Текст книги "Знак снежного бога (СИ)"
Автор книги: Лина Элевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)
Она низко склонилась перед богом, пока не коснулась пола лбом, охваченная внезапным благоговением – и застыла, когда на голову словно легла тяжелая, холодная рука, благословляя… погладила по волосам….
Рэлико резко выпрямилась, пораженная.
Из окна за спиной Ланежа плеснуло яркое голубое сияние, несмотря на то, что предзакатное солнце было золотым. Сине-зеленые брызги рассыпались по статуе, алтарю, скамьям, преломились на лезвии прозрачного меча. И Рэлико с удивлением и восторгом увидела, что находится точно в озерце голубого света. Последними ярко вспыхнули глаза статуи – и сияние постепенно начало тускнеть.
Совпадение это или благословение, она не знала, тихо радуясь при мысли о первом и боясь поверить во второе – а вдруг бог сочтет, что она слишком зазнаётся?
Но страха в ее душе не было. Трепет и благоговение – вот все, что она испытывала.
Рэлико снова подняла восторженный взгляд к лицу бога.
Как он был красив…
В сердце ново, незнакомо кольнуло.
Она снова поклонилась богу, поднялась с колен, отошла на несколько шагов и, не выдержав, снова обернулась.
Сияние почти угасло, но глаза статуи по-прежнему светились ярким льдистым огнем.
Ланеж был пугающе прекрасен.
Отсюда не хотелось уходить, отчаянно не хотелось…
Но она слишком задержалась. Наверняка ее уже ищут… Опять ведь попадет.
Рэлико вздохнула, помедлив еще несколько мгновений, прекрасно зная, что вряд ли вернется сюда когда-либо… разве что папенька как-нибудь ее возьмет по делам в столицу.
– Если окажусь в городе еще – я непременно вернусь… непременно! – тихо пообещала она и поспешила к выходу.
* * *
Ланеж едва переступил порог своих чертогов, как вдруг замер, услышав голос, который, кроме него, не мог услышать никто. Среди привычного невнятного гомона молитв северян пробился чистый, звонкий, взволнованный голосок, который он узнал бы где угодно и когда угодно.
Снежный бог даже огляделся, не в силах поверить, что слышит его глубоко в душе. Ведь такую связь мог дать только храм, а в ее городе их не было…
С каждым словом его удивление нарастало. Потрясение и неверие медленно перетекали в восторг.
Ей понравился храм… она не умела молиться ему – и все же молилась, так просто, так безыскусно… как могла, наверное, только она одна.
Рэлико…
Прикрыл свои светлые, словно выцветшие на ярком зимнем солнце глаза, потянулся всем сердцем к ней…
Храм в столице ее империи. Небольшой, но он там был… Только вот что в нем делает его наликаэ?..
Но тревожиться, похоже, не следовало. Из ее молитвы явствовало, что она не сбежала из дома, что она не несчастна, она не просила защиты, не была печальна… и молилась всерьез, о сокровенном…
Что значат заученные молитвы северян и даже жриц по сравнению с этой искренностью? Лишь пустые звуки. А от ее слов сердце бога трепетало, наполняясь ярким, жарким теплом.
Слова о зимних чудесах, о том, что снег может быть холодным, но не злым, отозвались в самой глубине его души.
…Сняла зажим с волос, чтобы оставить приношение… Зачем? Это я должен приносить тебе дары, а не ты мне… Свой дар ты мне уже принесла, приняв мой знак…
А следом пришло понимание: лучшего момента не придумаешь.
Он прикрыл глаза, сливаясь с собственной статуей в храме.
Рэлико не испугается. Ни в коем случае не испугается, даже если почувствует его присутствие. Она же так любит его чудеса… которые он не творил ни для кого, кроме нее.
Следующие слова словно перетекли из ее души в его собственную.
… Твоя просьба была бы сложна даже для великого бога, но я постараюсь… я благословляю тебя сейчас и постараюсь исполнить ее… Я буду беречь тебя, буду хранить тебя… хочешь найти свою дорогу? мечту? Хочешь новых чудес? Если именно этого ты желаешь, они будут твоими. И родных твоих я тоже буду беречь. раз ты об этом просишь… Твоя молитва услышана, услышана…
Тяжелая ладонь уже привычно легла на склоненную рыжую головку.
И по храму расплескалось сияние, подтверждая: здесь незримо присутствует бог, и он благословляет ту, что стоит на коленях перед ним, с неземным восторгом в теплых карих глазах… На чистом лбу ярко горел его знак, невидимый ни для кого, кроме него.
Ланеж проводил Рэлико взглядом, и, едва она вышла, пообещав вернуться, если будет возможность, тоже покинул храм, снова перенесясь сознанием в чертоги.
В груди бешено билось сердце, переполненное незнакомым до сих пор восторгом.
Да, ему же оставили подарок… Чуть не забыл!
Ланеж сосредоточился – и на раскрытой ладони материализовался простенький серебряный зажим. Он еще хранил тепло ее рук…
Снежный бог снова прикрыл глаза, чтобы ни Зима, ни здешние духи не увидели в них улыбку, и нацепил зажим на волосы поверх скрепляющей их ленты.
Ему пришлось сделать усилие над собой, чтобы губы не дрогнули в улыбке. Ее первая молитва ему… и такая теплая, безыскусная, искренняя… и подарок – от чистого сердца…
Храм – дом бога. Кто ходит в чужой дом с пустыми руками?
И вместе с тем…
Он вздохнул.
Она сегодня стояла на коленях у алтаря. Возможно, однажды она встанет рядом с ним и посмотрит на него не только с восторгом и благоговением, но и с теплом, с радостью?..
Ласкового огня ее чистой души хватит, чтобы согреть даже его.
Снежный бог не сдержался и улыбнулся, прикрыв губы строгим мужским веером.
Наконец Рэлико получила его благословение…
…Совсем скоро мы свидимся вновь. моя огненная девушка. Моя наликаэ.
* * *
Жрица вернулась в храм – и опешила, увидев, как в глазах ее бога медленно гаснет яркое голубое сияние, ощутив морозную свежесть внутри. Она сразу почувствовала то, чего не поняла в силу юности и неопытности юная прихожанка – в храме сильно, отчетливо ощущалось присутствие бога, сильнее, чем в темные зимние ночи, когда проводились обязательные ритуалы и молебны с приношениями Ланежу…
Тарелочка, на которую девушка на ее глазах опустила свой зажим, была пуста.
Женщина безвольно опустилась на колени, недоумевая и благоговея.
На глаза навернулись слезы, вызванные религиозным пылом.
Кто же эта провинциальная девушка, если Ланеж почтил ее своим присутствием и принял подношение?! Уж не посвященная ли ему? Или, и того хлеще, будущая жрица?
Гадать можно было бесконечно, и она лишь покачала головой и осенила себя знамением благословения.
Жрица не была одаренной, но искренне любила своего бога. Если бы она знала заранее, что он откликнется на молитву этой девочки, непременно показала бы ей зимние ритуалы, рассказала о молитвах…
А впрочем, зачем? Возможно, именно ее искренность и тронула снежного бога…
Она поднялась, стерла слезы со щек и улыбнулась.
Ей и самой повезло – она ведь стала свидетельницей божественного чуда!
* * *
В этом году весна не спешила приходить на крайний север, и это было странно. Анихи обычно торопился нагнать снежного бога, насколько это было ему доступно, и, явившись в суровые северные земли, задерживался до последнего, не уступая ни дня, ни часа. А теперь…
По-прежнему, насколько хватало взгляда (а Ланеж, как и любой бог, был способен при желании заглянуть за горизонт) простирались белые снега.
Анихи не было видно, и Ланеж понемногу начинал нервничать. Еще неделя – и мир забеспокоится… он уже ощущал странное напряжение в воздухе. Жизненные силы пробуждались – и тут же вновь и вновь впадали в вынужденную спячку, потому что бога весны не было, духи не просыпались, и некому было заставить снег таять.
Не выдержав, он вышел на балкон на самой высокой башне. Вдохнул, выдохнул – и простер руку к югу, пытаясь понять, что происходит.
Весенний воздух был уже рядом… но тепло застопорилось неподалеку – и не спешило продвигаться дальше. Контраст был слишком велик, вместо того, чтобы плавно переходить в весну, ледяная зима резко сменялся теплом, как если бы Анихи слишком долго пробыл в одном и том же месте вместо того, чтобы скакать ровным, пусть и медленным темпом.
Он медленно опустил руку.
Странно… очень странно…
Затем вспомнил, как из-за него самого на юге несанкционированно началась оттепель, и вздохнул.
Анихи никогда не относился к своим наликаэ всерьез… но если произошло что-то, требующее его вмешательства… то, наверное, его можно понять.
Если через три-четыре дня ничего не изменится, он попытается выяснить, что задержало наглого божка.
Но уже через день Ланеж ощутил хорошо знакомые признаки потепления – до ледяных чертогов долетел сырой воздух, затем южный ветер наконец вместо морозной свежести принес острый, пряный запах талой земли.
Ранняя весна относилась к тем немногим вещам, которые были не по вкусу снежному богу – чавкающая грязь, ручьи, бегущие по снегу, обнажившиеся скелеты деревьев, без белого покрова выглядевшие удручающе…
Но ощущение пробуждающейся жизни было приятным. К тому же так живет мир, и не ему решать, что лучше, что хуже…
Успокоившись на этот счет, Ланеж коснулся зажима на волосах и улыбнулся.
У нее уже лето…
Скоро, в середине года, состоится ежегодный сбор в Золотых Чертогах.
Может, в этом году представить там свою наликаэ, раз уж он даже сумел ее благословить?..
Но в Чертогах Ланежу быстро расхотелось это делать – как обычно. Среди всеобщего галдежа и хвастовства даже мысль об этом казалась кощунственной. Не хотелось чужого любопытства, не хотелось расспросов, не хотелось, чтобы отдельные бестактные личности помчались в срединные земли, дабы лично узреть это чудо.
А некоторые могли. Тот же Кэлокайри… Да и Анихи вряд ли упустил бы такую возможность.
Кстати о весеннем божке…
– Позволь поинтересоваться, – спокойно произнес Ланеж, сев перед хрустальным экраном рядом с проштрафившимся богом весны, – где тебя носило больше недели? Еще бы немного – и нормальный ход сезонов был бы нарушен.
Он старался говорить ровно, помня о собственном проколе, но в тоне бывшего духа все равно промелькнуло неодобрение.
– Ах, это? – беззаботно улыбнулся Анихи. – По дороге новое племя заметил, с которым раньше не сталкивался. Задержался немного, чтобы понаблюдать за ними. Интересный народец… У тебя на севере вообще хватает забавных племен. Больше, пожалуй, только на востоке.
– Люди интересны там, где им приходится выживать, – философски заметил Ланеж. – Но на будущее… будь немного аккуратнее. В тех землях короткий посевной сезон. Не следует делать его еще короче.
– Ну, прости, – обезоруживающе пожал плечами Анихи. – Увлекся. Хочешь, поговорю с Фтинори, пусть он там подольше побудет?
– Я сам уже с ним поговорил, – бесстрастно сообщил Ланеж. – Но спасибо за намерение.
Пока они сидели перед большим экраном, слушая чужие сплетни и изредка обмениваясь комментариями, Ланеж отметил еще одну странность. Когда другие начали хвалиться своими наликаэ, Анихи только улыбнулся – и, вопреки обыкновению, ничего не сказал, не став хвастать своими успехами.
Но расспрашивать снежный бог не стал, подавив неуместное любопытство. Не те у них отношения, чтобы откровенничать о наликаэ.
А другие молчание весеннего никак не прокомментировали.
Через час Анихи извинился и тихонько вышел вон, чтобы затем пройти на опоясывающий башню чертогов балкон.
Ланеж, не удержавшись, двинулся за ним, но остановился в коридоре, услышав знакомый грохочущий голос.
– Одна из Молний исчезла… По весне начинается сезон гроз, а самая надежная так и не появилась… Призвать не выходит.
– У меня еще хуже… у тебя Молний много, – произнесла Аквариа. – А у меня лучшая мастерица пропала, ткавшая течения. Ума не приложу теперь, что делать, приходится то и дело самой к станку садиться, остальные без нее не справляются, а новую старшую пока обучишь…
В душе шевельнулась тревога. Он ведь видел, как поклонялись водяному духу… Совпадение – или Сеоль таки решила ответить на их призывы и обрести вслед за силой божественную плоть, если представится такая возможность? Она одна из старейших, и, в принципе, по силе уж точно не уступит некоторым малым богам…
Впрочем, с другой стороны, коварство ей совершенно не свойственно.
Сказать?
А станут ли его слушать? Не лучше ли будет сначала попытаться отыскать тот народ и самому узнать, что у них там происходит?
В любом случае, спешить некуда. Духи бессмертны, причинить им вред не смогут ни люди, ни боги. Гром и Аквариа и сами не тревожатся, лишь сетуют на то, что лишились полезных работников.
Вообще, учитывая, как большинство богов обращалось со своими духами… пожалуй, неудивительно, что старейшие начали уставать от вечных капризов и придирок.
Самой к станку садиться приходится, тоже мне… Ланеж своей работой не брезговал. Как требовать от духов того, чем не хочешь заниматься сам?
По крайней мере, в его ведомстве все духи на месте.
И зимой те из них, что живут близ одного городка в срединных землях, вновь будут оберегать его наликаэ.
При этой мысли он с трудом сдержал улыбку и вернулся в большой зал.
В конце концов, Анихи имеет право на свои секреты. И он же извинился – вот неслыханное событие…
На обратном пути Ланеж, верный своему решению, завернул чуть восточнее, чтобы взглянуть на стоянку кочевников. Но они снялись с места – судя по всему, давно. Идола тоже забрали с собой, на месте старого поселка остался лишь мусор.
Бог недовольно нахмурился. Жаль, что сейчас не его время…
Ничего, мир тесен. Придет зима – и тогда, возможно, он отыщет их вновь. И непременно проучит, чтобы впредь за собой убирали как полагается!
Глава 6
Ланеж нервно мерил шагами главный зал Ледяных чертогов. В этом году из-за разгильдяйства Анихи ему пришлось задержаться здесь дольше обычного – Фтинори, верный своему слову, тоже медлил, давая жителям севера собрать урожай. Несмотря на сдвиг сезона, все посевы успели взойти, все кустарники и деревья – дать плоды. Еще пара дней – и можно пускаться в путь…
Только вот южнее миру первый снег нужен уже сейчас – там, где весна, лето и осень приходили в свой черед, не задерживаясь. Фтинори уже отправил в путь своих старших духов, чтобы начали перекрашивать траву и листву в желтый и рыжий. По-хорошему, и ему следует поступить так же…
О том же сказала и старуха Зима, а она всегда чувствовала такие вещи.
Да он и сам это ощущал…
Но в последние годы появилась традиция, которая ему очень нравилась – лично приходить с первым снегом в срединные земли… и слышать от одной огненной девушки неизменное «Здравствуй»…
Но от того, что он медлит, лучше не будет Нельзя ставить собственные эгоистичные желания выше потребностей мира.
Сдавшись, Ланеж вышел на балкон на самой высокой башне, сделанной из прозрачного льда, на таком морозе обладавшей прочностью алмаза.
Как раз вовремя – Фтинори, сидя верхом на своем рыжем скакуне, вскинул руку в прощальном жесте, и пришпорил лошадь.
Осень на севере подошла к концу.
Вздохнув, Ланеж повелительно простер руку вперед, собирая духов, трудолюбиво собиравших снег в тучи. Те, почувствовав призыв, послушно слетелись под стены чертогов, замерли, сложив синеватые лапки на упитанных брюшках.
– Идите вперёд, – ледяным тоном приказал он. – Скажите духам третьей параллели: пусть следуют сразу за осенними художниками, приносят холод, начинают рассыпать снег – перешлите им все, что сможете, пусть берут свой – какой есть, пусть мелкий… тучи с крупным потом привезу я сам.
Тихий, удивленный стрекот оборвался также быстро, как начался.
Вот как… значит, они тоже заметили, что первый снег он теперь стремился привезти лично…
Духи поклонились – и в мгновение ока исчезли, отправившись к пресловутой третьей параллели. Именно там Анихи тогда застрял на неделю. Оттуда и начинаться зиме в этом году.
Ничего. Он быстро нагонит Фтинори. Еще несколько дней – и он выедет в путь…
Главное – не его чувства. Главное – равновесие.
* * *
В этом году снег подзадержался… Рэлико уныло выглянула в окно, накручивая на палец прядку волос, возмутительно ярких в серых сумерках. Над миром уже две недели висела тусклая осенняя пелена, полная беспросветной хмари, пробуждающая глубокую, неподвластную разуму тревогу, суетливую, нервную, давящую…
Рэлико такая погода была совсем не по нраву, и чтобы хоть немного развеяться, она решила сходить навестить успешно прижившуюся елочку в парке. Поглядит на ее яркую даже сейчас зелень – наверняка полегчает!
Поздновато, конечно… но сидеть дома над мамиными расчетными книгами (родители смирились и все-таки начали обучать ее своему делу как следует) и дальше не было никакой возможности. Она и так весь день в четырех стенах провела, хоть под вечер надо прогуляться.
Быстро собравшись, Рэлико прихватила с собой пару красных сладких яблок с кухни и, воровато оглядевшись в прихожей, выскользнула из дома.
Когда она, кутаясь в теплый плащ, подходила к парковым воротам, наконец, повеяло по– настоящему зимним холодом – по-прежнему неубедительно, но… лужи начало буквально на глазах стягивать ледком. А потом пошел снег – мелкий, неубедительный, толком не успевавший припорошить землю, слишком быстро его подхватывал пронизывающий ветер.
Немного отпустило. Давящая тяжесть чуть умерилась, дышать стало легче, и девушка улыбнулась, набрасывая капюшон на свои рыжие волосы.
Между хаотично сыплющимися белыми крошками словно сновали какие-то странные силуэты, но стоило Рэлико попытаться к ним приглядеться, они тут же исчезали. Обман зрения?.. Игра света и теней?..
А вот и ее елочка… Распушилась, словно пыталась больше снежинок переловить иголками.
Рэлико подошла, протянула руку, приветственно коснулась одной из веточек… и в этот миг с внешней городской стены, опоясывавшей весь город и в этом его районе отделявшей парк от леса, грянул крик, множащийся по мере того, как его подхватывали на разных обзорных точках:
– Кочевники!!!
* * *
Ланеж привычно собирался в дорогу, но на сердце было тяжело, какая-то давящая тревога, непонятная тоска… то ли из-за сдвига сезонов, то ли осадок из-за принятого решения подождать еще немного, поручив первый снег духам… Он и сам не понимал.
Почему-то ситуация казалась неправильной. Словно он должен быть не здесь, совершенно не здесь…
Снежный бог бросил взгляд на Северного Ветра, стоящего внизу, пока к седлу прикрепляли снежные тучи, нетерпеливо перебирающего копытами, словно разделяющего его чувства. А может, и разделяющего – он тоже застоялся…
Скоро… Осталось совсем немного.
Богам не было особого дела до смертных, неважно, что с ними происходит. Боги выполняют свое предназначение… Жнец – собирал души своим серпом, духи огня и воды нередко появлялись в пожарах или наводнениях, духи земли впитывали кровь, считая ее жертвой за продолжение жизни… Бог войны Махиар наблюдал за ведением сражений, не вмешиваясь, награждая доблестных воинов.
Исключение – судьба подопечного, которому бог дал обещание.
Он попытался стряхнуть мрачные размышления, которые в последнее время становились нормой.
…Да нет: если бы с ней что-то случилось, я бы уже…
«Помоги!..»
Отчаянный крик эхом разнесся по замку, заставив снежного бога вздрогнуть и резко вскинуть голову.
Старуха Зима тоже удивленно замерла, вслушиваясь в отголоски.
– Зима, – наконец тихо произнес Ланеж. – Я уезжаю сейчас же.
И, верный своему слову, подхватился с места, забыв о чересседельной сумке, которую собирал.
– Куда? – всплеснула руками старуха. – И что это было?!
В сердце впился отчаянный страх за свою наликаэ. Такой, что за стенами взревела буря, швыряя во все стороны хлопья снега и с корнями выворачивая низкорослые кусты…
Ланеж с трудом взял себя в руки.
Нет, плохого не случится, не может случиться, духи пробудились, духи помогут… помогут, пока он будет гнать своего скакуна, сконцентрировав всю силу на одном меридиане, по которому сможет спуститься с ненормальной скоростью, проскочив сразу пять параллелей, затратив кучу сил на эту неестественную скачку, но зато в обход смены сезонов… Не за недели, а за минуты.
– Меня зовут, – тихо произнес Ланеж, сунув в карман веер и потянувшись за перевязью с ледяным мечом.
– Да кто тебя может звать?! – вырвалось у Зимы, которая прекрасно знала, как «любят» люди холод и снег.
– Огненная девушка, – коротко ответил он, застегивая перевязь на поясе.
– Ты совсем из ума выжил, Ланеж?! – напустилась на него старуха. – Какая девушка?! Куда ты собрался?
– В срединные земли, по третьему меридиану.
– Опомнись! Тебе нужно ехать медленно и неспешно на восток, первый снег в тех краях и так непозволительно задержался, землю пора укрывать, а тебе и дела нет?!
– Первый снег выпадет там позже. Это не первая аномалия, которая происходит здесь.
– А мир?! – предприняла последнюю попытку старуха.
Ланеж замер, обратившись вовнутрь, затем вовне, прислушиваясь… даже не так, ощущая.
– Мир не заметит, Зима. Пропусти меня, – с мягкой угрозой произнес он, потому что вредная старуха встала в дверях, непреклонно скрестив руки на груди.
– Пока не снарядишься как следует и не образумишься, не пропущу. Ехать надо на восток, Ланеж, а не в срединную полосу.
– Я не могу не ответить на этот зов. Меня зовет та, на ком мой знак, Зима. Моя наликаэ, получившая божественное благословение. Я дал ей такое право, я несу ответственность за нее.
Рот старухи приоткрылся, брови обескураженно приподнялись, глаза удивленно расширились.
– Твой знак? – пролепетала она. – И она приняла его?!
– Да. Пропусти. Я обязан явиться на ее зов как бог, обещавший свое покровительство.
Я обещал сделать все, чтобы ее мечты сбылись…
И старуха, с новым, почти суеверным страхом глядя на снежного бога с остановившимся, излучавшим тревогу взглядом, послушно отошла в сторону.
– Я сама соберу все, что тебе потребуется на востоке, – своим скрипучим, но заметно присмиревшим голосом произнесла она. – Стрясу с этих олухов все недостачи.
Ланеж торопился, но помедлил еще на миг, чтобы положить руку ей на плечо.
– Спасибо.
И он слетел вниз по ледяным ступеням. Вскочил на белоснежного коня, вонзил в бока шпоры – и исчез, словно не вылетел, а мгновенно телепортировался.
Старуха, глядя в окно на это безобразие, покачала головой и вдруг улыбнулась.
– Надо же, кто-то принял твою метку, снежный бог… Да еще огненная девушка… Что ж, удачи тебе. Успей к ней на помощь вовремя, Ланеж.
* * *
Анихи, загадочно улыбаясь, сидел в любимом кресле в своих чертогах, в свободном домашнем одеянии оттенка молодой листвы, вытянув перед собой ноги в белоснежных носках, и прихлебывал ароматный жасминовый чай.
Обычно этот период, когда начинал властвовать Ланеж, отдавал смертельной скукой, которую он стремился развеять после в бешеной скачке, соревнуясь со снежным божком.
Но в этом году…
Воспоминания о том, как – без преувеличений – божественно прекрасная девушка из восточного племени подарила ему себя… приняла его знак, стала его наликаэ…
Он не впервые связывался со смертной… но эта была так хороша, так прекрасна, так горда и великолепна… и совершенно чиста. Впервые он сорвал цветок невинности…
– Благословляю тебя, моя Сачирэ. Пусть везение следует за тобой, пусть на пути к твоей мечте рушатся любые стены… Это моя благодарность за то мимолетное, смертное, но такое жаркое счастье, что ты подарила мне…
* * *
– Помогите! – отчаянно выкрикнула Рэлико в пустоту, уже не надеясь, что кто-то может ее услышать или спасти. – Кто-нибудь… хоть кто-нибудь… Помоги!!!
Бежать было бессмысленно – это она поняла сразу, едва треснул и осыпался огромный кусок городской стены неподалеку от прогалины, на которой она стояла в момент нападения
– видимо, кладка не выдержала суровых зимних морозов и жаркого лета, которое за ними последовало… и в пролом один за другим с поразительной ловкостью забрались чуждые – и такие страшные – воины.
Они заметили ее сразу же.
Оставалось лишь беспомощно пятиться, по возможности не подпуская их к себе.
– Никто не помочь! Дефка! – с удовольствием расхохотались смуглые, узкоглазые налетчики с юга.
Могло быть много вопросов. Как они так незаметно подкрались к городу. Почему их не остановили раньше. Как они ухитрились так далеко забраться – ведь ни одно поселение не сообщало о набегах. Что вообще делают здесь, почему решили напасть именно на их город, далеко не самый богатый в этой провинции.
Много могло быть вопросов.
Но в голове бился только один.
Что ей делать?!
Боги, неужели на этом все? Неужели ее ждет самая страшная для женщины участь?..
Надежды нет, Рэлико и сама это понимала. Вдоль стены заполыхали пожары, их воины, их отважные воины пытались сдержать прорывы в других точках, парк заволокло едким дымом – и под его прикрытием наверняка придут другие…
Вырвавшийся у нее крик был больше выражением отчаяния, нежели и надежды на спасение.
Страшно. Так страшно, как не было ни разу в жизни.
Редкие мелкие снежинки резко контрастировали с темно-серой и черной одеждой чуждых воинов, смотрелись намеком на погребальный белоснежный венок в ее огненно рыжих волосах.
Мужчины подошли еще ближе, обмениваясь шуточками, которых она, к счастью, не понимала. Рэлико снова попятилась, молясь всем богам, чтобы не оступиться и не упасть, но при этом понимая, что сопротивляться бессмысленно, их слишком много. От одного она еще могла бы удрать. От пятерых… они тоже это прекрасно понимали – и не торопились, наслаждаясь ее ужасом.
Наконец эта игра им надоела, и рослый кочевник со шрамом на лбу резко метнулся вперед. Рэлико, не выдержав, с воплем отскочила и бросилась наутек, но где ж ей тягаться с опытным воином? Резкий рывок едва не выдернул кость из плечевого сустава, в следующий миг ее безжалостно прижали к пахнущему огнем и потом твердому телу. Прямо в ее глаза смотрели жестокие, прищуренные в злой усмешке узкие глаза захватчика.
И вдруг…
Стало холодно. Очень холодно. С утра день был промозглым, но теплым, потом чуть подморозило… а сейчас вдруг установилась стужа, которой могли похвастать только долгие иссиня-черные ночи на изломе зимы…
– Нет… – только и смогла прошептать она, дрожа в его руках, не в силах отвести взгляд.
– Нет…
Усмешка стала шире. Он, явно рисуясь, неторопливо занес руку…
В следующий миг на них снежным барсом набросился ледяной вихрь из мелкого снежного крошева – с такой силой, что здоровых мужчин расшвыряло в стороны – будто десятки крошечных рук оттолкнули их. Не ожидавший такого буйства непогоды воин, опешив, отпустил свою пленницу, и в следующий миг его швырнуло на ствол сосны. Ударившись затылком, он с тихим вскриком сполз в снег – и больше не поднялся, даже не почувствовал, как на морозе начали один за другим покрываться льдом и отламываться пальцы. С сосны рухнула длинная, тонкая и очень острая сосулька – откуда только взялась?! – и прошила грудь насквозь.
На землю, чуть припорошенную снегом, брызнула уродливыми пятнами красная кровь.
Его товарищи, придя в себя, сопротивляясь ветру и больно жалящему, словно пытавшемуся выколоть глаза снегу, подскочили к своему приятелю, но тут же поняли, что ему уже не помочь… и с гневными криками бросились врассыпную, явно собираясь найти девчонку, которую тут же обозвали ледяной колдуньей…
Но пошел крупный, густой, очень плотный снег. Первый в этом году.
В снежную ночь бывает очень легко потеряться в лесу и замерзнуть насмерть. Духи зимы при желании могут об этом позаботиться.
А снежный бог верхом на белом скакуне, охваченный яростью и страхом за свою наликаэ, способен сделать эту смерть еще и очень мучительной.
* * *
Рэлико всего этого не видела и не знала.
Ее непонятный снежный вихрь отбросил в сторону, в лес, бережно подхватив, словно не ветром, а десятками крошечных ладошек, пронес над кустами, лишь задевшими ее, но не исцарапавшими, не исколовшими, и уронил в мягкий сугроб – по счастью, достаточно глубокий. Падение вышло хоть и болезненным, но не опасным.
Она зашевелилась, пытаясь выбраться из снега, но в следующий миг ее словно придавило к земле. Мелькнула бредовая мысль о том, что это кто-то из чужаков… но она была одна, и над ней не было ничего, кроме снега, который и давил на нее ледяной тяжестью.
В следующий миг Рэлико запоздало удивилась тому, что не чувствует холода. Вот же она – лежит в сугробе, уткнувшись в снег лицом, и он не тает под ее щекой, не превращается в воду и лед, не морозит кожу… словно она в теплой, пуховой постели…
Она слышала, что такое бывает, когда человек умирает от холода. Если так, то скоро она заснет – чтобы уже не проснуться… Может ли смерть прийти более милосердно? Ведь то, что ждало ее в грязных лапах захватчиков, от которых она наивно попыталась спрятаться в лесу, было бы хуже стократ…
В следующий миг покой, навеянный этой обманчивой мягкостью подступившей зимы, разбился вдребезги, как упавшая с дерева сосулька. Эти ведь найти могут! Надо понять, где она и где они… Не время валяться в сугробе, нужно мчаться в город, предупредить родных и знакомых, что надо срочно бежать за внутреннюю стену, которую не сумел взять еще ни один враг!
Рэлико села на колени – осторожно, на пробу, проверяя, способна ли еще двигаться, затем подняла голову…
И увидела прямо перед собой словно соткавшийся из снега силуэт – как ей показалось с перепугу, сияющий серебром.
И он уж точно не был кочевником.
Длинные светлые волосы развевались по ветру, просторное белоснежное одеяние с вкраплениями голубого не имело аналогов во всей человеческой моде, на боку висел льдисто поблескивающий меч в алмазной перевязи…
Она молча смотрела на него, не в силах что-либо сказать спросить. Странная аура незнакомца отбивала всякое желание разговаривать – морозная, тяжелая… как снег, в объятиях которого она оказалась.
И лицо, безукоризненно правильное, словно вырезанное из белого мрамора, красивое, но неуловимо пугающее, жутковатое, с почти звериными чертами – белые губы чуть искривлены, словно в оскале, и из-под них выглядывают острые клыки. Черные глаза, не то состоящие из одних зрачков, не то из одной радужки, кажутся чуждыми, выражением напоминая волчьи…
Незнакомец почему-то напомнил ей зимнюю вьюгу, жалящую без разбору и без жалости.
Какой-то нездешний, чуждый…
И вместе с тем кажется, что она где-то его видела… и тогда он ее не пугал.
Она молчала, во все глаза глядя на него.
Холодный, пугающий – но не злой, не жестокий. В этом она почему-то была уверена.
Шестым чувством Рэлико поняла, что именно он защитил ее от кочевников. Как – она не знала, но этого не мог сделать никто другой.
На смену страху пришло благоговение, словно поднявшееся из глубины души, и она опустила голову, поклонившись ему, как богу.
* * *
Ланеж, едва проследив за неприглядной судьбой тех, кто осмелился коснуться его наликаэ, поспешил к ней – и теперь молча, растерянно, не зная, что теперь делать, какой реакции ждать, стоял перед сидящей в снегу огненной девушкой, испуганно уставившейся на него.
В своем стремлении удостовериться в том, что она цела, что ей не причинили вреда, он забыл об осторожности.
