Текст книги "Мемуары генерала барона де Марбо"

Автор книги: Марселен де Марбо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 69 страниц)

Но новое непредвиденное препятствие внезапно помешало успеху его планов. Командующий артиллерией генерал Эбле предупредил, что в артиллерийском обозе осталось только по четыре патрона на человека, и если к этому прибавить то, что оставалось в подсумках, то получалось примерно по двадцать патронов на пехотинца. Этого было недостаточно, чтобы вновь вступать в битву с врагом, оказывающим отчаянное сопротивление! Массена приказал срочно послать все свободные фургоны в Сью-дад-Родриго за боеприпасами, но интендант заявил, что он послал фургоны в этот же город, но за хлебом, который завтра надо раздавать солдатам! Патроны были необходимы, и Массена, лишенный транспортных средств, просил маршала Бессьера одолжить ему на несколько часов зарядные ящики гвардии, но тот холодно отвечал, что его упряжки устали за день и что лошади пропадут, если сделают еще один марш ночью по плохим дорогам, поэтому он их может предоставить только завтра!.. Мас-сена вышел из себя, воскликнул, что Бессьер во второй раз отнимает у него победу, которая, право же, стоит нескольких лошадей. Но Бессьер снова отказал ему, и между маршалами произошла очень бурная сцена!

б-го числа на рассвете зарядные ящики Бессьера отправились в Сью-дад-Родриго, но они двигались так медленно, что патроны прибыли к нам только днем. Веллингтон употребил эти сутки на то, что укрепил свою новую позицию, особенно верхнюю часть деревни Фуэнтес-де-Оньоро, которую теперь нельзя было взять, не пролив при этом потоков французской крови! Возможность одержать победу была потеряна нами безвозвратно!

Г лава ХЫ

Преданность трех солдат. – Разрушение Альмейды и бегство гарнизона. – Армия стоит в Сьюдад-Родриго. – Мармон заменяет Массену. —

Ошибки Массены

Массена понял, что нельзя начинать новое сражение, что Альмейде помочь не удастся, тогда он решил спасти гарнизон этой крепости, разрушив ее укрепления. Но чтобы достичь желаемого, надо было предупредить коменданта города, находящегося в окружении многочисленных английских войск, а связаться с ним если и было возможно, то очень трудно. Три храбреца, чьи имена должны сохраниться в наших анналах, добровольно вызвались выполнить эту опасную миссию – перейти через вражеский лагерь и отнести генералу Бренье инструкции о том, как ему действовать, покидая крепость. Вот их имена: капрал 76-го полка Пьер Занибони, маркитант дивизии Ферея Жан-Ноэль Лами и егерь б-го легкого полка Андре Тийе. В прошлом году они все участвовали в осаде Альмейды, поэтому хорошо знали окрестности и должны были пойти разными дорогами. Каждому из них вручили небольшое шифрованное письмо для коменданта, и б-го числа ночью они отправились в путь.

Занибони переоделся испанским торговцем (он очень хорошо говорил по-испански) и пошел через бивуаки англичан, чтобы якобы продать табак и купить одежд)' убитых солдат. Лами, одетый как португальский крестьянин, сыграл примерно такую же роль в другой точке английских позиций. Такая мелкая торговля была обычной во всех армиях, и оба француза ходили от одной линии к другой, не вызывая подозрений. Они подошли уже к воротам Альмейды, когда их хитрость была обнаружена при обстоятельствах, оставшихся неизвестными. Их обыскали и обнаружили письма. Оба несчастных были расстреляны как шпионы, по военным законам, по которым к этой категории относили и наказывали смертью любого военного, для выполнения задания снявшего униформу.

Что до Тийе, то он оказался более ловким, чем его товарищи. Он отправился в Альмейду в форме, при сабле, пошел сначала по руслу речки Дос Касос, в которой было по пояс воды, но очень крутые и высокие берега. Он шел медленно от скалы к скале, прятался за ними при малейшем шуме и так добрался до развалин форта Консепсьон. Там ему пришлось расстаться с берегами Дос Касаса, которые так хорошо скрывали его даже в местах, вплотную примыкающих к неприятельскому лагерю. Он полз на коленях по уже высоким посевам и добрался наконец до Альмейды, где на рассвете 7-го числа его подобрали посты французского гарнизона! Письмо, переданное генералу Бренье этим бесстрашным солдатом, содержало приказ взорвать укрепления и тотчас отойти к Барба-дель-Пуэрко, куда войска генерала Рейнье придут чуть раньше. Несколько артиллерийских залпов из орудий самого большого калибра, произведенных в определенные часы, должны были сообщить Массене, что один из его эмиссаров добрался до цели.

Пушки Альмейды дали условный сигнал, и Массена приказал сделать все необходимые приготовления для отхода к Сьюдад-Родриго, как только у него будет уверенность, что укрепления в Альмейде разрушены. Операции такого рода требуют много времени, так как надо заминировать городские стены, зарядить минный погреб, уничтожить боеприпасы, орудия, разбить лафеты и т. п.

Надо было ждать, когда пушки объявят нам, что Бренье эвакуируется из крепости. Обе армии оставались на своих позициях все дни 7, 8, 9 и 10-го, ничего не предпринимая друг против друга. Англичане попросили приостановить на это время военные действия, чтобы похоронить своих мертвых. Отдавать последние почести храбрым воинам – эта традиция всегда соблюдалась у цивилизованных наций. У англичан число их мертвецов, лежащих на равнине, было гораздо более значительным, чем у французов. Но в деревне, где неприятель сражался под прикрытием домов и за стенами садов, убитых французов было больше. Раненых было много с обеих сторон. В числе наших был капитан Септёй, адъютант князя Бертье, который, как и Канувиль, получил приказ покинуть Париж и находиться здесь, у Массены. Ядро попало несчастному молодому человеку в ногу, ее пришлось ампутировать на поле боя! Он мужественно перенес эту операцию и был еще жив.

Видя, что французская армия неподвижно стоит в течение нескольких дней, Веллингтон, который, конечно, обратил внимание на пушечные выстрелы из Альмейды, понял, что Массена намеревался помочь побегу гарнизона из крепости. Тогда он усилил дивизию, осуществлявшую блокаду города, и передал генералу' Кэмпбеллу, командующему этой дивизией, такие сложные приказы, что, если бы их пунктуально исполнили, генерал Бренье и его части не смогли бы уйти от неприятеля... 10-го в полночь глухой и продолжительный взрыв дал знать французской армии, что Альмейды как крепости больше не существует. Чтобы ввести в заблуждение англичан и португальцев, в предыдущие дни генерал Бренье совершал вылазки и беспокоил неприятеля со стороны, противополож ной той, через которую гарнизон должен был выходить. Выход прошел без затруднений. Сначала так же протекало и отступление, Бренье двигался, ориентируясь по луне и по течению рек. Он был уже на небольшом расстоянии от французской дивизии генерала Эдле, отправленной Массеной ему навстречу, когда наткнулся на португальскую бригаду, рассеял ее и быстро продолжил свое отступление. Но генерал Пак, услышав перестрелку, поспешил к этому месту из Малпартиды, погнался за нашими колоннами, обстреливая их, и вскоре английская кавалерия генерала Коттона, энергично атаковав арьергард гарнизона, нанесла ему некоторые потери. Наконец наши солдаты увидели мост Барба-дель-Пуэрко, по которому двигалась им навстречу дивизия Эдле. Они уже обрадовались и думали, что спасены, но, видно, так было предопределено, чтобы португальскую землю еще раз оросила французская кровь!

– Последняя из наших колонн должна была перейти через дефиле, выходящее к карьеру, расположенному между остроконечных скал. Неприятель подступал со всех сторон, и несколько взводов нашего арьергарда были отрезаны английской кавалерией. Видя это, французские солдаты стали взбираться на крутые склоны и так избежали ударов английской кавалерии, но попали в другую беду: поверху за ними следовала португальская пехота и вела сильный смертоносный огонь! Наконец, когда наши вольтижеры уже приближались к дивизии Эдле и надеялись на ее помощь, земля вдруг провалилась у них под> ногами, и солдаты полетели в гигантскую пропасть у подножия скалы. Такая же судьба постигла головную колонну, преследующую наших людей, португальцы летели вниз в пропасть вперемежку с французами. Подоспевшей дивизии Эдле удалось оттеснить англо-португальские войска от того места, где только что произошла катастрофа. Зрелище на дне этого провала было ужасным! Там лежало три сотни мертвых или жестоко покалеченных французских и португальских солдат! Около шестидесяти французов и тридцати португальцев выжили после этого ужасного падения. Таков был последний инцидент тяжелой и несчастной кампании, которую французы закончили в Португалии, куда они больше уже не вернулись!

Армия Массены, покинув поле боя у Фуэнтес-де-Оньоро, отошла к Сьюдад-Родриго, где стала лагерем. Англичане не преследовали ее. Позже мы узнали, что Веллингтон был очень недоволен генералом Кэмпбеллом, которого он обвинил в том, что тот не выполнил его приказов и дал сбежать гарнизону Альмейды. Кэмпбелл предстал перед военным трибуналом и от отчаяния застрелился.

Едва французская армия встала на свои квартиры и стала приводить себя в порядок, как Массена снова стал думать о ее реорганизации в надежде начать новую кампанию. Но только он начал работать в этом направлении, как из Парижа прибыл маршал Мармон. Этот маршал имел при себе назначение на пост главнокомандующего, но вначале представился как преемник маршала Нея для командования б-м корпусом. Только через несколько дней, достаточно ознакомившись с положением дел, он предъявил приказ о своем назначении и вручил Массене приказ императора, вызывающий его в Париж!

Массена был удручен этой неожиданной немилостью и тем, в какой форме это было ему объявлено. Все говорило о том, что император не одобряет то, как он вел военные действия. Массена был вынужден передать командование Мармону, попрощался с армией и отправился в Саламанку. Перед отъездом он имел серьезное объяснение с генералом Фуа, которого обвинил в сговоре с Неем с целью очернить его перед императором.

Узнав, как решительно генерал Бренье вывел гарнизон из Альмейды, император произвел его в дивизионные генералы. Он вознаградил также преданность и смелость бесстрашного Тийе, пожаловав ему крест Почетного легиона и назначив пенсию в 600 франков. Позже эта пенсия стала предметом обсуждения в Палате депутатов. Тийе стал сержантом и при Реставрации получил пенсию по увольнении. Но так как он попадал под закон о совокупности доходов, то одну пенсию хотели у него отобрать. Генерал Фуа красноречиво защищал героического солдата, и тог сохранил обе свои пенсии.

После недолгого пребывания в Саламанке Массена направился в Париж, где сразу же по прибытии отправился к императору, но тот не принимал его целый месяц под предлогом неотложных дел... Немилость была полной! Действительно, Массена совершил много серьезных ошибок и не оправдал доверия императора, главным образом своим походом на Лиссабон. Но надо также признать, что правительство не должно было бросать его армию в стране, настолько лишенной ресурсов, как Португалия, не обеспечив коммуникации между его армией и границей Испании эшелонированными войсками. Как бы там ни было, авторитет Массены во время экспедиции, предпринятой для спасения Альмейды, поднялся в глазах солдат. Он не только провел несколько стратегически прекрасных операций, но проявил большую активность, употребив всю свою энергию на военные вопросы, не беспокоясь больше о госпоже X, которую он оставил в тылу своей армии. Однако я позволю себе отметить многие-ошибки, совершенные Массеной в экспедиции против Альмейды.

Первая заключается в том, что она была предпринята без достаточных транспортных средств для доставки продовольствия и боеприпасов. Говорили, что не хватало упряжных лошадей. Это правда, но в стране было много мулов, которых можно было взять на несколько дней, как это делается в подобных случаях. Вторая – фатальная ошибка с красными мундирами ганноверцев, повторением того, что случилось при Бу-саку. Массена должен был разрешить этому батальону остаться в серых шинелях, прежде чем бросать его в Оньоро на англичан, носящих похожие мундиры. Этой предусмотрительной мерой главнокомандующий сохранил бы за нашей армией всю деревню, возвышенную часть которой мы в результате потеряли и уже не могли снова отвоевать.

Третья – Массена удерживал большую часть равнины и течения Дос Ка-сос, за исключением пункта, где эта речка пересекает Фуэнтес-де-Оньоро, и я считаю, что он напрасно потерял драгоценное время и много людей, пытаясь полностью вытеснить англичан из этой деревни, хорошо ими укрепленной. Я думаю, что лучше было бы повторить маневр герцога Маль-

боро в сражении при Мальплаке^{92, обойти Оньоро, оставив вне досягаемости неприятельского огня бригаду для наблюдения, чтобы защитники деревни, посчитав, что их окружают, были вынуждены покинуть свою выгодную позицию и соединиться с Веллингтоном, в противном случае им пришлось бы сдаться после общего поражения английской армии. Главным для нас было разбить основные силы неприятеля, находящиеся на открытых местах. К сожалению, французы имеют правило в сражениях не оставлять у себя за спиной никаких занятых противником укрепленных пунктов. Этот принцип часто становился роковым обстоятельством для наших войск, особенно при Фуэнтес-де-Оньоро и Ватерлоо, где мы упорно атаковали фермы Ла-Э-Сент и Угумон, вместо того чтобы прикрыть эти участки одной дивизией, а самим идти на уже сильно пошатнувшиеся английские линии. У нас было бы время сломить их до прихода пруссаков, что обеспечило бы нам побед)7. После чего защитники ферм, видя, что их покинули, сложили бы оружие, как это было с нашими же войсками при Мальплаке.}

Четвертая ошибка, в которой можно упрекнуть Массену во время сражения при Фуэнтес-де-Оньоро, – перед началом действий надо было удостовериться, что в зарядных ящиках есть достаточное количество патронов, а если нет, то взять их из арсенала Сьюдад-Родриго, расположенного всего в трех лье от места сражения. Этот недосмотр был одной из основных причин нашего неуспеха.

Пятая ошибка – если бы у Массены была та же твердость, которую он проявлял при Риволи, Генуе и Цюрихе, он послал бы арестовать генерала Рейнье, когда тот отказался исполнить приказ, предписывавший ему пройти через Аламеду и напасть на неприятеля с тыла. Командование 2-м корпусом перешло бы тогда к бравому генералу Эдле, который живо оттеснил бы англичан. Но Массена не решился на этот поступок. Победитель Суворова потерял свою энергию, ему безнаказанно не повиновались, и солдатская кровь проливалась без толку' и славы.

Глава ХЫ1

Основные причины наших неудач на Пиренейском полуострове. – Разобщенность маршалов. – Слабость Жозефа. – Дезертирство союзников. – Точность английского огня. – Характер испанцев и португальцев. – Возвращение во Францию

При создании этих Мемуаров в мои планы не входило рассказывать о различных этапах войны за независимость Пиренейского полуострова, но, прежде чем расстаться с этой страной, я хочу указать основные причины неудач, которые французы там потерпели, хотя еще никогда и нигде наши войска не проявляли столько упорства, терпения и доблести.

Вспомним, что в 1808 году отречение Карла IV и арест его сына Фердинанда VII, которого император сместил с трона, чтобы возложить корону Испании на голову своего брата Жозефа, возмутили всю испанскую нацию. Она взялась за оружие, чтобы вернуть себе свободу, и, хотя на улицах Мадрида повстанцев разбили, некомпетентность генерала Дюпона подарила им победу при Байлене, где они полностью захватили один из наших корпусов. Этот неожиданный успех воодушевил не только испанцев, но и их соседей португальцев, королева которых, боясь ареста со стороны французов, со всей семьей бежала в Бразилию. Ее подданные с помощью английской армии поднялись против наполеоновских войск и взяли в плен генерала Жюно и всю его армию. С этого момента весь полуостров восстал против императора. Наполеон понял, что необходимо его присутствие, чтобы победить повстанцев, и, перейдя Пиренеи во главе стотысячной армии ветеранов, покрытых славой Аустерлица, Иены и Фридланда, он обрушился на Испанию, выиграл много сражений и триумфально вернул Жозефа в Мадрид. После этих блестящих успехов Наполеон стал преследовать английскую армию, которая осмелилась дойти почти до середины этого королевства, отбросил ее к порту Ла-Корунья, где маршал Сульт завершил наши успехи, вынудив англичан поспешно сесть на суда. При этом англичане потеряли несколько тысяч человек, среди которых был и их полководец Джон Мур.

Нет сомнения, что, если бы император смог продолжать руководство операциями, Пиренейский полуостров был бы покорен. Но лондонское правительство ловко сумело активизировать нового мощного врага: Австрия объявила войну Наполеону, который был вынужден поспешить в Германию, возложив на своих военачальников трудную задачу справиться с восстанием. Они могли бы с ней справиться, если бы действовали слаженно и согласованно. Но как только хозяин уехал, а у слабого короля Жозефа не было ни военных знаний, ни достаточной твердости, чтобы его заменить, больше не существовало единого командного центра. Полная анархия царила среди маршалов и командующих различными корпусами французской армии. Каждый считал себя независимым, ограничивался тем, что защищал только ту провинцию, которую занимали его собственные войска, и не хотел оказывать помощь ни людьми, ни продовольствием своим товарищам, управляющим по соседству.

Напрасно главный штаб и сам император направляли самые строгие приказы, предписывающие военачальникам оказывать друг другу помощь в зависимости от обстоятельств, удаленность от Наполеона делала их неуправляемыми, никто не подчинялся, каждый говорил, что его ресурсы нужны ему самому. Поэтому, когда войска генерала Сен-Сира чуть было совершенно не уничтожили в Каталонии, маршал Сульт, губернатор королевств Арагона и Валенсии, не прислал ему в поддержку ни одного батальона! И вы помните, как самого маршала Сульта бросили в Опорту, а маршал Виктор не выполнил приказ и не пришел к нему на помощь. В свою очередь, Сульт позже откажется помочь Массене, когда тот будет стоять у ворот Лиссабона. Тот напрасно прождет полгода! Массена не смог добиться, чтобы Бессьер помог ему сразиться с англичанами у Альмейды...

Я мог бы привести множество примеров эгоизма и непослушания, которые погубили французскую армию на полуострове, но надо признать также, что основная вина лежит на правительстве. Понятно, что в 1809 году, когда Австрия выступила против императора в Германии, он покинул Испанию, чтобы противостоять более срочной опасности, но нельзя объяснить, как после победы под Ваграмом, после заключения мира на Севере и женитьбы Наполеон не почувствовал, насколько важно для него вернуться на Пиренейский полуостров, чтобы выгнать оттуда англичан и закончить там войну!

Но что самое удивительное, как этот великий гений счел возможным руководить из Парижа действиями армий, находящихся за 500 лье от него в Испании и Португалии, где действовало огромное количество повстанцев, захватывающих и убивающих офицеров, доставляющих депеши, обрекая командующих армиями оставаться месяцами без известий и приказов!

Возможно ли, чтобы при таком руководстве война закончилась бы успехом?.. Поскольку император не мог или не хотел приехать сам, он должен был наделить одного из своих лучших маршалов высшим командованием над всеми армиями на полуострове и сурово наказывать тех, кто оказывал неповиновение! Наполеон поставил короля Жозефа своим заместителем, но тот был человеком мягким, образованным, остроумным... но совершенно чуждъш военного искусства. Он стал игрушкой в руках маршалов, которые не выполняли его приказов, считая его присутствие в армии помехой. С уверенностью можно сказать, что чрезвычайная доброта этого короля привела его ко многим ошибкам, самая главная из которых – противостояние воле императора в вопросе о том, как обращаться с испанскими военными, захваченными французскими войсками на поле боя. Наполеон приказал отправлять их во Францию как военнопленных, чтобы уменьшить число наших врагов на полуострове. Но Жозеф, не желая сражаться с теми, кого он называл своими подданными, стал защищать испанцев от нас. Испанцы же пользовались его доверчивостью: как только их захватывали, они кричали: «Да здравствует наш добрый король Жозеф!», и просились на службу в его войска. Жозеф, несмотря на замечания французских маршалов и генералов, настолько верил в кастильскую честность, что создал многочисленную гвардию и армию, состоящую только из взятых нами в плен испанцев... Эти солдаты, хорошо оплачиваемые, хорошо экипированные и на хорошем довольствии, оставались верными Жозефу, только пока наши дела шли хорошо. При первой же неприятности они тысячами дезертировали и присоединялись к восставшим патриотам, обращая против нас оружие, данное им королем. Это не мешало Жозефу снова верить в искренность их заявлений, когда они снова попадали в плен, а они снова просились зачислить их в его полки. Более 150 тысяч человек перешли так с одной стороны на другую, а так как Жозеф тут же приказывал выдавать им форму, если они возвращались в лохмотьях, испанцы прозвали его полководцем обмундирования.

Французские войска были очень недовольны этой системой, своего рода бочкой Данаид^{93, до бесконечности продолжающей войну, возвращающей врагу уже взятых нами солдат, и эти солдаты снова выступали против нас! Император часто выражал недовольство таким положением дел, но ему не удалось его изменить! Со своей стороны, Наполеон тоже содействовал постоянной подпитке сил врага, с которым он сражался в Испании и Португалии: не желая слишком ослаблять французскую армию, стоящую на Рейне, он обязал союзников по договорам поставлять часть войск и посылал эти войска на Пиренейский полуостров, чтобы меньше проливать кровь французов. Это желание было понятным и похвальным, но обстоятельства делали эту систему не только непригодной, но и вредной.}

Действительно, использование иностранцев может быть полезным в регулярной кампании небольшой продолжительности, совсем другое дело – сражаться в течение нескольких лет с таким неприятелем, как испанцы и португальцы, которые все время не дают покоя, но с которыми нельзя встретиться в открытом бою. Чтобы вынести постоянные тяготы такой войны, надо иметь сильное желание победить и рвение, которого никогда не добьешься от иностранных войск. Поэтому те солдаты, которых император получал от своих союзников, не только плохо служили в наших рядах, но, привлеченные высокой оплатой, которую неприятель предлагал тем, кто переходил к нему на службу, дезертировали целыми толпами и ежедневно. Так, итальянцы, швейцарцы, саксонцы, баварцы, вестфальцы, гессенцы, вюртембержцы и др. вскоре образовали многочисленные полки в армиях наших врагов. И поляки, те самые поляки, которые так громко заявляли о своей преданности Франции, в большом количестве переходили в английскую армию, где всегда больше платили и лучше кормили, так что Веллингтон сформировал из них сильный легион, который запросто сражался против французов.

Недостатки иностранных солдат, которыми император наводнил Пиренейский полуостров, и испанские пленные, так неосторожно вновь вооружаемые Жозефом, нанесли нам большой ущерб.

И все же я считаю, что основной причиной наших неприятностей – хотя ни один военный, описывающий войны в Испании и Португалии, не указал ее – было огромное превосходство английской пехоты в точности ружейного огня, превосходство, происходящее из частых упражнений в стрельбе по мишеням, а также во многом из-за построения английской пехоты в две шеренги. Я знаю, что многие французские офицеры отрицают эту последнюю причину, но опыт показал, что солдаты, сжатые между первой и третьей шеренгой, стреляют почти все в воздух, а третья не может хорошо прицелиться по врагу, так как два первых ряда его скрывают. Утверждают, что две шеренги не могут хорошо противостоять кавалерии, но английская пехота в одно мгновение могла удваивать свои ряды, выстраиваясь в четырехшереножную линию, чтобы принять атаку, и никогда наши эскадроны не могли застать ее построенной в две шеренги, использовавшиеся только для стрельбы!

Как бы там ни было, я убежден, что Наполеон победил бы и усадил своего брата на испанский трон, если бы он закончил эту войну, прежде чем пойти на Россию. Полуостров получал поддержку только от Англии, а та, несмотря на недавние успехи своих армий, была так озабочена постоянной посылкой людей и денег, которых поглощал Полуостров, что Палата депутатов была готова отказать в субсидиях, необходимых на новую кампанию. Когда при нашем возвращении в Португалию уже шел глухой слух о намерении Наполеона напасть на Россию, английский парламент дал разрешение на продолжение войны в Испании. Она не была удачной для нас, так как продолжались разногласия между военачальниками наших армий, о которых я уже говорил. Маршал Мармон потерпел поражение от Веллингтона в Арапильском сражении (под Саламанкой), а король Жозеф проиграл сражение при Витории. После этого мы испытали такие неприятности, что к концу 1813 года наши армии должны были отойти за Пиренеи и полностью покинуть Испанию, которая стоила им столько крови!

Я считаю, что за шесть лет, прошедших от начала 1808-го до конца 1813 года, французы потеряли на Иберийском полуострове 200 тысяч человек убитыми или умершими в госпиталях, к которым надо добавить 60 тысяч потерянных нашими союзниками различных национальностей.

У англичан и португальцев потери были тоже значительными, но потери испанцев превосходили всех остальных из-за упорства, проявленного ими при обороне многих городов, население которых почти полностью вымирало. Эти знаменитые осады, особенно Сарагосы, добавили испанцам столько славы, что обычно приписывают освобождение Пиренейского полуострова их мужеству. Но это не так. Они, конечно, этому во многом способствовали. Однако без поддержки английских войск испанцы никогда не смогли бы сопротивляться французской армии, перед которой они не осмеливались выйти в открытое сражение. Но у испанцев есть огромное достоинство – даже если их разбивают, они никогда не теряют мужества. Они убегают, собираются вдалеке и возвращаются через несколько дней, снова полные уверенности в победе. Победы не случается, но уверенность никогда не исчезает!.. Наши солдаты сравнивали испанцев со стаями голубей, которые садятся на поле и взлетают при малейшем шуме, но тотчас возвращаются. Что же до португальцев, их участие в кампаниях на полуострове не было оценено по достоинству. Не такие жестокие, гораздо более дисциплинированные, чем испанцы, с более спокойным мужеством, они сформировали в армии Веллингтона несколько бригад и дивизий, которые, руководимые английскими офицерами, ни в чем не уступали британским частям. Менее хвастливые, чем испанцы, они мало говорили о себе и о своих подвигах и не так прославились.

Вернемся к июню 1811 года, когда Массена оставил командование. Война, которую французы вели на Пиренейском полуострове, была такой неприятной и тяжелой, что все хотели вернуться во Францию. Император, которому это было известно, хотел сохранить полностью свою армию и решил, что ни один офицер не может покинуть Испанию без разрешения. Приказ об отзыве Массены позволял ему взять с собой только двух адъютантов и оставить всех остальных в распоряжении его преемника, маршала Мармона. У того штаб был укомплектован, он никого из нас не знал и имел не больше желания оставлять нас при себе, чем было его у нас оставаться с ним. Он не давал нам никаких заданий, и мы довольно грустно провели недели три в Саламанке. Они показались мне все же менее длинными, чем моим товарищам, потому что я посвятил их тому, что записывал воспоминания о кампании, которую мы только что провели. Сегодня эти записи мне очень пригодились для этой части моих Мемуаров.

Военный министр, учитывая ранение, которое я получил при Ми-ранда-ду-Корву, послал меня наконец в отпуск, чтобы я мог вернуться во Францию. Еще несколько офицеров штаба Массены получили разрешение покинуть Пиренейский полуостров, и мы присоединились к отряду из 500 гренадеров, выбранных из всей армии, чтобы отправить в Париж для усиления Императорской гвардии. С подобным эскортом можно было сразиться со всеми партизанами Испании. Генерал Жюно и его супруга-герцогиня тоже решились воспользоваться этим случаем.

Мы ехали верхом. Днем погода была прекрасной. Во время пути от Саламанки в Байонну Жюно проявлял эксцентричность, которая внушала мне беспокойство. Мы приехали наконец к границе, и я не мог сдержать улыбку при мысли о плохом предзнаменовании, которое у меня было при встрече с черным ослом на мосту через Бидасоа во время моего последнего въезда в Испанию! Португальская кампания чуть не стала для меня роковой, но вот я снова во Франции! Я снова увижу матушку и еще одну очень дорогую мне женщину!

Я забыл прошлые беды, я торопился в Париж, куда и прибыл в середине июля 1811 года после пятнадцати месяцев отсутствия, полных тягот! Против моего ожидания маршал принял меня очень хорошо, и я узнал, что он благожелательно говорил обо мне императору. И когда я в первый раз оказался в Тюильри, император выразил мне свое удовлетворение, интересовался сражением при Миранда-ду-Корву, а также моими последними ранениями. Он спросил, сколько их у меня. «Восемь, сир», – ответил я. «Ну что же, это ваши восемь четвертей дворянства!» – заметил император.

8011УЕМ1Н8 ЙЕЗ САМРАСЙЕЗ ОЦ С^В

⁰

” ЙЕ МАКВОТ ^ аррагйеппеп1 аи У^

^е

<1е В013ЙЕС0МТЕ )

Е РЕОИ, ПОШИТ е1 С^ЕШ

Г лава I

Моя женитьба. – Прощание с Массеной

Мой брат и другие адъютанты Массены не замедлили покинуть Испанию и присоединились к нам в Париже, где я остался на все следующее лето и осень. Каждый месяц я проводил несколько дней в замке Бонней, у господина и госпожи Дебриер. Во время моего отсутствия эта замечательная семья прекрасно относилась к моей матери. С моим возвращением привязанность, какую я уже давно питал к их дочери, увеличилась, и вскорости я уже мог надеяться на получение ее руки. Вопрос о свадьбе был решен, и в какой-то момент у меня даже появилась надежда получить чин полковника еще до празднования этого знаменательного события.

В соответствии с этикетом, император подписывал брачные контракты всех своих полковников, но лишь крайне редко удостаивал этой чести офицеров более низкого звания. К тому же от них требовалось сообщать в военное министерство мотивы, по которым они могли претендовать на подобное проявление особого расположения. Я обосновал свою просьбу тем, что, когда я видел Наполеона накануне битвы при Маренго, то, говоря о моем отце, недавно умершем от ран, полученных при осаде Генуи, первый консул произнес следующие слова: «Если ты поведешь себя достойно и пойдешь по его стопам, я сам стану твоим от– ^{94 95} цом!» Добавлю, что после того дня я был ранен восемь раз и всегда почитал себя честно выполняющим свой долг.