Текст книги "Академия Высших: студенты (СИ)"

Автор книги: Марта Трапная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 41 страниц)

– Не могу расшифровать твой ответ. Сколько раз ты меня стукнула подушкой – имеет значение? Или по какому плечу?

Сигма внимательно посмотрела на Мурасаки.

– Тебе обязательно надо, чтобы я сказала словами? Тебе недостаточно… – Сигма обвела рукой постель, сброшенную на пол одежду. – Того что мы здесь оказались?

– Сигма, – Мурасаки вытянулся рядом с ней так, что она почувствовала его всего, – конечно, мне надо услышать словами. Я же не умею читать мысли. А вдруг… я что-то неправильно понял. Не забывай, я завалил практику коммуникаций.

Сигма снова рассмеялась, обхватила его за шею, прижалась к нему, так что между ними не осталось никаких тайн.

– Мурасаки, – прошептала Сигма. – Я не хочу отказываться. Можно я соглашусь?

– Да, – сказал Мурасаки и снова поцеловал ее.

Глава 25. Полный провал

Когда Сигма открыла глаза, на черном потолке сияли звезды. Яркие точечки света, как будто лежишь под звездным небом. Не хватало только ветра и жесткой земли.

– Проектор, – сказал Мурасаки, словно почувствовал, что Сигма проснулась.

– Проецирует звезды? – уточнила Сигма.

– Нет, черноту. Плавающие области с частичным перекрытием. Очень простой алгоритм, я его придумал, когда учился программировать. И забавно – небо каждую ночь разное.

Сигма вздохнула.

– Мы все испортили, да?

– Ну, – она почувствовала, как Мурасаки пожал плечами. – Не все. Ты еще можешь сдать математику. И даже должна, если хочешь знать мое мнение.

– Я не пойду! Это нечестно!

– Не глупи!

Мурасаки приподнялся на локте, протянул руку через Сигму и нажал невидимую ей кнопку.

Звезды погасли, и Сигма увидела, что потолок такой же, как у нее в комнате – обычное серое пятно. Или правильнее сказать – в ее бывшей комнате? Скоро ей придется собирать вещи и возвращаться куда-то туда, где нет больше ни дома, ни мамы, ничего и никого. Только тетя – по сути чужой ей человек, который не обрадуется тому, что Сигма вылетела из Академии.

Еще щелчок – и в комнате зажегся ночной свет. Мурасаки сел на кровати, у ног Сигмы и теперь смотрел прямо на нее. Сигма тоже пыталась смотреть ему в глаза, хотя взгляд постоянно норовил спуститься ниже – к шее, тонким костям ключицы и ниже, туда, где бьется сердце, и еще ниже.

– Это глупо: не ходить на экзамен, ты же понимаешь? Нет, ты не закрывай глаза, а посмотри на меня. Сигма, будь хорошей девочкой, пожалуйста, посмотри на мое лицо. Или хотя бы на шею! Нам надо поговорить! Прямо сейчас! А потом можешь смотреть, куда захочешь!

Сигма вздохнула и заставила себя поднять глаза выше. И выше. К прищуренным глазам Мурасаки.

– Какая у тебя была цель в этом месяце?

– Выучить математику и сдать экзамен, – буркнула Сигма. – Но зачем теперь…

– Как зачем? Разве ты не хочешь закончить Академию и стать деструктором? Месяц назад ты ничего обо мне не знала и готова была не спать ночами ради экзамена. А теперь хочешь все бросить? Это глупо. Тем более, что математику ты теперь совершенно точно сдашь! А то, что происходит между нами, не имеет отношения к твоей любимой математике.

– Вот именно, – взорвалась Сигма и тоже села, натягивая одеяло до подбородка. – И я должна была следить, чтобы между нами ничего не было!

– Ты следила изо всех сил!

– Я могла бы вчера сказать, чтобы ты остановился.

Мурасаки покачал головой.

– Не могла бы. Мы же знаем, что никто из нас не смог бы.

Сигма до крови прикусила губу, чтобы не расплакаться. И все равно она чувствовала, что слезы потекли по щекам.

– Мы ведь почти продержались, да?

Мурасаки кивнул.

– Если бы не эта безумная гроза, мы бы точно продержались. Или нет, – он пожал плечами и грустно улыбнулся. – Я не знаю, Сигма. Не эта гроза, так что-нибудь другое.

– Я могла бы споткнуться в любой другой момент, – согласилась Сигма.

– Ты могла бы даже не спотыкаться, а просто стоять и смотреть на меня. Как вчера перед тестом. Я с ума сходил, как мне хотелось тебя обнять. Думаешь, я такой железобетонный, да?

Сигма молчала. Мурасаки прав. Как всегда.

– С другой стороны, можно же ничего не говорить Констанции, – сказала Сигма.

– Кошмариция меня расколет в два счета. Ты же понимаешь! – Мурасаки махнул рукой. – Она узнает обо мне все что угодно, стоит ей только захотеть. И этот вопрос она проверит в первую очередь. Но я что-нибудь придумаю.

– Что? – убито спросила Сигма. – Что ты придумаешь? Все уже случилось. Теперь или врать, или… – Сигма вздохнула. – Или я не знаю что.

– Что-то всегда есть. Не бывает так, чтобы не было выходов. И в конце концов, я самый умный студент в Академии. Придумаю, что нам делать!

– Хвастун ты, вот ты кто!

– Ну, это мы еще посмотрим, хвастун или на самом деле самый умный, – Мурасаки снова упал на постель и натянул одеяло на плечи и заложил руки за голову. – Я думаю, что все-таки объективно я самый умный. Других кандидатов на эту роль не вижу. Скажи, ты считаешь меня умным?

Сигма приподнялась на локте и посмотрела на Мурасаки.

– Самовлюбленным, – сказала Сигма. – Я считаю тебя самым самоуверенным и самым наглым студентом в Академии. И полным придурком, конечно.

– М-м-м, – протянул Мурасаки, – как я люблю твои комплименты. Они такие искренние! Идут от самого сердца! Скажи еще что-нибудь!

Сигма обняла Мурасаки и прижалась щекой к его плечу.

– От тебя пахнет полынью и пылью, и чем-то горьким. Никогда не слышала, чтобы от людей так пахло.

– Это дым, – сказал Мурасаки. – Мне тоже постоянно кажется, что от меня пахнет дымом. Но никто не чувствует. Только ты, – он заморгал, как будто прогонял слезы. – Ты правда слышишь этот запах?

– Да.

– А мне врач сказал, что у меня психологическая травма, и этот запах я сам себе продуцирую в мозгу. Что все дело в чувстве вины. Что так я не позволяю себе забыть о том, что со мной случилось. Как только я перестану чувствовать себя виноватым, запах исчезнет.

Сигма протянула руку и взъерошила и без того встрепанные волосы Мурасаки.

– В таком случае твое чувство вины транслируется на расстоянии. Через волосы, как через антенну. Я в первый же день его почувствовала. И на стене тебя по нему узнала. И, кстати, о стене. А где моя жилетка? Ты мне ее когда-нибудь вернешь?

Мурасаки поморщился.

– Сигма, ты правда хочешь, чтобы я сейчас встал и пошел искать тебе твою жилетку? Зачем она тебе в постели, когда здесь есть я?

– Ну, – согласилась Сигма, – ты, безусловно, намного лучше жилетки. Но сидеть на тебе нельзя. И понимаешь, какое дело… мое чувство вины тоже не дает мне покоя. И продуцирует в мозгу всякие ужасные мысли. Например, что мы с тобой как деструкторы, могли бы… э-э-э… уничтожить наши отношения. Не думаю, что это так уж сложно. Люди постоянно этим занимаются. И справляются.

– Знаешь, Сигма, я не очень много знаю об отношениях. Может, со стороны это выглядит иначе, но это так. Но одно я знаю совершенно точно. То, как я к тебе отношусь… это нельзя уничтожить. Это часть меня, понимаешь? Мы можем поругаться, ты можешь меня обидеть или оскорбить, но это ничего не изменит.

– Почему? – спросила Сигма, опять приподнимаясь, чтобы посмотреть в глаза Мурасаки. – Откуда ты знаешь? Мы ведь еще и не ругались с тобой ни разу по-настоящему.

Мурасаки молчал и смотрел на нее тем взглядом, в который Сигма проваливалась, как в мягкую вязкую темноту. Никакой стены, никакого барьера между ними. Как будто она – это он. Как будто она где-то глубоко внутри него. Еще чуть-чуть, и она растворится в нем. А он в ней. Мурасаки моргнул.

– Вот поэтому, – шепотом сказал Мурасаки. – А теперь можно попросить убрать тебя локоть с моей груди? Ты ужасно тяжелая.

– Слабак, – шепотом ответила Сигма и поцеловала Мурасаки.

Глава 26. Другая точка зрения

Сигма поняла, что Мурасаки волнуется, когда он спросил у нее про белку.

– Она всегда лежала на кровати. Куда мы могли ее деть?

– Зачем она тебе нужна прямо сейчас?

– На удачу!

– Я не видела, – призналась Сигма, – я вообще думала, что ты ее давно выбросил.

– Как я мог выбросить белку, которую стирала моя любимая девушка? – серьезно спросил Мурасаки. – Ты думаешь, я забыл, как ты над ней плакала?

Он вошел в спальню, встал в центре комнаты и начал медленно осматриваться, с пола и до потолка. Белка обнаружилась на верхней полке шкафа. Мурасаки бы и не заметил ее, если бы не понял, что шкаф почему-то не закрыт до конца – хвост белки застрял между дверцами. Мурасаки вытащил белку, аккуратно расправил смятую шерсть и посадил на кровать.

Все это время Сигма стояла в дверях и наблюдала за ним.

– Тебя и не заподозришь в любви к игрушкам.

Мурасаки погладил белку по носу и выпрямился.

– Теперь можем идти.

Они вошли в административный корпус. На первом этаже шумели первокурсники, но третий был пустым и тихим.

– Может быть, ты пойдешь и все-таки порешаешь задачи, пока я говорю с куратором? – спросил Мурасаки.

– Я подожду тебя на лестнице, – отрезала Сигма. – Все равно я не смогу учиться.

– Почему это не сможешь? У тебя прекрасные способности к концентрации, намного лучше, чем у меня.

– Мурасаки, ты иногда говоришь такие вещи…

– Какие?

– Как будто ты полный придурок!

– Чувствую, это слово скоро станет моим вторым именем.

– Первым, не льсти себе, – фыркнула Сигма, но смех вышел нервным.

Они дошли до той самой лестницы и остановились. Сигма запрыгнула на перила.

– Все, я буду ждать тебя здесь. Надеюсь, твой тайный план сработает.

Мурасаки склонил голову к плечу и посмотрел на Сигму.

– Даже если он не сработает, я придумаю другой.

Сигма погладила его по щеке, и он ушел.

В кабинете Констанции, как обычно, стояла мертвая тишина. Констанция делала вид, что страшно занята и даже не ответила на приветствие Мурасаки. Все ее внимание сосредоточилось на большом мониторе на столе.

– И в чем причина твоей внеплановой встречи? – наконец сухо поинтересовалась Констанция Мауриция, демонстративно не глядя на Мурасаки.

– Я завалил курсовой проект, – ответил Мурасаки и по привычке улыбнулся.

– Уже? Каким образом? – Констанция и не думала смотреть на своего студента.

– Я влюбился.

Констанция Мауриция замерла, а потом медленно коснулась экрана, отключая его, и в упор посмотрела на Мурасаки.

– Рассказывай, – потребовала она. – В кого ты влюбился?

– В Сигму, – ответил Мурасаки, не моргая и не отводя взгляд.

– Любопытный поворот. И как это произошло?

Мурасаки задумался. Да никак. Разве можно анализировать такие вещи?

– Не знаю, как это произошло.

– А ты подумай.

Мурасаки помолчал. Что он должен подумать? Что он может рассказать Кошмариции из того, о чем он подумал? И что она поймет? Она давно не человек, а может, никогда им и не была.

– Наверное, все дело в том, что Сигма интересная.

– Интересная, значит, – хмыкнула Констанция Мауриция. – Чем же она тебя заинтересовала?

Мурасаки нахмурился. Это был странный вопрос. Он над ним не думал.

– Она не такая, как остальные наши девушки. Упорная. Целеустремленная. Сильная. С ней интересно проводить время. Разговаривать. Обсуждать, что угодно.

– А с другими? – подняла бровь Констанция Мауриция. – С теми, кому ты два года морочишь голову, с ними тебе неинтересно? Твои однокурсницы, второкурсницы, первокурсницы… Я тебя одного видела только тогда, когда вызывала к себе. И тебе с ними было не интересно?

– Это другое, – признался Мурасаки и нервно рассмеялся. – Сигму не интересовало, нравится ли она мне. Я не собирался ее в себя влюблять, честное слово! Я не играл с ней в эту игру, ну, вы знаете, «посмотри на меня, разве я не прелесть?»

– Похвально. Надеюсь, ты играл с ней в игру «Посмотри на эту формулу, разве она не прелесть?»

Мурасаки согласно кивнул.

– Да, вы же сами поставили нас в пару и велели проводить все учебное время вместе. Вот мы и проводили. Почти исключительно в беседах о математике. И в решении задач. И теперь у Сигмы хорошие шансы сдать экзамен, но она не хочет на него идти. Считает, что ответственна за мой провал и будет нечестно, если она…

– Какой провал? – вскинула брови Констанция Мауриция. – Я чего-то не понимаю? Напомни мне условия вашего… курсового проекта.

– Я должен был подтянуть ее по математике, но так, чтобы она в меня не влюбилась. Она в меня влюбилась.

– И ты ей рассказал о своих чувствах?

Мурасаки снова кивнул и уставился в пол.

– А она тебе что-то сказала в ответ?

Мурасаки отрицательно мотнул головой.

– Тогда откуда ты знаешь, что она в тебя влюблена? Она тебе об этом говорила?

– Н-нет.

– И на каком основании ты сделал такие далеко идущие выводы? Вы оказались в постели?

Мурасаки покраснел, поднял глаза и тут же опустил.

Констанция Мауриция рассмеялась.

– Можешь не отвечать. Такие вопросы задаются не для того, чтобы получить ответ, а для того, чтобы увидеть реакцию, Мурасаки. Учти на будущее.

– На будущее? На какое будущее?

– На твое будущее, в том числе и на то, которое ты проведешь в Академии, – решительно сказала Констанция Мауриция. – Ты останешься, если Сигма сдаст экзамен.

Мурасаки недоверчиво посмотрела на куратора.

– Но ведь условия нарушены. Я не справился.

– Нет, конечно, ничего не нарушено, – покачала головой Констанция Мауриция. – Глобальная цель была изменить твою привычную модель поведения. Ты ее изменил. Не в ту сторону, в которую предполагала я. Но ты ее изменил. И довольно серьезно. Ты можешь работать в паре. Обращать внимание на проблемы других людей и даже решать их. Так что иди и позаботься, чтобы Сигма сдала свой экзамен. По крайней мере, чтобы она на него явилась. Уж с этим ты сможешь справиться, надеюсь? В крайнем случае, дотащишь ее на руках, ты сильный мальчик. Мне будет жаль, если ее придется отчислить. И тем более будет жаль, если придется отчислить тебя. Поэтому не забудь написать отчет. Настоящий отчет. Включая то, что ты мне сейчас рассказал.

Мурасаки кивнул и вышел. Постоял у стенки, чувствуя, как колотится в груди сердце. Вроде бы все было хорошо, никому из них не грозит исключение. Сигма обрадуется. Он сам должен обрадоваться. Но не получалось. Что-то здесь было не так. Но что?

Глава 27. Экзамен

Сигма в отчаянии смотрела на задачи. Ну как же так? Почему еще пять дней назад они казались простыми, а теперь даже условия не получилось понять с первого раза?! Что с ней случилось? Она как будто вернулась в тот кошмарный первый день лета, когда завалила эту проклятую математику. Неужели это все гормоны виноваты? Нет, что за ерунда, при чем здесь гормоны? Они уже давно метаболизировались... даже те, которые напрочь отключают мозги. Может, она просто слишком расслабилась после удачного теста? Вот это больше похоже на правду.

Так, соберись, Сигма, скомандовала она себе. Представь, что вокруг ничего нет, ничего не было, ничего не будет. Есть только здесь и сейчас. И в этой реальности есть всего три десятка задач, которые надо решить. И она уже однажды это проделала, так что ничего страшного. И еще у нее есть проверенная тактика от Мурасаки.

Сигма принялась читать условия задач по второму разу. Медленно и внимательно. Нет, не так уж страшно. Просто чуть более запутанные формулировки, более туманные условия. Но никакого ужаса нет, как и задач, которые она не представляет, как решать.

Когда Сигма дочитала условие последней задачи до конца, то почти успокоилась. К несчастью, тех задач, которые она точно знала, как решить, оказалось меньше половины. Зато фиолетовые метки напротив второй части ее успокаивали и напоминали о Мурасаки.

Сигма посмотрела на часы. А это что еще за выкрутасы?! Неужели электронный ассистент не включил таймер? Почему у нее до конца экзамена осталось почти три с половиной часа? Она же полчаса назад начала! Сигма почувствовала, как по спине стекает пот. Неужели сбой в системе? А если ее ответы не засчитают, раз таймер не включен?

– Почему не включен таймер? Технические неполадки? – задала она вопрос ассистенту. – Сколько у меня времени до конца экзамена?

– Таймер включен, – ответил ассистент. – До конца экзамена осталось три с половиной часа.

– А сколько всего должен длиться экзамен?

– Четыре часа.

– Почему?

– Требования технического регламента.

Сигма хотела было спросить, что это за требования, но вовремя прикусила язык. Она здесь не для обсуждения технического регламента переэкзаменовки. Потом выяснит. А сейчас надо взять себя в руки и решить все, что можно, раз уж ей так повезло со временем.

Сигма отправила последний ответ за секунду до звонка окончания времени.

Сил не осталось. Совсем. Сигма легла щекой на стол и удивилась, до чего он горячий.

– Время обработки теста составит около десяти минут. Прошу оставаться в аудитории до получения результата, – сказал ассистент. – Возможно, нам потребуется получить от вас пояснения некоторых решений.

Это была стандартная формулировка. Ассистент так всегда говорил. Но никогда ничего не уточнял. Сигма закрыла глаза. И тут же начала проваливаться в ватную тишину. Нет, так дело не пойдет. Она посмотрела на браслет. Сообщений от Мурасаки не было. Ну да, его же выпустят только по результатам ее экзамена. Сигма потрясла головой и снова посмотрела на часы. Прошло три минуты. Всего три минуты. Сигма зевнула. Пока она не уснула, надо поговорить, хотя бы с ассистентом. И тема для разговора как раз есть. Технический регламент.

– А почему время экзамена увеличено до четырех часов? – спросила Сигма.

– Согласно Техническому регламенту при уровне заданий выше базового время на их решение увеличивается пропорционально сложности.

Сигме понадобилось несколько секунд, чтобы осознать услышанное.

– У меня был не базовый уровень сложности?

– Согласно решению вашего куратора на основании результатов последнего пройденного вами тестирования уровень задач был повышен до продвинутого С.

– До продвинутого С? – переспросила Сигма.

– Совершенно верно.

Сигма потерла виски. То есть, ей не показалось. Задачи в самом деле были сложнее. И она их все решила? Нет, наверняка не все, наверняка где-то ошиблась, не могла она за месяц так подтянуть математику, чтобы из двоечницы перейти на продвинутый уровень. Она даже проверить ничего не успела, а глупые ошибки – ее любимый вид ошибок. Сигма вздохнула. Вот, значит, что затеяла прекрасная Констанция Мауриция, допустив их обоих до экзамена. Мурасаки тоже, скорее всего, не базовый уровень достался. Жаль, что она еще не умеет поворачивать время вспять. Говорят, этому учат уже на стажировке после диплома. Чтобы студенты не мошенничали с учебой. Вот сейчас, умей она поворачивать время обратно, точно бы воспользовалась. Сигма зевнула. Вернуться домой, упасть и уснуть. Желательно рядом с Мурасаки.

– Результаты вашего экзамена по математике составили девяносто баллов, что с учетом уровня сложности в переводе на стандартную шкалу составит сто тридцать пять баллов из ста пятидесяти семи или восемьдесят пять процентов от возможного.

Сигма поняла, что ничего не понимает.

– Я сдала экзамен? – спросила она.

– Совершенно верно. Вы сдали экзамен, набрав восемьдесят пять процентов от максимально возможного количества баллов. По эмоциональной шкале это соответствует нижней границе оценки «отлично»

– Ладно, – сказала Сигма. – И что мне дает этот продвинутый уровень сложности по математике?

– Во-первых, вам открыт допуск к некоторым факультативным курсам, список которых вы получите в начале учебного года. Для их освоения требуется знание математики выше базового. Во-вторых, поскольку у вас четыре предмета сданы на повышенный уровень сложности, то у вас увеличивается размер ежемесячной стипендии. В-третьих, повышается степень допуска в библиотеке к базе знаний до уровня С.

– Стоп, – сказала Сигма. – Разве у меня четыре предмета с повышенным уровнем сложности?

– Да, – ответил ассистент.

Сигма потрясла головой. Чем дальше, тем интереснее.

– Какие именно четыре?

– Математика. Основы биомоделирования. Элементарное разложение. Основы социального взаимодействия.

Социальное взаимодействие? Серьезно? Серьезно? Сигма рассмеялась. Самый легкий курс, который она считала чистой формальностью, там и учить было нечего, они все это в школе проходили. Ерунда какая-то! Хотя если вспомнить Мурасаки с его проваленным курсом по практике коммуникаций, может быть, и не ерунда? Хм, а если именно поэтому Констанция Мауриция выбрала ее в пару к Мурасаки? Из-за социальных взаимодействий? Жаль, нельзя узнать, сколько еще человек с их курса получили продвинутый уровень по этому предмету. Если она одна, тогда все понятно.

Пиликнул браслет. «Ты там не уснула? – спрашивал Мурасаки. – Скажи номер аудитории, я приду тебя разбужу». Сигма улыбнулась. Значит, он тоже закончил. «Жди меня у фонтана, как договорились».

Сигма старалась идти спокойно, но не выдержала и все-таки побежала, когда увидела Мурасаки. Вокруг фонтана, как всегда, было столпотворение – кто-то валялся в креслах, кто-то сидел на парапете, кто-то бродил между полупрозрачными колонами. А Мурасаки стоял чуть в стороне, весь напряженный, как готовый к прыжку кот. И как только он увидел Сигму, то пошел ей навстречу. И когда между ними оставалось несколько шагов, он тоже бросился к ней и обнял ее раньше, чем она успела понять, что происходит.

– Поздравляю!!! Ты молодец! Я так рад!!!

Сигма подняла голову и посмотрела на Мурасаки. Никогда еще она не видела его таким сияющим. Никогда еще она не видела, чтобы кто-то радовался так за нее, а не за себя. Сигма не выдержала и тоже расплылась в улыбке.

– Это был продвинутый уровень, Мурасаки. Уровень С.

– Что ты говоришь?! Тогда ты втройне молодец! – повторил Мурасаки и обнял ее еще крепче.

– А ты сам сдал? – спросила Сигма, уже понимая, что знает ответ.

– Еще бы! Я же самый умный студент в Академии, и к тому же подтянул тебя по математике до продвинутого уровня, как я мог не сдать? – засмеялся Мурасаки и спустя пару секунд прошептал ей на ухо. – Ты обещала кое-что сделать после экзамена, ты не забыла?

– Ты про фото в профиле? Ну, Мурасаки, это может подождать!

– Нет, я о другом. – Мурасаки подмигнул. – Ты обещала меня поцеловать, помнишь?

– Но мы же сто раз уже целовались! – шепотом возразила Сигма.

– Ты думаешь, я откажусь еще от одного раза?

Сигма оглянулась. Не то, чтобы все смотрели на них. Но без внимания их радостная встреча едва ли осталась. А кое-кто – Сигма даже не сомневалась – сейчас посматривает на них с очень живым интересом. С куда более живым, чем кажется со стороны. Например, та же Марина, с деланым безразличием рассматривающая свой идеальный маникюр. И Альфа с застывшим лицом кивающая в такт словам Дельты.

– Прямо здесь и сейчас? – уточнила Сигма.

– Прямо здесь и сейчас, – кивнул Мурасаки.

– Ты же понимаешь, что это значит?

Мурасаки снова кивнул.

– Конечно, Сигма. И если ты не заметила, мы тут стоим в обнимку, и это едва ли похоже на курсовой проект. Думаю, про нас уже давно все всё поняли. Или ты думаешь, нам лучше сохранить в тайне наши отношения?

– Да какая здесь тайна?! – фыркнула Сигма

Она приподнялась на цыпочках, закрыла глаза и прикоснулась к губам Мурасаки. На мгновенье ей показалось, что весь мир вокруг погрузился в тишину. А потом она снова услышала, как колотится сердце у Мурасаки. Или это было ее собственное сердце?

– Все это, конечно, очень трогательно, – вдруг прозвучал голос Констанции, – но мне надо с вами поговорить. Сигма и Мурасаки, жду вас через десять минут в триста восьмой, в административном корпусе.

Сигма открыла глаза и увидела удаляющуюся фигуру Констанции.

– Ох, как неловко получилось, – прошептала Сигма.

– Она принимала у меня экзамен, – сказал Мурасаки. – И читала мой отчет. Она все знает. Не все-все, конечно, но почти все. Не переживай.

– А чего именно, – спросила Сигма, – она не знает?

Мурасаки посмотрел на Сигму.

– Давай промолчим об этом, чтобы она так и не узнала.