришь. – Он сделал паузу. – Митрий, спрошу прямо, им, – показал он комнату, в которой, как я понимал, находились раненые, – помочь можешь? Если да, то, прежде чем им помогать, заставлю на иконе поклясться, чтоб никому ни слова. Уговор?

– Да, – ответил я.

Я управился очень быстро. Эти трое, что были у барина, оказались счастливчиками. Ни у кого не было серьёзный травм. Даже у того, что наконечник выглядывал с другой стороны плеча, не задел ничего важного. В итоге я промыл раны солевым раствором. Даже описывать не буду, как при этом мужики кричали, но без этого было нельзя. Грязь, фрагменты одежды, нужно было всё это убрать.

Будто боярская семья готовилась к тому, что я буду помогать, принесла мне клубок шёлковых ниток и тонкие иглы. И увидев моё удивление, Любава только улыбнулась и пожала плечами, как бы говоря: «А ты как хотел?»

Сквозную рану в плече я не стал полностью сшивать. Как бы хорошо я не промыл, но если появится гной, то ему надо оставить место для выхода. Надо было ставить дренаж, но у меня не было материала для этого.

– Утром и вечером менять повязки, ивовым отваром протирать раны и абсолютный покой. Пока рана не покроется корочкой, и та не отпадёт. А с тобой, – обратился я к воину с раной в плече, – мне придётся помучиться. Каждый день я должен осматривать тебя. Понял? – Он кивнул. – Как закончится осада, покажешь, где живёшь. По первости сам буду приходить, а потом уже ты ко мне.

– Спасибо тебе, Митрий Григориевич, – поклонился он. – Век не забуду.

Я вышел из комнаты, и холопка тут же сообщила, что меня ждёт Любава. Боярыня сидела в своей комнате, и что-то зашивала, сидя на большой кровати. В этот момент я позавидовал ей. Постельное белье, нормальные пуховые подушки, и даже виднелся матрас, наверняка очень мягкий.

– Как всё прошло? – серьёзно спросила меня Любава.

– Должны выжить, – ответил я. – Главное повязки менять. У того, что стрела в плече застряла, дольше будет заживать. Только он вызывает опасения.

Она кивнула, и несколько секунд смотрела мне в глаза.

– Твои умения редки. И я не хочу тобой рисковать. Поэтому собираюсь просить мужа не подвергать твою жизнь опасности. – Она прищурилась. – Что скажешь?

– Воля, конечно, твоя барыня, но я бы хотел, чтобы всё оставалось, как есть.

– Почему?

– Потому что чувствую, что так надо. А Он, – показал я наверх, – не даст мне сгинуть в бою.

– Также, как и с волками? Тогда ты чуть не погиб.

– Вот именно, что чуть. Но я выжил. Разве это не доказывает, что Бог помогает мне.

Любава встала, и подошла ко мне.

– Кто ты, Митрий? – она сделала паузу. – Ты многих обманул, но не меня. Я вижу в тебе недюжий ум. И, – наклонилась она так, что между нашими лица оставалось всего несколько сантиметров, – знания, о которых в этой глуши никто не ведает.

Я молчал, и тогда Любава вернулась к себе на кровать.

– Мой дом сгорел в огне семь лет назад. Османы захватили Константинополь (в 1453 году). Но и мне повезло, что двадцать лет назад отец выдал меня замуж за Ратибора. Тогда он был дружен с великим Московским князем. Нам повезло полюбить… кхм… что-то я заговорилась. Так вот, Византийская империя, в ней хранились знания о великих людских свершениях. И хоть я женщина, меня обучали мудрые учителя. И медицина была не на последнем месте. Но то, что ты сделал с Глебом… Даже там о таком никогда не слышали.

– Может, тебе, боярыня, об этом просто не рассказывали?

– Может, и так, – не стала спорить она. – Вот только вопрос, откуда такие знания взялись у мальчика, который до восьми лет прожил в Москве, и почти носа не выказывал со двора. А когда перебрался с отцом и братом сюда, то вообще своё общение сузил только до отца и парней, что тебя били?