Текст книги "Путь. Эльфийские истории. (Тетралогия) (СИ)"

Автор книги: Лола Екшибарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 38 страниц)

   Эллорн, долгое время хранивший молчание и полную неподвижность, медленно убрал руки с моих плеч и отодвинулся, отступил назад. Я сердцем почувствовала неладное, оглянулась в испуге: он странно смотрел, на меня, но словно и сквозь – одновременно. "Не смей! – крикнула, подбежала, приникла тесно, привстав на цыпочки, обхватила его шею. – Не оставляй меня, эльф! Ты... ты мне обещал!.."

   Он не обнял меня в ответ. Он смотрел на старика, вопросительно и ожидающе, словно знал нечто, чему вот-вот должно произойти, и хотел понять – пришло ли время?

   Лесник хмуро поглядел в нашу сторону, и прошаркал назад, к своему камню.

   – Да! – сердито буркнул в пустоту, непонятно, кому из нас предназначались его слова: – У каждого свой путь. Кому-то дальше идти, кому-то обрести покой. А вы вцепились, как клещи, не разнять!

   Страх, липкими пальцами коснувшийся моего затылка, страшным прозрением вкрался в мозг...

   ...Просвистели и ударили в камень пущенные сверху стрелы. Железные наконечники кое-где высекли искры. Эйльфлёр мгновенно отреагировали, припали за камнями, выстрелили в ответ. Пробравшиеся за спину эльфам нападавшие бросились врассыпную, кто-то сорвался, и пролетев невысокий спуск, ударился о выступы внизу. Принц Элинель с десятком защитников тут же взобрался по камням наверх, нырнул в лабиринт гранитных гигантов, обшаривая каждый закуток, проверяя каждый ров. Когда он вернулся, обтирая кинжал пучком травы, эйльфлёр у скал вновь собрались вокруг Эманеля. Лучники растягивались цепью у нижней границы камней, занимая позиции над головами оставшихся на склоне.

   – Мне все это не нравится. – прямо заявил королю беловолосый принц, – Время наш враг! Они скоро оправятся, и вновь пойдут... наши на склоне слишком открыты!

   – Да, мне тоже. – понижая голос до предела откровенно признался Эманель, стоявший рядом Феррел еле заметно покивал, выражая свое согласие с ними. – Охотники предупреждали, насколько сильно здешние полны жажды мщения. Ну, и наживы, я так думаю. Эти, внизу, что-то слышали о наших сложностях, они надеются, что мы тут застрянем надолго.

   – Если мы задержимся здесь дольше полудня, у нас нет шансов. Вот-вот подойдет подкрепление, верховые гонцы так и снуют меж этой армией, и дальним краем. Думаю, все понимают, насколько опасно находиться на открытом незащищенном склоне. – Феррел вновь оглядел окрестности, Эманель невольно огляделся следом. – Пара часов, возможно, чуть-чуть больше, вот все время, которое у нас в запасе. Ночью мы могли бы легко отбиться, но нам не протянуть до ночи. Как только к смертным подойдут основные силы, мы обречены. Мы открыты, нас перестреляют из-за кустов хоть вон с той опушки!.. так близко их лучники бьют без промаха. Если же холм возьмут в кольцо – нам придется либо прорываться назад, и оставить всякую надежду на уход – либо умереть тут, у Красных Скал.

   – Надеюсь, до последнего не дойдет. – произнес Эманель тихо. Оба принца выразили согласие с его надеждой легкими кивками.

   – Король... – задумчиво обернулся принц Элинель, посмотрел вверх, на неумолимо поднимающееся солнце. – Старший... позволь непрошенный совет...

   – Нет. – решительно и без раздражения ответил Эманель. Принцы переглянулись. – Ты командир, но ты не можешь меня прогнать. А я постараюсь вспомнить, чему учился много лет назад. Мы не настолько беспомощны, как вы, молодые, привыкли думать о нас, стариках. Ну, не смущайся! Ты же не видел меня в деле. Эллорн, кстати, никогда не сомневался во мне... Поверь, мальчик, я постараюсь дорого продать свою жизнь!..

   ...Так это я держу здесь Эллорна, не позволяя ему уйти дальше? Превозмогая непередаваемый ужас, я медленно разжала пальцы. Убрала руки. Отстранилась, отшагнула назад. В его глазах мелькнул отсвет моего страха. «Нет! – теперь возразил он, сжимая меня в объятьях. – Не смей, слышишь!»

   – Я не смогу последовать за тобой. – прошептала, глотая вдруг навернувшиеся слезы. – А тебе ни к чему оставаться тут, когда Врата погаснут. Иди, любимый.

   Старик на камне неразборчиво что-то пробормотал, мне показалось, он выругался.

   – А ты мне тоже надоел!.. – крикнула в отчаянии Леснику. – Твои загадки, твои издевки... хватит!.. У нас уговор – помнишь?! Так выполняй!

   Удивленный эльф требовательно приподнял мне лицо за подбородок. Проник в мысли, легко, как всегда, сметая слабые преграды. И гневно вспыхнул. Я смутилась, опустила голову, не в силах вынести упрек в затемненном взгляде. Ну да, я посамовольничала! Я заключила сделку. Можешь меня ударить. А потом поторопись, пока Врата не угасли. Поторопись домой.

   Темные тени, резко очертившие его силуэт на фоне бархата безбрежной вселенной, вызвали тревогу. Я в растерянности заоглядывалась, не понимая, отчего вдруг смягчилась ярость пламенеющих Врат, почему теперь я могу смотреть на них и мне не больно?..

   ...Под гранитным козырьком, по другую сторону пещеры Эманель встретил Дейлина. Тот стоял в плотной группе из трех десятков эльфов разных возрастов. Маги, чьей силой Зачаровень скрылся от глаз чужаков, теперь невольно держались вместе. Объединившая их тайна не отпускала.

   – Нам приказали не мешать бойцам. – ответил принц Дейлин на незаданный вопрос. – Мы никому не хотим мешать, от нас больше нет пользы: почти все израсходовались полностью, редко в ком еще теплится искра. Мне жаль, король Эманель, но из нас теперь не выйдет помощников!..

   – Ваш вклад в защиту Зачаровня неоценим! – от всей души поблагодарил король, и поклонился низко. – Если бы я мог сделать хоть частью столько, сколько каждый из вас! Но почему вы не уходите?

   Эйльфлёр молчали. Дейлин лишь усмехнулся без горечи: "Кто жаждал, те уже в пещере. А мы вполне можем подождать. Есть более стремящиеся домой, чем мы. Уходящих много, а Врата открываются медленно"...

   Арка тускнела. Теперь уже не оставалось сомнений, она медленно угасала, умирала тихо и неотвратимо. Я зажала себе рот, чтобы не закричать, так страшно видеть смерть надежды. Эйльфлёр перед фреской, еще вполне различимые в уже не белом, а оранжевом мареве, заволновались. Левый куб, отражавший холм с Красными Скалами показывал, сколько еще эльфов не успели покинуть враждебного мира. Маррир отстранил детей, взволнованный, чувствующий, как разрывается связь, как неумолимо ускользает и гаснет спасительная мелодия, он вновь полоснул кинжалом по руке, наискосок, глубоко. Пролившаяся на мозаичную плиту кровь на короткое время оживила картину, дала еще десятку эльфов уйти. Но для поддержания Врат жизненной силы обычного эльфа было слишком мало, он еще не почувствовал, а я уже увидела, как вновь тускнеет арка по краям.

   Мне очень хотелось обернуться, задержаться, найти слова, способные убедить упрямого Эллорна. Но Вечность не терпит сомнений. Раскинув руки, невольно повторяя жест Иринон на картине, я вошла во Врата, всей оставшейся во мне силой вливаясь в их нестерпимый жар, отдавая себя до капли...

   *

   ...– Да уж, только гномов нам и не хватало! – сквозь зубы пробормотал Феррел, из-под руки вглядываясь в горизонт.

   – Много?.. – окликнул его Элинель снизу, со склона.

   – Да нет, не больше сотни. – примерно прикинул принц, вновь поднимая лук.

   Засевшие на опушке сразу попрятались, как только первая волна эльфийских стрел накрыла кусты и негустой перелесок. Луки эльфов, много мощнее людских, легко преодолевали расстояние и поражали метко, стрелы не теряли своей силы, влетая в гущу нападавших. Но лучников у противника, пусть не метких и не слишком сильных, приходилось по десятку на одного эльфа.

   Солнце стояло в зените, слепило бликами и дразнилось легкомысленно, словно забавляясь развернувшейся битвой у кучки камней.

   Раненых эльфов перенесли поближе к пещере, укрыли в сомнительной защите нависающих скал. Пока среди эйльфлёр не было ни одного убитого, что вселяло некоторую надежду. Но ранения уже успели получить многие, в основном те, что стояли в цепи на самой границе склона, внизу. Где-то там, среди них, теперь находился и Эманель. Не слушая возражений, упрямый король накинул легкую кольчугу и ушел к своим детям. Принцы только покачали головами. Феррел руководил лучниками и просматривал окрестности, время от времени докладывая брату о намечающихся изменениях среди сил противника, Элинель осуществлял общее командование, он встал примерно посредине, там, где открывалась возможность видеть весь склон в обе стороны.

   Меж тем нападавшие растянулись в некое подобие цепи, и опять ринулись в атаку. Эльфы, подчиняясь внутреннему ритму, тут же сомкнули ряды, обнажили оружие, замерли в ожидании – собранные, сдержанные, готовые ко всему. Эманель в их рядах словно вернулся на много-много лет назад, едва ли не к началу. Однажды они примерно также стояли, сомкнув ряды, а за их спинами оставались дети. Те дети, которые, повзрослев, заняли их место, а потом и сами ушли, уступив его другим. Эти, Старшие, сейчас спокойно ожидающие врага рядом с ним – наверное, уже двенадцатые дети в роду. А может, и младше. А те, уходящие сейчас сквозь Врата, уносящие их общую надежду на выживание – и вовсе юные, тридцатое поколение. Так решили все, сообща: вначале уходят младшие, после – те, кто постарше, и так по восходящей. Если судьба будет достаточно благосклонна, уйти смогут все. Если не очень – многие. Только беловолосые защитники не согласились с предложенным планом, решительно отказавшись уходить раньше, чем спасутся все остальные. У Эманеля не хватило духу спорить.

   Смертные гомонили и бежали по равнине, размахивая разноразмерным железом. Они еще довольно далеко, им бежать минуты три примерно, прикинул Эманель. Ну и напрасно так выдыхаются, их силы без того неравны. Эти, добежавшие первыми, уже утомленные, умрут легко. Вот те, которые сейчас не быстро идут за первой оголтелой волной, уже представляют некоторую угрозу. Эманель вновь крутанул в руке меч, вспоминая, как убивают.

   Внимательный взгляд кольнул сбоку, заставил оторваться от бегущей оравы, поискать того, кто приглядывался. Рядом, всего через несколько бойцов слева, стоял Геллен. Эльф был в одной сребристой, непонятно-какого-оттенка легкой рубашке, без кольчуги и наручей. Эманель улыбнулся скупо, Геллен слегка склонил голову в поклоне. Они обменялись только короткими взглядами, и отвернулись, собираясь, предугадывая нападение.

   Превосходящая эльфийские силы в несколько раз волна нападавших налетела на ровные ряды у холма, и разбилась о них, оставляя после себя блестящие росчерки выпавших из отрубленных рук мечей, красные лужи и ошметки тел. Четверть часа растянулась до бесконечности. Звон, вопли и хрипы постепенно стихли, нападавшие в очередной раз не смогли прорвать стоящую насмерть эльфийскую оборону, и отступили, побежали назад, перегруппировываясь на ходу.

   Раненый Эманель, припав на колено, и тяжело дыша, зажимал свободной рукой глубокую рану в боку слева – видимо, нападавший метился ударить в сердце, но промахнулся. Эйльфлёр рядом тут же склонился над ним, отложил окровавленный меч, двумя руками туго перевязал короля прямо поверх одежды. Эманель кивнул благодарно, поднялся на ноги, выпрямился, собранный и сильный, вновь готовый к битве.

   Группка гномов меж тем как раз приблизилась настолько, что их уже видели все. Среди смертных поднялся шум, они вначале приняли гномов за подкрепление, а после – за соперников, спешивших поживиться эльфийским добром.

   Люди схватились за ножи, но горное племя легко, как котят, разметало их строй по центру, и теперь, закинув шиты за спину, гномы бежали прямо на эльфийских лучников. "Не стрелять! – громко приказал король, узнавая тяжело топающего впереди предводителя. – Они не враги!"

   Добежав до эльфийского строя, Вартак с сородичами развернулись лицом к вновь собирающимся у края долины силам, встали кучно, образовав ощетинившийся острым железом во все стороны квадрат.

   Оказавшимся рядом эльфам было слышно, как покрикивал кряжистый гномий командир: "давай, ребяты! Покажем им, как воюют настоящие гномы!"

   Эманель протиснулся к самому краю, громко позвал: "Вартак!" – тот высунулся, поблескивая глазами из-под шлема.

   – Я благодарен тебе за поддержку, досточтимый гном, но у нас почти нет надежды. – откровенно признался король. – Рано или поздно их набежит столько, что эйльфлёр затопчут. Тогда и вам не поздоровится.

   – Ну, мы-то и не собиралися жить вечно! – грубовато ответил тот, и смех, раздавшийся среди его сородичей, показал, насколько гномы оценили шутку своего командира. – А вообще, это мы не тебя поддерживаем, уж прости за прямоту! Ты хороший король, и справедливо поступал с соседями, но мы пришли не к тебе. Мы пришли к господину Марриру, Хозяину гор. Думаю, ему моя поддержка пригодится.

   Эманель не нашелся, что возразить. Он легко поклонился гному, и вернулся в строй. Эльфы рядом, слышавшие их разговор, молча переглянулись.

   Передышка вышла вовсе короткой. Едва успели перенести поближе к скалам раненых, как темный вал вновь поднялся от краев поля, покатился вперед, горланя и размахивая железом. Впереди него неслась смертельная волна стрел – наконечники их отскакивали от гномьей брони и легких эльфийских кольчуг, но все равно находили незащищенную железом плоть, и жалили метко.

   Гномы подняли щиты над головой, прикрывая стоявших за ними эльфов.

   Эманель невольно вновь посмотрел вверх, на все еще высокое солнце...

   ... Вначале мне подумалось, что я вижу себя в зеркале, настолько внимательный взгляд светло-карих глаз отражал мой внутренний настрой. Но вскоре опомнилась, осознав, что просто мы стоим очень близко, едва не лицом к лицу, и она удивлена, испугана и печальна, как и я. Внутри Врат царил почти невыносимый жар, я подумала, что если еще хоть чуть поднимется накал сил, я не смогу сдержаться, и закричу, выплескивая страдание. Женщина стояла, словно заключенная в обжигающую хрустальную форму, только хрусталь, как расплавленное стекло, радужно светился и перетекал вокруг нее, медленно и красиво. Я не сразу заметила, что стоило мне невольно прикоснуться к этой форме, как постепенно, капля за каплей, текучая сила оплела и меня, заключила внутрь прозрачного кокона. Преграда меж нами истончилась и пропала, но преграда между мною и окружающим крепла, сплетаясь из тугих горячих струй. Прикосновения к ним причиняли сильную боль, я невольно жалась, стараясь меньше шевелиться.

   Женщина не отрывалась, разглядывая меня, она словно пыталась понять, кто перед нею. Ну, все верно, это ведь я давно знала про нее, а ей... как ей непросто пришлось ждать все эти долгие столетия, заключенной в странном текучем саркофаге!.. у меня не хватало духу представить, каково ей приходилось.

   Я задумалась, как попонятнее представиться, но она нарушила молчание первой. Она спросила: "ты их спасаешь?" и я невольно смутилась.

   "Я – твоя тень. – пояснила напрямую, махнув рукой на условности. – Я только открыла твои Врата. Ну, теперь еще и закрывать буду".

   "Я видела тебя, – объяснила Иринон, опуская глаза. Я проследила за ее взглядом и обомлела: там, прямо под ногами, открывались странные и страшные картины. – Я знаю, кто ты. Ты вновь спасаешь их, а я не смогла..."

   "Ты для них – желанная мечта! – возразила я искренне. – Они трепетно ждали тебя все эти годы, да и сейчас еще ждут. А я – так, просто попалась Леснику под руку".

   Она не поняла, я видела, что ей совсем непонятны мои слова, но поскольку Иринон ни о чем не переспросила, и я замолкла.

   Если раньше происходящее казалось мне погранично нереальным, то сейчас я и вовсе находилась за краем реальности. Мы стояли лицом к лицу, и, при этом как бы повернувшись в одну сторону. Впрочем, стороны как таковой тоже не существовало, она была везде и повсюду, даже над головой и под ногами. Врата окружали нас, и в то же время мы сами и были ими, обжигающими Вратами, скрученными из потоков неимоверной силы. Оттуда, снаружи, Врата виделись неким подобием дверей, условной преградой, разделяющей грани. Взглянув отсюда, изнутри, я подумала, что Врата скорее подобны мосту, для тех, кто вступает на него, и неподвижной точке в центре сферы – для тех, кто находится внутри. Наверное, не очень понятное объяснение, но у меня нет иного.

   Эйльфлёр, идущие Вратами, на краткое мгновение появлялись, и проходили нас насквозь, совершенно не видя. Признаться, это было довольно красиво, и... больно. Каждый эльф словно отнимал частичку меня, вырывал откуда-то изнутри. Иринон вздохнула, пожаловалась без надрыва: "Теперь мы делим боль на двоих, и ее можно терпеть. Когда я была одна, я плакала". Я не придумала слов, способных утешить ту, которая столько времени провела в ужасном заточении, а теперь обреченно угасала в муках. Может быть, в лице у меня что-то отразилось, она осторожно взяла мою руку, и сжала – я в ответ также крепко сомкнула пальцы. Иринон благодарно улыбнулась моей поддержке, я проглотила слезы. Каково это, угасать в одиночестве у порога мечты?..

   *

   ...Солнце клонилось к закату. Склон холма, усеянный вперемешку телами, оружием и просто кровавыми кусками, представлял жуткое зрелище. Упавших перевязывали те, что еще держались на ногах, но почти некому было заботиться о мертвых. Еще живым помогали перебраться повыше, за заметно поредевшую линию обороны. Погибших относили по другую сторону пещеры, в каменную расселину, в которой столь терпеливо стояли утром обессиленные маги. Они давно ушли отсюда, кто – сквозь Врата, кто – в оборону. Принц Дейлин, неплохой фехтовальщик, но неумелый боец, довольно долго сражался рядом с Эманелем, но однажды король понял, что не видит взлохмаченных каштановых кудрей, как ни оглядывался.

   Эльфы давно отступили от подножия холма, поднялись вначале до середины склона, а после, не выдерживая натиска перекрывавших одна другую атак, и вовсе до линии нижних камней. Отступать дальше было некуда, там, в полусотне метров выше уже находился вход в пещеру, и последние из уходящих детей. Страшный день заканчивался, но приближающийся с каждым часом вечер, столь желанный для них нынешним утром, уже не радовал. Никто больше не надеялся на темноту, никто не заглядывал дальше следующей атаки.

   Эманель в какой-то момент провалился в беспамятство, и один из младших перенес израненного короля в пещеру, усадил спиной к стене в дальнем углу. Эманель очнулся от холодных капель, пролившихся на лицо, и не сразу понял, почему небо над ним темно. Принесший его эльф, неловко действуя одной рукой, вновь осторожно прислонил к его губам фляжку с водой. Обрубок правой безвольно висел вдоль тела, перебинтованный наспех кровавыми тряпками. Сил на благодарность не осталось, Эманель только и сумел прошептать: "спасибо, Геллен!". Младший эльф пожал левым плечом, ответил спокойно: "не стоит благодарности. Это всего лишь вода" – и ушел наружу, держа меч в левой руке.

   Эманель понемногу приходил в себя. Пещера, утром до краев заполненная тесно стоящими плечом к плечу эйльфлёр, заметно опустела. Их оставалось радующе мало, тех, которые еще не успели уйти, и с каждой минутой становилось все меньше. Эльф вдохнул поглубже, впуская в себя странную силу этого места. Пещера сама по себе несла умиротворение, успокаивала горячий ум, остужала душу, переполненную горечью до краев.

   Гномий квадрат, меж тем, по-прежнему твердо стоял на склоне, удерживал центр и прикрывал самый короткий путь к пещере. Люди сторонились его, огибая по флангам.

   Жуткая настойчивость, с какой смертные рвались в пещеру, не имела смысла. Здесь не было сокровищ, тех, что интересовали бы их. Здесь не было источника силы, такого, который был бы им подвластен. Здесь, строго говоря, не было ничего, что могло бы их заинтересовать. Эманель недоумевал – что они надеялись найти, прорвав заслон?

   Алчность и жажда мести, помноженные на долгие годы затаенных действительных и придуманных обид, ожесточили смертных до предела. Эманель видел немало и драк, и битв, но остервенение, с которым рубили упавших эльфов, не раз заставляло его содрогаться. Та отстраненность, с какой эйльфлёр обычно воспринимали окружающий мир, надежно скрывала многое, и когда копившаяся в душах людей ненависть прорвалась наружу, она ошеломила эльфов.

   Сквозь тихие голоса король расслышал вовне яростные взвизги и звон стали. Слишком близко. Много ближе последней линии обороны. Собрав себя, словно кучу разбросанного тряпья, король поднялся на ноги, вначале тяжело навалившись на стену, а после – оторвавшись от нее, выпрямился почти полностью, почти легко.

   Стоявшие рядом эльфы поддержали, приглашающее расступились, открывая путь к фреске. Эманель твердо возразил "нет!", и отказался от заботливой поддержки.

   Там, у подножия залитой кровью мистической картины, умирал Маррир. Его лицо, и раньше выглядевшее бледным, почти не изменилось в преддверии смерти. Может, чуть резче проступили жесткие морщинки вокруг губ, четче обозначились в блестящих черных волосах струйки седины. Даже выражение лица черного эльфа не изменилось, оно по-прежнему выражало невозмутимость и доброжелательность – одновременно.

   Рядом с ним, поддерживая с обеих сторон, прямо на полу сидели дети погибшего в прошлое вторжение Нейэля, близнецы Далир и Амиэнь. Эманель не нашел в себе сил заглянуть им в глаза. Вопреки его приказу, они не ушли со сверстниками еще до полудня, они оставались с наставником и теперь.

   Крики и звон снаружи не утихали. Король, твердо впечатывая в пол каждый шаг, сжимая в не дрожащей руке ставший вдруг очень тяжелым меч, вышел навстречу битве...

   *

   ... "Нет!" – не меняя интонации, вновь отказался Эллорн. Когда она, легко и не оглядываясь, шагнула во Врата, сердце эйльфлёр остановилось. Когда оно забилось вновь, редко и сильно, он почти возненавидел свое сердце.

   – Ну, как хочешь. – отступился Хранитель. – Она просила, я – предложил. Насильно жить не заставишь.

   Эллорн не отозвался, и не обернулся. Он так и остался там, где они разняли объятия, в пяти шагах от раскаленной арки в никуда. Там, внутри, иногда мелькали еле различимые тени, и он жадно ловил их появление, раз за разом надеясь увидеть знакомый силуэт.

   – А странные вы существа, Живущие! – как-то без перехода вдруг заговорил старик, словно продолжая давно начатую беседу. – Сложно вас понять. То жизнь любой ценой, то смерть без причины. То клятвы в вечной любви, то отречение без сомнений. Мне иногда думается, что Он вас как-то неправильно придумал. Ну, или нас – неправильно придумал. Вот мы и не совпадаем, не понимаем друг друга совершенно.

   Эллорн, не оборачиваясь, безразлично спросил: "кто – Он?", и старик охотно отозвался: "Создатель, сынок! Творец всего сущего. Он, который устроил вселенную, и поставил нас беречь вас, блюсти баланс, сохранять порядок, противостоять хаосу". – "Кого – вас?" – "Силы, кого ж еще! Сам будто не знаешь. Нас, высшие силы. Охранять вас, служить вам, иногда – спасать, но исключительно по вашему желанию".

   Эльф пожал плечами. Он редко задумывался о природе тех сил, которыми владел сам, а уж о тех, про существование которых только слышал – и вовсе.

   – Вот-вот... думаете вы мало, это уж верно!.. А ты – меньше всех. – в своей прежней ворчливой манере начал старик, но Эллорн никак не отреагировал, и Хранитель сдался. Он замолк окончательно, ссутулился, и как-то уменьшился, что ли.

   Эллорн краем зрения заметил изменения в его облике, но не отложил их в памяти. То, что давно копилось в душе, с уходом Элирен стремительно рвалось наружу. Он держал себя, держал, как держал бы вновь упавшего на склоне Эманеля, как пробитого насквозь десятком стрел, но еще живого Феррела, как оступившегося, и сорвавшегося со скал в глубокую расселину младшего эльфа, имени которого не знал... Он не мог не видеть их, час за часом умирающих там, на склоне.

   То, что рвалось наружу, никогда ранее не нападало на него, а тем более, столь яростно. Стойкий эльф не признавал отчаяния, и совсем не умел ладить с этим зверем.

   Раскаленная арка стала настолько привычной, что перестала раздражать зноем. Эллорн подумал, что уже долгие дни он, не отрываясь, глядит в нее, но тут же опомнился. Какие "долгие дни"?! Если свериться с левым кубом, там, на склоне у Красных Скал, прошло только несколько часов. Неужели?..

   Он протянул руку, касаясь призрачного огня. Рука почти не почувствовала жара. По краям арки, там, где ее прочертили пальцы Элирен, остывание проходило быстрее, там цвет из яростно-белого пригас до вполне себе обычного малинового, и прямо на глазах превращался в багровый.

   – Кстати, раз уж ты напомнил мне о клятвах. – эльф подступил вплотную к Вратам, осторожно притронулся к ним раскрытыми ладонями. – Мы не только даем обещания, Хранитель. Мы их еще и выполняем.

   – Ну-ну, ты!.. – возмутился, было, тот, но Эллорн уже не слышал его.

   Эльф закрыл глаза, и шагнул вперед, в арку, но не в дружеские объятия заждавшегося любимого мира, и не на залитый кровью склон. Он знал, куда он идет, он знал, кто ждет его там. И когда вдруг оказался лицом к лицу с заплаканной, обрадованной и испуганной одновременно Элирен, даже не удивился сильно. Так, усмехнулся про себя...

   ...Закончилось все быстро. Еще пять минут назад короткий строй эльфов яростно оборонялся у входа в пещеру, еще совсем недавно три запыхавшихся Охотника прискакали к подножию холма, и прокричали наверх эльфам предложение от «светлейшего правителя Гуттрака и других светлейших правителей Мокрополья» сложить оружие и сдаться в плен. Эйльфлёр сверху очень образно описали, куда может идти правитель Гуттрак с остальными светлейшими правителями, и что они там могут сделать сообща либо по отдельности со своим предложением. Охотники не обиделись, а очень громко расхохотались, видимо, вполне разделяя мнение эльфов по данному вопросу. Еще совсем недавно они быстро посовещались о чем-то внизу, и двое из них, спрыгнув с лошадей, легко взбежали на склон, а третий, постояв внизу, грустно посмотрел им вслед, и, подобрав поводья их лошадей, нехотя поехал прочь.

   Охотники направились прямо на гномий квадрат, и вызвали недоумение у осаждавших холм. Их пропустили без вопросов, посчитав, что те идут по поручению. Гномы тоже расступились без просьбы, пропуская их сквозь строй. Они легко взбежали к самой пещере, и остановились перед перепачканным своей и чужой кровью принцем Элинелем: один с русой бородкой и светлыми, с затаенной улыбкой глазами, чуть впереди, второй темнокудрый и черноглазый, за его левым плечом в полушаге.

   Элинель лишь развел руками. Охотники переглянулись, сняли свои луки, без спешки и волнения накинули на них тетивы. Светлобородый взобрался к самым верхним рядам защитников, эйльфлёр молча подвинулись на карнизе, освобождая для него место. Второй, с темными кудрями, передвинул на поясе широкий охотничий нож точно под правую руку, и встал в ряду с принцем у входа в пещеру.

   Все эти, и еще множество других мелких событий происходили совсем недавно, буквально только что. И вот все закончилось. Обошедшие с тыла холм нападавшие пробрались-таки за спину слишком малочисленному отряду эльфийских лучников, их дуэль длилась недолго. Очередная смертельная волна накрыла почти пустой склон, разбилась о твердо стоящий гномий квадрат, и, разделившись на два мощных потока, перехлестнула последнюю линию обороны эйльфлёр. Радостно вопя, атакующие ворвались в пещеру, убивая оставшийся в ней десяток эльфов...

   Я судорожно вздохнула, когда первый эльф погиб на склоне, прямо на моих глазах. Я никогда раньше не видела смерть эйльфлёр, а тем более, не видела смерть полностью, всю, как она есть. Она меня ужаснула. Я, оборвавшая за свое короткое существование не одну жизнь просто потому, что кому-то не посчастливилось встать на моей дороге, до сих пор даже не понимала, насколько непоправимы бывают поступки.

   Иринон отрешенно смотрела, прикусив пухлые губы. Только тонкие пальцы задрожали в моей ладони, и я догадалась, что уже не впервой ей наблюдать отсюда, как вдруг бледнеют контуры замерших тел, как раскрывается под ними мрачная головокружительная бездна, и как медленно, невыносимо медленно валятся в нее уходящие в небытие.

   Их, зависших над вечной тьмой, становилось все больше. Они висели в пустоте, под нашими ногами, удаляясь совсем по чуть-чуть, но неотвратимо. Я закрыла глаза. Скоро и я также завалюсь беспомощно, и упаду в пустоту навсегда. Осознать подобное, и не сойти с ума – невозможно, мой еще отчасти живой разум отказывался вместить истину.

   Нечто изменилось вокруг нас. Иринон негромко произнесла что-то, я не поняла, и заставила себя вновь "включиться" в происходящее, открыть мокрые глаза.

   "Наверное, больше никто не пойдет. – повторила она без раздражения. – Видишь, уже давно никто не подходит к Вратам".

   Я вскинула голову, и поверх ее блондинистой макушки заглянула в оставленную далеко в прошлой жизни пещеру. Она почти опустела, только у входа, тяжело опираясь на запачканное кровью оружие плечом к плечу стояла жалкая горстка защитников, да у картины, на окровавленном полу сидели двое детей. Девочка держала на коленях полулежащего эльфа в совершенно черной одежде, мальчик осторожно обтирал красным полотенцем его изрезанные от запястий до локтя руки. Я посмотрела на Иринон, приглашая и ее взглянуть вверх, она покачала головой, не поднимая глаз. Озадаченная, я вновь заглянула в пещеру. Почему?.. Ответ пришел сразу: Маррир. Кусочки разломанной мозаики сложились просто и легко, соединив некоторые догадки и множество мелких, не связанных меж собою, но очень важных фактов. Так вот по кому был твой траур, Мастер. Вот чью песню ты пытался найти во мне, угадывая некую связь между нами. Вот кого звал сегодня. О, звезды, да сколько же еще открытий меня ожидает прежде, чем я окончательно утону в безбрежной пустоте?!

   – Для начала, тебе придется кое-что объяснить мне. – строго предупредил мягкий любимый голос, и Эллорн, настоящий Эллорн, встал передо мной, усмехающийся своей обычной, эллорновской усмешкой...

   *

   Вартак не выдержал. Гномы подняли щиты, и, сломав строй, что называется "на плечах" нападавших вбежали в пещеру следом за прорвавшимися людьми, убивая смертных молча и без сожалений. За минуту все было кончено, гномы вытащили за ноги трупы убитых людей и побросали со склона прямо на головы спешащим следом. Встали оцеплением вкруг пещеры, закрывая и вход, и площадку, усеянную телами последних защитников, и маленькую расселину под козырьком с другой стороны, куда эльфы сами сносили своих павших братьев и сестер.