Текст книги "Маска Зеркал (ЛП)"
Автор книги: М. А. Каррик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)
По крайней мере, Идуша не подавала признаков того, что узнала ее. "Кто вы?"
"Меня зовут Рената Виродакс".
Идуша напряглась. "Сетерин альта, присоединившаяся к Трементису. Это ваше доказательство?"
Последнее было передано Серрадо. Он разочарованно покачал головой. "Послушай, что она скажет. И подумай".
Рената заговорила раньше, чем Идуша успела возразить. "Я видела, как все это началось. Я живу в Вестбридже; сегодня утром, перед рассветом, я возвращалась домой и заметила Меззана Индестора, который ждал на площади Горизонта с Брекконом Индестрисом, ее домашним инскриптором. К нему подошла женщина – та, что работает на Эрета Индестора; я видела ее раньше. Меззан передал ей сумку и инструкции. Я не все слышала, но у меня возникли подозрения, и я пошла за ней сюда, в твой храм. Я видела, как она бросила мертвую птицу в ворота. Это была не совсем правда, но она не могла сказать, что пришла посетить Лабиринт.
"Ты лжешь", – огрызнулась Идуша. "Я знаю Трементисов. Они хотят уничтожить семью Меззана".
"Но разве я стала бы рисковать своей жизнью, чтобы прийти сюда в такое время?"
Оратор закончил свою тираду. Подняв над головой тело Видящего сны, он начал скандировать. "Возьмите мост. Возьмите мост". И не один: Толпа присоединилась к нему, их голоса слились в единый, нарастающий рев.
Рената заговорила более настойчиво. "Он приходил к вам сегодня, не так ли? И рассказал о мертвой птице – нет, это было бы слишком подозрительно, если бы он сам принес эту новость. Но люди говорят, что Дом Новруса поедает Видящих Сны; это похоже на индесторские слухи, которые распространяют, чтобы навредить соперникам. Ты слышала это от Меззана?"
По тому, как сжались губы Идуши, она поняла, что ее догадка верна. Но что может их убедить? Рен не смела полагаться на шаблоны, не в этой роли. Придется вернуться Арензой.
Нет, Идуша верила в закономерности больше, чем ей хотелось бы признать, но вот чему она действительно доверяла, так это конкретным фактам – даже если Рен приходилось вкраплять их в ложь. "Я слышала, как он сказал, что найдет вас в ваших комнатах в Греднек Клоуз".
Идуша вздрогнула. "Это ты ей сказал", – обвинила она Серрадо.
"Не я", – ответил он с искренним удивлением.
"Я услышала это от Меззана сегодня утром", – настаивала Рената. "А плащ, который на нем был, – синий, расшитый золотыми пчелами".
Идуша отступила назад, как будто слова Ренаты были лезвием. "Нет… Он не мог… Это старый плащ. Ты, наверное, видела его в другой раз, а теперь догадываешься". Но в ее глазах стояли слезы. Она знала.
"Подумайте об этом, – сказал Серрадо, переходя на врасценский язык. "Вспомни, что я тебе говорил. То, что прочитала та шорса. Несправедливость, которую ты можешь исправить – что, если это оно?"
Рен могла бы расцеловать его за упоминание о шорсе. Вся ее работа с картами, попытки ослабить веру Идуши в Меззана… Она не могла напомнить Идуше об этом, не в этом обличье. Но Серрадо невольно сделал это за нее.
Он продолжал говорить, в его голосе звучало отчаяние. "Давай хотя бы расскажем твоим друзьям. Пусть они услышат и примут решение, пока дело не зашло дальше. Прежде чем ты станешь играть на руку Индестору".
Идуша прервала его одним напряженным движением головы, по ее щекам потекли слезы. "Только ты. Не они. Они ее не послушают, и она пострадает".
Серрадо ради Ренаты снова переключился на Лиганти. "Она ведет меня поговорить с людьми, которые могут помочь, но ты не можешь идти. Иди в лабиринт, там ты будешь в безопасности. Если кто-то попытается вытащить тебя, скажи им…"
Рената покачала головой, прежде чем он успел закончить. "Мне не поможет прятаться. Если я пойду в Чартерхаус, я смогу убедить кого-нибудь пойти на уступки толпе. Это может помочь успокоиться".
Оптимистичные слова, и она знала, что Серрадо их знает. "У меня нет времени, чтобы вытащить тебя отсюда".
"Тогда я пойду одна. Я не буду высовываться и буду двигаться быстро".
Даже в нарастающей суматохе позади них она слышала его разочарованный рык. "Если с тобой что-нибудь случится, Леато никогда меня не простит".
Ее улыбка имела привкус горького раскаяния. "И он никогда не простит меня, если я не попытаюсь".
Вестбридж, Нижний берег: Киприлун 34
Бутылка разбилась о стену рядом с головой Седжа, достаточно близко, чтобы осколки ударили его по щеке, и вино потекло по ней, как тонкая струйка крови. Рефлекторно он поднял руку, чтобы защитить глаза, и ударил локтем в грудь убегающую женщину.
Ее муж обиделся и ответил кулаками. Удар сапогом по колену вывел мужчину из равновесия, и Седж прижал его к испачканной вином стене, прижав предплечьем к горлу. Запястье болело от давления, но он держался до тех пор, пока глаза мужчины не начали закатываться.
"Не вступай в драку, в которой не сможешь победить". Этот совет мог бы услышать весь Нижний берег – не то что кто-то. Но мужчина уже не сопротивлялся. Седж позволил женщине оттолкнуть его в сторону, чтобы подхватить обмякшего мужа и помочь ему добраться до безопасного места.
Вытерев вино со щеки, Седж вернулся к своему занятию и выругался. Он потерял Варго.
В тумане и хаосе это было неудивительно, но он не мог отделаться от мысли, что Варго умышленно потерял его. Подозрения Рен засели у него под кожей, и никакие доводы логики не могли их развеять. Варго не был героем… но если призрак оседлал его, кто знает, что он может сделать, когда никто из его людей не видит?
Но он оставил Седжа без понятия, где находится Торн Мьюз, и уклонился от целой серии нападений на крыше. Большинство из них были скорее отвратительны, чем опасны – гнилая еда, пожертвования писцов, сплетенные комочки птичьего гнезда и дерьма. Но Варго ненавидел грязь больше, чем наручники; сам факт, что он оказался здесь, а не в безопасности и целости в переулке Круклег, был достаточно странным.
Нет смысла размышлять над этим. Седж не собирался искать Варго, а тот не собирался искать Торн Мьюз. Он мог бы сделать все, что в его силах, чтобы разрушить ситуацию – начиная с дерьмократов, которым нравилось бросать вещи в испуганных, убегающих людей.
В Прозрачных Водах было чертовски много такого рода вещей: люди появлялись из тумана без предупреждения и так же быстро исчезали. Но когда Седж пробирался по изогнутым локтями улицам и мостам, ширины которых едва хватало на двоих, и даже не был уверен, в каком районе находится, он заметил в тумане тень, которую по ее размерам определил как неприятность.
Люди в одиночку могут быть придурками или испугаться. Люди в небольших группах могут быть засранцами или держаться вместе для безопасности. Люди в таких больших группах хотели все испортить.
Он мало что мог сделать сам, даже если бы у него не было повреждено запястье. Седж повернул налево и оказался на знакомом ему углу улицы. Теперь он был в Вестбридже, и не так уж далеко от дома Рен.
Рен. Тесс. Пусть он потерял Варго, но, по крайней мере, он мог быть уверен, что его сестры в безопасности.
Но не успел он сделать и трех шагов, как услышал знакомые голоса. Смуна и Ладней, двое врасценских жителей из "Резаков с улицы Лик". "Эй, – позвал Седж, приближаясь, чтобы не дать Ладней ударить его ножом. "Вы двое сами по себе?"
"Разделились", – сказала Ладней, настороженно оглядываясь по сторонам. "Нас послали с Варуни".
С Варуни? Они могли постоять за себя, но они не были кулаками. В основном они умели…
швыряться всякой всячиной.
Внимание Седжа переключилось на сумку через плечо Ладней. "У тебя там есть бомбы на всякий случай?" Когда она кивнула, он повернулся и начал возвращаться в ту сторону, откуда пришел. "Следуйте за мной".
Толпа, которую он видел, ушла дальше, но найти ее было нетрудно. Звуки бьющихся окон привели Седжа и двух женщин к Исла-Эйче, где бунтовщики выломали дверь ростовщика и вытащили кричащего владельца-лиганти.
К счастью, у Седжа не была сломана правая рука – это была его метательная рука. Бомба, которую ему дала Смуна, пролетела по дуге над головой и разбилась о стену лавки торговца тканями, как раз в том месте, где толпа была наиболее густой. Варго изготовил такие бомбы, чтобы уничтожать паразитов перед захватом здания. Седж не был уверен, что они работают, но запах от них был достаточно неприятный, чтобы отпугнуть людей. Толпа разбежалась, задыхаясь.
Ладней рассмеялся и поцеловал Смуну в губы. Затем все трое отступили, кашляя, так как дуновение ветерка донесло до них зловоние – ублюдочное дитя тухлых яиц и кожевенного двора.
Он принес и крики.
"За мной, – прорычал Седж.
Он знал, что его ждет еще до появления там. Это был не первый бунт Седжа; он мог отличить звук разъяренной толпы, ломающей вещи, от звука Вигила, ломающего людей. Конечно, клин соколов настиг нескольких бунтовщиков, разогнанных Седжем, и жестко расправился с ними.
Их и всех остальных, кто оказался в это время на улице.
Подросток попытался бежать в сторону Седжа, но соколы вызвали собак. Мастиф, который весил больше мальчика, повалил его на землю и стал рвать, а мальчик изо всех сил старался свернуться в клубок. Седж зарычал и чуть было не сделал выпад, чтобы вмешаться, но Ладней схватила его за запястье – больное – и укус боли остановил его.
"Правило первое", – огрызнулась она. "Не будь дураком". Позади нее Смуна развернулась и бросила на площадь бомбу.
Когда соколы и собаки отшатнулись, Седж бросил взгляд в сторону двух женщин и увидел, как из тумана появляется грузная и злобная тень. "Слишком поздно для этого", – пробормотал он.
"Седж". Варуни произнес его имя как угрозу. "Где Варго?"
Чартерхаус, Даунгейт, Старый остров: Киприлун 34
Лодки, патрулировавшие Дежеру, обычно охотились за речными пиратами или проверяли суда на предмет контрабанды, а не перекрывали доступ к верхнему берегу. Но когда Рената наконец нашла ялик, готовый отвезти ее на восток, ей пришлось встать в лодке и крикнуть одному из патрульных на своем сетеринском акценте, прежде чем ее пропустили – играя на надежранских предрассудках, которые предполагали, что сетеринцы автоматически более цивилизованны.
Чартерхаус был похож на растревоженный муравейник, кишащий соколами, клерками и возмущенными купцами, беспокоящимися о своих складах на Нижнем берегу, и все они пытались перекричать Прасинета или Каэрулета. Офисы Аргенте были сравнительно пусты. В такое время никому не было дела до культурных учреждений города.
Проходя по коридору, Рената услышала, как Состира Новрус рычит на какого-то несчастного лакея. "Мне плевать, что тебе придется переплыть эту чертову реку; спустись на нижний берег, найди этот пресс и разбей его".
Стаднем Андуске. На полминуты Рен задумалась: Рассказав Новрусу о лавке мастеров в Шамбле, она могла бы завоевать расположение Новруса. И если это помешает плану Индестора, то тем лучше.
Но у Ренаты не было ни одной правдоподобной причины для того, чтобы обладать этой информацией. Да и радикалы не продержались бы так долго, если бы им не хватило ума перенести свою типографию после того, как ее обнаружил рук. Поэтому она отступила в сторону, давая возможность приспешнику сбежать, а затем расправила плечи и ринулась в бой.
"Ни в коем случае!" Отказ Состиры оборвал последнее предложение Ренаты, прежде чем она успела его озвучить. "Я вижу, что ты хочешь закончить все мирно, но все, что ты сделала, это потратила свое и мое время. Я не собираюсь вознаграждать этих комаров за то, что они подняли рой – особенно когда они обвиняют мой дом в этой нелепой лжи о мертвых птицах. Каэрулету нужно еще немного времени, чтобы организовать свои войска. Тогда мы покончим с этой чепухой, и быстро". Она нетерпеливо махнула рукой в сторону нависшего над ней секретаря. "Может, Тиран и был обжорой и развратником, но он знал, как обращаться с обычной толпой".
"А вам не приходило в голову, что Индестор может быть источником этой лжи о вашем доме?" огрызнулась Рената, не в силах сдержать свой пыл.
Глаза Состиры стали холодными. "Приходило. И Меттор ответит за это в свое время. Но сначала мы должны разобраться с хаосом на Нижнем берегу, и для этого нам нужны его силы".
"Я видела беспорядки в Сетерисе, Ваше Превосходительство. Если ответить на насилие насилием, проблема может быть решена – но мы заплатим за это уничтоженным имуществом и дальнейшими беспорядками. Тогда как жест великодушия – уступка их заботам…"
"Бесплатный вход в Великий Амфитеатр для всех остальных жителей Скрытых Вод – это не поблажка! Ты хоть представляешь, во сколько мне это обойдется?"
Она попыталась встряхнуть женщину. "Ваш бойкот уже стоит вам больших денег, а эти слухи будут стоить вам еще больше. Инвестиции, сделанные сейчас, могут обойти Меттор и купить вам расположение всего населения Врасцены".
Состира взяла с письменного стола знакомую газету. "Добрая воля врасценцев не стоит бумаги, на которой напечатаны их предательские слова". Она скомкала листок в руке и бросила его в нишу, где не было ничего, кроме нумината, где он сгорел дотла. Вот какой будет их благодарность, когда "Вешние воды" будут закончены. Зола, дым и пепел. Если я впущу их бесплатно в этом году, они будут ожидать того же в следующем, когда весь рой вторгнется в наш город".
"Я заплачу". Слова вырвались изо рта Ренаты прежде, чем она успела их остановить.
В лающем смехе Состиры было больше облегчения, чем обиды. "Если ты приехала из Сетериса с такими деньгами, неудивительно, что Донайя рвется заполучить тебя, как только может".
Она обогнула стол, ее улыбка была как лед. "Но я не думаю, что это так. Я думаю, что ты мало чем отличаешься от своей матери. Ты приехала сюда с красивым лицом, талантливой швеей и достаточным для молодой женщины достатком, чтобы жить, пока она не найдет кого-нибудь, кто будет платить за ее комфорт. Неужели ты думаешь, что этого достаточно, чтобы заплатить за " Вешние воды"? Простите меня, моя дорогая". Острый ноготь коснулся щеки Рен. "Но ты не так уж красива".
Рен не смогла сохранить притворное радушие. Не тогда, когда она смотрела на Состиру и видела Ондракью – прежнюю Ондракью – ее красота была оружием и шелковой маской для скрытой под ней жестокости.
Она почувствовала, как ожесточается ее собственное выражение лица. "Я достану вам эти деньги, Ваша Элегантность. Потому что, в отличие от вас, я не готова смотреть, как горит Нижний банк".
Вестбридж и Кингфишер, Нижний берег: Киприлун
После того как Рен отправился на поиски капитана Серрадо, Тесс ничего не оставалось делать, как ждать и волноваться. Она знала, что ее сестра достаточно умна, чтобы избежать самой страшной опасности, но от этого сидеть на кухне было не легче.
Когда раздался стук в дверь, она на мгновение подумала, что вернулась Рен. Но нет, Рен теперь была Ренатой, и она не стала подходить к двери кухни. Тесс распахнула дверь и увидела, что мальчик, который обычно стоял на страже в дни проведения праздника Тату, пыхтит на лестнице, глаза его расширены и бледны.
"Они идут сюда", – сказал он между глотками воздуха.
"Кто?"
"Бунтовщики. Соколы сдерживают их на Горизонт Плаза, так что им некуда идти, кроме как сюда".
Тесс вслепую нащупал мельницу и вложил ее ему в руку. " Уходи отсюда". Он ушел прежде, чем она успела договорить.
Тесс осталась наедине со своей нерешительностью. Остаться или уйти? Она стояла перед дверью, желая, чтобы она снова открылась и вышвырнула Рен на кухню. Как долго ее не было? Сколько времени уже прошло?
Она чуть не вскрикнула, услышав, как наверху бьется стекло, а затем мужские голоса. Кто-то вломился в дом. Их резкий смех давил на Тесс, как удушающее одеяло.
Это было ее решение. Лучше бежать из Вестбриджа, чем ждать изнасилования.
Схватив со стены свой сэмплер и сунув его в рюкзак, стоявший у двери, Тесс вышла на улицу. Дым защекотал ей нос, когда она ступила на дорожку, ведущую к каналу. Туман, окутывающий Вешние Воды, был настолько густым, что она не могла разглядеть городские дома на противоположной стороне канала, но внизу, на тропинке, ей показалось, что она видит оранжевое свечение, согревающее сырую серость.
""Изнасилование или сожжение", – пробормотала она, натянула на голову полосатый шерстяной джемпер и направилась в противоположную сторону, через Кингфишер к Литтл-Алвидду.
Она изо всех сил держалась извилистых поворотов задних каналов и крытых переходов, достаточно узких, чтобы выжать энергию из бунтующей толпы, но попасть в Литтл-Алвидд, не пересекая канал Фичару, было невозможно. И по мере приближения Тесс толпа тел, запрудившая все улицы, сгущалась так же неестественно, как и туман.
Быстро вскарабкавшись на задний борт брошенной повозки, она обнаружила причину. Путь к мосту преграждали закованные в броню соколы, сдерживая толпу стеной перекрывающих друг друга щитов.
Тесс спрыгнула вниз и попыталась сообразить. Она знала эту местность не так хорошо, как ей казалось. Были ли здесь другие переходы, и если да, то где?
Позади нее раздались крики. Не успела она нырнуть под повозку, как масса рабочих, вооруженных дубинками и пахнущих зрелом, набросилась на нее и втянула в драку.
Она попыталась освободиться и чуть не упала под их сапогами. При второй попытке она получила удар локтем в лоб, и в глазах у нее вспыхнули звезды. После этого она сдалась под натиском. Рюкзак стал ее щитом. Оттолкнувшись от очередного локтя, она услышала, как треснула рама ее семплера.
Затем человек упал, из его шеи торчал арбалетный болт, и толпа затоптала его, прежде чем она успела осознать, что произошло. Раздался слабый вой, к которому вскоре присоединились другие голоса: "Они стреляют.
"Они стреляют в толпу!".
Поток превратился в бурлящее месиво, со всех сторон на нее обрушились крики, вопли, толчки то в одну, то в другую сторону. Тесс пыталась отдышаться и добраться до безопасного места, но все головы были выше ее; она не могла видеть над поверхностью, чтобы понять, в какую сторону плыть.
Должно быть, так выглядит утопление, подумала она с оцепеневшим спокойствием. Если бы от утопающего воняло потом, страхом и кишками.
Затем вихрь в толпе вышвырнул ее на отмель соколов – не арбалетчиков, а линию щитов, сдерживавших толпу. Тесс упала на колени и поползла между ног, под край щитов. За линией щитов воздух был благословенно чист, но она успела сделать лишь два благодарных вдоха, прежде чем рука схватила ее за плечо так крепко, что она испугалась, что кость сломается, как и ее сэмплерная рама.
Сокол поднял ее на ноги. "Пожалуйста, я здесь только ради маленького Олвида", – умоляла Тесс, откидывая шерсть назад и надеясь, что ее веснушки и медные волосы говорят громче, чем ее прерывистый шепот.
У него был тонкий нос и высокий лоб, который она смутно узнала, – лицо, созданное для насмешек, как это было сейчас. "Никто не пройдет мимо. Уходите с дороги, если не хотите идти в Аэри".
Всплеск гнева придал ее голосу твердость, и она едва удержалась от желания ударить сокола ногой по голени. "Я не могу сойти с дороги, если мне некуда идти, ты, ослепленный…"
Она с трудом перебирала в уме, как бы ей хотелось его назвать, но шансы завоевать его сочувствие исчезли, если вообще существовали. Крепко сжав ее, он толкнул ее назад, к линии щитов и кричащему хаосу и кровопролитию за ней.
"Кайнето!" Другой сокол встал на ее пути, прежде чем первый успел бросить ее волкам, и обнял ее, а не схватил. "Все в порядке. Я знаю ее. Тесс, что ты здесь делаешь? Ты должна быть в доме".
"П-павлин?" Локоть, должно быть, ударил ее сильнее, чем она предполагала. У державшего ее сокола было лицо самого красивого мужчины в Надежре, даже если оно было перекошено от беспокойства. "Что ты здесь делаешь? И вырядился соколом?" Тесс запоздало прикрыла рот рукой. Неужели это какой-то трюк, и она только что выдала его?
Тонконосый сокол сплюнул и отпустил ее. "Вытащи ее отсюда, Раньери".
Тесс потерла больную руку и позволила Павлину увести ее. Она слишком долго жила во лжи с Рен, видя повсюду одно и то же. Это была не уловка – по крайней мере, не такая, чтобы одурачить других Соколов. Павлин протащил ее сквозь строй мужчин и женщин в синих и тауни, ожидавших на мосту, и они безропотно уступили дорогу. Некоторые даже кивали в знак признания.
На другой стороне канала Фичару улицы были пустынны, и тишина странно звенела в ушах. Тесс отстранилась от Павлина и уставилась на него. "Ты – сокол".
По крайней мере, у него хватило изящества выглядеть пристыженным, он дергал себя за волосы, как будто мог опустить их, чтобы скрыть свое красивое, лживое лицо. "Капитан гуляет с Альта Ренатой; они встретились в "Горизонт Плаза", а потом пошли куда-то еще. Но я должен вернуться, пока Кайнето не усугубил ситуацию. Опять."
"Капитан?" Понимание расцвело – темное и болезненное, как синяк.
"Серрадо". Павлин сжал ее пальцы. "У тебя есть безопасное место?"
Тесс вырвала свою руку из его руки и прижала ее к груди. Она не могла перевести дыхание, как будто получила удар локтем не по голове, а по кишкам. "Ты шпионил за мной. За нами. За ним".
Как много Тесс рассказала? Достаточно ли, чтобы Донайя усомнилась в рассказе Рен? А Сибилят? Она чуть не разрушила весь план, польстившись на глупость, потому что кто-то заметил ее. Обратил на нее внимание.
Вся надежда на то, что он опровергнет ее обвинения, рухнула, когда он сказал: "Это был я. Но только сначала! Я потом объясню. После…" Он бросил обеспокоенный взгляд в сторону моста и хаоса за ним.
"Не беспокойтесь, констебль. Вам нечего объяснять", – огрызнулась Тесс, приняв тень бедной женщины с ледяным тоном и жесткой позой, которые так легко давались Рен. "Я сама найду дорогу. А тебе лучше вернуться к пусканию стрел в толпы испуганных людей".
Рен, наверное, подобрала бы слова в сто раз более резкие, но Тесс пришлось довольствоваться своей унылой попыткой. Отрывисто кивнув, она закинула рюкзак на плечо и устремилась в сторону Литтл-Алвида.
.
Семь узлов, Нижний берег: Киприлун 34
В Торн-Мьюз было плохо. Из-за нумината земля была неустойчивой, здания вдоль улицы скрипели, раскачивались, роняли балки, словно пьяницы, жаждущие подраться. Проход через Познирет-Клоуз был еще хуже: медленно горящий нуминат поджигал все вокруг. Лишь сырость тумана предотвратила пожар, прежде чем Варго смог разобрать его и снять оттиснутый восковой фокус. На пальцах остался маслянистый след, пахнущий можжевельником. Он сунул осколки в карман и перешел к следующему, и следующему.
Но седьмая, сосредоточенная на углу, где Уча Облик выплескивается на Дмаришскую площадь, ошеломила Варго. От рычащей толпы исходило больше жестокости и гнева, чем Варго видел где-либо еще в Семи Узлах, и ему было трудно даже приблизиться.
С помощью Альсиуса он пробрался к краю внешнего круга. Круг был расширен, чтобы охватить всю площадь, и как только Варго переступил черту, сердце заколотилось в груди.
Должно быть, это и есть то, что возбуждает толпу, подумал он, обращаясь к Альсиусу. Варго никогда не видел, чтобы нуминаты пытались воздействовать непосредственно на сердце. На другие части тела – да; противозачаточные нуминаты действовали именно так, и он видел, как у мужчин от ноктата нумината часами не спадало желание, когда естественное желание угасало и им хотелось только спать. Но воздействие на сердце было гораздо опаснее.
Где же был сам нуминат? Ему хотелось выпотрошить ублюдка, который начертал эти слова.
Думаю, сердце – это побочный эффект:::То, как ведут себя люди… Я думаю, это напрямую влияет на их настроение:
Варго остановился. " Ты имеешь в виду…"
Мы нашли одного:
Нуминатрия – это искусство направлять энергию: тепло и холод, свет и звук, жизненную силу тела. Она не могла воздействовать на разум… или так думало большинство людей. Варго и Альсиус знали лучше – и теперь, похоже, нашли доказательство.
Доказательства, а времени на их изучение нет.
"Нам нужно добраться до центра этой штуки", – сказал Варго.
Альсиус не стал спорить.::Там, через переулок. Под мешковиной что-то есть?
Варго бросился вперед, но путь ему преградил человек, явно находившийся под воздействием нумината. Варго увернулся от его дикого удара и вогнал свой кулак в горло мужчины. Затем он принялся за шею, погружая большие пальцы в каждую сторону. Удушение было медленным процессом; перекрытие крови было гораздо более эффективным способом решения проблемы.
Но не тот, который нравился Варго. Обычно.
Варго! Он вырвался. Можешь отпустить:
Стряхивая с себя красную ярость, охватившую его, Варго, спотыкаясь, шел вперед, пока не уперся в стену переулка. Его сердце бешено колотилось. Он злился на себя за то, что потерял контроль, и знание того, что нуминат подпитывает этот гнев, не помогало ему избавиться от него. Но он должен был увидеть, как сделана эта штука, а потом разобрать ее на части, пока площадь Дмарише не оказалась по щиколотку в крови.
На стене висел рваный брезент, но в какой-то момент он был сбит, обнажив меловую линию. Варго сорвал его, открыв очаг нумината.
Он был пуст. Пробка из винно-темного стекла без единой отметины.
Он в недоумении уставился на него. В фокусе должно было быть что-то начертано: имя бога или то, что питало нуминат. Как, черт возьми, кто-то мог сделать нуминат с пустым фокусом?
Не стой так, глядя на него, мальчик-идиот:::За работу!
Варго стиснул зубы, затаив злость на себя за то, что отвлекся. Нейтрализовать нумината было проще простого: достаточно провести влажной тряпкой по краю защитного круга, убрать фокус из центра, и готово. Нейтрализовать нуминат, не испепелив себя или свое рабочее место, было более тонким процессом. Чем сложнее был нуминат и чем искуснее был начертатель, тем больше шансов, что вокруг внутренней нуминаты было начертано несколько униатов. Их нужно было стирать в определенном порядке, чтобы не высвободить всю энергию.
Варго не имел ни малейшего представления о том, что произойдет, если он вытащит пустой фокус, потому что понятия не имел, как вообще работает этот нуминат. Все, что он мог сделать, – это продолжать. Намочив ткань в ближайшей луже, он принялся за работу.
Не здесь, дурак!
Варго вздрогнул, едва сумев удержать ткань в углу октаграммы. Болтовня Алсиуса отвлекала почти так же, как звон стекла на площади. "Хочешь взять на себя ответственность?" – прорычал он, переходя к следующему прерыванию канала.
По черепу Варго пронесся разочарованный вздох:::Я мог бы сделать это гораздо быстрее, если бы только…::
В стене раздался звон стали о сталь. Варго выглянул из-за угла и увидел то, чего боялся больше всего: На площадь вылетела группа соколов, плоские мечи которых бились о навершия щитов. Угроза, как правило, была эффективным средством устрашения нарушителей порядка. Все знали, что если это не сработает, то соколы в следующий раз обратят свои клинки против плоти и костей.
Это плохо кончится, мрачно подумал Альсиус. Даже если он нейтрализует Нуминат, он не был уверен, что это обратит последствия. Соколам не нужна была магия, чтобы подстрекать их к насилию, и вот уже несколько молодых врасценцев выстроились в линию, рука об руку, чтобы встретить приближающийся гром. Позади них другие хватались за бутылки, тележные бичи, колесные спицы – любое оружие, какое попадалось под руку. Чертовы идиоты собирались покончить с собой.
Варго, это неправильно. Ты тоже под его влиянием. Мы оба. Ты должен убраться отсюда, пока не стало слишком поздно:
Я знаю. Но…
Он снова взглянул на Нуминат, каждая черточка которой излучала ярость. Им овладело желание бороться с ним, победить его. Осознание того, что она действует на него, ничуть не ослабляло ее влияния.
Варго!
Я могу это изменить.
Он хотел изменить это. Доказать, что он может – что даже невозможный нуминат не находится за пределами его возможностей. Заглушив крики в голове, Варго снова смочил тряпку и достал мел. Все лекции, которые читал ему Альсиус об опасности свободного написания нумината, вылетели у него из головы. Каждое воспоминание о том, как Альсиус говорил, что он может сделать лучше, подстегивало Варго.
"У меня есть компас, острие, мел, я сам. Мне больше ничего не нужно, чтобы познать космос".
Булавка и нитка для компаса, край эскиза – на длинной стороне блокнота, и он принялся за работу. Неважно, что его изменения подражали стилю оригинального начертателя; если бы это сделал Бреккон Индестрис, это было бы по приказу Меттора, и доказательство значило бы меньше, чем моча в Дежере. Вместо этого Варго провел жирные линии по существующему нуминату, изменив его. Страстный солнечный Ноктат превратился в созвездие земного Триката – гармония, община, семья. Разве не все они были надесанцами? Разве это не Вешние воды, когда туман и маски скрывали различия, и все собирались вместе, чтобы испить из одного колодца? В противовес этому на противоположном плече золотой спирали он заключил пентаграмму Квината в шестиугольник Сессата: власть и господство, обращенные в справедливость, дружбу и сотрудничество. То, что, как утверждал Вигил, он представлял, но до чего не дотягивал.
Позади Варго произошло столкновение двух сторон, и напряжение на площади переросло в кровь. Но хаос был лишь слабым шепотом на краю его сознания. Гораздо сильнее была песня совершенства, которая пульсировала в каждой начертанной им линии. Она вливалась в него, а он вливался в нее. Мир, гармония, порядок, стабильность: недосягаемые идеалы, которые крошились, как мел, когда он тянулся к ним. Идеалы, до которых ему всегда будет не хватать смеха, потому что он был отбросом. Каким он был, таким и остался бы, если бы не Альсиус.
Когда Нуминат изменился под его рукой, его гнев переключился на себя. Не на того засранца, который написал эту вещь, а на собственную неадекватность. Он хотел быть лучше. Это желание подгоняло его. Все ближе и ближе, пытаясь соединиться с чем-то большим, чем он сам, и навсегда потерять себя в этом.
Резкое жжение в затылке вывело его из транса. Зрение заплясало, а когда прояснилось, он смотрел на измененный Нуминат, который едва помнил, как писал, а мышцы и кости болели, словно его били. А в голове кричал Альсиус.
Ты проклятый идиот! Неужели ты хочешь закончить жизнь с телом в пыли и разумом, прикованным к центру? Что натолкнуло тебя на глупую мысль оплодотворить Нуминат?!
"Неужели я это сделал?"
::Если бы не я, тебя бы уже не было в живых, чтобы я на тебя орал.::
Варго попытался бесстрастно изучить фигуру на стене, но она почти втянула его обратно; пришлось отвести глаза. Линии пульсировали всеми идеалистическими порывами, переполнявшими его, и выходили на площадь – где, вопреки всякой логике и истории, соколы и врасценцы держались за руки, тихо разговаривали, даже лечили раны в той пропасти, которая разделяла их несколько мгновений назад.
