Текст книги "Знак снежного бога (СИ)"
Автор книги: Лина Элевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)
Глава 24
– Чаю, Рэлико? – с улыбкой спросила светловолосая Арати, легко переступив порог комнаты с подносом в руках.
– Всенепременно, и с удовольствием! – чуть встрепенулась ее подруга и тихо охнула, поднимаясь с колен. – Только сейчас поняла, как затекли ноги…
Арати рассмеялась и поставила поднос на столик между двумя низенькими креслицами – самое то в девичьей.
– А я говорила, не надо так стараться, весь вечер сидишь над этим платьем, как привязанная, – укоризненно произнесла она. – Осталось ведь только вышивку по рукавам закончить… А там и за другое платье можно приниматься, – тонко намекнула она.
Рэлико только вздохнула.
По традиции, платье для первого ужина в доме жениха расшивает сама невеста, как максимум – с подругой, которая после в храме Ранмеи поднесет жениху кольцо, отдавая в хорошие руки свою наперсницу.
Девушки давным-давно условились о том, что не хотят видеть в этой роли никого, кроме друг друга. И кто бы мог подумать, что это детское обещание вот так вдруг сбудется?
– Я так рада, что ты пришла к нам сегодня, Рэлико! – Арати вдруг крепко обняла подругу. – Не ожидала никак, тем более что только-только нам сказали… думала, будешь теперь и вовсе все время с лордом своим проводить.
Рэлико принужденно улыбнулась в ответ, похлопала девушку по руке.
– Ты ведь находила время для меня, к тому же у тебя такой важный период в жизни. Ужин-то у родных жениха уже скоро совсем… А там и до свадьбы рукой подать. Я хочу быть рядом с тобой. Заодно узнаю из первых рук, к чему готовиться.
– За это вдвойне спасибо! – и Рэлико одарили звонким поцелуем в щеку. – Да и дома тебе, наверное, сложно сейчас, пока сама не привыкла… Моя вот матушка первые дни только и говорила про грядущую свадьбу, по сто раз одно и то же, как перед гостями иной раз неудобно становилось – ужас просто!
Рэлико с мрачным вздохом кивнула. Как частенько бывало, Арати попала в точку. Она сегодня малодушно сбежала из дома сюда, потому что больше не могла выслушивать восторгов матушки и папеньки. Повисшая дома атмосфера принудительного праздника за эти несколько дней утомила ее до крайности – ни на минуту не остаться наедине со своими мыслями, даже у горничной на уме лишь одно. День, второй, пятый – и вот уже только одного хочется: сбежать подальше!
Устроившись поудобнее, Рэлико пригубила чай и благодарно улыбнулась. Такой заваривала только Арати. И боги ведают, как у нее это получается – самый обычный, что на рынке за шесть медяков продают, у всех веник запаренный по вкусу, а у нее настой неизменно и ароматный, и вкусный, и крепкий в меру…
Рэлико вспомнила, как для нее чай заваривал весенний бог, и даже сейчас насупилась. Вот ведь бессмертный, семь пятниц на неделе… Одной рукой творит добро, другой макает в лужу…
Как он там, интересно? Оправился? Хотела ведь у Ланежа узнать, но не успела…
Нет, не думать об этом! Даже сейчас слишком больно и тяжело.
Арати тоже молча попивала чай, но, в отличие от подруги, с рассеянной, мечтательной улыбкой. И глядя на нее, Рэлико понемногу успокаивалась.
Может, зря она себя накручивает? Вот и у Арати поначалу бывало всякое… Может, все сперва теряются, пугаются, не знают, что думать, а потом и ничего?
Впрочем, что толку гадать?
И Рэлико неожиданно для самой себя спросила:
– Арати… а когда помолвку заключали, неужто страшно не было?
И даже замерла, едва дыша, ожидая реакции подруги, мигом раскаявшись в своем любопытстве.
– Страшно? – призадумалась та, разом растеряв улыбчивость. – Нет, страшно – не было, Рэлико. Чего бояться? Не Адаларда ведь…
А ей – было…
– И не сомневалась? – не выдержав, осторожно продолжила расспросы Рэлико.
Даже дыхание задержала.
Чувство такое, словно в омут ныряет. Словно ответ вдруг оказался совсем рядом, нужно лишь до него дотянуться!
Только бы подруга не стала отмалчиваться…
Арати с улыбкой покачала головой.
– Ни на миг. Волновалась только очень, когда он мне предложение сделал – после того, как мы под внезапный дождь попали. У меня под мокрым кружевом платья шрам на груди так отчетливо проступил, я вся покраснела, как рак, не знала, как спрятаться от его взгляда… а он вдруг закутал меня в свой плащ и заговорил, волнуясь, сбивчиво… Я поначалу ни слова сказать не могла, только слезы неудержимо потекли. А он испугался, что не люблю, пришлось убеждать… – Собеседница тут же залилась очаровательным румянцем и поспешила подытожить: – А бояться не боялась. Чего бояться, к чему сомневаться? Я ведь… я ведь люблю его, Рэлико. Очень люблю.
Вот, значит, как… А ее сомнения терзали до последнего… Да что там, и сейчас терзают!
Рэлико вновь подняла взгляд на подругу. И, волнуясь больше, чем прежде, уточнила:
– А как ты поняла? Ну, что полюбила?
– Как… – подруга вдруг вновь улыбнулась. – Не сразу, Рэлико, тут лгать не стану. Знаешь, ерунду в книгах пишут – про мгновенно вспыхнувшую страсть с первого взгляда или про то, что встреча непременно должна быть романтической донельзя, и что влюбиться можно только в писаного красавца… Я вот Адаларда поначалу побаивалась. Ты же его видела, строгий, суровый такой… Он, пока нас вез, каждую пытался занять беседой, о чем-то расспрашивал, а я все сидела и его профиль рассматривала, дивилась: надо же, пугающий какой, жутковатый… С ответами путалась, глупостей наговорила – ужас просто сколько! И такое облегчение почувствовала, когда до дома добралась наконец! А потом задумалась – а голос-то у него ведь теплый, мягкий, и любезность нам экую оказал, и сам учтив был… Даже стыдно стало. А тут он возьми и приедь с визитом да расспросами о моем здоровье!
Рэлико против воли кивнула. А вот это уже знакомо, ее первая встреча с Ланежем примерно такой же была – когда она еще не знала, что он бог, не знала, как печется о ней, какое у него доброе сердце… Но первый страх быстро прошел, сменившись доверием.
– Никакой мгновенной вспышки-озарения тоже и в помине не было. Только мысли о нем как-то незаметно прокрались словно в самое сердце. Вроде шляпку меряешь – а думаешь о нем. Гребень выбираешь – и думаешь, понравится ли ему. Что бы он на это сказал, а как бы к этой книге отнесся, а что бы в этой ситуации сделал. Чем сейчас занят, вспоминает ли меня… Словом, сама не заметила, как начала думать о нем все больше и больше.
Рэлико слушала с каждым предложением все напряженнее. Потому что весь последний год все ее мысли занимал один лишь Ланеж, и чем дальше, тем больше… А как так вышло – и сама не заметила.
– А главное… – Арати вздохнула, понурилась. – Без него тоскую, Рэлико, – глухо призналась она. – Еще и потому рада, что ты пришла – Адалард поехал к своему болезному дядюшке в соседнюю провинцию, третий день пошел, как его нет. Вроде и срок недолгий, и обещал к четвертому дню написать, а я все одно тревожусь, даже сердце заходится – погода-то дурная стоит, не дорожная. Вроде бы хлопот много, папенька, маменька рядом, ты тоже здесь, а его нет – и словно краски поблекли, и все не в радость, и лучше бы с ним посреди стужи, чем дома и без него!
Охваченная ужасным подозрением, Рэлико крепко стиснула ручку чашки, да так, что пальцы побелели.
Она же весь год о Ланеже тревожилась! А уж после визита Анихи – и подавно, и самое кошмарное, что помочь ничем не могла! Без снежного бога и весна не такой яркой казалась, и лето не таким долгожданным, только и могла что зиму ждать!
Ничья компания не радовала так, как прежде! Даже Арати!
Даже Рихарда.
Что же это выходит?..
– И даже все, что прежде было мило, о чем мечталось, уже представляется не таким желанным. Знаешь ведь, я все танцевать мечтала в театре и петь, хотела упрямо в актрисы пойти, а теперь рада, что не успела, словно богиня отвадила, чтобы я его встретила. Адалард мне в сто раз дороже, чем мечты эти пустые…
У Рэлико перехватило дыхание. Чашка мелко задрожала в руке.
И вновь знакомо… Чем дальше, тем больше блекнет то, что когда-то казалось таким желанным. Один бал чего стоил – прежняя бы она порхала по залу яркой бабочкой, а нынешняя сочла его мишурой… Ни к чему ей стали знатные лорды, танцы и роскошь! Она и на балу думала, что в зимнем лесу счастливей была…
С Ланежем.
– На него смотрю – и насмотреться не могу.
От этих слов сердце приготовилось рухнуть в бездну. Рэлико остро вспомнила, как в храме любовалась с статуей Ланежа, как совсем недавно смотрела на него – и ловила взглядом каждое движение.
– И высокомерие знати, и правила великосветские – ничто уже не пугает. Потому что он поддержит, а с его любовью любые сложности преодолимы.
Рэлико с трудом втянула воздух, сдержав всхлип. А ее, напротив, высший свет утомлял, и было боязно на всю жизнь оказаться скованной его условностями…
А вот ни стужа, ни зимние духи не пугали ни капли.
Арати вдруг тихим, но твердым голосом прибавила:
– В одном книги не врут. Я все ради него сделать готова, жизнь бы отдала, лишь бы он был спокоен и счастлив!
Карие глаза потрясенно расширились.
Чашка выскользнула из мгновенно ослабевших пальцев.
Да… Да, да! Именно так!
Размытой картинкой воспоминание. Она стоит в храме богини исцеления – и вдруг зимние духи налетают, кружат, шепчут про Сньора, а она обещает им, что постарается помочь Ланежу. И потом страшный, смертный холод в груди… Было страшно и больно, но она ни на миг не усомнилась, не утратила решимости, готова была принять их силу, пусть даже замерзла бы насмерть, пусть даже предстояло бросить вызов прежнему снежному богу…
Да разве так рискуют ради того, кто безразличен?! Разве так боятся за чужого?!
Как она могла забыть об этом?
Как могла не понять?
– Рэлико!
Ее окликнули – явно не в первый раз – и тряхнули за плечо. Рэлико, вздрогнув, повернулась к подруге, которая стояла на коленях подле кресла и с тревогой вглядывалась в ее лицо.
– Что с тобой такое, Рэлико? Что случилось?
– Ой… – с усилием вернувшись в реальность, огненная девушка только теперь заметила расколовшуюся пополам чашку на ковре. – Прости, ради богов… Я уронила… случайно…
– Да боги с ней, с чашкой этой! – всплеснула руками Арати. – Лучше скажи, с тобой что? Я звала, ты словно не слышала! И странные вещи ведь спрашиваешь… да еще и плачешь?!
Опомнившись, Рэлико поспешно стерла слезинки со щек. И правда – плачет…
– Разве у тебя самой не так? Ты что, несчастна с этим лордом? Он дурно с тобой обращается, притесняет? А ты из-за его знатности отказать не решаешься? Или может, родители принуждают? Так ты только скажи, я непременно что-то придумаю! Замуж ведь нужно по любви! Мы всегда так мечтали!
– Нет, что ты, Арати, Рихард очень добр и заботлив… Я просто… – просто что?! – … просто… поговорить хотела о девичьем, а слова твои до самого сердца дошли, проняли. Расчувствовалась, задумалась, сама слез не заметила… У меня тоже все именно так, – кое-как произнесла Рэлико, украдкой шмыгнув носом и через силу улыбнувшись.
Да, все именно так…
Только вовсе не с Рихардом.
Тревога в глазах подруги пошла на убыль, но до конца не исчезла. Подниматься Арати тоже не спешила, напротив, пытливо вглядывалась в лицо подруги.
– Волнуюсь к тому же очень, – пряча глаза, солгала Рэлико во имя дружбы. – Странным все кажется, уж слишком непривычным, да еще и родители только об одном и твердят, такой хаос в доме, словно свадьба через неделю уже, а не через три месяца! Сесть бы, осмыслить все в тишине, а то даже засыпать плохо начала…
– Это да, тут понимаю. А в остальном – было бы о чем волноваться, – успокоившись, махнула рукой Арати, а затем обняла подругу за плечи, пристроившись на подлокотник. – Жениху ты испытание устроила такое, что каждый скажет: любит он тебя без памяти.
Но от этих слов поддержки сделалось только хуже. Ответ застрял в горле, и Рэлико только медленно кивнула, спрятавшись за миндальным печеньем.
Он-то любит…
Да только ей от этого не легче, а тяжелей стократ!
В тот же вечер платье было закончено, но так поздно, что домой Рэлико возвращаться не стала, отправили мальчишку с запиской, что она у Арати переночует.
И вот теперь такая, казалось бы, желанная тишина сыграла с девушкой злую шутку. Отвлечься от недавнего открытия уже было не на что, и мысли о Ланеже накатили с удвоенной силой – лихорадочные, бессвязные, пополам с сожалениями.
Отчего она тогда так поторопилась с ответом? Отчего давным-давно не поговорила с Арати? Может, прояснилось бы все вовремя, и теперь она не оказалась бы в такой ужасной ситуации!
Как отменить помолвку теперь, когда она слово дала?
И вместе с тем о каком замужестве может идти речь, когда она уже любит… только вовсе не своего жениха, а того, кого нельзя любить такой любовью?
Рэлико потерянно вздохнула, вглядываясь в балдахин над головой.
За окном бесновалась и шумела первая вьюга.
Многое прояснилось теперь. Вот почему ей была неприятна мысль о том, что Рихард хочет сделать ей предложение, вот почему она упорно не замечала его интереса… Вот почему мечтала втайне о том, что Ланеж запретит, может, даже рассердится, подхватит, увезет с собой…
Теперь она искренне поражалась тому, что можно было так долго не замечать, не узнавать этой неуместной любви. Глупая, глупая!..
Рэлико чуть слышно застонала и с головой укрылась одеялом.
Пыталась спросить у Ланежа совета, а сама даже не объяснила ситуации как следует, не сказала, что в собственных чувствах не уверена! Она тянулась к снежному богу, но не знала, почему, и ему тоже не смогла объяснить толком, чего хочет, потому что тогда еще не понимала…
А теперь поняла. Только поздно. И глупо, и нелепо. Так привязываться к богу нельзя… И ведь предостерегал ее Анихи, только тогда она и мысли не допускала… И не потому, что Ланежа считала негодящим для любви, а потому что… он же бог!
Только сердце вдруг своевольно передумало.
Может, что-то еще произошло, когда Сньор вырвался на волю? Что-то, о чем она ничего не помнит?
Впрочем, нет… это ведь раньше началось. Еще когда Ланеж ее от Анихи забрал. Уже тогда она трепетала от его близости и первого объятия, но считала – дело в благоговении…
Рэлико перевернулась на другой бок, вглядываясь в темноту сухими, горящими глазами.
Лучше б поплакать, полегчало бы!
Но, как назло, теперь слезы не шли.
В любой другой ситуации она бы помолилась Ланежу (как раз послезавтра храм открывают!), попросила бы совета, рассказала о своем смятении, но… не о вещать же о недопустимом в молитве!
Тем более не он ли сказал ей давеча – иди, конечно? Разве не дал Ланеж понять, что не нужны ему такие ее чувства?
От одного воспоминания больно!
Огненная девушка рывком выпуталась из одеяла и прижала ледяные пальцы к щекам.
Рядом недовольно завозилась подруга. Рэлико замерла, ругая себя, на чем свет стоит, но Арати лишь повернулась на живот и снова тихонько засопела.
Ужасная мысль вдруг заставила похолодеть всем телом.
О чем она только думает, сожалея, что не поняла раньше? Ведь у ее любви не может быть счастливого конца! Ланеж – бог, он вечен. А она простая смертная, которая неизбежно начнет стареть и отправится к Танатосу….
Может, и хорошо, что снежный бог не любит ее так, как мужчина любит женщину!
От этой мысли наконец на глаза навернулись слезы, а стоило девушке взглянуть на улыбнувшуюся во сне подругу – как и вовсе полились потоком, щедро орошая подушку.
Она была бы счастлива остаться с Ланежем навсегда, среди снегов, среди холодов, в самих Ледяных чертогах! Только вот она смертна, ей не приблизиться к богу. Да и ему нужна наликаэ, а не возлюбленная.
Но и замуж она выйти не может, любя другого! Хуже предательства и придумать нельзя!
И самое страшное – чем дольше она тянет, тем будет хуже!
Что же делать? Как поступить?
Ответ упорно не находился, теряясь среди бредовых видений, порожденных бессонницей.
Только на рассвете усталость наконец взяла верх, сомкнув отяжелевшие веки.
Последней мыслью было: «Все равно нужно будет непременно сходить в храм».
А губы во сне чуть слышно прошептали:
– Ланеж…
* * *
«Вспоминает», – проскрипел снег.
«Вспоминает», – прошелестел ветер.
«Вспоминает», – прозвенел тонкий ледок.
«Вспоминает!» – торжествующе взревела вьюга.
Зимние духи, толкаясь и кружась, наперебой заглядывали в окно дома, где осталась их общая наликаэ. Первым беседу подслушал Криос, за ним следом подтянулись другие. Не хватало только Зимы, которая в этом году послушно следовала за Ланежем, занимаясь своими прямыми обязанностями сопровождающей и старейшей.
Духи плохо разбирались в чувствах. Но были уверены, что любовь все равно возьмет верх. Особенно ее любовь. Особенно к нему.
И тогда хозяин будет спокоен и счастлив.
А вместе с ним и все они.
Глава 25
– Служба давно окончена, а юная госпожа все не сводит взгляда со статуи снежного бога? – раздался за спиной низкий, грудной женский голос, заставивший Рэлико вздрогнуть и обернуться.
На нее с интересом смотрела старшая жрица Ланежа, проводившая удивительно красивую церемонию освящения храма – солью, белыми цветами и настоящим голубым льдом, который со всеми предосторожностями спустили с ближайших гор. Статная, строгая, словно пронизанная ледяным спокойствием зимы.
– Она внушает вам страх? – мягко поинтересовалась женщина, склонив голову набок. Во взгляде льдисто-голубых глаз горело мягкое любопытство.
– Скорее, восторг и благоговение, – чистосердечно призналась Рэлико и наконец поднялась с колен. Она нынче не столько молилась, сколько погрузилась в свои невеселые размышления.
Рихард сегодня впервые рассердил ее – по дороге с чего-то в ответ на невинное замечание о том, что она вновь хочет на храм пожертвовать, рассердился и взялся ей доказывать, что никак не мог снежный бог ей на выручку явиться, якобы в такой опасности что угодно примерещиться могло, следовало бы поумерить пыл. Мол, город он может и спас, пролетая над ним мимоходом, а остальное – дело счастливой случайности… Да и вообще, богов много, не след на одном зацикливаться.
Как ей только терпения хватило эту речь молча выслушать! Обеспокоенные взгляды родителей только и помогли сдержаться, да нежелание среди улицы скандалить.
И теперь вот стоит, кидает на нее нетерпеливые взгляды!
Может, поэтому она и не ощутила нынче во время церемонии присутствия снежного бога? Слишком сердита была?
– Ответ, который согрел бы сердце любого бога, – кивнула между тем служительница Ланежа.
Она была не стара, но и не молода – лет сорок, не более. Светловолосая, светлоглазая, светлокожая, высокая и статная. Чем-то напоминала Арати…
Только взгляд у той не был таким проницательным, словно видит все чувства насквозь.
– Я чувствую на тебе прикосновение моего бога, – вдруг тихо выдохнула жрица, протянув дрогнувшую руку и положив ее на голову Рэлико. – Он благоволит тебе… Это редкость, большая редкость. Не каждая жрица может этим похвалиться.
Рэлико вздрогнула, услышав это. Разве может человек заметить знак снежного бога? Или жрица не видит, но чувствует?
Вздрогнули и те, кто стояли поодаль. Прежде всего Рихард, возмущенно подавшийся вперед – ни к чему его невесте такое благоволение!
– Зима спасла мне жизнь, – произнесла тихо девушка то, что говорила всем. – И снежный бог силой своей уберег меня от страшной участи.
Жрица кивнула, задумчиво глядя на Рэлико.
– Да… Я чувствую, что так и было, – просто согласилась она. – На моем веку случалось многое, но такой след я ощущаю впервые.
Все-таки чувствует… от души отлегло!
– И вдвойне хорошо, что юная госпожа не забывает об этом. Это редкость, настоящее благословение свыше.
– Как можно о таком забыть?! – вырвалось у Рэлико, и жрица улыбнулась.
– Я бы хотела попросить о беседе, – деликатно произнесла она, переведя на миг взгляд с юной просительницы на нетерпеливо ожидающего ее лорда. – Мне интересна твоя история, дитя.
«Дитя». Уже не «юная госпожа».
Рэлико смутилась от этих слов больше, чем от самых изысканных комплиментов Рихарда.
…который ожесточенно прислушивался и тоже заметил этот резкий переход. Обращение царапнуло. Словно его невесту признали здесь своей, не спросив его дозволения…
– А вам, возможно, интересен культ снежного бога? – жрица чуть склонила голову набок.
И вновь – словно в душу смотрит!
– Очень интересен! Но в моем городе это первый храм, а прежняя церемония не дала мне возможности побеседовать с заезжей жрицей, – не покривив душой, произнесла Рэлико. – Поэтому, если вы не заняты… Но, возможно, вам требуется отдых после церемонии…
– Служение богу – лучший отдых. Я бы с превеликой радостью побеседовала с вами тотчас же, но… мне показалось, вас ждут?
Рихард и впрямь проявлял явное нетерпение.
– Да, – прикусив губу, призналась Рэлико.
И приняла смелое решение.
– Подождите немного, я сейчас!
Она подошла к Рихарду и родителям и, стараясь казаться спокойной, улыбнулась.
– Я задержусь немного для беседы и пожертвование передам… домой вернусь сама, ожидать нет резона. Простите, что задержала. Передавайте мой сердечный привет леди Абеко вместе с извинениями. Скажите, что обещаю заглянуть к ней завтра. – И Рэлико коротко, по-придворному, поклонилась.
Рихард так стиснул челюсти, что ей на миг даже стало не по себе. Серые глаза полыхнули было молнией гнева, но потом из них плеснуло огорчение.
– Конечно. Как скажешь, – принужденно ответил он.
– Лорд Этар, возможно, вы не откажетесь подождать у нас в доме? – тут же залебезила матушка, одарив Рэлико возмущенным взглядом. – Вряд ли она задержится надолго…
– Разумеется, – коротко поклонился он, и в резкости этого движения Рэлико вновь прочла гнев, причин которого не понимала.
– Благодарю за снисхождение, – прохладно отозвалась девушка и, попрощавшись и поцеловав мать и отца, вернулась к алтарю.
Ее матушка взволнованно сказала на выходе:
– Девочка стала очень религиозна после того случая. У целого города на глазах произошло настоящее чудо, а она так впечатлительна…
– Я понимаю. Поверьте, никто не встанет между такой женщиной, как Рэлико, и ее верой, и менее того я сам, – благородно отозвался Рихард, только голос его звучал слишком уж напряженно для правды.
Жрица улыбнулась ей.
– Я рада, что приехала сюда. У вас приятный город, ласковый. – Она одобрительно огляделась. – И в этом городе возвели славный храм. Достойный тех, что строились на далеком Севере в незапамятные времена…
Рэлико как зачарованная слушала описания северных святынь. Речь жрицы текла плавно-плавно, унося в далекие дали, где не было никаких хлопот и тревог. И Рихард с его странным поведением, и родители были забыты.
– Что ты еще хотела бы знать, дитя? – вернул ее в реальность голос улыбающейся жрицы.
– Все, госпожа. С самого начала и до наших дней, ритуалы, воззвания…
В глазах ее горел безыскусный интерес, и жрица по-доброму рассмеялась.
– В таком случае… Присядем? – Они опустились на белоснежную лавку с мягкими подушками. – В стародавние времена, когда на Севере воцарилась длиннейшая ночь из всех, которые знало человечество…
Рэлико слушала – и чем дальше, тем больше замирало сердце. Она знала эту историю из книги, но служительница говорила иначе, легко и свободно, будто попросту вспоминала былое.
Затем ее собеседница переключилась на жриц. Внешне жрица подобна холодному льду, но в душе должен гореть огонь веры и преданность своему богу. Лишь те, чья душа полна истового огня, способны послужить снегу во славу, лишь они становятся истинными жрицами…
– Началом обучения жрицы становится непременное паломничество – путешествие на Север, в котором будущие сестры наши испытывают свою веру, укрепляют связь с богом, прикасаются к вечным холодам, дабы унести их величие в своем сердце и обращаться к нему. Чем дальше на Север – тем больше обнаруживается следов самого Ланежа. Прикасаясь к ним, мы приближаемся к богу, дитя. Такова цель любого паломничества. – Пауза, после которой со значением было сказано: – Простые люди тоже вольны пройти по стопам и святыням снежного бога.
Рэлико вздрогнула, резко вскинула взгляд на жрицу.
Паломничество! Первый шаг будущей жрицы!
Она полагала, что к богу невозможно приблизиться…
И ошибалась.
О, как ей хотелось бы отправиться на Север! Увидеть своими глазами все его чудеса, бескрайние снежные просторы, по которым снуют лишь немногочисленные племена да мохнатые олени, где стелется один мох да редкие кустарники, и наконец где разливается разноцветное сияние, как в ее тяжелых серьгах!.. Она хорошо переносит стужу, возможно, ей даже удастся отыскать первый алтарь Ланежа, который, если верить книге, находится в двух днях пути от самого северного человеческого поселения?
Хотелось бы…
А кто помешает?
У нее словно вдруг широко открылись глаза. Забрезжил первый луч надежды, разгоравшийся все ярче и ярче, указывавший выход из тупика.
Действительно, кто посмеет укорить женщину, решившую отправиться в паломничество, стать ближе к богу? Любой бог стоит выше семьи и выше любого мужчины, будь он хоть жених, хоть муж! И родителям, и Рихарду такую причину придется принять, они ведь все слышали, что жрица сказала! Да и слово «паломничество» звучит совсем иначе, чем глупое блеяние «я не уверена, кажется, вообще другого люблю, и это снежный бог!». Леди Абеко и та не найдет, что возразить! Даже деодар не сможет слова поперек сказать. А значит, и дело родителей от ее упрямства нисколько не пострадает, и в городе не будут лишнего языками трепать. В конце концов, бывали случаи, когда невесты прямо у алтаря решали в служительницы богини пойти. Впрочем, от иных женихов не только в храм, куда угодно сбежишь…
Но Рихард, похоже, и вправду любит ее – и Арати тоже так сказала. Услышит, расстроится, будет переживать… А может, даже разгневается. Но сделает ли его счастливым брак с той, что любит другого? По помолвке хорошо видно – поначалу счастлив был, а теперь то и дело недовольство вспыхивает. И в браке небось так же будет – первое время гладко и ладно, а после и ей невмоготу станет, и ему. А так она уедет, за это время чувства Рихарда наверняка притихнут, угаснут…
Да и, судя по его поведению сегодня, он может превратиться в довольно-таки деспотичного мужа, который будет косо смотреть на нее из-за любого похода в храм! При одном воспоминании зло взяло!
И никакой муштры больше, никакого высшего света, никаких придворных сборищ!..
Тут Рэлико со стыдом поняла, что окончательно созревшее решение отказаться от помолвки и пройти по стопам Ланежа вызвало в душе летящее чувство свободы.
Не следовало соглашаться на эмоциях, не следовало поддаваться на чужие уговоры! Жить-то потом с мужем не им, а ей!
Рэлико вновь устремила взгляд на статую Ланежа. Как прекрасен…
В груди уже привычно екнуло, и она прижала ладонь к сердцу.
Да…
Она отправится в путь. Поедет туда, где все дышит его присутствием.
В этом паломничестве она познает наконец и сердце свое, и самое себя, и своего бога, прикоснувшись к его главным святыням. Или она укрепится в своей любви и тогда станет жрицей и будет надеяться, что Ланежу будет угодно ее служение, или вернется с успокоившейся душой, очищенной от неуместной любви. И тогда будь что будет.
– Я бы хотела поехать! – вырвалось у Рэлико.
– Я могла бы взять тебя с собой на Север, если пожелаешь… – тихо произнесла жрица, наблюдавшая за ней. – В твоих глазах я вижу пыл истинной веры. После завершения освящения этого храма я как раз собиралась возвратиться к святыням нашего бога. Времени на сборы будет предостаточно, мне необходимо будет заехать еще в столичный храм. Так что… – она вопросительно взглянула на прихожанку.
– Я с радостью! – вырвалось у Рэлико. – Только… – тут же смутилась она. – Мне нужно будет сперва побеседовать с семьей.
– Спросить разрешения? Если пожелаешь, могу отправиться с тобой, побеседовать с твоими отцом и матушкой, объяснить им, что у тебя редкий потенциал, что тебе поистине благоволит снежный бог, – предложила было женщина.
Но на нее посмотрели совершенно ясные глаза, в которых не было боязни, лишь уверенность.
Рэлико покачала головой.
– Нет. Я уже решила, что поеду. И средства у меня свои есть… Мне просто нужно как можно мягче им об этом сообщить, чтобы не расстраивать еще больше. А потому я побеседую с ними сама.
– Похвально, – одобрительно кивнула жрица. – Из таких, как ты, получаются лучшие жрицы, преданные и пылкие… – И, спохватившись, произнесла: – Но мы не станем торопить события. Помни: паломничество ровным счетом ни к чему не обязывает, дитя. Это духовный опыт. Если после него ты ощутишь, что таково твое призвание – так тому и быть. Но… у меня есть ощущение, что снежному богу было бы угодно твое служение.
Рэлико очень на это надеялась!
Она благодарно кивнула жрице.
Слез больше не было, сомнений тоже. Была решимость пополам с волнением.
* * *
Домой Рэлико вернулась уже хорошо после обеда и с затаенной радостью услышала, что Рихард, не дождавшись ее, уехал, обещав быть завтра.
Вот и хорошо. Лучше сперва поговорить с родителями наедине.
Оба сидели в гостиной, матушка все щебетала о свадьбе… Сердце сжалось, стоило подумать, как она расстроит их сейчас. Но сомнений как не было, так и не появилось. Сама виновата, придется теперь отвечать за свои ошибки.
– Матушка, отец, – решительно сказала Рэлико. – Я должна вам сказать кое-что.
Мать поднялась было торопливо ей навстречу, но, завидев непривычно решительное выражение на лице дочери, остановилась в нескольких шагах.
– Я приняла одно решение… Понимаю, что вас оно расстроит, и виню во всем себя. Но я поспешила, дав согласие Рихарду, и поняла это окончательно совсем недавно.
Мать прижала руку к сердцу… А отец, хоть и посуровел, неожиданно кивнул.
– Я ожидал, – вдруг сказал он, удивив ее сверх всякой меры. Даже заготовленные слова растерялись. Чего ожидал?
– Летар, помолчи!.. Рэлико, да как же это! Какой шанс! Какой жених! – зачастила мать, всплеснув руками. На ней лица не было.
– Все понимаю, матушка, и пыталась свыкнуться, пыталась и ради вас, и ради него… Он мне дорог по-своему, но нет в моем сердце любви к нему.
Сказать это родителям оказалось тяжело. Рэлико неудержимо покраснела и голову опустила было, но потом, спохватившись, вскинула на них ясный взгляд.
– И это не все… Вы гневаться будете, наверное, еще больше… но здесь мне не хватает чего-то, чего-то важного. Душа болит, словно не на месте… Я хочу в паломничество, матушка. Думаю… – Рэлико глубоко вздохнула, собираясь с силами. – Думаю попробовать в служительницы снежного бога пойти.
– Глупости какие! – не сдержалась мать, всплеснув руками и сердито нахмурившись. – Тебе ж не восемнадцать уже! Такой парень сватается, ухаживает, ждет, а ты!.. Неблагодарная!
– Я пыталась быть благодарной, но только становилась с каждым днем несчастнее. Не нужен мне этот высший свет, матушка, не мое это! Да и как жить без любви с мужем? Я всегда мечтала, что если уж замуж – то чтоб как у вас с папенькой…
