Текст книги "Знак снежного бога (СИ)"
Автор книги: Лина Элевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)
Это не как с тем камнем. Сопротивляться нет ни силы, ни возможности, чужая хватка безжалостно прижимает к земле, словно сжав в кулаке длинные белые волосы.
По снегу заплясали отблески – всегда белые глаза засияли синим. Оковы, от которых, как он думал, он избавился, мгновенно налились тяжестью, напомнив о том, кто он такой…
Но заставить бога принять прежний вид все-таки не удалось, и Ланежа «всего лишь» потащило прочь – в ту же сторону, куда он совсем недавно спешил.
К хозяину.
* * *
Гестия вздрогнула. Замерла. Сложила морщинистые руки на навершии простого деревянного посоха.
Где-то далеко… на другом конце континента…
Что-то не так. Дрожь земли там, где ее не должно быть.
Нахмурившись, богиня призвала старейшего…
И он не ответил.
Она медленно моргнула, удивленная, встревоженная.
До сих пор не бывало, чтобы Адаш не ответил на призыв.
Анестея передала просьбу беречь духов, но она и представить не могла…
Посох ударил об пол, и старуха слилась с землей, ища своего духа, но и это было тщетно.
И вдруг мощный удар заставил ее застонать, словно ей острым клинком вскрыли чрево.
Разверзлась земная твердь, там, где не должна была, обнажив уродливую рану…
Нужно как можно быстрее отправиться туда и зарастить земную рану. Пока ею не воспользовался тот, кого они отдали на милость рек подземного огня, над которыми у нее не было власти.
* * *
Анихи поставил пиалку, которую почти поднес к губам, на стол. Насторожился.
Где-то далеко внизу, под его чертогами, полыхнула зарница.
Где-то там его новая, прекрасная наликаэ. И ей… страшно?
Но его никто не призывал… его не просили о помощи, ему не молились…
Стоит ли двинуться к ней сейчас, во время снежного божка, проверить? Путь займет несколько часов…
Но он ведь уже благословил ее, этого должно быть достаточно для счастливой жизни…
Однако беспокойство не отпускало. Проклиная всё, Анихи принялся лихорадочно одеваться – в несколько слоев, чтобы не уснуть, как Радужка, оказавшись во власти снежной стихии.
* * *
Жнец припозднился совсем немного, хотя спешил, как мог, едва в свитке проявились новые жертвы, которых не должно было быть. И успел только к концу схватки, который засвидетельствовал издалека, жалея лишь об одном – не слышно беседы. Наверняка она очень занимательна, раз Ланеж предпочел сократить кару божью и так торопливо уехал…
В причинах смерти людей он сразу прописал: «Святотатство». Его гнилой душок ощущался даже сейчас.
Побеседовать со снежным богом Жнец не успел, догонять его не стал – у него иная роль, да и претензий на сей раз к Ланежу не было.
С людьми…
В один взмах все было кончено, и Жнец спокойно вышел на поляну.
Вспышка красного под ногами привлекла его внимание.
Какой интересный камешек…
Жнец нагнулся и осторожно поманил его. Тот покорно взлетел вверх – и бог едва не упустил его в неожиданном приступе гадливости, совершенно не свойственной тому, кто привык лицезреть насильственную смерть.
Красные глаза под круто изломанными бровями сузились, и из них полились лучи алого света – бог изучал находку.
Подземный огонь, сплетенный с силой льда.
Противоестественная, отвратительная вещь. Ловушка для сильнейших из слабых. Для духов.
И создателем ее был совершенно точно не Ланеж. Тот не мог даже прикоснуться к огню, чтобы его не погасить.
Жнец делал выводы быстро, не отвлекаясь на эмоции.
Богохульство – открытый вызов снежному богу – артефакт с соединением огня и снега. Воздействие – на духов.
Теперь он знал, почему духи попали в этот список… но это его совершенно не радовало. Сообщать Тилару или нет?..
Свиток в его сумке мелко задрожал, что могло означать только одно.
Новое имя, и такое, которое посрамит даже духов.
Очень медленно Жнец извлек список.
Напротив имен старейших духов проявились даты.
Сегодня. На третьем часу после полуночи. В колдовской час, час тишины.
А после них…
Свиток выпал из вдруг разжавшейся руки, прокатился по снегу, сворачиваясь, и Жнец даже не попытался его подхватить, уставившись разом поблекшими глазами туда, куда умчался уже скрывшийся из вида снежный бог.
Бледно-бледно, едва заметно после четверых духов проявилось новое имя.
Ланеж.
Ланеж уехал туда, где дрожала земля, где пылал воздух.
Потенциальная гибель снежного бога – не шутки. Раз имя проявилось, значит, есть и тот, кто способен отнять жизнь бессмертного. И этот камень мог создать лишь один бог. Тот, чью сущность извратили, покорежили, переиначили.
Сньор.
Очевидно, его узилище оказалось не столь надежным, как мнилось верховным.
Вот и истинная причина неразберихи в его ведомстве. Воля бога, для которого заповеди не значили ровным счетом ничего.
Подобрав свиток, Жнец осторожно запихнул в суму и найденный камень. Сосредоточился, взмахнул по кругу серпом, отсекая самого себя от человеческой реальности – и в следующий миг оказался в царстве мертвых.
Не тот случай, когда следует медлить и сомневаться. Танатос был одним из тех, кто когда-то заточил Сньора. Пусть разбирается – и созывает остальных, пока не стало слишком поздно.
Глава 13
Ланежу никогда не снились кошмары, но теперь он точно знал, что это такое. Жуткое чувство нереальности происходящего, леденящий страх, слитый с ненавистью, и все это под аккомпанемент невозможности даже сделать вдох в навязанной тебе бешеной гонке с ветром.
Поэтому когда мельтешение прекратилось, когда буран выплюнул его, окончательно дезориентированного, ослепшего и оглохшего, в сугроб на склоне горы, он рухнул в снег, не в силах поверить, что бешеная пляска закончена.
До слуха донесся женский вскрик, и Ланеж мучительно медленно приоткрыл глаза, преодолевая давящую чужую волю.
Кочевница в ритуальном облачении – белом с серебром. Та, что тогда восхваляла Сеоль. А на лбу…
Крошечный кленовый лист Символ весны.
Жаль Анихи…
Осмысливать происшедшее было неимоверно трудно, мысли охватило тупое оцепенение.
Его призвали в становище… и, похоже, его предшественник жаждет получить свою последнюю жертву.
Пытаясь сопротивляться, Ланеж кое-как поднялся, привычно попытался призвать силу – но та ускользала, не то из-за его страха и растерянности, не то из-за вновь воскресшего в нем сугубо духовного начала.
«Стой на месте», – пробились в сознание слова, сказанные незнакомым, каркающим голосом, и его словно сковало по рукам и ногам чужой волей.
– Не бойся. Это пятый. Продолжай, – безапелляционно заявил тот же голос, и теперь в нем пробились узнаваемые нотки – жадное нетерпение, грубая снисходительность с уничижительным презрением. Странно, что смертная их не слышит.
Чуть поодаль топчутся мужчины, и страха в них куда больше, чем в хрупкой девушке у алтаря.
Сам алтарь – грубый камень темно-красного оттенка, настолько темного, что кажется черным. И на нем…
Все начинается с севера и севером же заканчивается.
Адаш. Молния. Пожар. Сеоль.
Все заточены в камень. Жуткие, словно живые скульптуры.
Что он может поделать, один, скованный чужой волей? Не до конца дух, не до конца бог… Видно, верховные боги после Сньора побоялись давать ему полную божественную власть.
Он рванулся из пут, оплетших тело и сознание, но не смог шевельнуть даже мизинцем.
К горлу подступило отчаяние.
Голос жрицы стал глуше, напев – ритмичным, как грохот камней, катящихся по склону. Тон при этом из просительного стал приказным. Не было нужды слушать слова, чтобы понять, чего ждать дальше.
Она с размаху всадила черно-красный ритуальный нож в Адаша. Камень тут же треснул, начал осыпаться, вокруг лезвия полыхнуло зеленое сияние…
Теперь ритуал действительно начался… а он стоит столбом и даже не может помешать!
Жнец, помнится, удивлялся тому, что в его списке появились духи? Вот и ответ. Духи стали материальны, поэтому их стало возможно уничтожить физически. Их сотрет в прах их собственная сила… но причиной станет удар ножа, который держит смертная.
Интересно, она сознает, какой противоестественный грех берет на собственную душу?
Земля застонала, задрожала, затряслась, и наконец с тяжким вздохом разверзлась. Стоявшие поодаль мужчины с трудом устояли на ногах, только Ланеж и жрица даже не пошатнулись, словно приросли к камню.
…Снег мешается, бестолково тычется в лицо, как глупый щенок, потерявший хозяина и лижущий щеки незнакомца. Заносит, облепляет, холодит, суетливо вьется вокруг… только мешает смотреть.
Адаш, освободившийся от каменной корки, тихо пискнул и свалился с алтаря, неподвижный, цветом сравнявшийся со снегом – но пока живой. Без помощи своей богини – надолго ли?
Новое заклинание – новый удар ножом.
Молния расколола сперва серый небосвод, а затем ударила прямиком туда, куда указала жрица – в свежий разлом… а затем развеялась бесследно.
На грохот грома отозвался далекий подземный гул, неотвратимо нараставший.
Ланежа охватило чувство обреченного отчаяния. Похоже, это конец…
Теперь Пожар.
Из провала поднялась стена ревущего подземного огня, в котором сгорали зловонные газы. Полыхала сама кровь земли, выбрасывая вонючий дым. Один вид огня помогал укротить другой.
Дух, пойманным последним, угас и теперь только жалко дымился – но он выживет.
Ланеж против воли отвел взгляд, жалея, что не может помочь…
И вдруг увидел в кустах замершего морозника. С широко распахнутыми глазами, в которых переливается чистый ужас. Понял, что к чему…
Вот что этот мелкий пакостник здесь забыл? Из любопытства следом увязался, что ли?
И в нем всколыхнулось новое чувство.
Возрождение Сньора затронет не только его, но и других. Если он сдастся, их снова будут перекраивать, терзать, запугивать… а то и развеивать, одного за другим.
Он, может, и обречен, но духов необходимо защитить!
И Рэлико… Его ведь ждёт Рэлико… Даже сейчас сквозь страх при одном воспоминании о его огненной девушке пробилась волна всепоглощающего тепла, разом успокоившая и придавшая сил.
И Ланеж вдруг понял.
Снег не мешается. Снег предлагает. Почти что упрашивает взять то, что у него только что пытались безжалостно вырвать.
И вместо того, чтобы сопротивляться дальше, как сделал бы дух, снежный бог заставил себя расслабиться.
Тонкой-тонкой струйкой по окаменевшему телу потекла сила.
Криос наконец отмер и испуганно воззрился на своего бога. Мелкий морозник – куда более легкая и безропотная жертва. А вырвавшийся бог будет прежде всего жаждать силы.
– Прочь, – шепнули беззвучный приказ посиневшие окончательно губы. Вот и все, на что его хватило.
Повиновался Криос мгновенно, чего раньше за ним не водилось. Ланеж проводил его взглядом.
Хорошо хоть других рядом нет…
Пришел черед Сеоль.
В глубокую, до самого чрева земного, расщелину весело побежала вода. Сперва тонким ручейком, затем оглушительно грохочущим потоком, который подхватил саму Сеоль и унес навстречу неминуемой гибели.
Шипение было оглушительным. Выброс раскаленного пара сотряс недра земные, а затем там, где встретились четыре стихии, наступила противоестественная тишина.
Раздался безумный смех, полный ликования.
Оковы вдруг ослабли.
Но вместо того, чтобы без сил падать на колени, Ланеж выпрямился во весь рост, положил руку на рукоять меча, напряженно высматривая его. Отчаяния и обреченности больше не было, только застарелая, ледяная ненависть и решимость сопротивляться до последнего. Ему было за что бороться.
В клубах вонючего дыма и пара появился черно-красный уродливый силуэт.
Встал на снег, протапливая его под собой.
Обезображенный, обожженный, дымящийся, он запрокинул голову, и, невзирая на боль, которая наверняка была ужасна, снова хрипло, каркающе расхохотался. Смех отдавал безумием – еще большим, чем раньше.
Сила снега испуганно замерла было… а затем потекла к Ланежу втрое быстрее, словно поняв, что иначе ее ждет куда более неприглядная судьба.
Он видел, как на опаленном горле двигаются связки и мышцы. Кожа была сожжена, обнажив уродливые волокна.
Пустые глазницы не могли ничего видеть – но все-таки видели, в этом Ланеж был уверен.
От некогда серебряных волос осталась спекшаяся черная пакля. Уцелела одна– единственная прядь.
Когда-то он был прекрасен.
Теперь его вид наводил ужас даже на другого бога.
Неудивительно, что кочевники с воплями разбежались, а жрица в беспамятстве осела на алтарь. У нее на груди чернел уродливый ожог от случайной капли жидкого камня.
Но это был он, вне всяких сомнений.
Он всегда был хитер и чудовищно силен. Только чудовищно сильный бог мог бы столько тысячелетий копить по крупицам силы, вечно сгорая в неугасимом огне земных недр… чтобы потом вырваться на волю.
Только безумец мог бы это осуществить.
– Сньор, – еле слышно выдохнул Ланеж.
* * *
Получив недвусмысленный приказ снежного бога, Криос, даже не пискнув, помчался прочь, немой от потрясения, источая смертный страх. И ледяные волны его ужаса собирали зимних духов еще быстрее, чем призыв хозяина, что первого, что второго. От одного духа к другому снежной пургой разлеталась весть – прежний хозяин вот-вот окажется на свободе. А значит, попытается вновь поработить нынешнего. А потом и их… и весь мир.
Общий ужас сплотил духов, сделав единым сгустком вьюги, огромным, грозным. И мгновенно пришло общее же решение.
Хозяин знал, что у них можно взять силу, но не просил, не приказывал. Наоборот, позаботился, велел уходить… Всегда заботился – и решил в одиночку защищать их…
Они тоже решили!
Они не будут бояться, не поддадутся, не разбегутся. Они не оставят хозяина одного!
Тот, прежний, не нужен ни им, ни миру, пока не знающему, но предчувствующему сквозь дрему… когда эта дрема прервалась в последний раз, мир долго не мог успокоиться, и немало духов развоплотилось, потратив все силы в попытках вернуть равновесие.
Последним в бешеный поток зимних духов виновато влился призрачный белый конь, прибавив вьюге скорости и силы.
Теперь недоставало только Зимы… но они постараются справиться без нее.
Прежний хозяин теперь – и лед, и огонь, Криос хорошо запомнил тот страшный камень. А значит, им не хватает…
Через считанные мгновения чудовищная метель, с воем и свистом пронесшись по лесам и долинам, накрыла маленький городок в срединных землях, приближаясь с бешеной скоростью к храму совершенно чуждой богини.
Духи – вот подлинное воплощение стихии, хаотичное, разномастное, первобытное. Но когда они вот так сливаются в единое целое, движимое общим порывом, то обретают всю ее мощь.
Их бог, разумное начало, уже там. Не хватает лишь одного элемента.
Огня.
* * *
После закрытия в храме никого не оставалось. Жрецы и служительницы запирали тяжелые двери и расходились по домам.
Рэлико нервно, не в силах усидеть на месте, нервно мерила шагами главное святилище, и ничто не могли заставить ее успокоиться. В душу словно впились жестокие когти страха, преследовало желание куда-то отправиться… Куда? Зачем? Этого она не знала. Но и усидеть на месте не могла, наотрез отказавшись от предложенных настоек, хотя овладевшее ей возбуждение становилось все более лихорадочным.
Вдруг понадобится ее помощь, а она будет одурманена снотворным?
Кому вдруг может понадобиться ее помощь, девушка тоже понятия не имела…
До тех пор, пока, совершенно неожиданно, двери в храм не распахнулись, и внутрь не хлынула вьюга, состоявшая не из снежинок – из духов.
Рэлико так растерялась, что даже не сообразила: Ланежа нет, а видит она их отчетливо.
– Это что за безобразие?! – возмутилась Анестея, мгновенно вселившись в свою статую. – А ну пошли вон отсюда! Храм с лесом попутали?!
Но на великую не обратили ни малейшего внимания. Безобразничать духи тоже не собирались и перемешавшимся комом на миг зависли в воздухе, стараясь не касаться даже пола. Затем зашумели, замелькали вокруг девушки.
Рэлико испугалась было, но потом поняла, что знает их. Синий морозник, знакомая клякса – их Анихи показывал… Какой-то с большим ситом, ещё один с кистями, мелькнула и пропала морда коня… Та малышка – ледянница, Шелькри… С сестрами, как видно?
Духи Ланежа.
Страх улегся было, а затем вспыхнул с новой силой. Если они здесь, то, видно, не зря она боялась… Дурное предчувствие мгновенно обросло ледком уверенности.
– Рэлико, – прошелестели духи разом, словно их голоса слились в скрип снега под ногами.
– Я слушаю, – растерялась она, не зная, что еще сказать.
Вот тут Анестея растерянно заморгала. Чтобы смертная, будь она трижды наликаэ, не в присутствии своего бога видела и слышала духов?!
– Рэлико… помоги… Хозяин…
– Что с Ланежем?! – окончательно перепугалась она.
– Беда, Рэлико, – зашелестел, зашумел, зашептал вокруг многоголосый снег – Рэлико, беда… Беда! Беда!
– Что случилось?
Рэлико побледнела, как смерть. То-то сердце весь день ноет!
– Первый хозяин проснулся… он вырвется… он знает, как… он уже убил одного духа…
Статуя, даром что каменная, от такого заявления покачнулась, окончательно лишившись дара речи. Рэлико чуть не осела прямо на пол. Ноги подкосились, сердце тревожно ухнуло, пульс забился, казалось, прямо в судорожно сжавшемся горле.
– Первый хозяин?!
Да, Ланеж говорил, что до него был другой бог снега, но разве не сказал он, что то старая история? Проснулся…
Отчего-то леденеет в груди при мысли об этом.
– Первый хозяин – зло, страх, боль… – наперебой зашелестели духи. – Мир боится, Рэлико. Мы за второго хозяина. Он хочет его уничтожить, но мы помешаем. Все вместе мы сможем! Боги не смогли, но мы – духи, мы знаем, как… Но тут нужны мы, нужен хозяин… и ты. Помоги, Рэлико!
– Чем? – она тут же превратилась в слух. – Что я могу?
– Он – лед и жар. Мы – лед. Хозяин – лед. Нам нужен жар, Рэлико… Ты – тепло зимы, которого не знал ни прежний хозяин, ни нынешний. Мы живем стужей и не знаем, как иначе. А у тебя жаркое сердце, ты любишь зиму не так, как мы. И хозяина тоже… Мы так не можем. И тот, другой так не может… Это – твоя сила, Рэлико, только твоя. У него теперь есть огонь… И в тебе есть огонь. В мире для всего нужно равновесие. Ты – равновесие.
Пойдешь?
– Я всего лишь человек… Есть же огненная богиня, есть летний бог, есть Ильос – много в ком живет тепло и жар, если из-за меня что-то пойдет не так…
Сама себе не простит, если вместо того чтобы помочь, помешает.
– Не то, Рэлико. Они боги, не духи… а у смертных, как у нас, есть душа. Мы станем твоей силой и спасем хозяина. Мы… – духи громче зашелестели, загомонили, запищали на все лады. – Мы не хотим, как раньше. Мы хотим, как сейчас. Хороший хозяин. Добрый. Наликаэ – добрая… Мы тоже хотим быть добрыми!
– Я помогу всем, чем смогу, – решительно сказала Рэлико, более не колеблясь, и направилась в самое средоточие сонма мельтешащих духов.
– Но, если согласишься, будет больно, будет тяжело, Рэлико. Когда столько духов – больно и тяжело. Мы не знаем, как объяснить… Будет холодно, очень холодно. Будет зима внутри, будет стужа.
– Я не боюсь зимы, – решительно тряхнула головой Рэлико, и пусть колени подкашиваются сколько угодно – под платьем все равно не видно. – Не боюсь зимы, не боюсь стужи. Если мы сможем помочь Ланежу – я готова пойти на все, даже жизнь отдать! – вырвалось у нее, и Рэлико запоздало поняла, что это правда.
Готова и отдаст, если нужно будет!
Но духи наперебой закачали головами.
– Жизнь – нельзя! Ни за что! Хозяин расстроится, хозяин огорчится. Мы осторожно, Рэлико. Мы сбережем.
– Ведите, – просто сказала она.
В следующий миг вокруг словно захлопали тысячи крыльев. Движимая одной мыслью, одним желанием, она даже не подумала попрощаться с Радужкой или Анестеей, и в следующий миг помчалась на крыльях вьюги к выходу, окруженная духами зимы, как непроницаемой стеной.
– Стоять! Что там с вашим прежним хозяином?! Что вы затеяли?! Да стойте же!!!
Статуя даже дернулась было следом, но далеко уйти, ясное дело, не могла. К тому же на нее никто не обратил ни малейшего внимания.
Анестея бессильно топнула ногой и позвала:
– Радужка!!!
Великая пребывала в тихом бешенстве – и изрядной тревоге.
Примчались! Чем, спрашивается, может помочь смертная? Да еще такому, как Ланеж… «Мы – лед, нам нужен жар»… Что они этим хотели сказать?
Тем не менее, ее готовность прийти на выручку богиню растрогала. Немного найдется наликаэ, которые видят духов – и готовы по их просьбе броситься в зимний омут… Что-то не так с этой девушкой, что-то тут нечисто…
Да где же Радужка?!
– Наконец-то! – не сдержалась Анестея, едва в проем вбежала другая богиня. – Она ушла. С зимними духами. Они позвали ее – и она ушла.
Радужка с нарастающим ужасом окинула взглядом опустевший храм – и настежь раскрытые, выбеленные инеем двери.
– Куда еще ушла?! Рэлико!!!
У порога она беспомощно осела на колени, поняв, что духов и наликаэ снежного бога давно след простыл.
Не справилась… подвела Ланежа…
– Это еще цветочки, – сообщила Анестея, уже вернувшая себе невозмутимость, и принялась рассказывать.
Выслушав, Радужка с ужасом перевела взгляд на небо, озаряемое где-то далеко красными всполохами.
– Сньор! – с ужасом прошептала она. – Видимо, он нашел способ выбраться… а они считают, что нашли способ его остановить.
– Надеюсь, что остановить, – мрачно поддакнула Анестея.
– Они любят Ланежа, – неуверенно возразила Радужка.
– Духи? Любят? Не смеши, – отмахнулась та. – Надо собирать совет.
– Какой совет?! Еще скажи, в Чертогах всем собраться, неделю судить-рядить, дать Сньору фору! Искать Ланежа нужно, пока не случилось непоправимого!..
Радужка осеклась. Где-то далеко раздался мощный взрыв. Вспышка была видна даже отсюда.
– Теперь мы знаем, куда созывать всех, – решительно тряхнула синими волосами богиня.
– Если нам поверят. Верховные ведь считают, что надежней их печати не бывает, что никому не под силу ее снять.
– Но Ланеж ведь…
– И тем более они не станут рисковать ради снежного бога, – мрачно подытожила богиня исцеления.
– Но попробовать нужно! – решительно произнесла Радужка.
– Я сама пойду, – решила Анестея. – А ты останься здесь. Все равно помочь ничем не сможешь, уснешь в снегу.
И, не собираясь больше спорить, статуя приняла привычно неподвижный вид.
В чертогах, окруженных со всех сторон лесом, где росли исключительно целебные растения, богиня свистяще вздохнула и наконец открыла глаза. Плавно поднялась, наслаждаясь каждым движением – совсем не то, что та статуя…
Она запомнила то место, до него не так уж далеко. Должна успеть. Ее помощь может потребоваться и самому Ланежу, и духам, и прежде всего – этой безрассудной рыжеволосой смертной.
* * *
Обожженное чудовище наконец прекратило смеяться. Пронзительный взгляд пустых глазниц устремился к Ланежу незримо, но ощутимо, пугающе.
– Ты, – хрипло каркнул бог, повернувшись к нему лицом.
Местами мышцы божественной плоти обгорели до угольев. Черная крошка при каждом движении отламывалась и летела по ветру. Сочилась кровь и сукровица там, где трескалась уродливая запеченная корка. Кое-где виднелись потемневшие от жара кости.
Все верно. Сньор был создан богом. Его плоть могла перенести даже такое. Если бы в недра заточили его, Ланежа… от него вряд ли бы что-нибудь осталось, не считая бесплотного, беспомощного духа, погруженного в липкий, вязкий жар.
Бог – цельное существо, прочный сплав плоти и духа, для бога одно неотделимо от другого. У духов плоть эфемерна и очень гибка, благодаря чему они могут становиться невидимыми и принимать разные формы. Человек обладает и душой, и плотью, но связь их недостаточно сильна, оттого тело стареет по мере того как душа набирает силу.
Вечный баланс, нерушимый.
– Ты изменился, но я помню тебя, – каркнул Сньор. – Ты – мой дух. Старейший.
Обнаженные черные зубы скалились в усмешке, которую не могли прикрыть спекшиеся губы. Говорить ему явно было нелегко… неудивительно, после подземного жара-то.
Белые глаза бесстрастно посмотрели в пустые глазницы. За себя Ланеж не боялся, только за своих подопечных – и свою наликаэ.
– Я бог, – бесстрастно поправил он, демонстративно направив толику силы уцелевшим духам. Он установил вокруг них ледяную оболочку – не вплотную, чтобы невзначай не добить их холодом. Но их покалеченная сила перестанет утекать и снова начнет медленно скапливаться. Может, этого хватит, чтобы они продержались еще какое-то время.
Их тут же замел снег, укрывая от стужи и новых ударов, позволяя уснуть и ни о чем не думать.
Больше он ничем не мог им помочь.
И без того не слишком приятное лицо Сньора окончательно перекосило от такой новости – и демонстрации.
Прежний зимний бог сплюнул красным на снег. Тот с шипением начал таять.
Близ шеи лопнула обожженная мышца, оросив снег кровью. Слишком темной даже для человека, не говоря уже о боге, почти черная.
Во что он переродился там, в адовых недрах?!
Смертная с символом весны на лбу слабо застонала, приходя в себя. Ожог у нее на груди разрастался, разъедая плоть. Кровь земли остывает медленно.
На лице Сньора вдруг появилась еще более страшная усмешка, словно он принял какое-то новое решение.
– С тобой я еще разберусь, – с угрозой пообещал восставший бог и сделал шаг к алтарю. Навис над девушкой.
Та открыла глаза – и застыла, не решаясь даже шевельнуться. На ее лице читался суеверный ужас.
– Жрица… Ты готова послужить мне?
Дернулась все-таки.
– Больно! – тут же всхлипнула она и с ужасом уставилась на страшный ожог.
– Понимаю, жар земных недр мучителен, – с саркастичным сочувствием поддакнул Сньор. – Я перенес из-за него страшные мучения. Видишь, как он извратил мою суть?
Как загипнотизированная, она уставилась на обожженного бога и осторожно кивнула.
– Ты славно послужила мне. Готова закончить начатое? Остался последний дух. Но сперва… примешь мой знак? После отправишься за помощью.
– Он лжет, – бесстрастно сообщил Ланеж.
Против воли Сачирэ бросила на него взгляд и заново содрогнулась. Белый, пугающий…
– Это мой сильнейший дух, – с угрозой протянул Сньор. – Совсем забыл свое место, богом себя возомнил… Вспомни, жрица, – сделать этот голос вкрадчивым было не под силу даже ему, но Сньор честно попытался. – Разве я не помогал вам все это время? Разве не возвысил тебя? Я лишь хочу исполнить то, что давно обещал.
Кочевница приободрилась, несмотря на боль. До сих пор Сньор и впрямь держал слово. Пусть пленник подземного мира оказался страшен, но по крайней мере не забыл своих обещаний.
В конце концов, знак – это не страшно. Знак весеннего бога сменится знаком того, для кого она сотворила этот ритуал. Это будет правильно. А боль от ожога она еще немного потерпит. Он же терпел…
– Да… – кое-как собравшись с силами, выдохнула Сачирэ.
Ланеж дернулся было, посылая и в ее сторону ледяную иглу, пытаясь перехватить руку Сньора, но тщетно. Та растаяла на подлете.
И ее бог коснулся пальцем высокого, гладкого лба, выжигая знак бога весны. Оставляя не метку, но клеймо, как на скоте.
Раздался дикий крик. Она кричала, отчаянно, страшно, не в силах ни отстраниться, ни отпрянуть.
Сньор отвел руку – и она рухнула в снег. Глаза открыты, губы хватают воздух. Еще жива… но вряд ли надолго.
Из глаз потекли безмолвные слезы. Не прозрачные, красные.
Поняла наконец, что призвала не спасение, а свое проклятие.
Сколько сил он из нее вытянул сейчас?..
Видимо, достаточно, раз хриплый, каркающий голос завел проклятый речитатив, который он так давно не слышал.
Ланеж с льдистым звоном выхватил меч из ножен. Решил выбрать силу из стихии? Еще посмотрим, кому она быстрее ответит взаимностью!
Но тут снежный бог ощутил нечто еще более страшное, чем возвращение старой удавки.
Он думал, Сньор попытается зачерпнуть силу напрямую из мира, из снега, из холода.
Но бывший хозяин потянул стужу из него самого. И она откликнулась – покидая его тело, сперва неохотно, затем все быстрее и быстрее, возвращаясь к прежнему снежному богу, облепляя уродливое тело быстро тающим ледяным каркасом.
И Ланеж не знал, как ее удержать.
По кромке меча прошла тонкая трещина.
– Я – зима, – удовлетворенно выдохнул Сньор. – Я все еще зима!
* * *
Анихи вдруг согнулся пополам в седле.
Боль, обидная, внезапная, острая ударила прямо в сердце, больно обожгла.
Сперва он подумал, что проблема в морозном воздухе, разве что не вспарывающем горло.
Но потом тенькнула, оборвавшись, какая-то струна в душе, и разрастающаяся пустота подсказала, в чем дело.
На глазах выступили слезы.
Анихи кое-как натянул поводья, подавившись вырвавшимся всхлипом.
– Сачирэ, – с трудом выдохнул он.
Никакого ответа, кленовый лист не ведет его к ней, не указывает путь.
Это может означать только одно.
Его метки больше нет.
Анихи даже не сознавал, как глубоко укореняется в душе связь бога и наликаэ – пока она вдруг не лопнула чрезмерно натянувшейся нитью.
…Боги, как Ланеж только терпел этот кошмар столько раз?.. А он его еще поддразнивал… Супу милосердный…
…Бог ставит метку от сердца – и сердце мучительно болит.
Он с трудом выпрямился, смахнул слезы со щек, глубоко вздохнул.
Ее право, в конце концов… Можно спокойно разворачивать коня и возвращаться. Восточное вино принесет забвение, еще два месяца можно будет не вспоминать об обязанностях. Боль со временем пройдет
Но вопреки здравому смыслу, весенний бог прикусил губу и пришпорил коня.
Он должен узнать, что произошло.
* * *
Лететь на крыльях вьюги оказалось страшновато и очень холодно. Рэлико даже плащ не накинула, бросившись к духам в одном платье. Скорость была бешеной – даже дышать было тяжело, и глаза слезились… До тех пор, пока Северный Ветер, тяжело фыркнув, не подставил спину. Рэлико устроилась поудобнее, и ей наконец стало легче.
Помедлив, за гриву коня уцепился морозник, с испуганным любопытством глядя на девушку.
Она кое-как улыбнулась ему, надеясь подбодрить.
– Нас боишься, Рэлико? – пропищал он. И все духи замерли, напряженно прислушиваясь.
– Нет. За Ланежа боюсь… и не привыкла так мчаться. К тому же, – она прикусила губу, – все равно толком не понимаю, чем именно могу помочь.
– Показать? – внес новое предложение дух.
Она кивнула было, но тут в разговор вступил дух с кистями – художник?
– Дай сказать сперва! – цыкнул он на морозника. Тот заискивающе прижал уши к лысой голове и умолк. – У нас много силы, и мы способны ей делиться, Рэлико. Мы могли бы напитать своей силой хозяина, но… во-первых, он не возьмет, во-вторых, он. возможно, все ещё обязан отвечать перед прежним. А ты – другое дело. Ты человек. Он не сможет у тебя ее отобрать и обратить против нас или хозяина.
Пауза.
– Если мы сейчас сами попытаемся восстать против него, он развеет нас, или сам, или с помощью подземного жара – нельзя столько времени провести в чуждой стихии и не пропитаться ей. Раньше нам нечего было бы ей противопоставить… Однако у тебя тоже есть сила огня. Это жар в твоем сердце и твоей крови… и, в отличие от того, он нам не чужд. И ты не чужая. Ты – истинная наликаэ, родственная частичка нашей стихии. Наш бог – ее разум, мы – его сила, ты – жар его чувства.
