Текст книги "Знак снежного бога (СИ)"
Автор книги: Лина Элевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 37 страниц)
Поэтому она и любила зиму. Зима – время маленьких чудес.
Рыжие волосы, подхваченные ветром, рассыпались волной по плечам, украшенные зимним серебром, когда девушка закружилась на месте, восторженно улыбаясь снегу и миру.
Она будет радоваться весне, лету… и ждать следующего первого снега, который всегда приносит с собой ожидание зимних чудес.
Спохватившись, Рэлико замерла, охнула, вспомнив, что маменька обещала испечь к ужину пирог с грушами. Не опоздать бы теперь!
Она заторопилась к дому.
В крайнем случае, скажет, что у госпожи Харге задержалась, родители поощряли ее желание помочь старушке, которая часто сидела с ней в детстве, когда родители отправлялись на важные встречи… Торговое дело у них было общим, доля его принадлежала матушке, и папенька всегда брал ее с собой, гордясь острым умом и красотой супруги… И всегда, когда смотрел на маму, улыбался – ласково так…
Рэлико вздохнула.
Вот бы и ей такую любовь… Чтобы раз – и навсегда, что бы ни происходило… Чтобы не просто верить – а знать: тебя будут любить и ждать всегда, и самой любить так же, без сомнений, без опасений…
Она бежала по заснеженным улицам, уже не замечая, как ветер сметает снег с тротуара, легонько подталкивает в спину, не то поторапливая, не то помогая.
* * *
Ланеж смотрел ей вслед, вытянув руку, управляя силой ветра. Его контроль был филигранным, идеально выверенным, чтобы ни в коем случае не помешать, не уронить, не заморозить.
Снова улыбнулся.
– Береги себя, моя наликаэ, – прошептал он.
А затем вскочил на Северный ветер и всадил ледяные шпоры ему в бока, по-новому остро, отчетливо наслаждаясь бешеной скачкой, щедро осыпав напоследок льдистым серебром улицы незнакомого города, где живет огненная девушка. Анихи будет недоволен его самоуправством, но Северный ветер ему не догнать, когда тот мчится во весь опор, как сейчас…. Да и, честно признаться, Ланежу было все равно. Он был счастлив. Абсолютно и безраздельно счастлив.
Счастлив, потому что была эта странная, маленькая искорка тепла в груди, которую он ощущал предельно отчетливо…
Непривычное чувство ответственности пьянило. Он сознательно дал смертной девушке право призвать его на помощь, взывать к нему в молитвах, обращаться с просьбами, которые будут услышаны и как минимум рассмотрены. Он узнает, если ей будет грозить опасность, сможет наконец принять участие в земной жизни, сможет о ком-то позаботиться… сможет научиться о ком-то заботиться! Этот шанс наконец представился и ему…
Он мчался все быстрее, понукая Северный ветер.
Сердце-то у него не было ледяным, что бы остальные боги ни думали по этому поводу.
В отличие от них, он не сможет всегда быть рядом со своей подопечной. Если все будет хорошо, если в ее жизни не произойдет никаких потрясений, теперь они встретятся лишь следующей осенью. Но он непременно сам примчится с первым снегом в ее края, чтобы услышать тихое «здравствуй».
Он больше не чувствовал себя изгоем.
Он больше не был одинок.
Ланеж закрыл глаза, прислушиваясь к миру – не переборщил ли он с этой бешеной скачкой? Из-под копыт Северного ветра летела снежная пыль, заново укрывая землю белым одеялом…
И мир тихо вздохнул, посылая Ланежу волну благодатного тепла, которая согревала даже его, не причиняя боли. Словно поздравил с обретением той, кого он ждал столько веков.
Ланеж благодарно склонил голову.
Мир благословил его. Этого достаточно.
* * *
Лето Ланеж не то что не любил – немного недолюбливал. Пора традиционных собраний в Золотых чертогах высоко в небесах… Ему здесь, как правило, было скучно и нечего делать – боги перемывали друг другу косточки, хвастались своими успехами, делились историями о наликаэ… А ему обычно и рассказать толком нечего было.
У Золотых чертогов имелся один плюс – они мягко гасили силу богов, которые переступали порог. Здесь все они были примерно равны, не считая верховных. Конечно, силу можно было призвать при желании, но желания такого практически никогда ни у кого не возникало. Приятно для разнообразия расслабиться, не боясь, что случайный всплеск может негативно отразиться на мире или смертных… Тайи, огненная богиня, наверняка тоже разделяла это чувство.
Тем более что Ланеж, в отличие от других, когда-то был могущественным снежным духом. Он не просто управляет своей стихией, он является ее непосредственным порождением… Конечно, когда, по выбору и велению верховных, он стал богом, его плоть претерпела существенные изменения… но стужа всегда жила внутри него.
А здесь даже ему было вполне комфортно.
Лето…
Интересно, что делает его наликаэ летом?..
Ланеж, не сдержавшись, улыбнулся самыми уголками губ, в последний миг опустив руку, которую едва не прижал к груди, словно желая удостовериться: тепло не мерещится. Даже приход Кэлокайри не погасил ту искорку, которая прочно угнездилась в его сердце и, похоже, собралась пустить корни, прорастая все более сильным желанием снова увидеть огненную девушку…
– А у меня новый наликаэ! – похвасталась кому-то Лейя-охотница.
– Нашла чем удивить, – фыркнула Тайи. – Набираешь их, как котят, а потом не следишь… Сегодня один, завтра десять…
– Да ты посмотри, посмотри…
– Думаю, нам всем интересно, – вклинился низкий, насмешливый баритон Иркаса.
Ланеж тоже против воли устремил взгляд на огромную, пластину из цельного горного хрусталя, которая по мановению руки Лейи превратилась в окно в мир смертных.
– Анелор, – с придыханием произнесла богиня охоты, и на экране появился прекрасный юноша – светлые кудри, черты лица самые что ни на есть характерные для юга срединных земель…
– Хорош ведь, правда?! Блестящий воин, между прочим! А как сложен…
Ланеж фыркнул про себя – как раз ее типаж, говоря откровенно.
– Играй, да не заигрывайся, – хмыкнул Танатос – главный любитель портить чужое веселье. – Не забывай, однажды он отправится туда, откуда не возвращаются.
Лейя недовольно надула губы.
– Всегда вы так, анотат Тилар. Пользуетесь тем, что ваша вотчина остальным недоступна…
О да, этим Танатос пользовался охотно. Впрочем, Ланеж его не винил. Силы и должность у Тилара, пожалуй, самые безрадостные. Один вид его – высокого, с длинными черными волосами, черными провалами глаз на мертвенно бледном, хотя и красивом лице, неизменно в просторных черных одеяниях – нагонял тоску. Тот, кто забирает жизнь, тот кто правит миром мертвых… И вместе с тем без него нельзя. Все живое умирает – кроме мира, богов и духов…
– Кстати, раз уж зашел разговор о наликаэ, – спохватилась Алетос – великая богиня удачи и благоденствия. – Может, по очереди поделимся новостями? Только давайте не всех показывать, иначе Лейю мы от экрана до вечера не оттащим… Начнем, может, с Радужки? У нее такие интересные девочки всегда…
Конечно. Всенепременный ритуал. Надо же похвастаться друг перед другом… Силой мериться богам особого смысла нет, а вот успехами и талантами подопечных…
Ланеж молча сел на облачную подушку среди других богов.
Сердце заколотилось. Его даже не спрашивают уже много лет… разве что изредка, в беседах…
Но теперь он может показать всем, что у него есть наликаэ… его огненная девушка…
Тепло. Пусть снаружи он бесстрастен, как только может быть бесстрастен лед, но на душе тепло…
Пришла неожиданная мысль.
А так ли он хочет поделиться этим теплом? Какой оно может найти здесь отклик?
Это снежный бог представлял преотлично.
«Надо же, нашлась ненормальная»… «Тоже мне, наликаэ, даже ритуала не провел»… «Фе, ничего особенного… Вот у Анихи…»
Ланеж смотрел на экран, но лиц не различал, погруженный в размышления.
Назвать ее имя при всех? Он вслух его даже не произносил еще ни разу… Имя позволяло найти, почувствовать… он и про себя-то его не называл.
Сейчас она принадлежит только ему. Все эти чувства принадлежат только ему. Такие новые, такие хрупкие…
Он не станет выставлять их на всеобщее обозрение. Не сейчас, когда они еще так остры и непривычны…
Ланеж спокойно поднялся на ноги, коротко извинился и вышел, зная, что его винить никто не станет.
Вышел на балкон, оперся на серебряные перила, ткнул пальцем (больше шутки ради) в небольшое облачко. То, вздрогнув, как от щекотки, обиженно пролилось мелким дождиком и истаяло.
Ланеж осторожно дунул на легкую туманную дымку, соткав новое, голубоватое.
Хвастаться, как другие, ему не хотелось.
Благодаря ниточке этой связи со смертной он больше не ощущал себя изгоем и отверженным, не чувствовал привычных огорчения и досады. Плевать, каким его считали остальные – главное, что знал и чувствовал он сам.
Можно было бы (да и нужно, по-хорошему!) попросить у других совета… у тех, кто точно знает, что нужно смертным, чем и как их можно порадовать, не сделав слишком много и не натворив глупостей…
Но пробираться через их снисходительность не хотелось.
Сам разберется как-нибудь. В конце концов, что нужно смертным? Немножко чудес, счастливая судьба, долгая жизнь… Благословение тоже лишним не будет… Все это он сможет ей дать и так, он научится… А если уж придется пойти к кому-то на поклон, то пусть это будет бог судеб. Тот точно смеяться не станет.
Сулу живет в средоточии Хаоса, не покидая его ни на день, ни на час, ни на миг… Знает обо всем, что происходит с живущими, но никогда никому ничего не расскажет – потому что к нему добровольно приходил только один сумасброд… которого теперь смертные звали забытым богом. Даже Сньор-отступник не рискнул в свое время сунуться туда.
Перед разноцветным Хаосом боги испытывали инстинктивный страх. А их пожелания и благословения своим наликаэ Сулу преотлично слышал и так, исправно вплетая их в полотна жизней, если при этом боги знали меру и не нарушали заповеди.
Да. Если будет совсем необходимо – он соберется с духом (смешное выражение, особенно для него, бывшего духа) и придет к богу судеб. Но не к остальным.
Приняв решение, Ланеж улыбнулся.
Это его наликаэ.
Его огненная девушка.
Пресветлый мир, как же тепло…
Глава 2
Отчаянно скучая, Рэлико сидела на одном из своих самых нелюбимых уроков. Алгебра никогда ей не давалась… Даже смешно – расчеты дома она могла любые сделать, какие папенька иногда просил, а здесь по этим странным формулам ничего не получалось…
Первый снег в году, да еще ранний, и красивый, пушистый… а она такой ерундой страдает вместо того, чтобы по парку гулять! Кто-кто, а Рэлико прекрасно знала, что в деловых расчетах такие вещи совершенно не пригодятся… Вот проценты – другое дело…
Тихонько вздохнув, чтобы мадам Келери не заметила, она склонилась над тетрадью, но, снова заскучав, отвлеклась от задачи – на рисование…
Ведь увидят – попадет.
Рэлико покосилась на мадам Келери, которая остановилась у парты Риачи в дальнем ряду и, по счастью, спиной к ней.
Можно быстро дорисовать, пока мадам занята. Осторожненько… Тем более скоро конец урока. А задачу можно и дома дорешать.
Рэлико улыбнулась, представив, что сказала бы на это Арати: «Восемнадцать скоро, а все еще такими глупостями страдаешь!»
Ну и пусть! В жизни должно быть место детству. Вон, родители до сих пор иной раз в старые настольные игры с ней вместе играют – и ничего, всем весело… А она сама зимой может и с горки скатиться под настроение…
И котика на уроке нарисовать.
Ну и что, что как в первом классе?
* * *
Ланеж шел по улицам города с затаенной надеждой на то, что жизнь опять сама столкнет их… но девушки, которую он искал, нигде не было видно.
Разочарование царапнуло, но он не позволил себе поддаться ему. Что ж теперь делать, не всегда должно везти…
Хотя он знал, что можно сделать.
Рано или поздно эту связь все равно придется опробовать. Лучше уж сейчас, пока в ней нет острой необходимости, чтобы точно знать, как она работает.
Бог закрыл глаза, глубоко вздохнул, успокаивая вдруг застучавшее быстрее сердце. И тихо-тихо, вплетая холодный низкий голос в едва приметный шорох падающих снежинок и потрескивание молодого ледка, выдохнул:
– Рэлико…
В воздухе перед ним вспыхнула восьмиконечная снежинка. Ярким серебряно голубоватым сиянием.
Ланеж улыбнулся. Коснулся метки.
На запад, к большому зданию, близ которого он встретил ее в первый раз…
Мягко сжал пальцы, и снежинка рассыпалась мельчайшими искорками.
Скоро он уже был на месте. Поднялся в воздух. Уже совсем рядом…
Вот оно что. Сегодня его наликаэ не гуляет, а, судя по торопливо спрятанному в ладошку зевку, отчаянно скучает в большой теплой комнате за большим окном.
Ланеж, скрывшись за снегом, заглянул внутрь… и не сдержал улыбки. Школу можно было узнать всегда, хотя раньше занятия проводились на открытом воздухе, а не в просторных помещениях.
Другие девушки писали какие-то невнятные закорючки, а она… она рисовала черного кота, удивленно выглядывающего из-за большой, с него самого, вазы.
Его наликаэ любит всякую пушистую живность?
Смерил ее внимательным взглядом, вспомнил, как она фактически гладила снег ладошками, словно он был зверем, которого нужно приласкать…
Ланеж оттолкнулся от стекла, спустился с высоты второго этажа на землю. Огляделся. Да, вот он, уже подоспел, зная о ранних и сильных заморозках – первый ударит этой ночью…
Снежный бог подозвал зимнего духа-художника, чтобы попросить у него тонкую ледяную кисть из набора. Ше’Эл озадачился, но покорно протянул ее господину.
Ланеж провел рукой перед окном, собирая влагу так, как было нужно по его замыслу, провел по нему кистью… Кое-что подправил. Наконец, дунул на стекло, заставляя рисунок застыть, усмехнулся и, снова отвернувшись от окна, вернул кисть. Ше! Эл, поклонившись, помчался дальше, на ходу набрасывая на окна узоры, которые проявятся ночью, по морозу, а Ланеж приготовился ждать. Хотелось посмотреть на ее реакцию. Благо время не теснит…
* * *
Перерыв после математики был сущим блаженством. Жаль, не обеденный… Матушка наверняка вчерашних пирожков с собой завернула… Надо будет Арати угостить.
– Ого, Рэлико!!!
Когда только подскочить-то успела? Легка на помине…
Рэлико вернулась на грешную землю, перестав мечтать о пирожках с яблоком и корицей.
– Что такое?
– Да ты на окно погляди! – указала подруга, отбросив упавшую через плечо светлую косу.
Рэлико глянула на окно… и обомлела.
Подморозило, и на стекле появились узоры. Пушистая, будто заснеженная веточка сосны. Под которой прятался маленький, смешной котенок с большими глазами, забавно скрививший лапки.
– Ну ничего себе! Красота какая! – выдохнула она, с восторгом глядя на стекло.
– Если немножко подтопить ушки, он еще смешнее будет… все равно солнце скоро растопит, – хихикнула Арати и протянула руку к окну, но Рэлико от души треснула ее по запястью.
– Не вздумай! Это же маленькое чудо… что вода застыла на окне именно так… Словно кто-то нарисовал. Красиво… Не смей портить!
– Будешь им всю геометрию любоваться? – съехидничала Арати.
– Почему бы и нет? Все равно слушать эти нудные объяснения сил нет…
– Ты же собиралась потом дело маменьки наследовать? Вот бы и вникала в математику…
– Да я бы вникала! Так ведь непонятно ничего! В папенькиных расчетах быстро разбираюсь, а с этими теоремами и формулами – никак не совладаю… – вздохнула девушка. Снова бросила взгляд на окно и невольно расплылась в улыбке.
В стекло било солнце… наверное, и вправду скоро растает котик… уже вон с краешку влажно заблестел… Но до чего ж красиво!
Ну и пусть зимние чудеса недолговечны. Главное, что они есть!
* * *
Ланеж отвернулся, спустился вниз, двинулся быстрым шагом к воротам, не оставляя следов в первом снегу… чувствуя, как в груди, захлебываясь быстрым, громким стуком, бьется сердце.
Ей понравилось… его маленькая шалость, прихоть, каприз, целью которого было хоть немножко ее порадовать, сработал…
Воспоминания о широкой улыбке грели душу…
Уголки узких, бледных губ приподнялись в мягкой усмешке.
Она каждый раз, не прилагая ни малейших усилий, заставляет его улыбаться.
По-хорошему, надо бы уходить… Но он же должен проводить свою наликаэ до дома, как делал в каждую их встречу? Зачем нарушать традиции, которые к тому же ему нравятся?
И Ланеж принялся ждать, спокойно, не испытывая ни малейшего нетерпения.
Чтобы после, едва она шагнула за порог, услышать долгожданное "Здравствуй", сказанное чуть слышно, тихонько, лишь ему одному.
Чтобы, слушая безмятежную болтовню двух девушек, улыбаться про себя, думая о том, как придёт к ней в следующий раз. Чтобы незаметно сдерживать порывы ветра – к чему ей мёрзнуть? Чтобы услышать обо всех ее планах на зимние праздники. Узнать о том, что у нее день рождения в конце второго зимнего месяца (огненная девушка – и родилась зимой…). О том, как она хочет завести котика, непременно белого, но матушка от них чихать начинает… Столько совершенно ненужных и сумбурных сведений – но почему-то они казались ему важными.
Наверное, потому что касались ее.
Каждый раз он чуть больше узнавал о ней.
Впервые, расставаясь со своей наликаэ, провожая ее взглядом на перекрестке, Ланеж испытал, помимо спокойной, уже знакомой радости, жгучее сожаление. Хотелось побыть с ней еще немного…
Но его ждали дела.
"До новой встречи, Рэлико…" – тихо-тихо шепнул он и взвился ввысь в снежном вихре, легко оседлав на лету Северный ветер.
Глава 3
Что он здесь делает?
Ланеж до сих пор не понимал своего внезапного каприза. Вдруг потянуло сюда, в срединные земли, хотя до истечения зимы на юге материка еще оставалось полторы недели. Но откуда это ощущение, что здесь что-то не так?
Все символы стыни на местах. Все ледяные иглы там, где он их оставил… Царит соответствующий времени года мороз – духи работают на совесть…
Что же сдернуло его с юга?
Там теперь наступит оттепель… на дорогу ушел день – при том, что он нещадно понукал своего скакуна, а потом ведь еще и ехать обратно… Но снежному богу со вчерашнего вечера не давало покоя чувство, что он зачем-то нужен здесь…
В срединных землях. В этом городе. В этом месте.
Ланеж чуть нахмурился.
В зимнем лесу (ну, как лесу – городском парке, отделенном от собственно леса стеной) царила тихая ночь – из тех, когда кажется, что морозным воздухом можно порезаться при неосторожном вдохе. Ветра не было. Выпавший снег неподвижно лежал взбитыми подушками-сугробами. Для зимнего бога пробираться по ним, не утопая, ловко снуя между деревьями, было легко и просто. Для смертной, которая, что-то недовольно бурча, двигалась навстречу – вряд ли.
Ланеж замер как вкопанный, одновременно обрадованный и растерянный, сразу узнав свою наликаэ. Что она делает здесь? Почему волочит за собой… елку?!
Вспомнил ее разговор с подругой. Вроде бы как раз должны были закончиться зимние праздники… Здесь же, как и на севере, елка – один из главных элементов торжества?..
При ближайшем рассмотрении оказалось, что тащила девушка, скорее, елочку. Маленькую, зеленую, пушистую. Низ тонкого ствола был бережно обернут тряпками и перевязан.
Что за прихоть?..
Ланеж с интересом проследил за тем, как к ее рукам, не защищенным перчатками, шкодливо тянет тонкие лапки мелкий дух мороза. То ли совсем молодой еще и не видит его знак на девушке, то ли просто наглый…
Ланеж шевельнул пальцами, и на мелкого паршивца прицельно рухнула обледенелая шишка.
Запищав, дух грозно ощерился, огляделся, и, увидев снежного бога, грозно наставившего на него палец, спрятал мелкие зубки, больше смахивавшие на иглы, льстиво прижал заостренные уши к лысой голове и скоренько закопался в сугроб.
Ланеж с огромным трудом сдержал ухмылку. Да, воспитывать и воспитывать…
Затем он присмотрелся к девушке и вздрогнул.
Тот факт, что его наликаэ была бледна, сердито хмурилась и, казалось, с трудом сдерживала слезы, Ланежу не понравился категорически. На секунду даже захотелось выйти и спросить, что случилось, почему сегодня она не улыбается… но он сдержал свой порыв. Пока будет лучше просто понаблюдать. Он здесь, если что – он сможет помочь…
Девушка остановилась и огляделась, скинув с головы мешающийся капюшон. Затем, видимо, выбрав подходящее место (знать бы еще, по каким критериям!) принялась яростно раскапывать снег извлеченной из глубокого кармана плаща складной лопаткой.
– А я им докажу, – сердито прошептала она, не в силах больше сдерживаться. – Я им докажу, что тоже многое могу! Я высший балл получу по алгебре в аттестат! Что еще удумали – сразу после пансиона замуж! Не хочу я замуж! Я думала, начну с ними работать, а они – замуж! Внуков им рожать! Нашли породистую кобылу, которую побыстрее в стойло надо определить! Ладно еще папенька, что с мужчин возьмешь, но от матушки я такого совершенно не ожидала! И ведь даже мне об этом сообщать не собирались, пока с женихами не определятся!
Девушка всхлипнула было, но тут же сердито вытерла щеки и продолжила раскапывать снег.
Ланеж, совершенно не понимающий смысла ее действий, продолжал прятаться за заснеженным деревом, прислушиваясь к каждому слову. Пока он понял только одно – его наликаэ расстроена из-за того, что ее желали выдать замуж, а она по каким-то причинам была не согласна. В душе вспыхнул гнев, ледяной, стылый, вьюжный… но снежный бог обуздал его. Сначала надо разобраться до конца, а вмешаться, если что, он успеет в любой момент.
– И с елкой этой… Не трать зря время, зачем в лес пойдешь, выбросим, все равно дерево умрет! Не умрет! – всхлипнула она почти истерически. – Не умрет, потому что оно, пока в горшке стояло, корни пустило! Я читала, что такое бывает и что если ее в песок, в почву посадить, елочка может прижиться! А убивать ее просто так не дам… И пусть ругаются! Да, ушла без разрешения! Да, подслушала! И хорошо, что подслушала! Так бы и ходила в дурочках иначе… О счастье моем они заботятся… выслушали бы лучше сначала, прежде чем так заботиться!
Взгляд, в котором затаилась обида и отчаяние, метнулся к аккуратно уложенному в сугроб деревцу.
– Выполнила свою роль – и на помойку… И меня вот так же из дома, да?! – Рэлико снова сердито вытерла слезы и коснулась тонкого ствола. – Ты же выживешь, правда? Ты же еще живая! И совсем иголки не облетели, пока у нас в ведре с песком стояла! Даже корешки есть…
Она не удержалась на ногах и опустилась на колени. Оперлась голыми руками на раскопанный снег.
– Ты же ее не заморозишь, правда? – срывающимся голосом спросила она, стиснув снег в кулачках. – Я в запале матушке сказала, что если деревце не приживется, я соглашусь выйти замуж за того, кого они выберут… Ты же поможешь, да? Ты же заботишься о семенах, упавших в землю… Может, и о елочке позаботишься?
Каждое слово Ланеж слышал одновременно ушами и сердцем. Каждое падало в душу. Молитва наликаэ… Просьба его наликаэ… Да еще такая… как же можно отказать?
Лопатка ударилась о твердую землю, и девушка с тихим «Наконец-то!» принялась раскапывать ее… точнее, попыталась.
Ланеж выглянул из-за массивного дуба, чуть шевельнул пальцами, убирая из земли стужу. Именно с того участка, где она копала. Так ей будет легче.
Вообще место удачное. В почве много песка… есть шанс на то, что елочка действительно приживется.
Ямка быстро росла. Вдруг девушка выронила лопатку, прижала дрожащую руку к губам.
– Ну вот как им объяснить… Когда я сказала, что хотела совсем иного, матушка заявила, что они с отцом и сами справятся, а девушке подслушивать негоже. Слушать ничего не стала, отчитала и наказала, запретила на последнее гулянье идти… Ладно, пусть я не очень красиво поступила… Но… замуж? Вот так? Сразу? И ведь они уже начинают сговариваться, я же слышала, как папенька с другом говорил! Разве за моей спиной красиво так делать?
Она снова всхлипнула.
– Не хочу я так! Ну как им втолковать?! Я хочу познакомиться с ним сама, узнать, кто он, какой он… чтобы поухаживал, как в книгах пишут! А потом самой дать ответ, когда он сделает мне предложение! А матушка… матушка только нахмурилась и сказала, что детей, которые противоречат родителям, накажут боги… и что я зря истерику устраиваю, мол, не умеешь подслушивать – не берись, ведь никто меня еще минимум два года замуж не отдаст… Но помолвку хотят заключить уже сейчас! А я… я ведь о любви мечтала…
И слезы потекли ручьем.
Ланеж не выдержал. Сделал шаг, другой… снова остановился.
Радужка бы наверняка знала, что делать в такой ситуации, как поступить, что сказать, какую силу призвать… А он понятия не имел.
И в итоге привычно затаился за снегом и инеем на ветвях. В сердце поселилась непривычная, странная боль, как будто даже не его собственная… А причиной были ее слезы.
Не плакала бы ты на таком морозе, огненная девушка…
Рэлико, словно прочитав его мысли, опять упрямо вытерла щеки, подхватила елочку, поставила ее в ямку и, аккуратно придерживая ствол одной рукой, принялась подгребать землю другой.
Ланеж пригляделся – и впрямь корешки появились… Может прижиться.
Вздохнув, укрылся невидимостью, чувствуя, как она быстро тянет силы. Надолго его не хватит… Осторожно, боясь выдать себя, придержал ствол елочки, чтобы не покосилась, пока его наликаэ приминает и утаптывает землю. Задержал дыхание, когда ее рука, перемазанная землей, на миг коснулась его пальцев, облаченных в черные перчатки…
Замуж? Такую юную, чистую, полную детской непосредственности? Как это ее родителям вообще в голову взбрело…
Надо будет все-таки изучить человеческие традиции. Пожалуй, весной он будет ехать очень медленно, приглядываясь к людям по-новому.
Его огненная девушка погладила елочку по веткам.
– И ведь понимаю, что родители, по сути, правы, – с горечью произнесла Рэлико. – Что в восемнадцать лет чаще всего помолвки и заключаются… Сначала выдают замуж, а там уже, с благословения мужа, заниматься делами… но до последнего думала ведь, что родители так не поступят. Подумаешь – выждать год-другой, как будто в наши дни никто так не делает… А они – традиции, традиции… – прерывисто вздохнула, сгребла в ладони снег, снова замерла, думая о чем-то… Наконец встряхнулась и энергично забросала им землю. Подумала и насыпала немного на ветки.
– Ну вот. Словно всегда тут стояла.
Ланеж сосредоточился, напряг зрение, выискивая нужного духа.
Припал к земле, поклонился. Тихо шепнул:
– Помоги, пусть приживется…
Один из лесных духов плодородия – забавное согбенное создание, больше всего смахивающее на пенек с сучковатыми ножками и ручками – склонил набок мохнатую зеленоватую голову, смешно торчащую из «сруба». На ней выделялись два больших черных глаза, которые серьезно, вдумчиво посмотрели на Ланежа.
– Не откажи, Адаш, – серьезно попросил снежный бог.
Дух перевел взгляд круглых глаз на девушку. О чем-то серьезно поразмыслил, глядя, как та напоследок голыми, покрасневшими на морозе руками приминает снежок под елочкой, поглаживает колючую верхушку… и наконец торжественно кивнул. Тихо пискнул и устроился под деревцем, приник тельцем к тонкому стволу… Ланеж увидел, как от духа побежали изумрудные искорки жизненной силы.
Со своей стороны, он придержал холод. Такая стужа сейчас ели ни к чему. Вот напитается жизненной силой, через недельку-другую окрепнет – тогда и холод вернется на место…
Стоп. Дух духом, а куда делась его наликаэ?..
Отвлекся!
Ланеж поспешно обернулся.
Огненная девушка стояла в центре небольшой поляны, спиной к нему, спрятав покрасневшие, испачканные в земле руки под плащ и глядя ввысь, на звезды. В морозную ночь каждый выдох белым облаком сперва поднимался в небо, а затем оседал искрящимися ворсинками на волосах, ресницах и одежде. Она вряд ли смогла бы увидеть крошечные ледяные кристаллы, Ланеж же различал их отчетливо… Словно мельчайшей алмазной крошкой присыпали.
Он сделал тихий, неслышный шаг вперед. Помедлил. По крайней мере, она больше не плакала…
Бесшумно вздохнув, Ланеж повернулся к ней спиной и тоже поднял взгляд на небо, гадая, каким его видит она.
Синева, темная до непроглядной черноты. И в ней серебряными светлячками мерцают холодные звезды, так высоко, что при одной мысли об этом захватывает дух.
– Как врата в бесконечность, – благоговейно прошептала Рэлико, словно вдруг забыв обо всех своих тревогах.
И действительно – над головой почти правильный круг из усыпанных невесомой белой крошкой крон. Как портал, открывающийся прямиком в тяжелую, давящую космическую пустоту, из которой этот земной мир кажется таким прекрасным…
Где-то глубоко в ее недрах, вдали от звездных карт, бог судеб Сулу ткёт свои полотна – в самом средоточии великого небытия…
Ланеж бывал там, в этой ледяной высоте – боги могли себе такое позволить. Но далеко не забирался. Слишком уж много жара давали эти кажущиеся холодными звезды…
– Это волшебно, – тихо произнесла девушка. – Так бывает только зимой…
Ланеж вздрогнул.
Да. Только в его время выдаются такие ночи. Когда это пугающее небо возвышается над вершинами деревьев, припорошенными снежным пушком и тронутыми инеем… когда лунные лучи, причудливо отражаясь от снега, играют в воздухе в прятки… когда искрится все – и небо, и земля…
Ночь обрела какую-то новую красоту, которая раньше была ему недоступна.
Чернильно-синее, высокое, пронзительное небо. С мириадами белых и голубых звезд, которых здесь можно было увидеть куда больше, чем в залитом огнями городе. Ночь настолько ясная, что даже его туманность видна…
– Вьюга, – прошептала Рэлико, и Ланеж замер, услышав это.
Она смотрела туда же, куда и он.
Он рискнул сделать еще небольшой шажок назад.
Порыв ветра взметнул рыжие пряди, привольно мешая их с белоснежными, хотя ни бог, ни смертная этого не заметили, стоя спиной к спине и неотрывно глядя в раскинувшуюся над ними бесконечность.
Снежный бог спиной чувствовал ее тепло. Не тепло ее тела. Тепло ее души. И оно согревало его даже сейчас, когда ей было грустно, даже в ночь, когда, казалось, и само время сковано морозом…
Ланеж обернулся. Усмехнулся, увидев учиненное шаловливым духом ветра безобразие. Не удержавшись, коснулся рукой рыжих кудрей, мягко погладил, выпутывая из них собственные белоснежные, идеально прямые пряди. Тихо-тихо, так, что она благодаря их связи непременно приняла бы его слова за собственную мысль, выдохнул:
– Когда сомневаешься – надо следовать зову сердца. Боги не гневаются на тех, кто поступает по совести. Если сердце противится пути – не иди по нему. Кто любит тебя по– настоящему, тот никогда не осудит.
Его голос сорвался.
Руки снежного бога на миг тяжело легли на плечи огненной девушки – и он тут же отдернул их: испугавшись собственной смелости.
* * *
Рэлико вздрогнула, огляделась – но рядом с ней никого не было.
Перебрала волосы, недоуменно озираясь.
Почудилось, что ли? Будто кто-то коснулся плеч на миг…
И слова эти… Словно из глубины сердца поднялись.
Как пелось в красивой песенке, которую Арати часто играла на лютне – «слушай голос, звенящий в душе – это говорит твое сердце»…
Она снова устремила взгляд на небо.
