355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лина Элевская » Знак снежного бога (СИ) » Текст книги (страница 4)
Знак снежного бога (СИ)
  • Текст добавлен: 12 апреля 2021, 21:01

Текст книги "Знак снежного бога (СИ)"


Автор книги: Лина Элевская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 37 страниц)

– Я пойду гляну, матушка! – звонко крикнула она и, спрыгнув с подоконника, бегом помчалась к двери, пока гость не ушел. Даже если это всего лишь посыльный к папеньке – к чему заставлять человека зря ждать, да еще на холоде?

В последний момент схватила платок, закуталась и приоткрыла дверь… но там никого не было.

Рэлико с сожалением вздохнула.

Видать, не дождались… на всякий случай распахнула дверь, выглянула – вдруг посетитель недалеко ушел?

И ойкнула, увидев на верхней ступеньке коробочку. Довольно большую и как будто обледеневшую, словно давно стоит… но она с прогулки только два часа назад вернулась, и никакой коробки на крыльце не было!

Откуда же?..

* * *

Ланеж ждал поодаль, привычно укрывшись снежным пологом.

Ничего страшного. Он по дороге сюда старательно наблюдал – и за влюбленными, и за обрученными, и за это время успел понять, что у людей в ходу такие проявления внимания. Его наликаэ просто подумает, что кто-то слишком робкий не рискнул сделать ей такой подарок лично, вот и все…

Снежный бог, чуть нахмурившись, отогнал мысль о том, что, по сути, так оно и было.

– Я пойду гляну, матушка! – услышал знакомый звонкий голосок из дома. Торопливые шаги… Сердце почему-то вдруг быстрее забилось…

Дверь распахнулась, и девушка выглянула наружу. Разочарованно вздохнула и вдруг, ойкнув, удивленно уставилась на коробку. Кутаясь в платок, вышла из дома, склонилась над ней, затем снова выпрямилась, озираясь.

– Посылку принесли? – недоуменно произнесла она. – Но кто?..

На коробочке было написано «Рэлико».

– Мне? – еще больше удивилась его огненная девушка, зябко обхватив себя руками.

Ланеж торопливо приструнил снег, чтобы не летел на нее, и ветер, чтобы не обдавал ледяными порывами… и застыл, хорошенько разглядев ее.

В простом домашнем платье, с волосами, схваченными лентой на затылке… он никогда не видел ее такой… уютной, что ли?..

Вспыхнуло безумное желание войти в этот теплый даже с виду дом, узнать, как она живет, увидеть, как откроет его подарок… Но Ланеж был не настолько безумен, чтобы воплощать этот порыв в жизнь.

Уйти, правда, он тоже не нашел сил.

– Рэлико, ты или туда, или оттуда! – раздался строгий окрик. – Дом выстудишь!

– Я на крылечке пока, маменька! – крикнула она в ответ и шагнула вперед, затворив за собой дверь.

Раз так – значит, помирилась с родителями, да?

Зябко поежившись, его наликаэ вновь склонилась над коробкой. Ланеж затаил дыхание.

* * *

– Странно-то как… – пробормотала Рэлико, присматриваясь к непонятной посылке. – Коробка льдом покрыта… Не также долго она здесь простояла… Не могла же обмерзнуть за час-полтора…

Но любопытство пересилило сомнения, и девушка осторожно потянула крышку. Лед легко треснул, коробка открылась, и, не сдержавшись, Рэлико ахнула от восторга.

Благоговейно протянула руку, осторожно коснулась пальцем крупного розового лепестка.

Цветы, какие водились только в болотах на юге! Свежие, будто едва сорванные, покрыты до сих пор каплями не то росы, не то дождя… А под ними обнаружились южные фрукты, из тех, которые дозревали аккурат к концу тамошней короткой зимы… здесь такие тоже продавали, но стоили они очень уж дорого, папенька только однажды всем по штучке и купил… И мандарины тоже…

Рэлико, прищурившись, пригляделась к деревянной крышке, которую выронила на пол от удивления.

С внутренней стороны странной голубой краской, строгим, каким-то острым почерком на ней было выведено:

«Это маленькое чудо уходящей зимы».

Рэлико взволнованно огляделась, неосознанно прижав коробку к груди. Это… у нее ухажер появился, что ли? Такой стеснительный, что боится к ней подойти? Кто же еще цветы мог бы прислать?

"Маленькое чудо уходящей зимы"…

Романтично-то как…

Совсем как мечталось!..

Рэлико принялась озираться; раскрасневшись, прижала руки к щекам. Но по губам упорно расползалась улыбка. Интересно, чье внимание она привлекла, даже того не заметив?

Но было так приятно… хоть и не увидела она никого. Только снег неслышно падал – крупный, красивый, сказочный.

– Спасибо, – шепнула она. – Не знаю, кто ты, но спасибо…

Ойкнула, сообразив, что цветы нежные, быстро померзнут.

Бестолково склонилась за крышкой, второпях накрыла ей коробку, уронила крышку, снова подняла, опустила, уже как положено, поспешно выпрямилась… Не удержавшись, прямо в домашних туфельках сбежала с крыльца, снова огляделась…

На миг примерещился неподалеку белый силуэт – рослый, в строгом одеянии… да словно светлые волосы по ветру плеснули… Но он так же быстро пропал.

Наваждение, что ли? Хотя в таком густом снегу что хочешь примерещится.

Вернулась к дому…

И все-таки у самого порога снова оглянулась – с той же смущенной, но счастливой улыбкой.

* * *

Ланеж невольно улыбнулся в ответ.

Он увидел и услышал все, что хотел. Пора приниматься за дело.

Он устремил взгляд на гору неподалеку, где загадочно поблескивала ледяная игла. С нее и начнем.

* * *

Она сидела на камнях, болтая ногами, неподалеку от пропасти. Эта гора была хорошо известна ее людям – большому племени, отчаянно пытающемуся выжить на заснеженном севере. Любому молодому народу приходится нелегко, но у них, казалось, проблем было больше, чем у тех, что уже вышли из этой суровой колыбели.

И снова – крик. Тот же самый, который в прошлый раз вынудил ее броситься прочь бегом, со слезами на глазах, вызванными суеверным ужасом. Страшный, пугающий, нечеловеческий. После, успокоившись, она решила, что ей все-таки померещилось. Долго не ходила сюда… потом вновь осмелела – рябинник здесь был хорош, а после зимних морозов ягода сладка…

Молодая, красивая кочевница вздрогнула, едва не свалившись вниз с огромного валуна, наполовину занесенного снегом, затем вскочила на ноги.

В душе волной поднялся тот же ужас, но теперь она попыталась взять себя в руки.

Дрожа всем телом, осталась, оглядываясь.

Нельзя вечно бежать от того, что пугает… К тому же… может, помощь кому нужна?

Не может же быть, чтобы второй раз померещилось.

Но вокруг была только бесконечная белая пустыня. Ни единого силуэта, ни единого деревца. Только она сама, шатры ее народа далеко внизу и древние горы. Да шел пар от горячего источника неподалеку.

Обежала со всех сторон обширную каменную площадку на плоской вершине невысокой, очень старой горы.

Никого и ничего.

Стало еще страшнее.

А вдруг тот, кто кричал – и впрямь какой-нибудь могущественный дух? Может, она забралась в его владения? Может, он на нее разгневался?

А может, наоборот? На помощь зовет, просто по-человечески говорить не может? Вот и ревет, как раненый медведь…

У них верили, что если помочь духу, он поможет в ответ… Их народу помощь бы не помешала…

А вдруг даже не дух, а… сам снежный бог? По легендам их племени, даже богам порой нужна помощь смертных…

Набравшись смелости, она приставила ладони ко рту, чтобы звук дальше разносился, и крикнула:

– Кто ты? Отзовись! Где ты?

Он вздрогнул, услышав этот голос, раздавшийся в самой сердцевине его существа.

Уже какое-то время он провел в этом глубоком подземном котле, медленно плавясь среди булькающей магмы. Сколько – он не знал. Время для богов эфемерно…

И вдруг – к нему кто-то обратился. Именно к нему… Хоть имя и не было произнесено.

Он устремил пустые глазницы ввысь.

Маленькая, хрупкая, жалкая смертная, одетая в грубо пошитую шубу и трехслойные штаны из колючей шерсти. На ногах какие-то серые не то сапоги, не то ботинки… Явно какая-то северная дикарка. Но выбирать не приходилось.

Как же вышло, что она смогла его услышать? И даже не просто услышать, а ответить так, словно молилась ему…

Дар? Природный дар? Может, она и духов способна увидеть, эта грубая невежественная кочевница?

Он видел ее так же ясно, словно их не разделял толстый слой камня… А может, не такой уж толстый?

Даже извечная боль померкла на фоне потрясающего открытия. Перед ним словно вспыхнуло ослепительное сияние. Пелена вязкой безнадежности начала таять.

Шанс. Это его шанс.

Услышит ли она его снова?

Удастся ли обольстить ее обещаниями? Если она потребует доказательств – как он предоставит их, когда пламя гнева и земли выжгло из него всю былую силу?

– Под землей, – выдохнул он на пробу.

Каркающий, хриплый звук расцарапал внутренности. Изо рта пошел черный дымок. Обожженным легким и гортани это упражнение не понравилось.

Подскочила, снова заозиралась, потом уставилась себе под ноги.

Прямо ему в глаза, хотя она этого, конечно, знать не могла.

Услышала…

– Как – под землей?! – искренне удивилась она. – А что ты там делаешь?

– Плыву, – честно отозвался он.

– Куда?

– В бесконечность.

– По горячей подземной реке? Тут ведь источник рядом…

– Можно и так сказать, – оскалился он, с заново полыхнувшей ненавистью обозревая алую лаву вокруг, которая беспощадным потоком мучительно медленно сжигала его – и не могла сжечь.

Молчание.

– А кто ты?

– Бог.

Снова тишина. Потом совершенно неожиданное:

– Возьмешь меня с собой?

Безгубый рот искривился в отвратительной усмешке.

– Зачем?

– Я бы тебе помогла чем-нибудь… а ты бы помог потом нам, в обмен… Нам плохо живется сейчас. Голод начался – давно уже… И он тоже кажется бесконечным. Хочется от него сбежать… – Пауза. Думает, даже лоб наморщила… – Но раз ты бог, может, ты нам поможешь?

Осторожней… не спешить ликовать…

– Почему бы и нет? Но я сам попал в ловушку. Если хочешь, чтобы я вам помог, тебе придется кое-что сделать…

– Что именно?

Страшная усмешка вновь изогнула остатки давно сгоревших губ.

– Могу рассказать… Это будет нелегко, но зато я дам вам свое покровительство. У вас будет бог, который осенит вас благословением и поможет пережить любые трудности. Дети больше не будут умирать от мороза. Зима перестанет отбирать скудные посевы. Я дам вам возможность зажить счастливой жизнью без лишений и страданий.

– Да?!

Обрадовалась. На крючке. Похоже, за эти тысячелетия смертные не поумнели.

– Только… я бы с радостью, но… как узнать, правда ты бог или нет?

Выше и правее, над лавой… твердые драгоценные камни… золото…

Сделал над собой усилие, чтобы протолкнуть их на поверхность – а сам ушел глубоко в недра огненного потока. Увяз, как муха в меду, отчаянно рванулся вверх. Не выдержал, сперва глотнул жидкого огня, захлебнулся криком, перешедшим в бульканье, когда воздух в легких резко расширился, разрывая их изнутри…

Снова вынырнул, изо рта плеснула магма пополам с бурлящей, мгновенно испаряющейся кровью, затем снова сменилась жарким подземным газом…

Пытка. Нескончаемая пытка. Но кричать теперь было нельзя. Или она испугается.

Нельзя ее пугать, нельзя…

И так вон вопросы тараторит. Что это такое, что за красненькие камешки, да откуда и куда ты подевался, почему молчишь… А это что – золото?!!

– Можешь взять, – прохрипел он. – В любой деревне за них вам дадут еды. Разошлите воинов в разные поселения. Попросите излишки, покажите вот это. Только опытных воинов отправьте, чтобы в случае чего отбиться смогли.

– Мы же торговать пойдем, а не воевать!

Еще и искренне удивляется…

– Бывает всякое, – оскалился он.

– Если все удастся… я вернусь со старейшинами сюда, – пообещала она. – Клянусь тебе, я вернусь и помогу тебе! Только не уплывай пока в бесконечность, неизвестный бог!

– Сньор, – прохрипел он имя, за которое цеплялся в этом алом аду.

– Если мы сможем накормить наш народ… я клянусь, мы поможем тебе, о чудодейственный Сньор!

И она помчалась прочь.

Поклялась… Может, и не сдержит клятвы, но он все равно ничем не рискует Хуже-то уже не будет. А так есть шанс на то, что эта невежественная дурочка поверит, будто ему есть дело до их жалких жизней.

Но если она и впрямь вернется со старейшинами…

Есть ведь один способ освободить его. Не такой уж простой… но и не невозможный.

Если он чему и научился здесь, в алчном чреве земли, так это делать подвижное неподвижным и наоборот. И сейчас это знание ему очень пригодится… Он даст этим людишкам то, чего они желают – власть.

Сньор выдернул руку из отвратительно жгучей, сыто побулькивающей жижи, то и дело выплевывающей черные пузыри. Оскалился. Собрал в горсть магму, дунул на нее, призвав ту мизерную силу, которую чудом сумел скопить за эти века. Не свою, не когда-то родную белую стихию, но адский жар огня, сплавившийся с ледяной ненавистью в пугающую, противоестественную красно-голубую волну.

В обгоревшей руке (по которой начала медленно расползаться новая, неестественно алая кожа, прямо поверх угольно-черных мышц) теперь лежал не сгусток лавы, а невзрачный на вид камень… Благодаря ему с этим ритуалом справятся даже смертные. Даже тупые кочевники, чей народ разросся настолько, что эти земли уже не могли их прокормить.

Если она действительно заглотила наживку, то он начнет с того, что даст им первый совет – отправить воинов на юг. Там земли плодороднее, там больше еды, воды – и крови, которую можно пролить во имя его… Изобилие, свалившееся внезапно, развращает, быстро лишает людей морали, и ими становится легче манипулировать… а это именно то, что нужно в данной ситуации.

Сколько прошло времени, прежде чем он вновь услышал ее голос, Сньор не знал… но она вернулась. Сдержала слово.

Что ж, он тоже будет держать свое… до поры до времени.

Вытолкнул на поверхность еще пару оплавленных золотых слитков, на сей раз удержавшись

– Это вам.

Помедлил.

– А это пусть поднимет девушка. Голыми руками не трогать!

И вверх взмыл невзрачный черный камень с яркими алыми прожилками.

Один из тех, в чьей душе уже пустила корни жадность, оттолкнул девчонку, метнулся вперед… Раздался крик, полный ужаса.

Сньор снова оскалился в безгубой усмешке.

Ничего, зато теперь его инструкции слушают с еще большим почтением. И нарушить не посмеют – никогда не знаешь, когда тебя настигнет кара…

Нет, Сньор, разумеется, пообещал, едва освободится, вернуть окаменевшего неслуха к жизни.

И эти идиоты поверили! Особенно когда он назвал ту кочевницу своей жрицей.

Он видел, как она раскраснелась от удовольствия, как засияла… Не знает, что, пока он не коснется ее, благословляя, это звание – пустой звук.

Вознося ему хвалу и молитвы, кочевники ушли. Девушка тоже горячо поблагодарила за оказанную ей честь – и последовала за старейшинами, пообещав вернуться, едва они выполнят его первую просьбу.

Замечательно.

По пути за первой жертвой из пяти их воины соберут еще и иную жатву, соберут неизбежно, их появлению местные не обрадуются – и они познают жестокость. А девица быстро проникнется осознанием собственной значимости. Связь с ним для нее теперь будет гарантией почета и высокого положения в их жалком племени. Она не предаст его первой, ни за что…

И вместе с их молитвами в него наконец по каплям потечет сила.

Сньор, конечно, не собирался помогать этим жалким полудикарям и оказывать им какое бы то ни было покровительство – не более чем необходимо для достижения цели.

Его цель – вырваться отсюда. Любой ценой. А потом он их сам прикончит. Во славу свою. Обряд вернет ему всю былую силу…

Но они об этом не узнают до самого конца.

И стены подземной пещеры задрожали от хриплого, безумного смеха заживо сгорающего бога.

* * *

Далеко, в самых недрах Хаоса, глубоко во вселенной, седой как лунь старик вздрогнул. Медленно отложил веретено.

Приподнялся, нахмурившись.

Одно полотно… одно из тех, история которых давно перестала ткаться… понемногу подтягивало к себе короткие нити, которые сплетались совсем иным узором, нежели тот, что был предначертан богом судеб.

Боги могли взять свои судьбы в свои руки… и, похоже, это произошло.

Будь это кто-то другой, его бы это не слишком встревожило. Но он…

Супу впервые пожалел о том, что не имеет власти над их полотнами.

И предупредить тоже никого не сможет. В его руках была сосредоточена слишком большая власть над смертными – и в известном смысле над бессмертными, ведь знание – сила, а этой силой так легко злоупотребить… Поэтому он согласился на добровольное заточение здесь, в недрах Хаоса. Ему ни к чему играть чужими судьбами – это не несет никакой выгоды… А те, кто мог бы попытаться ими манипулировать, боятся добираться сюда. Хаос быстро высасывает из других богов силу…

Сулу всегда признавал такое положение дел правильным и единственно возможным.

Но теперь пришло время пожалеть о нем.

Единственный, кто мог бы сюда проникнуть и уйти безнаказанным, не заплатив непременную цену в виде отданных Хаосу божественных сил – Ардор Судия, исключение из большинства правил, которые присутствовали в их жизни. Но он сейчас в ловушке, которую ему сплели верховные боги… не подозревая, что поймали при этом и самих себя. Ардор мог бы их предупредить их… а так они поймут, только когда станет слишком поздно. Вряд ли можно надеяться на то, что сюда решится заглянуть кто-то, кроме него. За последний век желающих не нашлось.

Сулу, бог судеб, покачал головой.

Ему оставалось только наблюдать.

Глава 5

Чем дальше к северу, тем позже приходит весна.

Они могли сколько угодно соревноваться на юге и даже в срединных землях, но здесь Ланеж неизменно уходил в отрыв. Анихи было за ним не угнаться – у снежного бога дел становилось все меньше (снег в горах на севере не таял, стужу собирать смысла не было, вечная мерзлота все равно не таяла), у весеннего – все больше, и в срединных землях, пожалуй, больше всего, ведь на юге весна слишком быстро перетекает в лето…

И, пожалуй, впервые возвращение домой не казалось Ланежу тоскливым. Он знал, что короткое северное лето быстро пройдет – непосредственно к Ледяным чертогам тепло не подступало, боги иных времен года, как правило, не пересекали невидимую границу. За ним промелькнет еще более быстротечная осень, и он снова двинется в путь, принося холод, иней и вьюгу, будет вновь ждать встречи со своей наликаэ, и Рэлико снова обрадуется ему, опять улыбнется, глядя на первый снег… И осознание этого наполняло сердце непривычным чувством предвкушения. Даже ожидание становилось в радость.

Тем не менее, дыхание лета скоро донесется и до крайнего севера. До той самой границы, за которой не таял снег…

Впрочем, пока ее еще не пересек даже сам Ланеж.

И здесь, до ледяной черты, весна вместе с летом и осенью составит всего десять недель, за которые местные смогут посеять кое-какие растения и даже собрать урожай. Здешние растения не боятся заморозков и быстро плодоносят В лесах будут даже ягоды…

Народы, населяющие эти места, уже должны вовсю готовиться к посевному сезону. Еще три-четыре недели – и на эти земли ступит Анихи…

Стоп. Странно… Незнакомый обряд… Это еще что?

Он натянул поводья.

Народ, над обширной стоянкой которого пролетал Северный Ветер, был Ланежу знаком. Точнее, он видел его, но никогда особо не интересовался жизнью северных кочевников. Их численность резко возросла в последние несколько лет… Но пока они как-то справлялись. По крайней мере, ему молились не больше других, да и то крайне неумело. А он был не из тех, кто навязывает свое покровительство.

Кочевники эти больше смахивали на дикарей, отличались миролюбивостью и стремлением жить в полной гармонии с природой. Немного наивно, да… но по-своему заслуживает уважения.

Хм. И все-таки, что они такое делают?..

Ланеж прищурился.

Воздают хвалу каменному идолу… духа воды, судя по всему.

Кочевники кочевниками, дикари дикарями, а работа тонкая. Даже с такой высоты узнаваемый силуэт. Перепонки, даже жабры выполнены очень реалистично.

Интересно, почему именно духу воды?

Чтобы вода быстрее ушла, обнажив пастбища? Чтобы было меньше дождей, и посевы, и без того немногочисленные, не заливало, и они хорошо всходили?

Но ему казалось, что эти люди жили раньше не здесь…

Прикинул географию их передвижений… ощутил смутное беспокойство.

Интересно, чего ради кочевники забрались так далеко на юго-восток? Они же в это время обычно уходили на запад, на тамошние холодные равнины… Осваивают новые рубежи? В принципе, понятно… Голод на севере – штука жестокая.

Выглядело огромное поселение вполне себе мирно. Шатры из шкур, разноцветные флажки между ними, дети вон бегают…

А в центре полукруг из пяти больших жилищ. И из центрального вышла…

Красивая девушка. Очень красивая. Статная, горделивая. Улыбка такая, что любой смертный захотел бы душу ради нее продать. Да и иные боги бы польстились, пожалуй. Тот же Анихи…

Ланеж же лишь равнодушно пожал плечами и отвернулся.

Почему-то подумалось, что если бы здесь был Ардор Судия, единственный из всех богов, кто был способен увидеть и оценить каждое движение, каждое биение сердца человеческого, он бы рассказал о ней много неприятного…

Что до духа… раз хотят – пусть молятся. А услышит Сеоль или нет – дело другое. Коротким северным летом здесь и впрямь будут бежать ручьи, если не повезет – эта равнина превратится в болото. Их желание заручиться поддержкой могущественной Сеоль, старейшей из водных духов, вполне понятно.

В конце концов, когда-то давно точно так же ему самому молилось крупное северное племя… Благодаря ему они выжили, он благодаря им – в конечном счете стал богом…

Ланеж пожал плечами и пришпорил Северный Ветер, торопясь вернуться в свои чертоги.

Стоит ли рассказать старухе Зиме о том, что у него появилась наликаэ?

Интересно, что Рэлико делает сейчас, в разгар цветущей в ее землях весны?..

* * *

На последнем году обучения ученицы лучшего в городе пансиона традиционно выезжали на два дня в столицу для обхода самых знаменитых храмов. Надлежало попросить благословения богов перед выпуском, чтобы они принесли им в дальнейшем удачу и защитили от бед. Если повезет, боги помогут найти хорошее место или продолжить обучение, или подыскать подходящего мужа, или подскажут, куда следует поехать, чтобы обрести счастье… Кому что нужно, в общем, в зависимости от положения и интересов семьи.

Рэлико сперва ждала этой поездки, а потом поймала себя на мысли, что и не знает толком, о чем просить. Чем ей хочется заниматься? Она всегда хотела просто помогать папеньке и матушке по дому и в их делах. Потом зашли разговоры о свадьбе, но она закончит пансион с отличием (помолвка оказалась идеальным стимулом), потому и идет в первой паре… И без жениха ей не остаться, так смысл о нем просить? Деньги? У родителей есть, ей больше не надо. Богатый и знатный муж и здоровые детки? Лучше пусть любимый будет, да и не хочет она пока замуж, о детях тем более нет смысла говорить…

Она и так счастлива!

Так о чем ей просить богов? О чудесах и приключениях? Что за глупости, не в храм же с такими девчоночьими мечтами идти…

Здоровья разве что… всяческих благ родным… Больше ей и не нужно ничего.

После короткого осмотра центра города девушек, облаченных в парадную форму яркого красного цвета (символизирующего новые начинания), которая состояла из летящей юбки, строгого пиджачка с запахом и широкого пояса, быстро провели по главной улице к монументальному, раззолоченному храму бога солнца, который озарит своим светом их жизненный путь.

Здесь, по крайней мере, все было ясно. Полагалось просить, собственно, о том, чтобы Ильос согрел их своими лучами. Рэлико без особого энтузиазма помолилась, зная, что он, конечно, услышит, но эта молитва настолько стандартна и заучена, что вряд ли порадует великого бога. Кому захочется слышать одно и то же сотни тысяч раз в день? Поэтому она шепотом добавила, глядя на золотую статую, изображавшую величественного мужчину со строгими чертами лица, облаченного в тогу:

– Ниспошли тепло свое моим родным и близким, всем, кто дорог мне, сбереги их от бед и невзгод, озари жизнь их…

И ей показалось, что золотой блеск статуи на миг стал ярче.

Поклонившись богу, она вслед за своими сокурсницами вышла, чтобы выслушать визгливые причитания одной из матрон, которой не понравилось самоуправство девушки. Рэлико привычно пропустила их мимо ушей, к тому же за нее тут же вступилась мадам Келери, присматривавшая за ними…

Храм за храмом одно и то же… зря она тревожилась. От них требовалось лишь складывать руки ладонями у груди и произносить заученные молитвы… Ни одного лишнего жеста, ни одного вольного слова.

Через час ученицы пансиона уже двигались мимо двухэтажных домиков в главном храмовом квартале, торопясь в большой храм бога плодородия – предпоследний на их благочестивом пути…

Рэлико, из-за своей выходки в храме Ильоса теперь замыкавшая строй, сперва замедлила шаг, затем и вовсе остановилась, глядя на маленький, но странно притягательный храм. Небольшой, в два этажа, с покатой, словно приплюснутой крышей. На острые, хищно зазубренные края чья-то заботливая рука повесила стеклянные кристаллы, ярко искрящиеся на солнце. Белоснежные стены, на узких и длинных окнах витражи, выполненные из стекла разных оттенков синего и зеленого; хрустальные статуи, напоминавшие ледяные, во дворе, усыпанном чистейшим белым песком, резко контрастировавшем с идущими в идеальной симметрии черными столбами, которые, видимо, изображали стволы деревьев зимой…

Ноги сами понесли ее вперед.

У ворот девушку встретила согбенная годами пожилая женщина в белоснежном одеянии.

– Простите… – окликнула ее Рэлико, – но чей это храм?

Та странновато посмотрела на нее.

– Ланежа, госпожа.

– Снежного бога? – удивилась Рэлико. – Не думала, что у бога зимы есть свои храмы в наших краях.

– Они есть всюду, где бывает снег, – пожала плечами служительница.

– Скажите, а можно… – Рэлико смешалась и умолкла, разглядев на тяжелых дверях, ведущих в храм, красноречиво висящий черный замок.

– Отчего же нельзя, – улыбнулась вдруг женщина. – Сейчас отопру. Редко сюда заходят, вот и держу храм закрытым, чтобы попусту песок внутрь не наметало. Руки только сполосну.

Рэлико запоздало заметила, что женщина разравнивала песок небольшими грабельками, не такими, как те, которыми рыхлят землю, а узкими, с тупыми остриями. Видимо, для красоты…

– Не стоит ради меня утруждаться, госпожа, – смешалась девушка. – Я просто из любопытства спросила…

– Раз уж прошла в ворота, зайди и в храм. Грешно и невежливо разворачиваться на пороге дома божьего, – наставительно произнесла женщина, снимая повязанный для работы передник. – Идем через другой вход.

Она провела посетительницу на задний двор, где располагался источник, теоретически благословленный богом. Сполоснула руки, с благодарностью Ланежу омыла лицо, вытерла извлеченным из кармана полотенцем. Рэлико коснулась воды – ледяная… в такую жару – ледяная!

– Теперь идем, – позвала служительница.

Рэлико последовала за ней, гадая, откуда взялся этот неясный трепет, откуда ощущение, что она стоит на пороге чуда, откуда это чувство предвкушения…

Внутри храм оказался еще красивее. Свет рассыпал по полу и стенам голубые и синие блики из-за витражей, которые, в отличие от других храмов, представляли собой не напыщенные картинки великих деяний бога либо его служителей, а абстрактные узоры, смотревшиеся изнутри просто потрясающе. Прямой проход между рядами скамей из светлого дерева вел к алтарю, за которым стояла статуя.

У Рэлико на миг перехватило дыхание.

Она прошла вперед, как зачарованная, глядя на бога.

– Вот ты какой, снежный бог, – выдохнула чуть слышным шепотом.

Красивый… белоглазый и беловолосый, с дивным, на удивление гармоничным лицом, словно выточенным изо льда… с черными бровями и ресницами, узкими голубоватыми губами, словно человек слишком долго на морозе простоял… Неприступный с виду, безразличный ко всему, статный, с обманчивой простотой удерживающий льдистый меч, по одной кромке которого шли хищные зазубрины…

Ланеж был прекрасен. Грозен, но прекрасен, как только может быть прекрасна зима с ее льдистой, жгучей прелестью. Светел, как сам снег, и одновременно темен, как чернильная морозная ночь.

Прекрасен…

И даже бесстрастность, с которой снежный бог взирал на мир и просителей, не отпугнула Рэлико. Казалось, что на этом безжизненном, ледяном лице горят бледные до бесцветного глаза, и за ними – только вглядись – целый мир чувств, которые недоступны простым смертным.

Ей на миг почудилось, что он живой – кажется, вот-вот голубоватые губы приоткроются, из них вырвется облачко пара, и бог заговорит с ней…

Холоден и бесстрастен? Пусть. Чего еще можно ожидать от снега? Он приходит, сковывает все… чтобы сохранить жизнь, прячущуюся в землю, до того момента, как придет весна. Он не смерть, он сон и сохранность, защита… и уходя, он напоследок благословит и напитает землю, чтобы травы набрались сил, чтобы жизнь пробудилась вновь по зову бога весны…

И он мистически, непостижимо красив…

Вспомнив, куда пришла, Рэлико робко опустилась на колени у невысокого алтаря.

Помолиться ведь надо, да? И что сказать? Какие молитвы возносят этому богу, она не знала…

– Ланеж… я не умею тебе молиться, прости… и я впервые в твоем храме… я… здесь очень красиво, словно я попала в зимнюю сказку среди цветущей весны. Сияние витражей прекрасно, такая морозная строгость и изящество… прости, я несу ерунду, но мне здесь очень, очень понравилось, – смешалась Рэлико. Посмотрела на лицо бога. И серьезно произнесла: – Мне надлежит выбрать свой путь… но я не знаю, кем хочу стать, чего хочу добиться… Я как потерянная в лесу сомнений маленькая девочка. Помоги мне разрешить их, пресветлый Ланеж. Помоги мне жить достойно, вынести все, что для меня уготовила судьба. Если станет плохо… даруй мне свою поддержку… Я прошу об этом тебя, так как самые чудесные вещи происходили со мной зимой, когда властвуешь ты, и я знаю, что снег не может быть злым, только холодным… но это ведь не то же самое!

Рэлико умолкла. Царапало душу смутное ощущение, что вроде просит о нужном, но не совсем о том…

Глубокий вдох, выдох, чтобы успокоиться. Чего она так разволновалась?..

Ой, приношение же нужно, приношение!.. А она и не взяла ничего, им перед каждым храмом все необходимое выдавали матроны…

Поколебавшись, Рэлико сняла простенький серебряный зажим с волос, и они упали на плечи, удерживаемые только заколками за ушами. Положила на тонкую белоснежную тарелочку на алтаре.

Жрица, замершая было на пороге, улыбнувшись, тихонько вышла, постаравшись не потревожить девушку. Невиданное дело – к снежному богу обратиться с такой молитвой…

За служительницей тихо закрылась дверь, и в храме вдруг отчетливо повеяло морозной свежестью… откуда, среди весны?

Словно от самого Ланежа…

Рэлико глубоко вдохнула пахнущий зимой воздух и наконец поняла, о чем на самом деле хотела попросить.

– Я пока хочу только одного: быть с семьей, хочу, чтобы близкие были живы и здоровы… Но я не смогу быть с ними целую вечность, мне необходимо искать себя. Жить только ради других – неправильно, любой человек должен найти этот смысл в самом себе, смотреть вперед… Помоги мне найти свой путь, тот самый, который предназначен только для меня, открой мне глаза, помоги не пройти мимо нужного поворота. Дай мне ту мечту, которая всегда будет в сердце, которая будет вести вперед… И… – она вдруг смутилась, словно признавалась в чем-то неприличном, но добавила чуть слышно: – Я очень люблю снег. Он такой красивый, спокойный… но может и ужалить, и убить. Он меня зачаровывает. У него есть великая сила, он мог бы сковать всю жизнь… но он защищает ее, укрывая землю… убереги также меня и моих близких от бед, пресветлый Ланеж.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю