Текст книги "Путь. Эльфийские истории. (Тетралогия) (СИ)"

Автор книги: Лола Екшибарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 38 страниц)

   – Получается, что ты приготовил ответ на самый сложный мой вопрос, задолго до того, как я решился его задать. – король низко поклонился, отдавая должное проницательности собрата. – Как ты был прав, советуя мне хорошенько оглядеться! Моя благодарность безмерна, Маррир. Не сомневайся в себе, я чувствую, что ты прав! По крайней мере, если нам не поможет твоя воплощенная память, нам не поможет уже ничто.

   – Это мой долг, благодарить не за что. – Маррир, возвратив королю поклон, развернулся к дверям, приглашая жестом: пойдем.

   Снаружи морось усилилась, плотные кроны дубов напитались влагой, и уже не сдерживали ее, она проливалась вниз ручейками. Маррир с удовольствием подставил лицо под охлаждающие капли...

   ...Рысь вновь заплакала, закричала жалобно. Маррир встрепенулся, вслушиваясь в голос зверя – в нем звучала неприкрытая боль. Внутри домика вновь заворочался гном. Вартак перестал бороться с собой, встал, и полностью одевшись, вышел в ночь.

   – Взгляни. – эльф протянул продолговатый деревянный ящичек, Вартак взял его с некоторой опаской. – Ты показал себя неплохим кузнецом. Что ты думаешь об этой заготовке?

   Вартак восхищенно замер, разглядывая синюю полосу. По поверхности тут и там шли причудливые светлые разводы, гном впервые видел подобное. От легкого касания металл словно оживал, подавал слабый голос. Гном понял, чей плачь он слышал на краю сна.

   – Никто, кроме тебя, не смог бы сделать такую, Хозяин гор. – Вартак вложил полосу в ящичек, и протянул назад эльфу, с неохотой отрываясь от заворожившей его, сына, внука и правнука лучших кузнецов округи, простой необработанной заготовки.

   Маррир не протянул руки взять ящичек назад. Вартак смешался, не понимая, что опять он сделал не так.

   – Ты польстил моему самолюбию, но я просил совета, а не восхвалений. – спокойно попенял эльф, Вартак даже рот открыл от удивления. – Наверное, здесь неподходящее место для тебя?

   Гном в испуге отступил на шаг. На мгновение ему показалось, что сейчас Маррир предложит ему возвращаться к себе, на Трабб, к таким же бестолковым неумелым глупцам, как сам Вартак.

   Эльф меж тем встал, помедлил, вслушиваясь в ночь, и докончил:

   – Сегодня должно быть очень темно, а ты плохо видишь в темноте. Что ж, раз никому из нас все равно не спится, ни к чему и время терять. Ступай в кузницу, и рассмотри заготовку при свете. Разрешаю испытать ее любым известным тебе способом – я хочу знать, что я сделал не так. Не бойся испортить, мне она все равно не подходит. Кислоты в склянках на стеллаже, напильники там же. Будь осторожен с жидкостями, они сильны! Не сожги пальцы. Самые крепкие должны иметь красноватый отлив. С этого мгновения можешь пользоваться любым инструментом, который есть в усадьбе. Только помни правила: все, что ты берешь, должно возвращать точно на то же место. И готовь плавильную печь. Я не пользовался ею с прошлого лета, думаю, она нуждается в серьезной чистке.

   Вартак с облегчением, в два приема, выдохнул. Эльф не прогонял его. Фу, как же трудно бывало его понять! И как только прадед выжил здесь целых пятнадцать лет?!

   Маррир, уже скрывшийся в ночи, беззвучно рассмеялся. Нет, положительно он не ошибся, выбрав именно этого гнома. Немного мнительный и сильно себе на уме, но кто из них не таков? Вартак искренне, без оглядки желал новых знаний, он забывал о гордости, и честолюбии, когда дело доходило до познания тайн, что Маррир понемногу приоткрывал ему. Подобное самоотречение – редкое качество среди любого народа. Несмотря на груз прожитых лет, гному еще оставалось далеко до старости, при известной настойчивости и присущему всему горному племени упрямству Вартак мог достичь серьезных высот в кузнечном деле.

   *

   Эманель, Феррел, Хлоис, Дейлин, Элинель, Флоран, и еще около десяти совсем незнакомых Охотникам эйльфлёр в зеленом собрались в главном зале Мраморного Дворца. Росни, насупившийся, как обычно, хмуро поглядывал на эльфов исподлобья. Рэм, легко чувствующий себя почти в любом обществе, рассматривал незнакомых принцев и принцесс, догадываясь, кто бы они могли быть. Кареглазый и рыжеволосый принц, скорее всего, Дарвель, из рода Дарена. Синеглазая красавица рядом с ним могла быть принцессой Рианн. Другая эльфийка, худощавая на фоне статных собратьев, порывистая ясноглазая брюнетка – Мариэль, из рода принцессы Лирриль. Еще двое эйльфлёр имели волосы золотого цвета, хоть и не столь насыщенного, как у Рианн, но несомненно, сильно отличающегося от пепельно-белого у блондинов из рода Эллорна. Они, наверное, Кайнир и Нейлин. Их серо-голубые глаза то и дело поблескивали затаенными смешинками, и Рэм сам невольно несколько раз улыбнулся в ответ просто так, без причины.

   Когда Эманель просил Охотников не уходить из Зачаровня в августе, они с Росни удивились, но согласились сразу. В конце концов, не в первый раз король эйльфлёр прибегал к их услугам, и каждый раз его поручения бывали вполне выполнимыми. Ренди получил приглашение от эйльфлёр Маррира, тот приглашал Охотника к концу осени. Ренди согласился, и, хотя усадьба эльфа находилась по другую сторону Зачаровня, на северной оконечности, но впереди была вся осень, и Охотник ушел по другим делам. Рэм с Росни недолго задержались на заставе, попрощались с Ренди, и неспешно тронулись в Мерцающие Дворцы. Пока ехали от южной границы, они даже посмеивались меж собою, шутя, что нежданно-негаданно получили возможность неплохо отдохнуть. Знать бы заранее, насколько они заблуждались на этот раз! Впрочем, если бы и знать... что меняет знание?... ничего. Если бы они и знали заранее, к какому делу их привлекут эльфы, они бы и тогда не отказались.

   – Ваша помощь будет неоценима. Никакая плата не в силах выразить мою признательность, но все же, прошу, назовите ее без стеснения. Мы рассчитаемся с вами заранее. Сами понимаете, я не исключаю возможность, что не смогу сделать этого потом. – Эманель, завораживающе величественный в своей простоте, был как всегда прям и открыт, не прятал ни мыслей, ни лучистых глаз. – Нам жизненно важен этот коридор!.. Вы, господа, свободны в своем выборе: кого просить, кого купить. Кому и что пообещать. Если нужно привлечь еще Охотников, только назовите имена, мы без промедления позовем всех, кого скажете. Все, что вы посчитаете нужным для выполнения нашей просьбы, вы можете делать без оглядки. Если для получения согласия на проход по их землям кому-то из правителей понадобится моя голова, обещайте без сомнений. – добавил он с улыбкой, и улыбки промелькнули на лицах других эльфов. Но Охотники не отозвались, они оба ощутили, сколько серьезности скрывалось за легким тоном, как мало шутки было в его шутке.

   – Наши дети не должны расплачиваться за наши ошибки. – твердо произнес Элинель, а Флоран добавила:

   – Мы не стали бы обсуждать свои трудности с другими смертными, но вы давно уже часть нашей семьи. Вы лучше многих видите, насколько сейчас велика угроза для эйльфлёр. Вполне вероятно, что уйти сквозь Врата – их последняя возможность выжить.

   Росни поежился от ее откровенности. Рэм помедлил, ответил с чувством:

   – Ваше доверие – честь для нас. Мы приложим все старания, все силы... я не клянусь, что непременно выполню твое поручение, король Эманель, но клянусь, что не отступлю, пока не сделаю все, от меня зависящее! Вот тогда и поговорим об оплате.

   Эманель не стал спорить. На широкой каменной столешнице расстелили подробную карту, на ней четкие линии обрисовывали Зачаровень, и прилегающие к нему ближайшие земли: Трабб, южные равнины, Мокрополье. На самой границе, у края карты, несколькими мазками алой краски неизвестный составитель обозначил Красные Скалы. Росни сразу бросились в глаза эти пятна, он подумал: как кровью пометил!

   Эйльфлер придвинулись ближе. Многие хранили молчание, большинство островитян и некоторые из далеких от политики здешних принцев никак не участвовали в дальнейшем обсуждении, только внимательно слушали. Говорили в основном Элинель, Дейлин, Феррел, Хлоис, оба принца с волосами цвета светлой меди, и сам Эманель. Они только-только вернулись из объезда Зачаровня, каждый кратко рассказывал о результате. Рэм с Росни размышляли над поставленной задачей, обсуждая кандидатуры подходящих Охотников, и варианты ведения непростых переговоров с различными правителями.

   Над картой, в обсуждениях, просидели до поздней ночи. Когда около полуночи главные вопросы были озвучены, и намечены возможные пути их решения, король Эманель закрыл совет. Эйльфлёр тепло поблагодарили Охотников за отзывчивость, Флоран позвала всех в маленький зал рядом, к накрытому столу. Праздновать было нечего, их совместный ужин не походил на радостное застолье. Быстро утолив голод, все разошлись – кто куда, по своим делам. А дел у каждого наметилось больше, чем много.

   *

   – Ну, вот и славно. – Лесник по-прежнему стоял меж живых кубов, тяжело опираясь на посох, и смотрел на меня с улыбкой. Мне не радовалось, встреча с Охотником разбередила тоску. Теплый ветер, шутливо толкнувший в спину, солнце, ослепившее привыкшие к полутьме глаза... буйство цвета, радость ясного утра. Знакомые решетки в тонкой резьбе. Долина поющей воды рядом, всего в дневном переходе, прекрасная и загадочная, которая еще, наверное, помнила наш смех.

   Эллорн пока не вернулся, в кубе отражался радостный Рэм, поблескивающий светлыми, улыбчивыми глазами, в которых светилась любовь. Да, его любили. Его многие любили, и это было справедливо. Что бы тут ни говорилось о высших принципах и какой-то там абстрактной морали, но Эллорн, долгие годы изгнания живущий одной идеей – защитой маленького мирка эйльфлёр, защитой не ради себя – ради детей, ради других... заслуживал лучшей доли.

   Лесник может сколь угодно обзываться, но "жестокий убийца" был беспощаден в первую очередь к себе, лишь потом к врагам – и уж точно, его призвание никогда не было ему развлечением! Если в условиях трудного выживания он сумел сохранить столько доброты и сердечности, то как могла бы раскрыться его личность, сложись все иначе! Был бы у него выбор... имей он возможность вновь попытаться... Думается, эта вселенная все-таки кое-что эльфу задолжала.

   – Теперь я предлагаю тебе сделку. – я собралась с мыслями, и посмотрела Леснику прямо в глаза.

   Надо успевать, пока Эллорн там. Когда он вернется, у меня не хватит духу предать его открыто.

   Лесник хитро прищурился:

   – Охохо! Нахалка, как я погляжу! Ну, и что ты можешь предложить?

   – Эллорн. Ты дашь ему возможность идти дальше. Пусть попробует сначала, пусть... пусть живет вечно. Ты можешь, теперь я точно знаю – ты можешь многое. Может быть, ты можешь вообще всё, но мне не надо всё, мне надо, чтобы он – жил. Со мною поступай, как посчитаешь нужным.

   – А иначе?.. – заинтересованно прохрипел старик.

   – Врата останутся открытыми. Ну, не смейся, я понимаю, что все равно погасну. Ты мне сам только что сказал. Ну, и ладно! Но Врата останутся открытыми, я не стану их закрывать! И не пугай гримасами, ты меня не заставишь!.. Угрозы мне сейчас смешны, а принудить силою, я почему-то уверена, ты не можешь. Так что сам видишь, придется со мною договариваться. Или искать третью Иринон. Если так – удачи!

   – А ты не так проста, как кажешься на первый взгляд!.. – с некоторым восхищением удивился Лесник, поглядывая в куб.

   Я поняла, что вот-вот появится Эллорн.

   – Эльфу ни слова!.. Иначе сделка не состоится.

   – Дурочка ты. – снисходительно констатировал Лесник, и отвернулся.

   Я пожала плечами. Возможно, и так. Сейчас-то какая разница? Давай, старик, решайся! Или мне придется выполнить свою угрозу – а я ее выполню, ты знаешь. Ну?

   – Договорились. – ответил Лесник через секунду после того, как я перестала ждать ответ. – Только учти, если он сам не захочет – принуждать не стану!..

   – Главное, дай ему шанс!.. – напомнила, улыбаясь непослушными губами в ответ на ласковую улыбку вставшего рядом Эллорна.

   Тот поверх моей головы посмотрел на хитро сощурившегося старика, заглянул в мою расстроенную физиономию, и удивленно приподнял брови. Но ни о чем не спросил, только обнял крепко, и я благодарно обняла его в ответ. Ты бываешь удивительно чутким, мой принц. Не отпускай меня. Мне... страшно.

   – Охотники сделают свое дело. – удовлетворенно заключил Эллорн, и я почувствовала, что он нет-нет, да поглядывает в оставленные нами кубы. Из-под его руки я видела, как быстро меняются в них картины, хаотично и непонятно. – Лишь бы у них хватило времени. Хранитель, сколько нам осталось?

   – Время для вас сейчас самая условная величина. – отмахнулся Лесник, и уселся на вновь появившийся из ниоткуда камень. – Здесь его вообще нет. Там, у них, оно идет по-разному. Для них – такЈ для вас – эдак. Ничего, сынок, не волнуйся! Ваша история получилась красивой, хоть и не вовсе складной. Скоро все закончится!.. Для всех вас.

   Мы оба не поняли последней реплики, но никто не переспросил. Я обнимала его, прощаясь, – вновь прощаясь, за столь короткое время – уже в который раз?..

   *

   На рассвете прискакал гонец, коротко переговорил с Марриром прямо на дороге, и ускакал дальше. Гном Вартак, как раз утаскивавший из кузницы большое корыто с грязным песком и сбитой окалиной, проводил взглядом мелькнувший за изгородью серебристый плащ с интересным многоцветным переливом, и подумал, насколько зачастили гонцы в последние месяцы. Осень, да и почти вся зима прошла на удивление спокойно, однажды лишь заходил Охотник, да приезжал отряд эльфов во главе с ихним королем – Вартак не раз слышал описания главного эльфа от своего прадеда, который видел его дважды, один раз даже вблизи; да и то уважение, которое оказывали ему все присутствующие, подтверждало догадку Вартака. Если уж Маррир так раскланивался с ним на прощание – приезжавший точно был высшим начальником. Сам черный эльф в иерархии эльфов был отнюдь не малым, про это знали все гномы. Поговаривали даже, что ему полагалось быть королем, но Хозяин гор сам отказался, потому что посчитал для себя лишним. Так что приезжавший точно был королем Эманелем. Вартак долго ждал каких-либо последствий визита столь знатной особы, но ничего не происходило, и он оставил пустые размышления.

   Говоря откровенно, времени на размышления, а тем более – пустые, Маррир ему вовсе не оставлял. Если поначалу гному казалось, что эльф слишком мало отдыхает, и слишком много требует от окружающих, то вскоре он понял, каким неспешным Маррир был до того. Всю осень, и вот уже всю зиму они, можно сказать, жили в кузнице.

   Приходивший осенью Охотник сопровождал небольшой караван: четыре подводы, доверху груженные серой рудой. Видимо, эльф дал за нее хорошую цену, поскольку гномы, загружавшие подводы, не поскупились. Плотно уложенные мешки наполнялись со знанием дела, Вартак, который потом эти подводы разгружал, с удивлением увидел на мешках родные клейма – Охотник ходил в Каменный мешок. Кроме руды Охотник, оказавшийся отличным парнем по имени Ренди, привез гному Вартаку низкий поклон от сородичей, пожелание личных успехов и благополучия. Вартак поблагодарил Охотника, и предложил плату, как полагалось – но тот отказался, сославшись на то, что Маррир уже довольно расплатился с ним за все услуги. Когда Охотник ушел, Вартак поблагодарил хозяина усадьбы. Тот, по обыкновению, промолчал.

   Отобранную на Траббе руду переплавляли, очищали, выливали в формы. И потом ковали, ковали, ковали... Гнома определили молотобойцем, за кузнеца встал Далир: толи двоюродный племянник, толи еще какой дальний родственник хозяина усадьбы. Парнишка имел крепкие руки и верный глазомер, гному легко работалось с ним. Эльф вовремя выметывал поковку, точно захватывал ее клещами, и ни разу не поспешил убрать с наковальни до команды "стой!". К тому же Далир любил посмеяться, в нем отсутствовала даже тень надменности, так часто проявлявшаяся во всех встречаемых гномом до того эльфах.

   Сам Маррир постоянно находился рядом, руководил и направлял их обоих. Он каким-то только ему понятным образом отслеживал процесс изготовления, и давал иногда короткие понятные рекомендации, иногда точные приказания, либо словами, либо ручником, легким ударом обозначая места проковки.

   Вартак за несколько жалких месяцев узнал столько, что его голова иногда трещала, как старая бочка, в которую влили новое вино, и плотно укупорили. Серая руда, попадавшаяся в западных штольнях Самоцветной, и которую гномы посчитали за обманную породу, поскольку так и не научились хорошо очищать, оказалась, обладала удивительными свойствами: добавленная в определенных пропорциях к коричневой руде, вместе они выплавлялись в изумительный металл. Клинок, откованный из такой болванки, имел рисунок по всей поверхности. Иногда это были прямые линии, иногда – затейливые узоры.

   Клинки выходили удивительно прочными, красивыми, легкими. И... звенящими. Гном в душе называл их "поющими", хотя Маррир как-то объяснил ему, что песни-то пока у них и не получается. Клинки плачут, кричат, иногда – угрожают. Но не поют. Гном не понял объяснения, но ему стало понятно, чего именно добивается придирчивый мастер: песни. Изумительные клинки раз за разом выходили из рук старательных помощников, и каждый раз по какой-то причине не удовлетворяли старшего эльфа. Тот, единственный, должен был звучать особой мелодией, известной только самому эльфу.

   Маррир рассматривал кинжалы, слушал их, и без сожалений отдавал Вартаку. На робкий вопрос, как поступать с ними дальше, ответил равнодушно: "как пожелаешь! Мне они не подходят". Вартак уносил изумительные клинки в маленький домик за кузницей, и заворачивал их в обрывки козьих шкур. Выбросить, отдать в переплавку или сломать такое оружие у старого мастера не поднималась рука. Черный эльф не возражал.

   Когда гном высыпал мусор в заранее заготовленную ямку, и притащил корыто обратно, Маррир уже вновь стоял у разогревочной печи. Результат трудов последних двух недель: очередная болванка, была на подходе. Судя по цвету печи, накал поддерживался ровный, и гном присел передохнуть на чурбак у распахнутых настежь дверей.

   В кузнице эльфа не копился угар. Над печью и горном висели огромные медные перевернутые воронки, их тонкие концы уходили наружу прямо сквозь стены. Гном таращился на них, пока впервые не увидел работу горна, и не понял, что воронки – мастерски выполненные воздуховоды.

   И так по всей кузнице: везде умный эльф устраивал очень полезные приспособления. Вартак старательно приглядывался к ним, запоминал устройство. Если случалась подходящая минутка – спрашивал, и всегда получал прямые ответы. Маррир никогда не таился. Другое дело, что не все его ответы гном понимал.

   – Вартак, подойди! – и, когда тот немедленно соскочил с чурбачка, и встал рядом: – Посмотри, что там с углем. Я чувствую неравномерность пламени.

   Вартак послушно наклонился, зашарил на листе – да, действительно, средняя кучка прогорела слишком быстро, и теперь в центре температура оказывалась ниже, чем по краям. Ругнувшись мысленно, гном засуетился у печи.

   Маррир смотрел на происходящее глазами гнома, и думал о только что приезжавшем Геллене. Эйльфлёр спешил, он позвал хозяина усадьбы задолго до своего появления, и Маррир вышел навстречу. Геллен открылся сам, без долгих просьб впуская Старшего в разум, разворачивая перед ним память, как мелко исписанный затейливый свиток. Маррир благодарно кивнул, вполне понимая, насколько трудно доверить кому бы то ни было собственный мир.

   – Всех опросили, никто не ушел не выслушанным. Теперь нам остается только действовать. Охотники вернулись еще до полнолуния. Король Эманель приказал передать тебе: ждут твоего слова, и сигнала принца Дейлина. Все решено, возврата нет. У принца Дейлина теперь много хлопот, он собрал к себе всех мало-мальски способных эйльфлёр, но беда в том, что мастера ушли, а оставшиеся... не так сильны, как ему бы хотелось.

   Маррир покачал головой.

   – Оградить весь Зачаровень – задача непростая. – открыто поделился сомнениями с Гелленом. – Даже Сейлину, да и Веннен, если уж на то пошло, не по плечу были такие силы. Она всего лишь на сутки скрыла Запретный лес – и погибла, израсходовавшись полностью. Видимо, я слишком давно не общался с молодыми, если пропустил появление магов подобных ей среди эйльфлёр!..

   – Я не могу оценить их силу, мне она непонятна. – признался Геллен, вновь садясь на лошадь. – Но нынешний поход – не таков, как все предыдущие, никто не желает оставаться в стороне. Да и, говоря откровенно, другого пути у нас нет, ты ведь сам понимаешь. Все очень обострилось за последние полгода. Я думаю, если мы промедлим, получим новое вторжение. Также думает и Королевский дом, и Охотники. Те, что ходили в разведку, не принесли даже намека на надежду. Угроза вполне реальна, со всех сторон. Нет, Старший, нам предстоят испытания, и мы готовы встретить их с честью.

   Маррир еще постоял, вслушиваясь в удаляющийся перестук копыт, впитывая тревогу: полностью, до дна. Грозные звучные ноты влились в душу, плотно вошли в мысли, сплелись с неумолчно звучавшей внутри мелодией. Оживили ее, сделали почти осязаемой. Маррир ладонями почувствовал – вот оно, недостающее звено! Вот то, что свяжет воедино разрозненную цепь.

   Он быстро вернулся в кузницу, к ждущей своего часа болванке. Теперь уже скоро, совсем скоро... из грубой болванки – невзрачная заготовка, из заготовки – клинок, из стальной полосы – кинжал. Тот самый, который запоет.

   На пороге возникла Амиэнь, поставила на полочку у двери два кувшина с холодным морсом, спросила вовсе не удивленно: "время пришло, да?" – "Да" – "Тогда я позову Далира" – и девочка тут же вновь исчезла. Вартак, не слышавший их, но понявший сердцем, внутренне подобрался. Нечто, что он давно предчувствовал, пусть и не понимал, приблизилось вплотную.

   *

   Весна, как легкая птица, парила над Зачаровнем, возрождая от долгого сна все, к чему прикасались ее невесомые крылья.

   В Мерцающих дворцах стало еще тише, даже в сравнении с прошлым годом. Если Весна заглядывала в слегка запыленные стекла витражей, то немало удивлялась, наверное. Где хозяева, где те, что столь кропотливо и старательно создавали красоту, почему сейчас они все покинули ее? Зачем открыты двери конюшен и загонов, почему эйльфлер группками, почти без поклажи, но в полном вооружении, уезжают, стягиваются к восточным границам?

   Если бы птица Весна пронеслась вдоль всех границ, с запада на восток, и заглянула в каждую встреченную ею заставу, она удивилась бы еще больше: многие заставы уже пустовали, другие как раз оставляли их защитники. Ни суеты, ни паники – все подчинялось строгой дисциплине. Но как же так, подумала бы птица, что происходит?

   Может быть, если бы перед тем, как пронестись над Мерцающими дворцами, птица сначала заглянула, например, в маленькую усадьбу на северной границе, в то время, как сошел снег, то увидела бы озадаченного Охотника и хмурого гнома, что беседовали, облокотившись на невысокую ограду. "Просто передай мои слова: собирайте, мол, ватагу, встречайте меня – есть дело! И все. Поверь, с тобой расплатятся щедро!" – убеждал гном, Охотник долго раздумывал, прежде чем согласился. "Ладно, но я спрошу эльфа. Мы у него в доме, иначе нельзя. Если он потребует подробностей, я вынужден буду все рассказать. Ты понимаешь, какие могут быть последствия? Ты готов к ним?" Хмурый гном тяжело вздохнул, и махнул рукой: делай, как надо.

   Маррир в граверной гнул тонкую шестигранную проволоку в затейливое кольцо. Ренди нерешительно потоптался на пороге, сомневаясь, надо ли отрывать мастера, но эльф позвал доброжелательно: "входи, Охотник, твое присутствие мне не помешает!" и Ренди, скованный причастностью к сомнительному делу, подошел и встал рядом.

   – Вартак просил тебя передать привет родичам? – напрямую спросил Маррир, смущенный Ренди кивнул. Эйльфлёр слегка улыбнулся, и пожал плечами: – В чем же дело? Я расплачусь с тобой за все услуги, как мы и договорились.

   – Дело в... нем. – Охотник, не умея подобрать слов, раздосадовано пристукнул кулаком по ладони. – Он просит об услуге, в которой я подозреваю коварство. Я не вправе говорить тебе, но я должен предупредить! Не все так просто, как выглядит поначалу.

   – Спасибо, Охотник, я принимаю твое предупреждение. – очень серьезно заверил Маррир, складывая проволоку в несколько раз – получились крылья бабочки, фибула – булавка, которой можно скрепить ворот.

   Только тут Охотник увидел еще две булавки, точные копии этой, уже готовые, что лежали в бархатной черной тряпице. Готовые фибулы ровно светились золотым теплом, а только что изготовленная снежно белела, выполненная из серебристого сплава. Ренди вздохнул восхищенно. Эльф чуть помедлил, давая Охотнику получше рассмотреть безделушки, и убрал третью к уже готовым.

   – Но я не могу запретить тебе быть Охотником, а ему – сыном своего народа. Да и не имею такого желания, сказать по чести. Так что у каждого своя ноша, свои мечты, свои тайны. Ваши пусть останутся у вас, а мне вполне хватает своих.

   Когда Ренди, озадаченный еще больше, вышел из граверной, гном поджидал его у самого порога. Не скрываясь, вопросительно заглянул в лицо.

   – Эйльфлёр Маррир не возражает. – с плохо скрытым сомнением согласился Ренди. – Ладно, я выполню твое поручение.

   – Не думай обо мне плохо. – попросил Вартак.

   Ренди пожал плечами. Он не думал о нем ни плохо, ни хорошо, тем более что сам прекрасно понимал, насколько условны эти слова, когда не относятся к определенному поступку. Со стороны гнома он, действительно, не делал ничего плохого. Он просто был гномом. Разве запретишь?

   Если Весна, взглянув во двор затерянной усадьбы, спустя всего пару недель решилась бы посетить самую восточную заставу Зачаровня, то увидела бы еще более удивительное зрелище: множество эйльфлёр разного возраста, в одежде различного цвета, и с волосами всех возможных в природе оттенков волос, собравшись вместе, образовали круг. Взявшись за руки, они плавно двигались, обходя странный курган.

   Приглядевшись к кургану внимательней, птица Весна увидела бы, что он аккуратно сложен из разнообразнейших предметов: там были и кубки, и ножи, и расписные горшочки, в которых хозяйки могут хранить масло, чеканные пряжки, резные деревянные безделицы, украшения драгоценные и простенькие, и даже еловые шишки. Этот курган постепенно складывался всю осень и зиму, из разных уголков Зачаровня, маленьких ферм и больших поселений приезжали эльфы, и каждый привозил с собой памятную вещь от "своего" кусочка леса – аналог памятки, что носят все люди, гномы, эльфы и Охотники. Вторая подобная же вещь обязательно оставлялась в том самом месте, откуда привозили памятку. Возможно, еловые шишки – это памятки северо-западных застав, могла подумать Весна, и скорее всего, оказалась бы права. Суровые бойцы, охранявшие Зачаровень, не отличались сентиментальностью, ель у границы леса вполне подходила для символа. Среди мелких и крупных предметов можно было даже заметить крошечную золотую фибулу-бабочку, булавку, которой можно сколоть ворот.

   Эйльфлер, собравшиеся у кургана, сплетали охранный щит. Каждый из них по отдельности был слишком слаб, чтобы всерьез противостать возможной агрессии. Однако слившись вместе их силы рождали Силу – ту, которая вполне была способна защитить границы родного леса от любых посягательств извне. Напитывая Силой каждую принесенную вещь, они дотягивались через нее к тому месту, которое она призвалась хранить. Они зачаровывали его, скрывали от посторонних глаз, делали как бы невидимым. Древний, врожденный дар внушения, нет-нет да и проявляющийся в детях совершенно разных родов, эйльфлёр сообща направляли на выполнение одной задачи: сохранить Зачаровень до того момента, пока в него не вернутся защитники.

   Весна могла бы долго парить над замершим в ожидании лесом, удивляясь и приглядываясь, пытаясь понять, что происходит в таких знакомых ей местах. Возможно, птице скоро бы надоело изумляться, и она улетела бы дальше, в холодные земли, ждущие ее прихода.

   *

   Зачаровень пустел в строгом порядке: в назначенный день защитники западных застав тихо и без суеты покинули свои места, ничем не выдав окрестностям, что границы остались без присмотра. Как только они преодолели приграничную полосу, им стали попадаться группки других эйльфлёр, покидающие свои фермы и хозяйства. Без слез и шуток, в легкой грусти и сильном волнении, эльфы уходили, некоторые – зная, что уже не вернутся. Чем дальше продвигались ручейки эйльфлёр по лесу, тем полнее они становились, поскольку впитывали в себя все новых и новых уезжавших. Хозяева Зачаровня оставляли за спиной дома и усадьбы. Таков был приказ короля: никто не останется в покинутом лесу, все уходят к Красным Скалам. Там, если судьба будет к ним благосклонна, многие смогут уйти сквозь Врата, а те, что захотят остаться, будут охранять их уход – и, если все окончится мирно, смогут вернуться в Зачаровень, чтобы прожить долгие годы под защитой оставленной Силы. К тому времени, как границы вновь станут проницаемыми для внешних, эйльфлёр смогут хорошо подготовиться к защите. Если же никто не пожелает остаться, значит, спрятанный лес так и останется скрытым от нескромных глаз, в покое и без незваных гостей.

   В усадьбе Маррира, как и в остальных хозяйствах эльфийского королевства, основательно готовились к походу. Гному, не посвященному в подробности, однажды Маррир просто сказал: "я ухожу надолго, и отпускаю тебя. Возвращайся к своим. За твои старания можешь взять отсюда все, что посчитаешь нужным". Гном хмуро пробурчал: "благодарю!", и ничего не попросил. Маррир не стал настаивать, впереди было несколько дней, у Вартака оставалось время поразмыслить.

   Собирались спокойно и несуетливо. Маррир в последние дни без устали обустраивал оставляемую усадьбу так, словно готовил ее для новых хозяев. Далир аккуратно свернул все свои картины, зашил их в грубые холсты и сложил на дно глубокого дубового сундука. Там они могли пролежать в сохранности несколько столетий. Рядом с рулонами картин сложили наиболее интересные вещицы из драгоценных металлов, среди них выделялась особым изяществом маленькая золотая фибула в виде крыльев бабочки. Восхищенный Далир долго вертел булавку в пальцах, он не видел ее до этого дня, и удивлялся, когда Маррир успел изготовить такую красоту.

   Амиэнь накануне ухода распахнула настежь все загоны, в конюшне остались только лошади, приготовленные для отъезда. И без того не слишком скованные неволей, в отличие от домашних животных, живущих у людей, четвероногие обитатели усадьбы не удивились. Они неспешно разбрелись по округе, не стремясь убежать далеко. Огромные дворовые псы по-прежнему бегали рядом с хозяевами, преданно заглядывая им в лица. Амиэнь задумчиво спросила: "может быть, разрешим собакам сопровождать нас?", старший эльф согласился: "если они пожелают".