Текст книги "Академия Высших: студенты (СИ)"

Автор книги: Марта Трапная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 41 страниц)

– Влюбляться не пробовал?

– Зачем?

– Говорят, очень… развлекает.

Фа пожал плечами.

– Это же бессмысленно. Мы все пройдем инициацию и у нас исчезнут чувства.

Сигма посмотрела на парня с сочувствием.

– Ну, за четыре года можно по крайней мере получить массу удовольствия от секса.

Фа рассмеялся.

– Секс тоже надоедает. Это же человеческие потребности. Как поесть. Поспать. А мне хочется не этого! А событий. Вот как сейчас. Необычных. Мы же не в обычном институте учимся. А у нас все необычное только на занятиях. А закончились занятия – и мы тут же превращаемся в обычных людей.

– Это ваши проблемы.

– Да-да, – согласно закивал Фа. – Я знаю. А вот ты – нет. Ты все время деструктор.

Сигма хотела возразить, но не стала. Фа прав. Она постоянно все разрушает. Стены. Дружбу. Судьбы.

Может, она бы не делала так, если бы ее не перевели в этот филиал. А может, этот перевод ни при чем. Может, она начала все разрушать еще раньше, может быть, то наводнение было ее рук делом? Теперь разве узнаешь?

– Эй, почему ты плачешь? – спросил Фа.

– От разочарования, – зло сказала Сигма, вытирая щеки. Она и не заметила, что плакала! – Слушай, ты же не маленький ребенок, Фа. И раз ты так завидуешь мне, можешь себя взять в руки и не плакать о своей унылой жизни, а попытаться разобраться, что здесь произошло или происходит?

– Плачешь здесь ты, – сказал Фа.

Он пересел к Сигме на скамейку и протянул ей пачку салфеток.

– Откуда у тебя салфетки? Ты всегда их с собой носишь?

– Ага, – легко согласился Фа. – У меня постоянно глаза слезятся от ветра. От холода. От солнца. От всего.

Сигма вздохнула.

– Я пытаюсь разобраться, – мягко сказал Фа. – Но я смотрю своими глазами. Ты ведь за этим меня позвала, да? За свежим взглядом?

Сигма кивнула.

– Когда это случилось? – спросил Фа. – Перед эпидемией, да?

Сигма кивнула.

– Я думаю, это связано, – сказал Фа. – Серьезно. Никогда ни разу никакой эпидемии не было. Я все думал, откуда она появилась. У нас разные столовые у разных курсов. Разная вода. Значит, это не еда. А единственное общее у всех – это воздух. Но мы здесь… отрезаны от всего мира.

– Хочешь сказать… Эпидемия началась отсюда? – Сигма посмотрела в сторону солнечных часов. – Да нет, не может быть. Или может? Мы что-то выпустили? Ты это думаешь?

– Я хочу сказать, что эти два события связаны, – сказал Фа, – но их связь может быть не такой линейной, как ты сейчас говоришь. Я думаю, если бы эта штука была опасной, ее бы не держали здесь.

– Или разбили бы обратно, – продолжила Сигма.

Фа покачал головой.

– А если ее нельзя обратно разбить? Это ведь… не кусок стекла. Ты сама понимаешь. Это что-то очень сложное. Я не знаю, что. Я даже придумать не могу, что. Тем более, если ты говоришь, что такое же… есть в другом филиале. А что, если это… – Фа пожал плечами. – Я не знаю, например, генератор нашей реальности. Или защитного поля над Академиями?

Сигма с уважением посмотрела на Фа. Мысли такого рода не приходили ей в голову. Честно говоря, ей вообще не приходило в голову серьезно подумать над вопросом, что это такое.

– Может быть, для того, чтобы вернуть, как было, нужны какие-нибудь особенные условия, – продолжал Фа. – Или какие-нибудь особенные люди… В любом случае, если бы это была ничего не значащая штука, вряд ли бы нам закрыли доступ Закрытый сад. Знаешь, он и так не был особенно популярным. Идти далеко, удовольствия мало…

– Мне сложно поверить, что кураторы не могли исправить то, что сделали три второкурсника.

– Почему? – горячо удивился Фа. – Ты думаешь, они всемогущие, что ли?

– Да уж побольше нашего могут!

Фа звонко рассмеялся.

– Ой, нет. Если бы они умели больше нашего, разве сидели бы они с нами? Они бы занимались тем, к чему готовят нас. Вот сама подумай. Ты после всего этого будешь сидеть безвылазно в какой-то дыре мира и следить, чтобы студенты не лазили через заборы, ходили на лекции и все такое?

Сигма пожала плечами.

– Откуда мне знать, чего я захочу через пару лет работы. Или пару сотен лет работы? А может, для них работа в Академии типа пенсии? Или компенсация родительского инстинкта.

– Родительский инстинкт у кураторов? – Фа снова рассмеялся. – Мне кажется, у них скорее инстинкт дрессировщика в клетке с хищниками. Надо показать, кто тут главный, у кого в руках кнут и еда. Вот они показывают. Но по факту мы сильнее. Особенно ближе к концу учебы.

Сигма вспомнила бледного Мурасаки, покрытого потом после разговора с Констанцией. Вспомнила декана. Но… в словах Фа была логика! Была, никуда не деться.

– Но они ведь умеют многое, чего мы не умеем.

– Во-первых, – сказал Фа, – пока еще не умеем. Может быть, к концу учебы мы всему этому научимся. А во-вторых, они умеют кое-что другое. Эти ментальные штуки и все такое. Но умеют ли они разрушать так, как умеем мы? Умеют ли они создавать, как конструкторы? Ты как думаешь?

– По моим ощущениям, декан точно умеет. У него есть сила, которая чувствуется, – Сигма вспомнила их встречи и кивнула своим мыслям. – Что-то такое… давящее.

– Да, – согласился Фа. – Но только у него. И посмотри, он же не находится все время в Академии. Вот он, может быть, и Высший. А кураторы – нет.

– А кто они в таком случае? Как думаешь?

– Если честно, – Фа осмотрелся, как будто боялся, что их кто-то услышит, и шепотом сказал, – я думаю, они музы.

– Да, – немного подумав, кивнула Сигма. – Это очень похоже на правду. Очень.

Способности муз лежали совсем в другой плоскости, чем способности Высших. Они не умели разрушать и создавать материальные вещи, но они могли действовать на общество, на социум, на целые цивилизации, выбирая в свои орудия не силы природы, а людей.

– Знаешь, я всегда думала… чему их учат шесть лет? Что там такого сложного? Но если ты прав… и если они становятся такими, как Констанция – то есть, чему учиться. Хотя Эвелина, наверное, была в отстающих, – улыбнулась Сигма.

– Ты ее недооцениваешь. Она страшная.

– Мне все это говорят. Это Констанция страшная. Эвелину я не боюсь.

– А ты вообще чего-нибудь боишься?

– Да, много чего.

– Чего, например?

Сигма потерла виски. Не увидеть больше Мурасаки, никогда не увидеть – вот чего она боялась. Но с Фа говорить об этом она не будет. Не его это дело. А еще чего она боится? Теперь, когда Эвелина сказала, что ее не могут исключить из Академии, потому что на нее есть заказчик, Сигма перестала бояться отчисления. А больше, поняла она, в ее жизни ничего и нет. Академия и Мурасаки. Или Мурасаки и Академия.

– Вообще, ты прав. Кажется, ничего, – Сигма рывком поднялась и снова подошла к диску.

– Наверное, в этом все и дело, – Фа тоже подошел и встал рядом с ней.

– А ты чего боишься? – спросила Сигма. – Исключения из Академии? Смерти?

– Что все это не по-настоящему, – тихо ответил Фа. – Что я схожу с ума. Может быть, я лежу в больнице и все это вижу в бреду. А потом однажды лекарства подействуют, я приду в себя и пойму, что мне все это привиделось. Вся наша Академия. Высшие. Я сам, деструктор, который может разрушать миры. Больше чем человек. Верховное божество какое-то. В моем мире… нет поклонения богам. Само понятие божества считается атавизмом слабого сознания. Никаких сверхъестественных способностей нет. Нельзя силой мысли вызывать дождь или нагревать металл простым прикосновением. Все секреты природы изучены, записаны в формулы, а если есть, что-то, что не описано формулами и не изучено, то на самом деле этого нет, это обман, шарлатанство и все такое. Когда я был подростком, меня сводила с ума мысль об этом. Что в мире не осталось ничего тайного. Что мир – это просто большой механизм, в котором не бывает сбоев, случайностей, совпадений. Я не мог в это поверить. Врачи говорили, это от слабости характера. Мой мозг ищет защиту в волшебстве или божестве от собственной несамостоятельности, пытается найти объект, чтобы переложить на него ответственность.

– Это ужасно! Бедный Фа, – прошептала Сигма и обняла его за плечи. Фа с благодарностью прижался плечом к ее плечу. Простой дружеский жест. Простое тепло другого человека рядом. Благодарность за поддержку. За понимание. То, чего Сигме так не хватало все это время. – Ты не сошел с ума. Я не галлюцинация. И наша Академия тоже.

– Иногда я знаю это, а иногда нет, – грустно сказал Фа. – Поэтому… я сказал тебе, что могу составить тебе компанию… в твоих приключениях. Ты – не тот человек, которого я мог бы придумать.

Сигма потрепала Фа по плечу. Не говорить же ему, сейчас, в самом деле, что в ней нет ничего сложного, что она простая обычная девочка, та же, какой была три года назад, когда готовилась к экзаменам и хотела стать архитектором. Она знала, что он ответит: обычная девочка, которая разрушает стены, устраивает фокусы с гравитацией и видит перламутровое небо, – это необычная девочка. Но внутри себя она чувствовала себя… обычной.

– А ты говорил об этом с родителями? – спросила Сигма. – О том, что мир похож на механизм?

Фа грустно рассмеялся.

– Мои родители дали мне только свои гены и все. Я их никогда не видел и ничего о них не знаю. У нас есть воспитатели. С ними я говорил, они отвели меня к врачам, а что сказали врачи, я тебе уже рассказал.

– Знаешь, – сказала Сигма, – я очень рада, что ты поступил в Академию и теперь здесь. Я бы точно в твоем мире сошла с ума.

– Так, может, мы в моем мире и я сошел с ума? – со вздохом спросил Фа.

Сигма нащупала его воротник, отодвинула и крепко ущипнула за шею у основания челюсти. Фа вскрикнул и подскочил на месте.

– Ты чего? Это больно! – он отодвинулся от Сигмы и потирал место, где образовался небольшой синяк.

– Нервное сплетение, – объяснила Сигма. – Помогает кратковременно привести в сознание людей даже с глубокими нарушениями восприятия. Из комы вытащить, правда, таким образом нельзя. Но сильная боль… действует очень терапевтически.

– И? – мрачно спросил Фа.

– Поздравляю, ты не сошел с ума, ты находишься в Академии Высших, через пару лет станешь дипломированным деструктором и если захочешь, можешь пойти и разрушить мир, который пытался сделать тебя сумасшедшим. А теперь пойдем в медпункт, уберем твой синяк, пока все не решили, что это что-то другое.

– Например, что?

– Например, след от страстного поцелуя.

– Сигма, – укоризненно сказал Фа, – ты что, знаешь, как выглядят следы от…ээээ… таких поцелуев?

– Конечно.

– То есть твой совет про влюбленность и секс… он что, на личном опыте основан?

– А ты как думал? Конечно! Только если решишь ему последовать, меня исключи из списка своих потенциальных девушек.

– Я что, похож на сумасшедшего?

– А что, нет? – спросила Сигма и они хором расхохотались.

Глава 38. Непонятные геометрические конструкции

В дверь снова стучали. Сигма открыла глаза. Да что же это такое?! Кто теперь решил предъявить ей претензии? Наверное, Фа, раз они с ним вчера гуляли и болтали половину дня.

Сигма выползла из-под одеяла, бросила взгляд в зеркало. Желтая плюшевая пижама, совершенно бесформенная. Ничего неприличного не видно. Да и в конце концов, что там сказал Фа? Секс – это скучно.

Она открыла дверь. На пороге и правда стоял Фа.

– У тебя окно в комнате есть? – спросил он без предисловий.

Сигма отступила, пропуская его, и захлопнула дверь. Потом подошла к огромной зеленой портьере в полстены и раздвинула. За окном переливался все тот же перламутровый туман, медленно скручиваясь в спирали.

– Что я должна увидеть? – спросила она, обернувшись к Фа.

– Перламутровый туман? – предположил Фа.

– Ты смеешься?!

– Нет, что ты! Я вижу перламутровый туман! – Фа подошел к Сигме и провел рукой, повторяя очертания одной из спиральных лент. – И он течет и завивается.

Сигма посмотрела на Фа.

– Поздравляю, у тебя большие неприятности!

– Да? И что это значит?

Сигма пожала плечами.

– Не знаю. Думаешь, мне что-нибудь объяснили? Эвелина сказала, что у меня появились новые способности и что она назначит мне какие-то дополнительные занятия. Но пока не назначила. Так что я понятия не имею, что значит этот туман. И вообще все это.

– А ты что-то такое… особенное чувствуешь? – спросил Фа. – Какие-то новые способности?

– А ты? – спросила в ответ Сигма.

Фа хмыкнул.

– Слушай, а может, его все сейчас видят? Этот туман? Я же ничего такого не чувствовал, никаких… ээ-э… способностей. И вчера вроде бы ничего не случилось… такого, чтобы их вызвать.

– Интересный вопрос, – кивнула Сигма. – Пойдем проверим.

Она вышла из комнаты, Фа – следом за ней.

– Это же комната Айна, – сказал он, когда Сигма остановилась перед дверью, раскрашенной в черно-белую клетку.

– Я знаю.

– У вас с ним такие отношения… что ты можешь к нему прийти рано утром? А если мы его разбудим?

– У меня с ним нет никаких отношений, поэтому я могу прийти к нему рано утром. И вообще, если он спит, то не откроет, а если откроет, то не спит. Логично?

– Ты сумасшедшая, – закатил глаза Фа.

– Я деструктор, – ответила Сигма и постучала в дверь. Потом вспомнила, как утром в ее дверь стучал Мурасаки и добавила в свой стук настойчивости.

За дверью послышались шаги. Сигма отпрыгнула назад в тот момент, когда Айн с яростью распахнул дверь и выплеснул им под ноги таз с водой.

– Он всегда так делает? – спросил Фа у Сигмы, отступая от лужи.

– Не знаю, – сказала Сигма и лучезарно улыбнулась Айну. – Доброе утро! Надеюсь, мы тебя не разбудили?

Айн молча переводил взгляд с Сигмы на Фа и обратно. Потом посмотрел на таз, на свои руки, на дверь.

– У нас к тебе просьба, – быстро сказала Сигма, пока Айн не захлопнул дверь.

Айн молча поднял брови.

– Пожалуйста, посмотри в окно и скажи, что ты там видишь?

– А что я там должен увидеть?

– Ты просто посмотри и скажи нам, – сказал Фа. – Мы даже заходить не будем.

– Мы же все равно тебя разбудили, – добавила Сигма. – Просто глянь, скажи нам и мы уйдем. И даже никому не скажем, что эту лужу сделал ты!

Айн отошел от дверей и направился к окну. Фа с Сигмой подошли к двери, но входить в комнату не стали, просто ждали, пока Айн подойдет к своему окну и откроет жалюзи.

– Вы издеваетесь? – Айн повернулся к Сигма и Фа. – Ничего особенного я не вижу. Сверху небо, снизу дорожка к столовую. Ни драконов, ни пожаров, ни фонтанов из шоколада.

– Серьезно? – удивилась Сигма. – А какое небо?

Айн еще раз выглянул в окно, даже раздвинул соседние полоски жалюзи, чтобы лучше видеть.

– Обычное. Серое. С облаками. Облака белые. Снега не будет.

Фа с Сигмой переглянулись.

– А можно мне посмотреть? – осторожно спросил Фа.

Айн махнул рукой и они вошли. Сигма посмотрела в окно – нежные перламутровые полосы неторопливо и завораживающие сворачивались в спирали. Фа, судя по его озадаченному лицу, видел то же самое. Он взмахнул рукой, показывая на самую яркую ленту, повторяя ее очертания. Сигма кивнула.

– Спасибо, Айн, ты нам очень помог, – сказала она Айну.

– А вы что там видите?

– Все то же, – вздохнула Сигма. – Перламутровое небо.

– И Фа?

– И Фа, – сказал Фа. – Я надеялся, что и ты!

Айн влез между ними и снова выглянул в окно.

– Куда смотреть? – спросил он.

– Повсюду, – грустно ответила Сигма. – Но раз ты спрашиваешь, то можешь не смотреть. Спасибо, что помог. Извини, что разбудили.

Она направилась к выходу, Фа пошел следом за ней, но Айн схватил его за руку.

– А ты-то как в это вляпался?

– Во что?

Айн неопределенно мотнул головой.

– В перламутровое небо.

– Вообще, ты знаешь, – улыбнулся Фа, высвобождая руку, – я не знаю, но я только рад.

– Чему?

– Хоть какое-то разнообразие в этой тюрьме. Небо теперь красивое. Может быть, еще что-то обнаружится.

Айн пожал плечами.

– Мне больше нравится высыпаться, чем пялиться на небо, – мрачно сказал он и проводил взглядом Сигму.

Они вышли, закрыв за собой дверь, и переглянулись.

– Ну, – сказал Фа, – это сделала ты.

– Я не знаю, что и как, – призналась Сигма.

– Неважно. Ты завтракать не собираешься?

Сигма мотнула головой.

– Нет, я еще посплю. А потом у меня большие планы на учебу. Надо же когда-то…

– Да, мне тоже, – согласился Фа. – Пиши, если что.

Сигма помахала ему рукой и вернулась к себе. Она проспала почти до обеда, без снов, но и без тяжелых мыслей. Чисто теоретически можно было даже никуда не ходить, взять еду в этих странных холодильниках, к которым Сигма еще не привыкла. Но во-первых, ей хотелось чего-нибудь горячего, а во-вторых, она хотела прогуляться, подышать воздухом перед тем, как сесть за учебу. Сигма открыла дверь своей комнаты.

У стены напротив ее двери сидел Айн. Вполне себе удобно сидел, на красивом стуле, наверняка захваченном из комнаты. И Айн явно ждал ее.

– Ну, – сказала Сигма, подходя к нему. – Что ты хочешь мне сказать?

– Ты долго спишь.

– Я вышла на обед.

– Ты не выходила даже на завтрак.

Сигма покивала головой. Голос у Айна был выше, чем обычно. Нервничает. И очень сильно. Сигма с тоской посмотрела влево, потом вправо. Коридор был пустым. Как неудачно!

– Айн, пошли обедать, – предложила Сигма. – По пути и поговорим. Если я тебе была нужна, мог бы постучаться.

– Я хотел поговорить с тобой.

– Ты меня слышал? Я же сказала – пойдем обедать и поговорим.

– Мы что, пойдем обедать без Фа?

Сигма внимательно посмотрела на Айна. Это что? Ревность? Да неужели? Вроде бы Айн никогда не высказывал ей никаких симпатий… разве что яблоко принес. Но вряд ли это можно считать основанием для сцен ревности. Но зачем, ради всех Высших, он тогда сидит и караулит ее под дверью с самого утра?

– Да, мы пойдем обедать без Фа, – с легким раздражением сказала Сигма. – Почему ты решил, что я с ним провожу все время? Потому что утром мы зашли к тебе вдвоем? Мы с ним поболтали о своих делах и разошлись, а не отправились ко мне спать.

Айн покраснел. Сигма вздохнула. Вот что ей сейчас нужно в последнюю очередь, так это любовные треугольники с абсолютно посторонними людьми. Или даже не треугольники, а какие-то непонятные обрывки отрезков странной конфигурации. Ладно Фа, с ним хотя бы понятно, что ему скучно и она его никак не интересует с точки зрения любовных отношений. И неудивительно, учитывая его происхождение. Но Айн!

– Так ты идешь обедать? – спросила Сигма. – Подождать тебя, пока оденешься? Или найдешь меня в столовой?

– Найду, – буркнул Айн.

Сигма пожала плечами. Вот кого надо было подтягивать по практике коммуникации, так это Айна. Но она этого делать не станет ни за что и никогда, даже если Эвелина будет очень настаивать. Хватит с нее коммуникаций в этом филиале!

К счастью, когда пришел Айн, рядом с Сигмой никто не сидел, но столовая была недостаточно пустой, чтобы можно было кричать, швыряться едой или что еще там будет пытаться сделать Айн в попытке объяснить, что он чувствует?

Сигма методично разрезала длинные зеленые стручки на кусочки, макала в коричневый соус и отправляла в рот. Вкус у стручков был незнакомый, но приятный и судя по всему, в них было полно всяких приятных вещей типа триптофана, менадионов, калия с магнием. Наверняка и фолатов много, как во всякой зелени, а если повезет, то и каротиноидов. То, что надо человеку, который изо всех сил пытается не сойти с ума или, по крайней мере, не дойти до нервного срыва.

– Что это? – спросил Айн, кивая на ее тарелку.

– Понятия не имею, – ответила Сигма. – Но мне нравится. Хочешь попробовать?

– Я не ем незнакомую еду.

Сигма подняла брови.

– Что?

– Ничего, – буркнул Айн. – Если я не знаю происхождение продукта, я его не буду есть.

– И как ты собираешься жить с такими принципами дальше? – спросила Сигма. – После Академии? Будешь возить с собой запасы? Или перейдешь на питание ядерной энергией?

– На фотосинтез.

– Тогда ты станешь зеленым, – фыркнула Сигма и бросила на Айна внимательный взгляд. – Не уверена, что тебе пойдет.

– А тебя это волнует? – с напряжением спросил Айн и перестал есть.

Ну, началось. Сигма аккуратно положила вилку с ножом на стол и серьезно посмотрела на Айна.

– Айн, ты об этом хотел со мной поговорить, да? О том, как я к тебе отношусь?

Айн молча кивнул. И вот что ему сказать? Правду, правду и только правду? Чтобы он не думал, будто имеет право сидеть под ее дверью и смотреть, когда и с кем она входит и выходит из своей комнаты.

– Я нормально к тебе отношусь, когда ты себя ведешь нормально, и ненормально, когда ты ведешь себя, как… – она задумалась в поисках подходящего слова, – как законченный идиот. В среднем арифметическом будет что-то нейтральное. Ты умный, но иногда твои выходки на уровне… – Сигма пожала плечами, – детей, которые не умеют выражать свои эмоции. Как тогда, когда ты отобрал шапку у Гамаль. Говорят, у тебя особый талант – выводить других из себя, но ты не первый человек в моей жизни, который не умеет справиться с собственной жестокостью, так что я думаю, это не талант, а несовершенство самоконтроля.

– Нейтральное, значит? – переспросил Айн со странным блеском в глазах.

Сигма кивнула.

– Да. Ты ждал другого ответа?

– Я тебя не понимаю, – покачал головой Айн. – Ты со мной разговаривала, как ни с кем другим. Помогла мне добраться до медиков. Не раздражалась, не оскорбляла… Я думал… Это значит что-то большее, чем нейтральное отношение. Что-то другое.

Что-то другое? Сигма прикусила губу. Мурасаки она обливала кофе, орала на него, считала полным придурком. И влюбилась в него без памяти. Потому что он был… необыкновенным. Удивительным. Собой.

– Я так понимаю, вслух ты самого важного не скажешь, – вздохнула Сигма. – Так что говорить придется мне. Нет, я не влюблена в тебя, Айн.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Никаких скрытых симпатий, ничего такого, в чем я боялась бы себе признаться, потому что ты слишком неоднозначная личность…

– Хм, неоднозначная личность? Так, может быть, ты только-только вступила на путь наших великих отношений? – улыбнулся Айн. – Говорят, с этого часто начинают.

Сигма покачала головой.

– Нет, Айн. Не будет у нас с тобой великих отношений. Это совершенно точно.

– Почему ты так уверена?

– Потому что я люблю другого человека, – холодно ответила Сигма и посмотрела в глаза Айну. – Вот и все.

Айн окаменел лицом. Сигма даже не знала, что такое бывает – Айн словно превратился в памятник себе: абсолютно неподвижное белое лицо и сверкающие от ярости глаза.

– Выглядишь как настоящий разрушитель, – сказала Сигма, подвинула к себе тарелку с едой и вернулась к обеду.