Текст книги "Путь. Эльфийские истории. (Тетралогия) (СИ)"

Автор книги: Лола Екшибарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 38 страниц)

   Он рассмеялся, и так же, не оборачиваясь, переставил на подставку вазочку со сметаной и сахарницу.

   – Мне положено знать все, – посмеиваясь, объяснил, устраивая у себя на коленях другое блюдо, с черешней. – Всё и про всех. Я ведь король как-никак...

   – Ты великий король! – искренне признала я, расслабляясь.

   Он помолчал, перебирая ягоды на своем блюде, слегка качнул головой:

   – Благодарю вдвойне. За комплимент, и за искренность. Итак, первый вопрос на обсуждении: что тебя тревожит. Начнем?

   – А второй? – удивилась.

   – Как ты находишь клубнику. Если хочешь, можно поменять их местами.

   Да, эйльфлёр, вы умеете быть изумительно очаровательными, когда захотите.

   – Я ничего не слышал! – добродушно предупредил Эманель.

   А я ничего и не сказала пока. Но я пришла не за клубникой, хоть она и великолепна. Я пришла услышать правду, полную, исчерпывающую правду без всяческих отговорок и недосказаний: что происходит? Почему вы все еще здесь, почему вы не уходите? И... почему не уходит Эллорн?

   Неподдельное изумление в синих глазах заставило меня усомниться в здравости собственного рассудка.

   – Наверное, лучше спросить у него, – осторожно заметил Эманель, забывая доставать из черешен косточки.

   Он не отвечает мне, так же, как и ты. Наверное, напрасно я потревожила твое одиночество сегодня.

   – Сейчас Эллорн очень увлечен тобою, и я, как мужчина, вполне его понимаю. – мягко признался Эманель. Таким тоном обычно говорят: "ах, какой интересный котенок! Впрочем, я терпеть не могу взрослых кошек".

   Едва успела поймать сарказм за кончик хвоста, втянула назад, не позволяя ему отразиться даже в ментале. Не самый подходящий момент для насмешек...

   – Я не оскорблен. Да, ты прекрасно умеешь закрывать разум, но делаешь это слишком медленно, человек. К тому же я сильнее многих в незримом поле, ты знала? Ну, теперь знаешь. Если желаешь, я не стану прислушиваться к мыслям. – я вяло пошевелила рукой: ничего подобного, я не возражаю. – Так вот, частично ты права. Рядом с вами, смертные, действительно, бывает интересно. Забавно. Нетипично. Нам, эйльфлёр, не свойственны столь сильные переживания, какими наполнены вы, и это привлекает.

   Понимая, что не услышу ничего нового, я расстроилась еще больше.

   – Моя ограниченность никогда не сравнится с твоей мудростью, король Эманель, но даже я вижу, что причина несоизмерима со следствием. Не думаю, что все дело во мне, проще говоря. Возможно, для Эллорна я что-то значу, но как быть со всеми остальными? Почему остаются другие? Почему остаешься ты сам, наконец?

   Эманель молча отвел взгляд. Я почувствовала неловкость.

   "Прости, если позволила себе лишнее. Решившись потревожить твой покой сегодня, я надеялась обрести ясность, так мне необходимую! Что ж, спасибо, что нашел время для нашей беседы. И за клубнику. Ты позволишь мне уйти?.."

   – Нет.

   Не сказать, чтобы я удивилась. Понаблюдав, как эльф прошелся из угла в угол, неосознанно ероша волосы, заметила, насколько посветлело за окнами. Ливень постепенно терял силу, истощаясь в собственной ярости.

   – Наверное, я не понимаю твоих сомнений. – Эманель, остановившись напротив, смотрел прямо. Уже не улыбаясь. Я не посмела отвести глаз первой. Его ментальная сила поистине была великой, чтобы разорвать зрительную связь мне наверняка бы пришлось серьезно побороться. – Однажды я уже позволил тебе уйти, не попытавшись понять твои доводы. Давай попробуем сначала.

   Ментальный контакт открывает двоих, эйльфлёр. Меня настораживает смятение, что мелькает в твоих мыслях.

   – К тебе оно не имеет отношения. – спокойно заверяет Эманель. Мне очень хочется надеяться на это. – Итак, что именно тебя смущает? Ты сомневаешься в законченности своей миссии?

   – Именно. Точнее и выразить невозможно!

   – О твоем Предназначении полностью известно лишь тебе самой. Но что еще ты можешь?! Ты открыла Врата, ты вернула нам надежду... ты сделала всё, от тебя зависящее, как мне думается! Однако, сама понимаешь, теперь еще и нам надо сделать решительный шаг. А здесь... здесь я бессилен, Элирен, мне жаль!.. Не в моей власти приказать уходить. Для многих этот мир стал единственной родиной. Будь к нам снисходительна, не требуй от эйльфлер слишком многого! Твоя храбрость достойна подражания, но не многие из нас обладают подобной силой духа. Их участь не в моей, и не в твоей власти, и мы не ответственны за их колебания. Я ответил на твой вопрос?

   – Да. Вполне.

   – Но ответ тебя не удовлетворяет?

   – Отчасти. – призналась я. – Я знаю, что ты прав, я чувствую это. Но что-то во мне... словно противится такой правде. Словно есть еще нечто, что я должна сделать, но увиливаю.

   Эманель подошел вплотную, я снова смутилась, но он с улыбкой приподнял мне лицо за подбородок, заставляя смотреть в глаза.

   – От себя всегда труднее требовать честности, чем от других, да? – спросил участливо. – Я был искренним с тобой. Теперь ты попробуй проявить искренность. Нет, Элирен, ты не дождешься от меня приказаний! Я обещаю, что окажу любую посильную помощь, но не проси меня быть судьей! Прости, если не оправдал надежд.

   – Тебе не за что извиняться... – прошептала расстроено. – Ты дал мне больше, чем я просила. Никто не виноват, что ответ мне не по душе. Благодарю тебя, благодарю вдвойне, король Эманель! За предложенную помощь, и за клубнику.

   – Ни то, ни другое не стоит благодарности. Клубника не столь хороша, как могла бы быть, слишком жаркая осень помешала ягодам налиться вкусом в полной мере... а помощь... Почему я уверен, что ты никогда не обратишься за помощью?

   Поневоле улыбаюсь. Время покажет. Но я запомню твое предложение, эйльфлёр.

   "Договорились!" – лучистый взгляд выражает симпатию, пока, накинув мне на плечи мягкий длинный плащ, Эманель вежливо выпроваживает меня за двери. Тепло попрощавшись, ухожу ничуть не успокоенная.

   *

   Какой бесконечный день! Я не успела вбежать в свою беседку во фруктовом парке, как поняла, что меня ждут. Ментал переполнен нетерпением, оно просто плещется вокруг, соперничая в силе с потоками небесными.

   Останавливаюсь на пороге, возвращая приветственный поклон принцессе. Собственно, "приветственным поклоном" её еле заметное движение головой назвать можно было бы лишь с натяжкой. Она взволнована, я насторожена, обе молчим, оберегая мысли. Сталкиваясь взглядами. Решительно запретив себе суетиться, просто сдергиваю с лежанки плед, и с ногами забираюсь в другое кресло, укутываюсь в теплую шерсть. Промокшая и замерзшая, наверное, я имела жалкий вид, но ничто не могло смягчить отношение Эрриль ко мне. Удачно, что под рукой оказывается графин с вином, я без стеснения придвигаю его поближе. Если озноб не прекратится, выпью вина.

   Некоторое время она рассматривает небрежно сброшенный мною у порога промокший плащ. Я сначала не понимаю, что именно привлекло ее в куске полотна, позже догадываюсь: монограмма Эманеля. Серебряный вензель, вышитый по центру.

   Как бы я не старалась сжимать мысли, полностью оглохнуть не удается. Ее беззвучный крик пронзает, ее боль выплескивается, находя отклик в моей душе.

   Напряжение поневоле захватывает, и я перестаю делать вид, что ничего не слышу. В конце концов, если ее саму не смущает подобная личная открытость, меня она не должна смущать тем более.

   – Я не просила покровительства короля, и защиты у него не искала! – вынужденно отзываюсь, досадуя, что приходится оправдываться. – Надеюсь, Эманель вообще не посвящен в маленькие интриги вокруг моей скромной персоны. Аминь! Если ты думала, что я побежала жаловаться – ты ошиблась.

   – Что ты знаешь об ошибках!.. – глухо роняет эльфийка сквозь стиснутые зубы. – Что ты вообще знаешь, чтобы судить нас?!

   Она напряженно всматривается в меня, сжав губы и сцепив в замок руки. Тонкие пальцы побелели от усилия.

   – Мщения я не жажду. – заверяю, ничуть не лукавя. – Единственное, что тревожит меня в сложившейся ситуации, так это судьба эйльфлёр Геллена. Все остальное... дело ваше, внутреннее. До сегодняшнего дня я совсем ни о чем не догадывалась, и знаешь?.. я и сейчас не желаю ничего знать! Если тебе, или-кому-там-еще так важно облегчить совесть, объясняйтесь напрямую, с Эллорном. Он поймет.

   – Ты пытаешься мне угрожать?

   – Разве я посмею!..

   Ее голос переполнен негодованием, а взгляд – презрением:

   – Никто не будет оправдываться, смертная. Никто не станет просить прощения!..

   – Вот чего и мне бы не хотелось!..

   – Жизнь состоит не только из твоих прихотей!

   Сначала возникло сильное желание выругаться, я подавила его, но на смену тут же пришло желание рассмеяться ей в лицо. С ним мне тоже пришлось бороться. Глухое раздражение, по капле собиравшееся с самого утра, дошло до критического объема. Еще пара оскорблений, и я, действительно, доставлю кое-кому неприятности.

   – Зачем тогда ты пришла? Каковы причины оказанной чести?

   Она побледнела, глаза опасно сузились. Невольно останавливаюсь, проглатываю очередную насмешку. Ее сходство с Эллорном не впервые отрезвляет, я не в силах ненавидеть ту, что связана с ним кровными узами.

   Предлагаю примирительно:

   – Оправдываться ни к чему, просто сообщи мне цель визита. Ведь знаешь, я с готовностью выполню любую твою просьбу!

   – Ты слишком умна для кротости, Элирен. И слишком самонадеянна. Зачем ты вернулась, если не за славой и почетом?! Ах, благодарности смущают нашу малышку! А, может, напротив? Слишком радуют? В лучах всеобщего обожания тепло, правда?

   Несправедливость упреков выводила из себя.

   – Не смею спорить, принцесса!.. – буркнула раздосадовано. – Пусть будет, как ты хочешь.

   Эрриль рассмеялась, словно рассыпались серебряные колокольчики. Легкий смех совсем не сочетался с переполненным темной яростью взглядом.

   Она оборвала смех, голос надломился, наполнился горечью:

   – Насмешничество тебе удается лучше всего, Элирен, тут мы не соперники. Ты так наивна, так жертвенна, так забавна... что мы можем противопоставить твоим милым шуткам? Свои нудные жалобы?

   – Прости меня!.. – сдалась, утомленная бесконечным противостоянием сегодняшнего дня. Уходя, лето решило испытать меня на прочность? – Прости, если по неосторожности сказала лишнее. Думаю, ты пришла не выслушивать мои дерзости?..

   Впервые вижу, как Эрриль теряется. Огромные серые глаза вдруг становятся по-детски наивными, с затаенной обидой в прозрачной чистоте. Тут же понимаю: эльфийка старательно провоцировала меня на ссору, наверняка надеясь извлечь из моей вспыльчивости нечто для себя. Теперь она не знает, как держаться дальше. Невольно сглатываю комок, мешающий дышать. Я не могу видеть несчастными эти глаза... его глаза.

   Голос Эрриль опускается до шепота, но для меня он звучит набатом:

   – Отец остается, и не он один. Эманель, Бринон, Лирриль, Флоран – из Старших, половина младших принцев. И это только Королевский Дом. Если я начну перечислять тех эйльфлёр, кто не может произнести твоего имени, чтобы не добавить пару восторженных эпитетов, мы не закончим к утру. Кто-то не может так сразу проститься с домом, у кого-то остались неисполненными обеты... Но большинство остается именно потому, что остаются близкие и друзья. Остаются лидеры, те, за кем мы привыкли следовать безоговорочно. Остаются кумиры!.. Их дети, не знавшие иного мира, нуждаются в поддержке, а Старшие – молчат. Это тупик, Элирен. Вот зачем я пришла сегодня, а вовсе не за личными гарантиями. Мне жаль, что тебе прошлось пройти через столь суровые испытания ради нас, мне жаль, что теперь у тебя есть основания считать нас неблагодарными, жестокими существами. Некоторых из нас, по крайней мере. За эту обиду я искренне готова попросить прощения, но только за эту! Все остальное...

   Ее мягкий голос ломал больнее угроз. Мой разум отказывался вместить произнесенное, сопротивлялся страшным словам, отказываясь их слышать.

   Она судорожно вздохнула, почти всхлипнула, я дернулась, как от пощечины.

   – Мы были правы, не доверяя тебе, – безжалостно выговорила Эрриль, красивый профиль каменел в невыносимом страдании. – Ты – его приговор. Он потерял будущее, он обрек себя на неизбежное угасание. Я знала, я предчувствовала!.. Он сразу слишком тобой заинтересовался, а ты, отдаю должное! – умно подогревала интерес. Геллен попытался, но потерпел неудачу. Я боролась с сомнениями. Остальные просто отказывались верить... пока мы колебались, стало слишком поздно!.. да, для мальчика тоже. Какими бы ни были сейчас ваши отношения, но и он обречен, и вновь – из-за тебя!

   – Нет!.. – я задохнулась от ужасного предположения. – Эллорн... я верю ему!..

   Она глянула искоса:

   – Таковы законы нашей жизни, Элирен. Неизменность их гарантирует нам выживание. Откажись от любого, и жизнь эйльфлёр рассыплется безвозвратно. Любой отдал бы жизнь, если бы этим мы могли его спасти, и не страх сдержал нас, хоть ты и думаешь иначе! Нас остановило понимание, что никакая жертва не в силах стереть твой образ с его души. Устранив тебя сейчас, мы отнимем у него и те краткие дни, что еще остались... Ты, видимо, даже приблизительно не понимаешь весь ужас происходящего, да? Законы – основа нашего существования, они как умение дышать, как стук сердца. Нарушая их, мы нарушаем собственную сущность, разрушаем прежде всего себя. И вот мы готовы были нарушить самый непреложный, самый главный закон, не задумываясь!.. Вот до чего мы дошли, человек.

   Я зажмурилась, и молчала, слушая дождь. Тяжелые капли вымывали из воздуха тепло, оставляя чистоту и прохладу, она вкрадчиво забиралась даже под плед, холодком пробегая по плечам. Лето закончилось?.. У меня не нашлось оправданий перед ее праведным гневом.

   – Не знаю, зачем я вообще тревожу прошлое. – призналась Эрриль, легко пожимая плечами. – Теперь, когда ты – Иринон. Когда мы все в неоплатном долгу пред тобою, когда для него... слишком поздно. Может быть, я все-таки надеюсь, что ты сможешь подняться выше собственных желаний?.. задумаешься над тем, что еще можно исправить?.. вспомнишь о других, тех, для которых пока существует надежда?..

   Поникнув под тяжестью ее упреков, я спрятала лицо в ладонях.

   "Да, теперь я понимаю, что совершила глупость, вернувшись. Там, у Врат, все было несколько... необдуманно, что ли. Мне казалось предательством уйти, и привязать Эллорна навсегда к этому миру. А получилось лишь хуже, я оставила здесь не только его, но и всех вас... поверь, мне искренне жаль! Но что я могу сделать сейчас?.. Как исправить ошибку? Ты знаешь, эйльфлёр?"

   – Я знаю. Но должна ли я принуждать тебя?..

   – Совет – не принуждение. Ответственность будет моей.

   – Хорошо. Мы обе помним, чем заканчивается легенда о первой Иринон. Истинной Иринон. И, если ты хоть на мгновение была ею, ты и сама должна почувствовать, что пришла пора... попрощаться.

   – Как мне это сделать? – спросила прямо. – Утопиться? Сбежать? Надоесть Эллорну жалобами? Ибо, да будет тебе известно, я не в силах уходить За Край когда мне приспичит!.. Я отказалась от такой возможности, Высшие больше меня не зовут. Это для вас дорога открыта, для меня же нет выхода, этот мир – мой до последних минут. Как, по-твоему, я должна поступить, эйльфлёр?!

   – О, я уверена, выбрать верный путь ты сумеешь и без меня! Ведь ты лучше многих видишь насколько... неправильно то, что происходит.

   – Спасибо тебе! – искренне поблагодарила, она удивленно приподняла тонкие брови. – От всего сердца благодарю! Представляю, чего тебе стоило придти сегодня!.. Наверное, в твоих глазах я полное ничтожество, однако именно ты даешь мне совет, о котором безуспешно прошу который день всех подряд! Как странно, Эрриль, ты не находишь?..

   – А ты изменилась!.. – замечает она. Я прислушиваюсь к тому, что она тщательно прячет за небрежностью. Нет, скорее всего, я заблуждаюсь в догадках: скрываемым чувством уважение ко мне быть никак не может. – Или я до сих пор совсем не знала тебя, человек?.. Жаль, что это уже ничего не меняет.

   – Могу я тебе помочь?.. – предложила прямо, плюнув на условности.

   Посчитает за обиду – на здоровье, хуже итак некуда. Эльфийка обернулась от порога, посмотрела откровенно.

   – Я подчинюсь любому его приказу, и здесь нет насилия – если ты об этом. Да, моя душа жаждет возвращения!.. но если он не позволит, если прикажет иное, я готова принять смерть как Геллен, или остаться тут навечно. Последнее слово за ним, и я знаю, его решение будет верным, как всегда. Можешь попытаться оправдать нас, можешь промолчать, всё на твое усмотрение. Но не думаю, что мы нуждаемся в твоем заступничестве, я тебя о нем не прошу. Как Иринон, ты достойна искреннего почитания, но к самой тебе у меня нет добрых чувств. Их и не может быть, учитывая обстоятельства!..

   Эрриль давно ушла, дождь понемногу кончился. Разошлись даже тучи, высвобождая едва тронутое закатом небо, распрямляя золотые лучи, натягивая их тугими тетивами.

   Утомленная чрезмерной наполненностью последних часов, больно исцарапав душу об острые грани тревоги, я просидела на крыльце до заката, вслушиваясь в звуки, долетавшие в парк из Розового Дворца. Когда знобкие звезды нахально запоглядывали сквозь отмытые ветви, перебралась в беседку, понимая, что не обрету покой, пока не вернутся те двое, что ушли из Дворцов минувшим днем.

   Гадая, какие причины могли задержать эльфов, с замиранием сердца отгоняла мысли о возможности возвращения лишь одного. Да, я знала, насколько опасным бывает принц в гневе. И так же знала, каким Эллорн может быть великодушным.

   Я даже не догадывалась, что один из эльфов вернулся во Дворцы, и теперь в спешке собирался их покинуть. Я не знала, что второй уже не вернется сюда, ни сегодня, ни завтра. Обычно чуткие внутренние струны устали под напором непрерывного стаккато уснувшего дня, подвели, не предупредив о приближающемся шторме много страшней недавно окончившегося, готовом разразиться над нашими головами.

   *

   Минувшим днем, за час до грозы, он пробежал напрямую к конюшням. Один из младших, уловив ментальный приказ, уже выводил коня, принц кивнул благодарно, не седлая вскочил верхом, посылая слегка испуганное громом животное прямо на ограду. Гроза приближалась не быстро, но верно. Эллорн стремился опередить ее, игнорируя удобные обходные дороги.

   Не то, чтобы последний час как-то поколебал обычно не знающего сомнений эльфа, но ему очень хотелось увидеть радость в ее глазах. То, что он увидел в них, оказалось несколько неожиданным.

   Лес расступился, когда молнии расцвечивали уже край горизонта. Спрыгнув на опушке, он поспешил к гранитным завалам, вглядываясь в нагромождение камней. Нашел светлую искру – посредине склона, у подножия гигантской лестницы. Мальчик замер у самого края, в последнем шаге от пропасти.

   Эллорн заторопился, перепрыгивая по камням, чувствуя себя взволнованным, и посмеиваясь над собой. Волноваться пристало тому, кто не знает будущего. Кто томится ожиданием, кто надеется, и страшится грядущего. Но я-то как раз знаю, чему должно быть. Почему же я волнуюсь?

   Гул потока заглушил легкий шорох шагов, и хотя принц подошел, не скрываясь, Геллен вздрогнул, увидев его рядом.

   – Нервничаешь?

   Причин отнекиваться не было, младший эльф признал откровенно:

   – Очень. Я виноват, Старший. Прикажи мне умереть!

   Строгий Эллорн требовательно искал ответный взгляд, но Геллен уставился в нефритовую бездну, и клонил голову, оберегая разум. Принц сдержал усмешку. Для ментальной связи зрительный контакт желателен, но не обязателен. Взгляд в глаза просто немного облегчает проникновение в разум, и значительно снижает неприятные ощущения для собеседника.

   – Ты долго молчал, Геллен. – негромкий мягкий голос отчетливо звучал и сквозь рев водопада. – Почему?

   – Меня страшил твой гнев. – сразу, без раздумий ответил тот.

   – Ну, не настолько же! – по-прежнему мягко усмехнулся принц.

   – Настолько. Я трус.

   – Мальчик, не оскорбляй нас ложью! – беззлобно упрекнул Эллорн. – Среди моих детей нет безнадежных выродков.

   Геллен закусил губы, зажмурился, как от сильной боли.

   – Я не заслуживаю жалости. Удивительно, что ты еще позволяешь мне дышать!

   Эллорн прислушался. В голосе младшего он не нашел и тени сарказма, там вообще ничего не было, кроме горечи. Его упрямство без долгих объяснений обнажало причину скрытности. То, что Геллен стремился спрятать, проступало все отчетливее: имена. Имена эйльфлёр, слишком хорошо известные принцу, слишком близкие, чтобы позволить им кануть в небытие вместе с упрямым мальчишкой.

   – Ты мог обойтись без признаний, и уйти легко. – Эллорн посмотрел вверх, навстречу летящей с немыслимой силой массе воды. Геллен посмотрел туда же.

   – Да, так для меня было бы проще. – тихо согласился, вновь опуская голову. – Но не правильнее.

   Принц вслушивался в срывающийся голос и собственные мысли. В них не было гармонии. Их наполняли вопросы, настораживающие и непростые.

   – Я нарушил прямой запрет. – прошептал Геллен, и прерывисто вздохнул. – Я знал о нем, знал о последствиях. Думал, что готов к ним. Оказалось – нет. Я не только нарушил твое повеление, но и поддался страху. Пытался уйти от ответственности, придумывал оправдания для отсрочки... я заслуживаю самой суровой, самой тяжкой кары. Приказывай, Старший!

   Принц раздосадовано схмурился. Да, это как раз то, чего ты добиваешься, малыш, чем наполнены твои мысли – вырвать разрешение уйти быстро и без вопросов. Но меня такой исход не устраивает. Мне необходимо то, что ты стремишься унести навсегда.

   – Посмотри на меня. – мягко приказал Эллорн, Геллен вздрогнул, и отпрянул – к счастью, назад, на гранитную стену, а не вперед, в ревущую муть. Он замотал головой, упрямо отворачиваясь от пристального взгляда.

   – Прошу, не надо!.. – отчаянно воскликнул, сжимая вдруг онемевшие руки в кулаки. – Не заставляй меня!.. Пожалуйста, Старший!..

   – Посмотри мне в глаза, эйльфлёр. – сухо усмехнувшись, с прежней силой приказал принц. – Сейчас же.

   Геллен не подчинился. Превозмогая сжавшую его силу, он сопротивлялся, едва не теряя сознание. В другое время и при других обстоятельствах подобная стойкость могла бы порадовать Эллорна, сейчас он просто отмахнулся от нее, как от досадной помехи. Его сила легко взломала все возведенные младшим барьеры. Вторгшийся в сопротивляющийся разум принц ощутил волны дрожи, прошедшие по телу мальчика, когда принц бесцеремонно, день за днем, слово за словом перелистал назад память эльфа, пока не дошел до нужных дней. Он взглянул в их лица, и тут же закрылся сам.

   Когда резко, в мгновение исчезло ментальное давление, Геллен обессилено вжался в стену. Эльф с трудом приходил в себя. Боль еще не отпустила полностью, отдавалась в затылке, в плечах, в груди. Боль рвала его когтями, ее острые зубы прогрызали себе путь изнутри наружу, в мутный мрачный полдень.

   Эллорн смотрел сквозь младшего эльфа, не замечая его. Черные, страшные в сосредоточенности глаза все еще видели другие лица.

   Геллен всмотрелся в эти глаза, и затих. Его руки разжались, сведенное судорогой отчаяния лицо разгладилось. Он заставил себя отлепиться от сомнительной поддержки, отойти от стены, встать прямо перед лицом неминуемой смерти.

   Эллорн оглянулся, приходя в себя.

   – Теперь ты видел, я давно готов ко всему. – сквозь стиснутые зубы указал младший эльф, более не отворачиваясь. – Клянусь, я никогда больше тебя не ослушаюсь. Если сейчас прикажешь замолчать – я подчинюсь. Но прошу, если это мне еще позволено...

   Он помедлил в ожидании, Эллорн сохранял отстраненное безразличие, и Геллен с усилием закончил:

   – Прошу, позволь объяснить!..

   Принц равнодушно пожал плечами, непонимающе осмотрел горизонт. Гроза так и не настигла их. Буря вовсю бушевала над Зачаровнем, но над водопадом держалось напряженное ожидание. Она словно живое существо сторонилась опасного места, давая двоим эльфам говорить без свидетелей.

   – Никто не желал Элирен смерти!.. Кроме меня. Ты видел это сам, ты слышал нас. Да, она раздражала многих, и еще больше эйльфлёр беспокоились из-за ее влияния на тебя. Но никто не навредил ей, никто не помыслил преступить правила. Кроме меня. А свое решение я принял сам. Оно было ошибочным и необдуманным, я действительно сожалею, что всё сложилось так. Рассуди по справедливости, принц Эллорн! Всё, что прикажешь, я приму как должное. Но прошу, – прошу! – не гневайся на невиновных!

   Эллорн с холодной внимательностью оглядел младшего эльфа.

   – Даже не представляю, чего тебе это стоит. – вдруг тихо признался он. – Я сочувствую твоим терзаниям, Геллен. Возможно, мне такое было бы не по силам. Ты сам не понимаешь, насколько суров к себе, мальчик! Если это хоть немного облегчит твою боль, знай: она тебя давно простила.

   Эллорн отвернулся, вслушиваясь уже в себя. Она умоляла пощадить тебя – так же, как ты сейчас умоляешь о пощаде для других. Ты стал ей близок, я сам этого не понимаю, но твое благополучие почему-то очень важно для нее.

   Яркая вспышка разрезала небо пополам, над самыми головами. Эльфы даже не вздрогнули, связанные иными тревогами. Мальчик окаменел в душевной боли, а принц все никак не мог выбросить из мыслей неожиданные откровения, полностью изменившие его первоначальные планы.

   Элирен, доверчиво попросившая такой малости... Эллорн не мог отказать. В сущности, именно за этим он и примчался, потому и торопился опередить грозу: вернуть ей мальчишку живым. Если бы не упрямая самоотверженность Геллена, все могло закончиться, едва начавшись. Ему было бы незачем так глубоко смотреть, вполне хватило бы честных ответов самого мальчика. Кто, и почему – вот всё, что интересовало принца. Роль Геллена в произошедшем итак была очевидна, и дальнейшая его судьба у Эллорна не вызывала ни интереса, ни сочувствия.

   Он не позволил бы младшему смерти. Он оставил бы его жить с чувством вины и унижения, не приняв ни раскаяния, ни оправданий. И отправил назад, в Запретный лес, подальше от здешних советчиков. Наказание суровое, но справедливое. Вероятнее всего, оно сломало бы эльфа, не многие способны оправится от таких потрясений. Но Эллорн не без оснований полагал, что быстрый уход – слишком легкая кара за подобный проступок, как нарушение почти всех законов эйльфлёр разом. Возможно, – возможно! – Геллен сумел бы извлечь из произошедшего нужный урок. Тогда, если бы он нашел в себе силы пережить собственную низость, жизнь его могла бы быть долгой и правильной. По крайней мере, Элирен была бы рада видеть мальчика целым и невредимым – а большего Эллорну не требовалось.

   Если бы. То, что открылось в разуме младшего эльфа, вдребезги разбило непробиваемую много лет броню уверенности в собственной правоте. Глубина горя тронула много повидавшего принца, безоглядность самоотречения поразила. Геллен действительно не допускал мысли, что сам был управляем чужой волей. Его использовали, как наиболее подходящий инструмент, и небрежно отбросили после – а он искренне полагал себя единственным виноватым. Теперь вот еще переживал, что не оправдал их доверия, не сумел скрыть имен. Будто бы у него была возможность сопротивляться! При его-то слабой ментальной силе! Да любой Старший легко мог проникнуть в их тайну, случай, что до сих пор никто не обратил внимания.

   По сути, сейчас принц должен был бы испытывать к нему лишь презрение. Но, удивляя самого принца, в душе просыпались иные, непривычные чувства. Мальчик заслуживал другого будущего.

   – Дай мне правду, Геллен! – не повышая голоса, попросил Эллорн. Младший замер, плененный простыми словами. – Докажи послушание делом, открой разум сам. Без оправданий, без условий. Дай мне подтверждение твоей искренности!

   Геллен поднял застывший взгляд, и открылся – полностью, настежь.

   – Всё, что прикажешь, Старший. – прошептал, признавая поражение. – Прости, что осмелился спорить!.. Я в твоей власти.

   Эллорн вновь всмотрелся в смятенные мысли младшего эльфа. Теперь, не замутненные попытками борьбы, они звучали ясно и полно. Без жалости к себе до конца проник в самые потайные уголки памяти, узнавая то, что точно знал – будет терзать его до скончания веков.

   Геллен, измученный и подавленный, просто ждал. Эллорн стряхнул задумчивость, и вновь огляделся: все вокруг потемнело, стало серым и мрачным, свинцовые тучи погасили даже золотую россыпь берез, окрасили в темный цвет воду, камни, небо. Эльф глубоко вдохнул этот тяжелый цвет, окончательно гася вспыхнувшее в груди минуту назад яростное пламя. Вынул из ножен кинжал, покатал рукоять в ладони, привычно приноравливаясь к ней.

   – Она тебя простила, я – нет, и ты знаешь, чего требуют правила. Но я, по праву старшего, даю тебе выбор: ты можешь сейчас, немедленно покинуть Зачаровень и никогда не возвращаться сюда!.. Или остаться, и принять должное.

   Лишь краткий миг младший эльф расширившимися глазами смотрел на кинжал, потом его лицо вспыхнуло. Принц сжал губы, когда понял, что лицо мальчика осветилось благодарностью.

   – Умереть от твоей руки – великая честь, ничем мною не заслуженная! – крепнущим голосом отозвался Геллен, легко шагнул навстречу, распрямляясь бесстрашно. – Благодарю за нее, благодарю от всего сердца! Прими мою жизнь, как плату за проступок, и пусть мой позор не падет на семью!

   Ментал звенел, из подсознания мальчика просто-таки хлестал крик: "я не боюсь!".

   О, безусловно. В этом-то Эллорн не сомневался с самого начала. Он кивком указал на место рядом с собой, Геллен подошел, и встал плечом к плечу, на кромке обрыва.

   – Дай мне руку.

   Мальчик, не понимая, поднял правую руку ладонью вверх. Принц искоса с интересом смотрел на бледный профиль, когда смысл происходящего стал доходить до младшего эльфа. Эллорн вполне оценил выдержку мальчика, и про себя похвалил его – ни мускул не дрогнул, когда сталь скользнула по раскрытой ладони, оставляя за собой вспухшую кровью длинную дорожку.

   Эллорн твердо сжал его руку в запястье, поворачивая над ревущей бездной: в молчании оба смотрели, как тяжелые капли падали в прозрачную зеленую пыль, и растворялись в ней, еще не успев достичь бурлящего дна.

   Не смогу – понял Эллорн отчетливо, – не смогу забыть, как его кровь осталась на моем клинке. Серебристый росчерк разорвал туманный поток: принц швырнул в водопад кинжал. Тот канул в массе воды, унося с собой свидетельство расплаты.

   У неподвижного, словно заледеневшего до этого мгновения Геллена, задрожали губы. Эллорн сам сжал ему пальцы, заставляя соединить края раны.