Текст книги "Путь. Эльфийские истории. (Тетралогия) (СИ)"

Автор книги: Лола Екшибарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 38 страниц)

   Деревня была местом, где можно было достать еду и новости. Почему-то я возлагала надежду на местных, догадываясь об особой значимости для них Охотников, для них, живущих в непосредственной близости с эльфами. Ведь не может быть, чтобы столь близкие соседи не имели совершенно никаких контактов. Общая граница – она для обеих сторон общая. В чем-то эйльфлёр должны были соприкоснуться с людьми, хотя бы вынужденно. Та же торговля; я видела много занятных вещиц во Дворцах явно не эльфийского происхождения.

   Наверное, поэтому они не выставляли стражу – думала, сидя на самой опушке Зачаровня, наблюдая переливы остывающих углей вдали. Они слишком полагались на страх перед эльфами у всех остальных племен материка. Скорее всего, сюда, в приграничье, редко кто забредал, и они привыкли к личной безопасности. Потому и пали так просто...

   А эльфы... Они не союзники. Они даже не соседи, в общепринятом смысле слова. Конечно, на границе Зачаровня есть постоянная охрана. Она и сейчас есть, скорее всего, где-то рядом со мной притаился пограничник. Я не вижу, но чувствую их присутствие, однажды также почувствовала стаю волков – вспомнила свои первые дни в обществе Охотников. Росни сказал, что этот дар – чувствовать мир глубже, чем обычные люди, можно развить, если тренировать достаточно долго. Пока что еще не научилась отличать взгляд дикого зверя от взгляда эльфа, хотя могла "прочувствовать" и направление, если очень сосредоточиться. Не исключено, что сейчас за мной наблюдает не эльф, а зверь, что ждет лишь окончательного погашения костров, возможности спуститься в долину, возможности насытить свой голод. На всякий случай переложила поближе большой нож.

   Ах, эльфы, эльфы. Даже сейчас не могу я предать вас анафеме. А ведь вы все видели! Вы все слышали! Неужели вас не тронули вопли умирающих людей? Вы могли защитить их, уверена, не армия же здесь хозяйничала – обычная банда. Почему же вы не вмешались?! Почему не помогли отбиться? Как мало бы вам это стоило, при вашем-то опыте!

   Странно, но взгляд больше не ощущался. "Некто" ушел. Что ж, тем, погибшим, общество зверя уже не помешает.

   Тряпица, которую обмотала вокруг головы, оберегая нос от дыма и гари, постепенно напиталась ночным туманом, и перестала спасать от запаха смерти. Я мстительно бросила ее тут же, на опушке.

   После целого дня на вершине Шпильки не хотелось спать. К тому же меня начал тревожить голод, и слегка пощипывал страх перед неизвестностью дальнейшего. Однако если не уснуть сейчас, завтра не уйти далеко – сказала себе строго и принялась шарить в округе, собирая хворост. Обилие трупов, наверняка, привлекло к себе много зубастой живности, которая не слишком будет озабочена отличиями человека мертвого и человека спящего. Благоразумие заставило развести два костра, хоть и пришлось повозиться. Поплотнее закутавшись, свернулась между ними калачиком и уснула, оставив все нерешенные вопросы, как считала, до утра.

   Спалось мне достаточно тревожно, и потому постороннее присутствие почувствовала сразу. Осторожно разомкнула ресницы, понаблюдала некоторое время за неподвижной фигурой напротив, пытаясь понять, кто это мог бы быть. Не обычный крестьянин, не эльф. По островерхому капюшону угадывался Охотник, но я не видела Охотников с такими лицами. Впрочем, не важно.

   – Я чувствую, что ты не спишь. – негромко признался Охотник. – Не бойся меня, я не причиню тебе вред, Элирен. Ведь ты Элирен, да?

   – Колючка. – представилась, перестав притворятся, и принимая вертикальное положение. – меня зовут Колючка.

   – Колючка?.. Нет! Тогда лучше Ренни. – предложил он, разглядывая меня из-под капюшона. – Здесь, на материке, с недоверием относятся к людям без имени.

   – Пусть будет Ренни. – я не возражала против любого имени, что не намекало на эльфийское происхождение. К тому же мягкость, с какой он назвал меня, мне понравилась. Я уже почти отвыкла не слышать в обращении к себе надменного пренебрежения.

   – Голодна? – догадался он, и полез в мешок, зашуршал тряпицами, забулькал флягой. – Конечно, голодна, как же ещё... – и, наблюдая, как я ем, покивал одобрительно. – А ты не робкого десятка.

   – Война – войной, а обед по распорядку. – буркнула, и замерла, ошеломленная собой. Откуда взяла фразу?! Из каких глубин она всплыла, несшая явно нездешний оттенок?

   Охотник долго и заразительно смеялся. Смех вообще был отличительной чертой Охотников, – так, как Охотники, не смеялся никто, открыто и необидно. Наверное, сказывалось их особое отношение к жизни... Особое собственное положение в ней.

   – Знаешь, я запомню, как ты ответила. – пообещал, отсмеявшись. – Ты и вправду необычная, девушка Ренни. В твоем роду нет гномьей крови, а? – я пожала плечами. Вот уж чего не знаю... – Не обиделась? Правильно. Но философия, тобою проявленная, близка сему достопочтенному племени. Что бы ни произошло накануне, день закончился, наступил новый. Поэтому, предлагаю следующее: мы, не дожидаясь утра, уходим. До побережья долгий путь.

   Я согласилась, не раздумывая. Да и о чем, собственно, задумываться? У меня что, другие планы? Мне собраться – с земли подняться. Незнакомец между тем затоптал костры, набросал сверху влажной листвы, искоса поглядывая на меня, представился:

   – Кстати, меня зовут Ренди.

   Открытое окончание. Поэтому его облик удивил – негармоничные, крупные черты, широкие плечи, чрезмерная громоздкость... Понятно.

   – Рада нашему знакомству, Ренди. Спасибо, что нашел меня.

   – Да я тебя, собственно, и не искал, случайно наткнулся. – честно признался тот. Я улыбнулась. Идти было неудобно, темнота скрывала землю, ступать приходилось с осторожностью; здорово, что впереди шел Охотник, выбирая дорогу. Ренди без лишних вопросов с моей стороны рассказывал: – Банда воргов пробилась с севера, наши получили сообщение ещё две недели назад. Конечно, ворги нападали по пути, но шли как-то уж очень целенаправленно, словно стремились к определенному месту. Стычки с ними были, конечно, хорошо мы их потрепали. А все ж не уследили, когда от банды ватажка откололась. Потом, когда тех добили, стали разбираться – видим, след-то в сторону вильнул. Мы за ними, да не успели, видишь.

   – Значит, ты не один? – уточнила, стараясь попасть в такт его шагов, как учил Рэм.

   – Как "гостей" угомонили, увидели, что груженные они шли. С разбоя, значит... проверить было необходимо, всех ли на этот раз достали. Сюда, к деревне, я один спустился, остальные на Выстрим ушли. Там опять неспокойно...

   – А... с вами не было, случайно, Рэма или Росни?

   – Рэм ждет тебя на побережье. – ответил Ренди, как показалось, с неодобрением. – А Росни давно уже на Тронг-Нльи.

   Ну, что же. Спросить можно было еще много о чем: почему пошел один к разоренной деревне, не боясь возможных остатков ватаги, откуда знает о планах Рэма на мой счет, и как собирается передать ему, что меня встретил – до утра вопросов хватило бы. Почему не задала ни одного – не знаю.

   *

   Отвыкнув от обычных тягот путешествий и дальних переходов, сознавала, насколько серьезной обузой являюсь для Охотника, но ничего не могла поделать: уставала быстро, отдыхать приходилось долго. Хотелось тепла, и сухой постели. К вечеру одиннадцатого дня после выхода из Зачаровня, – я невольно считала дни, – мы вышли на довольно сносную дорогу, и решили заночевать в небольшой деревушке. Каково же было удивление, когда, проходя под покосившейся воротной балкой постоялого двора, мы буквально наткнулись на Рэма, со двора выходящего.

   – Ты!.. – странно выдохнул он, словно столкнулся не со щуплой женщиной, а с груженой телегой.

   – Свободного пути! – радостно поприветствовал Ренди, улыбаясь во весь рот. – Надо же! А я ее к тебе провожаю!

   – Ага. – еще непонятнее согласился Рэм, не двигаясь с места. – Я тоже рад вас видеть. Знаешь что, Ренди, ты иди в дом, там народу много... Иди, там ужин готов. Устал ведь, наверное. Отдохнешь.

   Ренди некоторое время пытался осмыслить бессмысленное, но понял тщетность усилий и махнул рукой, настороженно присматриваясь к Рэму.

   – Я слышал, что ты убита. – пояснил Рэм, разглядывая меня так, словно не верил своим глазам.

   – Кто?.. – опешила я. – Откуда такие вести?

   Ренди, потоптавшись, все-таки ушел в дом. Рэм проводил его взглядом, вздохнул очень тяжело. Мне не понравился его вздох.

   – Что происходит, Рэм? – спросила, в тревоге заглядывая ему в лицо. – Почему ты здесь, ты же был на побережье? Рэм, что случилось?!

   – Пойдем во двор, там костер, и нет никого. – предложил он, отбирая у меня сумку. Я изумленно уставилась ему в спину. Ты не хочешь разговаривать в доме? Да что тут у вас творится?!

   – Ешь. – не допускающим возражений тоном приказал Охотник, я принялась поскорее жевать. Закон леса: сначала накорми, потом беседуй. Спорить бесполезно. Рэм отстраненно поглядывал на меня, но, по-моему, не видел. Я, в свою очередь, заметила еще кое-что: темные тени под не смеющимися глазами. Либо были тяжелые дни, либо случилось горе.

   – Думаю, тянуть нет смысла, и лучше уж я сам тебе расскажу. – решился, наконец, Рэм. Я кивнула, поторапливая; нехорошие предчувствия захватывали всё больше. – Сейчас мы возвращаемся с горных окраин Зачаровня. Недавно там была резня... эльфы и гномы, обычная история... Эллорн убит.

   – Не может быть! – обескураженная, я пыталась вспомнить разом забытый подсчет дней, прошедших с моего побега из Мерцающих Дворцов. – Мы же вот, совсем недавно!..

   Рэм крепко взял меня за плечи, встряхнул, приводя в чувство.

   – Он убит, это точно. Я был там, я видел их могилу. Гномы отдали нам памятки, среди них – кинжал в изумрудных ножнах, символ Королевского Дома эйльфлёр...

   – Это невозможно... там был кто-то другой, Рэм, это не он!..

   – Конечно, я порасспросил хорошенько. Видишь ли, ошибиться тут трудно, он довольно хорошо известен... Белый убийца Эллорн – одно его имя наводило ужас на приграничных. Гномы точно описали внешность каждого убитого, и во Дворцах подтвердили: он ушел с тем самым патрулем... рассказать подробности?..

   – Да. – решительно соврала, наблюдая, как потеряли четкость и расплылись в радужных бликах контуры костра.

   – Я был на побережье, когда Эллорн отплывал на Тронг-Нльи. – тяжело начал Рэм, больше не глядя в мою сторону. Я молча давилась слезами. – Мы поговорили о тебе... он был довольно сдержан, но я видел его обеспокоенность, и предположил, что у вас не все гладко. И как сердцем почувствовал, что скоро ты сбежишь. С эльфом сомнениями делиться не стал, конечно, но попросил Охотников приглядывать за границами Зачаровня. Рассказал о тебе, решил подождать. А тут еще и Рэй встретился, говорит, его Королевский Дом вызвал к возвращению Эллорна, и он идет в Мерцающие Дворцы. Я вроде и успокоился, будешь под присмотром. И вдруг, на прошлое новолуние появляется один из наших, рассказывает: на северных склонах Трабба смута, опять эльфы с гномами повздорили, убитых много. Всех, кого встретил, туда завернул, и ты, говорит, поспеши к ним, охлади накал. Мол, к тебе здешние прислушиваются, попробуй утихомирить. Там сейчас совсем шатко, принц Эллорн убит, Управитель Бланшетт убит, один Охотник убит, второй смертельно ранен, переговоры закончились резней. Вот-вот перемирие рухнет...

   – Рэм! – позвал из темноты Ренди. – Ренни! Вы идете ужинать или нет?

   – Сейчас подойдем!.. – рявкнул Рэм. Я вздрогнула. Он не разговаривал обычно таким тоном. – Что еще за "Ренни"? Почему "Ренни"? Сама придумала? Впрочем, дело твое... ну, одолжил я у него лошадь, и помчался туда. Только когда прибыл, уже без меня все улеглось, сами разобрались: убитых с обеих сторон слишком много оказалось, и все указывало на случайность, а не преднамеренное нападение. Предполагались переговоры по определению границ на Безымянных Полянах, от гномов был Верховный управитель, от эйльфлёр – Эллорн. С ними по два десятка в сопровождении. Странное дело, непонятное... никто не искал конфликта, эти переговоры давно намечались. Я Бланшетта, гномьего управителя, много лет знал, он всегда был рассудителен и осторожен. Не похоже на него в драку без причины лезть, гномы только выигрывали от мирного разрешения вопроса. А уж если где выгода намечалась, так Бланшетт на многое был согласен!.. Ну, а Эллорн... он, конечно, вспылить мог запросто, но он никогда не терял бдительности в подобных ситуациях. Что такое два десятка гномов даже для него одного? Ерунда. А уж для дюжины его бойцов... – Рэм растерянно покачал головой, с искренним недоумением глядя в огонь. Я глотала рыдания пополам со слезами, изо всех сил сжимая зубами тоскливый вой. – И зачем он вообще на них пошел?.. Из всех Старших он менее всего склонен был к переговорам, не его это стихия. Сейлин находился на соседней заставе, если уж обязательно нужен был кто-то от Королевского дома! Или Бринон, ему с гномами договариваться дело привычное, он тоже рядом был!.. да любой Старший лучше бы справился, хоть из вторых, хоть из пятых детей! Эллорн сам обычно уклонялся от таких встреч. Что же в этот-то раз его туда понесло?.. – почти про себя спросил Охотник, видимо, забыв на время обо мне, и полностью погрузившись в собственные раздумья. – А уж Рэй, так и подавно, одним из лучших здешних Охотников считался, его и те, и другие уважали. Светлая голова, умнейший парнишка... как он смуту допустил?.. Да и второй Охотник, по слухам, был не новичком... Словно специально их там свело что-то всех вместе... а потом – столкнуло... Охотники убиты, эльфийский патруль весь погиб, из гномов только двое выжили, и то, те, которые случайно отделились. Толком ничего рассказать не могут, говорят: когда уходили, все было мирно, когда вернулись, все убитые. Судя по ранам, ножами орудовали, но как вышло, что выживших нет – загадка...

   Я очнулась, когда он прерывисто вздохнул, возвращаясь из воспоминаний на темный двор, ко мне, и суровой действительности. Постепенно слезы иссякли, их оказалось на удивление мало для оплакивания моих горьких потерь. Вытерлась рукавом, Рэм участливо похлопал меня о руке, и продолжил рассказ:

   – В общем, над эйльфлёр курган насыпали, гномов чуть поодаль похоронили, Охотников тоже, памятки разобрали, да и разошлись. Гномы к возмездию вроде бы не стремились, у них там передел власти вовсю идет, так им еще и на руку смерть Бланшетта оказалась. Эйльфлёр пока что тоже от претензий воздержались, король Эманель запретил. Ну, какой-то ответ будет, конечно, но я встревать не стал, не мое дело. Захотят – позовут, а пока у меня другие обязательства еще есть. Ну, так вот... я про тебя всё выспрашивал, мне вначале сказали, что ты из Зачаровня еще до смуты ушла. А неделю назад, перед тем, как мне совсем уехать, пограничники говорят: убита. Ушла из леса, они видели, как ты направлялась к деревне. Ночью на деревню напали ворги, все пожгли. Эльфы спускались потом в долину, искали тебя, но резня была полная, посчитали, что и ты не выжила. Вот уж диво, чтобы эльфы, да солгали...

   – Да нет, не солгали... Ошиблись...

   – Надо же!.. Сбежала от Серых?

   Я раздосадовано отмахнулась. Какая разница, что именно помешало мне умереть там?!..

   *

   – Ну что, куда теперь пойдешь? – спросил утром Рэм.

   – С тобой. – бесцеремонно напросилась. – Ты сейчас куда?..

   – Росни на острове ждет. – не очень уверенно ответил Рэм, раздумывая о чем-то.

   – Да уж, мне он не обрадуется. – тоже подумав, согласилась: – Будет сюрприз.

   Завтракавшие с нами другие Охотники довольно захохотали. Кроме Рэма – тот даже не улыбнулся. Я спрятала глаза, в моих раздумьях не было и проблеска шутки. Внутри болела глубокая рана, не знаю, стихнет ли эта боль хоть когда-нибудь.

   – Странно, что тебя отпустили. – наклонившись к самому уху, тихо поделился мыслями Охотник. – Эльфы никогда не отдают того, что считают своим. И спорить с ними, сама понимаешь, никто не отваживается.

   – Возможно, я им надоела. – предположила, припоминая многие мелочи, что бросались в глаза во Дворцах, которые старательно не замечала раньше.

   – Наверное, оно и к лучшему. – ответил Рэм своим мыслям.

   Вскоре Охотники отправились, по своим, Охотничьим делам. Несколько дней мы шли плотной группкой, но вскоре они по одному, по двое, разошлись кто куда, и нам с Рэмом стало не о чем говорить. Зато с ним о многом можно было молчать.

Екшибарова Лола Зайниддиновна:

Путь. История вторая: войны Тронг-Нльи

ПУТЬ

История вторая. Войны Тронг-Нльи

   Я плохо переносила морскую качку. Тошнота играла мне на руку, позволяла не вступать в длительные разговоры. Я все еще сторонилась тесных компаний, раздражаясь на любые вопросы, ответ на которые требовал больше чем «да» и «нет».

   Я вернулась к людям – или пришла к ним впервые, не знаю, как точнее обозначить мою новую жизнь. Я не помнила, каково это, находиться среди себе подобных. Возможно, когда-то раньше такая жизнь казалась мне естественной, но о тех годах не сохранилось ни одного воспоминания. Мне приходилось знакомиться с нею опять, – или открывать ее для себя заново? – я даже не могла с уверенностью сказать, какой вариант более правилен.

   После Зачаровня трудно сживалась с людьми. В чем-то с ними было проще, чем с эльфами: мыслили конкретно, говорили прямо, если чем недовольны, не таились. Но, как не стыдно признаваться, я слишком привыкла к эльфийской вежливости. К изысканности, и благоустроенности быта. Впрочем, понимала, что отвыкать долго не придется, упрощаться всегда легче.

   "Вживание" не проходило гладко. Первый же день в обществе соплеменников, когда мы с Рэмом пришли в поселок, в котором его поджидали переселенцы, омрачил неприятный инцидент: переходя по хлипким мосткам через грязный ручей у околицы, мы вдруг оказались вовлечены в драку. Я понять ничего не успела, как тупой конец весла ввинтился мне в живот. И дальше вспоминаются лишь отдельные эпизоды.

   Дерущихся растащили не сразу, помню топтавшиеся рядом грязные сапожищи и отборную ругань. Потом помню Рэма, выкидывающего драчунов прямо в воду. Помню здоровенного приземистого мужика, глушившего всех подряд кулаком по затылку. У дерущихся от его "уговоров" подламывались колени, они спокойно укладывались рядами. Потом воспоминания совсем перепутались. Был момент, когда спину обожгло жаркой болью, до сердца продернуло. Был момент, когда меня куда-то волокли, прямо по земле, сквозь заросли бурьяна. Потом кто-то пытался разжать мне сведенные судорогой локти, а я изо всех сил рвалась проч. Потом помню, что после утра наступил вечер.

   Я лежала на жесткой земле, на грязном рваном плаще, провонявшим рыбьей требухой. Чуть поодаль Рэм задумчиво любовался чахлыми камышами. Камыш чуть слышно позванивал под легким вечерним ветром, и шелестели мелкие волны, лениво подкатываясь по разноцветной прибрежной гальке. Ни тявканья собак, ни скрипа колодезного колеса, ни грохота телег или ругани за соседским забором... Даже вездесущий запах протухшей рыбы потускнел, и был не так силен, как в самом рыбацком поселке.

   Тишина и смена обстановки меня озадачила. Я помнила, где упала, и сейчас недоумевала: зачем Рэм перетащил меня сюда, на безлюдный берег?

   Осторожно огляделась вокруг – больше никого рядом, только мы, и тихонько окликнула: "Рэм!". Он не ответил. Я позвала погромче:

   – Рэм! Что случилось?

   – А не знаю. – меланхолично отозвался Охотник. – Как спина? Дышать не больно? Подняться сможешь?

   – Попробую. – буркнула, опять чувствуя себя виновницей какого-то неприятного происшествия, и от того испытывая крайнюю неловкость.

   – Попробуй. – согласился Рэм, все так же не оборачиваясь.

   "Попробуй"! Ага. Ни руки, ни спина не слушались. Ощупав себя, поняла причину неудобства – я вся оказалась перемотанной бинтами. Плотная повязка стягивала талию, доходила почти до груди, и через левое плечо накрест охватывала спину.

   – Ничего не понимаю! – растерянно призналась, ощущая нечто саднящее под левой лопаткой. – Рэм! Что это?..

   – Так я и говорю – не знаю. – спокойно повторил Рэм, наконец-то отрываясь от созерцания большой грязной лужи, кем-то по ошибке названной морем. – Тебя саданули ножом, девушка. Удар точный, прямо под сердце. Случай, что нож запутался в ремнях, и вышла несерьезная царапина! Почему кому-то надо убить тебя?

   – Не знаю, Рэм. – прошептала, чувствуя, как постепенно наливается тяжестью левая рука.

   А Рэм все крутил, крутил в сильных пальцах узкий нож, нанизанный на кожаный лоскут. Узнаваемый обрывок, он был когда-то частью ремня, на котором я носила "нож на всякий случай" – короткий нож в толстом кожаном чехле. Он крепился чуть ниже подмышки, слева, полностью скрытый курткой, но чтобы можно было легко выхватить из-за пазухи, если... ну, мало ли, понадобится. "Эльфийские штучки" – как назвал Ренди, и не ошибся. Именно в Мерцающих Дворцах я увидела эту хитрость. Тот ремень, что поддерживал чехол сзади, спас мне жизнь.

   А вот сам нож я видела впервые: клинок поблескивал изумительной голубой сталью, рукоять удивляла пропорциональностью и зеркальной полировкой. Неброская, омерзительно безупречная красота ножа вызвала приступ тошноты.

   – Убери! – попросила сквозь зубы.

   Рэм пожал плечами и сунул нож в сапог. Обрывок ремня скатал в ком, взвесил на ладони, широко размахнулся: по низкой дуге тот улетел далеко-далеко, беззвучно канул в темных волнах. Охотник помог мне подняться, и аккуратно сложил чужой плащ. Кивнул в сторону чернеющих в розовом закате дымов, поторопил:

   – Сказочное везение, знаешь ли... Идти пора.

   Мне хотелось знать, кто меня перевязывал. Но не хотелось спрашивать.

   *

   – А говорили, девки от гномов не родются... – значительно протянул старшина переселенческой общины, когда мы с Рэмом вернулись в рыбацкий поселок.

   Растерявшись, я не поняла смысла реплики, Рэм же ее проигнорировал. Потом объяснил: "тебя приняли за полукровку – человека с гномом. Только у смешанных пар не рождаются девочки, потому все и удивлены. Ты действительно хочешь с ними объясниться? Нет? Ну и не спорь! Ты ведь и вправду смахиваешь на Охотника".

   Рэм старательно оберегал меня от всевозможных бед, делал это тактично, но – что уж там, опека, она всегда опека.

   Тщательные расспросы Охотника не дали никаких результатов: нож никто не опознал, местные цокали языками над дорогой вещицей, но о его хозяине, или хотя бы последнем владельце, ничего сказать не могли. Порешили на том, что "случайность".

   Поскольку ни Охотник, ни я, не жаждали мести, то старшины поспешили дело замять. Рэм долго рассматривал клинок, когда считал, что я не вижу, и лицо его в такие моменты бывало очень хмурым. Я примерно догадывалась о ходе его мыслей, меня саму он смутил, этот тонкий, изящный, весь такой пропорциональный и неброский кусок железа, едва не оборвавший мою жизнь.

   Он совсем не походил на грубоватые тяжелые поделки, какими обычно пользовался деревенский люд. И сильно отличался от вычурных гномьих вещиц, иногда попадавшихся на местных рынках.

   Мы оба с Охотником могли бы предположить, откуда он взялся, но предположения наши были слишком чудовищны, чтобы высказывать их вслух, и даже чтобы думать о них долго.

   Сами переселенцы, что ожидали Рэма на побережье, не доставляли особых хлопот. Споро погрузив тюки с пожитками на барк, немногословные хмурые мужики, собравшись в кружок, все дни просиживали, дымя черными длинными трубками. Дети бегали по палубе, приставали к матросам, залезали в самые невозможные места. Матери регулярно вытаскивали их за уши и вороты, раздавали подзатыльники, но детвору угомонить не удавалось. На второй день плавания мальчишка лет пяти свалился-таки в воду, утонул, и мелюзга немного присмирела. Спущенные на время попыток достать его из воды паруса вновь подняли, барк перестал кружить на месте, продолжил прерванное плавание. Рэм, шагнувший с борта во всей одежде, долго сушился под скупым блеклым солнцем. Мы чуть повздорили, когда я попыталась натянуть на него свою куртку, в конце концов, я разозлилась, и ушла на корму. Назад вернулась вечером, проголодавшаяся и расстроенная.

   После несчастного случая жизнь на барке не изменилась. Мужики так же просиживали целыми днями, женщины вяло суетились, дети, хоть и тише, но шумели. Небольшое оживление вызвала эльфийская лодка, мелькнувшая как-то на горизонте, но она не приблизилась к нам, а проплыла мимо. Суматоха улеглась быстро, эльфы хоть и вызывали страх, но это был привычный, будничный страх, переселенцы относились к эльфам как и большинство смертных: настороженно и безразлично одновременно.

   Когда к концу недели мы наконец-то причалили к острову, у меня заметно улучшилось настроение. Наши отношения с водой складывались таким образом, что лучше бы нам наблюдать друг друга издали.

   Высадившись, стали решать, каким путем идти на разведанные Охотниками земли. Старый тракт, оживленный и охраняемый, уводил слишком далеко от выбранных мест. Люди, утомленные ожиданием, готовы были идти напрямую. Но! Напрямую не пройдешь – прямо впереди за горами находился Запретный лес, второе место обитания эйльфлёр, тщательно охраняемое и смертельно опасное для всех незваных гостей. Его все равно приходилось огибать, и Рэм просиживал над картой часы напролет, держа долгий совет с Ремси – Охотником, которого сопровождал Росни здесь, на острове, в поисках подходящих земель для переселения.

   Земли нашлись, ранее пустынные западные Закраины понемногу обживались. Поселения по восточным Закраинам разрослись до критической отметки – до самых рубежей эльфийских земель. Теперь эта нейтральная полоса обильно поливалась кровью, но ни те, ни другие не уступали. Западные Закраины, одно время тоже многолюдные, опустели лет сто назад, после неразумной попытки людей повздорить с эйльфлёр всерьез. Долго на выжженной земле не росла даже трава, но все забывается, первые смельчаки стали вновь заселять пустоши. Пока, к счастью, не заходя слишком далеко, ютясь по побережью. Поначалу это были отдельные семьи с Восточного побережья, что помнили еще дороги по старым гномьим выработкам, напрямую, через гряду Гартранда. Путь был относительно коротким, довольно удобным и почти безопасным. Потом на брошенные земли стали переезжать семьи с материка.

   Я однажды пристала к Рэму, не понимая, почему Охотники не проведут черту: вот до сих пор можно, а дальше нет. Рэм отшучивался, пока не надоело, потом резко ответил:

   – И кто нас послушает?.. – и я угомонилась.

   Итак, судили-рядили, и решили: идти по тракту до города Интав. Дальше тракт забирал круто на север, прямо к поселкам гномов на северо-восточных склонах горной гряды, что тянулась через весь остров, перерезая его от Восточного берега до Западного. От развилки надо было бы повернуть на юго-запад, через перевал Туманная седловина, обходя Запретный лес, по его кромке постепенно забирая на запад. Хмуро посапывая, старшины долго глядели в карту, хитровато переглядываясь. Рэм, конечно, видевший все их наивные уловки, не подавал виду. Я не вмешивалась, меня все равно никто не спрашивал.

   Рэм оставил длинный караван подвод перед развилкой и тем самым городом, попрощался с Ремси, передал послание Росни. Я осталась вместе с ним. Вновь вовлеченная в водоворот жизни, следуя чужим интересам, шла, куда вели.

   Проводив взглядом последнюю подводу, скрывшуюся за поворотом, Рэм с тем же выражением посмотрел на меня.

   – Ну, и куда теперь? – разглядывая долину из-под руки, поинтересовался буднично. – Спрашиваю не потому, что гоню тебя, но надо же решить, по какому склону спускаться.

   Будто у меня есть выбор!

   – Я хотела бы остаться с тобой.

   Охотник пожал плечами, отворачиваясь от всходившего солнца.

   – Я знаю. – ответил, из-под ладони всматриваясь в горизонт. – Но ты так рвешься с нами потому, что ничего другого не видела. Попробуй пожить среди своих, девушка. Тогда тебе хоть будет, с чем сравнивать.

   *

   До города еще оставался день пути, когда нас нагнали вести.

   Тракт был довольно многолюдным, в обе стороны тянулись бесконечные караваны возков и телег, одиночные верховые и пешие то и дело попадались навстречу. К тому же, тракт неплохо охранялся, несколько раз нас обогнал конный разъезд: десяток всадников, вооруженных до зубов, хмурых и остроглазых. С Рэмом уважительно здоровались и знакомые и просто встречные, безошибочно узнавая Охотника. Мне с ним всегда было спокойно и безопасно, я радовалась, что иду не в одиночестве, и никто не станет приставать к спутнице Охотника с нескромными вопросами.

   В общем, наша прогулка была довольно комфортной, мы не таились и не оглядывались, двигаясь споро, и вскорости уже достигли бы городка, но в последний день не успели добраться до городских ворот к закату, и нам пришлось еще раз заночевать на тракте. Рэм даже с дороги далеко не пошел, тут же, на обочине развел костер, натянул в наклон одеяло, сооружая временный лагерь. Я ободрала с ближайших сосен мягкие лапы, настелила две лежанки на стылой земле. Рэм оценивающе наблюдал, но не вмешивался. Мы плотно поели запасов из его дорожного мешка, попили согретой на костерке воды, разбавленной вином. И стали укладываться на отдых.

   Да, тракт хорошо охранялся, но ночь в лесу, это ночь в лесу. Мы как обычно, по очереди не спали, прислушиваясь к зимним шорохам, меняясь каждые три-четыре часа. В одно из дежурств Рэма я проснулась в уверенности, что рядом эльф. Охотник невозмутимо дымил трубкой, всем своим видом показывая, что не собирается меня успокаивать.

   – Я чувствую их, Рэм, пожалуйста! – взмолилась, когда все другие способы добиться правды были исчерпаны. – Я знаю, что мы не одни. В чем дело?

   – Вокруг тебя все так непросто, девушка. – признал он, качая головой. – Лучше я помолчу.

   Эйльфлёр не отдают того, что считают своим? Или это за мной остались не отданные долги? Обхватив колени, без сна просидела остаток ночи, чувствуя, как вокруг собирается нечто. Нечто не одухотворенное, людьми называемое "рок".

   Напряженное ожидание стало невыносимым, когда с наступлением утра поняла, что и Рэм ожидает. Охотник вдруг перестал спешить, и остановился в полушаге от города, явно предупрежденный. Столь резкая перемена планов невольно раздражала, тем более, что меня в них посвящать опять отказывались.

   Блеклый круг солнца повисел над горизонтом, с сомнением размышляя о нужности своего присутствия над зимним безмолвием, нехотя пополз вверх. Рэм иногда вставал, подкладывая в костер хворост, вновь присаживался с каким-либо делом, я принципиально не помогала. Если ждать – значит ждать. Да и невольное возбуждение, скручивающее нервы в узлы, отшибало любые посторонние мысли.