Текст книги "Академия Высших: студенты (СИ)"

Автор книги: Марта Трапная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)

– Сигма, просто сделай то, что ты делала, – вздохнула Констанция. – Мы присоединимся, когда тебе понадобится помощь. А она тебе понадобится, у тебя одной мало сил на такое воздействие. Мы будем рядом.

– Хорошо, – кивнула Сигма и шагнула к печати.

Констанция посмотрела на Эвелину. В другой ситуации можно было бы ее уколоть, но не сейчас. Сейчас не до личных обид. Сейчас они должны стать одним целым, если хотят, чтобы у них все получилось. А они хотят. Во всяком случае, она, Констанция, хочет этого больше всего на свете. Этого – это значит, снова вернуть себе контроль над миром. Никаких Древних, никаких оживших могильников, никаких рабочих печатей, ни единого шанса на возвращение старого порядка.

Сигма подошла к печати и положила ладони на диск. Замерла. Выровняла дыхание. Проклятие! Эта девчонка чувствовала поток, она синхронизировалась с ним, дышала в так его пульсации. Еще немного – и она могла бы научиться управлять им! Как они это упустили?

По команде декана они окружили Сигму, декан стал за ее спиной, Констанция слева, Эвелина справа.

И пока Сигма не поняла, что происходит, декан бросил Сигму на печать. Они начали вдавливать ее внутрь, прижимая все ближе и ближе, чтобы она слилась с печатью, стала одним целым. Сигма попыталась вырваться, но силы были слишком неравны. А потом Констанция вдруг почувствовала, как Сигма перестала сопротивляться. Наоборот, она поддалась им, как будто сама хотела проникнуть в печать, срастись с ней. Все глубже, все теснее.

Это не так уж и просто – взять живое тело и перемешать его с неживым материалом и при этом оставить его живым, со всей заключенной в него силой Высшего, стремлением существовать, властью над материей, над реальностью, над законами, над вероятностями. Но не было другого способа закрыть дверь между реальностями – между этим миром, в котором все, и тем, крохотным, в котором – могильники и другие страшные силы. Самые страшные силы во всех существующих и несуществующих мирах. Это непросто – слиться с чем-то настолько чужеродным, как печать, но Сигма старалась, как могла. «Хорошая девочка», – подумала Констанция, подталкивая ее вперед. Самое главное было – не раздавить, не убить, она должна остаться живой. Для этого им нужен конструктор – держать ее сердце, сохранить его живым, пока они будут ломать остальное, не позволяя потоку свободно вытекать из могильников в эту реальность.

Прошло много времени, прежде чем они перестали видеть Сигму на физическом плане. Она была здесь, но отделить ее от печати было бы невозможно. Сигма и была печатью. Осталось совсем немного – сломать ее. И в тот момент, когда декан потянулся к ее сердцу, чтобы поддержать его, а Констанция с Эвелиной ударили, Сигма выскользнула. Свернулась, как скатывается в комок еж, снова собрала себя целиком по ту сторону печати и провалилась внутрь потока, которому должна была стать преградой. Исчезла. Это было невозможно. Как если бы пробка протекла внутрь бутылки с шампанским. Но это случилось!

Из глубины печати, из черного потока показались клубы белесого дыма. За несколько секунд поверхность печати помутнела, изнутри ее заволокло плотным белым туманом. Они ждали, но трещины так и не появились. Это значило только одно. Печать не удалось сломать. Сигма ушла, ее сила не потратилась на то, чтобы запечатать вход в могильники. Может быть, частично рассеялась. А может быть, и нет.

Видимо, о чем-то похожем думал и декан, потому что он снова ударил по диску. Поверхность осталась ровной и мутной.

– Мы больше не контролируем эти ворота, – сухо сказал он. – Печать запечатана, но не сломана.

Они смотрели друг на друга, все трое. Когда-то Алия предсказывала и такую вероятность. Что если они используют для запечатывания печати кого-то слишком сильного, он запрет ее изнутри. И тогда, чтобы снова взять под контроль, им понадобится кто-то… кто-то из кураторов или равный им по силе. Но они посчитали такой вариант маловероятным. Впрочем, даже если бы они считали его вероятным, что толку?

– Что с ней? – спросила Эвелина, и было непонятно, что она имеет в виду: Сигму или печать.

– Печать, как сказал Кай, мы больше не контролируем. А Сигма, скорее всего, окажется в могильнике. Или рассеется по пути в него, – Констанция задумалась. – Я не знаю ее уровня, но если она выживет, то доступ к личности, скорее всего, сохранит. Если нам повезет, то не целиком. Надеюсь, память она не восстановит.

– Мы не можем рисковать, – резко сказал декан. – Даже без памяти она может натворить… Мы понятия не имеем, что она может натворить и кто она такая. Нам нужно сломать вторую печать, пока еще она в нашей власти, – он повернулся к Констанции. – Кто из студентов у тебя занимался ее восстановлением? Мы можем его использовать?

Констанция отрицательно качнула головой, потом твердо посмотрела на декана.

– Нет, его мы брать не будем. Мы же говорили. Это будет ошибкой.

– То есть ты тоже не уверена, что контролируешь всех своих студентов? – с ехидством спросила Эвелина.

– Этого студента я держу на ментальном контроле, – сухо сказала Констанция. – И это должно тебе сказать о его уровне.

– Но ментальный контроль запрещен! – Эвелина с ужасом посмотрела на декана.

Он покачал головой.

– Я думаю, в нашем случае это оправдано, Эвелина. Держи ты на поводке эту студентку, я бы и слова тебе не сказал.

– Тогда кого мы возьмем? – тихо спросила Эвелина, отступая на несколько шагов назад.

Констанция сделала вид, что не видит испуга Эвелины.

– Ты говорила, что инициированных студентов-второкурсников у тебя двое. Вот второго и возьмем. Если ты, конечно, не возражаешь.

– Не возражаю, – кивнула Эвелина. – Наоборот. Это самое разумное решение.

– Найди этого второго студента, – скомандовал декан. – И заодно подготовь мне данные по его происхождению. Мне придется перевести его в наш филиал через его родной мир.

– А напрямую, как ты провел Констанцию? – спросила Эвелина.

– Я не всемогущий, – ответил декан. – Даже для меня это перебор. Ты же не забыла, что я ко всему прочему только что чинил дыру в мире, которую сделала твоя студентка?

Они все одновременно посмотрели на мутный диск печати. Туман словно еще больше сгустился. Теперь казалось, что диск до краев наполнен молоком. Тошнотворное зрелище. Констанция отвернулась.

Эвелина подняла руку с коммуникатором и начала набирать сообщение.

– Нет, – сказал декан. – Приведи его сама в мой кабинет. Не забывай, что это все-таки инициированный Высший. Хотя и необученный. Хватит с нас сюрпризов!

Эвелина кивнула и ушла. Они смотрели ей вслед, пока она не скрылась за воротами.

– Пойдем, я отведу тебя обратно, – со вздохом сказал декан.

– А кто встретит нашу вторую жертву?

– Я, – просто ответил декан.

– А я все гадала, зачем тебе несколько тел, – грустно улыбнулась Констанция, протягивая руку декану.

Он взял ее за запястье и заглянул в глаза.

– Он действительно настолько опасен? Этот мальчик, которого ты держишь под ментальным контролем?

– Пока я держу его под контролем – нет.

– А когда ты его выпустишь?

Констанция пожала плечами.

– А зачем я его буду выпускать? Он закончит Академию, уйдет к заказчику и больше не будет нашей головной болью. А контроль останется.

– Я не об этом, Конни. Я про его силу. Он может превзойти тебя или меня?

Констанция серьезно задумалась.

– Не знаю. Нам нужны другие критерии силы, Кай. Или мы не все знаем о силе Высших, и нам надо изучить ее лучше. Потому что эта девочка, – Констанция снова кивнула в сторону печати, – не выглядела особенно сильной. У нее были склонности к некоторым вещам, в других она отставала. Она обещала стать… хорошим специалистом. Трудяжкой. Но чтобы самопроизвольно инициироваться? Разрушать Академию? Я не знаю, откуда у нее появились эти силы.

– Мы что-то упускаем, Конни, – сказал декан. – Мы упускаем что-то очень серьезное.

Констанция вытерла пот со лба. Она чувствовала себя смертельно уставшей. Давно забытое чувство. И она была не рада ему.

– Она так просто ушла от нас, – призналась Констанция. – Как вода сквозь пальцы.

– Со второй печатью мы не имеем права на ошибку. Мы не должны этого допустить. У нас все должно получиться. Надо подготовиться!

Они подготовились.

И у них получилось.

Глава 41. Планы Мурасаки

Мурасаки проснулся от крика. Только кричали не голосом, а чем-то другим. Или как будто что-то порвалось или разбилось совсем рядом, что-то очень большое. Но ничего не разбилось, не упало, не сломалось, не порвалось. Никто не кричал.

Да что с ним сегодня такое? Еще днем, во время занятий он почувствовал себя плохо. Как будто чем-то сильно отравился, тело хотело лечь в темный угол и свернуться калачиком, а сознание хотело отключиться так сильно, так что он прямо на лекции уснул на пару секунд, а когда проснулся, долго не мог поверить, что все-таки проснулся. Ему казалось, что стоит пошевелиться, вздохнуть или даже моргнуть, как он снова проснется. И окажется неизвестно где. На несколько долгих мгновений Мурасаки понял, что не знает, кто он, кем он должен проснуться, в каком месте, и только тогда он понял, что давно не спит. Что ему не снится ни эта лекция, ни эта гулкая полупустая аудитория, ни парта на пятом ряду, где он сидит в полном одиночестве на весь сектор… Что лектор на самом деле говорит что-то важное, его все слушают, и только он один не может сосредоточиться, слова кажутся ему бессмысленным набором звуков. Мурасаки еле дождался конца лекции и отправился домой. В расписании оставались еще два семинара, но Мурасаки понял, что не в состоянии изображать учебу. Все происходящее казалось ему декорациями, фильмом, в котором он оказался вместо того, чтобы смотреть его с той стороны экрана. Он даже отправил сообщение Констанции, что плохо себя чувствует и пропустит занятия, удивляясь собственному послушанию и желанию все сделать по правилам. Как будто правила оставались единственной реальной вещью в этом мире, стремительно теряющем материальность.

А потом он пришел к себе домой, стащил одежду и рухнул на кровать. С удивлением трогал покрывало, подушку, свое лицо, стену. Все оно имело температуру, фактуру, пальцы ощущали то гладкость, то шершавость, то мягкость… И это было странно. Он был уверен, что они провалятся в пустоту. И наверное, эти простые жесты и ощущения помогли, потому что постепенно Мурасаки успокоился и уснул. И засыпая, он уже понимал, что просто засыпает, что мир реален, что зовут его Мурасаки и он учится в Академии Высших… Он даже готов был поверить, что чем-то отравился. Если бы не это пробуждение. Крик. Всплеск. Удар.

Может быть, дело не в нем. Как им твердят весь последний семестр: вы – Высшие, вы чувствуете не только себя, но и мир вокруг. Он часть вас. Вы должны его чувствовать постоянно – как свое дыхание, как свое сердце. Учитесь оценивать свои чувства.

А что, если это было что-то с миром, а не с ним? Если что-то случилось в мире? Большое и важное?

Мурасаки растерянно осмотрелся, будто ответ был где-то рядом с ним. Поговорить бы об этом, но с кем? У него никого не осталось, совсем никого. От отчаяния он бросил взгляд на браслет коммуникатора, он бы даже поговорил с Констанцией, но его сообщение все еще оставалось непрочитанным. Вот как. Значить, поговорить теперь он мог разве что с самим собой. Мурасаки поднялся с дивана и подошел к зеркалу. Ну что, будем разговаривать? – вяло улыбнулся он своему отражению, почти надеясь, что отражение подмигнет или ухмыльнется. Но отражение, конечно же, оставалось неподвижным. Немного усталым парнем с темными кругами под глазами, с узкими щелочками век, за которыми прячутся глаза.

Мурасаки поймал свой взгляд, уставился в черноту зрачков и поежился. Он начал проваливаться в себя. Разве такое бывает? Разве такое возможно?

Он отвернулся. Какой же он придурок! Почему он сразу не сообразил, что у него есть идеальный тренажер для всех упражнений, о которых говорилось в тех лекциях, что он слушал тайком? Попробовать? Мурасаки задумался. Если про этот способ не было сказано в обучающем курсе, может быть, не все так просто? Может быть, этого делать нельзя –работать с собой через отражение? Какими последствиями могут обернуться его эксперименты? Кома? Мозговой коллапс? Он окажется запертым внутри себя и не сможет выйти? Все это возможно, но… Не попробуешь – не узнаешь!

Он шагнул к зеркалу, на мгновенье прислонился лбом к холодному стеклу и отпрянул. Ладно, он попробует. Ничего серьезного – надо просто найти какой-нибудь эпизод в своем прошлом. Только не с Сигмой, повторил себе Мурасаки. Иначе он никогда не выберется наружу, а так и останется навсегда в тех днях, которые они с утра до вечера проводили вместе. Нужны другие воспоминания. Лучше не очень старые, чтобы не идти к ним мимо Сигмы… Может быть, тот эпизод, который интересовал Констанцию – как они восстановили эти странные часы в парке? Мурасаки хмыкнул. Нет, пожалуй, лучше тот, когда Констанция вызвала его к себе ночью и потом поставила блок на его воспоминания про их разговор. В какой момент это случилось? Как она это сделала? Он помнил тот разговор и вообще всю ту ночь, но в общих чертах, как все мы помним какие-то события, окрашенные эмоциями или чувствами. Или просто недавнее прошлое. Никто не помнит каждое слово, каждое действие, все интонации и нюансы каждого часа своей жизни.

Мурасаки заставил себя вспомнить последовательность действий из видеокурса, вспомнить ту ночь и только потом снова посмотрел в зеркало. Зрачки в зрачки, не проваливаясь, не позволяя своему сознанию зажмуриться, как говорил лектор. Это были странные ощущения. Он не падал, а как будто плыл. Те самые ощущения, которые были у него в обучающем видео – с одной стороны транс, но с другой стороны, он все мог контролировать и понимать. Это в чем-то было даже приятно, но наверное потому, что он был внутри себя, не сопротивлялся себе, не отторгал. Не чувствовал ничего чужого, непонятного, постороннего.

Нужный фрагмент он нашел быстро – как будто он специально лежал на поверхности завихряющихся пластов памяти плотным кристаллом. Но кажется, так и должно быть – он же сам его подготовил перед началом. Мурасаки потянулся к нему, забрал, ассимилировал. Это было немного… странно и даже стыдно. Как флиртовать самому с собой. Или даже не флиртовать, а приставать к себе, стараясь сделать прикосновения чувственными. Но наверное, если бы он забрал воспоминания другого человека, это тоже не ощущалось бы как что-то нормальное или даже приемлемое. А между тем, кураторы это делают.

Мурасаки развернул воспоминания. Он не просто видел и слышал все, что происходило в кабинете Констанции. Он чувствовал усталость после длинного дня, но еще больше – тревогу и предчувствие чего-то нехорошего. Эта тревога передалась ему и сейчас – так сильно, что он едва не пропустил фразу Кошмариции про ментальные следы. И следом, еще раз: «в информационном поле каждый Высший оставляет свои следы». И обещание рассказать подробнее.

Мурасаки просмотрел весь разговор. И просмотрел снова, пока не убедился, что нашел то, что искал. Констанцию интересовал его свитер, это было видно. Но это не новость, иначе она не забрала бы его потом. Но глядя со стороны, Мурасаки увидел кое-что еще. Констанция слишком поспешила увести разговор от ментальных следов в информационном поле. Эта фраза зацепила его в прошлый раз.

Ментальные следы в информационном поле. И их можно снимать. Они индивидуальны для каждого Высшего. Вот он – способ найти Сигму. Надо только выяснить, как выглядят эти следы и как их искать. И снять след Сигмы, чтобы узнать, когда он его увидит. Со следами проблем быть не должно, до сих пор в Академии остались места, где наверняка есть ее следы, не смазанные чужим присутствием. Стена за студенческим городком, например. Или то место, откуда Сигма исчезла, во дворах Академии. Жилетка, наверное, не подойдет, он сам ее затаскал. Но вот свитер… Мурасаки вздохнул. Может, поэтому Констанция отобрала у него свитер?

Мурасаки еще раз просмотрел тот ночной разговор и вернулся в постель. Ему всегда хорошо думалось в кровати. А сейчас ему нужно было подумать. Очень хорошо подумать. Составить подробный план, как найти Сигму. Пока у плана были только самые общие опорные пункты: разобраться с ментальными следами, выяснить, как их распознавать в огромном массиве информационного поля. Сколько они хранятся? Раз Констанция точно знала, что он был у тех часов, значит, следы хранятся и их можно отделить от других потоков. Мурасаки снова представил себе поляну с часами – он так и не мог называть их иначе, хотя давно стало ясно, что это никакие не часы. Скамейки, две скульптуры, кусты… Мурасаки вспомнил, как выглядела поляна в информационном поле. Хранилища, – подумал он тогда о них. Накопители информации. Так вот что они хранили! Следы тех Высших, которые туда приходили! Ловушки. Вот что ему нужно! Ловушки, которые будут сравнивать все следы Высших со следами Сигмы. Он расставит их по всему миру. По всем, даже самым тупиковым и едва существующим закоулкам реальности. Он найдет ее. Потому что Сигма не умерла в том портале. И да, надо уже разобраться с этими порталами, выяснить, куда они ведут, как их создавать и как ими управлять. Чтобы пользоваться ими, а не бояться их. Наверняка они тоже оставляют следы, только если бы с порталами было бы так же просто, как со следами, то кураторы давно решили бы проблему. Но с другой стороны… может быть, у кураторов просто не хватает сил и ресурсов? Что он знает о занятиях кураторов? Ровным счетом ничего. Хотя нет, кое-что все-таки знает. Он знает, как избавиться от ментального контроля с их стороны. Надо не забыть внести это первым пунктом в свой план! Или последним? Как будет выгоднее?

Мурасаки улыбнулся и принялся за расчеты.

Глава 42. Ментальные следы

Он не приходил сюда несколько месяцев – на эту поляну в Академическом парке, с которой было связано столько всего и которая привела к потере последних близких людей… Он почти забыл о ней, всерьез занявшись дипломом и порталами, мысль о том, что он должен параллельно выяснять, что это за поляна и как давно она здесь, испарилась вместе с сожалением о потерянной дружбе. В конце концов, это Чоки и Раста волновало, почему они не видели эту поляну, а ему было все равно. Он-то эту поляну видел всегда. И, судя по всему, даже слишком часто. Так, что именно здесь он понял, что сходит с ума.

Но сейчас, сейчас Мурасаки потянуло сюда, как прежде. Здесь ничего не изменилось – те же кот и стрекоза, те же скамейки… Мурасаки подошел к круглому диску и отпрянул. По нему снова змеились трещины. Он моргнул, потер глаза, будто не верил им, протянул ладони к кругу и ощутил давление снизу. Вот, значит, как… Все стало как раньше. Хотя нет. Рисунок трещин был другим – это Мурасаки видел точно. Он помнил ту сетку царапин и трещин, что покрывала диск, он четыре года смотрел на них… Теперь они были другими. Значит, кому-то очень надо было разбить этот диск и то, что он из себя представлял.

– Что же ты такое? – пробормотал Мурасаки.

Он вспомнил как выглядел этот зеленый диск в информационном поле – и закрыл глаза. Когда открыл – картина была другой. Не той, которую он помнил. Что ж, значит, пусть будет так. Он знает, как вернуть гладкость этому диску, но больше этого делать не будет.

Сейчас Мурасаки волновало другое. Он снова был в тупике. Он умел создавать тоннели, соединяющие порталы, он умел высчитывать по данным входа точку выхода… Но картина не складывалась в единое целое. Не было системы в этих порталах, а она должна была быть. Чего-то не хватало. Неизвестных в его системах уравнений было на одну больше, чем требовалось, чтобы найти ответ. И ответа, конечно же, не было.

Мурасаки вздохнул и снова посмотрел на кота и стрекозу. Информация, которую хранили они, так и осталась для него загадкой. Он пробовал прочитать ее, но не смог. Если это и были те самые ментальные следы, которые оставляют Высшие, то он до сих пор не стал следопытом. И ни на шаг не приблизился к Сигме.

Мурасаки смотрел на скульптуры, почти не моргая, и не мог понять, как же он упустил очевидную вещь. В расчете порталов явно отсутствует какой-то важный параметр, который он не может определить. А ментальные следы Высших наверняка есть в каждом ими созданном портале.

Мурасаки вздохнул. Иногда он на редкость медленно соображает. И что теперь делать? Как научиться распознавать эти следы? С этим вопросом не пойдешь к Констанции, иначе она поймет, что он восстановил тот эпизод, который она попыталась затереть. К Беате? У нее оставался долг перед ним. Но… идти к Беате не хотелось. Он берег разговор с ней для решения другой проблемы. Оставался декан. Надо убедить его, что ему необходимо это умение. Но если декан откажет… что ж, тогда придется говорить с Беатой. Мурасаки достал планшет и отправил запрос на внеочередную консультацию. Наверное, надо было бы подготовиться более тщательно, чем смутные подозрения, но… Он и так отстает. До конца учебы осталось не так уж и много времени.

Декан смотрел на Мурасаки с любопытством.

– Что-то случилось? Какие-то неожиданные открытия или озарения, о которых мне необходимо знать?

– Скорее, наоборот, – Мурасаки собрался с духом и выдал. – Мне не хватает информации.

Декан поднял бровь.

– Какой именно информации?

– Ментальные следы Высших, – сказал Мурасаки, – я думаю, мне нужны они. Умение их распознавать и идентифицировать.

Декан молчал, явно ожидая продолжения.

– Все порталы, насколько я смог вычислить, ведут в разные места, – Мурасаки говорил, медленно подбирая слова. – Но при этом я чувствую в их создании одинаковый почерк, если можно так сказать. Я думаю, что если бы я решился открывать портал в Академию, я бы тоже делал это не из собственного… офиса.

Декан одобрительно кивнул. Мурасаки продолжил.

– Кроме того, в Академию нельзя открыть портал из любого места из-за защиты нашей территории. Но все-таки можно рассчитать и найти местность, из которой возможно открыть относительно стабильный портал в Академию.

– Да, такая вероятность есть, – снова кивнул декан.

– Но это будет промежуточный пункт. Чтобы найти, куда потом уходят с этой точки, мне надо знать что-то общее между нашими порталами, и теми, которые были открыты в той местности… – Мурасаки запнулся. – Здесь, конечно, тонкий момент. Это только мои предположения, что Высшие уходят и оттуда при помощи порталов. Но я не думаю, что кто-то из Высших будет пользоваться обычным планетарным или межпланетным транспортом в таких ситуациях.

– Да, – согласился декан. – Новый портал куда более вероятен. И ты хочешь научиться распознавать ментальные следы, чтобы вычислить эту сеть порталов?

Теперь кивнул Мурасаки.

Декан задумался.

– В этой идее есть логика. Следы Высшего действительно могут вносить искажение в параметры порталов и на них стоит делать поправку. Но ты же понимаешь, какой это объем работы? Рутинной скучной работы?

– Я, – сказал Мурасаки, – отлично понимаю. Надеюсь, этого материала будет достаточно для диплома с техническим уклоном?

Декан кивнул.

– Достаточно. Если только ты сможешь это сделать и действительно что-то найдешь.

– А если нет? – поинтересовался Мурасаки.

Декан вздохнул.

– Тогда тебе придется изменить тему диплома… на менее техническую. Сделаешь исторический экскурс, выдвинешь пару гипотез о том, кому и почему захотелось открыть порталы в Академии. В конце концов, проанализируешь влияние Академии как института на развитие цивилизаций в целом. Я тебе предлагал с этого начинать, но ты… – декан развел руками.

– Я обязательно найду закономерность, – твердо сказал Мурасаки.

– Почему ты так уверен?

– Потому что она есть.

– Хорошо, – устало согласился декан, – я попрошу Констанцию вставить наши занятия в твой учебный план.

– Наши занятия?

– Ментальные следы не входят в обязательную программу. У нас нет преподавателей, которые могли бы этому обучать. Ты мой дипломник, так что придется мне заняться этим.

– Э-э-э, – Мурасаки не мог понять, рад он или растерян, – а у вас будет на это время?

– Разумеется, – кивнул декан. – Теории здесь немного, в основном практика. А практиковаться ты можешь и сам, в этом я убедился.

Первое же занятие принесло сюрпризы.

– Строго говоря, – сказал декан, – нет никакой технологии, никаких особенных законов, чтобы распознавать ментальные следы Высших в информационном поле. Ты просто видишь закономерность. Легкая рябь на воде. Как запах, который донес ветер.

Мурасаки озадаченно смотрел на декана. Это было мало похоже на правду. То, что собирали накопители на поляне, было совершенно точно четкой информацией.

– То есть следы нельзя описать формулами? – уточнил Мурасаки.

– Все можно описать формулами, – с досадой поморщился декан. – Но ты, глядя на матрицу информации, должен сам почувствовать, что войдет в эту формулу, а что нет.

– Почувствовать?

Декан снова поморщился.

– Увидеть. Заметить, называй как хочешь.

– Подождите… То есть… не каждый Высший может увидеть ментальные следы?

– Разумеется, не каждый, а только тот, кто этому учился. Но все кураторы умеют это делать. Иначе как бы они отслеживали вас и ваши трансформации? – декан вздохнул. – Ладно, давай начнем. Дай руку.

Мурасаки осторожно вложил руку в протянутую ладонь. Декан сжал его пальцы и сделал шаг. Мурасаки ничего не оставалось, как шагнуть следом. Мгновение – и они оказались на пустой площади полуразрушенного городка. Мурасаки растерянно осмотрелся.

– Где мы? Это… тренажер?

– В некотором роде, – кивнул декан, – в Академии слишком много Высших, чтобы учить тебя азам. А здесь – только мы с тобой. Но ты, пожалуйста, пока не активничай, нам это не надо. Просто осмотрись по сторонам.

Мурасаки послушно осмотрелся. Декан командовал – он выполнял.

И в какой-то момент Мурасаки понял. И то, что след – это не какой-то фантом, а вполне ощутимая реальность. И то, что его можно рассмотреть, зафиксировать. Ментальный след был чем-то вроде камня, от которого разбегались круги по воде. Орнаментом, который складывался из уже существующей информации. Но самое главное – эти следы были реальными. Их можно было отследить. Описать. Сделать все, что можно сделать с любой информацией. Использовать! Да, пока непонятно как, но он научится! И Мурасаки, впервые за много дней, снова ощутил прилив азарта.