Текст книги "Знак снежного бога (СИ)"
Автор книги: Лина Элевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)
Она, оказывается, успела забыть, как ему идет эта легкая улыбка! И от нее сразу стало легче дышать.
– Здравствуй, Рэлико. Не ожидал, что придешь сюда… Но я очень рад тебя видеть.
Звук этого низкого, хлесткого голоса, полного зимних стуж и вьюг, заставил сердце бешено забиться, словно какие-то струны в нем отзывались только на его холодные нотки. Он ей рад! Ланеж не стал бы лгать, ни за что…
– А я – тебя, – всхлипнула она. – У тебя все хорошо? Я думала – не дождусь…
Снежный бог мягко опустился подле нее на одно колено. Холодная рука в плотной перчатке осторожно, бережно коснулась ее щеки.
– Не тревожься обо мне, нет причин. Поверь, я спешил… – Звучный голос вдруг прозвучал надтреснуто, как ломкий лед. – Прости, что не смог явиться по весне.
Его рука, как и прежде, тяжела и холодна – но как сейчас не прильнуть к ней щекой?
Рэлико слабо покачала головой.
– Я знаю, что твоей вины в том нет… Анихи объяснил. Да, спасибо за тот подарок! И шкатулка такая красивая была, а уж гребень… Я с ним не расстаюсь теперь! – она снова всхлипнула, по-детски утерла глаза. – Прости, просто… я так рада тебе!
Снежный бог ощутил в этот миг свою полнейшую беспомощность. Как противостоять теплу этих слов, которое в один миг растопило всю броню, коей он старательно окружал свое сердце?
Ланеж знал, что поступает неразумно, ведь, быть может, очень скоро она будет безраздельно принадлежать другому… но как удержаться, когда тебя так встречают?
…Возможно, в ее пылком, искреннем сердце останется хоть небольшое место для ледяной зимы?..
Пальцы осторожно смахнули слезинки, ласково погладили щеку, коснулись подбородка, легли на плечо… Миг короткого объятия, от которого сердце девушки зашлось быстрым стуком… А затем Ланеж отстранился, и жесткая, но такая надежная рука снежного бога замерла перед ней, приглашая опереться, осторожно потянула вверх, поднимая с колен. Короткий взмах – и ветер легко смел снег с одежды, чуть взлохматил огненно-рыжие волосы…
Улыбка расцвела сама собой.
Как всегда – маленькое зимнее чудо.
И в этот миг чистую, звонкую радость от встречи беспощадно омрачила мысль о том, что она должна сказать ему.
– Что такое, Рэлико? – с непривычной мягкостью спросил этот низкий голос. – У тебя что-то случилось? Хочешь о чем-то поговорить?
Бесхитростные карие глаза посмотрели в белоснежные, в которых Рэлико прочла понимание и готовность выслушать.
Глубоко вздохнула, пытаясь унять волнение.
Что ж, назад дороги нет.
– Ланеж, я… мне… мне тут…
Путаясь в словах, краснея, потупившись, Рэлико сбивчиво принялась рассказывать, как случайно спасла молодого человека, как он отыскал ее, как потом сделал предложение…
– Я ведь даже не думала, что он… И в мыслях не было! Я думала – забавляется лорд, отблагодарить хочет… Если бы могла предположить, я бы повела себя иначе, я бы не стала… Сама не знаю, как так вышло… Родителям он по нраву, все соседи считают, что мне очень повезло. Но ты ведь мне жизнь спас, и не только мне, и столько всего для меня сделал, и я не могла не спросить сперва у тебя! Я не хотела расстраивать…
Она беспомощно развела руками и снова подняла умоляющий взгляд на бога, безмолвно прося его разрешить эту дилемму, надеясь, что он успокоит ее, скажет, что она ни в чем не виновата перед ним, надеясь вновь услышать, что она его наликаэ, любимица…
Но Ланеж истолковал эту надежду по-своему.
Он не вздрогнул, ничем не выдал острой боли, вспыхнувшей в груди.
…Как это похоже на Рэлико. Побоялась обидеть, а то и оскорбить своего бога, приняв такое решение без его ведома… Вот почему столько ждала? Сама растеряна, словно до сих пор не осознала до конца, какой поворот предприняла ее судьба.
…А в чистых, теплых глазах мольба. Выходит, любит того смертного, да?
…Но все же решила просить сперва его благословения. Его чистая, невинная огненная девушка, боящаяся по неосторожности причинить другим боль. Откуда же ей было знать, что для него это как нож в сердце?..
Молчание затягивалось, и Рэлико, холодея, решилась спросить:
– Ланеж… как мне следует поступить? Что ответить?
Коснулась его руки – и на чистом лбу на миг ослепительно вспыхнул его знак.
Его единственная наликаэ.
Упоительное искушение – запретить, отказать… Ланеж был уверен, что она послушается. Но он давным-давно все для себя решил. Он не должен больше влиять на судьбу Рэлико, и без того слишком смутил ее чистую душу. Должен занять место, отведенное ему с самого начала. Он – ее бог, ее покровитель, и только. Что бы он сам ни чувствовал… Ее жизнь и счастье важнее.
Он ведь обещал ей, что она будет счастлива – и видел этого Рихарда в полотне, сотканном для Рэлико Сулу. Что бы он сам о нем ни думал, это ее путь. Решать должно ее сердце.
И оно, похоже, решило.
Осталось сейчас лишь привести собственный приговор в исполнение, не выдав своих чувств ни единым жестом, ни единым взглядом, чтобы не взволновать Рэлико.
И зимний голос прозвучал мягко, как шорох кротко ложащегося снега, когда снежный бог, пристально глядя на свою наликаэ, медленно произнес:
– Иди, конечно.
– Иди, конечно.
Эти слова отдались эхом в грудной клетке. И от них в ее душе что-то надломилось.
Жизнь словно разделилась надвое – до этих его слов и после. И показалось, что впереди вдруг простерлось огромное серое полотно, вот как этот самый снег, отражающий хмурые осенне-зимние тучи… и в нем уже не будет места маленьким зимним чудесам.
Она-то полагала, он посмотрит на ситуацию иначе. Ланеж ведь бог, ему нет дела до всего того, что так волнует людей – знатности, богатства, славы… Но не смотря на это, он тоже…
С болью в сердце Рэлико поняла: он не предложит увезти ее прочь. Не предложит ей новых зимних чудес. Может, и вовсе ее оставит теперь?
А главное – ни единого намека на недовольство не было на красивом лице. Совершенно не расстроен, бесстрастен, как всегда – или даже больше, чем всегда.
Выходит, она напрасно надеялась на то, что всё легко и быстро решится?
– Но… – решилась таки возразить Рэлико. Губы задрожали, пришлось на миг стиснуть их. – Я же твоя наликаэ, да? Ты сам так сказал… И при этом хочешь, чтобы я… Я думала, что…
Легкая улыбка на строгих губах.
– Ты и останешься моей наликаэ. Этот знак… – Ланеж поднес было руку ко лбу Рэлико, но снежинка ярко и сердито полыхнула, не дожидаясь прикосновения. От удивления он едва не сбился с мысли. – Этот знак вовсе не обязывает тебя принимать обет безбрачия, Рэлико. Даже для жрицы это не обязательно, а наликаэ и вовсе вольна в своем выборе… Земная любовь не вызовет гнева бога.
Ревности, зависти – о да, сколько угодно. Но он не будет злиться на нее за любовь. И в доказательство…
Ланеж сунул словно онемевшую, непослушную руку в один из незаметных карманов на своем одеянии и извлек на свет маленькую ледяную шкатулочку. Он хочет снова увидеть безыскусное волнение и восхищение в ее глазах.
Он должен привыкнуть баловать ее как свою наликаэ. Не более и не менее.
– Я хочу сделать тебе небольшой подарок.
Поманил словно оглушенную его словами Рэлико к себе и поднял крышку.
Серьги?
Рэлико удивленно и еще более растерянно уставилась на него, окончательно перестав понимать, что происходит.
В душе разом перемешались все чувства, слипшись в невнятный комок. И радость от того, что даже теперь Ланеж хочет о ней позаботиться, и печаль, вызванная ровно тем же.
Выходит, в его заботе прежде не следовало усматривать нечто особенное?
Прежде ей казалось, что она его понимает… а теперь как ни силилась – не могла разгадать.
– Это северные камни, – тихо продолжил Ланеж, и Рэлико против воли прислушалась. – Тамошние народы считают, что в них заперто Северное сияние, со всеми его переливами.
– Красивые… – тихо выдохнула девушка, поневоле залюбовавшись серьгами с тяжелыми темно-зелеными камнями, по которым пробегали радужные всполохи. – Очень красивые!
На миг она погрузилась в странную иллюзию. Словно ничего и не изменилось. Словно и не было никакого Рихарда и ее рассказа… Словно не прозвучало это спокойное «Иди, конечно».
То есть с ее стороны достаточно просто быть наликаэ, да? Просто позволять себя радовать, получать знаки привязанности бога и этим ограничиться?
Интересно, что же это за привязанность такая? Вроде отеческой? Или дружеской, но при этом и покровительственной?
– Примешь? – тихо спросил он, и в тоне его вдруг прозвучало странное напряжение.
Рэлико стало стыдно. Все о себе да о себе думает…
Улыбка далась не сразу, но Рэлико сделала над собой усилие, чтобы не расстраивать своего бога. Тем более что все его дары она будет чтить и ценить одинаково. Потому что получены из его рук.
– Как не принять? Спасибо тебе, Ланеж! За то, что даже теперь… – голос дрогнул, и она умолкла. – За заботу и доброту спасибо, – все-таки договорила девушка.
И шкатулочку бережно поставили на ее ладошку.
Даже холода не почувствовала.
Тот же Анихи говорил, что любовь к богу и любовь к мужчине – очень разные вещи. Может, за любовью к богу она попросту не заметила любви к Рихарду? Может, религиозный пыл перекрыл более простое земное чувство? Она ведь так ждала Ланежа, столько думала о нем…
Боги, как же справиться с этой тупой болью в груди?
– Я желаю лишь твоего счастья, Рэлико, – тихо произнес Ланеж – и, не удержавшись, кончиками пальцев погладил ее рыжие волосы. – Более ничего.
Ее счастья?..
Что ей делать, когда от этих слов сердце заходится одновременно от отчаяния и радости?!
Рэлико беспомощно подняла взгляд к красивому лицу бога, протянула было к нему дрожащую руку…
Но он вдруг исчез, словно рассыпавшись мириадами снежинок, а она, пошатнувшись от неожиданности, осталась стоять в заснеженном старом парке.
– Ланеж?! – удивилась и одновременно испугалась Рэлико. Неужто лишнего себе позволила?! – Ты что? Где ты? Почему исчез?
Но ответа не было. Зато был звук шагов, который она только сейчас сумела разобрать. Ледяная шкатулочка хрупнула и разлетелась снежной пылью. На дрогнувшей ладони остались лишь серьги, красивые, изящные…
– Рэлико? – раздался знакомый голос.
Кто-то направлялся сюда.
Точнее, не кто-то, а Рихард Этар. Его голос она узнала сразу же.
– Ты здесь?
За деревьями уже мелькал темный силуэт.
Такой чуждый в этом месте…
Вот почему Ланеж исчез.
Первая встреча за целый год – и вот так закончилась!
Рихард, конечно, не виноват, но…
Запоздало по щекам стекли слезы обиды на судьбу, разочарования и боли от того, что все вышло именно так. Рэлико поспешно их стерла, пытаясь взять себя в руки. Не время сейчас для слез!
Подморозило – красноту глаз и щек легко списать на погоду…
Спохватившись, сунула серьги в карман платья. Объясняться с Рихардом на их счет ей совершенно не хотелось.
– Гуляешь здесь? – улыбнулся молодой человек, но улыбка эта показалась растерянной и огорченной девушке принужденной.
– Да…
Рихард так и подумал, увидев следы, ведущие прочь с расчищенной дороги. Он уже видел, как Рэлико, задумавшись, норовит сойти на узкую тропку, ведущую в лес.
Оставалось надеяться, что она сумела разрешить свои сомнения.
– Одна?
В голосе странное напряжение.
– …да.
Теперь и впрямь одна.
Ланеж ведь ушел. Скрылся опять за снежным занавесом – и ушел.
И ничто не решилось, все осталось по-прежнему… Только боль в груди стала сильней.
Ланеж желал ее счастья… Но как понять, ведет ли эта дорога к счастью?
– Легко одета… Набрось-ка, – и ей на плечи легла теплая куртка, пропитанная запахом дорогого одеколона. Сам Рихард остался в толстом, теплом черном свитере.
А от плаща Ланежа всегда пахло морозной свежестью…
Рэлико снова чуть не разревелась. Она так много не успела спросить у него… не успела условиться с ним о следующей встрече… Даже собраться с мыслями не успела! Можно ли надеяться на то, что по весне они вновь встретятся?!
От незавершенности, недосказанности, недовыясненности болело сердце.
– Мне показалось на миг, когда шел между деревьев, что кто-то был здесь с тобой… Пригляделся – а это просто снег.
– Да.
Просто снег.
– Спасибо! – спохватилась вдруг она и попыталась снять куртку. – Но я не мерзну…
– Оставь себе, – шикнул на нее Рихард. – Не хватало еще, чтобы я позволил девушке разгуливать в такую погоду в платье с одним лишь пуховым платком на плечах!
– Когда идет снег – тепло, – прошептала Рэлико.
– Я думал, когда придет первый снег, ты будешь рада ему…
– Первый снег бывает разным, – отозвалась девушка. – Я никак не ожидала его сегодня, вот и разволновалась. Но я искренне рада, что зима уже пришла в наши края.
Она наконец смогла улыбнуться, и беспокойство в глазах молодого человека пошло на убыль, хотя напряжения меньше не стало.
Рэлико догадывалась, что Рихард ждет ответа, но сейчас была совершенно не в силах его дать.
Они вышли на небольшой декоративный мостик, переброшенный через узкий ручеек. Черная вода змеилась между берегами, усыпанными свежим снегом, танцующие белые хлопья ложились на воду, сливаясь с ней…
Плечо коснулось плеча. Чужая рука мягко легла на талию, но Рэлико даже не заметила этого. Слишком толстой была куртка, слишком много чувств бушевало в сердце, слишком прекрасен был парк под этим горчащим на губах снегом.
И эту прелесть в мир принес Ланеж…
Она даже не заметила, как Рихард, прерывисто дыша, склонился к ней. Повернулась, чтобы поделиться с ним восхищением (нужно же что-то сказать, правда?) – и замерла, вдруг увидев его лицо ближе обычного.
Показалось или тень какая-то мелькнула вдруг рядом?
Рихард склонился ниже, словно собираясь сказать ей что-то… и вдруг резко отшатнулся.
Рэлико даже вздрогнула от неожиданности.
Волосы и лицо Рихарда были сплошь усеяны мелкими кристалликами, словно ветер со всего размаху бросил ему в лицо горсть белоснежного песка.
Только эти, коснувшись кожи, растаяли.
* * *
Опасно балансировавший на перилах Эно удовлетворенно потер зазвеневшее сито, реализовав свою старую угрозу.
Хозяин его за это по головке не погладит, конечно… Но хозяйское мнение совпадать с его собственным не обязано.
Ишь торопливый какой выискался! На чужую наликаэ губенки-то не раскатывай!
С чувством выполненного долга зимний дух легко пробежался по перилам и затаился на снегу, надеясь, что об этой его шалости хозяин никогда не узнает.
И как только Ланеж терпит такое, да еще ее благословляет?! Али неясно, что девица к этому франту не расположена?!
Или это они все выдают желаемое за действительное?
* * *
– Странно, – пробормотал Рихард, подозрительно оглядываясь.
– Что такое? – окончательно встревожилась Рэлико, наконец отвлекшись немного от происшедшего.
– Да будто на ледяную паутину лицом наткнулся… а вроде и нет ничего…
– В таком снегу многое может почудиться, – согласилась девушка. – Пойдемте, лорд Этар?
Но ее мягко удержали за локоть.
– Я долго ждал… я не торопил, не настаивал, но теперь… Идет первый снег. Ты не дашь мне ответ, Рэлико? – решился спросить он.
Девушка потупилась было, затем устремила взгляд вдаль. Конечно, он не мог не спросить. Только вот у нее по-прежнему нет ответа…
Хотя… разве нет?
Она надеялась, что Ланеж поможет ей найти ответ. Разве он не помог? Разве не сказал он то же самое, о чем твердили ей все вокруг?
Да и что будет толку, если она откажет? Матушка благословила, молилась небось каждый день в храме Ранмеи, чтобы такая пара не распалась… Леди Абеко дала согласие. Деодар не высказался против. О соседях можно и не упоминать. И даже Ланеж…
Всех сделает несчастными, и сама будет вечно одна.
Но правильно ли соглашаться только поэтому?
В книгах советовали слушать голос сердца. Но сейчас сердце было словно одурманено тяжелой сонной пеленой, и под этим гнетом тяжело билось – безучастное, молчаливое.
Когда-то мечтала остаться с родителями – но у нее должна быть своя жизнь. Мечтала, чтобы были встречи и любовь как в романах – и вот, пожалуйста! Мечтала о бале и блеске высшего света – на здоровье! Мечты сбываются одна за другой, радоваться бы надо да судьбу благословлять! А она все об одном…
В памяти всплыла фраза, невесть когда сказанная Ланежем, о которой она успешно забыла – как и о многом другом.
«Твоя будущая жизнь – мой дар тебе, и в ней будет еще немало чудес. Не отказывайся от моих даров. Пожалуйста».
Она могла бы поспорить и с родителями, и с леди Абеко, да и с самим деодаром тоже! Но как можно спорить с богом, особенно если сама же просишь у него совета?
И Рэлико пристально посмотрела в серые глаза спутника, расширенные, ярко блестящие от волнения. Черты его лица застыли, схваченные напряжением. Он не попытался уклониться, не попытался скрыть своих чувств, лишь с нарастающим беспокойством и тревогой смотрел на нее.
Видеть, как в его глазах гаснет надежда, оказалось неожиданно больно.
Если согласится – сможет сделать счастливым Рихарда. Он ведь любит ее, точно любит, раз столько ждал, так трогательно и ненавязчиво заботился о ней, опекал ее… Все книги уверяли, что когда тебя любят по-настоящему, невозможно не полюбить в ответ…
Глядя на него, она ведь наверняка будет счастлива и сама.
Розовые губы приоткрылись, но слова не пришли сразу. Рэлико словно поперхнулась воздухом, ставшим вдруг пронзительно-ледяным.
– Мой ответ – да… Рихард.
Просиявшие счастьем серые глаза и впрямь стали для нее наградой. Даже на душе стало легче.
Рихард больше ни слова не сказал, только осторожно, бережно притянул ее ближе и прижал к себе.
Возмущения не было, желания вырваться тоже. И, послушно уткнувшись в его грудь щекой, Рэлико не увидела, как бешеной, рассерженной вьюгой взбурлил вокруг снег, как ветер наполнился на миг острыми ледяными кристаллами, как деревья и мост негодующе заискрились инеем, как на миг покрылась голубоватым льдом речка…
Рихард снег заметил, но не придал значения – он был слишком счастлив. Только зажмурился, слушая оглушительный грохот собственного сердца. Наконец-то – она в его объятиях, и все, о чем мечталось, теперь непременно сбудется!
* * *
Он думал, что готов это услышать – после того, как сам подтолкнул Рэлико к такому решению. Но все равно слова, сказанные ее нежным голосом, едва не вышибли из него дух. К такой боли невозможно подготовиться, такое отчаяние невозможно предвидеть, такую ярость невозможно предугадать…
Ланеж сгорбился, скорчился, вжимая в грудь кулак, прямо над сердцем.
В глазах потемнело, в ушах стоял странный звон.
В нем раз за разом звучали сказанные его собственным голосом слова «Иди, конечно».
И его огненная девушка, как всегда послушалась…
А он, оказывается, так надеялся на обратное!
Приструнить вырвавшуюся на волю стихию Ланеж смог лишь через несколько минут.
Это оказалось куда легче сделать, чем договориться с собственным сердцем.
Уйти бы… бежать прочь, никогда больше не видеть этого города, не думать о нем…
Но здесь живет его наликаэ, которая только что приняла, пожалуй, самое важное решение в своей жизни.
И ради нее он должен испить эту чашу до дна. Чем быстрее он смирится, тем лучше будет для обоих.
* * *
Рэлико хоть теперь ждала волнения – но на душе было странное спокойствие, и только. Да смутная радость от того, что Рихард явно, очевидно, несомненно счастлив.
Он отстранился, дрожащей рукой взял ее за правую руку и, поцеловав безымянный пальчик, надел на него тонкое колечко, украшенное одним-единственным крупным темно-фиолетовым камнем.
Редкий и дорогой кристалл… Играет гранями и рассыпает искры даже в такой сумрачный день…
…И совсем не подходит к ее рыжим волосам…
Но безумно красивый.
– Теперь оно твое, – хриплым шепотом произнес Рихард. – И я… отчаянно рад этому, Рэлико.
С тем они и двинулись к выходу из парка – молча, рука об руку, погруженные в свои мысли. Но если с лица Рихарда не сходила широкая улыбка, а в глазах поселился счастливый лихорадочный блеск, то Рэлико…
Рихард все крепче сжимал ее руку, но она словно и не чувствовала этого. Мысли метались от одного к другому, ни на чем толком не задерживаясь.
Неужели она правда сейчас согласилась? Все произошло так странно… неужели не привиделось? Разве так должно было быть?
Впрочем, откуда ей-то знать, как все должно быть? Она ведь до последнего не ожидала такого исхода, была совершенно не готова к нему!
Похоже, теперь и ее ждет подготовка к помолвке…
Глупое, странное ощущение нереальности – словно такое должно было произойти вовсе не с ней. Словно на ее месте должна быть какая-то другая девушка, и уж та-то точно была бы на седьмом небе от восторга…
Вроде было – но не верится!
Они вышли на главную дорогу, и тут началось невесть что. Рэлико шла как обычно, а вот Рихард поминутно поскальзывался и оступался, неизменно на ровном месте. С деревьев на него то и дело сыпались мелкие шишки, с крыши беседки хрупкая, тонкая сосулька соскользнула и едва не угодила ему за шиворот…
Может, знак какой?.. К примеру, что она ошиблась, что поспешила, что зима против…
Рэлико топнула ногой, досадуя на себя. Глупые мысли, тщетные! Ланеж ведь ясно сказал – иди. Спокойно, уверенно, глядя ей в глаза…
Снова стало мучительно холодно в груди.
Ланеж… Ушла с их поляны вместе с Рихардом, даже не попрощалась, не поблагодарила как следует за подарок…
А вдруг он все слышал? А вдруг недоволен ей, счел ее неблагодарной?..
Воспользовавшись тем, что молодой человек шел на полшага впереди, Рэлико оглянулась, попыталась высмотреть снежного бога среди деревьев, но Рихард вновь поскользнулся, и она поспешила его поддержать.
Глупости. Никаких знаков. Наверное, Рихард от волнения под ноги толком не смотрит, вот и результат…
На углу Пекарской он неожиданно остановился, быстро оглянулся – и, никого не увидев вокруг, порывисто привлек девушку к себе.
– Я так счастлив, Рэлико, что, боюсь, сейчас не подходящий момент для появления перед твоей семьей, – срывающимся, хриплым голосом пробормотал Рихард. – Я пытался немного успокоиться в дороге, взять себя в руки, но я пока не властен над собой. Я… вечером приду к вам, не сейчас. Можно?
Непривычно видеть его так близко…
– Конечно, – кивнула она, выдавив улыбку. – Мне сказать матушке?..
– Она все равно догадается, – улыбнулся Рихард чуть подрагивающими от волнения губами. – Увидит кольцо.
Ах да, и правда…
– Не подумала с непривычки, – честно призналась девушка. – До того странно – никак пока уразуметь не могу, в голове не укладывается… Но да, матушка, должно быть, весь последний час от одного окна к другому снует, ожидая новостей, непременно с порога же заметит…
Но ее словно не услышали.
Новое лихорадочное, крепкое объятие и сбивчивый шепот в самое ухо:
– Клянусь, я сделаю тебя очень счастливой, самой счастливой женщиной на свете, Рэлико!
Рихард отпустил ее и торопливым шагом направился прочь, поскользнувшись на повороте так, что Рэлико испугалась, как бы он не упал.
Проводив его взглядом, она медленно двинулась в другую сторону. Знакомый путь, знакомый до боли…
Но скоро в ее жизни все изменится. И, вероятно, в ней не будет места чудесам ее бога.
Вдруг порыв северного ветра взлохматил волосы, разметал на ее пути снег. И тихо шепнул в самое ухо голосом Ланежа:
– Я вернусь по весне, Рэлико.
И только теперь разлилась в душе горькая, терпкая радость.
– Спасибо, – только и смогла прошептать в ответ девушка.
Горло сдавили непролитые слезы.
Он вернется. Не покинет ее. Вернется!
А она всегда будет его ждать. Что бы ни произошло, что бы ни говорили, что бы ни советовали – ее бог всегда будет для нее на первом месте.
И Рэлико направилась домой, даже не замечая, что каждый ее шаг оставляет на обнажившейся мостовой тонкий, почти прозрачный инеистый след.
Ланеж тяжело смотрел вдаль, и его медленно заносило снегом, который он впервые не разгонял и не стряхивал. Ему даже хотелось слиться со стихией, вернуться в те времена, когда он был духом и не знал этих чувств, прогрызающих душу насквозь…
Встреча вышла даже более тяжелой, чем можно было предположить. С каждым ударом сердца все сложнее становилось изображать бесстрастность, все тяжелее делать вид, что он рад за нее и ничуть не возражает.
Он был даже рад оставить ее, когда явился смертный.
Притворяться оказалось мучительно больно.
«Все идет так, как должно идти», – как молитву, твердил снежный бог, не в силах смотреть на то, как Рэлико прильнула к другому. Он не Сньор, он подождет, он не пойдет по насквозь гнилому пути, способному завести только в бездну. Больно? Пусть. Зато никто никогда не скажет ему, что он испортил ей жизнь или что из-за него она бесследно развеялась прахом сожалений…
…Сам виноват. Танатос ведь не раз предупреждал, что связываться со смертными – себе дороже…
По крайней мере, дух ее крепнет. Сила зимних духов явно и не думала покидать Рэлико – как иначе она бы спасла этого своего Рихарда? И как бы его знак засиял сам собой, без прикосновения бога?
А это оставляло ему надежду – на то, что в день, когда Рэлико оставит мир живых, ее дух пробудится к новой и вечной жизни, яркой, морозной, счастливой… И тогда никто не отнимет ее у него.
Рэлико воистину могла бы стать душой сердцем зимы, ее сочувствием, состраданием, сопереживанием. Воплотить в себе все добро и красоту, которые может принести колючий снег. Вот чего миру не хватало все это время. Вот чего не хватало ему самому. Этой искренности, чистоты, этой способности смотреть на все широко раскрытыми глазами, способности удивлять и удивляться.
Он так долго ждал ее, подождет еще.
Если, конечно, он будет ей нужен после стольких лет. Если она не предпочтет уйти вместе с мужем и детьми в мир Танатоса.
Но даже если так – он не станет ее удерживать.
Всесильный мир, как же это, оказывается больно – отпустить!
Ланеж обернулся наконец и увидел, что Рэлико ушла. Впервые ушла от него сама, увлекаемая за руку другим.
Снова понурился, уже не зная, что чувствует. Боль, надежда, отчаяние, неприязнь, любовь… Какая адская круговерть!..
– Больно, Ланеж? – сочувственно спросила старуха Зима, непринужденно материализовавшись возле него.
Он тут же выпрямился.
– Правильно, Зима. Так – правильно, – хрипло поправил Ланеж.
Старуха оперлась на свою неизменную клюку. Значит, будет отчитывать… Но чего ради? Он верно поступил.
– Рвешь ей сердце, а она даже не понимает, отчего, – покачала головой старейшая.
– Она явно привязалась к этому смертному. П… полюбила его. С какой надеждой спрашивала разрешения… А того, что было, того, что связало нас, все равно не помнит. И не должна помнить.
– Но она может вспомнить, – вкрадчиво сообщила Зима. – Как считаешь, что она тебе тогда скажет? Учитывая, что ты только что сам толкнул ее в объятия этого смертного?
Ланеж стиснул челюсти.
– Если останется собой – поблагодарит, – сквозь зубы процедил он. – Как тогда, когда хотела умереть, а я не позволил. Я больше не стану влезать в ее жизнь и вам не позволю. Всему свой черед, Зима. Если я прав, и ей суждено стать одной из нас, то это непременно произойдет.
Сказал – а сам понурился, побледнел еще больше.
– Что ты себе придумал – про ее якобы любовь?! Не хочет твоя наликаэ замуж за этого смертного идти! – окончательно разошлась Зима. – А отчего – сама
не знает! Все твердит себе на одиноких прогулках, что это удачный поворот судьбы, что парень любит, что будет на руках носить… И все равно к тебе примчалась, едва замело! Сердце открыла, душу… А ты что? Даже не спросил толком, чего она сама хочет!
Укол ядовитого сомнения достиг цели, но Ланеж не позволил ему восторжествовать.
– Тебя мои дела не касаются, и мнения твоего я не просил. Я бог, я тот, кто видел полотно ее судьбы, и я принял решение, единственно правильное в данной ситуации – отпустить и более не вмешиваться, – резко бросил Ланеж. – А ты, о старейшая, лучше делом займись, а не языком трепи!
Зима покачала головой и исчезла, развеявшись малым бураном, оставив Ланежа одного в коконе крупных белых снежинок.
Снежный бог медленно моргнул, и из глаз на снег скатились два полупрозрачных льдистых кристалла.
Их тут же занесло.
Отчаяние может быть ослепительно белым.
* * *
Далеко за пределами великой пустоты, именуемой Космосом, в недрах первозданной тьмы, великий бог Сулу пристально наблюдал за двумя мягко ткущимися полотнами судеб. Одно – сияющее, холодное, словно усыпанное серебром, мягко стелющееся сквозь тысячелетия. Второе – пока короткое, но уже сложное, многогранное, завораживающее. Связанные тончайшей нитью, протянувшейся в пустоте, захватывающей все новые и новые узлы, безжалостно вплетающей их в судьбы друг друга. И вместе с богом за ними, утишив свои бесконечные преломления, наблюдал даже самый Хаос.
Сулу усмехнулся – одобрительно, не без сочувствия.
Юнец избрал сложную дорогу – но при этом единственно правильную.
Если бы Ланеж решил сейчас надавить на смертную – потерял бы себя и дал своим врагам вернейшее оружие. А если бы решил окончательно исчезнуть из ее жизни – связь бога и наликаэ бы со временем ослабела, возможно, даже оборвалась бы.
Однако снежный бог не оступился на своем пути. Прошел по тончайшей ледяной грани, не обломив ее.
Еще одна веха пройдена.
Мерцающая нить связи между двумя полотнами окрепла, засияла новым светом, пусть пока печальным, давящим, ноющим…
И ярче заблестела вторая сторона полотна судьбы одной смертной девушки.
Сулу напряженно сцепил узловатые пальцы, пристроил подбородок на острый кончик веретена.
Против них будет все – обстоятельства, смертные, другие боги, щедро рассыпающие вокруг себя споры гнильцы. Все, кроме Мира. Потому что прежде всего Мир есть любовь. А зиме многие, многие тысячелетия недоставало любви.
Ошибся Ланеж только в одном.
Кто сказал, что решение принимать лишь ему, снежному богу?
Кто сказал, что судьбы строго предписаны, что у людей не бывает права выбора?
И, наконец, кто сказал, что жертвы приносят только смертные?
Ланеж первым из богов был готов пожертвовать ради смертной девушки собственным счастьем, собственным покоем, даже самой своей любовью…
К чему может привести величайшая жертва, принесенная богом?
Ответа на этот вопрос не знал пока даже Сулу.
