Текст книги "Путь. Эльфийские истории. (Тетралогия) (СИ)"

Автор книги: Лола Екшибарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

   Они оба стоят у входа в палатку, и видимо, уже некоторое время наблюдают за мной. Интересно, как выглядит человек, наполовину ушедший за Край?

   Подумав, перестаю притворяться, и вылезаю наружу, на холодный утренний ветер. Эллорн тут же прячет меня под полами своего плаща.

   – Не сердись!.. – прошу, кутаясь в теплый мех. – "Они" вновь позвали и похвалили. Все, господа. Видимо, теперь Предназначение выполнено полностью.

   Эллорн молчит, но больше не оставляет меня ни на мгновение. Ни в остаток ночи, ни следующим днем.

   *

   – Прощайте, друзья, – тепло прощается Эманель мутным ветреным днем, не делая даже попытки закрыть разум. Глядя в никогда не лгущие, лучистые глаза, понимаю: намеренно. – Зачаровень будет ждать вас столь же горячо, как и я. Ясных звезд на вашем пути, безопасных дорог, благосклонной судьбы!

   Сквозь взгляд Эллорна видится не растаявшая ночь. Не решаясь прислушиваться, просто сжимаю мысли, стараясь даже дыханием не нарушить их беседы.

   Эйльфлёр исчезают в тумане, делают шаг – и становятся вымыслом. Перед самым уходом Эманель обнимает нас на прощанье, заглядывает в наши лица:

   – Ты необычная девушка, Элирен. Пока мой род жив, будет жить твое имя. – говорит он, легко касаясь губами моего лба.

   – Феррел и Элинель остаются Старшими в роду. Помоги им советом, король! – просит Эллорн.

   – Ты вернешься. – легко возражает тот, и тоже растворяется в тумане. Эльф знакомо пожимает плечами.

   Итак, нас остается трое: я, Эллорн, и Геллен. Да уж, надо признать, упорства в потомках принца ничуть не меньше, чем в нем самом. По наследству передалось оно, что ли?

   – Не оставлю вас! – на все попытки убеждения заявляет Геллен с твердостью, свидетельствующей: отделаться от него просто не получится. – Слишком неспокойно кругом. Провожу, куда пожелаете, найдем Охотника, потом вернусь домой. Сами посудите: дежурство на троих легче делить!

   Эллорн как-то легко согласился с присутствием мальчика, меня вообще не спросили, и потому Геллен своего добился. Он остался с нами.

Путь. История четвертая: Другие пути

История четвертая. Другие пути.

   Мы направились вглубь материка, на запад. Ни Эллорн, ни Геллен не знали этих мест достаточно хорошо, мы то и дело натыкались на деревни и деревушки, которые приходилось обходить со всей возможной осторожностью. Необходимость найти опытного проводника-Охотника, способного провести нас по Западному Загорью, становилась все более очевидной.

   Как только на горизонте возникли дымы очередной деревни, мы решительно свернули к ним. Подойдя около полудня достаточно близко, внимательно разглядели прячущееся меж двух высокогорий убогое поселение: пять дворов, тридцать – тридцать пять человек, считая и детей. Не сразу смогли решить, кто именно из нас туда спустится узнать об Охотнике: меня одну отпускать эйльфлёр категорически не хотели, а что получится из попытки показаться эльфу в подобном месте, известно заранее: ничего хорошего, учитывая нынешний ужас перед ними. Наконец сошлись на компромиссе: я спущусь к домишкам одна, эйльфлёр притаятся у ограды.

   Вошла за ограду, как раз когда солнечная щека прикладывалась на податливый ковер вечнозеленого хвойника. Тут же поднялась невообразимая паника, мне не скоро удалось успокоить людей, и добиться от их Старосты вразумительного ответа: по соседству, в двух днях пути на запад, с начала зимы живет Охотник, да еще в дневном пешем переходе на юго-западе Охотник с середины осени.

   Вернувшись, рассказала обстоятельно все, что удалось узнать, и преспокойно улеглась спать. Утром Эллорн указал на юго-запад.

   Через сутки, наблюдая из перелеска за засыпающей деревней так же, как накануне за другим поселением, почувствовала знакомую нервозность. "Что-то будет. – ответила вопросительному взгляду принца. – Я чувствую нечто, Эллорн". – "Это опасность?"

   Хорошенько подумала над простым вопросом: "нет, скорее всего. Это просто неожиданность".

   Безо всяких видимых причин неожиданность произошла сама по себе: высокий человек едва не бежал по улице, что вела от одного конца деревни к другому. Мы удивленно смотрели, как через весь поселок в нашу сторону спешно двигалась очень знакомая фигура. Эльфы замерли в неподвижности, я затаила дыхание. Постояв у опушки в раздумье, Охотник безошибочно развернулся по направлению к нам, окликнул уверенно:

   – Эйльфлёр?.. Эти люди ни в чем не виноваты перед вами. Что вам надо?

   Повиснув на шее Рэма, я плакала и смеялась одновременно.

   Не слушая возражений, Рэм увлек нас в просторный дом, где сам жил уже несколько месяцев. Ни хозяев, ни их детей мы не увидели. Они боятся, поняла я, разглядывая следы внезапно прерванных дел. Их можно понять.

   Рэм, сноровисто накрыв на стол, требовательно ждал ответов, не утруждаясь задавать вопросы. Эллорн подчинился настойчивому светлому взгляду, пояснил отнюдь не уклончиво:

   – Сложно что-либо конкретное предполагать, не имея четкой цели пути... мы с Элирен собирались уйти на Запад, настолько далеко, насколько получится. Геллен идет с нами... – посмотрел в умоляющие преданные глаза, закончил безжалостно: – Пока что. Дальше – увидим.

   Принц с Охотником еще долго сидели в темноте, обмениваясь негромкими короткими фразами через длинные промежутки молчания. Геллен, поужинав, вызвался на добровольное дежурство, и сразу ушел наружу, вернулся в лес.

   Не выдержав тепла и относительного, но жилого уюта, заснула прямо за столом. Ночью Эллорн аккуратно перенес меня на охапки немятой соломы, подальше от посторонних глаз.

   Утром Рэм спросил участливо:

   – Что случилось, девушка? От чего вы убегаете? – и я едва смогла сдержать слезы.

   – Я чувствую себя такой виноватой!.. Я заставила их торопиться, я вынудила их уходить. Хотя, что еще мне оставалось делать, как не бежать?! Видя меня рядом, они никак не решались на ответственный шаг. Подумай сам, могу ли я жить в домах, что они бросали столь поспешно?..

   Рэм покачал головой, удивился непонятно:

   – Так это, значит, вы с судьбой спорите!.. Ну-ну. Надеюсь, вы получите желаемое.

   Я не выдержала, и все-таки расплакалась.

   – Подождите несколько дней. Неделю назад я получил известие от одного Охотника, что лучше многих знает те земли, и сам как раз собирается дальше на запад. Пусть проводит вас хоть немного. – посоветовал Эллорну Охотник. Эльф согласился. С Рэмом вообще часто соглашались.

   Утром мы ушли назад, в лес. Рэм привел нас к одинокой избушке, в ней летом жили бортники, зимой – никто. Сам вернулся в деревню, обещая: как только объявится ожидаемый Охотник, они придут к нам.

   Геллен сразу бросился обустраивать быт, я помогала по мере скромных сил, задумчивый сверх меры принц беспрекословно предоставил нам решение всех насущных проблем.

   Хлопот хватило на множество коротких зимних дней: законопатить щели в стенах, сложить рассыпавшийся очаг, сходить на охоту и вернуться не с пустыми руками... да мало ли чего! Геллену доставалось за троих.

   *

   Ночью выпал снег. Глядя в крохотное оконце, я поеживалась, представляя себе холод, что царил сейчас снаружи.

   Пока умывалась за перегородкой, в дом вернулся Геллен. Он нарочито громко топал, стряхивая снег у порога в недостроенных сенях, хлопал всеми подвернувшимися дверями, потом с шумом высыпал дрова у печки.

   – Я уже не сплю. – отозвалась, перебирая одежду. – Сейчас выхожу, подожди... А ты куда собрался? Вроде вчера уговаривались, что я пойду силки проверять?..

   Геллен посмотрел свысока, повел взглядом на окно:

   – Ты умеешь охотиться по снегу?

   Бессонные ночи этой недели, и без того давившие тяжким грузом, под сарказмом эльфа окончательно отключили во мне все центры осторожности. Глупые, самонадеянные существа!.. Да как вы смеете меня жалеть?!

   Геллен был не причем, но он подвернулся под руку. Я вспыхнула, и зло прошипела:

   – Ну и дурак!..

   – Возможно. – ничуть не обидевшись, еще высокомернее согласился эльф, проверяя ремни на колчане. – Наверное, я глуп. Потому что вынужден сейчас отправиться в холод, а ты останешься в тепле и уюте.

   Я отвернулась, уткнувшись в холодное стекло. В нем видно лишь край поленницы перед домом, и чуть-чуть скат крыши над хранилищем. Поленницу выложил Геллен в первые дни нашей жизни здесь, и хранилище оборудовал он, в то же время. Он, казалось, успевал всё. Иногда я пыталась помогать, когда он разрешал. С простейшими действиями справлялась неплохо: растопить очаг и вскипятить воды, но моя помощь бывала смехотворно мала. Впрочем, Геллен не жаловался, напротив, работа поднимала ему настроение.

   Из нас троих именно он сейчас сохранял присутствие духа, и не позволял внутренним терзаниям выплескиваться наружу. Чего нельзя было сказать о нас с Эллорном, увы.

   Там, дальше, шагах в пятидесяти, есть колодец. Его не видно отсюда. Когда мы только пришли к охотничьей избушке, он был крыт обыкновенной деревянной крышкой и привален большим камнем. Сейчас крыша над колодцем укреплена на четырех высоких мощных столбах, вокруг сооружено нечто вроде решетчатых стен, и всё это – в изумительной резьбе. Причудливое сплетение цветов и трав охватывает весь сказочно-игрушечный домик над колодцем, пятном выделяясь на фоне неприветливых лесов западного Загорья.

   Эльфийское мастерство выше человеческого понимания. Возможно, если бы это чудо искусства не отбирало у меня Эллорна с угнетающей регулярностью, я восхищалась бы колодцем так же, как всем остальным, что он делал. Но... наверное, я глупа. Я ненавидела этот колодец.

   – Скоро не ждите. – предупредил Геллен от порога.

   Я вздрогнула. Он мрачно глянул в оконце. На то же самое, что было не видно глазам, но что мы оба все равно угадывали и сквозь стены: на одинокую фигуру высокого мужчины, занятого созданием бессмысленной красоты. Ушедшего в мир собственных терзаний, уже много дней не замечающего ничего вокруг. Ажурные решетки – всего лишь слабый отсвет боли в его душе. Возможно, Эллорн даже и не задумывался над выбранным занятием. Просто попался топор в руки, вот его и повело.

   – Почему... Почему не ждать скоро?

   – Ты куда? – насторожился Геллен, наблюдая за моими поспешными сборами. Я натягивала куртку, не попадая в рукава.

   – Провожу тебя. – успокоила эльфа. Не собиралась я ему навязываться в попутчицы, чего испугался?

   – А кто тебя знает... – хмыкнул тот, выходя со мною на крыльцо. Снега выпало много, всего за одну ночь он покрыл и землю, и кроны деревьев. Невесомая морозная пыль висела в воздухе тонкой взвесью, размывая очертания предметов. – Вдруг задумаешь опять сбежать. Заблудишься, замерзнешь... ищи тебя потом... Ну ладно, ладно, не злись! Шучу.

   За углом не слышно ни шороха. Мне. Вопросительно глянув на Геллена, я поняла, что и ему тоже. Эльф поймал мой взгляд, ответил сам:

   – Он там, у колодца.

   – Тебя почему скоро не ждать?

   – Потому что пройдусь по окрестностям. Присмотрюсь к следам. Возможно, загляну к Охотнику Рэму... возможно. Это займет два дня, как я рассчитываю. Вернусь послезавтра к ночи.

   – Геллен! – позвала шагнувшего с крыльца эльфа.

   Тот непонимающе обернулся, удивленный паникой в моем голосе. А мне и вправду становилось все страшнее.

   – Удачи. Прошу, будь осторожен!

   Он скользнул взглядом мне за спину, на угол дома.

   – Ты тоже. – пожелал очень понятно.

   Я даже смутилась.

   Эльф растаял среди запорошенного снегом леса, и ни одна ветка не шелохнулась за ним. И следов не видно. Правильно, эльфы не оставляют следов. Как тени. Постояв перед крыльцом, неспешно двинулась вдоль поленницы.

   Неподвижный Эллорн сидел на низком чурбачке перед наспех сооруженными козлами. Из не до конца ошкуренного бревна вызывающе торчал топор, рядом громоздились уже оструганные, приготовленные для дела доски.

   Эльф небрежно опирался локтями на край бревна, подбородок лежал на сплетенных пальцах, снежинки живописно украсили раскиданные по плечам волосы. В отрешенном взгляде счастливая безмятежность. Он не пошевелился, даже когда я подошла вплотную. Если бы такое было в принципе возможно, я подумала бы, что эльф меня не заметил.

   – Доброе утро, мой принц.

   Его волосы одного цвета со снегом, совершенно белые, без оттенков. Странно, до сего дня я была уверена, что они с пепельным переливом.

   – И тебе, Элирен. Ты не замерзнешь?..

   – Геллен ушел на охоту. Ветрено сегодня...

   Взгляд цвета льда. Столь же чистый, столь же нетеплый.

   – Ты замерзнешь. Иди в дом.

   Набираюсь смелости, смотрю открыто. Не прячу ни глаз, ни мыслей.

   – Мне всегда тепло с тобой рядом. А ты... ты меня словно избегаешь! Пожалуйста, пойдем в дом вместе. Или разреши, я побуду здесь с тобой?..

   – Я останусь, Элирен, а тебе ни к чему. Ступай. Для тебя здесь нет дела.

   Вот так, откровенность за откровенность. Как прикажешь, мой господин.

   Неизбежность, старательно не замечаемая мною долгие дни и ночи, заставила посмотреть себе в лицо. Впрочем, Колючка, ты сама виновата в этом "ступай"!

   Бегом возвращаясь в дом, проторила вторую цепочку следов. Двое эльфов ходили по двору все утро, но от их присутствия не осталось никаких напоминаний. Только я всюду оставляю за собой след. Пора уже признать откровенно – след кровавый.

   Довольно, необходимо его прервать! Что они, умные, сильные, совершенные, делают в лесах Загорья? Зачем они здесь, к чему? Разве нет родины, ставшей столь доступной после бесконечных лет ожидания? Разве не для их возвращения мне – мне! – и дали так много?!

   Я оправдывалась, что они сами не уходят? Стыдно, девушка, зачем лгать себе самой? Я всегда знала, что Эллорн не бросит меня здесь, а Геллен не оставит принца. Я знала, насколько благородны и великодушны эльфы.

   А вот мне давно пора уходить. И быстро.

   Вчера Геллен чистил свой меч, а заодно и наточил все острые предметы обихода: топорик, колун, наши походные ножи. Наточил, и свалил кучей на лавке. Я запомнила.

   Прости меня, мой принц. Прощай.

   Я крепко сжала в ладонях рукоятку самого тонкого ножа, приставила его к груди слева. И!.. Мои руки вдруг стали не моими.

   Чужая воля сжала в кулак мысли, лишила возможности не только шевелиться, но и думать. Не надо, Эллорн!..

   От чудовищного давления потемнело в глазах. Отпусти, слышишь?!

   Я не успела.

   Одновременно стукнули обе входные двери: в сенях и та, что вела в комнату, и поверх моих пальцев легла его рука, легко отбирая нож. Спустя мгновение звонкая пощечина швырнула меня на бревенчатую стену. Со всего размаху влепившись в нее, оглушено сползаю на пол.

   Сжав виски ладонями, с заминкой прихожу в себя. В ушах звон, в глазах яркие искры, во рту знакомый солоноватый привкус. Тут же вновь поднимаюсь на ноги, протягиваю правую руку с раскрытой ладонью. Я почему-то знаю, что последует затем, но решительно прошу:

   – Отдай!..

   Ну, кто бы сомневался. Вторая пощечина, более жестокая, потому что удар намерено направлен вскользь, бросает меня вновь на стену, теперь в другую сторону. На пути попалась скамья, я перевернула ее, падая, наткнулась на перекладину. Подняться второй раз оказалось еще труднее, пришлось сначала встать на четвереньки, после осторожно выпрямиться. С подбородка сорвались темные капли, упали тяжело, пачкая пол. Инстинктивно прижала к лицу манжет – рукав тут же напитался кровью.

   Еле выпрямилась, комната плавно кренилась, как палуба барка. Пока корчилась на полу, глянула ему в лицо. Никаких эмоций, полное отстранение. Только глаза стали совсем черными.

   – Хорошо, если хочешь – бей. – согласилась, отводя руки от лица. Старалась стоять прямо, но меня все равно шатало. – Только вряд ли я...

   Эллорн резко протянул вперед руку, и я зажмурилась в ожидании следующей пощечины. Но он просто взял меня за подбородок, поворачивая лицом к скупому свету из оконца. Спросил сразу обо всем:

   – Зачем?

   Запоздало брызнули слезы, смешались с кровью на губах. Я невольно отстранилась, пытаясь вытереться рукавом, и меня повело. Потолок опрокинулся, свет померк. Вцепилась в то, что оказалось рядом – в протянутую руку эльфа, но не удержалась, и упала-таки, на пол, к его ногам. И пусть.

   Собираясь с силами, уткнулась лбом в приятно прохладные железные пряжки на отворотах его сапог. Он постоял, медленно наклонился, осторожно убрал мои пальцы, вцепившиеся в его одежду. Присел рядом, крепко обхватил мои плечи. Честное слово, не знаю, чего больше было в его заботе: ласки или бешенства.

   – Пожалуйста, Эллорн!.. Отпусти!.. – прошептала, давясь то ли слезами, то ли горем. – Позволь освободить тебя!

   Он молчал, вглядываясь во что-то в моих мыслях, что видел лишь он. Потому что в их сумбуре я и сама заблудилась.

   – Почему ты считаешь, что я чем-то жертвую, оставаясь с тобой? – наконец спросил почти спокойно.

   – А почему ты считаешь меня дурой? – взвилась сердито, и его глаза вновь нехорошо потемнели. – Разве то, что сейчас происходит, не жертвоприношение тебя в угоду моему капризу? Довольно, хватит! Не мешай мне, или сам убей!.. Мне страшно до крика. Даже ты не настолько жесток, чтобы растягивать эту агонию.

   Он вздрогнул от моего напора. Ментал оглушительно звенел, мое отчаяние, моя злость стали серьезным препятствием его попыткам ментального вторжения. Мы оба с удивлением поняли, что впервые я оказываю ему достойный отпор.

   "Значит, решение окончательное?" – вопросил его взгляд, и я несколько раз кивнула. Слова не сразу дались даже мысленно, настолько вся моя сущность переполнена решимостью. С трудом собирая фразу, едва ли не по слогам, произнесла одними губами: "Я-не-пере-ду-маю. От-пус-ти-ме-ня".

   Он задумался, на пару мгновений, не больше, но для меня они длились словно две вечности, а потом согласно кивнул, удивляя безмерно неожиданной сговорчивостью. Встал, легко вздергивая меня за шиворот. Я не сопротивлялась, обманутая его спокойствием. Лишь когда оказалась брошенной на кровать, а эльф привычно начал расстегивать одежду, поняла смысл происходящего. Но поздно. Сопротивлялась отчаянно, до конца. Он так же всерьез подавил сопротивление, подчинил, нисколько не заботясь обо мне.

   Когда стало понятно, что он опять победил, просто закрыла глаза. Ты сильнее, мой господин. Все в твоей власти. Всё и всегда. Если таково твое желание, пусть будет, как ты хочешь.

   "Ведь ты собиралась умереть ради меня" – напомнил Эллорн насмешливо. Я болезненно скривилась от его насмешки, но согласилась: "да, я готова умереть ради тебя". "Так умри ради моего удовольствия!.. – предложил эльф со злой издевкой. – В моих объятиях".

   Я еще крепче зажмурилась. Либо сошла с ума я, либо весь остальной мир, но скорее всего – я. Это не любовь, это безумие: и причиняемая тобой боль доставляет мне наслаждение. Как страшно и легко!..

   – Ну, ты рано начала плакать. – издевательски укорил Эллорн, кончиками пальцев касаясь моих мокрых щек. – Ночь будет долгой!..

   Он торжествующе смеялся, подчиняя меня по своему желанию, как всегда. Только сегодня он вовсе не берегся, не осторожничал. Не выказывал нежности и заботы. По-моему, невольные гримасы его забавили, а стоны даже доставляли радость.

   Конечно, я никогда не была ему равным партнером, ни в поединке, ни в любви. Потому, когда вдруг свет начал меркнуть, а вокруг не вспыхнула радуга, поняла: вот и всё.

   Проваливаясь, падала все глубже и глубже в темноту. В тишину. В покой. Падала так долго, что стала уставать от падения.

   Очнулась так же внезапно. Почему так мрачно?..

   – Потому что наступил вечер. – Эллорн протянул мне плошку с подозрительно пахнущей горячей жидкостью. Приказал мягко: – Пей, не упрямься. Горько, но полезно.

   Послушно выпила предложенную гадость, и спрятала лицо в его ладонях. Смущение и растерянность, сменяясь попеременно, обливали то холодом, то жаром.

   – Ну что, продолжим умирать? – уточнил Эллорн с плохо скрытым смехом. – Или есть другие предложения?

   – Есть. Давай вначале поужинаем?

   Он вскочил, выдергивая меня из уютного одеяла, как невесомую тряпицу, помог и одеться, и умыться. Внимательно рассмотрел ясно видные следы пощечин, и, порывшись в своем дорожном мешке, смешал в глиняной плошке шепотку серого порошка с маслом. После осторожно втер мазь в ссадины и синяки, причем сделал это так бережно, как я и сама бы не смогла. Боль отпустила мгновенно.

   Потом усадил на скамью перед столом, и чуть ли не с ложки накормил горячей ухой. Вопрос: "откуда рыба?" остался мною не заданным. Во-первых, любые расспросы с моей стороны могли сейчас вызвать его раздражение, учитывая обстоятельства. Во-вторых, сам по себе вопрос о еде как-то не соответствовал моменту. В-третьих, шевелить разбитыми губами было зверски больно, издеваться над собой ради дурацких подробностей, на самом деле меня ничуть не интересующих, я посчитала величайшей глупостью. А глупостей итак уж мною совершено большое количество. Потому молча наелась, отрывая рот ровно настолько, чтобы пролезла ложка, и не шире.

   – Знаешь, вот теперь я за тебя спокоен. – признался он после ужина, когда я устроилась на полу рядом с печью, привычно откинувшись на стену и обхватив руками колени. Задрав голову, попыталась рассмотреть в темноте его лицо. – Значит, рыба – слишком примитивная тема для нас?.. ха-ха!.. Вновь обретаешь свое неподражаемое чувство юмора!.. это радует.

   – Жаль, – буркнула, облизывая распухшие губы. – Лучше бы я тебя раздражала.

   – Почему?

   Который раз за минувший день мне задан непростой вопрос? Едва успела остановить нервный смех. Довольно! Сколько можно об одном и том же?

   – Я все равно услышал. – признался Эллорн, и уселся на пол рядом. Притянул меня к себе, прижал крепко. Предложил довольно невесело: – Ладно, давай поговорим серьезно. Один раз. Ты все еще желаешь уйти?

   Вот теперь я не знаю, что ответить, чтобы не солгать. Он очень серьезно указал:

   – Это ответ, Элирен: ты не знаешь. Не знаешь, что будет лучше для меня. Но так – неправильно! Разделяя нас, мы предаем друг друга.

   От смущения я рассердилась, но возражений не нашла.

   Обнявшись, мы долго молчали, любуясь огнем в очаге. Подкравшаяся ночь напрасно заглядывала в оконце и грозила пальцем – меня не страшили ее гримасы. Так редко случалось, чтобы тиски предчувствий не сдавливали душу, отравляя помаленьку и самую светлую радость.

   – Послушай меня, любимая, – вдруг предложил Эллорн. Я затаила дыхание. – Я слышу каждую твою мысль. Знаю наперед каждое желание, все твои сомнения. Ты так много думаешь о моем благополучии, и совсем забываешь о себе. В этом таится ошибка. Я видел много зим, и не слишком страшусь смерти. Но мысль об опасности, грозящей тебе пока ты со мною, приводит меня в ужас!.. Ты думаешь, что несешь опасность в себе, но я уверен – она во мне. Я один виновен в неразберихе с Возвращением. Я первый попытался переломить судьбу, и подал дурной пример детям. Ведь если бы я, не мешкая, приказал: уходим! – все эйльфлёр уже бы покинули этот мир. Мы бы ушли, и воля Высших исполнилась. А я... я не только своих здесь оставил, но и тебя не отпустил. Не пытайся обмануть меня, мотылек, я знаю, ты вернулась из-за меня. Из-за моей эгоистичной несдержанности. Не скажу, что жалею о ней, это будет ложью. Я только боюсь, что ответственность падет на тебя... Всё на свете бы отдал, лишь бы оградить тебя от беды! А ведь всего пару лет назад я искренне полагал, что совсем разучился сочувствию, состраданию. Вы, смертные... Какой толк сочувствовать вам, проявлять милосердие, быть жертвенным, если не в силах изменить главного: вы умираете. Какая разница, сейчас или через несколько лет?

   Он и спрашивал, и не спрашивал. Я растерялась, не зная, надо ли мне вклиниваться в откровенный монолог.

   – Вот-вот, именно так, – согласился эльф, целуя мои волосы. – "Непривычно откровенный" – да? А к чему тебе моя откровенность, Элирен? К чему тебе узнать о моем страхе, моих сомнениях? Зачем мне добавлять тяжесть к твоей ноше?

   – Я хочу знать. – заверила горячо, ничуть не пугаясь. – Добавь эту "тяжесть", Эллорн! Позволь приблизиться к тебе!..

   – Уже много дней и мой разум разрывает вопрос: как поступить, чтобы было лучше? – почти шепотом признался он, приникая лицом к моим волосам так, словно вдыхал с их запахом живительный эликсир. Нестерпимо хотелось встретить его поцелуи губами, даже боль сразу забылась напрочь – но я запретила себе шевелиться.

   – Мертв мир, не озаренный твоим светом, но я бы без колебаний ушел в него, если бы имел уверенность, что уношу беду с собой, а ты остаешься в безопасности! Вскорости и я бы умер, угас тихо и незаметно. Нет, не плачь, я не заслуживаю твоих слез!.. я лишь пытаюсь быть откровенным... Но уверенности нет, боюсь, я уже обрек нас. Всё, что могу теперь, это отдать все силы, чтобы оградить тебя от последствий!

   В негодовании я вскинулась, готовая спорить и защищаться, но уткнулась в его смеющийся взгляд, и почувствовала себя глупо. Как легко он управлял моим настроением! Мгновения не прошло, но от возмущения не осталось и следа, а еще через мгновение – и смущение сменилось легкой радостью. Пропасть меж нами все еще была неизмерима, но она не раздражала глубиной. Я смирилась с его превосходством, с его первенством во всем. Доказывать собственную значимость не имело смысла.

   Эллорн, видевший все мои эмоции насквозь, отчего-то нахмурился.

   – Я не хочу такой покорности, Элирен, – предупредил сурово. – Мне мучителен твой страх, ведь всеми силами я стремлюсь как раз закрыть тебя от боли и страха! За сегодняшний срыв сам себя никогда не прощу!..

   – Нет твоей вины!.. – твердо заверила, пряча покрасневшее лицо в складках его рубахи. Румянец, вызванный стыдом и смущением, сам по себе казался мне преступлением. – Если уж начистоту, то виновата только я. Мне просто необходимо учиться терпению! И не совершать опрометчивых поступков. Что уж там... Мы ведь и впрямь... те, кто мы есть.

   Он хотел возразить, но лишь хмыкнул, и крепче прижал меня. Я не сопротивлялась. Тепло и уверенность, излучаемые им, дарили невыразимое наслаждение. Я затихла, успокоенная и бесстрашная – когда он рядом, что может мне угрожать?

   – Кроме меня?.. – с нескрываемой горечью уточнил Эллорн.

   Я вздрогнула, чуткий эльф закаменел рядом.

   – Сжалься!.. – взмолилась чуть не плача. – Я итак со стыда сгораю!..

   Эллорн громко рассмеялся, и расслабился. Я ощутила, как разжались неосознанно напряженные мускулы, распрямились плечи. Он откинулся на стену свободнее, и я еще уютнее устроилась рядом, как ребенок в руках матери.

   – Меня часто боятся, – легко признал, поглядывая на меня с интересом и тенью несвойственного обычно смущения. – Видимо, это единственное искусство, которое я освоил в совершенстве. Не скажу, что безмерно рад такому положению вещей, но я привык. Это часть моего существования, страх других не радует и не печалит. Но страх в твоих глазах переворачивает душу. Я нуждаюсь в твоем доверии, как в воздухе!

   Я не выдержала, и, потянувшись, требовательно заглянула ему в глаза. В них отражалась ночь.

   – Ты не единственный, кто нуждается в доверии, Эллорн. – напомнила, не скрывая мыслей. – Твоя отстраненность доставляет... определенные неудобства, я действительно хотела бы, чтобы хоть иногда ты был более открытым. Тогда мне не придется раз за разом придумывать объяснения твоим необъяснимым поступкам. А фантазия у меня богатая, ты знаешь...

   Щеки все еще горели, и я знала, насколько ясно видны признаки моего смятения. С присущей ему мнительностью эльф мог запросто истолковать их неправильно, я отвернулась, крепко вжимаясь в мягкую ткань его распахнутой на груди рубашки, и открыла разум.

   – Ты – моя судьба! – прошептала ему в плечо. Получилось, словно призналась в неком преступлении. – Сразу был ею, и останешься до конца. Отдаюсь на твою милость, Эллорн, и соглашаюсь с любым решением!.. Ты сделал меня очень сильной. Даже если ты все-таки уйдешь, существенно это ничего не изменит: ты всегда был и будешь моей судьбой. Само твое существование – вот главное. Мне довольно знать, что ты есть, и ты счастлив. Пожалуйста, не считай себя обязанным быть рядом только потому, что я так люблю тебя! Думаю, теперь я смогу выдержать почти всё!..

   – Судьба... хм... твоим образным сравнениям могут завидовать поэты! – восхитился он. – Наши жизни переплелись настолько тесно, что теперь судьба у нас одна – на двоих. И перед ней бессилен даже я. Если тебя это не страшит, тем лучше! Потому что я тоже принял решение: я останусь, и буду сражаться! Я не позволю, ни своим сомнениям, ни твоей жертвенности разлучить нас!

   Невольно покачала головой, не в силах вместить глубины его чувств. Я не находила в себе ни одной черты, заслуживающей подобной любви, я вообще последнее время не находила в себе ничего мало-мальски стоящего его безграничной преданности. И раз за разом сжималась в страхе, ожидая, что вот-вот он очнется, увидит и поймет...

   Эллорн с бескрайним удивлением вскинулся, всматриваясь в меня так, словно и впрямь, только что увидел впервые. Я поглубже зарылась в складки полотна на его груди.

   – Сделаю вид, что я этого не слышал. – с плохо скрытым гневом предупредил эльф, и приказал: – Прекрати, Элирен! Ты меня оскорбляешь.

   – Прости!.. – покаянно прошептала, замерев и почти перестав дышать. – Но как спорить с очевидным?..

   – Действительно – как?.. – со злым сарказмом согласился он. – Как вообще можно быть настолько... слепой?! И ты прости меня, любимая, но твои домыслы не забавны.

   – Самой невесело. – призналась, тяжело вздохнув. – Но что делать, если знаю, насколько не соответствую твоим идеалам?

   – О, так вот в чем дело!.. – протянул он понимающе, – Что ж, оправдаться мне нечем. Не сохранив ни чистоты души, ни постоянства привязанностей, вполне заслуживаю укора. Могу только повторить: я люблю тебя! – и умолять: верь мне!

   Он наклонился близко-близко, теплое дыхание обожгло шею и щеку. Не в силах открыть глаз, я не шевелилась, желая только одного: чтобы этот миг никогда не кончался.

   – Я прожил долгую, и довольно бурную жизнь. – мягко признался мне в ухо завораживающий низкий голос. – Я знал многих до тебя, женщина, и даже считал, что любил их – пока однажды жуткая боль едва не убила на месте, там, у фрески, когда вдруг во всей полноте я осознал твой уход. Тень той боли все еще живет во мне. Иногда ночами я просыпаюсь в беззвучном крике, от ужаса, что ты так и не вернулась, и теперь я до скончания веков одинок.

   – ...так незаслуженно!.. – всхлипнула беспомощно. – Кто я, чтобы лишать тебя вечности?..