Текст книги "Мемуары генерала барона де Марбо"

Автор книги: Марселен де Марбо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 69 страниц)

Тем временем французский авангард, продолжавший теснить врага перед собой, уже миновал Дорогобуж, когда 24 августа император решил покинуть Смоленск. Жара стояла удушающая. Мы шли по зыбучим пескам. Столь огромному количеству людей и лошадей не хватало провианта, потому что русские оставляли за собой сожженные деревни и хутора. Когда армия вошла в Вязьму, этот красивый город был весь в огне! В таком же состоянии мы нашли Гжатск. Чем ближе мы подходили к Москве, тем меньше запасов было в окрестностях. Погибло некоторое количество людей и очень много лошадей. Спустя короткое время на смену нестерпимой жаре пришли холодные дожди, продолжавшиеся до 4 сентября. Начиналась осень. Армия была всего лишь в 6 лье от Можайска – единственного города, который оставалось взять до вступления в Москву. В этот момент армия заметила, что силы вражеского арьергарда значительно возросли. Все указывало на то, что в ближайшее время наконец состоится большое сражение. 5 сентября наш авангард на короткое время был остановлен русскими, хорошо укрепившимися в редуте на холме при поддержке артиллерии. 57-й линейный полк, который во время первой Итальянской кампании генерал Бонапарт прозвал Грозным, достойно поддержал свою репутацию, овладев этим редутом (Ше-вардинским). Мы уже находились на той территории, где спустя двое суток состоялось сражение, которое русские называют Бородинской битвой, а французы – битвой при Москве-реке.

6 сентября император приказал объявить, что на следующий день состоится большое сражение. Армия с радостью ожидала этого великого дня, надеясь, что он положит конец ее трудностям, потому что уже целый месяц войска не получали ни нормальной пищи, ни снаряжения. Каждый жил как мог. Обе стороны использовали вечернее время для того, чтобы занять окончательные позиции.

У русских Багратион командовал левым флангом, насчитывавшим 62 тысячи человек. В центре находился гетман Платов со своими казаками и 30 тысячами ополченцев. На правом фланге насчитывалось 70 тысяч человек под командованием Барклая де Толли, который был освобожден от верховного командования и остался на второстепенных ролях. Старый Кутузов был главнокомандующим всех войск, общая численность которых достигала 162 тысячи человек. Император Наполеон едва смог противопоставить русским 140 тысяч человек при следующей диспозиции: принц Евгений командовал левым флангом, маршал Даву – правым флангом, маршал Ней – центром, король Мюрат – кавалерией. Императорская гвардия находилась в резерве.

Сражение произошло 7 сентября. Погода была пасмурная, и холодный ветер поднимал клубы пыли. Император, страдавший от ужасной мигрени, находился на небольшом возвышении, где и провел большую часть дня, ходя взад-вперед пешком. Из этого места он мог видеть лишь часть поля битвы, а чтобы разглядеть его целиком, должен был подняться на соседний холм, что он и сделал дважды во время сражения. Императора упрекают в недостаточной активности, однако следует признать, что из центрального пункта, где он находился вместе со своими резервами, он мог получать все необходимые донесения о том, что происходило по всей линии. Если бы он был то на одном, то на другом фланге, перемещаясь между ними по столь пересеченной местности, адъютанты со срочными донесениями не смогли бы его увидеть и не знали бы, где его найти. Не следует, впрочем, забывать, что император был болен, и ледяной ветер, который непрерывно дул, мешал ему держаться в седле.

Я не присутствовал в сражении при Москве-реке, поэтому воздержусь от того, чтобы вдаваться в детали по поводу маневров, выполнявшихся во время этой памятной битвы. Я ограничусь тем, что скажу: после неслыханных усилий французы одержали над русскими победу, а сопротивление русских было очень и очень упорным. Москворецкая (Бородинская) битва считается одним из самых кровавых сражений нашего века. Обе армии понесли громадные потери, которые оцениваются в общем в 50 тысяч человек убитыми или ранеными! Французы потеряли убитыми или ранеными 49 генералов, всего же в их армии выбыло из строя 20 тысяч человек. Потери русских на одну треть превышали урон французских войск. Генерал Багратион, лучший из их генералов, был смертельно ранен. На земле осталось лежать 12 тысяч лошадей. Французы захватили очень мало пленных. Это говорит о храбрости побежденных.

Во время сражения произошло множество интересных эпизодов. Так, когда левый фланг русских, который дважды был прорван в результате неслыханных усилий Мюрата, Даву и Нея и каждый раз восстанавливался, приходил в себя третий раз после французской атаки, Мюрат поручил генералу Белльяру умолять императора прислать часть своей гвардии для того, чтобы закрепить победу. Без этого для победы над русскими потребовалась бы еще одна битва! Наполеон готов был удовлетворить эту просьбу, но маршал Бессьер, командующий Императорской гвардией, сказал ему: «Я позволю себе возразить Вашему Величеству, ведь в данный момент гвардия находится в 700 лье от Франции». Возможно, это возражение повлияло на решение императора, а может быть, он не счел, что битва зашла столь далеко, чтобы пускать в дело свой резерв. Император отказался. Две другие подобные просьбы ждала та же судьба.

Вот один из наиболее примечательных фактов этого сражения, столь богатого различными проявлениями храбрости. Весь центр вражеской линии там и сям прерывался высотами, на которых были расположены редуты, реданы, и там же находилось сильное укрепление, где стояло много пушек. После значительных потерь французы овладели всеми этими сооружениями, но не смогли закрепиться в укреплениях. Вновь овладеть этим очень важным местом было трудно даже для пехоты. Командир 2-го кавалерийского корпуса генерал Монбрен в подзорную трубу заметил, что у входа в это укрепление его горжа (горловина) не была полностью закрыта и что русские части входили туда повзводно. Он заметил также, что, обогнув высоту, можно было обойти валы этого укрепления и окружавшие его овраги и холмы, приведя эскадроны до самого входа в укрепление по совсем не крутому склону, проходимому для кавалерии. Исходя из этого, генерал Монбрен предложил проникнуть в это укрепление сзади со своей кавалерией, в то время как пехота будет атаковать спереди. Это весьма дерзкое предложение было одобрено Мюратом и императором, и Монбрену поручили его выполнить. Но пока этот бесстрашный генерал отдавал распоряжение о том, как следует действовать, он был убит пушечным выстрелом. Это была великая потеря для всей армии! Однако его смерть не привела к отказу от выполнения предложенного им плана, и император послал генерала Коленкура – брата своего обер-шталмейстера – заменить Монбрена.

И тогда все стали свидетелями случая, не слыханного и не виданного в анналах истории войн: громадное укрепление, защищавшееся многочисленной артиллерией и несколькими батальонами, было атаковано и взято кавалерийской колонной! В самом деле, Коленкур бросился в атаку вместе с дивизией кирасир, во главе которой двигался 5-й кирасирский полк под командой бесстрашного полковника Кристофа. Все защитники редута были опрокинуты на подступах к нему. Французы подошли ко входу укрепления, проникли внутрь, и там Коленкур был убит пулей в голову! Полковник Кристоф и его кавалеристы отомстили за своего генерала, изрубив своими палашами часть вражеского гарнизона. Редут остался в их руках, что укрепило победу французов.

В наши дни, когда жажда повышения по службе никак не может быть удовлетворена, можно только удивляться тому, что после столь прекрасного подвига полковник не получил повышения в чине. Однако во времена Империи амбиции были более скромными. Кристоф стал генералом лишь несколько лет спустя и никогда не выражал недовольства этой задержкой.

Обычно столь доблестные поляки, особенно те, кто в течение пяти лет в Великом герцогстве Варшавском находились под командованием князя Понятовского, в этом сражении действовали так слабо и нерешительно, что император через своего начальника генерального штаба передал им упрек. Генерал Рапп получил в сражении при Москве-реке свое двадцать первое ранение.

Хотя русские были побеждены и вынуждены покинуть поле битвы, их главнокомандующий Кутузов имел дерзость написать императору Александру, что он только что одержал над французами великую победу! Эта ложная новость достигла Санкт-Петербурга в день рождения Александра и вызвала там большую радость. Были отслужены молебны. Кутузова провозгласили спасителем родины и произвели в фельдмаршалы. Однако правда вскоре стала известна. Радость превратилась в траур. Но Кутузов уже стал фельдмаршалом! Именно этого он и хотел. Любой другой монарх, помимо робкого Александра, строго наказал бы нового фельдмаршала за его грубую ложь, но Кутузов был нужен, поэтому он остался во главе армии.

Глава XIII

Дурные новости из Испании. – Ростопчин. – Пожар Москвы. – Пробуждение русской армии. – Коварство Кутузова

Отступая по направлению к Москве, 8 сентября утром русские вошли в Можайск, где произошло довольно оживленное кавалерийское сражение, в котором был ранен генерал Белльяр. Наполеон провел в Можайске три дня для того, чтобы отдать приказы, необходимость которых вызывалась обстоятельствами, а также для того, чтобы ответить на многочисленные запоздалые депеши. Одна из них пришла накануне большого сражения при Москве-реке и очень сильно взволновала его. Она даже во многом способствовала его болезни, потому что в ней говорилось, что наша так называемая Португальская армия под командованием маршала Мармона только что потерпела страшное поражение при Арапилах, около Саламанки в Испании.

Мармон – это была одна из ошибок Наполеона. Император восхищался кое-какими школьными успехами, которых в прежние времена достиг Мармон, и поэтому предполагал у данного маршала наличие военных талантов, но его поведение во время войны никогда не оправдывало эти предположения. В 1811 году Мармон заменил Массену в командовании Португальской армией. Тогда он заявлял, что разобьет Веллингтона, но все оказалось совсем наоборот. Мармон только что был разбит и сам получил ранение. Его армия, отброшенная противником в самой большой панике и беспорядке, была вынуждена покинуть многие ранее захваченные провинции и понесла бы еще большие потери, если бы к ней не присоединился генерал Клозель.

Узнав об этой катастрофе, император должен был хорошенько подумать о том предприятии, какое он осуществлял в данный момент, потому что, пока он готовился через несколько дней войти в Москву во главе самой многочисленной из своих армий, другая его армия только что была разбита в тысячах лье отсюда. Он завоевывал Россию и вот-вот должен был потерять Испанию! Эскадронный начальник Фавье, который сейчас уже генерал-лейтенант, привез императору депеши от Мармона. Он захотел принять участие в Бородинском сражении и был ранен в атаке на большой вражеский редут. Вот что значит приехать за своей пулей издалека!

12 сентября Наполеон покинул Можайск и 15 сентября вошел в Москву. Этот огромный город был пустым. Его губернатор генерал Ростопчин приказал всем жителям выехать из Москвы. Этот Ростопчин, из которого хотели сделать героя, на самом деле был варваром, не отступавшим ни перед чем ради известности. Он позволил населению растерзать многих иностранных торговцев, особенно французов, обосновавшихся в Москве. Единственным преступлением этих людей было то, что их подозревали в желании видеть войска Наполеона вошедшими в Моек-ву. За несколько дней до Бородинского сражения казаки захватили сотню французских раненых. Кутузов отправил их окольными дорогами московскому губернатору, который без всякой жалости и сострадания к их усталости и несчастьям сначала оставил их на двое суток без еды, а затем с триумфом провел по улицам Москвы, где многие из этих несчастных умерли от голода. А агенты полиции читали жителям Москвы прокламацию Ростопчина, который, чтобы убедить жителей взяться за оружие, говорил, что все французы были такими же слабыми и глупыми и должны были быстро отступить под ударами русских. После окончания этого ужасного шествия большинство наших солдат, еще остававшихся живыми, были убиты диким простонародьем, а Ростопчин ничего не сделал для их спасения!..

Разбитые русские войска пересекли Москву и вышли из нее, чтобы переформироваться в более чем 30 лье от столицы, возле Калуги, на дороге, ведущей в Азию. Король Мюрат преследовал их на этом пути со всей своей кавалерией и несколькими пехотными корпусами. Императорская гвардия осталась в Москве, и Наполеон обосновался в Кремле., в древнем укрепленном дворце, который был обычно резиденцией царей. Все выглядело достаточно спокойно, когда вдруг в ночь с 15 на 16 сентября францу зские и немецкие торговцы, спасшиеся от происков губернатора, явились, чтобы предупредить штаб Наполеона о том, что город будет в ближайшее время подожжен. Вскоре это предупреждение подтвердил один русский полицейский, который не мог решиться на выполнение приказа своего командира. От этого человека стало известно, что, прежде чем покинуть Москву, Ростопчин приказал выпустить всех каторжников и заключенных из тюрем, вернув им всем свободу, и велел раздать им большое количество факелов, сделанных английскими рабочими. Все эти поджигатели спрятались в покинутых дворцах и ждали сигнала!¹⁰⁷

Узнав об этом ужасном плане, император немедленно приказал принять самые суровые меры. Многочисленные патрули объехали город и убили множество бандитов, захваченных на месте преступления при поджогах. Однако было уже слишком поздно. Огонь вспыхнул очень скоро в различных точках города. Его разрушительное действие оказалось еще более быстрым также и потому, что Ростопчин приказал убрать все насосы. За короткое время Москва превратилась в страшное пекло. Император покинул Кремль и укрылся в Петровском замке. Он вернулся в

Кремль лишь через три дня, когда пожар начал утихать из-за того, что все уже сгорело. Я не буду описывать подробности пожара Москвы, о котором уже рассказывали его многочисленные свидетели, и ограничусь тем, что ниже рассмотрю последствия этой громадной катастрофы.

Наполеон плохо сумел оценить положение, в коем оказался Александр, и продолжал надеяться на то, что все уладится. Наконец, устав ждать, он решил сам написать Александру. Тем временем русская армия реформировалась возле Калуги, и оттуда ее командиры посылали в Москву представителей, которым было поручено направлять потерявшихся солдат в свои полки. Количество таких солдат оценивают примерно в 15 тысяч. Эти люди скрывались в пригородах Москвы. Они открыто передвигались среди наших бивуаков, сидели у костров с нашими солдатами, ели с ними, и никому не приходило в голову взять их в плен. Э го было большой ошибкой, потому что постепенно они возвращались в русскую армию, а наша армия день ото дня слабела оттого, что в ней появлялись больные, и оттого, что на нас начали действовать первые холода. Особенно велики были потери среди лошадей, что объясняли необыкновенной усталостью, которую по вине короля Мюрата в течение всей Русской кампании испытывала кавалерия, коей он был командиром. Мюрат, вспоминая о своих блистательных успехах 1806 и 1807 годов в сражениях с пруссаками, когда он беспощадно преследовал их, думал, что кавалерия должна была выносить все и совершать переходы по 12—15 лье в день. При этом он совершенно не волновался по поводу усталости лошадей, поскольку главным для него было выйти на врага во главе нескольких колонн! Однако условия с той поры сильно изменились – из-за климата, трудности добывать сено, длительности Русской кампании и особенно из-за упорства русских. Поэтому, когда мы прибыли в Москву, лишь половина наших кавалеристов была на лошадях. И Мюрат завершал уничтожение остатков кавалерии в Калужской губернии. Мюрат, гордый своим высоким ростом, своей смелостью, всегда носивший весьма странные, блестящие костюмы, привлек внимание противника. Ему нравилось вести с русскими переговоры, поэтому он обменивался подарками с казачьими командирами. Кутузов воспользовался этими встречами, чтобы поддержать во французах ложные надежды на мир. Король Мюрат поделился этими надеждами с императором. Но однажды враг, который прикидывался ослабленным, «проснулся», проник в наши лагеря, отнял у нас несколько обозов, жестоко потрепал драгунский эскадрон гвардейцев и один маршевый батальон, поэтому с той поры Наполеон запретил под страхом смертной казни любое общение с русскими, не разрешенное лично им.

Однако Наполеон не терял надежду на заключение мира. 4 октября он послал своего адъютанта генерала Лористона в штаб Кутузова. Этот хитрый русский показал генералу Лористону письмо, которое он направлял императору Александру, чтобы поторопить его принять предложение французской стороны в связи с тем, что, как он говорил, «московская» армия была не в состоянии продолжать войну. Но едва офицер с этой депешей отправился в Санкт-Петербург, получив при этом от Ло-ристона пропуск, как Кутузов послал к своему императору еще одного адъютанта. Этот второй посланец не имел французского пропуска, поэтому он был задержан нашим патрулем, и, поскольку он был хорошей добычей, в соответствии с военными законами, его арестовали, а его депеши были переданы Наполеону. Их текст полностью противоречил тексту тех депеш, какие Кутузов показывал Лористону. И действительно, русский фельдмаршал умолял своего государя не вести никаких переговоров с французами и объявлял ему, что «армия генерала Чичагова, покинувшая Валахию после заключения мира с турками, двигалась в направлении к Минску, чтобы перерезать Наполеону путь к отступлению». Кутузов также информировал Александра о переговорах, которые он ловко вел с Мюратом, для того чтобы подольше сохранить то ложное состояние гибельной безопасности, в коем французы пребывали в Москве при наступлении столь поздней осени...

При виде этого письма Наполеон, поняв, что его обманули, впал в ужасный гнев и, как говорят, составил план похода на Санкт-Петербург. Однако, помимо ослабления своей армии и зимних холодов, препятствовавших этой серьезной экспедиции, у императора были и другие крайне важные причины приблизиться к Германии, чтобы иметь возможность лучше наблюдать за ней и видеть также то, что происходило во Франции. В Париже только что возник заговор, и руководители этого мятежа оставались хозяевами французской столицы в течение целых суток! Экзальтированный человек, генерал Мале зажег в Париже эту искру, которая могла бы превратиться в пожар, и, если бы на его пути не встретился столь же проницательный, сколь и энергичный человек, ад-жюдан-мажор Лаборд, возможно, с императорским правительством было бы уже покончено.

Тем не менее все умы были потрясены этим событием, и можно понять, каково было огорчение Наполеона, когда он узнал об опасности, которой только что подверглись его семья и его правительство!

Глава

Отступление – дело решенное. – Корпус Себастъяни захвачен врасплох. – Сражение при Малоярославце. – Возвращение к Можайску и Бородину. – Бараге д’Ильер сдается противнику. – Я произведен в полковники. – Героическое отступление маршала Нея

В Москве положение Наполеона с каждым днем становилось все тяжелее. Холода делались все более жестокими, и лишь моральный дух солдат, уроженцев Франции, оставался непоколебимым. Однако эти солдаты составляли лишь половину войск Наполеона. Остальная часть армии состояла из немцев, швейцарцев, хорватов, ломбардцев, римлян, жителей Пьемонта, испанцев и португальцев. Все эти иностранцы оставались верными Наполеону, пока армия одерживала победы. Теперь они начинали роптать, и, привлеченные прокламациями на различных языках, они в большом количестве дезертировали и переходили на сторону врага, который обещал отправить их на родину.

Добавим к этому, что два фланга Великой армии, состоявшие, главным образом, из австрийцев и пруссаков, не образовывали больше сплошную линию, имевшую также и центр, как в начале кампании. Они находились у нас в тылу, готовые преградить нам путь при первом же приказе своих монархов, старых и непримиримых врагов Франции! Положение было крайне критическим, и, хотя самолюбие Наполеона сильно пострадало от того, что, начав отступление и не сумев навязать Александру заключение мира, ему пришлось признаться всей Европе, что он не достиг цели своей кампании, слово отступление было наконец произнесено! Но ни император, ни его маршалы, наконец, никто в тот момент даже не думал о том, чтобы покинуть Россию и вновь переправиться через Неман. Речь шла лишь о том, чтобы устроить зимние лагеря в наименее истощенных провинциях Польши.

В принципе решение о том, чтобы покинуть Москву, было уже принято, однако, прежде чем решиться на его выполнение, Наполеон, сохранявший еще последнюю надежду на заключение мира, послал Колен-кура к Кутузову, который ничего не ответил! Во время этого промедления наша армия таяла день ото дня. Пребывая в слепой беспечности, наши передовые посты в Калужской губернии подвергались опасностям, находясь на очень трудных позициях. И вдруг совершенно непредвиденное событие раскрыло глаза самым недоверчивым и уничтожило иллюзии, сохранявшиеся у императора относительно заключения мира.

Генерал Себастьяни, который, как мы видели, был уже однажды захвачен врасплох при Друе, только что заменил генерала Монбрена в командовании 2-м кавалерийским корпусом. Он находился поблизости от противника, однако проводил дни в домашних туфлях за чтением итальянских стихов, не проводя никаких разведывательных операций. Пользуясь этой преступной небрежностью, Кутузов 18 октября атаковал Себастьяни, окружил его со всех сторон, подавил численным превосходством и принудил оставить часть принадлежавшей этому корпусу артиллерии! Три кавалерийские дивизии Себастьяни, отрезанные от остальных частей Мюрата, смогли присоединиться к ним, лишь отбросив многочисленные вражеские батальоны, которые тщетно пытались противостоять их продвижению. В этой кровавой битве Себастьяни проявил свои достоинства, потому что он был очень смел. Однако можно говорить о нем лишь как об очень посредственном генерале. Вы увидите новые доказательства этому, когда мы будем обсуждать кампанию 1813 года.

В то время когда Кутузов напал на Себастьяни, он также приказал атаковать по всей линии Мюрата. Мюрат был легко ранен. Узнав в тот же день об этом прискорбном событии, а также о том, что во вражеский лагерь прибыло подкрепление из 10 тысяч кавалеристов из русской армии в Валахии, которых только что пропустили наши союзники-австрийцы, император отдал приказ отходить на следующий же день.

Утром 19 октября император покинул Москву, куда он вошел 15 сентября. Его Величество, Старая гвардия и основная часть армии отправились по калужской дороге. Маршал Мортье и две дивизии Молодой гвардии остались в городе еще на сутки, чтобы закончить его разрушение и взорвать Кремль. Затем они должны были стать замыкающими марша нашей армии.

За армией двигалось свыше 40 тысяч повозок, очень мешавших движению. Об этом сообщили императору, и он ответил, что каждая из этих повозок спасет двоих раненых, накормит нескольких человек и что мы будем избавляться от них постепенно. Мне кажется, что против подобной филантропической системы можно было бы возразить, потому что необходимость облегчить движение отступающей армии должна быть важнее всех остальных обстоятельств.

Во время пребывания французов в Москве король Мюрат и кавалерийские корпуса занимали часть Калужской губернии. Однако они не овладели городом Калугой, окрестности которой очень плодородны. Желая избежать прохода по полю Бородинского сражения, а также по дороге на Можайск, где армия истощила все ресурсы, двигаясь по дороге на Москву, император предпочел двигаться в направлении Калуги, откуда он рассчитывал дойти до Смоленска по весьма богатым местам, которые, можно сказать, были новыми для нашей армии. Но через несколько дней пути наши войска, чья численность после соединения с королем Мюратом еще превышала 100 тысяч человек, оказались лицом к лицу с русской армией, занимавшей маленький городок Малоярославец. Позиция противника была очень сильна, однако император приказал атаковать врага принцу Евгению во главе Итальянского корпуса и французских дивизий под командованием Морана и Жерара. Ничто не смогло воспрепятствовать стремительному натиску наших частей. После долгой и кровопролитной битвы они овладели городом. В этом сражении мы потеряли 400 человек убитыми или ранеными. Среди убитых остался генерал Дельзон, очень смелый, заслуженный офицер.

На следующее утро, 24 октября, император, удивленный сопротивлением, которое ему пришлось испытать, и зная, что ему преграждала дорогу вся русская армия, остановил армию и провел три дня в размышлении о том, что он должен предпринять.

Во время одной из рекогносцировок, когда Наполеон приблизился к фронту вражеской линии, его чуть не захватили русские! Был густой туман... Вдруг раздались крики «Ура! Ура!», и масса казаков выскочила из леса, расположенного поблизости от дороги, и пересекла эту дорогу в 20 шагах от императора, опрокидывая и уничтожая все, что встречалось на ее пути. Но генерал Рапп, бросившись в атаку во главе двух эскадронов конных егерей и конных гренадеров гвардии, постоянно сопровождавших императора, обратил противника в бегство. Именно в этом сражении г-н Ле Культе, мой бывший товарищ по штабу маршала Ланна, ставший адъютантом принца Бертье, вооруженный копьем казака, только что убитого им, совершил неосторожность, кинувшись назад, размахивая этим оружием. Эта неосторожность оказалась тем более опасной, что он был одет в кавалерийский плащ и меховую шапку. Один конный гренадер из Императорской гвардии принял его за казачьего офицера и, видя, что Ле Кульгё направляется к императору, стал его преследовать и ударил наискосок своим огромным палашом! Несмотря на это ужасное ранение, г-н Ле Культё, размещенный в одной из повозок, принадлежавших императору, перенес холода и тяготы отступления и сумел вернуться во Францию.

Разведывательные поездки Наполеона убедили его в невозможности продолжать путь на Калуг}' без кровавого сражения с многочисленными полками Кутузова. Поэтому Его Величество решил двигаться на Можайск, чтобы достичь Смоленска. Армия покинула богатую местность и стала снова двигаться по уже опустошенным областям, по дороге, которую в сентябре мы уже прошли. На этом пути мы были окружены пожарищами и валявшимися повсюду трупами! Маневр, совершенный при этом императором, после десяти дней пути привел его лишь на расстояние 12 лье от Москвы, что вызвало у солдат беспокойство по поводу их будущего. Погода становилась все хуже. Маршал Мортье присоединился к императору после того, как взорвал Кремль.

Армия снова увидела Можайск и поле Бородинского сражения! Земля, изборожденная ядрами, была покрыта обломками касок, кирас, колес, оружием, обрывками мундиров и тридцатью тысячами трупов, наполовину разорванных волками! Французские войска и император быстро прошли по этой территории, бросив печальный взгляд на эту огромную могилу! Г-н де Сегюр в первом издании своей книги о Русской кампании говорит, что, возвращаясь через Бородинское поле, французы якобы встретили своего несчастного соотечественника, у которого обе ноги были повреждены в сражении и который якобы спрятался в трупе лошади, развороченном осколком, и провел там 50 дней, питаясь и перевязывая свои раны гниющей плотью убитых!.. Г-ну де Сегюру заметили, что этот человек должен был бы задохнуться от ядовитых смертоносных газов и что, с другой стороны, он скорее предпочел бы обрабатывать свои раны свежей землей и даже травой, чем увеличивать их разложение, используя гниющую человеческую плоть!

Я делаю это замечание лишь для того, чтобы предостеречь против преувеличений, коих столь много в этой книге, а книга эта имела такой большой успех потому, что она очень хорошо написана.

После Вязьмы армия попала под обильные снегопады, и ледяной ветер тоже замедлил наше передвижение. Пришлось оставить множество повозок. Несколько тысяч человек и лошадей погибли от холода прямо на дороге. Мясо палых лошадей послужило пищей солдатам и даже офицерам. Арьергард постепенно перешел от командования Да-ву под командование принца Евгения и в конце концов под командование маршала Нея, выполнявшего эту трудную миссию на протяжении всего остального пути.

1 ноября мы дошли до Смоленска. Наполеон приказал собрать в этом городе большое количество продовольствия, одежды и обуви, однако администраторы, которым это было поручено, не могли знать, сколь сильны были дезорганизация и беспорядок в армии, и требовали для раздачи всех этих товаров квитанции и выполнения всех формальностей, как это делалось в обычное время. Из-за такой медлительности при распределении провианта и снаряжения солдаты, умиравшие от голода и холода, ожесточились, пришли в неистовство, сломали двери складов и с шумом захватили все, что в них было, так что многим досталось слишком много, некоторым недостаточно, а другим совсем ничего! Пока наши части двигались в порядке, смесь солдат различных национальностей вызывала лишь небольшие недоразумения. Однако как только несчастья и усталость привели к тому, что ряды нарушились, дисциплина пропала. Как могла она сохраниться в этой громадной массе отдельных индивидуумов, лишенных всего, идущих вперед как придется и к тому же не понимавших друг друга! В этой беспорядочной людской массе в самом деле царило полное смешение языков! Всеобщему беспорядку еще сопротивлялись несколько полков, в основном полки гвардии. Почти все кавалеристы линейных полков, потерявшие своих лошадей, были объединены в батальоны, и те из офицеров, кто еще был на лошадях, образовали эскадроны, командование которыми было доверено генералам Латур-Мобуру, Груши и Себастьяни, выполнявшим здесь функции простых капитанов. В то же время бригадные генералы и командиры полков несли службу сержантов и капралов. Одного только описания подобной организации достаточно для того, чтобы показать, до какой крайности дошла армия!

В этом критическом положении император рассчитывал на войска, состоявшие из частей различных родов оружия, который генерал Бара-ге д’Ильер должен был привести к Смоленску. Но, приближаясь к этому городу, мы узнали, что этот генерал сдался русской колонне, рассчитывая, что его одного не возьмут в плен и что ему разрешат вернуться к французской армии, чтобы объяснить свое поведение. Однако император не захотел видеть Бараге д’Ильера, приказал ему отправиться во Францию и находиться там под арестом, пока его не будет судить военный совет. Бараге д’Ильер не дожил до этого суда, он умер от отчаяния в Берлине.