Текст книги "Маска Зеркал (ЛП)"
Автор книги: М. А. Каррик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 41 страниц)
Когда носильщики направились к узкому выходу с площади, Рената задернула шторы. Поместье Трементис находилось в Жемчужинах – скоплении островков, расположенных вдоль верхнего берега реки Дежера. Река здесь текла чисто и прозрачно благодаря нуминату, защищавшему Восточный канал, а узкие улочки и мостовые были чистыми; те семьи, которые владели хартиями на очистку улиц от мусора, и не мечтали о том, чтобы он скапливался возле домов богатых и влиятельных людей.
Но скалистый клин, разделявший Дежеру на восточный и западный каналы, был совсем другим. Несмотря на то, что здесь располагались два важнейших учреждения Надежры – Чартерхаус в Доунгейте, где заседало правительство, и Аэри в Дускгейте, где находился Бдение, следящее за порядком, – Старый остров был переполнен бедняками и нищими. Любой, кто ехал в портшезе, просто напрашивался на то, чтобы нищие толпились у его окон.
Но все же это было лучше, чем половина Нижнего берега, где седока рисковали опрокинуть на землю и ограбить.
К счастью, она снимала дом на Исла Пришта в Вестбридже – технически на Нижнем берегу, и далеко не в фешенебельном районе, но это был респектабельный район на подъеме. Здания на улице Брелкоя были так недавно отремонтированы, что строительный раствор еще не успел обветриться на сыром воздухе. Свежевыкрашенная дверь дома номер четыре открылась как раз в тот момент, когда нога Ренаты коснулась первой ступеньки.
Тесс в серо-белом халате и нижней юбке горничной из Надежрана выглядела строго, но ее медные ганлечинские кудри и веснушки были теплым маяком, приветствующим Ренату. Она сделала реверанс и прошептала "альта", когда Рената переступила порог, и приняла перчатки и сумочку, протянутые Ренатой.
"Вниз", – прошептала Рена, когда дверь захлопнулась, погрузив их в полумрак парадного холла.
Тесс кивнула, проглотив свой вопрос, прежде чем успела его произнести. Вместе они направились в полутемные покои подвала, где находились служебные помещения. Только когда они оказались на кухне, Тесс спросила: "Ну как? Как все прошло?"
Рен позволила своей осанке опуститься, а голосу – расслабиться до горловых тонов ее природного акцента. "Для меня все прошло хорошо, как я и надеялась. Донайя отказалась от примирения из рук вон плохо…"
"Слава Матери", – вздохнула Тесс. Если бы Донайя связалась с Летилией, весь их план рухнул бы, не успев начаться.
Рен кивнула. "Столкнувшись с перспективой общения со своей бывшей невесткой, она даже не заметила, как я вошла в дверь".
"Ну что ж, начало положено. Вот, сними это, и завернись, пока не простыла". Тесс передала Рен толстый плащ из грубой шерсти с подкладкой из сыромятного флиса, затем развернула его, как портниха куклу, чтобы снять красиво расшитый сюртук.
"Я видела портшез", – сказала Тесс, потянув за боковые завязки. " Ты же не везла его с собой с острова Трементис, верно? Если вы собираетесь разъезжать в креслах, мне придется пересмотреть бюджет. А я тут присмотрела в киоске остатков чудесный кусок кружева". Тесс горестно вздохнула, словно прощаясь с любимым человеком. "Придется мне самой что-нибудь связать".
"В свободное от работы время?" сардонически сказала Рен. Костюм расстегнулся, и она накинула на плечи плащ. "В любом случае, сын заплатил за портшез". Она опустилась на кухонную скамью и с тихим проклятием сняла туфли. Модная обувь не была удобной. Самым сложным в этой афере было притвориться, что ноги не болят весь день.
Хотя подавиться кофе – это уже второе дело.
"Неужели?" Тесс присела на скамейку рядом с Рен, достаточно близко, чтобы под плащом им было тепло. Кроме кухни и переднего салона, защитные листы по-прежнему покрывали мебель во всех остальных комнатах. Очаги были холодными, еда простой, а спали они вместе на поддоне на полу кухни, чтобы обогревать только одну комнату в доме.
Потому что она не была Альтой Ренатой Виродакс, дочерью Летилии Трементис. Она была Арензой Ленской, полуврасенийской речной крысой, и даже с поддельным аккредитивом в помощь, выдавать себя за сетеринскую дворянку было недешево.
Вытащив лезвие, Тэсс принялась разрывать швы красивого сюртука Рен, готовясь к переделке. "Это был просто пустой флирт?"
Умозрительная интонация в вопросе Тесс говорила о том, что она не верит в то, что любой флирт, с которым сталкивалась Рен, был пустым. Но независимо от того, был ли флирт Леато пустым или нет, у Рен были границы, которые она не хотела переступать, и сводничество было одной из них.
Это был самый простой путь. Нарядиться так, чтобы привлечь внимание какого-нибудь дворянина или даже дворянки, и выйти замуж, чтобы получить деньги. Она была бы не первой в Надежре, кто так поступил.
Но она провела пять лет в Ганллехе – пять лет в качестве служанки под началом Летилии, слушая ее жалобы на ужасную семью и на то, как она мечтает о жизни в Сетерисе, земле обетованной, до которой ей так и не удалось добраться. Поэтому, когда Рен и Тесс снова оказались в Надежре, Рен была полна решимости. Никакого блуда и никаких убийств. Вместо этого она поставила перед собой более высокую цель: использовать полученные знания, чтобы добиться принятия в Дом Трементис в качестве их давно потерянного родственника… со всеми вытекающими из этого богатствами и социальными преимуществами.
"Леато дружелюбен, – согласилась она, подхватывая дальний край платья и приступая к шву своим ножом. Тесс не доверяла ей шить что-то более сложное, чем подол, но рвать швы? На это она была способна. "И он помог пристыдить Донайю, чтобы она согласилась снова со мной встретиться. Но она такая же плохая, как утверждала Летилия. Ты бы видела, во что она одета. Ветхая одежда, покрытая собачьей шерстью. Как будто это моральный изъян – упустить хоть одну сантиру".
"Но сын-то не так уж плох?" Тесс покачивалась на скамье, прижимаясь к бедру Рен. "Может, он ублюдок?"
Рен фыркнул. "Вряд ли. Донайя подарила бы ему луну, если бы он попросил, а выглядит он так же, как и Трементис, как я." Только ему не нужен был грим, чтобы добиться такого эффекта.
Ее руки дрожали, пока она работала. Эти пять лет в Ганллехе были также пятью годами отсутствия практики. И все ее предыдущие аферы были короткими прикосновениями, никогда ничего подобного. Когда ее ловили раньше, "ястребы" отправляли ее в тюрьму на несколько дней.
Если бы она попалась сейчас, выдавая себя за дворянку…
Тесс положила руку на руку Рен, останавливая ее, прежде чем она успела уколоться ножом. "Никогда не поздно сделать что-то другое".
Рен улыбнулась. "Накупить кучу тканей, а потом сбежать и устроиться портнихой? Ты, во всяком случае. Я бы стала твоим портновским манекеном".
"Ты будешь моделировать и продавать их", – твердо сказала Тесс. "Если захочешь".
Тесс была бы счастлива в такой жизни. Но Рен хотела большего.
Этот город был должен ей больше. Он отнял у нее все: мать, детство, Седж. Богатые воротилы Надежры получали все, что хотели, а потом ссорились из-за того, что доставалось их соперникам, перемалывая под ногами всех остальных. За все дни, проведенные среди Пальцев, Рен ни разу не смогла оторвать от их плащей больше, чем самый маленький лоскуток.
Но теперь, благодаря Летилии, у нее появилась возможность взять больше.
Трементисы представляли собой идеальную мишень. Они были достаточно малочисленны, чтобы только Донайя могла распознать в Ренате самозванку, и достаточно изолированы, чтобы быть благодарными за любое пополнение в их реестре. В дни славы своей власти и привилегий они были печально известны своей замкнутостью, отказываясь помогать своим собратьям по знати в трудные времена. С тех пор как они потеряли свое место в Синкерате, все остальные с радостью откликнулись на их просьбу.
Рен опустила нож и сжала руку Тесс. "Нет. Это только нервы, и они пройдут. Мы идем вперед".
"Вперед". Тесс сжала руку в ответ, затем вернулась к работе. "Далее мы должны устроить шумную вечеринку где-нибудь на публике, да? Мне нужно знать, где и когда, если я хочу нарядить тебя как следует". Бока сюртука разошлись, и она принялась за бандо в верхней части лифа. "Рукава – это главное, ты заметила? Все так относятся к рукавам. Но у меня есть одна мысль на этот счет… если ты готова к тому, что Альта Рената будет задавать моду, а не следовать ей".
Рен посмотрела в сторону, ее настороженность была лишь наполовину оправдана. "Что ты имеешь в виду?"
"Хм. Встань, и прочь все остальное". Раздев Рен до сорочки, Тесс играла с различными завязками и драпировками, пока руки Рен не начали болеть от долгого пребывания в таком положении. Но она не жаловалась. Модный глаз Тесс, ее способность к созданию нарядов и умение превратить три наряда в девять были столь же важны для этой аферы, как и умение Рен манипулировать.
Она закрыла глаза и стала перебирать в уме все, что знала о городе. Куда она может пойти, что она может сделать, чтобы вызвать восхищение, которое поможет ей закрепиться в городе?
Медленная улыбка расплылась по ее лицу.
"Тесс, – сказала она, – у меня есть прекрасная идея. И она тебе понравится".
Аэрия и Исла Трементис: Суйлун 1
"Серрадо! Иди сюда. У меня есть для тебя работа".
Голос командира Серсела резко прорезался сквозь шум Аэрии. Махнув рукой констеблям, чтобы те вели пленника на плац, капитан Грей Серрадо повернулся и пробрался сквозь хаос к кабинету командира. Он не обращал внимания на косые ухмылки и ехидные перешептывания своих сослуживцев: В отличие от них, у него не было возможности бездельничать, попивая кофе, и управлять своими констеблями, не выходя от Аэрии.
"Командор Серсель?" Он щелкнул каблуками ботинок и отдал ей свое самое четкое приветствие – приветствие, которое он отточил в течение многих часов стояния в боевой готовности под солнцем, дождем и ветром, пока другие лейтенанты были в столовой или в казарме. Серсель не была такой приверженкой дисциплины, как его предыдущие начальники, но именно из-за нее он носил капитанский значок с двойной линией гексаграммы, и он не хотел, чтобы это плохо отразилось на ней.
Она изучала письмо, но когда подняла голову, чтобы ответить, ее глаза расширились. "А как выглядит другой парень?"
Приняв случайный вопрос за разрешение отдохнуть, Грей бросил взгляд на свою форму. Его патрульные брюки были забрызганы грязью от пятки до лямок, а на костяшках кожаных перчаток засохла кровь. Часть канальной грязи на его сапогах отлетела, когда он отдавал честь, припудрив ковер Серселы грязью трущоб Кингфишера.
"Ошеломлен, но дышит. Раньери отвезет его в тюрьму". Ее вопрос располагал к шуткам, но дверь в кабинет была открыта, а прослыть умником ему было бы не к лицу.
На его деловой ответ она ответила столь же бодрым кивком. "Что ж, приводите себя в порядок. Я получила письмо от одного из знатных домов с просьбой о помощи Вигилу. Я посылаю тебя".
Грей напряг челюсть, ожидая, пока утихнет несколько инстинктивных реакций. Возможно, просьба была законным призывом о помощи. "Какое преступление было совершено?"
Ровный взгляд Серселы говорил: "Тебе лучше знать". "Один из благородных домов попросил помощи у Вигила", – повторила она, выделив каждое слово со стеклянной четкостью. "Уверена, что они не стали бы делать этого без веской причины".
Несомненно, тот, кто прислал письмо, считал, что причина веская. Люди из великих домов всегда так думали.
Но у Грея на столе было полно реальных проблем. "Пропало еще больше детей. В этом месяце проверено уже одиннадцать".
За последние несколько недель они говорили об этом уже несколько раз. Серсель вздохнула. "У нас не было никаких сообщений…"
"Потому что все они пока что речные крысы. Кто будет настолько заинтересован, чтобы сообщать об этом? Но человек, которого я только что привел, может что-то знать об этом; он обещал детям Кингфишера хорошее вознаграждение за неопределенную работу. Я задержал его за порчу общественного имущества, но к вечеру он снова будет на свободе". Вигилы обычно не преследовали за прилюдное мочеиспускание, если только это не было им выгодно. "Я правильно понимаю, что "благое дело" этого благородного превалирует над выяснением того, что происходит с этими детьми?"
Серсель тяжело выдохнула через нос, и он напрягся. Не слишком ли далеко он завел ее терпение?
Нет. "Ваш человек уже на пути в тюрьму", – сказала она. "Пусть Кайнето обработает его – ты всегда жалуешься, что он медлителен, как речной ил. К твоему возвращению он будет готов к разговору. А пока пошлите Раньери расспросить Кингфишера, может быть, он найдет кого-нибудь из его сообщников". Она отложила письмо в сторону и взяла другое из своей пачки, явно предваряя его увольнение. "Вы знаете, что делать, Серрадо".
Первые несколько раз он играл в молчанку, чтобы заставить ее изложить все в недвусмысленных выражениях. В те времена он меньше всего мог позволить себе ошибиться в понимании старшего офицера.
Но теперь эти игры были в прошлом. Пока он подчинялся и делал все, что хотела от него эта благородная особа, Серсель не стала бы сомневаться в том, что он использует время и ресурсы Вигила для своих собственных расследований.
"Да, командир." Он отдал честь и выбил каблуком еще один слой дельта-ила на ее ковер. "Какой дом обратился за помощью?"
"Трементис".
Если бы он был менее внимателен к своим манерам, он бы бросил на нее грязный взгляд. Она могла бы начать с этого. Но Серсель хотела, чтобы он понял, что отвечать на эти призывы – часть его долга, и заставила его выгнуть шею, прежде чем открыла положительный момент. "Понятно. Я немедленно отправлюсь в Жемчужины".
С последним приказом она вышла из кабинета. "Не смей появляться у дверей Эры Трементис в таком виде!"
Ворча, Грей изменил свой путь. Он захватил кувшин с водой и посыльного, отправив последнего к Раньери с новыми приказами.
В Аэрии имелась купальня, но он не хотел тратить на это время. Проверив на нюх, он отправил в мешок для стирки все части патрульной формы – не считая кофе, это было одно из немногих преимуществ его звания, которым он не преминул бессовестно воспользоваться. Если уж он пробирается через каналы ради работы, то меньшее, что мог сделать вигил, – это позаботиться о том, чтобы от него не пахло. Быстрая ванна с кувшином в его крошечном кабинете избавила его от запахов, все еще остававшихся на коже и волосах, после чего он облачился в свою парадную форму.
Он должен был признать, что портные Сил были хороши. Загорелые бриджи были покроя Лиганти, они плотно облегали бедра, не стесняя движений. И парчовый жилет, и пальто из сапфировой шерсти были сшиты как вторая кожа, а последнее расклешилось до полной юбки, которая касалась верха его начищенных сапог до колена. На его патрульных шлемах пикирующий ястреб через плечи был всего лишь нашивкой, здесь же он был вышит золотом и коричневым.
Грей не слишком жаловал тщеславие, но очень любил свои парадные одежды. Они служили неопровержимым напоминанием о том, что он поднялся туда, куда мало кто из врасценцев мог даже представить. Его брат Коля так гордился, когда Грей пришел в них домой.
От неожиданности дрожащие руки вонзили булавку воротника в большой палец. Грей проглотил ругательство и отсосал кровь из прокола, с помощью маленького ручного зеркальца убедился, что не испачкал воротник. К счастью, он оказался чистым, и ему удалось закончить перевязку без дальнейших травм.
Выйдя наружу, он длинными, пожирающими землю шагами направился на восток от Дускгейта. Он мог бы взять портшез и велеть носильщикам выставить счет Вигилу, как это делали другие офицеры, зная при этом, что такой счет никогда не будет оплачен. Но это означало, что они не видят город вокруг себя так, как видел его Грей.
Впрочем, большинство из них и не видели. Они были лиганти или достаточно смешанного происхождения, чтобы претендовать на это имя; для них Надежра была форпостом Сесте Лиганте, наполовину прирученным лигантианским генералом Кайусом Сифиньо, который после завоевания Врасцана два века назад переименовал себя в Кайуса Рекса. Другие называли его Тираном, и после его смерти врасцанские кланы вернули себе остатки завоеванных земель. Но все попытки вернуть священный город заканчивались неудачей, и в результате изнеможения обеих сторон были подписаны Соглашения. В соответствии с ними Надежра стала независимым городом-государством под властью элиты Лиганти.
В лучшем случае это было непростое равновесие, которое еще более усугубляли врасценские радикальные группировки, такие как Стаднем Андуске, которые не соглашались ни на что меньшее, чем возвращение города в руки врасценцев. И каждый раз, когда они оказывали давление, Синкераты отбивались еще сильнее.
Оживленные рынки Санкросса в самом сердце Старого острова расступались перед ярко-синим плащом Грея и вышитым на нем ястребом, но не без оглядки. Для сильных мира сего Вигил был орудием; для простых надэжранцев Вигил был орудием сильных мира сего. Не все – Грей был не единственным ястребом, заботившимся о простых людях, – но достаточно, чтобы не винить людей за их враждебность. И одни из самых страшных взглядов исходили от врасценцев, которые смотрели на него и видели узелок: человек, предавший свой народ, вставший на сторону потомков захватчиков.
Грей привык к таким взглядам. Проходя мимо рыночных лотков на крышах ветшающих домов, мимо бравурного кукольного представления, где единственными детьми в толпе были карманники, он не упускал из виду неприятности. Они утекали, как вода, прежде чем он успевал запомнить их лица. Несколько нищих смотрели на него настороженно, но Грей не держал на них зла; более опасные элементы выходили только к вечеру, когда по улицам в поисках развлечений бродили беспутные сынки и дочки дельтийских дворян. На углу возле Чартерхауса расположилась чтица, готовая обмануть людей в обмен на красивую ложь. Он обошел ее стороной, кожаная перчатка скрипнула в кулаке, когда он поборол желание оттащить ее обратно в Аэри на воспитание.
Пройдя под разваливающейся громадой Даунгейта и по мосту Санрайз, он свернул на север, к узким островкам Жемчужины, загроможденным портшезами. Две пожилые дамы, убежденные в собственной важности, полностью перекрыли мост Беккиа, переругиваясь, как чайки, кто из них должен уступить. Грей отметил, что на дверце каждого портшеза нарисован знак дома, на случай, если потом в Аэри придут жалобы.
Плечи у него чесались, когда он пересекал линии сложной мозаики в центре площади Трементис. Это была не простая плитка, а нуминат: геометрическая магия Лиганти, призванная сохранять землю сухой и твердой, против стремления реки погрузить все в грязь. Полезно… но Тиран превратил нуминатрию в оружие во время своего завоевания, и мозаики, подобные этой, стали эмблемами продолжающегося контроля Лиганти.
На ступенях поместья Трементис Грей привел свой мундир в порядок и позвонил в колокольчик. Через несколько мгновений Колбрин открыл дверь и одарил Грея редкой улыбкой.
"Молодой мастер Серрадо. Рад вас видеть; слишком давно не виделись. Боюсь, Алтан Леато не готов принять вас…"
"Теперь "Капитан", – сказал Грей, касаясь булавки с гексаграммой у своего горла. Улыбка, которую он изобразил, казалась усталой от неуместности. "И я здесь не из-за Леато. Эра Трементис попросила помощи у Вигила".
"Ах, да." Колбрин поклонился ему. "Если вы подождете в салоне, я сообщу Эре Трементис, что вы здесь".
Грей не удивился, когда через несколько минут Колбрин вернулся и позвал его в кабинет. О чем бы ни писала Донайя в Вигил, это было дело, а не светский разговор.
В этой комнате было гораздо темнее, и яркие шелка почти не согревали пространство – но тепло приходило в разных формах. Волкодав Донайи поднялся со своего места у ее стола и заскрежетал когтями по дереву, подбегая к нему, чтобы поприветствовать. "Привет, старина, – сказал Грей, потрепав его по загривку и слегка потрепав по бокам.
" Тефтелька. Хил." Пес вернулся к Донайе и посмотрел вверх, когда она пересекла комнату, чтобы поприветствовать Грея.
" Эра Трементис", – сказал Грей, склоняясь над ее рукой. "Мне сказали, что вам нужна помощь".
Серебряные нити в ее волосах все больше выбивались из общего ряда, и она выглядела усталой. "Да. Мне нужно, чтобы вы разыскали кое-кого – гостя города, недавно прибывшего из Сетериса. Рената Виродакс".
"Не совершила ли она какого-нибудь преступления против Дома Трементис?"
"Нет", – сказала Донайя. "Она не совершала."
Ее слова вызвали у него любопытство. "Эра?"
На челюсти Донайи напрягся мускул. "У моего мужа когда-то была сестра по имени Летилия – Лецилия, правда, но она была одержима Сетерисом и их высокой культурой, поэтому она заставила их отца изменить имя в реестре. Двадцать три года назад она решила, что ей лучше быть в Сетерисе, чем здесь… и, украв немного денег и драгоценностей, сбежала".
Донайя жестом пригласила Грея сесть в кресло перед очагом. Тепло огня окутало его, когда он сел. "Рената Виродакс – дочь Летилии. Она утверждает, что пытается навести мосты, но у меня есть сомнения. Я хочу, чтобы ты выяснил, что она на самом деле делает в Надежре".
Как бы Грей ни ненавидел право знати распоряжаться Вигилом в личных целях, он не мог не испытывать к ней симпатии. Когда он был моложе и не так хорошо понимал различия, которые делали это невозможным, ему иногда хотелось, чтобы Донайя Трементис была его матерью. Она была строга, но справедлива. Она любила своих детей и яростно защищала свою семью. В отличие от других, она никогда не давала Леато и Джуне повода усомниться в ее любви к ним.
Мать этой вираудаксской женщины причинила вред ее семье, а у Трементисов была заслуженная репутация мстителей за своих.
"Что вы можете рассказать о ней?" – спросил он. "Дала ли она вам повод усомниться в ее искренности? Кроме того, что она дочь своей матери".
Пальцы Донайи коротко барабанили по ручке кресла, а ее взгляд остановился на углу камина и задержался там достаточно долго, чтобы Грей понял, что ее мучают какие-то мысли. Он продолжал молчать.
Наконец она сказала: "Вы и мой сын – друзья, и, кроме того, вы не дурак. От вас, наверное, не ускользнуло, что Дом Трементис уже не тот, что прежде, – ни по богатству, ни по силе, ни по численности. У нас много врагов, жаждущих нашего падения. А теперь появляется эта молодая женщина и пытается внедриться к нам? Возможно, я прыгаю по теням… но я должна рассмотреть возможность того, что это гамбит, направленный на наше полное уничтожение". Она горько рассмеялась. "Я даже не могу быть уверена, что эта девушка – дочь Летилии".
Должно быть, она волновалась, раз призналась в этом. Да, Грей подозревал – подозревал бы, даже если бы сплетни вигилов не были иногда домыслом, – что Дом Трементис испытывает больше трудностей, чем позволяет себе говорить. Но он никогда не присоединялся к сплетням и не спрашивал Леато.
Леато… который всегда был в моде и, если верить тем же сплетням, половину своего времени проводил в ажурных салонах и игорных притонах. Леато знает? Грей проглотил вопрос. Это было не его дело, и не для этого Донайя его позвала.
"Последнее выяснить несложно, – сказал он. "Полагаю, вы знаете, где она остановилась?" Он сделал паузу, когда губы Донайи сжались, но она только кивнула. "Тогда поговорите с ней. Если она действительно дочь Летилии, она должна знать подробности, которые не так-то легко обнаружить самозванцу. Если она ответит вам туманно или обидится, то вы поймете, что что-то не так".
Грей снова сделал паузу, прикидывая, как много Донайя позволит ему выведать. "Вы сказали, что у вас есть враги, на которых она может работать. Мне было бы полезно знать, кто они и что им нужно". На ее резкий вздох он поднял руку в знак обещания. "Я обещаю, что ничего не скажу об этом – даже Леато".
Сухим, обжигающим тоном Донайя начала перечислять возможные варианты на пальцах. "Квиентис занял наше место в Синкерате. Кайнето – всего лишь дворяне дельты, но они препятствовали нашим попыткам заключить договор. Эссунта – аналогично. Симендис, Дестаэлио, Новрус, Клеотер-Инвестор… Боюсь, что это переполненное поле".
Это был весь Синкварат и другие… но она споткнулась только на одном имени.
"Индестор", – сказал Грей. Дом, в котором находился Керулет, военная резиденция в Синкерате. Дом, отвечающий за Бдение.
Дом, который не обратил бы внимания на то, что его расследует кто-то из своих.
"Эра Трементис… Вы просили кого-нибудь из офицеров или специально меня?"
"Ты друг Леато", – сказала Донайя, не сводя с него взгляда. "Лучше попросить помощи у друга, чем признаваться в своих бедах врагу".
Это вызвало усмешку у Грея. На нахмуренные брови Донайи он ответил: "Мой брат любил врасценскую поговорку. "Семья, покрытая одной грязью, моется одной водой".
И Коля бы хорошенько отругал Грея за то, что тот сразу не бросился помогать Донайе. Может быть, она и не родня, но она наняла молодого врасценского плотника с тощим младшим братом, когда никто другой этого не сделал, и платила ему столько же, сколько надэжранцу.
Он встал и поклонился, приложив кулак к плечу. "Посмотрим, что я смогу для вас открыть. Скажите мне, где найти эту Ренату Виродакс".
2
Лицо из золота
Исла Приста, Вестбридж: Суйлун 4
За некоторые вещи стоило платить хорошие деньги. Например, материалы для одежды Рен: Тесс была гением в шитье, но даже она не могла заставить дешевую ткань выдержать тщательный осмотр.
Зеркало, которое Рен поставила у окна наверху, было еще одним ее вложением, как и косметика, которую она перед ним расставляла. Единственный вклад, который внес в ее жизнь неизвестный отец, – это волосы и кожа на несколько тонов светлее, чем у матери-врасценки, – достаточно светлые, чтобы при желании сойти за лиганти или сетеринца. Но чтобы правдоподобно выглядеть дочерью Летилии Трементис, требовались дополнительные усилия и забота.
Рен наклонила посеребренное стекло, чтобы использовать естественный свет, затем провела кистью по лицу, нанося пудру на волосы и горло. Годы, проведенные в закрытом помещении в качестве служанки Летилии, изрядно подпортили ее цвет лица, и предстоящая зима не предоставит ей много возможностей побыть на солнце, но с наступлением теплых месяцев придется быть осторожной. Если бы была хоть половина повода, ее кожа с радостью загорела бы.
Но, по крайней мере, ей не нужно было беспокоиться о том, что пудра сотрется. Все ее косметические средства были созданы такими мастерами, как Тесс, – людьми, которые могли наполнить созданные ими вещи своей собственной духовной силой, чтобы они работали лучше. Пропитанная косметика может стоить дороже, но она будет держаться, смешиваться до естественного эффекта и даже не раздражать кожу. Имбуинг не пользовался таким уважением, как нуминатрия, но по сравнению с теми пастами и пудрами, которыми Рен пользовалась, когда была Пальцем, эти казались чудом.
Перейдя на более темный оттенок, она утончила явную форму носа и сделала глаза более близко посаженными, добавив несколько лет к своему возрасту за счет контурирования оставшейся мягкости молодости. Скулы, рот – ничто не осталось нетронутым, и в зеркале вместо Ренаты Виродакс появилась Рен.
В комнату ворвалась Тесс с охапкой тканей. Она повесила нижнее платье и накидку на пустые перекладины балдахина кровати, а затем плюхнулась на пыльные веревки, на которых должен был лежать матрас.
"Уф. Не могу сказать о состоянии моих пальцев и зрения, но вышивка закончена". Она поднесла свои покрасневшие пальцы к свету. "Хотела бы я оставить внутренности в виде клубка, но Кварату не повезло бы, если бы порыв ветра задрал твои юбки и выставил на всеобщее обозрение твою грязную основу".
Она подавила хихиканье. "Я имела в виду твою вышивку, а не то, что у тебя под трусиками".
Маскарад – это нечто большее, чем просто его физические атрибуты. "Тесс".
Уже одного произнесения этого слова было достаточно, чтобы напомнить ей об этом. Голос Ренаты не был таким высоким, как у Летилии – та культивировала тон, который она называла "колокольным", а Рен считала "пронзительным", – но она говорила в более высоком регистре, чем Рен. Теперь она произнесла имя Тесс тоном Ренаты, и Тесс поднялась.
"Да, Альта. Прости, Альта". Тесс проглотила последнюю икоту смеха. Ее роль требовала меньше актерского мастерства, но она изо всех сил старалась вжиться в нее. Со своими круглыми щеками и мягкими, как мох, глазами она была одной из лучших жалельщиц в Пальцах, но не очень хорошо умела врать. Она встала и сделала реверанс в сторону Ренаты, обращаясь к своему отражению. "Что бы альта хотела сделать со своими волосами?"
Ей было неловко, что Тесс обращается к ней с таким почтением. Но это была не кратковременная афера, не уговаривание какого-нибудь лавочника поверить в то, что она богатый покупатель, достаточно долгое время, чтобы она могла что-то прикарманить, пока он отвернется; ей нужно было быть Ренатой часами, неделями и месяцами. И ей нужно было связать все свои манеры, речь и мысли с костюмами Ренаты, чтобы они не выскользнули в самый неподходящий момент.
"По-моему, у тебя осталась лента", – сказала Рената. "Думаю, она будет прекрасно смотреться в моих волосах".
"Ооо, отличная идея! У альты такое утонченное чувство стиля".
Тесс никогда не была служанкой альты. Пока Рен изнуряла себя, удовлетворяя мелочные требования Летилии, Тесс в полуслепом состоянии шила себе в подсобке без окон в лавке на сером рынке. Тем не менее, она настаивала на том, что покорность – это часть роли, и никакие исправления Рен или Альты Ренаты не могли ее искоренить. Вздохнув, Рената вставила свои серьги – бывшие серьги Летилии, – а Тесс достала ленту, кисточки, иголку и нитки и принялась за работу.
Тесс умела создавать одежду, а не волосы, но каким-то неописуемым волшебством она скручивала пряди в сложный узел, поворачивая и укладывая их так, чтобы крайние части были светлее, выбеленные солнцем и ветром, а более темные были спрятаны.
Так же, как была спрятана сама Рен. Она дышала медленно и ровно, нервы начинали трепетать от знакомого волнения.
К концу сегодняшнего дня имя Ренаты Виродакс будет известно всей городской знати.
Ротонда, Истбридж: Суйлун 4
Ротонда, расположенная на Верхнем берегу со стороны моста Восхода, поражала своей красотой и волшебством. Под сводчатым стеклянным куполом, украшенным цветными нуминатами, которые днем сохраняли прохладу, а ночью освещали помещение, на широкой мраморной площади можно было непринужденно прогуливаться и развлекаться. В центре, в небольшом саду, были установлены скамейки, где посетители могли отдохнуть от усталости. По периметру площади располагались лавки, в которых можно было приобрести самые изысканные изделия с напылением, на радость тем, кто мог себе это позволить.
