Текст книги "Знак снежного бога (СИ)"
Автор книги: Лина Элевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)
А она нашла способ его поддержать.
– Хорошая она, – вздохнула Шелькри, нарушая тишину. Духи знали, что Рэлико, вновь став простой смертной, многое забыла, что теперь не сможет их ни увидеть, ни услышать, а потому беседовали не скрываясь.
– Хорошая, – согласился Эно, хотя об этом уже десятки раз было говорено.
– Под стать хозяину, – кивнул Шэ’Эл.
– Молилась вот… он рад, должно быть, – пискнул Криос.
– Жаль только, не скоро они свидятся… – покачал головой Эно. – Слышали небось, что духи Анихи вызнали? Запретили по весне им встречаться, хоть и обещал хозяин… до осени, стало быть.
– Нечестно это, – Шелькри тяжело вздохнула.
– Может, мы как-нибудь сможем ей передать, чтоб зря не ждала? – уточнил морозник, склонив лысую голову набок.
– Она же нас не помнит. И не увидит. Хозяин приказал, Зима выполнила, – с печалью возразил Художник. – Остается только принять это и ждать. Разве что хозяин велит… но это вряд ли. Бережет он ее, пуще себя самого.
Воцарилось удрученное молчание. Шуршал и скрипел снег. Позвякивали сосульки. Деревья обрастали инеем, стелилась под ноги снежная крошка… Налетел порыв ветра, и духи поспешили незаметно поддержать поскользнувшуюся девушку.
– Морозников мало, – пожаловался Криос, единственный, кто не бросился на выручку, так как боялся заморозить. – Так плохо еще не было. Я сам везде не поспеваю, хозяина нынче дергают почем зря, а на мне одном сразу три региона! И ругают еще – мол, зима теплая выдалась! Что ж я один поделаю-то?!
Это был настоящий крик души.
– Обожди, появятся новые, – пожал плечами Шэ'Эл.
– Ближе к весне! Когда скапливается жизненная сила всех тех, кому не суждено проснуться от зимнего сна! – аж подскочил от возмущения морозник. – А до тех пор как прикажешь быть?!
– Умей вертеться, – пожал плечами дух-художник. – Я же как-то успеваю.
– То ты, один из старейших! – льстиво прижал уши к голове морозник. – Да и хлопот небось с мелочью будет…
– Ничего, зато ты среди них будешь самым старшим и важным. Героем даже – битву с прежним хозяином выдержал! – поддразнил Эно.
Криос нахохлился.
– Страшно было! – буркнул он. – Я уж думал, пропадем…
– Всем было страшно… Но она нас приняла. И нас, и нашу силу. А потому не верю я, что она без хозяина будет счастлива, что бы он там ни говорил, что бы там великий Сулу ни ткал! – горячо воскликнула Шелькри, глядя, как рыжеволосая девушка останавливается на углу, чтобы, запрокинув голову, полюбоваться звездным небом.
– Поживем-увидим, – совсем по-человечески отозвался Шэ’Эл.
Наконец, Рэлико осторожно проскользнула в дом, и снежный шлейф рассеялся – духи один за другим разлетелись в разные стороны. Криос вернулся в лес, поддерживать стужу до конца зимних праздников, Шэ'Эл метнулся в соседний город выводить новые узоры, Шелькри умчалась к деревушке, близ которой жила, сосульки выращивать у колодца. Эно же поднялся в воздух, выбирая малейшие кристаллики снега из этой яркой зимней ночи.
Самой долгой в году.
Зимние чудеса и странности только начинались.
Глава 17
Адаш, зябко поджимая корешки-ножки, пробирался по снегу в старом лесу, который смертные отгородили стеной от настоящей чащи. Пробирался упрямо, насупившись, с решимостью, которая сделала бы честь иному богу.
Долг подгонял, как и чувство вины. Мог бы – пришел бы раньше… Но выбраться из чертогов обычно строгой госпожи оказалось не так просто.
Он не ожидал такой заботы. Богиня земли лечила его, выхаживала, питала своей силой и пичкала всевозможными подкормками. Потом, когда он совсем окреп, попросту боялась отпускать во внешний мир. И только объективная потребность духа земли хотя бы в короткой зимовке под снегом вынудила Гестию неохотно позволить ему отправиться восвояси – наказав непременно сообщать о себе, хоть с летучими семенами одуванчиков, хоть с грызунами, снующими по земле, хоть с другими духами. С весточкой от него она примет и выслушает любого.
Он обещал. Эта ситуация действительно надломила госпожу, и ради ее спокойствия можно пойти на некоторые неудобства.
Правда, она еще просила не приближаться больше к людям… Но на эту просьбу Адаш ничего не ответил, лишь серьезно посмотрел на свою богиню, показывая, что услышал и учел. Ему не хотелось ни лгать сейчас, ни нарушать потом свое слово.
Потому что долг благодарности требовал хотя бы попытаться отплатить тому, кто в трудную минуту укрыл от опасности. Адаш долго искал, чем можно отблагодарить снежного бога за спасение, и смог придумать только одно.
К тому же ему нравилось в этом старом парке, на окраине мирного человеческого городка, где все дышало суматошной жизнью – но при этом не было ни грязи, ни свалок, ни иных признаков дурного отношения к природе. Здесь люди и природа мирно сосуществовали. По земле далеко разносился городской гул, к которому Адаш любил прислушиваться. В тихую ночь, особенно зимнюю, хорошо различались и их шаги, и далекие голоса, и песни, и смех, и танцы, и даже гул огня в очагах… Нужно лишь уметь слушать.
Здесь жила девушка, которая была очень дорога снежному богу. Адашу она тоже полюбилась – сколько раз та смертная приходила сюда, сколько раз здесь любовалась небом и лесом? И всегда добра, мила, искренна…
А еще здесь было деревце, которое в тот страшный вечер до последнего пыталось укрыть его своими ветвями и корнями… за что и поплатилось. Наверняка и снежный бог, и та девушка были опечалены, когда узнали…
И вот теперь старейший дух земли отчаянно искал ее останки.
И, похоже, нашел.
Адаш вдумчиво коснулся снега мгновенно запульсировавшим корешком.
Да. Именно здесь. Это деревце он помнил, как ни одно другое – потому что сам подарил ему вторую жизнь.
Адаш сперва нахохлился, а потом, решившись, скоренько закопался под снег, подняв целый белоснежный фонтан – так человек нырнул бы в холодную воду. Погрозил пальцем подобравшемуся было ближе юному морознику, пока совсем мелкому, необученному.
Все-таки уже близок конец зимы, раз молодые духи начали появляться…
Энергия пробуждающейся и свободной жизни начинала бурлить в воздухе, делая его сумбурным, легким, чудодейственным.
Таков запах весны.
Он тоже мог зачерпнуть разлитую вокруг силу жизни и пустить ее на благое дело.
Адаш провернулся на одном месте, ища нужные элементы. Хорошо, что стужа быстро сковала уцелевшие веточки и корешки – в них еще можно пробудить жизнь.
Древний дух приложил тонкую, сохранившую все иголки ветку к корешку и сосредоточился, сливая два в одно, выправляя жилки, по которым скоро пойдут древесный сок и смолы.
Из-под снега пробилось нежно-зеленое сияние.
Скоро здесь вновь вырастет их общее деревце, он уж постарается! Не зря же набирался сил…
А по весне елочку напитают самые чистые, самые светлые воды. Сеоль наверняка об этом позаботится.
Пожар же теперь будет обходить этот лес за километр и своим не позволит подойти.
Духи действительно умеют быть благодарными.
В конце концов, кто сказал, что чудеса умеют творить только боги?
* * *
Близилась весна, когда Ланеж наконец двинулся в путь, в погоню за холодами. В этом году его ждала незнакомая прежде задача – требовалось не пробудить своих духов, не привезти снега
и стужу, а, напротив, выровнять зиму и усмирить ее – подготовить почву для прихода весны. Часть духов предстояло отозвать на север, других – убаюкать на долгие три сезона… И убедить их в том, что давно не сердится на них, а то совсем оробели.
Напротив, он был им благодарен за верную службу. В следующем сезоне нужно будет непременно пуститься в путь самому, первому – второй такой изматывающей зимы его духи могут и не выдержать…
Появлялись новые. С обледеневшей ветки спорхнула, пробудившись, Шелькри-ледянница, с изумлением глядя на себя и на мир вокруг. Под раскидистым боярышником притаился морозник, совсем маленький, с детским восторгом наблюдающий за тем, как от его лапки озерцом разливается стынь…
Конечно, его не было – вот природа и пытается восполнить пробелы. В этом регионе не хватило стужи. На этот счет тоже нужно будет распорядиться.
В этом регионе.
Сердце тревожно екнуло, едва Ланеж понял, что преодолел предел срединных земель – вытянутую горную цепь, отделяющую их от Севера.
А затем и пересек границу ее государства. Чем ближе он подлетал к знакомым местам, тем сложнее было унять гулкое, тяжелое биение сердца.
А вот здесь была рана земли, которую позже окрестили раной Мира. Сньор поработал на славу – трещина открывалась не раз и не два. Возможно, и в последний раз они не окончательно срастили земную твердь…
Совсем близко. Час, другой – и вдали покажется город Рэлико…
Но в этот раз он не увидит ее. Не услышит тихого "Здравствуй".
Слово бога нерушимо.
Нужно не останавливаться, пролететь мимо и не мучить себя лишний раз.
Но он не смог.
В ее городе, так хорошо знакомом, Ланеж натянул поводья. Помедлил и все-таки спрыгнул с седла. Прошелся по уже знакомым улочкам, осыпая их напоследок снегом и собирая былые воспоминания. Здесь он когда-то впервые увидел ее. А здесь помог ее подруге… Этим путем как-то провожал ее домой, беззастенчиво подслушивая разговор… Издали взглянул на дом. Похоже, там все в порядке -
как обычно, здесь всё дышит теплом и уютом…
Увидеть он ее не сможет. Но, возможно, стоит привезти гостинец и попросить духов его отнести?..
А потом Ланеж свернул в старый парк. Миновал овраг, в который Рэлико однажды едва не свалилась. Поляну, на которой они вместе любовались звездами, хотя она тогда и не знала о его существовании. И только уже почти дойдя до места, где когда-то росла посаженная его наликаэ елочка, Ланеж спохватился и обругал себя – деревца ведь там уже давно не было!
Увлекся размышлениями…
Ямы в земле не было тоже – засыпали, должно быть. Не помни Ланеж точное место, теперь нипочем его не нашел бы.
Тогда, стоя здесь, он испытывал ярость. Теперь – только печаль.
И следов не осталось. Скоро и вспомнить будет нечего… Наверное, так же и их связь ослабеет с годами и померкнет. Или ее разобьет новое чувство – Сулу же вписал в ее судьбу все, о чем она мечтала. Уже скоро, наверное, жизнь столкнет его огненную девушку с потенциальным суженым. Интересно, каким он будет…
Да каким бы ни был!..
Ланеж сжал кулаки, усмиряя гнев. От судьбы не уйти ни ему, ни Рэлико. Она получит все, о чем мечтала. Это главное.
Но…
Что это? Что темнеет из-под снега?
Ланеж махнул рукой, словно стирая крошки со стола. Снег послушно разлетелся в стороны.
Невысокий, но упорный росток с нежно-зелеными пока еще иголками упрямо пробивался вверх, усердно тянулся к жизни.
Ланеж потрясенно взирал на него несколько мгновений, а затем рассмеялся, и в смехе его слились горечь и торжество.
Это сколько же сил земли нужно было влить в этот росток, чтобы оживить его?
Духи, в отличие от своих хозяев, помнят добро.
– Спасибо, Адаш, – шепнул он, поклонившись до земли одному из старейших духов в мире, который теперь, застигнутый врасплох над будущим деревцем, серьезно смотрел на него круглыми черными глазами. – Спасибо.
В следующий миг Ланеж замер, услышав хорошо знакомые шаги.
* * *
Храм Ланежу отстраивали споро, несмотря на сезон – не каждый год случаются такие мягкие зимы.
Рэлико в третий раз принесла сэкономленные деньги от тех, что получала за труд в малой лавке родителей, но поневоле замерла снаружи, глазея на три ряда мраморных плит, уже обрамлявших фасад. Когда закончат, будет, наверное, ослепительно сиять на солнце… как ледяной.
Здание обещало быть небольшим, не похожим на то, что в столице. Не мраморные стены, а светлый кирпич с облицовкой… Но стоило все равно немало. И смотреться, когда все закончат, будет волшебно.
Ланежу, наверное, будет приятно, когда он вернется и увидит здесь, в срединных землях, собственный храм. Благословит ли своим присутствием?
Как знать… Но он точно будет рад.
Руки в перчатках, а все равно немного стынут… перед весной вдруг морозы ударили, больше недели стоят…
Девушка поспешила к входу. Внутри тепло…
– Еще снять или хватит?
– Да хватит! Пока так, дальше подправим!
Рэлико ойкнула, войдя внутрь и удивленно воззрившись на статую. Опознать, какому богу она предназначалась, с ходу не удалось. Вроде на Ильоса смахивает… А может, на Грома?.. Как раз с бородой…
Чего ж только ее здесь-то изготавливают?
– Прошу прощения, а это чья? – рискнула уточнить она у рабочих.
Один из них, хмыкнув, снисходительно сообщил:
– Ланежа, барышня.
Рэлико опешила сперва, а потом против воли рассмеялась.
– Совсем не похож, – звонко выдала она. – И лицо у
же должно быть, и волосы совсем прямые, а зазубрины на мече только с одной стороны. Глаза строгие и белые, красить их ни к чему, брови вот черные… Нос ровнее, губы у
же… и ни бороды, ни челки нет.
– Так… – растерялся мастер-резчик. – Не прислали вовремя, наброски-то… как стужа последняя дороги сковала, так и поставок материала не было, обещались с ними выслать… а срок поджимает, велели начинать мал-помалу. Я думал – набросаем, как обычно, начнем, а там подправим. Без бороды, значится, да волосы прямые… А юной барышне-то откуда ведомо? – с досадой спохватился строитель.
Рэлико, опомнившись, торопливо извинилась.
– Простите, господин, в столице бывала, заходила там в храм Ланежа, вот и запомнила. На другие-то храмы не похож, – затараторила она.
Не правду же им рассказывать?
– Ажно в самой столице? Уж не родственница ли ты нашему деодару? – с легкой насмешкой осведомился мастер.
– Нет, господин, что вы… Перед выпуском из пансиона возили.
– Вон оно что… – рабочий вздохнул и неожиданно с надеждой воззрился на Рэлико. – Рисованию, стал-быть, обучены, барышня?
– Немного, – скромно кивнула она.
– Может, тогда набросок подправите, по своему усмотрению? А мы уж подгоним получше, пока тамошних набросков ждем…
– С удовольствием, господин! – просияла девушка и, взяв длинный тонкий уголь, принялась выводить совершенные черты Ланежа на грубоватой бумаге для эскизов. И фигуру надо подправить – плечи у него широкие, сильные, талия тонкая, напротив, да и одет иначе. Лицо и вовсе отдельно зарисовала – тут надо и белые глаза с черной нитью вокруг радужки вывести, и скулы, и подбородок, и контуры бледных губ, ледяных, но таких чутких…
– Эк ты, барышня, любовно его рисуешь. Ладно выходит, – по-доброму подначил рабочий, и мечтательная улыбка сама сбежала с лица.
– Любовно? – тихонько переспросила она. Уголек выпал из ослабевших вдруг пальцев.
– Так иначе и не скажешь. Моя дочка так над портретом своего жениха сидит. Старается, значит…
– Так… бог же, – нашлась Рэлико. – Надо, чтоб каждая черточка соответствовала.
– И то верно… Что ж, набросок дельный, начнем завтра переделывать. Но гляди, ежели с теми набросками разойдется – не миновать тебе выговора!
– Так я же по памяти, сами попросили! – возмутилась было девушка, но рабочие только беззлобно рассмеялись.
– Да шучу я, шучу, барышня. Гляжу, по сердцу тебе зима, в который раз уж к храму приходишь.
– Стужа жизнь спасла, господин.
– Как и многим из нас, – серьезно кивнул мастер и спохватился: – Да ты ступай, ступай, день хоть и дольше стал, а все одно к вечеру уж клонится. И холодает. Спасибо, и так выручила!
Домой Рэлико уже и без того безнадежно опоздала, нагоняй от папеньки неминуем… А потому решила, что спешить уже смысла нет. Да и пройтись хочется.
Любовно, значит? И как понимать прикажете? Она же не жениха рисовала, а снежного бога… Ланежа…
К богу и положено с любовью ведь, пусть и иной…
А ведь существует она, любовь эта – которая совсем как в книгах. К родителям Арати недавно жених заезжал – тот самый, что в карете ее давеча подвозил. Старше на семь лет, серьезен и заботлив, собой хорош, а главное – не смущали его ни оставшиеся шрамы, ни тень печали в глазах девушки, оставленная близкой смертью. Рэлико видела как-то, как он смотрит на ее подругу и как на него смотрит она, и искренне за них радовалась.
Но радость эта была омрачена каким-то странным чувством. Не завистью, нет, и не ревностью, хоть Арати и проводила теперь с ней меньше времени, готовясь к заключению помолвки.
Словно и она тоже когда-то смотрела так же на кого-то.
Она покачала головой, удивляясь своему воображению.
И за Ланежа было все так же тревожно. Теплая зима выдалась, смурная… только вот ближе к концу третьего зимнего месяца наконец закрепилась настоящая стужа, да такая, что воздух острым казался, как красный южный суп, который они с папенькой на прошлой неделе в трактире пробовали…
Ой! Вот же… задумалась, одним словом! И зачем пришла только? Знала же, что елочки ее нет давно! После нападения кочевников всего единожды сюда заглянуть отважилась – а нашла не деревце, а заметенные снегом, обрубленные корни в земле…
Рэлико до тех пор даже не знала, что можно так плакать из-за, как сказал бы папенька, "сущей мелочи".
После в парк и не заглядывала – даже помыслить больно было. Столько стараний, столько воспоминаний…
А стоило чуть задуматься – и ноги сами привели!
Только… а это что? Что за диво?
Будто белое марево в воздухе мелькнуло. И в той стороне…
– Быть того не может, – прошептала девушка, бросившись вперед.
Росток? Новый росток? Ровно там же, где было ее деревце…
Девушка со слезами и смехом опустилась на колени перед совсем еще крохотной, молодой елочкой, осторожно погладила тонкие, гибкие веточки.
– Ты все еще здесь… Выжила… снова выросла… Так и цепляешься за жизнь, как прежде! Хвала богам! Мне тебя не хватало… Я и не надеялась, и молиться не помышляла, да и кому? Будто богам дело есть до какой-то елочки… Спасибо! Спасибо!..
Рэлико не знала, кого благодарит, но сумбурные слова срывались с губ сами собой, и текли из глаз радостные слезы.
Адаш по сути своей покраснеть не мог, но нежной зеленью налился и вновь приник к ожившему ростку. Пусть деревце будет сильней и краше, чем прежде.
Оба поблагодарили. Один знал, кого и за что. Вторая – словно чувствовала.
* * *
Едва услышав шаги, Ланеж застыл на месте. Пережил мгновение тяжелейшей борьбы между желанием выйти к ней и данным Ильосу обещанием. А затем, словно почуяв слабину, расплескалась сила, так и норовя хлынуть во все стороны, словно стремясь отыскать огненную девушку, коснуться ее… И это живо заставило Ланежа определиться.
Снежный бог быстрее молнии сорвался с места, укрылся поодаль за старым, мощным деревом, обернулся снежной пеленой, проклиная Сньора, Ильоса и всех верховных вместе взятых.
Показываться нельзя, встречаться нельзя, нужно успокоиться, приструнить силу…
Но и уйти он не смог.
Снежный бог осторожно выглянул из укрытия, и у него перехватило дыхание.
Его огненная девушка. Совершенно не изменилась, в глазах все тот же теплый свет. И благодарность все так же идет от сердца, согревая тех, кому предназначена.
…Так обрадовалась… Вдвойне спасибо, Адаш.
Ланеж с тоской и упоением слушал звонкий голосок Рэлико. Совсем как прежде, когда боялся выйти к ней… Теперь же рвался вперед, но был скован обещанием.
Он позволил себе лишь одну слабость – поманив тучу, направил силу вверх.
Не хуже меча оказалась.
* * *
Над парком просыпался крупный чистый снег, сильный, густой, словно только и ждавший этой минуты. И в его белом мареве неохотно убрала клыки долго властвовавшая здесь стужа.
Рэлико удивилась. Подняла по-прежнему полные слез глаза к небу.
– Ланеж?.. – невольно сорвалось с губ, и тут же она покачала головой, досадуя на себя.
Нет, конечно, его не могло быть здесь сейчас, зима еще не закончилась, рано… Но такие густые, красивые, пушистые снегопады ассоциировались у нее только с ним.
Ланеж ведь тоже знал про эту елочку. И, возможно, порадовался бы вместе с ней, хоть и бог. Он бы понял… непременно понял!..
* * *
Услышав свое имя, сорвавшееся с ее губ, Ланеж вздрогнул. В этот миг он был как никогда близок к тому, чтобы забыть обо всех обещаниях, но вновь пересилил себя.
Он не Сньор. Он не станет искать лазейки и предавать самого себя.
Его огненная девушка улыбнулась и снова бережно погладила побег.
– Не передать, сколько воспоминаний с тобой связано… Я ведь, похоже, именно здесь впервые присутствие Ланежа почувствовала, – она смахнула ладонью слезы и склонилась к самой земле, чтобы осторожно поцеловать елочку в колючую верхушку. – Когда увидела, что тут натворили, думала, сердце разорвется… А тут… Теперь снова буду часто приходить. Матушке расскажу, то-то она удивится! Дай-ка я укутаю тебя снегом как следует, чтоб все морозы были нипочем!..
И Рэлико принялась осторожно посыпать побег, черпая снег голыми ладошками. Адаш незаметно взбивал его и разравнивал.
Действительно – ничуть не изменилась.
И руки не краснели ведь, не мерзли, не шелушились от холода…
Берегут. Она больше не видит духов и, наверное, не помнит, а они все равно ее берегут.
Отчего духи настолько лучше иных богов?
Ланеж отвернулся, задержал дыхание, боясь выдать себя подступившим к горлу глухим рыданием. Сердце гулко, тяжело билось – казалось, что даже Рэлико вот-вот услышит его стук.
Она и не думает его забывать. Он ошибался – их связь вовсе не так слаба и мимолетна…
Он непременно подаст ей знак на обратном пути. Что бы там ни думали по этому поводу верховные. Он сдержал одно обещание, не нарушит и второе. Пусть показаться не сможет, но и не оставит ее без нового подарка. Пусть Рэлико тоже знает, что он не забывает ее. Та же Шелькри наверняка с радостью отнесет гостинец…
Ланеж покачал головой, с жадностью вглядываясь в пленительную картину – рыжеволосая девушка вновь склонилась над нежно-зеленым побегом и духом, который совершенно не стремился от нее спрятаться.
Что ж, он ее увидел. Хотя бы так.
Чем дольше он тут стоит, тем сложнее будет уйти, тем нестабильнее его сила, которую он, казалось, совершенно приручил.
И снежный бог, не оборачиваясь, направился прочь, чувствуя, как с каждым шагом все ожесточеннее впивается в сердце боль, которой до встречи с Рэлико он не знал вовсе.
Если что, за ней присмотрят. Ее не дадут в обиду. А ему… ему пора в путь.
Отойдя подальше, Ланеж призвал Северного Ветра и вскочил в седло.
* * *
Рэлико вдруг почудилось знакомое дуновение морозной свежести где-то поблизости, и она с надеждой вскинула голову.
Вдали словно белые волосы по ветру плеснули…
Вскочила, пригляделась – и разочаровано вздохнула. Нет. Всего лишь снег, подхваченный ветром.
Сердце тихонько заныло – все-таки надежда увидеть здесь снежного бога прежде срока уже успела расцвести.
Но затем девушка вновь обратила взгляд на свое деревце, и наваждение было забыто.
Она не скоро ушла с поляны – да и решившись сделать первый шаг в сторону, то и дело оглядывалась. Сама того не заметив, ступила не на ту тропинку и забрела еще глубже в парк. И вот там увидела неладное – будто красным на снег брызнули, с огромной кисточки… и еще пятнышки, ярче и крупнее… и еще…
Неужто кровь?!
И не понять толком, чьи следы, их уже заметает…
Вдруг зверя какого подстрелили по ошибке или забавы ради?! Здесь было простенькое стрельбище – так, поупражняться… Некоторым ведь и стужа не помеха!
Рэлико бросилась вперед, напряженно высматривая раненого – и наконец увидела его неподалеку от темнеющей на фоне свежего снега стены. Не зверя, человека. И снег у его головы был сплошь залит красным.
Уже не разбирая дороги и не замечая, что не проваливается в сугробы, Рэлико кинулась к нему и ужаснулась.
Да, на голове огромный порез, как от удара чем-то острым – вроде бы не опасный, кость цела… кровит только сильно. Впрочем, с ранами на лице всегда так.
Больше вроде нет повреждений…
Незнакомый. Темноволосый, статный, окровавленное лицо бледное, но приятное. Одежда дорогая, хорошая. Только одна нога отчего-то босая… Рэлико, прищурившись, пригляделась.
Так и есть – следы удаляющихся копыт, словно лошадь понесла, сбросила всадника и ускакала вместе с обувкой.
И по коже этой самой босой ноги расползалось обширное белое пятно. Уже – белое.
Расползалось быстро, безжалостно. Если не помочь – скоро почернеет, и здравствуй, морозная гниль… Тогда ногу точно отнимут.
Что делать при ней?.. В тепло нужно, теплого попить… Но он без сознания, а сама она его нипочем не дотащит, он ее выше небось на целую голову. Может, очнется?
Рэлико осторожно потеребила его за плечо.
– Вы меня слышите? Придите в себя! Вам нельзя здесь оставаться!
Но реакции не было.
Рэлико рискнула осторожно похлопать незнакомца по щекам, но тот даже не шелохнулся, не застонал. И кожа под ладошками холодная. Замерзает ведь! Хоть бы вовсе не умер… Отчего ж не ищет никто? Не время уже для конных прогулок…
Помедлив, Рэлико, как смогла, закутала незнакомца в его собственный плащ, сколола своей брошкой еще и на животе, чтобы не распахивался. Затем стащила свой плащ и принялась оборачивать босую ногу. Хоть так защитит его от мороза – и сразу на помощь позовёт, она быстро сбегает…
Девушка поднялась – и обомлела.
Теперь белый иней расползался прямо по плащу.
И было в этом что-то знакомое. Словно где-то она видела подобное – растекающийся сам собой морозный узор…
Рэлико прищурилась, пытаясь вспомнить. Ей это не удалось, но на краткий миг она увидела смазанную, смутную тень на сугробе подле незнакомца.
А потом на нее что-то нашло.
Рэлико спокойно выпрямилась, посмотрела вниз и спокойно, строго сказала:
– Это дурная забава. Снежный бог не одобрит. Прочь!
Кому она это сказала? Да кто ж его знает!
Почудилось только, что на миг мелькнула узкая синяя лапка, которая отдернулась от плаща.
Лоб легонько, морозно покалывало, как раз между бровями.
А затем, словно неведомая сила потянула вниз, Рэлико склонилась и ребром ладони медленно, вдумчиво смахнула иглы инея с плаща. А вместе с ними из ткани ушла и стужа.
– Вот так… и больше не вернется, – произнесла девушка… и удивленно моргнула.
И что это она сейчас такое сделала?
Рэлико растерялась и испугалась одновременно.
Потерла лоб. Вот ведь наваждение!
Но не о том сейчас думать надо. Если не помочь, человек и умереть может…
Удостоверившись в том, что сама больше ничего сделать не сможет, Рэлико помчалась на ближайшую улицу, Пекарскую – за помощью.
Помочь вызвались многие, и весьма охотно. Город небольшой, люди отзывчивые, некоторые и ее знали.
А вот незнакомца не знал никто.
– Видно, непростой парень-то, – пробасил кузнец с соседней улицы, который еще двадцать минут назад отогревался горячим грогом в заведении приятеля, тоже дюжего здоровяка.
– Непростой… хоть кто его знает?
– Впервые вижу.
– И я.
– Может, в гостях? Местных-то господ наперечет знаем…
– С чего ж господин сразу?
– А разве на купца похож?!
Разговоры велись, пока мужчины споро сооружали носилки.
– Эк его… Видно, лошадь понесла, и он пригнуться не успел, о ветку ударился…
– Меня нога больше беспокоит, – подала голос Рэлико. – Как бы морозная гниль не приключилась…
– Не приключится, – заверил ее один из известных в городе охотников. – Побелела, чай, не покраснела, волдырей нет… Вовремя ты, барышня, его нашла. Сейчас до Пекарской донесем – а там в первой же чайной отогреем. Главное – сразу к огню не класть, тут теплая вода нужна…
Рэлико помогла переложить пострадавшего на носилки, придержала голову – а он вдруг открыл глаза и посмотрел прямо на нее.
Даже сердце от неожиданности екнуло.
– Пришел в себя? Очнулся, болезный? – загомонили вокруг.
Но незнакомец тут же вновь лишился чувств.
– Ну, дружно, все вместе!.. От так. А ты шла бы домой, девонька, – посоветовал кузнец. – Поздно уже, негоже одной бродить. Идем, провожу, дальше они уж сами разберутся. Керн знатный охотник, до прихода лекаря сбережет твоего парня.
– Не мой он, я сама его знать не знаю! – смутилась Рэлико. – Случайно обнаружила, и хвала богам! А что поздно… да если б я в парк по рассеянности не заглянула, всякое могло бы приключиться!
– Вот это верно. Мог и замерзнуть до смерти, – серьезно кивнул купец. Был у нас, сказывают, один случай полвека назад… Пошел мужик в лес, а из сугрева только вино храмовое прихватил, освященное богом плодородия, ну, и так согревался, что мигом заплутал! А там – поляна, да на поляне стужа стоит – жуть!..
Но Рэлико эту байку уже слышала, а потому, поддакивая, думала о другом.
Глаза у незнакомца оказались серые, глубокие. Только смотрел он бездумно. Видел ли ее вообще?
Интересно, кто такой?..
На следующий день она честно пришла справиться о нем, но оказалось, что сперва его отнесли к лекарю, а там подоспели родные, которые перевезли куда-то.
– А в себя-то пришел? Отогрели? Ногу спасли?
– А то как же! Керн свое дело знает, – усмехнулся хозяин чайной.
Вот и слава богам!
На душе у Рэлико стало легче, и она вприпрыжку направилась было к родительской лавке, а потом разом поскучнела. Ее ждал долгий день за расчетными книгами…
Папенька вчера наказал – проштрафилась ведь.
О незнакомце еще пару дней посудачили – и надоело. Все равно не назвался, родных его лекарь тоже не знал.
Постепенно и забылась эта история.
Правда, как показало будущее – ненадолго.
