Текст книги "Мемуары генерала барона де Марбо"

Автор книги: Марселен де Марбо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 69 страниц)

Если на поле битвы при Фридланде французская армия взяла немного пленных, на следующий день и в последующие за ним все изменилось, потому что русских преследовали по пятам. Они были полностью разгромлены и падали от усталости. Многие из них выходили из строя и ложились прямо в полях, где мы очень многих из них взяли в плен. Мы также подобрали много артиллерийских орудий. Все остатки армии Беннигсена, которым удалось уйти, поспешили переправиться через Неман, а за ним находился сам император России. Вероятно, помня об опасностях, испытанных им при Аустерлице, он не счел нужным лично присутствовать при сражении у Фридланда и поторопился через день после нашей победы попросить о перемирии, на что Наполеон согласился.

Спустя три дня после памятной битвы при Фридланде французская армия наконец увидела перед собой город Тильзит и Неман, который в этом месте был удален от границ Российской империи всего лишь на несколько лье.

После битвы в тылах победоносной армии царит скорбь: ее путь отмечен трупами, умирающими и ранеными. В то же время воины, которые остались в живых, вскоре забывают о своих товарищах, павших на поле боя, и радуются своим успехам, весело идя вперед к новым приключениям. При виде Немана радость наших солдат была безгранична. Противоположный берег Немана занимали остатки русской армии, которую французы только что разбили во всех боях. Наши войска громко пели, а во вражеском лагере царило мрачное молчание. Император Наполеон обосновался в Тильзите, его войска стали лагерем вокруг города.

Неман разделял обе армии: французы занимали левый берег, русские – правый. Император Александр попросил Наполеона о встрече. Она состоялась 25 июня в павильоне, который был специально построен на плоту, стоявшем на якоре посреди реки, на виду у обеих армий, расположившихся на обоих берегах Немана. Это было крайне внушительное зрелище. Оба императора прибыли, каждый со своей стороны, каждый в сопровождении лишь пяти главных лиц своей армии. Маршал Ланн льстил себя надеждой, что в этом качестве Ьн будет сопровождать императора, но ему предпочли маршала Бесьера, близкого друга принца Мюрата, и Ланн не простил этим маршалам, что его, как он считал, обошли.

Так что маршал Ланн остался с нами на набережной Тильзита, откуда мы видели, как два императора подошли друг к другу и обнялись, что

вызвало в обеих армиях громкие возгласы «Ура!» и «Да здравствует император!».

На следующий день, 26-го числа, во время второй встречи, которая также происходила в павильоне на Немане, русский император представил Наполеону своего несчастного друга – короля Пруссии. Король, потерявший из-за военных событий обширное королевство, от которого у него остался только маленький город Мемель и несколько ничтожных деревень, сохранял манеры, достойные потомков Фридриха Великого. Наполеон принял его вежливо, но холодно, потому что, как он считал, у него были причины жаловаться на этого короля и он планировал отобрать у него большую часть его государства.

Чтобы облегчить переговоры двух императоров, город Тильзит был объявлен нейтральным, и Наполеон уступил часть его русскому императору, который обосновался там со своей гвардией. Два государя провели вместе примерно 20 дней, в течение этого времени они решили судьбу Европы. Во время этих встреч прусский король был отправлен на правый берег. У него даже не было жилья в Тильзите, и приезжал он туда лишь очень редко. Однажды Наполеон отправился с визитом к несчастной королеве Пруссии, скорбь которой, как говорили, была весьма велика. Император пригласил ее обедать с ним на следующий день. Она согласилась, наверняка скрепя сердце, но в момент заключения мира требовалось приложить все старания для того, чтобы смягчить гнев победителя. Наполеон и королева Пруссии искренне презирали друг друга. Она оскорбляла его в многочисленных прокламациях, а он отвечал ей тем же в своих бюллетенях. Однако во время их встречи эта взаимная ненависть не чувствовалась. Наполеон выглядел почтительным и предупредительным, королева казалась любезной и старалась покорить своего прежнего врага, который ей был тем более нужен, что она знала о том, что новый мирный договор создавал новое государство под названием королевство Вестфалия, территорию для которого давали Гессен и Пруссия.

Королева покорно соглашалась с потерей многих провинций, но не могла допустить утраты крепости Магдебург, сохранение которой обеспечивало безопасность Пруссии. Со своей стороны, Наполеон, в планы которого входило провозгласить своего брата Жерома королем Вестфалии, хотел добавить Магдебург к этому новому государству. Кажется, ради сохранения этого важного города королева Пруссии во время обеда использовала все уловки и всю свою любезность. Наполеон, чтобы сменить тему разговора, похвалил великолепную розу, украшавшую платье королевы. Она будто бы ответила ему: «Желает ли Ваше Величество получить эту розу в обмен на крепость Магдебург?..» Возможно, его согласие выглядело бы по-рыцарски, но император был человеком слишком прагматичным, чтобы дать себя увлечь красивыми речами. Утверждают, будто он ограничился тем, что похвалил красоту розы и той руки, которая ему предлагала эту розу, но не взял цветок, что вызвало слезы в прекрасных глазах прусской королевы! Но победитель сделал вид, что не

заметил этого. Он оставил за собой Магдебург и вежливо проводил королеву до корабля, который должен был перевезти ее на другой берег.

Во время нашего пребывания в Тильзите Наполеон устроил смотр своей гвардии и своей армии в присутствии Александра, который был поражен воинственным видом и выправкой этих частей. В свою очередь, русский император устроил смотр нескольким красивым батальонам своей гвардии, но не осмелился показать свои войска выстроенными в боевой порядок, настолько их численность уменьшилась после сражений при Гейльсберге и Фридланде. Что до прусского короля, у которого в наличии были лишь малые остатки его полков, он не вывел их на смотр.

Наполеон заключил с Россией и Пруссией мирный договор, одним из основных пунктов которого было создание королевства Вестфалия в пользу Жерома Бонапарта. Правитель Саксонии, ставший союзником и другом Франции, возводился в королевское достоинство и получил, помимо прочего, Великое герцогство Варшавское, в состав которого входила обширная провинция прежней Польши, отбиравшаяся у пруссаков. Я обойду молчанием менее важные статьи мирного договора, результатом которого было восстановление мира между великими державами континентальной Европы.

Возводя своего брата Жерома на вестфальский трон, Наполеон добавлял еще одну ошибку к тем, которые он уже совершил, отдавая Неаполитанское королевство Жозефу, а Голландское королевство – Луи. Население этих земель почувствовало себя униженным оттого, что его заставляли подчиняться иностранцам, которые не только не сделали ничего великого сами, а наоборот, были достаточно ничтожными и имели лишь одно достоинство – то, что они являлись братьями Наполеона. Ненависть и презрение, которые навлекли на себя эти новые короли, во многом способствовали падению Наполеона. Деяния короля Вестфалии создали Наполеону самое большое количество врагов.

После заключения мира оба императора расстались, обменявшись заверениями во взаимной привязанности, которая в то время казалась искренней.

Глава

Миссия в Дрездене. – Невольная контрабанда. – Происшествие в Майнце. – Пребывание в Париже и в замке Да Уссэ

Французская армия была распределена по различным провинциям Германии и Польши под командованием пяти маршалов, Маршал Ланн попросил, чтобы его не включали в это число, потому что заботы о собственном здоровье звали его во Францию. Так что, если бы даже я был его постоянным адъютантом, мне пришлось бы вернуться в Париж. С тем большим основанием я должен был покинуть армию, чтобы присоединиться к маршалу Ожеро, к штабу которого я по-прежнему принадлежал на постоянной основе, тогда как моя служба при маршале Ланне была лишь временной. Таким образом, я готовился к возвращению в Париж. Худо-бедно, мне удалось продать двух моих лошадей. Я отправил Лизетту к начальнику интендантской службы, г-ну де Лоне, который полюбил ее и попросил меня передать Лизетту к нему на постой, когда она больше не будет мне нужна. Я предоставил ему лошадь на неограниченный срок. Ранение и усталость сделали Лизетту более спокойной. На ней ездила жена г-на де Лоне, и лошадь прожила у них семь или восемь лет, пока не умерла от старости.

В течение тех двадцати дней, которые император только что провел в Тильзите, он разослал многих офицеров с поручениями в Париж и в различные точки Франции, поэтому число лиц для курьерской службы почти полностью исчерпалось. Не желая брать офицеров из полков, Наполеон приказал составить список всех, кто добровольно участвовал в кампании и не принадлежал ни к какому-либо из армейских корпусов, ни к штабу пяти маршалов, которые должны были ими командовать. Я оказался в этом списке и был заранее уверен, что император, которому я уже привозил депеши, выберет меня, предпочтя мою кандидатуру другим, неизвестным ему офицерам. И действительно, 9 июля император приказал позвать меня и, передавая мне объемистый портфель с документами, а также депеши, адресованные королю Саксонии, приказал мне отправиться в Дрезден и ждать его там. Император должен был покинуть Тильзит в тог же день, но собирался сделать большой крюк, чтобы посетить Кенигсберг, Мариенвердер и Силезию, поэтому я опережал его на несколько дней. Я снова пересек Пруссию, увидел множество полей наших сражений, доехал до Берлина и прибыл в Дрезден на два дня раньше, чем император. Саксонский двор уже знал, что мир заключен, что правитель Саксонии возведен в королевское достоинство и что Саксония получила Великое герцогство Варшавское. Но здесь еще не было известно, что император должен проехать через Дрезден по пути в Париж, и именно я привез весть об этом новому королю.

Вы можете представить себе, какое это произвело впечатление! В одно мгновение весь двор, город и армия в волнении бросились готовить пышный прием великому императору, который столь великодушно вернул свободу саксонским войскам, захваченным при Иене, а теперь осыпал милостями их государя!.. Меня прекрасно приняли, поселили в замке, в очень милой квартире, где прекрасно обслуживали. Адъютанты короля показали мне все достопримечательности дворца и города. Наконец прибыл император, и, в соответствии с уже известным мне обычаем, я поспешил передать портфели с документами г-ну де Меневалю и спросил, каковы будут новые указания императора. Его приказы соответствовали моим желаниям, потому что мне было поручено отвезти новые портфели с документами в Париж. Император доверил мне письмо, которое я должен был лично вручить императрице Жозефине. Обер-гофмаршал Дюрок выдал мне 8 тысяч франков на почтовые расходы от Тильзита до Дрездена и от Дрездена до Парижа. Я весело пустился в путь. Только что я принял участие в трех прекрасных военных кампаниях, во время которых был произведен в капитаны и меня заметил император.

Теперь мы все будем пользоваться радостями мирной жизни, что позволит мне надолго остаться вместе с моей матерью. Я поправил свое здоровье, у меня никогда раньше не было столько денег. Все радовало меня, и я был очень доволен жизнью.

Так я прибыл во Франкфурт-на-Майне. Комендантом там был полковник Императорской гвардии по фамилии де Л***. Император дал мне письмо к этому офицеру, в котором, как мне кажется, он спрашивал у него сведения особого характера, поскольку г-н де Л*** был связан с г-ном Савари, имевшим отношение к тайной полиции. Этот полковник пригласил меня позавтракать с ним и захотел проводить меня до коляски. Садясь в коляску, я заметил довольно большой пакет, который не имел отношения к моим депешам. Я хотел позвать моего слугу; чтобы получить объяснение по этому поводу, но полковник де Л*** помешал мне сделать это, тихо сказав, что в этом пакете находится платье из берлинского трикотажа и другие ткани, которые запрещены к продаже во Франции и которые предназначаются для императрицы Жозефины. Он добавил, она будет мне бесконечно благодарна за то, что я их ей привезу!.. Я слишком хорошо помнил о неприятном волнении, которое когда-то испытал, по слабости представив императору чересчур снисходительный отчет, касающийся конных егерей его гвардии, присутствовавших в битве при Аустерлице, чтобы согласиться на участие в какой-то темной истории, поэтому я категорически отказался. Вне всякого сомнения, мне бы хотелось угодить императрице, но я знал, как непоколебимо строг Наполеон по отношению к людям, занимающимся контрабандой. Претерпев столько опасностей и пролив много крови в боях, я не хотел потерять те преимущества, которые эти заслуги давали мне в глазах императора, нарушив закон ради благодарной улыбки императрицы. Чтобы сломить мое сопротивление, полковник де Л*** заметил, что пакет был в нескольких упаковках, на внешней из них написан адрес военного министерства и стоит печать 7-го легкого полка, а также есть надпись: «Бухгалтерские документы». Он делал из этого вывод, что таможенники не осмелятся вскрыть этот пакет, а по приезде в Париж я сниму с него наружную упаковку и отнесу ткани императрице. Таким образом, я не буду никак скомпрометирован. Но, несмотря на все его прекрасные рассуждения, я категорически отказался взять на себя это поручение и приказал вознице двигаться.

Прибыв на заставу, расположенную на полдороге от Франкфурта до Майнца, я счел своим долгом отругать моего слугу за то, что он принял пакет и положил его в мою коляску. Он ответил мне, что во время завтрака г-н де Л*** сам положил эти пакеты в коляску, поэтому он, слуга, решил, что то были дополнительные депеши, и не счел возможным отказаться взять их из рук коменданта крепости. «Как? Что значит эти пакеты? Их что, было несколько? – воскликнул я. – А он взял обратно только один!..»

И действительно, разбирая папки императора, я заметил второй сверток, содержавший контрабанду, который полковник оставил в моем багаже без моего ведома... Я был обескуражен этим жульничеством и раздумывал, не выбросить ли мне эти платья на большой дороге. Однако я не осмелился сделать это и продолжал мой путь, твердо решив, что, если контрабанда будет обнаружена, я расскажу, каким образом она оказалась в моей коляске и кто поставил штамп 7-го полка на конверт: ведь я хотел спасти себя от гнева императора. Однако, поскольку подобный способ Защиты скомпрометировал бы императрицу, я думал, что им следует воспользоваться только при крайней необходимости и сделать все от меня зависящее, чтобы мою коляску не обыскивали. Удачный случай и небольшой обман вызволили меня из этого трудного положения, и вот каким образом.

Сильно озабоченный, я прибыл к мосту через Рейн, который отделяет здесь Германию от Майнца. Мое беспокойство возросло при виде большой группы таможенных чиновников, офицеров и солдат в парадной форме, которые ждали на этом посту. Когда постовой, в соответствии с правилами, остановил мою коляску, два человека одновременно подошли к двум ее дверцам: с одной стороны таможенник, чтобы осмотреть багаж, а с другой стороны – адъютант маршала Келлермана, коменданта Майнца, чтобы узнать, скоро ли прибудет император. Отлично, сказал я себе, и, делая вид, что не замечаю испытующего взгляда таможенника, ответил адъютанту: «Император следует за мной!..» Я совсем не лгал, он действительно следовал за мной, но на расстоянии двух дней пути... А это я счел нужным не добавлять!..

Все присутствовавшие услышали мои слова и очень взволновались. Адъютант вскочил на лошадь, галопом промчался по мосту, рискуя упасть в Рейн, и бросился предупреждать маршала Келлермана. Стража взялась за оружие. Таможенники и их начальники постарались выстроиться так, чтобы как можно больше походить на военных и достойно выглядеть в глазах императора. Поскольку моя коляска им мешала, они приказали вознице проезжать, и я вырвался из когтей таможенников!.. Я прибыл на почтовую заставу и велел побыстрее сменить лошадей. Но пока их меняли, над Майнцем разразилась ужасная гроза, дождь лил как из ведра!.. Было 5 часов вечера. Это время обеда, но, узнав новость о скором прибытии императора, во всем городе протрубили общий сбор. По этому сигналу маршал, генералы, префект, мэр, гражданские и военные власти – все они отбросили салфетки и поспешили надеть свои лучшие костюмы и отправиться на свой пост, под проливным дождем перепрыгивая через ручьи, выходившие из берегов на всех улицах. В это время я, послуживший причиной всей этой огромной суматохи, хохотал как безумный, уносясь галопом на трех добрых почтовых лошадях!

Но почему же императрица, ослушавшись своего августейшего супруга, хотела носить платья из тканей, запрещенных во Франции? Почему полковник тайком совал контрабанду в мою коляску? Хитрость, которой я воспользовался, показалась мне извинительной. К тому же стоял июнь, так что купанье, которому из-за меня подверглись все чиновники Майнца, принесло вред только их одежде! Я находился уже более чем в 2 лье от Майнца и все еще слышал барабанный бой. Впоследствии я узнал, что власти всю ночь оставались на ногах, а император прибыл только через два дня!.. Но поскольку с его коляской произошел несчастный случай, жители Майнца могли объяснить этим опоздание, из-за которого пострадали их парадные одежды.

Я быстро и весело двигался по направлению к Парижу, когда мой путь был прерван весьма неприятным происшествием, из-за которого мое хорошее настроение сменилось огорчением. Вы знаете, что если какой-либо государь путешествует, то невозможно найти упряжных лошадей для многочисленных экипажей, которые движутся впереди него или сзади, если не усилить почтовые заставы дополнительными лошадьми, называющимися служебными. Их привозят со станций и застав, расположенных на других дорогах. Так вот, когда я выезжал из Домбалля, небольшого городка, расположенного перед Верденом, проклятый кучер служебных лошадей, прибывший предыдущей ночью, не заметил крутого спуска на выезде с заставы. Он не сумел удержать своих лошадей, когда они оказались на этом спуске, перевернул мою коляску, и у нее были сломаны рессоры и разбит кузов!.. В довершение несчастья дело было в воскресенье, и весь народ отправился на праздник в соседнюю деревню, поэтому я не смог найти ни одного человека для ремонта коляски. Те люди, которых мне дали на следующий день, оказались очень неумелыми, так что мне пришлось провести два смертельно скучных дня в этом убогом месте. Наконец, я стал снова готовиться в путь, как вдруг курьер объявил о прибытии императора, и я позволил себе остановить его экипаж, чтобы сообщить ему о несчастном случае, произошедшем со мной. Он посмеялся над этим, взял письмо, которое передал мне для императрицы, и поехал дальше. Я следовал за ним до Сен-Клу, а оттуда, отдав портфель с документами в руки секретаря кабинета, направился в Париж к моей матери.

Я снова поступил на службу в качестве адъютанта маршала Ожеро, эта служба была очень приятной, поскольку состояла в том, что я проводил каждый месяц одну или две недели в замке Ла Уссэ, где каждый день жизнь была очень веселой. Так прошел конец лета и осень. В течение этого времени политика императора готовила новые события и новые угрозы, вызвавшие ужасные потрясения, чуть не поглотившие меня. Меня, очень маленького человека, который в своей беззаботной юности думал лишь о том, чтобы радоваться жизни после недавнего столь близкого знакомства со смертью!..

Справедливо говорят, что Наполеон никогда не был столь велик и могуществен, как в 1807 году, когда, победив австрийцев, пруссаков и русских, он только что заключил столь славный для Франции и для него самого мир. Но едва Наполеон закончил войну с великими северными державами, как злой гений вовлек его в еще более ужасную войну на юге Европы – на Иберийском полуострове.

томвторой

8011УЕМ1Н8 ЙЕЗ

САМРАСЙЕЗ ОЦ С^В

⁰

”

ЙЕ

МАКВОТ

^ аррагйеппеп1 аи У^^е<1е В013ЙЕС0МТЕ )

Е РЕОИ, ПОШИТ е1 С^ЕШ

Глава I

Португалия. – Поход Жюно на Лиссабон. – Королевская семья Испании. Могущество Годоя. – Интриги Наполеона

Чтобы лучше понять то, что я собираюсь рассказать, необходимо хотя бы вкратце напомнить, каким оказалось положение Португалии и Испании после заключения Тильзитского мира. В 1807 году португальскую корону носила вдова короля Педро III донна Мария. Принцесса была безумна, и регентом был назначен ее сын. Он правил вместо нее и царствовал под именем Жуана VI. Португалия – страна в основном горная, в ней мало больших дорог. Бесплодные скалы, населенные полудикими пастухами, отделяют ее от Испании. Только с другой, южной стороны гор, на морском побережье, в долинах рек Тахо (по-португальски называемой Тежу), Мондегу, Дуэро (Дору) и Миньо есть плодородные земли и цивилизованное население. На этих богатых землях не было ни одной фабрики, и англичане принялись развивать здесь свою торговлю и промышленность. Они сделали из этой земли своего рода колонию. Но, используя местные богатства, англичане не обременяли себя управлением: фактически страна принадлежала им.

Наполеон давно уже выжидал случая прогнать отсюда англичан и разрушить их торговлю. После Тильзита он счел, что время настало.

Чтобы завершить Континентальную блокаду, он приказал Португалии закрыть для англичан все порты. Исполнить этот приказ было непросто, поскольку португальцы жили только торговлей с англичанами, обменивая сырье на промышленные товары. Читая далее мои Мемуары, вы поймете, что я далеко не во всем одобряю политику Наполеона, однако я понимаю политические резоны, направленные на то, чтобы вынудить Англию присоединиться к всеобщему миру.

В сентябре 1807 года император собирает в Байонне 25-тысячную армию. Задача, которая ставилась перед ней, – захват Португалии. Но при этом он совершает две серьезные ошибки: первая из них – он формирует экспедиционный корпус из новых полков; вторая – назначает командующим этой армией генерала Жюно.

Наполеону часто случалось ошибаться в выборе людей. Он руководствовался скорее чувствами, чем целесообразностью. Армия видела в Жюно скорее очень храброго воина, чем настоящего предводителя. Увидев его впервые, я был поражен и обеспокоен растерянным выражением его глаз. Его конец подтвердил мои опасения. Известно, как началась его карьера. В траншее под Тулоном простой фурьер батальона волонтеров департамента Кот-д’Ор удачным словом завоевал дружбу артиллерийского капитана Бонапарта. Он последовал за будущим императором в Египет, был командиром гарнизона в Париже, стал его послом в Лиссабоне. Веселый нрав, безусловная доблесть, репутация храбреца, даже его расточительность снискали ему и симпатию высокопоставленных лиц, и популярность у народа. В конце концов, успехи Жюно в Португалии сыграли решающую роль. Император назначил его командующим армией. Это могло иметь некоторые положительные стороны, если бы не непредсказуемость характера этого человека.

Испания считалась нашей союзницей и должна была поставлять продовольствие и обеспечивать пребывание наших войск на ее территории. В обязанности командующего входило проследить за исполнением этих условий. Но Жюно, ни о чем не позаботившись, 17 октября ввел свою армию в Испанию и повел свои колонны по маршрутам, совершенно не подготовленным к движению войск, которым в результате пришлось ночевать под открытым небом и довольствоваться только половинным рационом.

Был конец осени. Армия двигалась по отрогам Пиренеев, климат здесь очень суров. Вскоре вся дорога была усеяна несчастными больными или отставшими и изнемогшими от усталости и голода солдатами. Испанцы со всех сторон стекались, чтобы посмотреть на победителей Маренго, Аустерлица и Фридланда, оказавшихся в столь ужасном положении! Они увидели хилых, с трудом выдерживающих вес своих ранцев и оружия новобранцев, чей поход больше походил на эвакуацию госпиталя, чем на движение победоносной армии. На испанцев эта грустная картина произвела плохое впечатление, на следующий год обернувшееся катастрофой.

Наполеон презирал жителей Пиренейского полуострова. Он считал, что достаточно показать им французскую армию, чтобы привести их к повиновению. Это убеждение обернулось роковой ошибкой! Не зная о всех трудностях, которые встретила армия Жюно на марше, император слал приказ за приказом: продвигаться быстрее.

Жюно старался исполнить распоряжения императора. Вскоре его армия новобранцев, в сущности еще детей, растянулась по всей дороге от Байонны до Саламанки. К счастью, испанцы в этот момент еще не вступили в войну с Францией. Тем не менее, видимо, для того, чтобы набить руку на будущее, они все же убили с полсотни наших солдат.

Прибыв в Сьюдад-Родриго, один из последних испанских городов на пути нашей армии, Жюно все-таки на несколько дней остановил головную колонну. Более 15 тысяч солдат оставались позади. Как только приблизительно треть армии собралась возле него, он тотчас же начал переход через горы Пенья-Парда, отделяющие Сьюдад-Родриго от долины Тахо. Это движение было предпринято несмотря на то, что у солдат оставался только полуторадневный запас хлеба... Я сам прошел через эти дикие горы и видел, что они населены народом бедным и варварским.

Несмотря на все трудности, ценой огромной усталости, без хорошего ночлега и достаточного продовольствия солдаты все-таки преодолели этот путь. Для пропитания им пришлось реквизировать стада у местных жителей, которые позже мстили французам, убив около сотни отставших солдат. Наконец, армия вошла в Португалию через город Каш-телу-Бранку. С большими усилиями, страдая от непогоды, 5—6 тысяч смертельно усталых и почти босых солдат дошли до города Абрантиш. Здесь начиналась благодатная долина Тахо (Тежу). Больные и отставшие еще тянулись по горам, но, прослышав о благоденствии, которое ждет их в Абрантише, поспешили туда. Постепенно армия собралась вместе.

Более предусмотрительный генерал дал бы ей время набраться сил, но Жюно под предлогом императорского приказа перехватывать все английские товары в Лиссабоне собрал 4 тысячи более-менее отдохнувших солдат и двинулся на столицу королевства. Его генералы получили приказ собрать оставшуюся армию и присоединиться к нему по первой возможности. Эта дерзкая вылазка могла привести к потере всей армии, так как в Лиссабоне был гарнизон в 12 или 15 тысяч солдат, а в устье Тахо стоял английский флот. Этого было вполне достаточно, чтобы разбить 4 тысячи французов, вовлеченных в авантюрное предприятие Жюно. Но магия побед нашей армии была столь велика, что португальское правительство пошло на уступки и, подчинившись всем требованиям императора, поспешило объявить войну англичанам, надеясь этим остановить продвижение войск Жюно. Но авангард французского генерала продолжил свой марш, что ввергло португальскую столицу в состояние сильнейшего замешательства. Не зная сначала, к кому примкнуть, принц-регент решил перевести правительство в Бразилию. Безумная королева, регент, королевская семья, знать и прислуга – в общей сложности 9 или 10 тысяч человек стали грузиться на многочисленные суда, прихватив с собой огромные богатства. 28 ноября паруса были подняты. Флот взял курс на побережье Бразилии.

В тот же день Жюно напал на Сантарен. Но, переходя через равнину, на две ступни покрытую водой, очень многие солдаты заболели лихорадкой, так что на другой день только полторы тысячи человек готовы были следовать дальше.

Несмотря на это, Жюно вступает в Лиссабон. Надо отдать ему должное: собрав наконец свои войска, он постарался снабдить их всем необходимым. В декабре в армии было уже 23 тысячи солдат в довольно хорошем состоянии. Португальская армия была распущена. Все солдаты, пожелавшие остаться в семье, разошлись по домам. Из остальных Жю-но сформировал дивизию и отправил ее во Францию. Ее судьба известна. Она служила довольно хорошо и участвовала в Русской кампании^45.

Оставим на время Жюно и посмотрим, что собой представлял после Тильзита мадридский двор.

В Испании царствовал тогда король Карл IV – правитель ничтожный, не любящий заниматься делами, но страстный любитель охоты. Заботу об управлении страной он предоставил королеве. Королева Мария-Шарлотта, урожденная принцесса Пармская, кузина короля, женщина энергичная и любящая власть, полностью подчинила себе супруга.

В 1788 году в рядах роты телохранителей испанского короля появился некий очень бедный дворянин по имени Мануэль Годой. Он хорошо играл на гитаре, и королева однажды захотела его послушать. Невысоко роста, хорошо сложенный, с приятным лицом, он был остроумен, честолюбив и дерзок. Он понравился королеве и вскоре стал ее фаворитом. Это событие стало одной из основных причин дальнейших несчастий Испании, а затем и Франции.

Придворные интриганы надеялись, что этот молодой человек не долго продержится в фаворитах. Но тот, следуя примеру знаменитого Потемкина – простого гвардейца, ставшего любовником и премьер-министром Екатерины II, – сумел настолько войти в доверие королевы, что та, действуя через своего мужа, назначила его сначала командиром королевской гвардии, потом членом государственного совета, генералом и, наконец, премьер-министром!

Когда французская революция вызвала войну между Францией и Испанией, наши войска захватили за Пиренеями несколько испанских провинций. В 1795 году Годой добился от Франции заключения достойного для его страны договора, по которому ей возвращались французские завоевания в Испании. Страна была ему благодарна. Король щедро наградил его и присвоил титул кмязя Мира. В довершение всего королева женила его на принцессе королевской крови!

С этого момента могущество Годоя больше не знало границ, и новоявленный князь Мира спокойно распоряжался во владениях испанских монархов.

В год сражения при Иене Годой неосторожно опубликовал манифест, который можно было счесть угрозой в адрес Наполеона. Французский император потребовал объяснений и приказал послать в Германию 25-тысячную испанскую дивизию под командованием генерала маркиза де Ла-Романы. Кроме того, провинившийся Годой должен был снарядить еще один такой же корпус для поддержки Жюно в Португалии. Правда, по секретному соглашению в Фонтенбло император обещал ему в награду титул князя Альгарвского и отдавал королеве Этрурии, дочери Карла IV, провинцию Бейра.

С этого момента пренебрежение, с которым Годой всегда относился к принцу Астурии Фердинанду, безмерно возросло. Фердинанду было двадцать три года. Он был вдов и не имел детей. Серьезный от природы, он был одинок. Но испанский народ, в основном враждебно настроенный к князю Мира, по-своему любил Фердинанда. Может быть, выказывая такие чувства, люди выражали свой протест против того отчуждения, в кругу которого находился при дворе этот человек. Во всяком случае, обратив к нему все свои надежды, испанцы нетерпеливо ждали его вступления на трон как конца всех своих несчастий.