Текст книги "Путь. Эльфийские истории. (Тетралогия) (СИ)"

Автор книги: Лола Екшибарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)

   – Знаешь, Элирен, настоящая перестрелка – это, как правило, два стука сердца. Потом остается кто-то один. Бой на расстоянии.

   Если мишень передвинуть ближе... Или подойти к ней...

   – Нет, так не пойдет! На таком расстоянии незачем натягивать лук, им можно просто стукнуть.

   Вновь собираю разбросанные по всей поляне стрелы, убеждая себя, что все дело в ветреном дне. Вот если бы суровый наставник согласился поупражняться в стрельбе в оружейной... "Суровый наставник", аккуратно всадивший свои стрелы в центр второй мишени впритык друг к другу, выдернул все разом, стоит, ждет меня, со странным проблеском в глазах.

   – Первый стук сердца – на подготовку. Конечно, есть опасность промедлить, но увеличивается вероятность попасть точнее.

   Нет, это безнадежно. За все время ни одна моя стрела даже не пролетела рядом с мишенью.

   – Второй стук – на прицеливание и сам выстрел. Дольше тянуть опасно, меньше – не у всех выходит. Я имею в виду эйльфлёр, конечно... с людьми все еще проще.

   – Ты нарочно говоришь гадости? – не выдержала после пары часов изощренных измывательств.

   – Я?!

   Стрела, на излете царапнув край мишени, упала рядом, вызывающе блеснув серебристым хвостом.

   – Наверное, теперь ты скажешь, что на сегодня довольно?

   – Ну что ты, мой принц!..

   – Да, я тоже считаю, что лучше продолжить завтра. Кстати, завтра в Хрустальном Дворце собираются читать поэты. Пойдем послушать?

   С удовольствием. Очень люблю фонтаны, наполняющие Хрустальный Дворец, обилие струящейся воды меня очаровывает. Также, как его хозяин, веселый кареглазый шатен принц Сейлин. Его длинные вьющиеся волосы всегда аккуратно стянуты на затылке в хвост, а руки покрыты шрамами от звериных укусов так густо, что их узор выглядит частой рябью. В отличие от него тоже кудрявый Дейлин постоянно взлохмачен, а руки художника по локоть разукрашены разноцветной, плохо смывающейся краской.

   Принц Сейлин редкий житель в своем дворце, его основной дом – большая звероферма на востоке Зачаровня, но он регулярно появляется в Мерцающих Дворцах, как, похоже, и сам Эллорн – несколько раз в год на пару недель. Послушав их шутливые пересмешки за "семейными вечерами", понимаю, что это тоже входит в обязанности Старших – не пропадать надолго из Мерцающих Дворцов.

   Только ты, Эллорн, вероятно, опять забыл, что я не настолько хорошо понимаю эльфийский язык, чтобы потом непринужденно поддерживать ваш весьма содержательный разговор! – подумала грустно. Соответственно, на меня опять посмотрят свысока, я расстроюсь, а ты вновь останешься недовольным.

   Вечером, слепляя из свечного огарка смешного трехлапого кота, задумалась: может, все дело не во временной забывчивости, а в чем-то, не столь безобидном?

   Лепка животных из остатков воска превратилась со временем в своеобразную разрядку: фигурки получались совершенно непохожие на модель, но несли в себе черты определенных личностей, видимые, впрочем, только мне. Данное обстоятельство нисколько не смущало, наоборот, маленькая месть обычно позволяла прекрасно успокоиться.

   Насколько суровым наставником может оказаться пристрастный эльф, я прочувствовала на себе в полной мере. Он так же, как в лесу, приводил меня в строго определенные им места, заставляя вникать в то, что сам считал мне необходимо. Я просила, спорила, грубила, игнорировала – все напрасно. Эльфы, сами по себе искусные спорщики в силу обретаемой с неисчислимыми годами опытности, никогда не оставляли последнее слово за другими.

   В конце концов, я сдалась, стараясь изо всех сил, но, что уж там, получалось не очень. В кузнице, граверной и других мастерских я засматривалась на изящные безделицы, либо внушительные ужасные орудия, не видя главного – предметов, лишенных лоска, удобных, надежных. Которыми так гордились эльфы, и гордились не зря. Если изделия гномов отличались прямо-таки вопиющим великолепием, переходящим в безвкусицу, то вещи, произведенные эйльфлёр, были до аскетизма скромны. Но оттого еще более внушительны, если приглядеться внимательно. А вот этого-то мне никак и не удавалось! Если Эллорн приказывал – я смотрела, иногда даже со смыслом. Но я не умела видеть истинное величие в наносной мишуре.

   *

   Утро началось с неожиданностей. Я как раз успела вылезти из бассейна, просушить волосы огромным мягким полотенцем, и раздумывала о возможности перетащить столик с завтраком с общей веранды в комнату.

   "Элирен!" – отчетливо прозвенело в воздухе. Я вздрогнула. Оглянулась, уверенная совершенно, что не ментальное поле принесло зов. Обошла комнату по кругу, заглянула в обе арки: никого. Со смутным подозрением подошла к серебряной пластинке на стене, пригляделась к подрагивающей гладкой поверхности. "Элирен!" – тут же позвала она голосом, спутать который не могла бы ни с каким другим.

   – Да! – откликнулась, весьма растерянная.

   Он сам предупредил вчера: до полудня занят, потом, возможно, прогуляемся к конюшням на западной окраине.

   Пластинка молчала, успокаиваясь. Накинув меховую накидку, обеспокоенно побежала в правое крыло Дворца. Да, раньше я никогда не ходила туда одна, даже имея его приглашение. Только в сопровождении самого принца. Раз и навсегда сказала себе и ему: ни к чему двусмысленные ситуации. Но сейчас, спускаясь со всей возможной неторопливой поспешностью, стараясь избежать, как мне казалось, устремленных со всех сторон взглядов, вспоминала свой первый вечер во Дворце. Эллорн сказал: "позови меня, и я приду", и почему-то еще тогда подумалось, что имелось в виду не совсем то, что обычно имеется в виду в подобной ситуации.

   Три широких лестничных марша вниз, потом, через бесконечный холл – столько же вверх. Присматриваясь к уже не внушающим доверия якобы глухим аркам на площадках между пролетами лестниц, решила выяснить при случае самый короткий путь. Должен существовать такой, обязательно должен.

   – А-а! – радостно пошел мне навстречу Росни, без стеснения обнимая. – Привет, принцесса!

   Показалось, наверное, но у Эллорна слегка дрогнули губы. Не в улыбке.

   – Приглашаю к завтраку!.. – со всем возможным радушием тут же позвал эльф. – Надеюсь, Элирен к нам присоединится? Прости, что позволил себе смелость позвать тебя так запросто, но мне хотелось успеть, пока ты никуда не упорхнула!

   Ну конечно! – не поверила я, ловя пролетающие над столом взгляды. Было смешно и досадно. Обычно такие разумные мужчины вели себя не совсем... разумно. А я оказывалась в дурацком положении.

   "Прекрати. – попросила, когда Эллорн в очередной раз продемонстрировал существование несуществующих отношений. – Ты меня оскорбляешь!"

   "Не хочу, чтобы он догадался о твоей свободе".

   "Какие глупости!"

   "Мне так не кажется".

   "Я не сбегу с Охотником, если ты опасаешься этого" – не веря догадке, пообещала, ожидая в ответ нечто насмешливое, вроде: "никого не держу" или чего-то подобного.

   "Опасаюсь! – ответил его взгляд честно. – Потому не прекращу. Я не доверяю вам, смертные".

   Если бы не серьезность признания, точно бы поругалась с ним прямо там.

   Так, втроем, мы провели весь день: в многозначительных недомолвках и еле скрытых насмешках. Росни пришел по просьбе принца Сейлина: недавно патруль из детей его рода принес гномьи памятки. Теперь Охотник должен был унести их на Трабб. Обычное дело для Охотника.

   – Всего хорошего, принцесса!.. – радушнее, чем требовала искренность, попрощался Росни. И, едва лишь Эллорн отвернулся за какой-то надобностью, с предельной серьезностью, очень тихо, одними губами: – Если понадобится помощь, ты знаешь к кому обратиться.

   – Обязательно, Росни!.. – растерявшись, как и в первый раз, поблагодарила, старательно отворачиваясь от слишком пристальных взглядов вернувшегося принца.

   Росни ушел, мы проводили его до самых рубежей Города. Возвращаясь в сумерках, горько поддела Эллорна, когда тот попытался поправить накидку, рвущуюся с моих плеч под порывами ледяного ветра:

   – Расслабься, эйльфлёр. Представление окончено.

   – Вежливость никому не вменялась в вину. – спокойно возразил тот.

   Хотелось спросить: "а лицемерие?", но не спросила, и даже не позволила мысли выплеснуться в ментал. Лицемерием было бы утверждать, что мне неприятна его забота. Всё равно никто никого не обманул, как ни старался, – так мне казалось.

   *

   Он несколько раз уводил меня дальше в Зачаровень, к величественному водопаду. Места вокруг восхищали, как, впрочем, все места в Зачаровне: огромная масса воды, падая с головокружительной, в прямом смысле, высоты, красиво разбивалась внизу, навевая мысли о немирности мира. Прежде чем отпустить воды в свободное падение, река ныряла в узкий канал, обрывавшийся отвесно. Каменные насыпи по обеим сторонам разбивали высокие и широкие ступени, грубо вырубленные прямо в наваленных хаотично валунах.

   Площадки вверху, у начала водопада, выглядели безопасными и манили неудержимо. Забыв про страх перед высотой, влезла по огромным ступеням в первый же раз, и обнаружила, что площадка не такая уж и ровная, а у самого края с обеих сторон на ней стояли два огромных, в четыре моих роста плоских столба, с прорубленными по окружности едва заметными ступеньками. Я едва не решилась взобраться на один из них, но моя слабость спасла меня от ошибки. Я не смогла долго находиться у ревущей бездны: задрожали руки и голос, сдавило виски. Эллорн без вопросов подхватил меня на руки, и унес оттуда – глянув сверху, поняла, что вряд ли смогу спуститься самостоятельно.

   – Зачем там стоят эти столбы? Они такие закопченные, наверное, в грозу в них часто ударяют молнии? – спросила, в общем-то, просто затем, чтобы хоть что-то сказать.

   Каждый раз, когда нам случалось оказываться в опасной близости, появлялось желание сделать глупость. Приходилось прикладывать серьезные усилия, чтобы взять себя в руки.

   Принц резко наклонился, приглядываясь – я была ни в чем не повинна, потому смутилась не слишком.

   – Для разговора с совестью. – ответил он отрывисто.

   Мне не понравился ответ, еще больше – тон, и насторожил взгляд. Благоразумно решила промолчать. В конце концов, меня действительно не касаются их внутренние обычаи.

   Он осторожно спустил меня на землю у первой ступени лестницы. Тут мои мысли вполне прояснились, и голова перестала кружиться. Осторожно выпуталась из заботливых объятий, и подошла к самому краешку, встала почти над бездной. Принц тут же встал за спиной. Понаблюдал, с каким восторгом я гляжу на страшный водопад, пояснил мягче:

   – Иногда некоторым эйльфлёр необходим беспристрастный судья, Элирен. Ты знаешь о наших обычаях, мы не убиваем своих. Но если вдруг совершенный проступок, или пережитые страдания, или боль потери делают существование бессмертного невыносимым, он всегда может придти сюда в грозу.

   Я отшатнулась, не совладав с эмоциями. Эллорн поддержал меня под локоть, спасая от падения на каменистом склоне.

   Это ужасно, мой принц! Зачем мы вообще пришли к нему?!

   – Водопад-то ни в чем не провинился! – насмешливо возразил эльф, вновь обретая ровное расположение духа. – Многие эйльфлёр в хорошую погоду любят нырять с верхних скал, там, где напор воды самый сильный.

   – И ты? – догадалась я.

   Он рассмеялся, и предложил:

   – А ты составишь мне компанию?

   Надеюсь, ужас, отразившийся на моем лице, был достаточно полным ответом.

   Эльф нырял в ледяную воду со страстью истинного ценителя, я скромно отсиживалась на берегу, удовлетворяясь доступной мне радостью созерцания. Эллорн, много раз пытавшийся уговорить меня разделить с ним купание, в конце концов перестал туда ходить со мной.

   Он редко водил меня к полям, на фермы, и в конюшни. Табу, распространявшееся на личную жизнь эйльфлёр, не распространялось на искусство и развлечения, и их-то я и насмотрелась вдоволь.

   Иногда мы забредали на открытые ровные поляны, где собирались временами эльфы, состязаясь в ремесле. Женщины поражали искусством наравне с мужчинами. Смотреть на них было истинным наслаждением. Эллорн, как и я, предпочитал наблюдение участию, даже когда дело касалось воинских навыков. На мой вопрос "почему?", ответил небрежно: "убийство для меня не развлечение, Элирен". И на мгновенье я опять почувствовала острый обломок льда, засевший глубоко в сердце.

   Я, совершенное ничтожество в военном деле, отказывалась наотрез даже учиться публично. Где-нибудь в одиночестве, один на один с наставником – другое дело; фехтование, стрельба из короткого лука, метание в цель, даже приемы защиты без оружия – эльфы знали так много, что хватило бы на долгие годы. У меня не было этих лет, от многого приходилось отказываться добровольно, от чего-то под мягким давлением Эллорна. Он сказал: "ты все равно не достигнешь высот, предоставь ремесло тем, кто им владеет" – и я согласилась, но не смирилась. Оружие нравилось мне не за возможность "достигнуть высот", а за удовольствие от приносимой им уверенности, за чувство защищенности, за ощущение себя свободной. Эллорн не понимал, и не принимал такой позиции. "К чему тратить время, если главное – умение видеть сущность, замечать смысл? Ты не сможешь владеть оружием так, чтобы гармония внутреннего и внешнего слилась в единении. Но ты сможешь наслаждаться пониманием этой красоты в умении других, тех, кто действительно достиг мастерства. А если сильно постараешься, действительно сможешь проявить себя. В чем-то другом, я думаю".

   *

   Эльфы внутреннюю гармонию мира с легкостью переводили в красоту внешнюю, их поклонение красоте сочеталось с действием, либо данную красоту охраняющим, либо воплощающим в предмет. Мое пустое восхищение, не перерожденное ни во что практическое не находило понимания среди эйльфлёр.

   И так получалось всегда. Однажды Эллорн оставил меня на весь день в кузнице со строгим наказом: рассказать о том, что понравилось более всего. Я честно радовалась весь день, воодушевленная его доверием. Мне самой всегда нравился процесс изготовления, когда из невзрачной заготовки постепенно формируется произведение искусства, обретает душу и имя.

   Двое неразговорчивых брюнетов совсем не стесняли меня излишней опекой, напротив, кузнецы позволяли мне все, останавливая только в самые опасные моменты. Надеюсь, я не слишком им мешала.

   Вечером, возвращаясь во Дворец, взлетала по лестницам в приподнятом настроении, и вдруг с разбегу ударилась о его взгляд.

   – Ты поранилась? – заботливо посочувствовал он, разглядывая аккуратно перемотанные ладони – результат одного такого "опасного момента".

   Почему-то я сразу убрала их за спину.

   Мы поужинали, мило о чем-то беседуя, потом вышли на верхний балкон, как раз над комнатами, куда поселили меня.

   – Что происходит? – требовательно вопросил Эллорн. – Если бы ты сама услышала, что ты только что мне ответила, ты бы очень удивилась. И такой ты вернулась из кузницы. Не прячь глаза!

   – Почему мне нельзя ничего делать?.. – растерянно удивлялась, стараясь не дать волю нервам. – Почему ты никогда не бываешь мною доволен?..

   – Кто сказал, что нельзя?.. – еще больше меня удивился он, и я совсем смешалась.

   Вторую часть вопроса он проигнорировал. Ночью, оставшись одна, поняла, что не стала настаивать на прояснении ситуации не из внутренней щепетильности. Из страха. Осознание собственной зависимости ранило больше, чем зависимость сама по себе. "Ты превращаешься в мотылька" – попыталась строго сказать себе, но получилось как-то неубедительно. Разглядывая пламя витиеватой зеленой свечки в изголовье, уснула расстроенной.

   *

   Эллорн вновь покинул меня на время, на четыре бесконечных дня. Первый день я провела на террасе, весело пересмеиваясь с Дейлином, который к тому времени закончил с ивовыми ветками на герое, и перешел к следующей скульптуре, изображающей красивую женщину. С головы до ног её украшали гроздья и листья винограда, а в руках женщина держала ворох замысловатых плодов, ни один из которых я не узнала. Теперь Дейлин также осторожно и методично "подправлял" цвет виноградных лоз.

   Время с ним пролетело незаметно, я с радостью предвкушала следующий день в обществе художника, и каково же было мое разочарование, когда на следующее утро я не обнаружила его над террасой! День сразу стал невыносимо скучен. Я то и дело выглядывала на балкон проверить, не появился ли эльф, но мои ожидания остались напрасными. Дейлин так и не пришел, ни в этот день, ни на следующее утро.

   Впереди ожидало еще двое суток невыносимой тоски, и я решилась выйти из своего добровольного заточения. Во Дворце было тихо, ни один эльф не попался мне навстречу, пока я нерешительно спускалась вниз, раздумывая, чем бы заняться. Ясное небо обещало теплый и сухой день, и меня поманило на подвиги. Ведь совершать верховые прогулки в одиночестве мне не запрещали? Почему не прокатиться?

   Совершенно забыв о всякой разумной осторожности, я побежала в конюшню, и выбрала себе самую тихую, послушную лошадь. На ней я уже выезжала, правда, всегда в сопровождении Эллорна, но у меня ни разу не возникло с ней проблем, и я вообразила, что становлюсь сносным наездником.

   Эльфийка в светло-охряном платье, скупо улыбнувшись, предложила помощь – я с радостью согласилась. Не прошло и двух минут, как лошадь для меня была оседлана полностью, включая оголовье, повод и стремена. Эльфы редко пользовались поводом и почти никогда – стременами, я искренне поблагодарила её за понимание. Она вновь улыбнулась одними углами губ, и вернулась к своим прерванным занятиям.

   Я забралась в седло, и осторожно направила лошадь вперед, через красивые лужайки, через условную границу города, через огибающую город объездную дорогу. Впереди был выложенный камнем канал, с красивыми ажурными мостами.

   Настроение поднималось с каждой минутой, я окончательно отбросила всякие сомнения. Напрасно, конечно.

   Поначалу мы с лошадью еще пытались понимать друг друга, с некоторой заминкой совместно выбрав направление: на юг, вдоль канала. Я никогда не бывала в той стороне, если раньше с Эллорном нам и случалось выехать на выложенную белым камнем широкую дорогу, доезжали строго до первых ажурных мостиков, и сразу поворачивали назад. Как-то не задумывалась – почему, а зря, как оказалось.

   Первой ошибкой была попытка пересечь канал по мосту. Первой, если не считать саму идею сесть верхом. Возможно, у лошади существовали особые причины не любить узкие переходы, а возможно, у нее, как и у меня кружилась голова от текучей воды. На середине моста седло подо мной дернулось, и я поняла: только чудо позволит мне не слететь в воду.

   Даже не помню, во что вцепилась. Нервное животное несколько раз поменяло плоскость и направление движения, наконец, выбрало, как видно, самую подходящую сторону света, и помчалось, не разбирая дороги. То, что я инстинктивно пригнулась, несколько раз спасло мне жизнь, и предопределило будущие неприятности. Если бы низко торчащая ветка повстречалась раньше...

   В какой-то момент я почувствовала странное давление, воздух вокруг сгустился, словно паутина. Лошадь окончательно взбесилась, вытворяя нечто неописуемое, то устремляясь вперед, то подскакивая, в конце концов сбросила докучливую помеху со спины, и умчалась в неизвестность. А я, удачно повстречавшись с засохшим кустом, покатилась по земле, в последний момент успев прикрыть лицо сцепленными пальцами.

   Лес вокруг был странным. Сказочный Зачаровень давно перестал удивлять, внушая постоянное чувство тихого восхищения, но лес, что окружал сейчас, удивил вновь: ранее я и не предполагала у цвета наличие собственной мелодии, а у звука – оттенка. Что за зачарованный островок среди просторов Зачаровня?

   Стряхнула сор и хвою, убедилась – ничего серьезнее синяков со мной не случилось. Деревянный осколок, пропоровший штанину насквозь, похоже, не поранил сильно, пока его доставала, почти не было больно. Когда спустя некоторое время по всей правой стороне поползло нехорошее тепло, легкомысленно отмахнулась: ерунда, вот отдышусь, и пойду искать лошадь.

   Пульсирующее горячее подергивание над правым коленом не насторожило сразу, и лишь попытавшись встать, осознала серьезность положения. Осторожно расцепляя стиснутые зубы от неожиданно подсекшей колени боли, поняла – идти не смогу. Что-то, возможно, щепка от поранившей меня ветви, осталась в теле, внутри. Если сумею разрезать плотную материю, смогу ее достать. Нож...

   Глядя на быстро увеличивающееся темное пятно на штанине, ругалась вполголоса: со мной не оказалось ни ножа, ни другого какого подходящего предмета. "Ты впадаешь в истерику. – предупредил заботливый внутренний голос. – Не смей! Не сейчас".

   По крайней мере, пока не остановлена кровь, нельзя терять голову. Потом – посмотрим.

   Рядом кто-то был. Сосредоточилась, и позвала мысленно:

   "Эйльфлёр! Пожалуйста, отзовись! Я нуждаюсь в помощи!"

   "Уходи". – спокойно отозвался ментал. И смолк. Эльф ушел.

   Так.

   Сложные ситуации придают неожиданные силы, никогда после я не могла оторвать рукав у рубахи одним рывком. Предполагая, как должно делать перевязки, намотала полотно, кусая губы. Почему мне было так важно не кричать? Все равно ведь никто не слышит.

   Лежа на спине, глядела в далекое небо, синеющее среди величественных крон. Робкий холодок слегка трогал виски. Вечереет. Возможно, к ночи меня хватятся... впрочем, нет. Эллорна не будет во Дворцах и завтра. Значит, искать начнут не раньше следующего полдня, а когда найдут?.. Кровь так и не удалось остановить толком, тяжелые мутные капли стекали в траву. Боль нарастала, теперь она уже отзывалась не только в ноге, но в области живота, и в затылке. Любая попытка шевелиться грозила закончиться обмороком. Буду корячиться – изойду кровью, останусь лежать в траве – замерзну.

   Обнадеживающая перспектива в любом случае.

   "Я буду двигаться. – пообещала облакам и попыталась подняться. Все никак не удавалось ровно сесть. – Не важно, в какую сторону. Рэм говорил: "страх убивает вернее оружия". Я не позволю убить себя так просто!"

   "Уходи!" – вновь попросил ментал.

   Вдох. Выдох. Не кричать.

   "Не могу. Я ранена".

   "Ты не эйльфлёр?.."

   Непонятно: испуг или удивление в вопросе?

   "Нет. Я человек". – "Говорили, что люди не слышат мысли!.." – "Наверное, не слышат. А я слышу". Тишина. И, другой голос, тот, что был раньше: "Мы приведем тебе лошадь. Тогда ты уйдешь?"

   Чем дальше, тем непонятнее. С кем, в конце концов, я говорю?!

   "Мы – эйльфлёр". – ответили мне. Тон стал увереннее.

   "Прекрасно. Я счастлива! А то я стала слегка путаться: кто кого боится?"

   "И ничего мы не боимся!" – тут же возмутились невидимые собеседники.

   Да ну?!

   "Мы приглядываемся. – пояснил ментал. – Нас так учат. Сначала нужно приглядеться, потом – подумать. Только потом действовать".

   О, звезды! Только этого еще не хватало!

   "Не надо меня бояться, дети. – смеясь сквозь слезы, я скорчилась в траве. – Я сама очень боюсь сейчас. Я боюсь, что вы уйдете, и тогда, наверное, я умру. Я боюсь остаться одна, когда придет ночь".

   "Мы не уйдем. – пообещала темноволосая, с кожаным ремешком через лоб. – Не плачь, мы будем тут, сколько понадобиться! Разве можно бросить раненого?.."

   Только всхлипнула, с трудом отрывая голову от травы.

   Она нахмурилась, разглядывая жуткую повязку, призналась неуверенно: "только не знаю, сможем ли помочь... Жаль, Старших вблизи нет!.. Они бы точно справились! Как думаешь, что здесь можно сделать?.."

   Одна с темными, почти черными распущенными волосами. У второй две светлые косы. Хрупкие девочки, ростом едва с меня саму. От обеих веет настороженностью, но, если светленькая в растерянности, то вторая – образец собранности и внимания.

   "Нож. – попросила я, все же заставляя себя сесть. – Если есть, то бинт. И огниво. Возможно, утром я уйду".

   "Я сама. – спокойно отстранила мои руки темненькая, выслушав внимательно. – Ты не сможешь, у тебя пальцы дрожат". – "А ты сможешь?.."

   Она смешалась, испуганно поглядела на блондинку. Та от волнения даже рот приоткрыла. "Смогу!.." – решилась, и разрезала неумелую повязку вместе со штаниной. Обтерла кровь вокруг раны.

   Да уж. Рана выглядела даже хуже, чем я предполагала. Щепка раскрошилась, древесные обломки торчали, в нескольких местах прорвав кожу. Посиневший валик в ладонь шириной обозначил под кожей место самого крупного осколка. Он-то как назло и не торчал, весь скрывшись в разорванных мышцах.

   "Ты терпеливая?.. Надо торопиться, много крови теряешь... я буду их быстро доставать. – стряхивая неуверенность, предупредила темненькая. – Только и ты помоги мне, ладно?"

   "Все, что в моих силах. – пообещала ей и себе. – Что нужно?"

   "Не умирай!" – без улыбки попросила девочка, ловко стягивая ремень выше пореза. Я коротко рассмеялась.

   "Ты молодец, почти не дергалась!.. – сдержанно похвалила темненькая получасом позже. – И не кричала. Я не люблю, когда вслух кричат – воины должны уметь терпеть боль. Ты ведь воин?"

   "Нет. Я бродяга".

   "Да?!. а мы подумали... но ты все равно молодец! Достойная сдержанность всегда заслуживает уважения!"

   "Спасибо, но ты преувеличиваешь. А ты воин?"

   "Буду, когда стану взрослой!"

   Будешь. Сильные руки и крепкие нервы. И отзывчивое сердце.

   "Спасибо вам!"

   Брюнетка чуть смешалась, и убежала. Светленькая девочка осталась сидеть напротив. Она разглядывала меня, как мифическое существо.

   "Ты можешь сесть на лошадь. – прозрачные светло-карие глаза слегка улыбались, и больше не были растерянными. – Вериль вынула щепки, а я наложила немного магии на шов. Чтобы срастался быстрее. Вообще-то магией нельзя пользоваться неполнолетним без надзора Старших... да еще и для смертных...но мы испугались, когда ты лишилась чувств".

   Вернулась брюнетка, за ней послушно шла та самая животина, что демонстрировала характер утром. Я с трудом взобралась в седло. Боль дергала, срывая дыхание, рану пекло как горячим углем. Девочки стояли рядом, и вежливо делали вид, что не замечают моей слабости.

   Чуть ли не до крови искусала губы, пока устраивалась верхом. Раньше такое подчеркнутое невнимание могло здорово меня задеть, но теперь, узнав эйльфлёр получше, я понимала, что девочки всеми силами старались не оскорбить меня опекой. Собственную слабость гордые эльфы воспринимали исключительно болезненно, любое проявление жалости могло породить смертную обиду.

   "Ровной дороги! – пожелала блондинка. – Оказывается, ты совсем не опасна, человек!.."

   "Это обманчивое впечатление! – возразила, испытывая жгучий стыд. – Не все смертные похожи на меня, среди нас есть всякие... И даже я могу быть опасной. Все иногда бывают опасными, эйльфлёр, лучше бы вам помнить об этом!"

   "Это Барьер напугал ее утром. – строго указала Вериль, поглаживая лошадь по морде. – Я успокоила её, теперь она должна быть смирной. Если ехать не сворачивая, ты как раз выедешь к мостам... Не бойся, лошадь знает дорогу. Доверься ей, и не мешай идти самой".

   "Не буду. Прощайте, эйльфлёр. Благодарю вас, и желаю удачи!"

   "И тебе удачи, человек!"

   *

   – Ты заблудилась? – равнодушно улыбнулась эльфийка.

   – Я никудышный наездник. – согласилась, поспешно убираясь из конюшни.

   – Вернулся принц Эллорн. – сообщила эльфийка. – Он спрашивал о тебе.

   Эллорн?! Бегом!!

   Необходимо успеть переодеться и смыть грязь. Возможно, все еще и обойдется. Пока никто не знает о приключении... что я, не смогу пройти несколько шагов не морщась?

   Отмываясь в бассейне, подивилась умению детей: грубый вспухший рубец через бедро до колена, и это все, что напоминает о приключении. Судя по длине, рана была достаточно серьезной, а щепка – не маленькой. Прошло не больше трех часов, и остался только рубец, да голова слегка кружится. Но слабость – это от кровопотери... это пройдет. Натянула непривычно сидящее платье, быстро сполоснула кровь с сапог. Разорванные штаны и безрукавную рубаху затолкала под кучу вещей за ширмой. После подумаю, что с ними делать...

   Быстрее! – подгоняла себя. Вот-вот явится Эллорн. Если моя догадка верна, и место, в которое попала сегодня, закрыто Барьером как раз от подобных посторонних проникновений, придется нелегко объясняться.

   Объясняться, можно сказать, не пришлось совсем.

   Он ворвался в комнату, едва не снеся двери с петель, я вскочила навстречу, поспешно сдергивая полотенце с мокрых волос. И в следующее мгновение, переобнимавшись со всей повстречавшейся мебелью, отлетела в угол.

   Губы вспухли моментально, щеку обожгло до судороги. Как будто не ладонью хлестнул, а раскаленной сковородой. Вновь вернулась позванивающая боль в висках, заломило затылок. К горлу подкатила тошнота. Не рискуя вставать, доползла до стены, и прислонилась к ней спиной. Прижала мокрый комок полотенца к лицу. Влажная тряпка приятно холодила.

   – Зачем ты ездила к детям? – без выражения спросил Эллорн.

   Я промолчала. Теперь-то какая разница?

   – Твое любопытство сравнимо разве с твоей же бесцеремонностью. Я знал это, я был готов. Но не настолько же, Элирен! Неужели ты сама не понимаешь, насколько... недопустимо твое поведение? Как ты вообще преодолела барьер?

   Ты задал вопросы, на которые мне теперь бессмысленно отвечать. Что ты хочешь, эйльфлёр?

   "Правду!" – жестко потребовал он, и в мою голову словно вонзился раскаленный нож. Враз онемевшее тело молчало, слипшиеся намертво губы не издали ни звука, но мысленно я закричала, не выдерживая жуткой боли.

   Резкое, насильственное ментальное вторжение подобной мощи я испытывала впервые, оно меня ошеломило. Я с трудом удерживала ускользающее сознание. Эллорн ворвался в мои мысли, как за минуту до того в комнату – бесцеремонно и грубо, его воля распахнула меня настежь, заранее подавляя любую попытку сопротивления. Но я и не намеревалась противиться! Зачем же так-то?..

   События прошедшего дня закрутились в памяти, взвихренные волей эльфа, замелькали лица и происшествия. Вновь резко выступили легкомысленный утренний азарт, досада на лошадь, боль. И страх.

   Замутившееся неаккуратным вторжением восприятие восстанавливалось неравномерно: сначала вернулся слух, потом, частично, ощущения. И лишь потом зрение.

   – Прости! – искренне попросил эльф, осторожно помогая обтереть лицо. Я небрежно отмахнулась: "не стоит извинений!..", отстраняя его руки. Хотелось одного – чтобы он ушел.

   – Прости! Мне жаль, поверь. – настойчиво повторил Эллорн, поднял и перенес меня на кровать. Осторожно уложил на мягкий плед, присел рядом на краешек, покусывая губы.