Текст книги "Маска Зеркал (ЛП)"
Автор книги: М. А. Каррик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 41 страниц)
В отличие от Рен и Седжа, Тесс никогда не была одной из любимых Пальцев Ондракьи, но она разделяла их инстинкты речной крысы, позволяющие пробираться сквозь толпу. Рен делала это с помощью обаяния и улыбки, Седж – с помощью кулаков и локтей. Тесс же просто находила промежутки между телами и проскальзывала сквозь них, как игла. Только на этот раз она не искала легкую добычу или болтающийся кошелек, она искала сестру своего сердца.
"Альта Рената! Кто-нибудь видел мою Альту? Альта Рената!" Рена! Рен! Это имя подгоняло страх, ползущий по ее горлу, – истертая сеть осторожности сдерживала его. Но Рен умела по-кошачьи ловко приземляться на ноги, и посмотрим, не отругает ли она Тесс за то, что та выдала игру, хотя все это время была в полной безопасности.
Тесс протиснулась через площадь к ступеням Чартерхауса, где должна была находиться Рен. Но путь ей преградила стена тел, слишком прочная, чтобы ее можно было пробить: трезвые дворяне и дворянки Дельты требовали объяснить, что происходит.
Женщина с суровым лицом и золотым значком бдительного командира старалась отвечать, выкрикивая ответы так, словно делала это давно и рассчитывала на колокола. "Убийства не было! Люди исчезли! Мы не знаем, как и почему, но мы проводим расследование! Пожалуйста, соблюдайте порядок, чтобы мы могли сосредоточиться на поисках!"
Кто-то крикнул ей в ответ: "Но люди здесь видят пропавших, и они в опасности! Почему бы вам не сделать что-нибудь, чтобы помочь им?"
Тесс отступила назад, перебарывая страх. Пропали, а не погибли. Люди на Аже могли видеть ее – иногда, некоторые из них – и, возможно, это была плохо спрятанная нить, но это было все, за что Тесс могла ухватиться.
Она стала двигаться с новой целью, выискивая людей, которые смотрели на то, чего не было, и спрашивая их, не видели ли они ее Альту. Она не могла найти ни одной причины, все, с кем она разговаривала, рассказывали о чем-то другом. Бунты или чума. Город в огне или затоплен. Один трусливый мужчина уверял, что видел, как одного из помощников Эры Дестаэлио преследовали крысы размером с охотничью собаку. Другой клялся, что видел, как Скаперто Квиентис утонул в Западном канале вместе с прекрасной врасценской женщиной.
Тесс прижала руку к животу, чтобы успокоить трепет надежды. "Как она выглядела? Во что она была одета?" Переоделась ли Рен в свою маскировку Арензы? Как она могла переодеться? Ее одела Тесс. Ничто в костюме Дежеры не походило на врасценское.
Но женщина, которую описал мужчина, по голосу была похожа на Арензу. Нет – она говорила как Рен. "Мать и Хрон, пусть ее не обнаружат", – молилась Тесс, направляясь к противоположному берегу реки. "Разве что я сама".
Но у реки Рен ничего не увидела. Тесс в досаде стукнула себя по бедру. "Конечно, нет, дурочка. Ты не видишь ничего, кроме того, что есть на самом деле".
Если она хотела найти Рен… она должна была найти Ажу.
Тесс уже собиралась стукнуть по голове ближайшего лоточника на углу, когда услышала имя, прорвавшееся сквозь ее беспокойство. Проклиная приличия, она схватила дельтийскую джентльменшу за руку и потянула к себе. "Повторить?"
Эта женщина не была настолько захвачена хаосом, что не заметила низкого статуса Тесс. Она вырвалась и надменно ответила: "Я сказала, что видела, как Рук поднимался на острие, к амфитеатру. И Вигил об этом узнает".
Как будто они сейчас отдадут за башню хоть каплю загрязненной речной воды. Но женщина была трезва, как Себат, а значит, увиденное ею было реальностью.
Если Рук считал, что в Пойнте, где нет Синкерата и весь Старый остров охвачен безумием, есть что-то стоящее, то Тесс решила узнать, что именно… и попросить его о помощи.
Она бегом направилась к Пойнту.
Бег очень скоро превратился в отчаянное плутание, когда тропинка стала круто подниматься вверх от низменного массива Старого острова. Тесс сняла маску и глотнула воздуха. Икры и бедра горели, когда она продвигалась к амфитеатру; она молилась о ветре. Когда на краю зрения промелькнула черная фигура, она почти не обратила на нее внимания, решив, что это результат ее одышки.
Вот только как часто обморочные пятна напоминают знаменитых разбойников или несут женщин на плечах? "Рен!"
Тесс поняла свою ошибку через мгновение после того, как раздался крик. Когда Рук повернулся в ее сторону, голос Рен, за которым слышалось лишь эхо Ондракьи, подстегнул ее к действию: Если тебе кажется, что тебя хотят уличить во лжи, лучше прорваться, чем отступить.
"Беги!" Она рывком вернула маску на лицо и, размахивая руками, зашагала к башне. Постарайтесь не говорить, как Ганлечин. "Вигил узнал о беспорядках в амфитеатре. Они направляются сюда!"
"Простите, что?"
Тесс надеялась, что когда-нибудь сможет рассказать своим внукам о том, как она запутала Рука. Но сначала ей нужно было вытащить отсюда Рен. "Что случилось с этой женщиной? Она…"
Он опустил Рен на землю, и у Тесс перехватило дыхание. Это была Рен, и, конечно, она выглядела точно так же, как и она сама, под слоем крови и грязи. Костюм Речной Дежеры исчез, как будто его и не было; она была одета во врасценскую одежду.
Но она была жива. Без слов она прижалась к земле, когда башня отпустила ее. Она не подавала признаков того, что Тесс вообще там была – но она была жива.
Грубый камень треснул о колени Тесс, когда она упала на землю рядом с Рен. "О, мама, что с тобой случилось?"
"Ты знаешь эту женщину?" – спросил Рук.
Тесс не была Рен, она не умела сплетать ложь в хорошую, прочную ткань, похожую на правду. Поэтому она просто опустила голову, надеясь, что ее простой костюм достаточно хорошо маскирует ее, и Рук не понимает, что у него в руках Альта Рената. Особенно если он действительно Леато, как подумала Рен.
Его рука опустилась на ее плечо. "Я спрашиваю, ты ее знаешь?"
"Да", – ответила Тесс. Рен по-прежнему не двигалась. Если бы она не дышала неглубокими, неровными вздохами, Тесс могла бы подумать, что она умерла.
"Тогда я оставлю ее тебе". Голос Рука был холоден, как зимний лед. "Если придет Вигил, ее не должны застать со мной".
Тесс кивнула. Ее зрение было затуманено слезами, но она не решалась их вытереть, пока Рук не уйдет и она не сможет снять маску. "Уходи отсюда. Я позабочусь о ней – верну ее к ее народу".
Не успела она договорить, как он взлетел по тропинке, а затем спрыгнул с нее на крышу и в мгновение ока скрылся из виду. Тесс свернулась калачиком вокруг Рен, прижавшись к камню, как к подушке. Дрожа, она прижалась лбом к лбу Рен и позволила себе минутное облегчение. Спасибо вам, Мать и Царица. Что бы ни случилось, Рен была жива.
Она откинула волосы сестры со лба и подняла голову. Ее беды еще не закончились. Рен больше не была похожа на Ренату, а это означало, что им надо убираться с глаз долой.
Домой, решила Тесс. Но она не была Руком и не могла нести Рен до самого Вестбриджа.
"Тогда так, – сказала она, повышая голос. "Мне нужно, чтобы ты помогла мне, Рен. Вставай…"
Они, пошатываясь, поднялись на ноги, причем Тесс несла больше, чем Рен, но, по крайней мере, ее сестра стояла на ногах и вроде бы двигалась. Осторожно, шаг за шагом, они спустились вниз, к дому и безопасности.
Аэри, Дускгейт, Старый остров: 17 апреля
"Серрадо! Где, черт возьми, Нинат, ты…"
Растерянный крик Серсел утих, когда толпа в главном зале Аэрии рассосалась, чтобы пропустить Грея и его констеблей с их кровавой ношей.
Когда патруль обнаружил тело, Грей попытался сам нести Леато. Он не мог сделать это для Коли – нести было почти нечего, – но, по крайней мере, он мог сделать это для человека, который был ему почти как брат. Это не компенсировало того, что его не было рядом, когда он был нужен Леато, но он старался.
После двух спотыкающихся шагов Раньери спокойно принял командование, завернул тело в свой плащ и приказал другим констеблям взять на себя ношу Грея. Теперь он отступил назад, передавая управление своему капитану, когда Серсел протиснулась сквозь толпу, чтобы встретить их.
Грей был благодарен Раньери за передышку, хотя ее и не хватило. Он не мог оправиться от того, что увидел этой ночью. Стены мира бодрствования расплывались вокруг него, парадная комната Аэри на мгновение залилась кровью – ему снилось, что это здание стало местом насилия. Грей прижал пятку ладони ко лбу, заставляя себя видеть только то, что было на самом деле.
"Командир. Мы нашли его в амфитеатре. Где…" Голос Грея прервался. Он прочистил горло и повторил попытку. "Куда мы положим тела? Мы должны сообщить Эре Трементис, что ее сын…"
На этот раз неясность была полностью вызвана слезами. Грей сделал взволнованный вдох. Затем второй. Потом третий. Он должен был пройти эти последние шаги, а затем он мог погрузиться в горе, которое ждало его, чтобы разорвать на части.
Серсел сжала челюсти с такой силой, что она рисковала сломать зуб. "Вниз", – сказала она. "Раньери, разберись с этим".
Она подошла поближе, когда Раньери и остальные уносили Леато. То, что осталось от Леато. Понизив голос, чтобы никто не услышал, она сказала: "Ты должен сказать мне сейчас, Серрадо. Ты на Аж?"
"Я должен был увидеть, что происходит", – сказал он. "Я собрал свой отряд так быстро, как только смог".
"Я знаю, что ты это сделал". Сочувствие в ее голосе почти сломило его. С ее первоначальным гневом справиться было легче, чем с этим. Рука Серсе дернулась, как будто она хотела положить ее на его руку, и он был несказанно благодарен, что она сдержалась. "Учитывая все, что происходит, я не могу позволить себе отпустить тебя домой, но я…"
"Где он? Кто-то сказал, что нашел его. Леато?" Донайя Трементис появилась на верхней площадке лестницы, ведущей к кабинетам командиров, куда отправляли ждать людей высокого ранга. Ее волосы были всклокочены, а на плаще у колен темнели полосы грязи. Джуна стояла позади нее, выглядя более спокойной, чем ее мать, но только на мгновение.
Грей отступил на шаг. Он не был готов к этому. Донайя заметила его и поспешила вниз по лестнице. Серсел, черт побери, расчистила путь.
"Грей!" Донайя сжал его руки. "Это ты? Ты нашел его? Где он?"
Он не мог. Он открыл рот, чтобы заговорить… но увидел отчаянную надежду в ее карих глазах и не мог быть тем, кто разрушит ее мир. Он покачал головой.
Позади матери Джуна прижала кулак к губам и сдержала всхлип понимания.
"Мне очень жаль". Эти слова разорвали его на части. "Он не… Мне очень жаль. Мы нашли его тело".
"Нет." Вес Донайи упал, увлекая за собой Грея. "Нет, ты, должно быть, ошибаешься. Это должен быть кто-то другой. Не Леато. Не мой мальчик".
Она повторяла это снова и снова, и Грей чувствовал, как нити семьи Трементис обрываются вокруг него, последние оставшиеся нити.
И последние нити самого себя тоже.
Отрицания Донайи превратились в удары кулаков по его плечам. Грей позволил им избить его, потому что он этого заслуживал. Ажа снова переключил зрение: теперь он видел Аэри как место цепей, как удушающий порядок, который приносил больше вреда, чем пользы. Он закрыл глаза и попытался утешить выгнувшуюся спину Донайи, его рука прошлась по руке Джуны, когда она сделала то же самое.
Именно Джуна, наконец, вернула его в реальность. Она сделала резкий вдох, и Грей открыл глаза.
"А что с Ренатой? Она была с Леато в Чартерхаусе. Ты нашла…" Джуна тяжело сглотнула. "Что-нибудь?"
"Ничего". Грей взглянул на Серселу, которая изо всех сил старалась раздвинуть пробки вокруг них. "У тебя не было никаких сообщений?"
Серсел покачала головой. "Мы все еще отслеживаем людей. Я не знаю, как они оказались разбросаны по всему острову, но – возможно, некоторых из них даже нет на острове".
"Тогда расширьте свои поиски!" огрызнулась Джуна, поднимаясь на ноги, чтобы встретиться взглядом с Серселой. Даже с красными от слез глазами и дрожащим телом она никогда не была так похожа на свою мать. "Рената не знает Надежру. Она может потеряться. Она может быть ранена!"
Она может быть мертва.
Джуне не нужно было этого говорить. Чем больше времени проходило, тем более вероятным это становилось.
Грей поднялся, покачиваясь, когда Ажа попыталась показать ему еще один сон об Аэрии. Оставшись одна на полу, Донайя обхватила руками свое тело и раскачивалась взад-вперед. Ему не хотелось оставлять ее без поддержки Джуны, но в городе он мог сделать для ее горя больше, чем оставаясь здесь. "Она живет в Вестбридже – она могла бы отправиться туда. Я могу взять свой отряд и…"
Дверь в Аэри с грохотом сорвалась с петель, тяжелые панели врезались в трех соколов и повалили их на землю. Через зияющий порог влетел Меттор Индестор, закутанный в пеструю мантию чужого костюма и с засохшей кровью из ран. Каэрульский секретарь бежал следом за ним, крича, чтобы его хозяин остановился и ему оказали помощь, но Индестор даже не замечал боли.
"Я хочу знать, кто это со мной сделал!" – прорычал он.
Грей уже не раз видел этого человека в гневе, но это была чистая, элементарная ярость – и нечто большее. Индестор схватился за край стола, и люди, сидевшие за ним, инстинктивно разбежались, за мгновение до того, как стол разбился о стену.
Пепел. За последнее время они достаточно насмотрелись на его воздействие на улицах, чтобы Грей узнал его с первого взгляда.
Эфес меча холодно прижался к его ладони. Выхватить сталь против Каэрулета – значит убить его, но эта сила в сочетании с яростью Меттора…
Расширившиеся глаза Индестора устремились на него, и на мгновение Грей подумал, что тот видит, что он чуть не сделал. "Это был твой народ, – прорычал Индестор. "Чертовы гады. Они сделали это со мной. Я хочу знать, кто. Принеси мне ответы, или я плюну на булавку, которую ты носишь, и на всех, кто за тебя поручился".
Было совершенно ясно, каких методов ожидает от Грея Меттор. Серсел встала между ними, не совсем оттеснив Индестора, но достаточно загородив обзор Грея, чтобы он обратил на нее внимание. "Иди", – сказала она ему. "Я пошлю в Вестбридж кого-нибудь другого".
"Мой народ этого не делал". Грей хотел выкрикнуть свой гнев на Индестора, но он слишком долго был Соколом и Надежраном для такого бессмысленного идиотизма. Даже когда Ажа показывал ему проблески сна Ажераиса, даже когда смерть Леато иссушала его изнутри, у него хватало ума говорить тихо, так, чтобы слышала только Серсея. "Наш зиеметс тоже был отравлен. Мы бы никогда не сделали ничего подобного".
"Но они могут что-то знать, а ты – единственный, с кем они могут поговорить".
Это ввернуло еще один нож в его живот. Большинство врасценцев считали его не иначе, как пройдохой. Старейшины кланов были родом из городов-государств, расположенных выше по течению, но они прекрасно знали, что означает форма вигилов.
Индестор оттолкнул своего секретаря, когда тот попытался замазать порезы влажной тряпкой. Мужчина зашатался и упал бы, если бы за ним не стояло столько людей. "Ты хочешь, чтобы он прислал кого-нибудь еще?" прорычала Серсел на Грея. "Если мы хотим добиться справедливости, Серрадо, я хочу, чтобы ты выполнил свою работу".
Грей посмотрел вниз на Донайю. Джуна присела рядом с ней, отбросив свое собственное горе, чтобы утешить мать. Если он найдет Ренату, это не улучшит ситуацию, но если найдет ее мертвой, это только ухудшит положение. Как он мог оставить эту ответственность на кого-то другого?
Но Серсел права. Как бы плохо ему ни было разговаривать с главами кланов, любой другой сокол оказался бы в проигрыше.
Индестор уже ворвался в дом, крича, что зовет верховного главнокомандующего. Грей стиснул челюсти, желая, чтобы у кого-нибудь хватило сил сдержать одурманенного наручника, прежде чем он швырнет в кого-нибудь еще один стол. "Отлично. Я возьму с собой Раньери". У Павлина были лишь следы врасценской крови, но он не стал бы использовать это как возможность склонить Каэрулет на свою сторону, как это сделали бы другие констебли Грея.
"Бери всех, кто, по твоему мнению, будет полезен. Просто уходите, пока не стало еще хуже".
За шумом, царившим в Аэрии, он не мог расслышать прерывистых рыданий Донайи, когда он уходил. Но Ажа, казалось, чувствовал ее горе, и, пока он шел к Семи Узлам, вокруг него плакали люди.
Исла Пришта, Вестбридж: Киприлун 17
Звук дверного звонка заставил Рен подпрыгнуть.
Тесс крепко обняла ее. "Не обращай внимания. Тебе сейчас не нужно ни с кем встречаться".
Даже объятия Тесс не смогли прогнать холод. Огонь был разведен высоко, наполняя кухню теплом, но Рен неудержимо дрожала. Неважно, открыты или закрыты ее глаза, она видела только Ондракью.
И Злыдень, разрывающий Леато, когда она оставила его позади.
В дверь снова позвонили.
Тесс выругалась и вскочила на ноги. "Я позабочусь об этом. Оставайся здесь и пей чай". Она поспешила выйти.
Сначала Рен слышала только невнятное бормотание. Затем раздался голос Тесс, как у колодезницы из сказок Ганллехина у костра. "Нет, тебе нельзя входить, чтобы подтвердить, и Альта тоже не спустится, чтобы тыкать ей!" – кричала она. "Я же сказала, что она вернулась только с несколькими царапинами. Вы называете меня лгуньей?"
Последовавший за этим ропот, похоже, не удовлетворил Тесс. "Мне все равно, послал ли вас сам Меттор Индестор; я не позволю вам – как там вас зовут – уйти от ответственности, лейтенант Кайнето. Вы и шагу не ступите за эту дверь".
Она так кричит, чтобы дать мне понять, что происходит, поняла Рен.
"Так и сделайте. А пока передай своему командиру Серсель, что мы не рады, что нас беспокоят в такой час. После того, что пережила моя Альта…" Дверь захлопнулась.
Мгновением позже Тесс спустилась по лестнице, прижав руку к сердцу, с лицом, бледным, как жемчужный призрак. "На сегодня все. По крайней мере, у нас есть время до утра. Если только соколы не разбегутся, как кажется, то и позже". Она приложила руку ко лбу Рен и к своей щеке, как бы проверяя, нет ли жара. "Ты вообще хочешь поговорить? Или ты предпочитаешь отдохнуть?"
Сердце Рен бешено колотилось, как будто она снова бежала к Точке. Как будто Вигил действительно выбил дверь кухни, Грей Серрадо у ее головы, чтобы арестовать ее за преступления.
Это было первое, что вырвалось наружу в виде обрывков. Затем, словно открывшиеся шлюзы, – все остальное: Она превращает Трементиса в пешку, Тесс уходит, Седж погибает от рук Варго, Иврина сгорает в пламени. Снова и снова ползет к Ондракье, и слепая Шорса идет с ней к статуям Чартерхауса.
Леато. Она снова и снова пыталась сказать, что с ним случилось, как она его бросила, но слова застревали в горле, как колючие рыболовные крючки. Тесс, должно быть, знала, что он умер, задолго до того, как Рен успела это сказать, но она просто сидела рядом, гладила Рен по волосам и бормотала утешительную чепуху, пока не было сделано последнее дело.
Наступила тишина, и Рен подумала, не заснула ли Тесс, но потом ее дыхание зашевелилось в волосах Рен. "Я не могу говорить за остальных, но я никогда не брошу тебя". Она взяла руку Рен и перевернула ее, положив рядом свою руку так, чтобы их шрамы образовали линию, связывающую их побратимскими узами. "Это значит для меня так же много, как и для тебя. Лучше бы я отрезала себе все пальцы и никогда больше не шила".
Глаза Рен были сухими и жгучими с тех пор, как рук вытащил ее из исчезнувшего источника, но теперь слезы хлынули, ослепляя ее.
"О, Боже. Посмотри, что я наделала". Тесс обхватила Рен руками и осторожно покачала ее.
Стук в дверь казался почти что закономерностью. Постучал Седж, чтобы они знали, что это он. Тесс впустила его, и при виде Рен Седж выругался и опустился перед ней на колени.
"У нее всего несколько царапин и синяков, но она сильно ранена. Она видела Ондракью", – сказала Тесс, закрывая дверь.
Седж взял руки Рен в свои и заглянул ей в лицо. "Я должен был прийти раньше. Мы все искали Варго – наверное, я надеялся, что ты будешь с ним. Черт. Ондракья? Но ведь это была не она, правда?" Он оглянулся через плечо на Тесс. "Судя по тому, что мы слышали, все это было в головах людей".
Рен сжала свои руки так сильно, что на них появились синяки. "Не в моей голове, но не – не реально. Маски милосердны, но не реальны". Седж был жив. И она не собиралась снова лезть в секреты Варго, если это не приведет к его гибели.
Седж поднялся вместе с ней на скамью, и Рен оперлась на его силу. Он не обладал даром Тесс говорить успокаивающие слова, но он был тверд и реален, и она могла видеть ее шрам на его запястье, наполовину скрытый среди других, которые он получил по пути.
Без этих двоих…
Это не имело значения. Они были у нее. И она не собиралась их терять.
Холодный рассветный свет, проникающий через высокие окна полутемной кухни, удивил ее. Она не спала, но животная паника куда-то улетучилась. Не исчезла, а просто оказалась достаточно далеко под поверхностью, чтобы она могла думать.
До утра, сказала Тесс. Люди захотят узнать, что случилось, и убедиться, что с Альтой Ренатой все в порядке.
Либо я убегу, подумала Рен, либо снова надену маску.
Маска заставляла ее ползать по коже, напоминая о той версии себя, которую она видела во время правления Трементисом. Но если просто исчезнуть, схватить приготовленные Тесс и Надежрой сумки и бежать, то Донайя и Джуна останутся один на один со смертью Леато.
Леато, который погиб, спасая Рен. Она была обязана им всем, что могла сделать сейчас – каким бы жалким и неадекватным это ни было.
"Тесс, – сказала она, ее голос скрипел, как будто она не пользовалась им целый год. "Мне нужна моя косметика. И зеркало. И платье".
Себатий, Жемчужины: Киприлун 18
Храм Лиганти, куда Рената была призвана для дачи показаний, был одним из самых красивых зданий, которые она когда-либо видела. Он был посвящен Себату, нумену совершенства в несовершенстве, чистоте, красоте, искусству и мастерству, а также надписи – высшему из всех искусств.
Весеннее солнце светило в окно в конце нефа, построенного из импортного мрамора и золотистого дерева. В Сетерисе и Сесте Лиганте на этом окне был бы изображен павлин в полный рост, но за десятилетия по местному обычаю вместо него появились птицы-мечтатели из Врасцена. Радуга рассыпалась по стенам и рассыпалась по мозаике, вделанной в пол. Путь Нуминаты начинался у дверей с простого Ноктата, проходил через Илли и, поднимаясь по цепочке, заканчивался в центре нефа замысловатой фигурой Себата.
Рената шла по этому пути, как и подобает любому Сетерину, чувствуя себя как во сне. Она сделала несколько шагов, прежде чем поняла, что цвета сновидца не просто исходят из окна наверху, они вписаны в камень. Какой-то мастер надписи вырезал нуминату из чистого призматического камня.
Я потеряла свою маску, – иррационально подумала она. Куда делись ее костюм и маска, которую дал ей Варго? Откуда взялась врасценская одежда, в которой она вышла из кошмара? Тесс ломала над ними голову, собирая вещи, но ни одна из них не могла найти объяснения.
Когда она заканчивала идти по тропинке, ей навстречу попался аколит. "Альта Рената? Пожалуйста, подождите в зале для медитаций. Меда Фьенола примет вас, как только сможет".
Фьенола. Она слишком долго не могла вспомнить это имя. Танакис: астролог, дружившая с Трементисами. Она работала в Ириде, религиозной резиденции Синкерата.
Рената была не единственной, кто ждал. Были и другие люди, лица которых она узнала еще в Чартерхаусе: клерки, сановники, куртизанка, изображавшая на празднике Надежру. Но ни одного из Врасценов.
Она опустилась на пол в одном из себат-нуминатов и постаралась принять вид медитации, чтобы никто не пытался с ней заговорить. Не успел теплый радужный воздух усыпить ее, как к ней снова подошел аколит и почтительно поклонился. "Пожалуйста, пройдемте со мной, Альта Рената".
Скаперто Квиентис вышел из боковой двери, которая, очевидно, вела в какие-то задние покои. Он выглядел изможденным, а при виде Ренаты его выражение лица стало еще более мрачным. Винит ли он меня? спросила она, когда он прошел мимо, не удостоив ее даже кивком. Не за инцидент в целом – она молилась любому божеству, чтобы никто не узнал о ее роли в нем, – а за смерть Леато. Он был в Чартерхаусе только по приглашению Ренаты.
Коридор дальше был прохладным и освещенным нуминатами. Аколит привел Ренату в небольшую библиотеку, где за столом сидела Танакис и что-то быстро писала в блокноте самым ужасным почерком, который она когда-либо видела.
Отвлекшись от своих записей, Танакис по-совиному подмигнула Ренате. Ее глаза расширились, губы разошлись в удивлении, а затем поджались в беспокойстве. "Ты выглядишь так, будто собираешься упасть в обморок. Почему вы не предупредили меня, что вам нужен отдых? Я могла бы отложить это до позднего вечера".
Рената ожидала, что ее дознаватель сразу перейдет к расспросам, и от неожиданной любезности растерялась. "Я не знала, что вызов пришел от вас".
"Признаюсь, я надеялась встретиться с вами еще раз, но не при таких обстоятельствах. Прошу вас, присаживайтесь. И выпейте кофе". Танакис налила, прежде чем Рената успела отказаться. "Вы… вы вообще видели Донайю?"
У Ренаты перехватило дыхание. "Нет. Это я пригласила Леато в Чартерхаус". Рука ее дрожала, когда она брала кофе, и следующие слова вырвались с трудом. "Как я могу показаться ей на глаза после…"
"О, Боже. Теперь я разбила свой мел. Я не хотела…" Танакис наклонился, чтобы встретиться с ней взглядом. "Ты ни в чем не виновата. И уж точно не в том, что случилось с Леато. Донайя никогда бы не обвинила тебя, и ты не под подозрением. Я бы хотела дать вам время погоревать вместе с ней, но Эрет Симендис попросила меня возглавить расследование, поэтому мне нужно как можно быстрее опросить всех, чтобы получить истинное представление о случившемся. Вы можете рассказать мне, что вы видели? Это может помочь мне выяснить, кто виноват.
В голове Рен всплыло отвратительное лицо отравленной Ондракьи. Оно было не настоящим, подумала она. Этого не могло быть. Ондракья была мертва. Это было похоже на то, как Иврина горит заживо, на воплощение самых страшных кошмаров Рен. Вслух она сказала: "Я сделаю все, что смогу".
"Спасибо." Танакис взяла свой карандаш. "Почему бы нам не начать с вашего прибытия в Чартерхаус. Вы не заметили ничего необычного?"
Меттор Индестор посмотрел на нее так, как будто у него был последний необходимый кусочек.
"Нет", – ответила Рената.
Она придерживалась простой истины и рассказала о том, что видела в Чартерхаусе. "Я никогда не пила ажу, но слышала, что она должна быть вкусной. То, что мы пили…" Она рефлекторно потянулась за чашкой, чтобы очистить ее от воспоминаний, но опустила ее, почувствовав запах кофе.
"А потом?" спросила Танакис.
По крайней мере, ей не нужно было скрывать, что она вздрогнула. "Я была в Сетерисе. С моей матерью".
"А." Кивок Танакис сказал, что дальнейшие объяснения ей не нужны: Летилия была достаточно кошмарна. Затем она сделала паузу. "Вы были там сразу же?"
Сердце Рен забилось слишком быстро. Это было все равно что пытаться сравниться с ложью Седжа, чтобы угодить Ондракье. Что испытали остальные? "Не сразу", – сказала она, надеясь, что это правильный ответ. "Я была в Чартерхаусе, но одна. Когда я вышла, я была в Сетерисе".
Судя по тому, что Танакис нахмурила брови, остальные испытали не то же самое. "Интересно. Вы сменили местоположение?"
Джек. "Да", – сказала она, потому что вряд ли могла взять свои слова обратно.
Пожевав кончик карандаша, Танакис кивнула, затем начертала что-то неразборчивое на полях своих записей. "Мы можем к этому вернуться. Что было дальше?"
Лучшая ложь строится на правде. "Я была служанкой своей матери", – сказала Рената и начала описывать свою жизнь в Ганллехе под началом Летилии. Ее реальные переживания меркли по сравнению с тем, что она пережила накануне, но не требовалось особых усилий, чтобы наполнить их ужасом.
"Это был единственный кошмар, – спросила Танакис, когда она закончила, – или были и другие?"
Было ли у других больше одного? Вероятно, – но ее затуманенный недосыпанием мозг не мог придумать, чего еще может правдоподобно бояться Рената Виродакс. "Нет, это был единственный случай".
Снова маргинальные заметки, заставляющие Рен нервничать. Она пожалела, что не сослалась на усталость; тогда она смогла бы собрать информацию до прихода сюда и дать правильные ответы вместо того, чтобы путаться.
"Вы когда-нибудь видели врасценскую женщину?" – спросила Танакис. "Она была бы молодой – примерно вашего возраста – и красивой. Но одета была просто, не так, как вожди кланов и их свиты".
"Врасценская женщина? В Сетерисе таких нет. Насколько я знаю, нет". Она пожалела, что не надела шаль: та могла бы скрыть учащенное биение ее пульса. Она была слишком усталой и слишком грязной, чтобы контролировать его. "Почему вы спрашиваете?"
Танакис отмахнулась от вопроса. "Это неважно. Несколько человек рассказывали, что видели одну и ту же женщину, правда, в разных кошмарах. Она пыталась утопить Эрет Квиентис. И ее видели выходящей из амфитеатра с башней". Она постучала карандашом по своим записям, размышляя. "А что насчет Рука? Видели ли вы его?"
"Люмен, нет. Как вы думаете, это был он?" Рената вздрогнула.
"Первая атака была на "Синкерат". Это именно то, что попыталась бы сделать Рук". Хмурый взгляд Танакис показал ее неудовлетворенность этим ответом. "Но я здесь для того, чтобы узнать правду, а не делать поспешные выводы".
Она отложила карандаш и посмотрела на Ренату такими же острыми глазами, как у Щорсы. "Если вы что-то утаиваете по каким-то причинам, я должна знать. Иначе могут быть обвинены не те люди".
Надеясь, что Танакис примет неуверенность в ее голосе за травму, Рената сказала: "Вы думаете, мне не нужны ответы? Я с трудом вспоминаю то, что пережила, не желая свернуться в клубок и больше никогда не двигаться. Не зная, как и почему это произошло, я только усугубляю ситуацию".
"Могу себе представить", – сказала Танакис, смягчившись до открытого сочувствия. "Я должна хранить подробности расследования в тайне, но поскольку несколько человек уже догадались, могу сказать, что ажа, предназначенная для вина в Чартерхаусе, была заменена препаратом под названием пепел. Он вызывает галлюцинации, а также увеличивает силу и устойчивость к боли и холоду. Я не уверена, что прошлой ночью было иначе, что люди были вовлечены в эти галлюцинации, как если бы они были реальными".
"Они не были реальными?" Рената выпустила неровный вздох. "Тогда почему…?"
"Я узнала, что в чаше, из которой пили вы с Алтаном Леато, содержалась двойная доза", – сказала Танакис. "Поэтому ваша реакция могла быть иной – более экстремальной, чем у других. Я попросила каждого из вас написать отчет о своих впечатлениях, как можно более подробно. Я знаю, что не очень приятно заново переживать случившееся… и, конечно, когда речь идет о кошмарах, у каждого есть вещи, которые он предпочитает скрывать. Но ваш может оказаться особенно важным. Я обещаю вам, что все письменные отчеты будут храниться в тайне; читать их буду только я".
