Текст книги "Маска Зеркал (ЛП)"

Автор книги: М. А. Каррик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)

"Я видел, как из нумината делают пепел. Или его остатки, во всяком случае", – сказал Варго. "Поначалу я не понимал, для чего его используют. Я долго изучал следы, пытаясь восстановить фигуру. Я собирался прийти и рассказать вам, но потом начались беспорядки, и…" Он пожал плечами.

Она приняла ложь. "А Бреккон?"

"Линии на останках имеют такое же оперение", – сказал Варго. Она была достаточно хорошим инскриптором, чтобы понять, почему это улика, но от понимания его слов до того, чтобы что-то предпринять, было очень далеко. Варго заложил руки за спину и стал ждать.

Танакис зачерпнула воск в декоративную чашу, смахнула пыль с чайного столика и молча стояла, разглядывая светлое дерево. "Это ничего не докажет о пепле, – сказала она наконец. "Но их будет достаточно, чтобы арестовать Бреккона и допросить его о причастности к беспорядкам".

Предчувствие Варго оказалось верным. Мысли Фиенолы в первую, вторую и третью очередь были заняты Нуминатрией; хотя она и не была невежественна в политике, она была далеко на четвертом месте среди ее настоящих забот.

Но в отличие от других мест Синкерата, у Иридета не было собственной армии, и Индестор сомкнул бы ряды, чтобы защитить Бреккона. "Если вам нужна помощь, я могу…"

Она подняла пыльную руку. "Я считаю, что капитану Серрадо можно доверять в выполнении его долга, и он поручен мне для расследования. Доброго вечера, мастер Варго".

Он проглотил свое возражение. Даже если бы он пошел с ней, Фьенола вряд ли позволила бы ему допрашивать Индестрис в разгар ареста. Придется договариваться позже – по официальным каналам или как-то иначе.

Пока же он смирился с ее решением. Варго вышел из дома и отправился домой, в Истбридж, где он мог хотя бы привести себя в порядок.

Увидев, что бегун взлетает, когда его поклажа приближается к последнему мосту на Исла Си Априла, он вздохнул, зная, чего ожидать, но, к его удивлению, хотя Седж и Варуни стояли на пороге его дома, ни один из них не стал читать лекцию о его исчезновении. Седж подергал Варго подбородком, чтобы тот отошел в сторону, пока Варуни расплачивается с председателями.

В кулаке воняло грязью от беспорядков, но Варго задержал дыхание, чтобы послушать, как Седж говорит ему: "Я нашел твою пропавшую селитру. Она в кузнице в Греднек Клоуз, к северу от Семи Узлов. Я погнался там за одним из агитаторов. В открытую не выходили – они не настолько глупы, – но когда я его вырубил, то увидел. Только это была уже не селитра".

Варго не нужно было больше ничего говорить. "Это черный порох. Пошли."

Он заплатил ялику, чтобы тот отвез их вокруг точки к нижнему берегу. Несмотря на все старания продолжить расспросы Седжа, у него скоро закончились вопросы, и остаток пути по реке Варуни потратила на то, чтобы рассказать ему, что она думает о придурках, которые притворяются целыми и невредимыми, а вместо этого сбегают, как только к ним поворачиваются спиной. Варго недолго думая решил убить лодочника, чтобы потом не сплетничать об этом разговоре с друзьями.

Но как только они достигли нижнего берега, у него появились более серьезные заботы. Вигил все еще патрулировал, чтобы остановить всех, кому придет в голову использовать темноту для создания новых проблем, и группы врасценцев делали то же самое. Тройке пришлось проделать извилистый путь, не раз прячась, прежде чем они добрались до лавки, где Седж нашел порошок.

Она была пуста.

Не совсем убрано. Они оставили бронзовые ступку и пестик, вероятно, потому, что они были слишком тяжелыми для перемещения, и сита, которые использовали для просеивания порошка. Но самого порошка уже не было.

Седж разразился потоком проклятий. Клянусь, он был здесь, на Первой земле". Ладней и Смуна тоже его видели…"

"Тогда, может, тебе стоило оставить Ладнея и Смуну присматривать за ним", – огрызнулся Варго.

"Мы пытались найти тебя! И чтобы этот проклятый город не сгорел! Сколько еще тебе…" Седж стиснул челюсти, тяжело дыша.

"И теперь, вместо того чтобы сгореть, он просто взорвется!"

Варго хотел сказать еще что-то, но его остановил скрежет сапог Варуни по половицам. Удивительно, как много неодобрения эта женщина могла вложить в пустой взгляд.

Стиснув зубы, Варго отвернулся к окну и прижался глазами к грязному стеклу. Остретта на углу была закрыта, но сквозь доски, которыми были заколочены окна, пробивались отблески света. Остальная часть площади была полна тумана и безлюдна. Прерывистые масляные фонари освещали ее слабо, их свет был тусклым, заглушенным туманом.

Первая Земля могла бы увидеть проезжающих фонарщиков, если бы их не задержали беспорядки.

"Пошлите Кулаки допросить людей, которые здесь живут, всех, кто участвовал в этой остретте, и фонарщиков. Кто-то должен был ее перенести. Я хочу знать, кто. И куда".

Аэри и Истбридж: Киприлун 34

Грей даже не успел дойти до ступенек Аэри, как его нашел бегун Фиенолы. Выражение его лица оставалось безучастным, пока он читал ее записку, а затем, когда он встретился с любопытными взглядами своих спутников.

"Кайнето. Возьми Левинчи и Эккино и подготовь отчеты для командира Серсела. Как только это будет сделано, остальные будут освобождены, за исключением Раньери, Таркниаса и Дверли – вы со мной".

Отобранные констебли даже не пытались скрыть свои стоны, завистливые взгляды, которые они бросали на своих товарищей, или смертельные взгляды, направленные в спину Грея. Раньери шел в ногу с Греем, пока они шли к мосту Восхода.

"Капитан, мы весь день торчим в грязи, – сказал он, не повышая голоса. Никого из лейтенантов не было на месте, поэтому он выступил от имени своих коллег. Из него получился бы лучший лейтенант, чем из Кайнето, если бы только я мог его повысить. "Мы думали, что наконец-то все закончилось, все улеглось".

Должно быть, Раньери отвлекся, не задумываясь о том, почему Грей отпустил трех представителей дворянства Дельты и их сторонников и оставил констеблей, не имеющих родственных связей… и не задаваясь вопросом, почему они снова ушли, не доложив Серсее.

"Я знаю, Раньери. Мы скоро закончим – после того как разберемся с одной вещью". Он позволил себе мрачную улыбку. "Не думаю, что кто-то из вас пожалеет о задержке".

Они встретились с Медой Фьенолой у моста на Исла-Миккио. С ней был иридотский клерк с фонарем, и она окинула квартет вигилов взглядом, когда они подошли. "Это все, что вы принесли?" – спросила она.

Грей ответил: "Я подумал, что разумнее будет действовать быстро. И не вмешиваться…" Он прокрутил на языке несколько вариантов ответа. "Ненужные люди".

"Действительно". Фьенола провела их через мост и вывела на окутанную туманом площадь. "Дом Брекконе там", – сказала она, указывая жестом в темноту. Затем она нахмурилась, поняв бесполезность этого жеста. "В дальнем углу, на улице Трабузо. Вам следует послать хотя бы одного из своих людей к входу для слуг, на случай если ему взбредет в голову сбежать".

"К какой именно опасности нам следует готовиться?" спросил Грей. Он знал о Нуминатрии достаточно, чтобы быть настороже.

Фьенола подумала. "Если все пройдет хорошо, нам не придется входить в дом. Если нет, посмотрите наверх, проверьте стены и ковры. Не думайте, что нуминат будет легко заметить". Она покрутила в руках распущенную прядь волос – жест, который мог бы показаться кокетливым женщине, не рассуждающей о травмах и смерти. "Бросать перед собой что-нибудь легковоспламеняющееся через определенные промежутки времени – разумный прием, чтобы не превратиться в пепел".

Так обнадеживающе. "Раньери", – сказал Грей. С чем бы еще Павлин ни боролся сегодня, он все равно обладал лучшим глазом и наибольшим чутьем среди всех людей Грея. "Мы здесь, чтобы арестовать Бреккона Симендиса Индестриса за его участие в подстрекательстве к сегодняшним беспорядкам и за безрассудное использование Нуминатрии. Возьмите Таркниаса с собой. Если кто-то выйдет в спешке, ты знаешь, что делать.

Если Раньери и был удивлен, то никак этого не показал; они с Таркниасом побежали трусцой. Грей отстегнул меч от ножен. "Веди, Меда Фиенола".

Дворецкий Индестрис открыл дверь в ночной рубашке, протирая глаза. "Что?" – спросил он, когда Фьенола дочитала ордер на арест. "Простите, за кого вы себя выдали?" – повторила она.

Она повторила, и к этому времени мужчина уже пришел в себя, но от него не было никакого толка. "Алтан Брекконе спит", – сказал он, как будто аресты должны производиться только в светские часы.

"Тогда разбудите его, – с кристальной точностью произнесла Фьенола. "Из уважения к его рангу у него может быть время одеться, но не более того."

"Я не могу его разбудить!" – оскалился дворецкий. "Алтан Бреккон очень требователен. Ему нужен беспрерывный ночной отдых, чтобы выполнять свою работу…"

"Меда Фиенола, этот человек тянет время", – сказал Грей, едва удержавшись от того, чтобы не переступить порог. "Он прекрасно знает, зачем вы здесь, и пытается выиграть время – возможно, чтобы его хозяин смог сбежать".

Фиенола наклонила голову на одну сторону. "Думаю, вы правы. Помните о моих предупреждениях, капитан".

Молчаливого согласия Грея было достаточно. Он схватил дворецкого за воротник, прежде чем тот успел сообразить, что она имеет в виду, и вытолкал его задом наперед в парадный зал. Держу пари, он легко воспламеняется.

И тут он понял, что у дворецкого не одна причина тянуть время.

Грей знал о пепле достаточно, чтобы понять, что для проявления его действия обычно требуется не меньше колокола. Трое мужчин, бросившихся к нему из боковой комнаты, были полностью в его власти. Кто-то предупредил домочадцев Индестриса о том, что к ним приближается группа захвата.

Грей отбросил дворецкого и выхватил меч, чтобы встретить их удар.

Мир становился все ближе и дальше, его чувства обострились до острия клинка, но разум отступил. Грей погрузился в отрешенное осознание, воспринимая окружающее, не позволяя хаосу момента поглотить его целиком. Это было своего рода впитывание, вливание разума в мастерство фехтования, как это делают ремесленники со своими изделиями. В прошлом это спасало Грею жизнь, когда на него нападали узлы Нижнего берега или его собственные соколы.

Оно спасало его и сейчас, когда трое обезумевших от пепла мужчин пытались разорвать его на части.

Наркотик делал людей сильными, но не быстрыми. Он проскользнул между двумя мужчинами, но один успел схватить его за руку, и даже этого мимолетного контакта оказалось достаточно, чтобы Грей взвился в воздух. Он пригнулся и нанес удар по задней поверхности бедра одного из мужчин. Его цель упала в жуткой тишине: ни крика, только резкое падение, когда у него отказали ноги.

Но пепел также притупил боль. Искалеченный и истекающий кровью, мужчина продолжал двигаться, его ногти скребли мраморный пол, когда он когтями прокладывал себе путь к Фьеноле.

Двое других повернулись к Грею лицом. Его обычные методы здесь не сработают: люди, сидящие на пепле, не стеснялись парировать удары руками, пытаясь вырвать меч из его хватки, даже когда он пронзал их ладони. Позади них Дверли лишилась меча именно из-за этой тактики. Едва избежав падения на землю, она выхватила из ниши статуэтку и обрушила ее на голову ошеломленного мужчины.

Быстро сориентировавшись, Грей понял, что не сможет пробиться к Дверли, не подставив спину двум другим. Он доверил ей безопасность Фиенолы и отступил, чтобы отвлечь оставшуюся пару. На мгновение его внимание ослабло: Надеюсь, я не нарвался на нумината.

Он пришел сюда в надежде привести как можно больше людей Индестриса для допроса. Однако с учетом того, что их засыпало пеплом, "как можно больше" могло оказаться "ни одного". Если он и дальше будет пытаться обездвижить, а не убить, то потеряет одного из своих.

Стук ног по лестнице решил для него этот вопрос. Бреккон Индестрис, полностью одетый и с мешком в руках, поспешил вниз, в парадный зал. Он поскользнулся на крови, окрасившей мрамор, но удержался на ногах и, обогнув перила, направился в заднюю часть дома.

Грей вогнал клинок в горло одному, затем в сердце другому и изо всех сил отшвырнул их в сторону. Они упали – не на землю, а на дорогу, – и он проскочил мимо них и последовал за Индестрисом к полускрытой двери и вниз по лестнице для слуг. В кухню и распахнутую настежь заднюю дверь.

Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как кулак Раньери врезается в челюсть Индестриса. Мужчина попятился назад и рухнул к ногам Грея.

Раньери пожал ему руку, поморщившись. Мальчик не был бойцом без костей; ему нужны были гораздо более тяжелые кости, если он собирался бить людей по лицу. Но в его лице не было сожаления, когда он сказал: "Это было приятно".

" Держи его", – сказал Грей и бросился обратно по лестнице.

Он обнаружил, что Фьенола перевязывает то, что выглядело как след от укуса на руке Дверли. Третий нападавший лежал лицом вниз, в его спине торчал нож, слишком деликатный, чтобы быть проблемой Вигила. "Я позаботилась о нем", – сказала Фиенола, увидев Грея. "Это, конечно, не доказывает связь с пеплом, но делает наше дело более весомым. Бреккон у тебя?"

Грей резко кивнул. "Раньери остановил его".

"Спасибо, капитан. Мы доставим его в Себатиум для допроса. Пожалуйста, пусть ваши люди охраняют дом, пока я не удостоверюсь, что Брекконе не оставил ловушек". Она встала, вытирая пыль с коленей, затем повернулась к писцу, спокойно стоявшему на ступеньке у входа. "Пошлите кого-нибудь забрать тела".

Как она могла оставаться такой спокойной? Огонь все еще бушевал в душе Грея, заставляя его сердце колотиться, а мышцы подергиваться. Он сосредоточился на дыхании, заставляя себя успокоиться. "Я найду, чем связать Алтана Бреккона, – сказал он и отправился отдавать Раньери новые приказы.

Когда Грей, волоча за собой ноги, вернулся с докладом, в аэрии было уже тихо. Раньери предложил остаться с пленником в себатиуме. Никто из его констеблей больше не жаловался; Дверли и Таркниас с энтузиазмом отдали честь, когда он попросил их охранять дом. Ты не намного старше их. У тебя нет оправдания для такой усталости.

Но он устал настолько, что не заметил двух громадин, сгрудившихся в тени ступеней Аэри, пока они не вырвались на свет и не подошли к нему.

Он остановил руку, прежде чем она коснулась меча. Света Кориллис хватило, чтобы разглядеть лунообразное лицо, мелкие черты и ямочки на глазах Дитя Рассвета. Он видел ее раньше, в банде Аркадии. Для уличного ребенка она была старовата, лет пятнадцати, но невинность рассветных детей слишком часто становилась мишенью для жестоких, и Аркадия дала ей приют. Питджин – так ее звали. За ее спиной стоял мальчик, который пытался зарезать Грея, когда они впервые попали в засаду.

"Видишь, Лупал?" сказала ему Питджин. "Это хороший сокол. Тот, который не такой уж и ублюдок".

"Э… да?" сказала Грей. Ее речь странно вязалась с солнечной ухмылкой сумеречного ребенка.

Лупал не выглядел таким же счастливым. "Хороших не бывает". Он больше обращал внимание на площадь, чем на Грея, высматривая любую угрозу, проступающую сквозь туман.

"Шшш. Он поможет. Ты ведь поможешь, правда?"

Вот тебе и поиск моей кровати. Была только одна причина, по которой банда Аркадия могла его искать. "Я попробую. Еще один ребенок нашелся? Как давно они пропали?"

"Дело не в этом", – сказал Питджин, поймав его за рукав.

"Это Аркадия", – прорычал Лупал. "Ее похитили".

Исла Пришта, Вестбридж: Киприлун 35

Когда Рен уложила матрас и Тесс устроилась на нем, ей захотелось немного посидеть и подумать. Но скамейка была не очень удобной, а гостиная в данный момент была нежилой, поэтому она легла рядом с Тесс – и отключилась, словно ее побили.

Очнулась она, казалось, через мгновение от того, что кто-то стучал в дверь кухни.

Страх захлестнул ее тело. Но никто не выкрикивал угроз или приказов об аресте; это был просто настойчивый стук, как будто кто-то делал это уже долгое время и собирался остановиться. Рен почти встала, чтобы ответить, но, осознав свою ошибку, вместо этого потрясла Тесс. "Тесс. Ты должна посмотреть, кто за дверью – я не могу".

"Ммф. Поторопись и нанижи пудинг на нитку", – пробормотала Тесс, натягивая волосы на лицо, как одеяло. Еще несколько толчков подняли ее на ноги, и она безмятежно зевнула.

Затем она услышала стук и вскочила на ноги. "Точно. Точно. Понятно. Иди спрячься". Спотыкаясь, она подошла к двери и подождала, пока Рен скроется из виду.

Рен услышала, как открылась дверь и раздался разговор, слишком тихий, чтобы она могла его разобрать. Затем дверь снова захлопнулась. Заглянув на кухню, она увидела Тесс, хмурящуюся над сложенным листом бумаги. Комок свечного воска, запечатывающий его, не был нарушен. Она протянула его Рен, чтобы та проверила. "От Седжа".

Сургуч, конечно же, не был запечатан. Седж был не из тех, кто пользуется печатями. "Кто это принес?" спросила Рен, разглядывая сургуч.

"Мальчик из угла. Один из тех, кто следит за кружком вязальщиц". Тесс сидела на скамье, прислонившись головой к стене. Ее зубы заскрипели от очередного зевка. "Я могу позвать его обратно, если понадобится.

После слов " мальчик из угла" Рен перестала слушать, потому что открыла записку и пыталась разобрать беспорядочные каракули внутри. Седж упоминал, что научился писать после того, как начал работать на Варго, но, судя по этому образцу, он перестал практиковаться после самых азов.

Нашел кое-что, что тебе нужно увидеть. Встретимся в пансионе. Варго наблюдает. Воспользуйтесь окном для побега.

Ее пальцы дрожали. Варго наблюдал за ней. Что такого нашел Седж, что ему нужно скрыть от своего босса?

"Тесс, – сказала она, аккуратно складывая записку. "У Седжа есть кое-что для меня. Оставайся здесь, я скоро вернусь".

"Нет. Я не хочу, чтобы ты снова уходила одна. Позволь мне…" Тесс огляделась по сторонам, еще не придя в себя настолько, чтобы удерживать мысль дольше нескольких мгновений. " Туфли?"

Рен не повела бы Тесс обратно в Ночлежный дом, если бы весь город горел, а это было единственное безопасное здание. "Нет, ты останешься здесь. Я бы не оставила дом пустым, пока мы не заколотим окна в гостиной".

"Я могла бы попросить…" В тот момент, когда Тесс вспомнила события предыдущего дня, она заметила, как опустились ее плечи и дрогнули губы. "Не бери в голову. Иди. Я позабочусь об этом".

Седж не пожалел времени, которое Рен потратила на то, чтобы снова обнять Тесс. Только когда Тесс отстранилась и жестом велела ей продолжать, она переоделась в Арензу, наспех наложила макияж и накинула на плечи шарф с ножами рука. Лейсуотер был не местом для Ренаты Виродакс, не в этот час.

Да и для Рен это было не место. Не с теми воспоминаниями, которые преследовали его узкие улочки. Но Седж звал, и она должна была идти.

Лейсуотер, Старый остров: Киприлун 35

После возвращения в Надежру Рен избегала трех мест в Лейсуотере. Первое – Уча Машно, улица, где она жила с матерью, пока пожар не уничтожил ее дом и четыре других. Второй – площадь Свайра и маленький переулок в ее южном конце, где она нашла тело матери.

Третьим был пансион Ондракьи.

Каждый мускул в теле Рен напрягся, когда она приблизилась. Улицы не изменились: все было таким же обветренным и ветхим, переулки – такими же узкими, мосты – такими же шаткими.

Здание стояло на изгибе Уча-Фиду, и с него можно было наблюдать за обоими подходами. Рен осторожно приблизилась в темноте и тумане, изучая внешний вид здания. В окнах не было света, но это было неудивительно: люди здесь не тратили свечи и лампы в такой час. Кто поселился здесь после того, как Ондракья ушла, а Пальцы разбежались? Она не стала спрашивать.

Но, возможно, именно поэтому Седж велел ей зайти через окно, ведущее к выходу.

Это было вовсе не окно. Это был старый угольный желоб, который вел с улицы в подвал, еще с тех времен, когда Лейсуотер был достаточно благоустроен, чтобы река не затапливала подвалы каждую весну. Члены Узла не должны были хранить секреты друг от друга, но они скрывали этот секрет от Ондракьи, чтобы использовать его для того, чтобы улизнуть без ее ведома. Внутренняя и внешняя двери выглядели так, словно были заколочены, но это было не так, благодаря какому-то неизвестному предшественнику.

Рен с сомнением осмотрела люк. Неужели Седжу удалось пролезть туда? Скорее всего, нет, но это был бы более тихий способ проникновения, чем через парадную дверь.

По крайней мере, бесчисленные пальцы, скользившие по желобу, отполировали угольную пыль. Она свернула шарф рука и заправила его в рубашку для защиты, затем открыла люк и проскользнула внутрь, сначала ногами.

Она приземлилась по щиколотку в воде. В подвале царила кромешная тьма. Она снова натянула шарф и надежно завязала его, затем достала один из ножей и взяла его в руку, чтобы было удобнее. Может, она и не умела бросать их, но лучше что-то, чем ничего. А ножом она всегда могла ударить.

"Седж?" – прошептала она, хотя он обязательно сказал бы что-нибудь, будь он здесь, внизу. Подвал отозвался лишь слабым журчанием волн, которые она вызвала. Двигаясь по памяти, свободной рукой проверяя воздух перед собой на наличие препятствий, она добралась до лестницы. Две нижние ступеньки отсутствовали, сгнили от сырости, но когда она поднялась на следующую, ее скрипучая конструкция выдержала.

Дверь в подвал открылась в кладовую и кухню, где не готовилась еда с тех пор, как родилась Рен. Здесь было чуть больше света: наружная дверь висела полуоткрытой, и серый рассвет скрашивал туман снаружи, но его хватало только на то, чтобы тени складывались в фигуры – фигуры, которые казались нависшими и ползучими.

Ее пальцы больно сжались на рукояти ножа. Сколько раз она засыпала в этом здании, сжимая в руках нож для успокоения? И утешения, и защиты, особенно до прихода Седжа. Пальцы любили друг друга не меньше, чем ограбленные ими наручники. Ондракья поощряла это – до определенного момента, – чтобы они не нападали на нее.

Теперь страх вернулся, словно она снова стала ребенком.

От пыльного воздуха и землистого запаха давно высохшего крысиного помета у нее зачесался нос. Рен заглушила его плечом, трижды резко чихнув, отчего голова запульсировала. Осторожно вдохнув, она почувствовала знакомый запах: острый, как страх, привкус, не совсем скрытый пылью и пометом.

Кровь Злыдней.

Теперь, когда она умела смотреть, она видела ее тошнотворное мерцание, разбрызганное по стенам, чувствовала ее коварный шепот в своих костях.

В панике она бросилась к двери подвала, но тут из темноты вынырнуло нечто черное, покрытое плесенью и со сбитыми ногами. Рен повернулась и увидела, как из тени, из пустой кладовки и тумана на улице появляются новые Злыдни. Она метнула нож в одного из них и попыталась бежать, но они преградили ей путь, и единственный выход был глубже в убежище.

Там их ждало еще больше. Словно сами Пальцы преобразились: все дети, которых она знала, превратились в веретенообразных, обугленных монстров. Но они не разрывали их на части, как Леато. Они просто теснили их, отталкивая назад и назад, к лестнице на второй этаж.

Рен отступила и метнул второй нож, третий, четвертый. Все они промахнулись. Потом она оказалась достаточно далеко от лестницы, чтобы увидеть крошечный шанс.

Перила затрещали под ее рукой, когда она уперлась в них всем весом, превратив прыжок в падение. Но она рухнула на первый этаж за стаей злыдней, сумела удержаться на ногах и, отчаянно шатаясь, направилась в кухню.

Когти вцепились в ее волосы, юбку, таща ее назад. Она брыкалась, выхватила еще один нож и резанула, чувствуя, как по пальцам сочится кровь, похожая на слизь. Коготь вырвал прядь волос, когда она отпустила его. Один из других злыдней зашипел.

Они не хотят причинить мне вреда, поняла Рен. И это пугало ее больше, чем если бы они хотели ее убить.

Удары ножом становились все более дикими. Они схватили ее руки в свои ложносуставчатые когти, скрутили их за спиной с силой, которая вполне могла бы переломать ей кости, и нож упал на пол. Затем они толкнули ее обратно к лестнице, в толкущуюся, текущую толпу, когда ее дыхание срывалось в груди, а паника затуманивала зрение.

Она знала, куда ее ведут.

По коридору пронеслась квакающая мелодия, которую повторил более мягкий голос, всплывший в памяти Рен:

"Найди их в своих карманах,

Найди их в своем пальто;

Если ты не будешь осторожен,

Ты найдешь их у своего горла…"

Отчаянная борьба принесла еще больше боли, пронзившей плечо, и все, что она могла видеть, – это Седжа на полу кухни, пока Тесс вправляла ему сустав на место.

Остановись. Тебе нужны руки. И разум. Трудно было думать, еще труднее – подчиняться, но Рен заставила себя расслабиться. Боль ослабла.

Злыдень пронес ее по коридору, пронес через занавес из изъеденного молью шелка и бросил на заплесневелый ковер. Тот самый ковер пятилетней давности; он смялся под ее щекой. Сквозь спутанные волосы она увидела, как сокрушенная женщина, бывшая когда-то Ондракья, откинулась на спинку кресла в подобии былой грации – словно эта комната снова стала ее крепостью, а злыдни – ее новыми Пальцами.

Большой палец босой ноги Ондракьи возвышался перед глазами Рена, ноготь был волокнистым и пожелтевшим от грибка. Он зацепил ее подбородок и приподнял, заставив Рен посмотреть вверх. Ондракья медленно отпила из нетронутого хрустального кубка что-то пурпурно-темное и густое, как речная грязь.

"Моя маленькая Рени. Ты вернулась домой".

"Это не дом", – прошипела Рен. "И никогда им не был. Ты заманила меня сюда, пообещав помочь найти мамину Козень, но это была ложь. Все, что ты мне говорила и чему учила, – все ложь". Ложь, за которую она цеплялась. Потому что альтернативой было ничего не иметь.

Ондракья нахмурилась, вязкая кожа так легко облегала кости, что казалось, они почти не связаны. Но Рен достаточно хорошо запомнила ее хмурые взгляды, чтобы узнать этот. Не гнев. Обида.

"Не ложь. Я хотела вернуть его тебе, просто ждала подходящего момента. Когда ты покажешь мне, что усвоила урок". Костяные руки Ондракьи обхватили ее. "Тогда бы ты меня полюбила".

Во рту у Рен стало сухо, как в пыли. Я хотела вернуть его тебе.

Козени ее матери. Вышитая шаль, которая была у каждого истинного врасценца, их родословная была зашифрована в нитях. Ее украли из тела Иврины, вместе со всем остальным.

"Она была у тебя. Все время".

Ондракья торжествующе усмехнулась. "Как ты думаешь, чьи пальцы очистили ее тело? А ты, бродя по улицам, как потерянный утенок, плакал, ища шаль своей матери… Конечно, я не могла дать ее тебе тогда. Ты могла бы нас бросить. Я берегла ее для того момента, когда она мне действительно понадобится, чтобы навсегда привязать тебя к себе. Пока ты не отравила меня".

Когти Злыдня впились в плечи Рен, когда она попыталась броситься на Ондракью. "Она была у тебя, а ты использовала меня…"

"Все для твоего же блага! Моя кукла, мое маленькое зеркальце. Ты не смогла бы выжить на улице, ты бы умерла с этой шалью. Но я сказала, что буду заботиться о тебе, и я заботилась. Я сказала, что научу тебя использовать свою красоту, чтобы получить все, что захочешь, и посмотри на себя сейчас".

Она наклонилась ближе, медальон Акреникса покачивался на ее иссохшей шее, путаясь в других шнурах, а лицо исказилось в насмешливой улыбке. "Альта Рената Виродакс. Какая мать может гордиться мной больше?"

Ужас сковал Рен. Она знает. Послание Седжа было обманом; гонца прислала Ондракья. Мне следовало убедиться, что я знаю, как выглядит его почерк. Мне следовало принять больше мер предосторожности. Не стоило верить, что Ондракья не знает об окошке выхода.

Слишком много "следовало", начиная с того дня, когда умерла Иврина Ленская.

Хуже всего было то, что Ондракья была права. То, что она делала, будучи Ренатой, – Ондракья научил ее этому. Ее умение лгать, ее легкие пальцы, ее способность читать людей и находить, как заставить их танцевать… Всему этому она научилась здесь.

"Еще раз назовешь себя моей матерью, и я отрежу тебе язык", – прорычала Рен. "Ты больше не Ондракья. Ты – гниющая шелуха злизенской крови. Ты – Гаммер Линдворм".

Стекло разбилось о стену, а вместе с ним и всякая притворная человечность. Гаммер Линдворм набросилась на Рен, ногти впились ей в челюсть, когда она заставила ее поднять голову. По лицу Рен потекла река крови.

"Чья это вина?" зашипела Гаммер Линдворм. "Ты дала клятву Узла и нарушила ее. Я умирала несколько дней. Кричала, задыхалась, впивалась когтями в свою кожу. Пока не увидела одного из них – зверя, – запутавшегося во флотаме и наполовину утонувшего. Я разорвала его на части и выпила его кровь. Теперь я чудовище? Они сохранили мне жизнь. Они верны мне – в отличие от тебя. И я скормлю тебя им по кусочкам".

Сквозь разбитое грязное окно за ее спиной пробивался солнечный свет. Он почти не освещал комнату, но жуткий звук наполнял воздух вокруг Рен: нечеловеческий стон, страх и желание переплетались в нем.

Он исходил от Злыдней.

Они исчезли как дым, превратившись в черный туман, а затем в ничто. Гаммер Линдворм отпустила челюсть Рен, проклиная и крича, чтобы они вернулись.

А Рен бросилась назад, выхватила из шарфа последний нож и с размаху бросила его в старую каргу.

Гаммер Линдворм невероятно быстро уклонилась от удара. Нож задрожал в размягченных от старости досках стены позади. Рен попыталась встать на ноги, но не успела она их поджать, как руки Гаммер Линдворм сомкнулись вокруг ее тела и с шипением впились ей в ухо. "Непослушная Рени. Ты так просто не уйдешь. Нет, ты пойдешь со мной, чтобы заплатить за то, что ты сделала. И как только я отведу тебя в безопасное место, я вернусь за остальными двумя".

Рен открыла рот, чтобы закричать, но мир вокруг нее рассыпался, как и в Адскую ночь, и трактир исчез.

22

Две дороги пересекаются

Вестбридж и Лейсуотер: Киприлун 35

Пол ночи прочесывали Нижний берег и не нашли следов черного пороха. Всю ночь не спали безо всякой причины, а на завтрак Седж получил от Варго тираду. Тот ненавидел, когда не мог просто потянуть за ниточки и заставить все случиться.

Наступило утро, и Седж хотел только спать. Но он не знал, скажет ли Варго Рен, что они нашли пропавшую селитру Квиентиса, ведь они потеряли ее сразу после этого, и Седж решил, что она заслуживает того, чтобы знать. Поэтому он направил свои усталые ноги обратно в Вестбридж, по вычищенным от обломков улицам, к дому Рен.

Фасадные окна которого были выбиты взрывом. Ранислав за это кровью изойдет, подумал Седж, глядя на разлетевшиеся рамы и осколки стекла. Он должен был проследить за тем, чтобы не пострадало ничего из имущества Варго.

Но к черту дом. А как же Рен и Тесс?

Он спустился по лестнице в подвал и стал колотить в дверь – так, чтобы сестры узнали, что это он. Дверь открылась прежде, чем он успел закончить фразу: Тесс с красными глазами и непослушными волосами. "Дело в том, что… Где Рената?" Она оттолкнула его в сторону, как будто за его спиной могла прятаться Рена.