Текст книги "Путь. Эльфийские истории. (Тетралогия) (СИ)"

Автор книги: Лола Екшибарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

   Некоторое время я разглядывала его белые волосы, и затейливый плетеный шнурок, перетянувший их чуть ниже лопаток. Усталость, все-таки догнавшая меня в этом дерзком походе, притупила чувство страха. Это, да еще пара странных фраз, брошенных будто бы невзначай, но имевших больше, чем одно значение, подкормили мою решимость.

   "Если я в силах исправить то, что вызвало твой гнев, скажи сейчас! – обратилась к нему мысленно. – Но даже если не в силах, все равно, назови причины недовольства. Возможно, я смогу отплатить хоть в малости за твое великодушие!"

   "Передо мной у тебя нет обязательств".

   Опять мне показалось, что за простыми словами скрывается сложный смысл. Я устало вздохнула. Разум, утомленный сильным напряжением последних суток, отказывался служить напрочь. Ну, нет – так нет, сдалась, отступаясь от умных игр. Спросить-то было надо, а уж что делать с моим предложением, решать самому эльфу.

   – Тогда просто прими мое "спасибо!", и прости за доставленное беспокойство. – тихо произнесла ему в спину.

   Эльф громко и издевательски рассмеялся. Я невольно отпрянула, придержала шаг. Мне показалось, что сейчас он все-таки развернется ко мне, настолько сильным был его порыв. Но он никак больше не проявил своих чувств внешне, и я последовала его примеру. Если мы с южанами переживем этот день, мне итак гарантированы неприятности. Ни к чему давать еще больше поводов для сплетен.

   Тропы, которыми он вел нас, причудливо вились среди немыслимо высоких деревьев, по прекраснейшим полянам. Со дня моего побега из Зачаровня прошло немало времени, теперь опять была весна, и цветение переполняло лес. Поддаваясь весеннему чувству, мы всерьез начинали верить в возможность хорошего окончания опасного приключения.

   Дважды мы пересекали быстрые ручьи. Оба раза эльф, легко перепрыгнув неширокую дорожку воды, без просьб замирал на другом берегу, дожидаясь пока мы утолим жажду. Но стоило только нам напиться, тут же уходил вперед, не давая ни минуты передышки. Ирина давно выбилась из сил, Стил с Даммондом перекинули ее руки себе на плечи, и теперь тащили, поддерживая с двух сторон. Иногда их подменял Конрад, могучий сотник брал женщину на руки, и нес по нескольку часов, пока сам не выдыхался. Оглядываясь, я с беспокойством видела серость их утомленных лиц, и бисеринки пота, катившиеся по щекам на мокрые вороты. Я, тоже изрядно утомленная, чувствовала в себе необъяснимый подъем сил, словно сам эльфийский лес подпитывал меня, вливая силы двигаться, ободряя на борьбу с усталостью.

   Впрочем, никто не жаловался. Эльф предлагал нам бесценный дар – жизнь, и пусть его действия даже для меня выглядели необъяснимыми, но оскорблять своего благодетеля нытьем никто не посмел.

   Бесконечный день заметно склонился к вечеру, когда он вывел нас к первой, самой северной заставе у Переправ. Безопасный пустой склон просматривался до самой реки, там, всего в полудневном переходе, лежала наша свобода. Замерев, мы постояли некоторое время на опушке, привыкая к жизни вновь. Поддавшись порыву, я крикнула в отпустивший нас лес:

   – Спасибо вам!

   Даммонд хмуро покосился, но не встрял. Подлаживаясь под небыстрый шаг раненой Ирины, мы поплелись к своим. Быстро стемнело, но полная луна и безоблачное небо словно сговорились с удачей, и теперь вовсю облегчали нам последние, самые утомительные часы похода.

   Спустившись почти до середины склона, Конрад взял меня за локоть и недвусмысленно придержал, давая понять, что хочет говорить без свидетелей. Я напряглась, боясь сложных вопросов. Он дождался, когда Даммонд со Стилом увели хромающую соратницу далеко вперед, и спросил понимающе:

   – Значит, не врали про эльфов, да?

   – Что именно про эльфов? – в свою очередь спросила напрямую.

   До нынешней истории я мало знала этого человека, но стойкость, разумность и сдержанность, проявленная им, внушала доверие. Вскоре мне придется отвечать на множество непростых вопросов, почему не начать сейчас?

   – Который из них? – так же прямо уточнил сотник.

   – Никоторый. Тот... был из Зачаровня, с материка.

   – И что пошло не так? Разлюбил?

   Я неопределенно дернула плечами.

   – Ну, можно и так сказать.

   – А про Охотника разговоры – они правда?

   – Какие разговоры? Люди многое болтают!..

   – Что ты ему родня?

   – В некотором роде – да. Другой семьи у меня нет.

   – Хм.. а черный тогда каким боком тут?

   – Никаким. Он меня прикрывал, по просьбе Охотника. Что б другие не приставали.

   – Ага, ясно. А этот чего злился?

   – Эйльфлёр вообще смертных не жалуют!..

   – Это-то понятно! Но мне так показалось, у него на тебя зуб имелся?..

   – Не знаю, Конрад. – ответила честно, со всей возможной искренностью. – Наверное, это просто кажется. Они всегда такие. Ты ведь с ними раньше не сталкивался близко, нет? Вот и впредь не надо. Чудо, что мы живыми ушли.

   Он согласно хлопнул меня по плечу, и твердо заверил:

   – Я никому не скажу, не сомневайся. И другим не позволю. Да им особо и не о чем сплетничать. Отпустили восвояси – и делу конец, мало ли, какая блажь на эльфов напала. Ты, это, уж прости мне любопытство!.. Ты девка правильная.

   Я судорожно всхлипнула, глотая неуместный смех.

   Появление наше другим словом, кроме как фурор, не назовешь. Не представляю, что бы я делала, если бы вместо Конрада с нами оказался другой военачальник, любитель посплетничать. Сотник на все вопросы отвечал односложно, и остальных грозно предупредил: "не болтайте лишнего!". Спорить с ним никто не решился. Наверное, они все равно потом болтали, но хоть не в первые дни, не сразу. Их молчание подарило мне возможность сбежать от пристального внимания до того, как это внимание стало бы опасным.

   Я вернулась в казармы, надеясь найти Веррена, но тут меня постигло горькое разочарование – он пропал. Никто не видел его мертвым, но на Переправах десятник так и не объявился. Учитывая, сколько прошло времени с того дня, как его видели в последний раз – уже и не появится. Потрясенная рассказами выживших товарищей, я долго пила с ними за упокой павших друзей, а потом долго плакала, забившись в темный угол.

   Из казарм нас распустили, позволив уйти в город. Мне вовсе не понравился такой поворот, потому что я видела, как одного за другим забирали в другие сотни бывших разведчиков. Я почти каждый день возвращалась в казармы и бродила бесцельно по двору, надеясь, что и меня позовут куда-нибудь, хоть куда! Но время шло, а приглашения я так и не получила.

   Прошло довольно много пустых дней, и я почувствовала, что смысл существования вновь ускользает от меня. Единственный раз, когда о моем присутствии вспомнили, это когда прискакал специально посланный за мной и Конрадом "черный", ведя в поводу двух лошадей. Гатр принял нас радушно, выслушал внимательно, наградил щедро. В придачу к уже полученному мною за поход жалованью я оказалась вдруг обладательницей довольно серьезных денег. Но, выйдя из королевских покоев, ощутила себя совершенно ненужной никому, а значит, и себе самой. Поскольку история наша стала всеобщим достоянием, меня не то чтобы избегали, но заметно чурались. На постоялых дворах, куда иногда забредала от тоски, тут же заметно уменьшалось веселье.

   Семья, что так приветливо отнеслась ко мне до похода, сейчас была почтительна – и только. Я пыталась навести справки об Охотниках, но вот уже месяц, как никого из них не было в городе. И никаких сообщений лично для меня.

   Синюю сотню, практически всю перебитую в последнем походе, расформировали. Всех выживших и легкораненых распределили по другим отрядам, всех, кроме меня. Талли, сильно хромающая и злая, огрызнулась: "Сама сижу без дела! Может, когда и понадобимся ещё...", и отослала меня подальше.

   К концу второй недели вынужденного одиночества я почувствовала себя хуже брошенной собаки. Набравшись решимости, пошла искать Конрада. Стража у первого дворцового кольца пропустила безоговорочно, поскольку я все еще носила наручи с символикой Синей сотни. У второго кольца поинтересовались, чего мне надо. У третьего остановили, пообещав передать Конраду, что его разыскивают. Пережидая время в караулке, среди веселых отчаянных рубак личной Черной сотни Гатра, снова почувствовала себя живой: здесь не косились, не шарахались, не замолкали настороженно. Наоборот, мне были рады, как неожиданному развлечению, подзуживали на разговор, надеясь на потеху. Лениво отшучиваясь, старательно обходила любые намеки на эльфов, чувствуя невозможность обсуждения столь скользкой темы в столь легкомысленном обществе.

   Ждать долго не пришлось, Конрад пришел сам, увлек меня на стену, подальше от чужих ушей, потребовал решительно:

   – Рассказывай, что стряслось!

   – Да, собственно, ничего... – растерялась слегка.

   – Ну да, конечно! – не поверил сотник. – То-то ты явилась с визитом, гордячка, коли ничего не случилось. Давай, признавайся.

   Тепло его внимания приятно согрело замерзающую во всеобщей отчужденности душу. Крутить не имело смысла, я попросила прямо:

   – Возьми меня с собой!

   – Куда? – так же прямо спросил Конрад. Он обвел жестом копошащихся внизу людей. – В повозки? В авангард? В строй? Где твое место в боевой сотне?

   "Кем ты можешь быть, девушка?".

   Никем.

   – Прости, Ренни. Это ведь война, не пустые забавы. Подожди, вот, может, скоро вновь "синих" собирать будут.

   "Не будут пока. Жаль" – тут же признался его взгляд. Ясные серые глаза излучали доброжелательность и сожаление. Я не могла ни рассердиться, ни обмануть их.

   – Все нормально, Конрад. – улыбнулась искренне. – Удачи тебе. Может, еще встретимся.

   Вернувшись в город, в первом же попавшемся постоялом дворе я напилась так, как не пила со времен пребывания на материке. Дрянной алкоголь не дал облегчения, только затуманил мозг и усложнил дорогу "домой". Ввалившись в свою маленькую, затхлую, убогую комнатенку, я упала мимо лавки, свернулась клубком на полу, среди ветхих циновок, мечтая об одном – умереть.

   *

   Вечером вдруг объявился Ренди. Посмеиваясь над моими стонами, сунул головой в ведро с водой. Заботливо напоил мерзкой дрянью из затейливой пузатой фляжки. Собирая мой дорожный мешок, хитро щурился, на все расспросы отвечал лаконично:

   – Увидишь!

   Без лишних вопросов он нашел в конюшне мою лошадь, и оседлал её.

   Я толком еще не отрезвела, как уже город остался позади, а мы галопом неслись на восток. Из предосторожности Охотник привязал меня веревкой к седлу, своевременная и уместная мера позволила доехать до привала, ни разу не свалившись с лошади.

   Как же хорошо спалось в лесу! И никакого похмелья утром. Позавтракали чуть ли не в седлах, Ренди поторапливал, нетерпеливо отмахиваясь от попыток прояснить ситуацию. "Ты же почти Охотник! – насмешливо огрызался он. – Вот и радуйся приключениям". Логика непробиваемая. Он прав, приключения – одно из немногих удовольствий, что еще оставалось для меня доступным.

   На девятый день, достигнув первых поселений гномов у подножия Гартранда, мы свернули на юг. Здесь начинались земли, на которых не жил никто, кроме диких зверей. Скудные почвы мало отдавали трудившимся на них, и люди постепенно покинули эти края. Гномы же сюда не спускались, поскольку не было ценностей в их недрах. Дороги здесь таили опасность, лихие ватаги Серых и негодных людей частенько нападали на одиноких путников. Может, только Охотники и ходили по ним безбоязненно, но Охотники везде ходили безбоязненно, сами внушая изрядный страх нечисти в любом обличье.

   Голая степь, словно смятая простыня в обе стороны – до горизонта. Справа ее окаймляла изломанная линия Гартранда, слева – туманный, скорее угадываемый, чем видимый нашему глазу лес. Но и горы, и край леса оставались достаточно далеко, а огромное, прозрачное весеннее небо – рядом, и ничего между нами и этим прекрасным хрустальным куполом. Дышалось на просторах золотых степей непривычно свободно. Я впервые ощутила всю красоту бесконечных открытых равнин, она меня заворожила. Это была не уютная, мистичная красота изысканного Зачаровня, и не тревожная, суровая красота хвойных лесов Всхолмий.

   Степь раскрывалась свободно и бесстрашно, и подобно ей, моя душа также раскинулась привольно, беззащитная в своей открытости, но свободная в безграничности.

   Именно в этом-то распахнутом краю мы и остановились, явно кого-то поджидая. Валяясь в чахлой траве, я часами наблюдала движение облаков в чистом небе, круговорот невообразимо ярких звезд теплыми бессонными ночами. Полная желтая луна заглядывала в мои прищуренные глаза, словно спрашивая, довольна ли гостья оказанным приемом. Я невольно улыбалась ей, благодаря за прекрасную картину, рисуемую каждой ночью прямо над нашими головами, постоянную, бесконечную, изумительно гармоничную. Понемногу неприятности отдалялись, уходила горечь невольной обиды на людей, не принявших меня. Вместо нее пришло умиротворение от хорошо выполненной работы. Рэм сказал – покажи себе, на что способна. Что ж, результата я не стыдилась.

   *

   Однажды утром вновь почувствовала – нечто близится. Кроме одного раза, когда это оказался воскресший Эллорн, много чего бывало опасного. Здесь, в пустынном глухом углу и вовсе трудно предугадать неожиданность, предвидеть последствия.

   Со мной Ренди, а он ни причем – напомнила себе, и пошла седлать лошадь. Пусть неожиданность встретит только меня.

   – Ты куда? – удивился Охотник моим сборам.

   – Проедусь. – неопределенно отозвалась, отпуская поводья. Застоялая вороная понеслась так, что голова закружилась, пришлось ухватиться за гриву покрепче. Простор стлался под копыта, громада Гартранда не отставала, цветисто наливалась в набирающем силу рассвете.

   Соскочив на пологом холме, я попыталась обнять небо, открываясь миру, крикнула: "где ты?!"

   "Здесь!" – отозвался мир. Обернувшись, я залюбовалась красиво скачущим всадником.

   – Прости, что нарушаю твое одиночество! – непередаваемо извинился эльф, соскальзывая рядом, отпуская не оседланного коня вниз, к моей вороной, на свежую зелень. – Ренди сказал: ты умчалась со странным настроением, и я почти решил ждать. А сейчас мне послышался твой голос... ты меня звала?

   – Откуда ты взялся?!

   – Из вашего лагеря. Ты ожидала кого-то другого?

   – Я никого не ждала, Эллорн. Ренди благоразумно не сообщил мне твоего имени.

   – Неприятно удивлена? – вновь обретая невозмутимость льда, спросил эльф, словно обещая: "только дай повод, я с удовольствием тебя покину".

   – Удивлена. – согласилась, погашая искры счастья в глазах. "Возможно, все закончится сегодня, возможно – через час. – напомнила я себе. – Он уйдет. А ты останешься. Не смей превращаться в мотылька, Колючка!" – По делу, или мимо проезжал?..

   – Я приехал к тебе. – признался Эллорн.

   Запрокинув голову, я попыталась оценить степень – нет, не правдивости, эльфы никогда не лгут, – искренности. Что могло произойти с последней встречи, чтобы заставить вернуться того, кто уходит навсегда?

   – Я не смог уйти навсегда. В этом поединке ты победила, человек! Ты довольна?

   Горечь его тона дернула, сжала сердце.

   "Не надо бить меня снова, эльф. Тебя радуют мои слезы?" – попросила, невольно опуская голову. Нескрываемая насмешка в ясной серой вечности оказалась также невыносима, как недавняя горечь.

   – Ну-ну, и где хваленая дерзость? – нарочито ужаснулся эльф. Я уперлась подбородком в воротник. Он в прежнем тоне пожаловался: – Мне все труднее тебя узнавать!

   – Скажи, мой принц, чего именно ты не можешь мне простить?

   Легкий тон словно сдунул порыв ветра. Я кожей ощутила, как темнеет, обретая глубину, его взгляд. Он молчал. Я не торопила.

   – Непохожести. – наконец ответил Эллорн, когда я уже перестала ожидать ответа. – Нелогичности. Я вижу все твои стремления, слышу все мысли, и всё равно, ты умудряешься удивлять меня постоянно! Твои мысли не соответствуют словам, а поступки – чувствам. Ты ведешь себя так, словно ты – не одна из многих, зачастую мне не удается предвидеть твою реакцию даже на простейшие события. Но и тогда, когда удается, вдруг выясняется, что твои выводы крайне... непредсказуемы. Ты раздражаешь меня одним своим существованием. Ты злая на язык и поспешная в осуждении. Ты очень предвзята к нам, эйльфлер, но постоянно требуешь от нас снисходительности и терпения. Ты легко ломаешь традиции и нарушаешь правила. И при всем при этом – в тебе есть нечто, что извиняет все твои недостатки!..

   Я пожала плечами, не очень-то понимая, о чем он толкует. Перечень недостатков впечатлял, даже Росни бы позавидовал такой придирчивости. Было ради чего преодолевать полматерика и море!..

   – Уже дважды, эльф, я рвала себя пополам, расставаясь с тобой. Дважды тебя оплакала, прощаясь навсегда. Это слишком, Эллорн, это слишком даже для бессмертных!.. Если ты считаешь, что я недостаточно наказана за свое безрассудство, продолжай без сомнений. Мне больно.

   Эллорн усмехнулся:

   – Я лишь ответил на твой вопрос. Но спешил я к тебе не для упреков.

   – Тогда для чего?

   – Выбери сама.

   Я вспыхнула, взволнованная и расстроенная. В душе поднималось раздражение, на все хитрые увертки, на слишком туманные намеки, на его постоянные недоговорки.

   – Боюсь, ты забыл о моей недогадливости!.. какой выбор в моем положении?..

   Принц прищурился:

   – Мы словно говорим на разных языках. Странно, раньше мне удавалось договориться с женщинами. Теряю навык?..

   Меня передернуло. Почему я спускаю издевательства пресыщенному садисту?!

   – Ну, так продемонстрируй мастерство!

   – Увы, ни очаровать, ни подавить я не сумел. Осталось последнее!.. Будешь сопротивляться?

   От его небрежной надменности темнело в глазах.

   – Я давно уничтожена. – прошептала, упершись взглядом в горизонт, лишь бы не видеть презрительного излома красивых губ. – Это не сопротивление, это агония. Потерпи немного, и причина раздражения исчезнет навсегда.

   – Терпение не числится в списке моих добродетелей!.. – резко напомнил Эллорн. – Я давал тебе время на раздумья. Не допускал насилия, и ждал согласия много дней... но ты так и не пришла! Разве я был груб, или навязчив?.. Но ты!.. впрочем, ладно. Всё в прошлом. Я здесь, и я побежден. Чем может откупиться пленник?

   В ужасе я уставилась на него, отказываясь верить собственным ушам. Пожалуйста, скажи, что я тебя не поняла!

   – У всего своя цена!.. – философски пояснил эльф. – Чем мне оплатить твое согласие?

   От подобного цинизма я просто задохнулась.

   – Да как ты смеешь!.. – прошипела возмущенно. – Уходи, Эллорн! Убирайся! Сейчас же оставь меня! И никогда больше не смей приближаться!.. сейчас я в бешенстве, но в разуме. Иногда разум опаздывает. У меня не хватит слез оплакать тебя в третий раз!

   Он запрокинул лицо к прозрачному небу, и расхохотался, искренне и громко. Я опешила. И чем же я тебя так насмешила?..

   Он резко наклонился, я понять ничего не успела, как эльф схватил, и поставил меня перед собой на плоский валун. Наши лица оказались непривычно вровень, я напряглась, вдруг увидев, насколько серьезными оставались его глаза. В них пряталась тайна, от которой захватило дух.

   – Я близок к отчаянию, Элирен. – предупредил он низким, звенящим в тишине жаркого утра голосом, силой удерживая меня рядом. – Я смеюсь не над тобой, а над собой!.. над своей самоуверенностью, которую ты только что разнесла в пыль. Мой дворец, мое внимание, моя забота – всё, что я мог бы предложить, тебя не прельщает. Так чего же ты хочешь, женщина?

   От волнения вновь нахлынула боль, а следом – гнев. Он придал мне сил и прояснил разум. Мысленно оглянувшись назад, я отпрянула, представив вновь ужас одиночества прекрасных Дворцов.

   – Ничего, мой принц. Уже – ничего.

   "Не из того, что подразумеваешь ты" – мысленно дополнила, но сдержалась, не выплеснула мысль в ментал. Эльф сильнее сдавил мне плечи, похоже, даже не понимая, что делает больно. Поведение, совершенно на него не похожее, обычно до сего дня он не терял осмотрительности.

   – "Ничего"... – напевным эхом повторил он, и приложил ладонь к моей груди слева, на уровне сердца. Я забыла дышать, пригвожденная к месту его ладонью. – Но вот здесь – я, вопреки уверениям, и это сводит с ума! Знаешь, тебя очень сложно понять. "Ничего" – значит, ты хочешь всё?..

   Упрямо мотнув головой, я зажмурилась, боясь лишний раз пошевелиться.

   – Не лги мне, мотылек, я слышу гораздо больше, чем иные. Лучше бы тебе не забывать об этом!.. – без гнева пожурил Эллорн, стальная хватка на плечах едва не ломала кости. Сложив вместе ладони, я переплела пальцы, словно отыскивая поддержку в самой себе. – Впрочем, я и сам был не до конца откровенным, так что расплата справедлива. Я сдаюсь, Элирен. Признаю поражение. Сейчас я первым начну говорить правду: ты нужна мне. Это правда. Ты несешь в себе то, чему я не знаю названия, но чувствую. Это правда. Мне не дает покоя твое существование. Это правда. Согласен на любые условия – на любые, Элирен! – если ты позволишь остаться рядом. Это правда.

   На краткий миг у меня подкосились ноги, я схватилась за его одежду, страшась просто свалиться с камня, а эльф расценил неловкое движение как попытку оттолкнуть, и осторожно сжал мои пальцы. Могла только замереть, прислушиваясь к звону обрушающейся ледяной стены, так старательно возводимой мной из остатков благоразумия, и все же оказавшейся столь не прочной.

   – Скорее всего, я дорого расплачусь за краткую радость, – по-прежнему тихо согласился Эллорн, я окончательно растерялась, обескураженная несоответствием ласковых интонаций серьезному, даже суровому взгляду завораживающих серых глаз. – Но если не сейчас, значит, никогда. Признай, "никогда" – страшное слово!.. Особенно для бессмертных!

   В оцепенении я не сразу среагировала на то, что наши губы вдруг оказались слишком близко. Недолгое головокружение, и неодолимая сила оторвала меня от неровной поверхности, на миг прижала так, что прервалось дыхание, а после осторожно опустила на землю, на неведомо когда расстеленный знакомый темно-зеленый плащ. Меня – уже в который раз? – не спросили. И пусть.

   Его глаза слегка расширились, мои невольно закрылись. Ровное, сильное биение его сердца заглушило частую дробь моего, их стук сплелся, и слился воедино.

   Но бескрайняя степь совсем не смутилась нашим порывом. Небеса не обрушились. Мир не замер. И даже любопытная полевка не остановилась в своем стремительном рывке – мы не представляли для мыши интереса. Утро, наконец-то начавшись, подозрительно скосилось на нас, потом из деликатности отвернулось. А возможно, так мне почудилось.

   Мы те, кто мы есть. Ни один не сможет измениться настолько, чтобы стереть различия, заложенные изначально, даже если и захочет того. Но мы попытались простить друг другу инность. Попытались простить ее себе.

   *

   Лежать в траве, разглядывая облака, и не задумываться о будущем – предел мечтаний, что и говорить. Но будущее подкралось незаметно, укоротив лучи и удлинив тени. Эллорн осторожно приподнялся на локте, вынимая травинки из моих волос, спросил, вкладывая очень многое в короткую фразу:

   – Вернемся в лагерь?

   – Уходишь? – поинтересовалась безразлично. И отвернулась. Он резко выпрямился.

   – Довольно, Элирен. Я многое заслужил, только все равно, довольно! Я же сказал – я пришел к тебе. Именно в том смысле, что заставляет тебя краснеть, уж прости за дерзость. А ты, именно в этом самом смысле, позволила мне остаться.

   Подставляя разгоряченные щеки прохладному ветру, я прислушалась к себе. Вечно настороженный внутренний голос предупредил, что неожиданности только начинаются.

   Неожиданность, поджидающая нас в лагере, имела приятную внешность, светлые волосы, хмурый вид и была довольно многочисленной. Около десятка эйльфлер сидели кружком у костра, еще несколько вместе с Ренди были в седлах, но, заметив нас, и те и другие тут же столпились вокруг Эллорна. С нами раскланялись, начались приветствия. Я воспользовалась возможностью тихонько ускользнуть из их группы.

   – Они очень торопятся. – невольно понижая голос, Ренди кивнул на эльфов. – Хорошо, что вы сами вернулись. Иначе я вынужден был бы искать вас в степи.

   Только этого еще не хватало!

   – Что им нужно?

   – Не знаю, не сказали. Думаю, случилось нечто из ряда вон... больше нечем объяснить такую поспешность. Посмотри на лошадей: бедные животные!.. Да и сами эйльфлёр выглядят так, словно неделю не спали...

   – Ты прав, Ренди... – согласилась, перетряхивая походные сумки. – Давай-ка накормим гостей.

   Эльфы были не только усталыми, но и голодными, и скрыть под маской обычной сдержанности столь подозрительное обстоятельство им не удалось. Но они не забыли разделить предложенную пищу на всех, и на нас с Ренди в том числе, они не забыли тепло поблагодарить за прием, и еще цветистее – за более чем скромное угощение. Поглядывая на задумчивого Эллорна, деликатно отошли от брошенных нами одеял на другую сторону взгорка, уснули сразу, как легли. Поскольку родник был именно в той стороне, я невольно прошла мимо, набирая в котелок воды. Ни один не отреагировал. Такая усталость вызывала нехорошие предчувствия.

   – Война. – объяснил вечером Эллорн. – Серые накопили большие силы, и теперь высаживаются на юге острова. Их корабли все прибывают, они заняли земли вдоль южного побережья.

   – До Гартранда уже дошли? – спокойно уточнил Ренди. Я невольно глянула в сторону невидимых в темноте гор. Эллорн посмотрел туда же.

   – Нет. – он расчистил на земле место, ножом набросал очертания острова. Извилистая кривая от края до края обозначила линию гор, небрежные черточки и точки – поселения людей, наиболее крупные города. Прерывистая линия очертила границы Запретного Леса, россыпь камней – гномьи поселки. Мы с Ренди рассматривали импровизированную карту. – Они сейчас здесь. – нож ткнулся в вытянутую южную оконечность острова. – Отсюда им два пути: один через Башни на Гартранде, через Южное Всхолмие, дальше, в глубь острова. Если они пойдут так, и пройдут за горы, они легко займут весь остров. За Гартрандом с этой стороны нет серьезных укреплений, Южане, обескровленные последними событиями, долго не выстоят. Если же они пойдут мимо Западных Закраин, через перевал Туманная седловина, – они выйдут прямо на поселки гномов, и на Запретный лес. Впрочем, если от предгорья они повернут на запад, и по Закраинам обойдут гряду, то все равно выйдут на Запретный лес. И соответственно, опять окажутся в глубине острова.

   Ренди поднял отсутствующий взгляд.

   – Мы сообщили другим. – ответил эльф на незаданный вопрос. – Гонцы отправлены ко всем народам, даже гномы в курсе. Нет, к ним ходили не наши, в горы ушли Охотники. Думаю, гномы и без нас знали много. Серые начали высаживаться не вчера, и силы накапливались не вдруг. К войне готовились, Охотник Ренди, её ждали. И никто, говорю не в укор, а для ясности ситуации, – никто не пришел к эйльфлёр. Ни посланники Всхолмий. Ни поселенцы с Восточного побережья. Ни гномы.

   – Эйльфлёр не станут воевать. – Ренди и не думал смущаться. – Вы не ввяжетесь в войну, пока она не затронет ваших границ. А до ваших границ от побережья путь не близкий... даже с Западных Закраин, Эллорн. Не в первый раз надвигается беда, и ни разу вы не отражали ее с нами.

   – Эйльфлёр не станут воевать. – согласился Эллорн, оглядываясь на спящих эльфов. Я насторожилась. – Так и решил Королевский дом, мы не в альянсе. Отправляясь сюда, к вам на встречу, я уже знал их ответ, то, что сейчас рассказала мне молодежь, меня не удивило. Но я, Охотник, тоже Королевский дом, к тому же один из немногих оставшихся Старших в роду. И я решил по-другому.

   Он не повысил голос, не пошевелился, но вдруг перед нами появился другой Эллорн. Настолько другой, что я едва его узнала. Он улыбнулся мне, становясь прежним, пояснил не совсем понятно:

   – Наверное, настало время отдать долги.

   – Подожди, Эллорн! – даже вроде бы смутился Ренди. – Ты что, собираешься присоединиться к людям?..

   – Не только я. – эльф кивнул на расположившихся обособленной группкой эйльфлёр. – Король Эманель проявил... понимание, он позволил мне определяться самому. Уезжая из Запретного леса неделю назад на встречу к вам, я позвал с собой из моей семьи всех желающих. Месяц тому, уезжая на остров, я позвал своих в Зачаровне. Эти – с материка. Остальные ждут нас по ту сторону гор, в Перевезках, примерно в недельном переходе от Кряжичей на Затонке, куда созывают возможных альянтов Охотники. Конечно, две сотни эльфов – капля. Но это те, что присоединяются добровольно, поскольку официально эйльфлёр не поддерживают никого из смертных, мы – нейтральны.

   Восхищенный взгляд Охотника рассердил меня больше, чем неуемный пыл эльфа.

   – Это все, конечно, здорово геройски!.. – приготовилась я к нешуточному спору, но Эллорн посмотрел проникновенно, и растерялись все слова.

   – Ты не участвуешь? – требовательно уточнил он, я смутилась.

   – Я – другое дело, мой принц, у меня нет иного пути, только вперед. Но вы, все вы... вы не можете поступать поспешно!

   "Поспешно? – его сарказм, непривычный сам по себе, насыщенный горечью, неприятно процарапал по нервам. – Это говоришь мне ты?"

   – Ты в ответе не только за себя!..

   – Именно поэтому, Элирен, именно поэтому... Всё решено. Не ты идешь за мной, и не я преследую тебя. Сейчас наши дороги совпали, и тебе придется терпеть мое общество. Да у тебя и выбора нет. Подчинись судьбе!..

   – Спать пора. – небрежно напомнил Ренди, вдруг чрезвычайно заинтересовавшийся звездным небом. Я смущенно отстранилась, Эллорн схмурился. – Завтра поднимаемся рано, как я понимаю. И путь через горы не близкий...

   Охотник еще не закончил фразу, а мы уже были в тридцати шагах от лагеря. Эльф подхватил меня на руки, и крепко прижав, уносил в жаркую ночную степь.

   *

   Поднявшись до земель, считавшихся гномьими, держали совет: рискнуть, попытаться проскочить незамеченными и сократить путь вдвое, либо обходить горы через общие перевалы: Башни либо Туманную седловину. Но тогда мы точно не успевали к сроку, установленному для сбора возможных союзников. Ренди категорически возражал против перехода напрямую, Эллорн покусывал губы, явно обдумывая нечто безрассудное.

   – Значит, так. – объявил он, оглядываясь на подошедших эйльфлёр. – Я с Охотником иду напрямую, пешком. Так мы точно успеем. Со мною идут только Старшие. Остальные спокойно спускаются через Башни, заходят в Перевезки, и все вместе насколько возможно быстро подходите к Кряжичам. Либо мы будем уже там, либо не придем совсем. И в том, и в другом случае, сами поймете, что дальше. Всё.