Текст книги "Путь. Эльфийские истории. (Тетралогия) (СИ)"

Автор книги: Лола Екшибарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)

   Принц сжал голову ладонями, словно она разрывалась от мыслей. В нехитром жесте прорвалась непривычная растерянность, беззащитность. Росни сморщился, как от зубной боли. Попросил с усталым раздражением:

   – Уходи, Эллорн. Уходи, не унижайся. Это бесполезно.

   – Куда, Росни?.. – горько удивился тот, безвольно роняя руки. – Куда мне идти без нее, скажи? Ты знаешь, сколько раз я уходил безвозвратно? Сколько раз я пытался уйти, ты знаешь?! Думаешь, я не ушел бы уже давно, если бы мог?!

   – Сочувствия ищешь? – ехидно удивился Охотник, Эллорн побледнел, но пропусти издевку мимо.

   – Понимания!

   – Нет, Эллорн. Ни убедить, ни запугать меня больше не выйдет. Будешь убивать?

   – Я могу заставить не только кулаком!.. – остерег эльф.

   – Так попробуй! – бесстрашно предложил Охотник. – Поглядим, что выйдет!

   – Ты сойдешь с ума. – все еще выдерживая ровный тон, предупредил Эллорн. – Мое вмешательство рассыплет твой разум. Вы слабы не только телом, смертные!..

   – Может быть. – вынужденно согласился тот, но не отступил. – Может, я и впрямь сойду с ума. Но тогда и ты не получишь желаемого, а?

   – Все может быть. – вынужденно согласился в свой черед принц. – Разум смертных слишком хрупок, возможно, ты сломаешься раньше, чем я смогу увидеть ее убежище.

   – Ты не увидишь ее убежище! – с невероятной ненавистью поклялся Росни. – Ломай, убивай, хоть на голове стой! – делай, что хочешь, я не боюсь!..

   Под вспыхнувшим взглядом эльфа Росни отпрянул, больно ударившись затылком в древесную твердь, и сжался, готовый к худшему: жестокой расправе, унизительному насилию, немедленной смерти. Не сказать, что открытое противостояние безжалостному в подавлении любого сопротивления Эллорну радовало Охотника, но и не устрашало больше, Росни не лгал, когда утверждал, что не боится. Он давно предчувствовал неизбежность конфликта, и почти привык к мысли о собственном поражении. Да и как иначе?

   Потому затянувшийся спор, хоть и заставил Охотника внешне содрогнуться, душу не обрушил в страх. Он просто осознал: сейчас! – и остался ждать, понимая бессмысленность любых попыток сопротивления.

   Но к тому, что произошло дальше, Росни оказался не готов совершенно.

   – Буду просить. – горячо и убедительно возразил Эллорн, и ткнулся в землю коленом. Стиснул руки, склонил голову. – Дай мне возможность защитить её, человек. Прошу тебя! Впервые за много лет, прошу!

   Если бы вдруг небо раскололось страшным ударом, и обрушились горы... или вулкан взорвался под ногами... хотя нет, и тогда бы ему не испытать подобного ужаса. От невозможности происходящего Росни чуть сам за голову не схватился.

   – Вы!.. оба!.. ненормальные!.. – понял Охотник в безнадежном озарении. Подумав, не нашел ничего лучшего, чем встать на колени рядом с эльфом. – Прекрасно, разбирайтесь сами! Она недалеко, в приграничье Междугорья. Дня три пешего пути к югу отсюда. Заболотье – Сосновка – Гряныщи, на этом пятачке, ищи в тех деревнях! И... личная просьба, эльф: сделай одолжение, найдешь – не отпускай больше, не создавай другим сложностей!..

   Эллорн вскинулся – с непростым вниманием, в упор, а цвет его глаз менялся. Росни не раз видел, как стремительно это происходит: вдруг из ясно-прозрачного взгляд становится темным до потери оттенка. Каждый раз для кого-то вслед за тем следовали большие неприятности. Что теперь?..

   – Междугорье – следующий рубеж возмездия. Эйльфлер придут туда со дня на день.

   – Проклятье! – Росни зло врезал кулаком по земле, под руку попал острый камень, боль продернула до плеча.

   На мгновение столкнувшиеся дороги Охотника и принца эйльфлёр вновь расходились; взметнулись полы зеленого плаща, расцепляя взгляды и судьбы. Отбрасывая по разные стороны других костров, несравнимо опаснее нынешнего. Эллорн вскочил и предложил раздумчиво:

   – Я теперь в долгу перед тобой, Росни! Могу что либо сделать сейчас?..

   "Сдохнуть!.." – едва не ляпнул тот в сердцах, эльф понимающе усмехнулся, и попрощался вежливо:

   – До встречи, Охотник! Я не забуду услуги.

   – У тебя хорошая память... – признал Охотник вынужденно, потирая ушибленный кулак. Окликнул нехотя: – Эллорн!..

   Эльф приостановился уже у дальнего края поляны.

   – Постарайся ее отыскать! – пожелал Росни мрачно.

   Тот поклонился благодарно, и пожелал в свой черед:

   – И тебе – удачи!

   Костер уныло догорал, Росни не стал больше подкидывать в пламя хворост. Пусть засыпает. До рассвета недалеко, а там – в Междугорье. Если идти не сворачивая, да поторопиться, он сам будет в предполагаемом месте её зимовки к вечеру послезавтра.

   Найдет ли, не найдет её эльф, как знать?

   "Следующий рубеж возмездия"...

   Кто успеет первым?

   *

   К полудню вышла к деревне. Постояла в перелеске, наблюдая издали, не заметно ли переполоха. Успокоенная относительной тишиной, неторопливо пошла к околице, надеясь не испугать необычной внешностью людей.

   У крайнего домишки возились двое мужиков: один колол дрова, второй, помоложе, ладил сбрую на крыльце. Решительно толкнула калитку.

   – Здоровья вам, хозяева. Я – Ренни, бродяга. Мне нужен Охотник. Есть сейчас кто в деревне?

   – Ждем, – степенно ответил тот, что постарше. Молодой заворожено пялился на торчащую из-за голенища рукоять большого ножа. – Третьего дня позвали, скоро уж подойдет, как мыслим...

   – Можно мне у вас его дождаться? – спросила с надеждой. – Я заплачу за постой!

   – Отчего ж нет, дожидайся. – просто согласился старший, откладывая топор, выпрямляясь, теперь уже и сам откровенно разглядывая мое необычное снаряжение.

   Выглянула хозяйка, поманила в дом. Проходя низкой дверью, вновь похвалила себя за предусмотрительность: ни к чему хорошему эльфийские штучки бы не привели, правильно, что собираясь в путь, помнила о сдержанности. Потертая за переход от гор куртка потеряла внешнюю изысканность, а остальные мелочи, такие, как сумка, ремни, ножны, как и все изделия эйльфлёр и вначале не отличавшиеся броскостью, приобрели совсем скромный вид. Впрочем, совершенно не утратив истинно неоценимых практических качеств.

   После стольких ночевок на стылой земле, здесь, в теплом жилом уюте, желалось одного: спать, я с удовольствием не отказала себя в маленькой слабости, и уснула сразу, как мне показали угол, в котором можно было расположиться.

   Вечером, приглашенная к ужину за общий стол, осторожно расспрашивала хозяина: спокойно ли в округе? Какие новости окрест? Не опасаются ли они, оказавшиеся так близко к кровавым событиям за Траббом что эльфы не остановятся у границ Междугорья, а пойдут дальше?

   – Нет эльфов рядом, не бойся. – успокоил хозяин, искоса поглядывая на сыновей. – Мы здесь, в Заболотье сроду эльфов не видали, и нынче они к нам не сунутся. Можешь ждать Охотника, сколь понадобиться.

   Все последующие дни безотчетная тревога не покидала, заставляла просыпаться ночью в холодном поту. Я не выдержала, и как-то поутру ушла за околицу, объяснив хозяевам: прогуляюсь по окрестностям, развлекусь охотой. На самом деле я старательно искала следы эйльфлёр. Естественно, напрасно. Лес был тих и покоен, ничто не намекало на присутствие рядом бессмертных.

   Вернулась ввечеру, промокшая и слегка успокоенная. А может, просто усталость притупила во мне бдительность? На следующий день тревога вновь вернулась, требовательно позванивая в душе.

   Хозяин укреплял овин, мы с его старшим сыном помогали в меру сил. Работая вместе, поневоле отозвалась на робкие попытки мальчика завязать беседу.

   – Вырубим до конца зимы!.. – обстоятельно разъяснял он, хмурясь по-взрослому на близкую опушку. – Как отстроились, место чистили, да вот... недосуг все было после... теперя в аккурат пора. Поросль, глянь, как поднялась!.. того гляди, под дом дойдет...

   Согласно кивая, бездумно разглядывала тонкие деревца, соглашаясь: да, давно бы пора их вырубить. К вечеру прибежали с приглашением от старосты, звали зачем-то еще и меня. Пошла, слегка паникуя, потому как если будут приставать с расспросами, то придется в спешке врать, а на придумывание небылиц я была не мастерица. Однако беспокоилась напрасно, староста женил сына, и по этому поводу устраивал пир. Я впервые присутствовала на подобном празднестве, разухабистое веселье захватило. Не ломаясь, отдалась во власть праздника, радуясь минутам редкого душевного мира.

   Меня не чурались, и с вопросами не лезли. Я даже вызвала некоторое уважение среди сельчан продемонстрировав стойкость к их легкому пиву. Ха! Попробовали бы они в таких же количествах поглощать гномью водку, или эльфийские вина!

   Поутру, проспавшись и умывшись, я вдруг отчетливо поняла: нечто приблизилось. Внутреннее напряжение навалилось лавиной, к вечеру стало нестерпимым. Охотник так и не подошел, это обстоятельство только усилило нервозность. Перестав сопротивляться очевидному, я потихоньку уложила сумку, перетянулась ремнями, пристегнула ножны. Что за неожиданность может нагнать меня здесь, в глухом Заболотье, кто знает?

   – Затевается что-то окрест. – решилась все же предупредить гостеприимных хозяев, чувствуя некоторую за них ответственность. – Не знаю что, но душа неспокойна.

   Поглядывая то на меня, то на сгущающиеся сумерки, глава семейства решительно подпоясался, пошептался с сыновьями, пошел со двора, легко поигрывая огромным топором.

   – Не боись, батя мужиков соберет, караулить ночью будут. Никто не проскочит, а кто сунется, тому и смерть. Мы, Заболоцкие мужики, знаешь какие!.. Ого!.. Сильнее да удачливее во всей округе не сыщешь! – "ободрил" меня старший "мужик", лет пятнадцати от роду.

   Это точно, что "не сыщешь". Уже не обращая внимания на взгляды оставшейся семьи, собравшись, ухожу во двор, присаживаюсь на чурбак у колодца, в тень. Лес за оградой неотрывно притягивает, настораживает угрозой. Так не хочется верить, но теперь убеждаюсь окончательно: эльфы. Рядом. Много.

   Совсем рядом. Очень близко. В нескольких шагах.

   Я не хочу с ними встречаться, мне нельзя! Я уйду, я успею.

   Замерев в своем укрытии, разглядываю неясную бесшумную тень, вдруг появившуюся на крыльце. Эйльфлер пришли не за мною, они и не знают о моем присутствии. В этом моем спасение. Эльф уйдет, тогда я тоже смогу скрыться, в суматохе никто и не заметит...

   Но вспыхнувший в его руках пук соломы осветил подпертую бревном дверь, и напрочь сжег все разумные помыслы.

   Шагнула из спасительной тени в призрачный лунный свет, изо всех сил надеясь, что мое внезапное появление не толкнет его на немедленное убийство.

   "Пожалуйста, не делай этого, эйльфлёр! – попросила, стараясь двигаться предельно медленно. – Там лишь женщина и дети, ты обрекаешь их на страшную смерть. Пусть горит дом, но позволь им уйти!"

   Он тут же оказывается рядом, бесцеремонно поднимает мне лицо за подбородок. Темные глаза холодны, как зимнее небо над нами.

   "Позволь им уйти!.." – попросила вновь, с горечью предчувствуя тщетность собственных усилий.

   Эльф легко подхватил меня за шиворот, перемахнул невысокую ограду, и толкнул под дерево в том самом перелеске, который мы рассматривали с сыном хозяина утром. Исчез так же беззвучно, как появился.

   Глядя на занимающуюся крышу приютившего меня домишки, как-то вдруг осознала: еще не сегодня, но когда-нибудь такой вот покосившийся сарай станет, возможно, моей могилой, и ничего изменить здесь нельзя. Судьба не всегда интересуется нашим мнением, вырисовывая очередной замысловатый завиток в своей потайной книге. Спорить с нею пытаются многие. А кому удалось её переспорить?..

   *

   Их уже ничто не могло спасти. Обхватив колени, я так и осталась под деревом, куда меня заботливо отшвырнули; треск рассыпающихся стропил был здесь слышен отчетливо. Так же, как и иные звуки.

   Не знаю, почему просто не отвернулась. Зачем наблюдала умирание живых и жилищ. К чему запоминала в подробностях недолгую агонию деревни.

   – Насколько мне известно, это поселение – не первое из затронутых войной на твоем пути. – удивленно напомнил Эллорн, присаживаясь рядом.

   По вполне понятным причинам я не нашла, что ответить.

   – Молчишь. – согласился эльф, равнодушно наблюдая, как провалилась крыша крайнего дома. Сноп искр красиво рассыпался едва ли не над нашими головами. – Конечно, отмалчиваться удобно. За молчанием можно многое скрыть?..

   "Я не прячусь. Загляни, если хочешь, но во мне нет ни гнева, ни упрека – ничего, кроме скорби. А она как раз уместна в подобные моменты. Мне действительно нечего сказать, эйльфлёр".

   Принц пожал плечами.

   – Странно получить осуждение от воина. Или Северное Всхолмие значительно отличается от Междугорья? Если хорошенько повспоминать, ты обнаружишь и более занимательные моменты в собственном прошлом, Разведчик Ренни. О, не удивляйся! Ты была достаточно известной особой. Видишь, даже до эйльфлер докатились рассказы о некоторых твоих подвигах!

   Он вскочил, и встал надо мною, натягивая перчатки:

   – Я знаю, ты весьма умна, человек. Себя ты уже оправдала?.. не сомневаюсь. Подумай немного, может, ты найдешь оправдание и для нас?..

   Я вздрогнула. Ты уходишь?.. Не оставляй меня!..

   А, впрочем, нет. Если желаешь – уходи.

   В оказавшихся вдруг вровень глазах плясало чистое, восхитительное бешенство. Я замерла, забывая дышать. Прекрасно понимая: вряд ли найдется сила, способная убрать с моего горла неумолимо сжимающиеся руки.

   – Уходи?!.. – переспросил так, что я сразу осознала полный смысл выражения "смертельно опасный". – Да как ты смеешь?!..

   Удушающий чад пожара спас мне жизнь. Я раскашлялась, захлебнувшись зловонными клубами гари, подавилась до слез. Пока судорожно прочищала забитое дымом горло, хрипя от натуги, кое-что изменилось: понемногу разжалась стальная хватка пальцев, погасли кровавые сполохи в глубине темных глаз. Рядом возник силуэтом эльф, отрывисто спросил о чем-то. Эллорн помедлил, приходя в себя, поднялся, отозвался негромко.

   Когда через некоторое время я рискнула – не пошевелиться, нет! – осторожно глянуть в его сторону, принц задумчиво рассматривал догорающую деревню.

   – Нам пора, Элирен. Если желаешь, можешь вернуться с ранеными во Дворцы. – вполне доброжелательно предложил он. – Или пойдем со мной. Здесь больше нечего делать. Сидеть и любоваться углями не имеет смысла.

   Как прикажешь, мой господин. Я пыталась, видит небо! – я так старалась найти наилучшее для всех решение. Но ты вновь не оставляешь мне выбора.

   – Я не стану удерживать тебя силой. – заверил он, и протянул ладонь, помогая мне подняться. – Ты можешь оставить меня, когда пожелаешь. Только пусть это случится в менее опасной обстановке, ладно?

   Если б я могла, печально подумала, отворачиваясь от убитой деревни, если бы я могла действительно оставить тебя. Нет, Эллорн. У меня не хватило сил раньше, а теперь – и подавно. Мы обречены друг на друга.

   – Чтоб ты знал – я не оправдала себя за прошлое. – глотая горький дым, я выпрямилась под знакомым холодным отстранением. – Для убийц никогда нет оправдания.

   Эллорн вслушался, и неуловимо, мельчайшими черточками, его лицо меняется, перестает быть таким... заледеневшим.

   – Это суровые слова.

   – Да, но память не позволяет мне забыть. Ни днем, ни ночью. Возможно, теперь их крики всегда будут звучать в моих ушах.

   Он порывисто прижал меня к себе, я уткнулась в теплый мех плаща и всхлипнула без слез.

   – Разве так бывает, Элирен? – спросил принц почти ласково. Может, холодновато, но уже без гнева. – Разве счастье бывает болезненным?

   Еще как.

   Поддерживая под руку, очень мягко, Эллорн утянул меня подальше от невыносимого смрада пожарищ.

   Лучистый синий взгляд заставил вздрогнуть, вырвал из растерянного забытья.

   – Здравствуй, Элирен. – предельно элегантно склонил голову Эманель. Он улыбался так светло, так искренне, что я, вопреки обстоятельствам, заулыбалась в ответ. – Вот видишь, расставание было недолгим. Рад встрече!

   Храбро двинулась ему навстречу, но словно споткнулась об открытый взгляд, и остановилась. На миг все произошедшее показалось мне горячечным бредом. Не может подобная безмятежность сочетаться с немыслимой безжалостностью! Однако собственная моя куртка все еще таила запах смерти.

   – Здравствуй, король Эманель! – впервые поздоровалась с королем без заикания. – Прости, что не очень рада тебя видеть.

   – Почему? – почти испугался эльф, и я не посмела отмалчиваться.

   – Потому что понимаю: тот мир потерял прекрасного мастера, а этот обрел жестокого мстителя. Жаль.

   – Ты должна объясниться понятнее. – тут же потребовал Эманель. – В твоем сердце горечь, а в словах упрек. Эйльфлёр чем-то тебя обидели?

   Сплетаясь с его взглядом, я открылась мысленно – полностью, до дна. Распахнулась настежь, потянулась в ментал, дотрагиваясь до всех эйльфлёр, до кого могла дотянуться.

   – Остановитесь.

   Эльфы заинтересованно умолкали. В ментале по-прежнему метались обрывки восклицаний и фраз, но постепенно вокруг меня разливалась тишина, осторожная, и весьма, весьма напряженная.

   – Не мы начали эту войну, Элирен. – Эманель не выказывал гнева, он просто терпеливо объяснял очевидные истины непонятливому ребенку. – Слишком много смерти пришло в наш дом, слишком много боли накопилось в наших сердцах. Мы справедливо отстаиваем свой мир.

   Проглотить комок в горле. Задавить страх. Я начала говорить, медленно, с усилием выталкивая слова:

   – Я не спорю о справедливости, я взываю к милосердию. Даже если вы трижды пройдете сквозь материк, от одного берега до другого, вы не вернете погибших братьев. Утопив в крови три четверти мира, не зальете свое горе. Распалив костры расплаты, не погасите собственные погребальные огни. Я прошу вас, остановитесь! Оглянитесь – каким ужасом наполнили вы округу... Даже камни и пепел содрогаются при слове "эльф"! Этого ли не довольно? Упоминание о вас сейчас страшнее, чем любое бедствие, страшнее потопа и засухи. Сколько еще нужно слез, чтобы смыть горечь с ваших сердец: озеро?.. Водопад?.. Океан?..

   Я говорила громче и громче, пересиливая опускающуюся на лес тишину. А эльфы все подходили и подходили, окружая нас плотным кольцом. Они внимательно и сурово слушали, не отзываясь.

   Эманель неотрывно глядел мне в глаза, и я изо всех сил тянулась в его взгляд. Мелкая дрожь, вначале только слегка холодившая руки, теперь переросла в озноб, язык немел, ноги словно приросли к земле. Но я заставила себя вновь заговорить, медленно, с неимоверным усилием продвигаясь сквозь студеное безмолвие:

   – Великий король, услышь меня! Враги твои мертвы, и запустение теперь в их землях. Погляди: больше нет никого, кто вторгался в Зачаровень! Здесь, за Траббом, люди не мыслили вам зла. Остановись, прошу!.. – в какой-то момент я поняла, что голос мне все же отказал, я шепчу. Каждое следующее слово давалось все труднее. – Пощади виновных лишь в том, что они – люди! Прояви милосердие, грозный король!

   Эманель молчал, в красивых откровенных глазах я не видела и искры согласия, как ни вглядывалась в них. Только мрачные тени собирались в глубине, постепенно затеняя лучистую синеву, погашая чистый цвет, и сводя на нет мои усилия. В молчании короля явственно слышался отказ.

   Нет, мне не достучаться до них, не докричаться никогда. Я могу навечно сорвать голос, но они все равно будут слышать только свой гнев.

   Моей стойкости не хватило на всю, слишком сложную ночь, она неотвратимо иссякала, оставляя лишь отупляющее безразличие. И тогда я призвала последнее, что не погасло во мне: память. Рэй, смешливый, хмельной, сидит на ступенях и рассуждает о старости. Навсегда остуженный ненавистью Росни. Гостеприимная хозяйка аккуратно застилает лучшими циновками лавку для случайной бродяжки, волею случая занесенной в ее дом. Малыши, босиком топающие за матерью и прячущиеся в складках грубой юбки. Худой неловкий подросток, старающийся выглядеть взросло, но выглядящий трогательно нелепо. Мужики, держащие неторопливый совет у ворот... Свадебный пир, и конопатая девчонка, разносящая жбаны с пивом...

   Образы возникли и столпились вокруг нас, почти реальные, почти видимые. Я схватила их, и швырнула в ментал, словно огромный букет. Я изо всех сил стремилась быть услышанной, и если мои слова не в силах пробиться сквозь жажду мщения, то пусть хоть на мгновение они увидят мир моими глазами!

   Земля дернулась навстречу, я почувствовала ее коленями. Эманель не отпускал моего взгляда, его воля, словно крепкая рука, запрокинула мне голову, не позволяя спрятаться. Но прятаться я не думала, я сама цеплялась за эльфа в безумной надежде. Из-за завесы отчаяния, из немыслимого далека, пробился зов Эллорна, как эхо моего зова: "остановись!", но я не отозвалась ему, я просила:

   – Останови смерть! Молю тебя, довольно!..

   Копившиеся весь вечер где-то внутри слезы вдруг брызнули, полились неудержимо, сорвали дыхание. Разрыдавшись, я уткнулась в стиснутые ладони, и сразу ощутила, как исчезло давление, сжимавшее мозг – Эманель расцепил наши мысли. Мне вновь стало не больно дышать.

   "Напрасно ты встряла, он откажет без сомнений, а ты станешь врагом, раз заступаешься за врага! – одернул суровый внутренний голос. – Надо ли ссориться с эйльфлер?.." – Надо! – упрямо возразила я своему страху. – Надо, потому что так – правильно. Промолчав, я стану соучастницей бесчисленных убийств. Настало время поступать не как удобно, а как должно. И, будь что будет. Или ночью я больше не смогу уснуть.

   – Не плачь! – мягкая ладонь осторожно гладила мои волосы, пропуская спутанные прядки сквозь сильные пальцы, как сквозь гребень. – Чем же я провинился, что теперь вызываю ужас?

   Я глазам своим не верила: эльф тоже опустился на землю, и с сочувствием заглядывал мне в лицо.

   – Пожалуйста, отпусти страх. Никто из эйльфлёр никогда не навредит тебе, Элирен! – он доверчиво раскрыл ладонь: – Окажешь мне честь? Позволишь помочь подняться?..

   Я подала руку, и он помог мне встать. Слезы высыхали. Тишина, давившая извне, наконец-то просочилась внутрь, утишая душевную бурю.

   – Я выполню твою просьбу, и пусть мир в этом краю будет тебе моим даром. – серьезно и просто согласился король. – Сегодня война закончилась. Передайте всем – утром мы возвращаемся!

   – Благодарю тебя, король!.. – прошептала, склоняя голову перед величием его простоты. – Твой дар бесценен.

   Где-то внутри дернулась и лопнула нить, соединявшая окружающую реальность в единый клубок. Все посыпалось, распадаясь: фразы на звуки, формы на блики, мысли на тонкие острые осколки. Я едва не рухнула под этой ужасной лавиной, но Эллорн, всегда стремительный, всегда надежный, успел подхватить меня и спрятать под плащом. Всем своим усталым существом я прижалась к нему, прячась в складках плотной ткани. Тут тихо и безопасно, тут самое уютное укрытие от всех житейских бурь.

   *

   Мы сидели под натянутым в наклон полотнищем у веселого костра, и я грела руки.

   – Многие ушли, – без вопроса ответил Эллорн. – Многие, осталась едва ли пятая часть... роды Сейлина и Бринона ушли почти полностью. Род Лирриль. Многие из рода Эманеля.

   Мне хочется спросить: "а дети твоего рода?", но, скованная неловкостью, молчу. Он отвечает сам:

   – Те из моих детей, что избрали путь Защитников, остались почти все. Остальных увела Эрриль.

   Твоя дочь, так похожая на тебя... Я рада за нее. Я рада за всех, кто уже вновь обрел родину.

   – Я знаю.

   – Но ты остался. Почему?

   Он молча прижимает меня к себе еще крепче.

   – Вы позволите вас потревожить? – окликает из темноты Эманель. Эллорн взглядом спрашивает меня, я киваю, вновь смущаясь.

   Эманель присаживается под навес рядом с нами, и разворачивает принесенный сверток: хлеб, сыр, вареные овощи и солонина. Я совсем забыла, насколько голодна, от вида еды желудок настоятельно сжимается, требуя своего. Эллорн разнимает наши объятия, и аккуратно раскладывает полотенце на своих коленях – получается импровизированный стол. Мы медлим лишь мгновение, а потом набрасываемся на принесенный ужин без стеснения. Эльфы умеют радоваться нехитрым жизненным удовольствиям, с ними легко и просто наслаждаться даже самым обычным куском хлеба.

   Спустя некоторое время, когда принесенные припасы нами съедены, а остатки аккуратно сложены в полотенце, Эманель вдруг говорит, словно продолжая прерванную только что беседу:

   – Когда ты приходила осенью, Элирен, передо мной, как и перед остальными, стоял нелегкий выбор. Однако, всем, кто поинтересовался моим мнением, я старался ответить честно, и без предвзятости. В конце концов, понятия "долг" и "честь" – имеют пусть и разные названия в наших языках, но одинаковый смысл.

   – А если я спрошу у тебя совета, Эманель? Что король ответит мне? – выделяя "я" и "мне", резковато спрашивает Эллорн, – и я немею от осознания важности момента, и еще больше, от собственного присутствия при этом.

   Эманель, печальный и решительный, без обычной смешинки, сурово произносит:

   – Тебе, мой брат, я отвечу, как и самому себе: мы познали слишком много зла, а злу нет места в нетленном мире! Мы запятнаны смертью, она в нашей крови, нашей сути. Теперь смерть неотделима от нас, и последует за нами всюду. Нам с тобой уже не отмыться, Эллорн, наш разум навеки болен убийством.

   На миг я зажмуриваюсь, произнесенный приговор меня оглушает. Словно его вынесли мне. Но я не могу не видеть выразительного поклона Эллорна, не услышать его ответных слов. Принц с немыслимым спокойствием, без ропота и страха, принял свою участь, и подчинился ей.

   А меня слова короля окончательно сломили. Вяло извиняюсь, и, сославшись на усталость, ухожу в палатку принца. Она недалеко, устраиваясь на свежем лапнике, некоторое время еще наблюдаю за ними, оставшимися у костра, после проваливаюсь в недолгий отдых.

   Контуры окружающего словно размылись, потеряв четкость. На видимый мир легла вуаль. Приглядевшись, я поняла: это та чернота, что встречалась мне лишь в одном месте – за Краем.

   Реальность раздвоилась.

   ...С одной стороны невыносимо откровенные глаза Эманеля, и рвущаяся вовне боль.

   ...С другой – мягко обнимающий мрак, прожженный белыми иглами. И оглушающая тишина – если можно о тишине выразиться так. Подобной не бывает в жизни: когда смолкают все до единого звуки внешнего мира, остается стук собственного сердца. Здесь, за Краем, его не слышно. Здесь ничего не слышно, но ранее рядом всегда звучала мелодия голосов, она отвлекала от осознания окружающей пустоты. Сейчас не слышу и ее.

   Это смерть? Вот такая, совершенно неосознанная?

   Молчание.

   ...Эллорн тревожно задевает взглядом кусочек темноты, в котором укрылась я, и выразительно пожимает плечами. Понятно, о ком они сейчас говорят. Что, для двух Старших не нашлось более интересной темы?

   ...Ничего не понимаю. Высшие! Чего молчите, раз позвали?

   "Мы не молчим, мы слушаем" – ответила пустота знакомыми переливами. – "Ты взволнована. Ты растеряна. Возможно, мы могли бы помочь" – "Я хочу получить ответы. Я на самом деле Иринон?" – "Сейчас – да" – "Не понимаю..." – "Возможно".

   ...– Элирен! – негромко повторяет Эманель. – С тобой все в порядке?

   Делаю вид, что крепко сплю. Эманель понимающе смотрит в мою сторону, после – в заметно светлеющее небо. Эллорн даже не оборачивается, но я почему-то знаю, что его взгляд темнеет, обретая твердость металла.

   Что ж, эту ночь надо просто пережить. Потом, возможно, нам будет проще друг с другом.

   ..."На самом деле у тебя всего один вопрос, но на него мы не ответим, это – табу. Никто не знает срок своей жизни" – "Меня интересует не моя жизнь!.." – "Ах, какая же ты настойчивая! – рассыпался чистый смех, отзванивая от бесчисленных хрусталиков звездной пыли. – Мы не ошиблись в выборе! Не упрямься, на эти вопросы мы не можем ответить. Но мы готовы сделать кое-что иное: только тебе, в виде исключения, – благожелательно пообещали голоса. – Ты порадовала нас, Живущая. Ты прошла путь, что был не по силам многим до тебя, очень многим! – потому, самое заветное твое желание исполнится. Выбирай".

   Так. Неожиданный подарок! Только что же мне с ним делать?..

   "Разве у тебя нет желаний?" – неподдельно удивилась тишина.

   Странно, что вы не понимаете. Все, что могу пожелать, связанно не со мной. Вы дали мне больше, чем я могла пожелать в начале, да и теперь не знаю, к чему еще могла бы стремиться столь же искренне, как к возможности видеть, хоть иногда, нежность в его взгляде, чувствовать тепло его ладоней...

   ...Эльфы вновь оборачиваются в мою сторону, ощущая нечто необычное вокруг. Но я не шевелюсь, изображая глубокий сон, и, сначала Эманель, а после и Эллорн, вновь отворачиваются, продолжая неспешную беседу.

   ..."Лучше бы тебе подумать, и не торопиться. – рассудительно посоветовал прекрасный хор. – Надо ли настолько тесно переплетать столь разные судьбы?" – "Что, для вас это невозможно?" – "Для нас нет невозможного, – снисходительно напомнили мне. – Мы можем всё. Но ты ведь даже не представляешь, что может ожидать тебя далее!" – "Вы вновь позвали меня, хотя – я помню! – обещали оставить здесь навсегда. Теперь ведете речь о выполнении желания. Значит, окончание моих дней не так и далеко?" – "Тебе не ответят!" – "И не надо. Сама догадываюсь".

   "Живущая, в твоей душе слишком много тревог! Но надо назвать одну. Что ты хочешь более всего?" – "Чтобы он был счастлив. Я знаю, что он тоскует. Я знаю, насколько сильно он стремился вернуться. Я знаю, что если ничего не изменится, он останется здесь – и умрет. Я знаю, что отдам весь мир – любой мир, – не задумываясь, лишь бы он был счастлив!

   Вы ведь читаете в душах, вам открыто тайное – исполните то, чего желает он! Я согласна с любым его выбором, и да будет его выбор законом. Вы требуете определенности? Вот она: я хочу, чтобы исполнилось сокровенное желание Эллорна".

   Звездный ковер, обнимающий ласково и невесомо... протянув руку, я легко коснусь любой из звезд. А помнишь, я сама убеждала тебя в неразумности стремления к невозможному? Эллорн, Эллорн, как много связано со звуком твоего имени!

   Прости меня, мой принц. Наверное, я вновь иду наперекор твоей воле. Но мы – те, кто мы есть. Ты не причастен моей обреченности. Я не повинна в твоем бессмертии. Ты готов одарить меня слишком многим, я не смогу принять твой дар.

   "Нам непонятно твое стремление, но пусть будет по-твоему: вы оба получите то, чего желаете более всего. Живущая, не удивляйся после!" – пропели мне на прощание. Не почудилась ли насмешка в их голосах?

   ...– Довольно, Элирен! – твердо заявляет принц, с решительностью, не оставляющей места сомнениям в его намерениях. – Я знаю, что ты не спишь, а ты знаешь, что мы чувствуем: происходит нечто необычное. Я вынужден требовать объяснений. Пожалуйста, не давай мне повода быть грубым.