Текст книги "Маска Зеркал (ЛП)"

Автор книги: М. А. Каррик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 41 страниц)

Терпеливое сострадание ее взгляда было соблазнительным. Двойная доза: Может ли Рен использовать его, чтобы объяснить, что с ней произошло на самом деле? Это означало бы отказ от своих прежних утверждений, но Танакис явно не была чужда такого рода допросам и знала, как часто люди – даже невинные – поначалу пытаются спрятаться за ложью.

Но Рен знала, что, признав часть правды, ей будет труднее удержать остальное, и в следующий момент Танакис может понять, что она и есть та самая врасценская женщина, которую видели люди.

И что бы ни говорила Танакис о том, что не надо делать поспешных выводов, другие уже искали повод обвинить ее. Ее и башню.

"Спасибо", – сказала Рената. "Я знаю, что вы друг Донайи, и для меня большое облегчение, что вы ведете это расследование. Обещаю, что буду максимально подробной". За пределами ее пристального взгляда было бы легче придумать какой-нибудь дополнительный материал – то, что Рената Виродакс могла испытать, но стыдилась признать.

Желудок скрутило от беспокойства, когда Танакис произнесла, похоже, хорошо отрепетированные слова о том, что нужно избегать ажи и алкоголя, пока они не убедятся, что пепел выветрился из ее тела. Затем аколит вернулся и провел ее в другую комнату, где ей дали перо и бумагу, чтобы она написала свой отчет.

Это заняло слишком много времени. Мир казался далеким, как будто находился по ту сторону стекла, как будто кошмар все еще держал ее в плену. Правда ситуации обрушилась на нее с сокрушительной, неостановимой силой: Следствие не узнает о случившемся, потому что Рен делает все возможное, чтобы скрыть это.

Я не виновата, – сердито подумала она и уставилась на страницу, пока аккуратный почерк не расплылся. Виноват Меттор Индестор и все остальные, кто это с нами сделал.

И я заставлю их заплатить.

Исла Трементис и Исла Пришта: Киприлун 18

После того как Рената покинула храм, она не пошла домой. Вместо этого она заставила себя сказать носильщикам портшеза " Исла Трементис".

Когда Колбрин открыл дверь, он был одет в черное. Рената не была в черном: у нее не было ничего черного, и, не будучи ни членом, ни слугой Дома Трементис, ничто не обязывало ее переодеваться в цвет Нинат. Но когда Джуна вышла встречать ее в полном трауре, Рената услышала только голос Леато, перечислявшего список потерянных им родственников.

Конечно, у Трементисов были траурные одежды. Они постоянно нуждались в них.

Хуже всего было то, что Джуна не винила ее. Если бы она это сделала, Рен вернулась бы к своему обычному защитному образу мышления, и это было бы не так больно. Но когда Рената попыталась сказать, что это она отвезла Леато в Чартерхаус, Джуна только крепко обняла ее и зарыдала, благодаря Люмен за то, что хотя бы один из них выбрался благополучно.

Донайя будет винить меня. Она боролась с желанием вырваться из объятий Джуны. И ей следовало бы это сделать.

Но Джуна уговорила мать принять успокоительное, а Донайя спала наверху. Рената не увидит ее до похорон, которые состоятся на следующий день.

"Ты должна приехать, – яростно сказала Джуна, вытирая слезы. "Мне плевать на реестр. Ты нужна нам там". И Ренате ничего не оставалось, как согласиться.

Она сбежала только к ночи, и к этому времени ее шаги уже подкашивались от усталости. Тесс встретила ее дома еще одним объятием и укутала в одеяло поверх шерстяного плаща, так как Рената снова задрожала.

"Пока тебя не было, приходил мастер Варго. Он оставил печенье, шоколад со специями и адрес своего врача". Тесс судорожно вцепилась в фартук. "Я… я спросила, может ли он прислать лекарства и кремы от рубцов. По-моему, мы могли бы позволить ему помочь".

Рен потрогала повязку на локте. Она была не единственной, кто вышел из кошмара с травмами, так что она могла объяснить порез, который оставило на ее руке разбитое окно. "Да, это… хорошо". Она начала тереть лицо одной рукой, остановившись, когда почувствовала, что на нем появились струпья. "Мне нужно поговорить с ним завтра". И с ним, и с Донайей, и со всем остальным миром.

Вечер был еще ранний, но никто из них не отдохнул накануне. Они съели пирожные, запили их слабым чаем из трижды заваренных листьев и разложили свои палитры перед камином. Тесс посадила Рен ближе к огню и свернулась калачиком, окутав ее теплом. Через несколько мгновений Тесс уже тихонько похрапывала.

Но сон никак не шел к Рен.

Ей казалось, что кто-то наколол ее, как грушу. Ей хотелось только одного – погрузиться в забытье; она так устала, что сомневалась, что ей вообще что-то приснится. Но она закрыла глаза, время шло, а она все еще не спала.

Через некоторое время она встала, осторожно разделась, чтобы не потревожить Тесс, и снова закуталась, чтобы походить и подумать. Затем она снова легла.

По-прежнему ничего.

Она знала правду задолго до рассвета. Но она позволила Тесс продолжать спать, несмотря на то, что страх обвился вокруг ее позвоночника, как змея, а беспокойство медленно перерастало в ужас.

Когда Тесс наконец проснулась, она села и повернулась лицом к Рен, на губах ее застыл встревоженный вопрос. Рен ответила на него прежде, чем она успела его задать, бескровным, полным ужаса шепотом.

«Я не смогла заснуть».

14

Маска из костей

Исла Пришта, Вестбридж: Киприлун 19

Рен уставилась в зеркало, когда раздался звонок в дверь.

На этот раз она не вскочила. Она слишком устала для инстинктивного страха, охватившего ее после Ночи колоколов – того, что, по словам Тесс, люди теперь называли Ночью ада. Она просто слушала, как Тесс впускает посетителя, и поджала губы, когда поняла, что это Варго.

Мгновение спустя с порога раздался голос Тесс. "Ты хочешь, чтобы он ушел?"

Он отправил ее в Чартерхаус.

Он думал, что делает мне одолжение.

"Рано или поздно мне придется с ним встретиться", – уныло произнесла Рен. "Просто… скажи ему, что я спущусь, как только смогу". Как только она закончила, она надела свою маску.

Это заняло больше времени, чем следовало бы, и Рен сомневалась, что ей удалось бы создать правдоподобное подобие лица Ренаты, если бы она не делала это уже столько раз. Но наконец зеркало показало, что она справилась, и она, пристегнув нож к бедру, накинула халат и спустилась вниз.

Предвидя наплыв посетителей после Ночи Ада, Тесс позаботилась о том, чтобы подготовить сцену в своей единственной пригодной для использования комнате. Даже с открытыми на улицу зелеными шторами в комнате было тепло благодаря веселому огню в очаге. Свежеотполированные деревянные каминные полки и наличники освещались свечами из пчелиного воска, в воздухе витал аромат миндального масла и меда.

Варго стоял спиной к двери, наблюдая за утренним движением. Павлиний синий цвет его плаща дополнял зелено-золотые полоски диванов и янтарный отблеск дерева, но на мгновение Рен увидела лишь королевского павлиньего паука, животное клана Варади, который пытался поймать ее в свою паутину.

Он повернулся, когда она вошла, и солнечный свет прочертил тени на его лице, не давая понять, как он отреагировал. Варго поспешил к ней и усадил ее в кресло, круглое и манящее, как шляпка гриба.

Затем он сел напротив нее. "Ты выглядишь так, словно тебя протащили через реку. Мне следовало бы дать вам отдохнуть подольше, но, учитывая, что Тесс достаточно несгибаема, чтобы попросить что-нибудь кроме ткани, я забеспокоился". Его взгляд скользнул по царапинам, которые не мог полностью скрыть даже хороший макияж. "Я взял с собой аптекарский запас лекарств. И еще шоколад. Сейчас она его готовит. Я не слишком груб?"

Не его вина, что напряжение сковывало ее плечи. Но ее собственное поведение так часто было спектаклем, что она не могла не смотреть на него и не задаваться вопросом, насколько то, что она видит, является маской. Действительно ли он убьет Седжа, если Рен попросит ее брата залезть слишком далеко в секреты Варго? Или же он оставил эти мысли в прошлом?

Она не ответила ему, и молчание затянулось. "Прошу прощения. Я… я плохо спала", – сказала она, приходя в себя и подыскивая, что бы еще сказать. Обычно она могла сделать это во сне, а теперь ей пришлось делать это без сна.

Ее взгляд остановился на окантовке его воротника. "Мастер Пибоди сегодня не с вами?"

Варго оглянулся через плечо. "Нет. Я лучше знаю, что не стоит брать с собой паука, когда посещаешь людей, которых мучают кошмары".

"О. Да. В этом есть смысл". Она ущипнула себя за переносицу. "Я не в лучшей форме".

"Я мог бы послать что-нибудь, чтобы помочь с этим, хотя…" Варго откинулся на спинку кресла и стал рассматривать свои сложенные пальцы. "Возможно, это не очень разумно. Я слышал, что они используют ашл. Я также слышал, что пепел… не очень хорошо сочетается с другими наркотиками".

В данный момент она не была уверена, что ее это волнует. Она так устала, что ей хотелось плакать. Потребовалось усилие воли, чтобы направить это желание на что-то полезное. "Вы знаете о аше?"

Варго поморщился. "Как и все. Это производное от aža. Впервые я обратил на него внимание еще в Суйлуне – я изучил его, потому что раньше о нем не слышал. Потому что я его не контролировал. И потому что…" Он отвел взгляд. "Потому что я – торговец ажа в этом городе, а значит, они использовали мои поставки для его изготовления".

Не такой уж вы и честный бизнесмен, не так ли? Ей едва удалось удержать ответ между зубами. Ажа был безобиден. Если бы Тиран не объявил ее вне закона, а Синкерат не поддерживал номинальный контроль, ее даже не пришлось бы ввозить контрабандой.

Она тщательно проанализировала свои мысли, пытаясь понять, что можно ему сказать. "Меда Фиенола считает, что мы с Леато получили двойную дозу".

"Быстро работает. Она сказала, как…" Вопрос Варго сорвался на самобичевание. "Извини. Полагаю, меньше всего вам сейчас нужен еще один допрос".

"Если вы не будете спрашивать о кошмарах, то все будет в порядке". Кошмары были опасной территорией, а моменты, предшествующие им, – менее опасной. "Я понятия не имею, как пепел попал в чашки".

Шрам, рассекающий нахмуренные брови Варго, придавал ему постоянно циничный вид. "Я не могу придумать ни одной причины, по которой он мог бы дозировать себя, даже чтобы испортить отношения с врасценцами, но я должен спросить… не случилось ли чего-нибудь странного с Меттором Индестором?"

Весь разговор напоминал балансирование на канате в пьяном виде. "Мы не разговаривали, но когда он увидел меня…"

Ей не следовало позволять себе продолжать эту фразу. Взгляд Варго метнулся вверх, обостряя любопытство.

Затем пришло вдохновение. "Ты должен пообещать, что не будешь насмехаться надо мной за это", – сказала она.

Губы Варго дрогнули. "Ну, уж точно не в лицо".

По ее нервам пробежала дрожь раздражения, но это говорила усталость, и она это знала. Он пытался разрядить обстановку. "Я… консультировался с узорщиком. Насчет Индестора".

"Я и не знал, что узорщик имеет много сторонников в Сетерисе". И вообще, – приподняв изрезанную шрамами бровь, добавил он.

"Не имеет. Но мне не повезло найти ничего, что мы могли бы использовать против него, так что я… ну, я подумала, какой вред в попытке? А женщина, с которой я разговаривала…" Она развела и сомкнула пальцы, как бы подбирая слова. В любом случае, это не было притворством. "В то время я отмахнулась от ее слов, но сейчас мне это сделать гораздо сложнее".

"Вам следует быть осторожнее с теми, с кем вы разговариваете", – предупредил ее Варго. "Большинство из них – безобидные мошенники, но некоторые продают свою информацию. Эра Новрус владеет более чем несколькими из них".

Держу пари, ты тоже. Маски смилостивились – если она не заснет, то непременно выпустит изо рта одну из этих мыслей. "Если кто-то поплатился за то, что узнал о моей заботе о Доме Индестора, то это не я оказалась обманутой".

Варго нахмурился. "Что она сказала, чтобы превратить рациональную сетеринскую дворянку в верующую?"

"Она предупредила меня, что Меттор планирует что-то, связанное с магией – она не знала, что именно и почему. Что он готовился – или готовится – к какому-то решительному действию, к какому-то поворотному моменту, и что он высвободит силу, которую не сможет контролировать. Что то, что он делает, изменит все навсегда. И…"

Даже солгав, чтобы скрыть источник информации, было трудно заставить себя произнести эти слова. "Что я каким-то образом была частью этого. Что Меттору… я зачем-то понадобилась".

"Нужна была ты", – пробормотал Варго, его взгляд стал более отстраненным. "Интересно. Я бы многое отдал, чтобы узнать, почему она была так уверена в этом". Он явно не верил, что ответом будет "шаблон".

Он погладил край воротника. "Магия. Начертание? Если он хотел сделать что-то, что использовало бы вас в качестве фокуса, это было бы очень плохо для тебя – ты не бог, бесконечно направляющий энергию из Люмена. Но есть более простые и изощренные способы убить человека, если это было его целью".

"Я не думаю, что он планировал это – я думаю, что это какая-то случайность. Что бы он ни делал, это еще не закончено". Она не переставала дрожать.

Варго потянулся к ней. Она, не задумываясь, отпрянула, оставив его с одной рукой между ними. Он опустил ее на колени, и выражение его лица померкло, прежде чем она успела его прочитать.

Но он заговорил так, словно отпора и не было. "Как ее зовут? Узорщицу".

"Ленская". Потом, слишком поздно: Джек. Надо было сказать, что не знаю.

"А где вы с ней познакомились? Я бы сам хотел с ней поговорить. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что у нее нет каких-то других планов".

"Я…" Я не успела договорить. "Прогулка Костера. Леато послал меня туда; он уже ходил к ней". По крайней мере, лейтенант Варго Никори не успел забраться достаточно далеко в ее ловушку, чтобы узнать ее имя, прежде чем Серрадо прогнал его. "Но она не всегда там".

"Ленская на Марше Костера". Его пальцы быстро постукивали по колену. "Этого должно быть достаточно, чтобы мои люди нашли ее".

Нет, если меня там не найдут. Но разве от этого будет хуже? Какой-то таинственный покровитель, дающий Ренате информацию, а потом исчезающий? Она не могла сделать такой расчет – не сейчас, когда рядом Варго. Это была проблема на потом.

Сначала надо было успеть на похороны.

Когда в последний раз звонили колокола? "Мне надо одеться", – сказала она. " Вы будете там сегодня? В Нинатиуме?"

Варго взял трубку, встал и слегка поклонился ей. "Буду. Если тебе понадобится минутка покоя, пощипай себя за мочку левого уха. Я умею отвлекать внимание".

Это был тот же сигнал, который она использовала с Тесс, когда они были в Пальцах. Придется сказать Тесс, чтобы она нашла себе какое-нибудь другое занятие, иначе они оба ворвутся сюда. А это означало, что Варго все это время будет внимательно наблюдать за ней.

Но, судя по тому, как она себя чувствовала, эта помощь могла ей понадобиться. "Я буду благодарна", – сказала она, и в кои-то веки это была чистая правда.

Семь узлов, Нижний берег: Киприлун 19

Время поджимало, когда Грей приближался к квартире семьи Полойных. Последние два дня он провел в Семи Узлах, пытаясь убедить вождей клана Врасценов в том, что иметь дело с ним предпочтительнее, чем с кем-либо еще, кого может прислать Синкерат, и если он не уедет в ближайшее время, то не успеет привести себя в порядок до похорон Леато.

Но он не смел оставить этот последний камень нераскрытым.

Костяшки пальцев устало стучали в дверь квартиры Полойны. Комнаты над бакалейной лавкой в Греднек Клоуз были пусты; местные игроки и зеваки говорили ему, что Идуша не появлялась там уже несколько дней. Грей надеялся, что она здесь, у своих родственников. Альтернативы были гораздо хуже.

"Откройте дверь для дел Вигила", – сказал он по-врашенски и снова постучал. Как ни обижались на него люди за то, что он был соколом, еще больше они обижались на него за то, что он пытался это скрыть. "Мне нужно поговорить с Идушей Полойны о нападении на зиемец в Чартерхаусе".

Дверь приоткрылась, достаточно широко, чтобы показать яблочнощекое лицо матери Идуши и не более того.

"Занимайся своими делами где-нибудь в другом месте, узелок. Наша Идуша в ту ночь была дома. Она ничего не делала и ничего не знает".

Грей поборол желание открыть дверь пошире и ворваться внутрь. "Я уверен, что это была она", – сказал он, хотя это было совсем не так. Никто не оставался дома в ночь колоколов, если только не был болен или немощен. "Я ищу не ее, а кого-то, кого она может знать. Мне нужно только поговорить с ней, и я отправлюсь в путь".

Ему не нужно было напрягаться, чтобы выглядеть усталым и незаинтересованным. Он позволил своей усталости сделать это за него. Выражение лица женщины не изменилось, но сзади раздался знакомый голос. "Если вы ищете своего друга Лиганти, то я его не видела".

"Мой друг Лиганти мертв", – жестко сказал Грей. "Как и Киралыч, и еще полдюжины других".

Дверь распахнулась шире. Идуша прижалась к матери и сказала: "Я ничего об этом не знаю".

"Нет, но ты…" Грей сдержал негодование, прежде чем оно успело овладеть его языком. Все остальные испытания своего темперамента он сегодня выдержал. Он мог выдержать еще одно. "Пожалуйста, может быть, мы можем поговорить где-нибудь, не на пороге? У меня есть несколько вопросов. И если я их не задам, их задаст кто-то другой".

Челюсть Идуши сжалась, и он увидел, что ее взгляд метнулся в сторону, как будто она могла видеть свою мать через затылок. "Следуйте за мной, – резко сказала она, выходя.

Она повела его через людную площадь к одному из каналов и разрушенной площадке с пустым фасадом здания перед ней. Пока они вели себя тихо, люди на соседнем мосту не услышали бы их разговора. "Говорите."

"Зиеметсе считает, что вы и ваши друзья стояли за нападением на Чартерхаус", – прямо сказал Грей.

Идуша напряглась. "Они думают, что это сделали мы? Что мы отравили своих собственных старейшин и причинили им такие страдания?"

"Стаднем Андуске хотят вернуть Надежру в руки врасценцев", – заметил Грей. "Убийство всего Синкерата могло бы помочь". На самом деле это привело бы к началу новой войны, а радикалы не отличались умеренностью мышления.

"Ценой предательства собственного народа", – огрызнулась Идуша.

Грей заставил себя развести руки в умиротворяющем жесте. "В то, что вы этого не сделали бы, я верю. Но в любой большой группе бывают разногласия. И…"

Она скрестила руки на ребрах. "И?"

Если бы она снова попыталась толкнуть его, он бы уклонился; он не хотел оказаться в канале. "Есть еще одна возможность. Что за всем этим стоите не вы… а кто-то другой использует вас в качестве удобного козла отпущения".

У Идуши отпала челюсть. "Вы думаете… нет. Нет."

"Он был бы не первым Каффом, который хотел бы получить свое наследство скорее, чем позже. Делал ли он что-нибудь, побуждал ли вас строить планы или предпринимать шаги, которые хотя бы напоминали…"

Грей не стал продолжать. Руки Идуши взметнулись, и он сделал шаг назад, но она остановила себя, чтобы не ударить его. "Ты ничего о нем не знаешь. Меззан презирает своего отца, да, но он поддерживает наше дело. Он уже сделал кое-что…" Она оборвала себя, выплюнув проклятие. "Я не должна тебе ничего объяснять. Но он не просто мой любовник. Он наш союзник, и он многим рисковал ради нас. Он никогда не предаст нас".

Грей ни на секунду не поверил, что Меззан действительно поддерживает Стаднем Андуске и их дело. Что бы он ни делал с Идушей, это должно было служить какому-то более глубокому замыслу. Но если сейчас надавить на нее, то это приведет лишь к драке.

Оставалась последняя подсказка. "В ту ночь многие видели во сне молодую женщину. Врасценянку, но никого не узнавали. Она появлялась в кошмарах нескольких человек и даже разговаривала с некоторыми из них – в том числе с шорцей Мевеным Стравеши и Далисвой Младоской Коржецу, внучкой Киралича".

Идуша сплюнул, не успев задать вопрос. "Даже если бы я что-то знала об этом, неужели ты думаешь, что я отдала бы ее тебе?"

Самообладание Грея окончательно вышло из-под контроля. "Да. Потому что я единственный в этом городе сокол в маске, который позаботится о том, чтобы старейшины клана сначала поговорили с ней, а не тащили ее прямо в Аэри".

Она покачнулась на пятках. Кланы не имели официальной власти в Надежре со времен завоевания; одна из постоянных претензий врасценцев заключалась в том, что их людей всегда передавали лигантинским судьям. Но делегация Соглашения пострадала не меньше, чем Синкераты, – даже больше, поскольку один из ее лидеров погиб, – и Грей, предоставив им возможность первыми разобраться с проблемой, мог бы во многом успокоить их.

Если бы Керулет узнал об этом, Грей был бы мертв. Но он уже давно смирился с вероятностью того, что погибнет ради этого города.

Звон башенных часов вернул его в настоящее. "Подумай об этом. Я должен идти", – тяжело сказал Грей. "Похороны моего друга…"

Он не успел закончить фразу. Выражение лица Идуши смягчилось от привычных мрачных черт. "Иди. И – пусть дух твоего друга обретет покой на небесах, родственников во сне и новую жизнь в пути".

Нинатий, Совиные поля, Верхний берег: Киприлун 19

После красочного великолепия Себатиума накануне, Нинатиум в Совиных полях на окраине города был строг, как пространство между звездами. Стены, задрапированные черным бархатом, заглушали все звуки, создавая благоговейную тишину. По идее, они должны были приносить ощущение покоя, отгораживая от мирской суеты и отвлекающих факторов, но Рен они казались скорее саваном.

Это было не место для обычного поклонения. Люди, желающие помянуть умерших близких или сосредоточиться на границе между жизнью и смертью, отправлялись в одну из небольших нинатий, расположенных в других частях города. Эта служила только одной цели – превратить тела умерших в пепел.

Даже сама мысль об этом слове заставляла Рен содрогнуться. Леато был отравлен пеплом, теперь он станет им.

Они с Тесс присоединились к медленному шествию скорбящих по пути нуминаты, уложенной в землю. Горечь наполнила ее рот. У Трементисов было так мало друзей и еще меньше родственников; при обычных обстоятельствах вряд ли многие пришли бы на похороны Леато. Но он погиб в Ночь Ада – один из восьми погибших, и единственный, о ком заботилась городская знать. Остальные были врасценцами или мелкими чиновниками Синкерата. Так что если Манжеты хотели продемонстрировать свое возмущение случившимся, то это был их лучший шанс.

Если бы не гнетущая тишина храма, нарушаемая лишь шарканьем ног, она могла бы разгневаться на их лицемерие. Язык ее развязывался от усталости: рано или поздно она скажет то, что не должна. Или достанет из-под юбки нож и воспользуется им.

Скорбящие входили в зал и занимали свои места на изогнутых скамьях. Большинство из них были дворянами – здесь был даже Меттор Индестор, – но она увидела среди них и Варго, и Танакиса, и Грея Серрадо, с мрачным лицом, в траурной одежде, с черной повязкой на руке. Рената заняла свое место и посмотрела вниз, в полузатопленную камеру в центре пола.

В самом низу, в пределах круга, нарушенного одной недостающей плиткой, находился нуминат: девятигранная фигура, отлитая из жидкого серебра, шириной с Мост Заката. Фигуры внутри спиралей закручивались вокруг нонаграммы с головокружительной геометрической точностью: каналы, по которым потечет сила космоса, когда фокус будет установлен и контур замкнется.

Донайя и Джуна стояли рядом со священником в черном одеянии – три маленькие фигурки в комнате, которая должна была вместить дюжину близких родственников. Одетые в черное, они ждали, не поднимая глаз на заполнившую зал толпу, пока не прозвучал гонг, возвещающий о начале церемонии.

Восемь носильщиков несли груз под руководством Бондиро Косканума и Оксаны Рывчек. Позади них женщина пела погребальный напев, обращаясь с молитвой к Анакснусу – лигантскому названию маски божества, которое Рен знал как Чель Кариш Тмекра, податель жизни и смерти. Тело Леато было обмыто и завернуто в черную ткань, чтобы скрыть раны, от которых он умер. Видно было только голову, и волосы цвета старинного золота болезненно блестели на фоне мрачной картины.

В тишине раздались рыдания Донайи.

В конце нумината они установили погребальный ящик, и мать и сестра Леато вместе подошли к нему, чтобы попрощаться и накрыть его лицо вуалью. Рен зажмурила глаза, чтобы отгородиться от этого зрелища, зная, что люди тоже будут наблюдать за ней, и не обращая на это внимания. С таким расположением ритуальной площадки ей казалось, что она снова в амфитеатре, смотрит вниз, в бесконечную яму пустого колодца, где она оставила умирать Леато.

Если бы Леато был врасценцем, она могла бы утешиться хотя бы тем, что он умер так близко к сердцу Ажераиса. Три части его души легко нашли бы свой путь оттуда: длакани вознеслась бы на небо, сзекани осталась бы во сне Ажераиса как почитаемый предок, а чекани отправилась бы на перерождение. Но Леато не был врасценцем, и кто мог сказать, найдет ли его душа выход из сна, чтобы пройти через сферы нумины, как считали лиганти. Возможно, его недостатки не будут сожжены чистым огнем Люмена до самого перерождения.

Вздрогнув от этой мысли, Рен открыла глаза и успела увидеть, как жрец берет у служителя диск с сигилами – фокус для нумината, призывающий божество разрушения принести очищающий огонь. Подняв диск над головой, жрец прочитал несколько молитв, затем шагнул вперед и положил его в центр нумината.

Отойдя от круга, который должен был защитить зрителей от сил, находящихся внутри, он опустился на колени и положил недостающую плитку на землю, замкнув линию.

Внутри кольца из плиток вспыхнуло пламя. Жар от них ударил по лицу Рен. Она снова вспомнила жар горящего дома своего детства, а потом, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась. На ее плечах лежала рука Тесс, пытавшаяся утешить ее, не переступая границ служанки, и Рен держалась за это ощущение, как за канат.

Только когда Тесс подтолкнула ее, Рен вспомнила, что ей предстоит пережить еще одну часть обряда. Остальные уже поднялись со своих мест и прошли мимо священника, стоявшего с подносом, уставленным черными свечами. Она последовала за ним и взяла свечу. Воск уже был теплым и мягким от близости к теплу действующего нумината. Достаточно было прикоснуться фитилем к ободку, чтобы свеча загорелась. Когда скорбящие вернулись к своим скамьям, их огоньки стали звездами в черном море – отражением космоса, в который вернулась искра Леато.

Так считал Лиганти. Несмотря на жар пламени крематория и тепло свечного воска, капающего на ее перчатки, Рен это казалось холодным утешением.

Когда церемония закончилась, ей захотелось убежать. Но толпа вытекала из кремационной камеры в комнату, уставленную простыми блюдами. "Я принесу тебе что-нибудь поесть", – сказала Тесс и поспешила прочь. Не имея возможности восполнить энергию через сон, Рен восполняла ее, съедая больше, чем они могли себе позволить.

К сожалению, это дало возможность Скаперто Квиентису прикорнуть рядом с ней. Она избегала разговаривать с теми, кто был в Чартерхаусе, когда они пили вино с пеплом, но теперь она с трудом избегала его.

"Альта Рената, – произнес он низким гулким голосом. "Прошу прощения, что не встретил вас вчера в Себатиуме. Не думаю, что вы были настроены на любезности больше, чем я".

Она замолчала, пытаясь вспомнить. Вчера? Да, он уходил, когда Танакис позвала ее. Она подбирала слова. "Я рада, что вы не утонули, ваша светлость". Черт. Надеюсь, люди об этом сплетничают. Да, Танакис сказала ей. Она была в безопасности.

"Ты слышал об этом?" спросил Квентис. Его глаза сузились, когда он изучал ее лицо. Ей захотелось прикоснуться к коже, чтобы убедиться, что макияж все еще на месте. "Вы ее тоже видели? Врасценскую женщину?"

"Нет, я только слышала". Что бы сказала Альта Рената? "Похоже, она опасна".

" Опасна? Нет." Его хмурый взгляд был обращен к комнате в целом, но она все равно почувствовала его тяжесть. "Она опасна, как опасен тот, кто боится, – и этого достаточно, я полагаю. Но я не думаю, что она хотела причинить мне вред. Подозреваю, что она не умела плавать". Его взгляд обратился к Меттору Индестору. "Но некоторые, похоже, больше склонны возлагать на себя вину, чем искать правду. Возможно, было бы лучше, если бы Симендис оставил расследование Меде Фиеноле".

Пытался ли он передать ей какое-то закодированное послание? Она не могла сказать, а Тесс еще не вернулась – она все еще собирала тарелку с едой. Рен поймала ее взгляд и дернула за мочку левого уха.

Слишком поздно она вспомнила, что хотела использовать другой сигнал.

"Ваша светлость, – сказал Варго, присаживаясь рядом с Ренатой, как будто ему там было самое место. "Альта Рената. Позвольте, я избавлю вас от этого". Он сунул трость под мышку и взял догоревшую свечу из ее ослабевшей руки.

"Нет, я сама", – сказала Тесс, задыхаясь от спешки через всю комнату с тарелкой и чашкой. Каким-то образом в последовавшем затем жонглировании свеча оказалась у Скаперто, еда и напитки Ренаты – у Варго, а трость Варго – у Тесс.

В результате Рената осталась с пустыми руками и пустым желудком. Она и не заметила, что смотрит на еду и напитки, которые держит Варго, пока Квентис не сказал: "Я поставлю эту свечу на место. Всем доброго дня".

На укоризненный взгляд Тесс Варго прочистил горло. "Похоже, я вам больше не понадоблюсь, – пробормотал он, передавая еду Ренате и забирая у Тесс трость. Он наклонился ближе, что она на мгновение приняла за поклон, но потом поняла, что он смотрит на нее более пристально в тусклом свете храма. "Рискуя показаться грубым, скажу, что вы выглядите потрепанной. Идите домой. Поспите немного. Здесь вам больше делать нечего".

Она хотела бы последовать его совету. Но не успела она уйти, как ее нашла Донайя.

Тесс убрала тарелку, чтобы Рената могла взять руки Донайи в знак приветствия. "Ты испортила свои перчатки, – сказала Донайя, вдавливая большой палец в мягкий воск, застывший на тыльной стороне руки Ренаты.

После столь долгого времени, проведенного в заботах о том, чтобы сказать что-то не то, Рената растерялась.

Донайя сказала достаточно для них обоих. "Спасибо, что пришли. Вы уже поели? О, я вижу, что да. Еды немного, но вы должны поесть. Я знаю, что это должно быть тяжело после… после последних дней, но не думайте, что ваша молодость защитит вас от болезней. Вы должны заботиться о себе. Это не просто…"

"Мама." Рука Джуны на руке Донайи остановила поток беспокойства. "Не дави на нее".

Донайя отпустила Ренату, чтобы обхватить себя руками. "Да. Конечно. Я прошу прощения. Просто… Вы неважно выглядите, и…" Она неуверенно вздохнула.

" Вы должны меня ненавидеть".

На мгновение Рен не понял, с каким акцентом она это сказала. Но растерянный ответ Джуны "Ненавидеть тебя?" и резкое "Не смеши меня" Донайи никак не указывали на то, что она говорила на врасценском.