Текст книги "Маска Зеркал (ЛП)"
Автор книги: М. А. Каррик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 41 страниц)
Он оттолкнулся от столба и стал быстро пробираться сквозь поток людей. К тому времени, когда он добрался до нее, она уже разложила карты. Грей поймал ее за запястье, когда она потянулась за последними картами.
Она вырвалась, но не раньше, чем он другой рукой задрал подол ее юбки и вытащил подменную колоду из-под ее колена. "Советую тебе потратить свои деньги в другом месте, – сказал он Марку, не отрывая взгляда от Шорсы.
Она отвернула лицо. Брызжа негодованием, Марк зачерпнул из ее чаши свое подношение и ушел. Грей перешел на врасценский, чтобы убедиться, что женщина его поняла. "И я советую тебе обманывать свои Знаки только словами. Если я еще раз увижу, как ты обманываешь кого-то, я выброшу все твои карты в ближайший канал".
Она даже не выплюнула в его сторону проклятие. Она просто подхватила обе колоды и убежала.
Грей не стал ее преследовать. Мгновенная вспышка праведного негодования прошла, оставив после себя пустоту. Если бы Коля увидел, как он так обошелся с Шорсой…
Проплывающие тучи приглушили угасающий солнечный свет, предвещая моросящий дождь. По лицу Грея пробежала дрожь, оставив после себя гусиные пупырышки. Шорса оставила свое одеяло и миску. Он достал из сумки две сантиры и бросил их в корабль, чтобы успокоить ир Энтрельке Недже.
"Господин?" сказал Раньери из-за его спины.
"Иди домой", – тяжело сказал Грей. "Не беспокойся о служанке. Я о ней позабочусь".
Но после ухода Раньери Грей не вернулся ни к ерунде с Вираудаксом, ни к проблеме бессонных детей. Вместо этого он отправился в ближайший лабиринт, чтобы попросить прощения у призрака своего брата.
Костерс Уолк, Нижний берег: Суйлун 24
Рен прижалась к осыпающейся штукатурке мясной лавки и прижала руки ко рту, стараясь не задохнуться.
Почему Грей Серрадо выбрал именно этот момент для посещения Костерс-Уолк? Одетый как подобает врасценцу, разговаривающий с красивым молодым человеком, которого она приняла бы за посетителя ночного клуба, если бы он не был таким болезненно застенчивым. У нее возникло желание подслушать, но самосохранение взяло верх. Последнее, что она могла себе позволить, – это чтобы Серрадо заметил, что сидящая неподалеку Шорса очень похожа на Ренату Виродакс.
Но от нервов она стала неловкой, и он заметил, как она меняет колоду. Ей не следовало рисковать – но она весь день была там, надеясь поймать кого-то конкретного. Никори, главаря "Туманных пауков", которые, по уличным слухам, действовали под командованием Деросси Варго.
Рената не могла расследовать преступную деятельность Варго, а вот Аренца Ленская могла.
Полезно, что такая прекрасная Альта, как Рената Виродакс, не выходила за порог своего дома раньше шестого солнца и не принимала гостей раньше пятого. Поэтому в утренние часы Рен надевала очередную маску и пробиралась через Старый остров и Нижний берег. Она не решалась подходить слишком близко к людям, знакомым ей еще по работе в Пальцах, но вот городские врасценцы – это другое дело.
Она никогда не была одной из них. Ее полусеверное происхождение было очевидно и без грима. Рен была едва ли не единственной врасценской женщиной, в которой текла кровь чужака, но кретцы могли быть замкнутыми, и некоторые из традиционных родов не терпели чужаков в своей среде. Семья Иврины Ленской относилась к их числу. В результате ей пришлось воспитывать дочь вне родовых и клановых связей, которые до сих пор связывали большинство врасценцев – выходцев из вольных городов-государств Врасцена – в единое целое.
В случае с Надежрой нити основы и ткани были более слабыми. Играя роль Арензы Ленской, Рен умела выведывать информацию у коренных врасценцев, первый вопрос которых не был "Кто твои люди? Некоторые, как Ондракья, были частью преступного мира, остальные просто держали руку на пульсе банд для собственной безопасности. Они знали, кто владеет какой территорией и занимается какой работой, кто главный – и они знали Варго.
Он управлял крупной конфедерацией узлов по всему Нижнему берегу, в которую входили "Синие початки", "Резчики с Лик-стрит", "Парни с Круглой улицы" и множество других банд. Многие из них, как сказала Донайя, занимались контрабандой: провозили товары мимо таможни и продавали их со скидкой. Год назад Варго переехал в Истбридж на Верхнем берегу и начал скупать здания и землю на территории, принадлежащей его банде, вкладывая деньги в легальный бизнес.
Но ничто из этого не говорило ей о том, следует ли поддержать план Речной хартии Дома Трементис. Если она не могла ответить на этот вопрос, то не могла предложить Донайе сделать ее своим защитником. А ей нужен был какой-то рычаг для дальнейшего продвижения – не говоря уже о каком-то доходе, чтобы не исчерпать свой аккредитив до того, как она получит доступ к счетам Дома.
Узор давал ей и то, и другое. Если верить уличным сплетням, три года назад одна шорса предупреждала Никори, чтобы он не доверял своей любовнице. Он не послушал ее, и ему отрезали язык, когда она донесла на него в канцелярию Аргентета в Синкерате за подстрекательские разговоры. С тех пор он регулярно консультировался с Узорщиками. Если бы Рен подцепила его на крючок, она могла бы выведать у него всевозможные секреты.
Но "Маски" проявили одну милость: Серрадо не узнал ее. Одетая в юбку-килт с поясом и рубашку с пуговицами на плечах, с гримом, подчеркивающим ее врасценские черты, а не лигантийские, она стояла прямо перед ним, а он и не заметил.
Сердце Рен наконец-то остановилось. Она проклинала оставленные деньги, которые, несомненно, уже пропали. Она надеялась использовать их, чтобы купить Тесс подарок на день рождения без ущерба для бюджета, но теперь придется что-то украсть. А благодаря Серрадо та самая метка, на которую она потратила полдня, больше никогда к ней не приблизится. Обмануть Никори было лучшим планом, чтобы получить информацию о других деловых операциях Варго. Теперь ей придется рискнуть чем-то более опасным.
Рен медленно выдохнула. Солнце садилось, но жизнь улицы продолжалась: продавец лент с палкой, полной разноцветных товаров, женщина, несущая кричащего ребенка, торговец с тележкой, полной не очень свежих мидий.
Это был их мир. Пять лет в Ганллехе не могли стереть этого, как не могла стереть и Рената Виродакс.
Здесь она точно знала, на какой риск идти.
Оттолкнувшись от стены, Рената поправила маскировку и направилась в темноту.
Фрогхол, нижний берег: Суйлун 24
Все пристанища, прилепившиеся к нижнему берегу, пропахли отходами и болезнями, но изгиб, в котором находилась Фрогхол, уловил этот смрад и перебродил, превратившись в поганое вино. Вкус этого вина ощущался на языке Варго, когда он переходил через разваливающийся мост в недра лежбища. Он натянул на лицо плащ и пожалел, что не взял с собой маску. Кулакам, шедшим за ним, пришлось довольствоваться платками и шарфами.
С наступлением ночи над рекой поднялся туман, и периодически вспыхивающие фонари из рыбьего жира окрашивали его в тускло-желтый цвет. Он скрыл от глаз прохожих, но не звук их сапог. Только крысы не успели скрыться в тени. Они были настоящими хозяевами Лисьей норы.
Когда Варго был мальчишкой, зараженным блохами и искусанным крысами, как и любой житель сточной канавы, выбраться из лежбища казалось несбыточной мечтой. Каждое возвращение напоминало, что от реальности никуда не деться.
Стряхнув с себя груз прошлых воспоминаний, Варго заговорил через плечо. "Какое депо пострадало?"
Варуни, его телохранительница Изарна, обладала телосложением питбуля и решительностью. Она относилась к задаче держать его в курсе событий так же серьезно, как и к своей работе по защите его самого – точнее, вложений в него ее народа. "Та, что на Глуском переулке. Старая кружевная мельница".
Варго замедлил шаг. Он вырезал Фрогхол в своей душе днями голода и ночами страха. Но если он и любил какую-то лачугу тех дней, то это была старая кружевная мельница. Разве не она была его убежищем, когда у него не оставалось никакой надежды, кроме как умереть?
И неважно, что Варго оставил мельницу, чтобы она стала еще одним звеном в цепи контрабанды ажа. Она принадлежала ему. И он собирался покончить с тем, кто ее похитил.
Никорий и Оростин стояли на улице, ожидая его прихода. За годы, прошедшие с тех пор, как Варго перебрался в менее мрачную штаб-квартиру, мельница прогнила. На места сгнивших досок кто-то наклеил тонкие, заплесневелые кожаные шкуры.
"Кто на этом пятачке?" – тихо спросил Варго. Гниль – это одно, с ней невозможно бороться в тонущем " Фрогхоле", но его люди знали, что лучше не позволять ворам пробираться сюда.
Никорий и Оростин переглянулись. " Храчек, до того как он умер", – сказал Оростин. "С тех пор здесь все нестабильно".
Храчек, которого кто-то накачал наркотиками, пока Варго угощал Ренату Виродакс шоколадом со специями. К моменту прихода Варго Храчек был уже не в состоянии говорить. Не от наркотика, а от ран, покрывавших его от головы до пят, – рваных, разорванных в клочья кусков плоти. Он сражался слишком упорно, чтобы кто-то успел обработать их до того, как он истечет кровью.
Единственное, что останавливало Варго от удара по стене, – это возможность того, что она может рухнуть под ударом, увлекая за собой крышу. С момента смерти Храчека прошло более двух недель, а у него было только тело и вопросы. А теперь еще и это. Неужели кто-то убил Храчека, чтобы воспользоваться последующей неразберихой?
Нельзя срывать кожу с человека только потому, что он неудобен: Напоминание Альсиуса заморозило гнев Варго. Гнев не принесет ему ни ответа, ни возмездия.
"Приведите его в порядок", – огрызнулся он. "Когда они напали на нас?"
"Прошлой ночью, но ушли они только на рассвете", – сказал Никори, выпрямляясь. Он толкнул скрипучую дверь. "И самое странное не то, что они забрали, а то, что они оставили после себя".
Варго последовал за загадочным высказыванием Никори. Внутри старой мельницы гниль была еще сильнее. Чистые круги черной плесени усеивали пол там, где бочки простояли слишком долго. Голуби использовали щели в черепице, чтобы вить гнезда на карнизах; стены плакали белыми слезами. От пинка Варуни клубок шерсти распался на полусгнившего крысиного короля, тела сцепились в смертельной схватке. На лбу Варго выступил холодный пот. Даже плащ не мог скрыть вонь.
Что это в центре комнаты?
Вытерев лоб, Варго посмотрел на пятна, которые не были ни плесенью, ни дерьмом. Перчатки служили не только моде Лиганти: они защищали его руку, когда он проводил пальцами по полустертой линии мела, которая когда-то была нуминатом. Сила оборвалась вместе с линиями; в воздухе остался привкус чар. Он был активен, причем совсем недавно.
В Фрогхоле всегда находился кто-то, кто что-то видел и был готов продать увиденное. "Проверьте глаза на улицах. Если кто-то видел хоть одну крысу не на своем месте, я хочу знать об этом".
Ты действительно ожидаешь, что кто-нибудь что-нибудь скажет? спросил Альсиус.
Не без стимула, подумал Варго. "Дайте понять, что это я спрашиваю. И сложи бочки. Мне нужно подняться повыше".
Пока его люди вскакивали, чтобы повиноваться, Варго обвел взглядом комнату. На краю начерченного мелом периметра поблескивала темная жидкость, похожая на маслянистую дорожку. Дистиллированная ажа имела такую поверхность, словно радуга в ловушке, но эта была мутно-фиолетовой и воняла свернувшимся молоком.
::Образец может быть..:
Я не стану трогать его просто так, – ответил он. Если ты считаешь, что это так необходимо, возьми этот чертов образец.
Но Альсиус был прав. "Никори. Возьми образец".
"На этом. Хочешь, чтобы я забрался наверх?" Он жестом указал на штабеля бочек.
"Освоил начертание, пока я не смотрел, да?" Варго снял плащ. Он достал из кармана рулон чистых листов и карандаш, после чего передал халат Варуни и полез на гору бочек. Во многом он мог положиться на своих людей, но для некоторых задач существовал только он сам.
С новой точки обзора Варго разложил бумагу и начал зарисовывать останки нумината, достаточно сложные, чтобы заставить его глаза пересечься.
Вскоре у него было несколько страниц, похожих на куриные царапины. Варуни принесла лампы и расставила их по окружности нумината – по диаметру, который бился о противоположные стены склада. Учитывая их размер и шероховатость досок пола, неудивительно, что злоумышленникам не удалось стереть их целиком.
Несколько резких хлопков эхом отозвались в голове Варго, когда он покрутил ею, чтобы унять боль в плечах.
Лучше бы ты этого не делал. Ужасный звук:
Варго разложил свои наброски, проводя пальцем линии, начиная от смещенной точки, где должен был находиться фокус, и расходясь по спирали к краям комнаты. Вдоль спирали располагались незавершенные остатки кругов, содержащих собственные геометрические фигуры – нуминаты меньшего размера, уточняющие замысел мастера-нумината.
"Это земная спираль, – сказал Варго, достаточно тихо, чтобы его люди не услышали. Каждый нуминат имеет либо земную, либо солнечную связь, и направление спирали определяет, для чего предназначен нуминат – для добра или зла.
Это не поможет нам, если мы не знаем, какому нуминату он был посвящен:
Проблема с педантом в голове заключалась в том, что Альсиус был склонен повторять основные уроки, которые Варго усвоил много лет назад. "Действительно. Я этого не знал".
"Сэр?" Варуни сделала укоризненный шаг к турретке Варго. "Что-то нужно?"
Он не хотел привлекать ее внимания, но… "Кто-нибудь обнаружил остатки очага?" Доски в центре спирали были выжжены в идеальное кольцо размером не больше яйца ржанки, обозначавшее Илли – место, где был установлен божественный фокус, отправная точка каждой нуминаты. Для более постоянных нуминат фокус тщательно прорисовывался или инкрустировался в металл, но для временных работ большинство надписчиков использовали восковые заготовки, на которых вырезали отбивку того аспекта просвета, на котором они рисовали. Обесцвечивание в центре нумината свидетельствует о том, что такая печать была использована, а выжженность – о том, что нуминат был разобран наспех и неаккуратно. Тот, кто устанавливал нуминат, оставил для его демонтажа кого-то менее опытного. Если бы они использовали восковой фокус, то демонтажник мог бы выбросить осколки.
"Пока ничего, сэр".
Проклятье. Варго махнул Варуни рукой, возвращаясь к своим отчетам. «Мы сделаем это сложным путем», – сказал он достаточно тихо, чтобы она не приняла его бормотание за дополнительный приказ.
Поскольку на Илли не было никаких ориентиров, указывающих на общую цель Мастера Нумината, следующим лучшим ключом к разгадке стали дети Нумината, начертанные вдоль дуги Спира Ауреа. Первую из них, чуть левее Илли, было достаточно легко разобрать, несмотря на попытки стереть ее – это пересекающиеся круги vesica piscis.
:: Туат,: Какие фазы были у Кориллиса и Паумиллиса прошлой ночью?
Астрология и нуминатрия часто шли рука об руку, а двойные луны были связаны с Туатом, Самостью в Другом. Но Варго не думал, что это имеет какое-то отношение к астрономическому времени. "Первая четверть и растущий гиббус".
Ни в совпадении, ни в отражении. Вот тебе и теория. Скорее всего, это какой-нибудь дурак, который тайно женится на своей возлюбленной,: Альсиус хмыкнул.
"Скорее, это проклятие", – размышлял Варго, снова прослеживая земную спираль. Туат был нуменом солнечной стороны. Если нарисовать его на земной стороне спирали, это изменит его предназначение.
Варго нахмурился, глядя на землю и на меловые остатки vesica piscis, нацарапанные на ней. Лампы освещали радужный блеск – то, что не было aža, – окрашивающий пол.
"Или… их сны?" Как и птицы-мечтатели, ажа была священна для врасценцев. Они даже называли ажа "малой мечтой" – в честь Большой Мечты, которая приходила в Надежру каждые семь лет, когда на Точке появлялся священный источник Ажерайса, полный светящейся воды, которая давала истинные видения каждому, кто ее пил. Врасценцы считали, что сны ажа – это маленькие отголоски этих истинных видений, но большинство надежранцев не использовали аж для таких возвышенных целей, а просто хотели ненадолго и приятно отвлечься от повседневных забот. Поскольку Синкерат всеми силами старался задушить торговлю, контрабандисты вроде Варго неплохо зарабатывали, продавая ажу и врасценцам, и надежранцам.
Надписчик выбрал склад ажа Варго для нанесения своего нумена и украл склады ажа Варго. А Туат был нуменом интуиции и мечты.
Но это все равно глупая цель. Мечты так же мимолетны, как и любовь:
Никто из тех, кто начертал такой сложный нуминат, не был бы так глуп. Но были сны, и были сны. " Аж нет".
Варго нахмурился от последовавшего за этим мысленного смеха. "Что? Это не сильно отличается от использования нумината для усиления действия лекарств".
За исключением того, что такие эффекты быстро исчезают, и любая сила, которую наделил нуминат, разрушится, когда его сотрут:
Альсиус был прав. Если не считать украшений и небольших бумажных благословений, которыми обменивались по особым случаям – свадьбы, крестины, новый год в летнее солнцестояние, – большинство нуминатов оставались там, где их начертали, служа той цели, ради которой их создали, пока время и геометрические дефекты не выводили их из строя.
"А как насчет трансмутации? Например, использовать нуминату для создания призматика?"
::Создание призматика – это сложный и утомительный процесс, один из величайших шедевров нуминатрии: Ответ Альсиуса был дословно взят из первых строк "Principia Numinatriae" Деклазита:::Это не то, что можно сделать за ночь в трущобах.::
Спорить с Альсиусом в таком тоне было бессмысленно. Вернувшись к наброскам, Варго проследил дальнейший путь по спирали. За Туатом остальные нумины были слишком геометрически сложны, чтобы их можно было легко различить по оставшимся следам. Это скопление углов и пересекающихся линий вполне могло быть Трикатом, обозначающим стабильность и гармонию, или Нинатом, обозначающим смерть, конец и апофеоз.
Они могли бы работать над этой головоломкой часами – днями – и ничего больше не узнать. От долгого прищуривания в тусклом свете ламп у него помутилось в глазах, и он почти чувствовал, как стены дышат на него тошнотой.
"Хватит об этом. Сегодня мы ее не решим". Варго спустился вниз, отмахнувшись от Варуни, когда она подняла его плащ. "Не беспокойся. Я попрошу кого-нибудь сжечь весь костюм, когда мы вернемся домой".
Остановившись на пороге, Варго смотрел на оставленную для него загадку. У него был план, который нужно было выполнить, и следующим шагом было ожидание, пока Сетерин Альта докажет свою состоятельность; у него не было времени на новые загадки.
Но кто-то потревожил его паутину, и он не уснет, пока не узнает, кто и почему.
Фрогхол, нижний берег: Суйлун 24
Вонь из лягушатника была достаточно густой, чтобы вызвать рвотный рефлекс. Почувствовав это и напряжение в плечах, Рен окончательно убедилась, что зря последовала за Никори сюда.
Это была не ее территория. До того, как она покинула Надежду, это была территория Синего Початка, и любой другой, кто ступал сюда, рисковал истечь кровью. Она не знала ни сторожевых постов, ни путей отхода. Единственной ее защитой было то, что она выглядела как случайная врасценская женщина, вышедшая по своим делам… Но и эта защита ослабла, когда Никори остановился перед полуразрушенным зданием и занял позицию часового с мужчиной под боком, оставив Рен подозрительно наблюдать за ним в тени.
И она стала хрупкой, как битое стекло, когда появился сам Варго с видом, готовым распотрошить кого-нибудь тупым ножом.
Легальный бизнесмен не заходил в такие места. Одного его присутствия было более чем достаточно, чтобы Рен согласилась с Донаей в том, что Варго не избавился от своей криминальной стороны.
Но она не могла убежать, если бы ее не заметили охранники. Только после того, как покосившаяся дверь снова распахнулась, показав одного из тех, кто вошел с Варго, и охранники повернулись, чтобы поговорить с ним. У нее не было бы больше шансов уйти незамеченной.
Рен отступила назад и прижалась к стене, чтобы укрыться, хотя та кишмя кишела слепнями и речными жуками. Как только она обогнула угол, она начала ускоряться, пытаясь сократить расстояние между собой и тем, что делал Варго.
Она пожертвовала осторожностью ради скорости и поплатилась за это.
Руки толкнули ее в плечи сзади в тот самый момент, когда удар ногой выбил из-под нее ноги. Рен упала, заскользив по грязи, и выдохнула весь ветер из легких. Человек над ней был лишь силуэтом, его вес упал на нее прежде, чем она успела достать нож, прижав запястья и зажав ноги. Рен закричала бы, если бы думала, что это поможет.
Мужчина прорычал: "Ну, что ты, черт возьми…".
Она приподнялась всем телом, пытаясь, используя дорожную слизь, вывернуться из-под него. Шарф упал с ее головы, и хватка мужчины ослабла.
Это был шанс, который она не могла упустить. Ее локоть врезался ему в горло через полминуты после того, как он сказал: "Рен?".
Он упал, задыхаясь. Рен была уже на ногах и в трех шагах от него, прежде чем до нее дошел смысл сказанного. Ее имя. Он сказал ее имя.
Не Рената. Не Аренза. Рен.
Вопреки здравому смыслу она обернулась.
Он лежал на заднице в грязи, и хотя переулок был узким, медно-зеленого лунного света Паумиллиса хватало, чтобы разглядеть его черты. Темные волосы, кожа не совсем лигантийской бледности, не раз сломанный нос, шрамы, рассекающие щеки и губы.
Но он узнал ее по гриму, а она его – по шрамам.
Рен прошептал: "Седж?"
"Рен". Удивление стерло годы с его лица, сделав его снова молодым – таким молодым, каким он никогда не был. На лежбищах он был большим для мальчишки, долговязым и грубым. Изящество, которое он приобрел по мере взросления, теперь покинуло его. Пошатываясь, он поднялся на ноги, не сводя с нее глаз. "Как… Я посмотрел… Они сказали, что ты…"
Ушла. Они с Тесс ушли – потому что Седж был мертв. Рен видела его тело, изломанное и неподвижное в полусухом канале, куда его бросила Ондракья. Она никогда бы не оставила его – если бы знала.
Горло сжалось, как будто это ее ударили. Седж сделал полшага к ней, затем оглянулся через плечо.
"Черт!" Он схватил ее за плечи, развернул и толкнул на тропинку, по которой она бежала. "Уходи отсюда. Не попадайся на глаза. Если Варго услышит…" Седж оставил эту угрозу без внимания. Его хватка скользнула вниз, к внутренней стороне ее запястья. Манжет рукава прикрывал линию, потускневшую, но так и не исчезнувшую – один из немногих физических шрамов, которые у нее были. Его большой палец провел по этому месту, и она подумала, сможет ли она найти такой же шрам среди следов на его руках. "Я найду тебя у норы, как только…"
Эхо ботинок и голосов за углом прорвало остатки нежности. Его лицо ожесточилось и нахмурилось. "Иди."
Седж. Живой. Долгие годы он был ее братом, другом, защитой, и когда он сказал "уходи", она ушла.
Рен ушла.
Лейсвотер, Старый остров: Суйлун 24
Ей снова было четырнадцать лет, она куталась в грязную шаль и ютилась в скудном убежище в углубленном окне подвала на южной стороне Трикатиума в Лейсвотере. Неважно, что за пять лет пребывания в Ганллехе она стала выше ростом, так что на прежнем месте не очень-то помещалась, а Седж никак не мог протиснуться к ней. Туман остыл до ледяного, она теряла чувствительность пальцев, а Седж был жив. Словно и не было этих пяти лет.
Ему лучше было не подкрадываться к ней снова. Она видела, как он перевалился через подпорную стену храма, опустившись тише, чем позволяли его размеры. Ондракья была права, опасаясь, что произойдет, если Седж поймет, что он достаточно велик, чтобы защищаться. Но все они так привыкли трепетать перед ее гневом, унижаться, скрестись и принимать наказание, что восстание казалось немыслимым.
Иногда Рен удавалось смягчить ее гнев. Седж защищал ее и Тесс своими кулаками, она защищала его и Тесс своим разумом. А Тесс заботилась о них обоих.
Седж взглянул на втиснутую в пространство Рен, вздохнул и протянул руку, чтобы помочь ей подняться. "Мне нужно пиво для этого. В " У Коппера" в этот час должно быть тихо, а у Варго там нет глаз".
Сквозь ладонь и свет ламп над портиком храма она разглядела шрам на внутренней стороне его запястья. Седж специально показал ей этот шрам, зная, насколько она подозрительна. Это действительно был он: ее родной брат, вторая половина ее семьи.
Рен вцепилась в его предплечье, шрам к шраму, и позволила ему поднять ее на ноги.
Ресторан "У Коппера" представлял собой обшарпанную усадьбу, втиснутую в пятисторонний перекресток. Войти внутрь было достаточно просто, но выходящим приходилось быть осторожными, иначе их перепахивало проезжающим транспортом. Внимание Седжа было настолько сосредоточено на Рен, что он чуть не сбил с ног пожилую женщину, которая выходила, когда они входили. Дверь захлопнулась под ее проклятия.
Рен нашла пустую нишу на галерее, а Седж захватил эль и чашки. Закрытые шторы позволили им уединиться. Седж налил им обоим; потом они сидели молча, глядя друг на друга через дымящиеся чашки, а Рен пыталась и не могла найти способ сказать: "Прости, что из-за меня тебя убили.
Почти убили.
Дыхание Седжа вывело из тупика. "Ты, наверное, изменилась. Я никогда не знал, что у тебя могут закончиться слова".
Ее грязные пальцы дрожали на кружке. "Это была моя вина".
"Я тоже никогда не считал тебя глупой", – сказал он, выхватывая кружку из ее рук и отставляя ее в сторону, пока она не успела ее расплескать. Его руки обхватили ее руки, согревая ее ледяные пальцы. "Получать по голове было моей работой. И по сей день".
При воспоминании об этом у нее в горле застрял всхлип; ее руки были холодными, как у трупа. Как и у него. Как она думала.
Седж вернул им жизнь. " Ты винила себя все эти годы?"
Теперь слова вырвались наружу – все то, что она не смогла сказать ему раньше, потому что он был мертв и извиняться было поздно. "Это я пожадничала, взяла сундук, потому что думала, что никто не заметит, и мы сможем с его помощью сбежать. Это я перешла дорогу Режущим Уши, разозлила их на Ондракью. Она причинила тебе боль, чтобы причинить боль мне. Я видела, как она забивала тебя до смерти, и ничего не делала, просто стояла рядом, потому что была слишком напугана…"
Хватка Седжа сжалась, но не до боли. Тонкая оболочка нежности сошла, и вместо расплавленного гнева, который она помнила с детства, под ней оказалась закаленная сталь. "Не делай хуже. Это было наше правило, помнишь?" Его шепот дрожал, как ее руки. "Если бы ты сделала что-нибудь, сказала что-нибудь, ты бы сделала еще хуже. И тогда я был бы мертв. Ты поступила разумно, попытавшись вытащить нас, пока до этого не дошло. Ты не виновата в том, что тебя похитили. И после этого ты поступила разумно, сбежав. Я рад, что хотя бы…" Шепот оборвался. Отпустив ее, он опустошил свою кружку, затем наполнил ее до краев. Он хмуро смотрел на пиво, стекающее по его пальцам и скапливающееся на столе. "Я рад, что хотя бы один из нас это сделал".
Сердце Рен болезненно заколотилось. Он не знает. Конечно, знает. С его точки зрения, они исчезли, как туман на реке. "Седж-Тесс жива. Она со мной".
На стол выплеснулось еще больше эля, его терпкий, пряный аромат благоухал в алькове. Сталь во взгляде Седжа стала хрупкой, мышцы его челюсти, шеи, предплечий напряглись, чтобы не рассыпаться.
"Вы были вместе. Все это время. В безопасности. И вместе". Как бы он ни пытался скрыть это, Рен услышала пустоту в его словах. У нее была Тесс. Седж остался один.
Теперь настала ее очередь держать его за руки. Если бы я понимала…
Прежде чем она успела извиниться, Седж встряхнулся. "Где? Я искал везде. Тебя не было в " Надежре". Куда ты пошла?"
"В Ганллех. Но не специально". Если он пытался сменить тему, она знала, что лучше не давить. Рен отпустила его и сделала здоровый глоток из своей чашки. "После твоей… смерти… Я накормила Ондракью луговым шафраном, а потом обманула капитана, заставив его принять нас с Тесс за опытных корабельных обезьян. Он вывез нас из города, но вскоре понял, что я вру, и высадил нас в следующем порту".
"Накормила ее…" Ухмылка расплылась по лицу Седжа, стягивая пересекающие его шрамы. "Значит, Симлин не врал. Я слышал, что Ондракья была больна, но он сказал, что вы ее отравили. И все ему поверили".
Затем его ухмылка померкла, когда на него обрушилась вся тяжесть происходящего. "Черт. Ты ее отравила".
"И я бы сделала это снова", – яростно сказала Рен. "Мне все равно, если это сделает меня предателем. Попроси меня выбрать брата или узел, и я всегда выберу брата".
Это было почти правдой. Рен не стала бы отказываться от своего решения… но убивать предводителя собственного узла было равносильно богохульству. Если бы она освободилась от узла первой, Ондракья узнала бы об этом, и тогда она никогда бы не выпила отравленный чай. Поэтому Рен прибегла к самому лучшему оружию в своем арсенале – умению лгать.
Но это означало, что ни один узел не сможет поймать ее снова. Если только она не переродится в другого человека. И если уж ей предстояло проделать всю эту работу, то она вполне могла бы присоединиться к той банде, которая обладала реальной властью в Надежре: к городскому дворянству.
Седж понял, что это бравада. Его горло сжалось, когда он сглотнул. "Черт. Ты сделала это для меня. Я… черт".
Если она ничего не скажет, один из них в конце концов расплачется. "Как ты это пережил?"
Он кашлянул, прочищая горло. "Кто-то нашел меня и притащил к лекарю – после того, как забрал мои сапоги". Он любил эти сапоги. Они были так велики, что натирали и оставляли мозоли; ему приходилось набивать их тряпками. Но они издавали чудесные топающие звуки, благодаря которым все Пальцы чувствовали себя в безопасности, когда рядом был Седж. "Мне потребовался месяц, чтобы перестать спать и пускать на себя слюни. Год, прежде чем все перестало болеть. У меня до сих пор иногда кружится голова. Но теперь на меня никто не бросается, если только не очень глупый. И у меня новые ботинки". Он поставил грязный каблук на пустой табурет.
Новые ботинки. Рен подавила полузадушенный смех. Он никогда не умел так хорошо говорить, как она, но старался изо всех сил отвлечь ее. Вид его сорвал струп с раны, которая еще не затянулась, как она думала, и она не могла смотреть на него, не захлебываясь от чувства вины и радости. "Теперь ты работаешь на Варго?"
Его ботинок стукнул по полу. "Да. Думаю, нам нужно поговорить об этом". Отхлебнув еще глоток пива, Седж задрал рукав, показав амулет из голубого шелка, завязанный на запястье. "Я теперь с Туманными Пауками. Они вроде как его основная команда. Так что не спрашивай меня о том, о чем не следует".
