Текст книги "Знак снежного бога (СИ)"

Автор книги: Лина Элевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 37 страниц)

– И да, и нет… Основные петли уже связаны. Но люди принимают разные решения в разных ситуациях, и от этого зависит, как сплетутся малые петли, как сильно затянутся, какие нити притянут. Но куда бы смертного ни завели дороги жизни, финал будет один и тот же, меняется лишь количество сожалений. И если ты уйдешь со мной сейчас, груз их быстро станет неподъемным. Поверь, Рэлико, и не упрямься. Я желаю тебе лишь добра.

Она спрятала лицо у него на груди.

– Но я хочу остаться, – прошептала она. – Я не хочу назад. Позволь телу замерзнуть, а мне – остаться с тобой…

…Ледяной клинок в сердце с хищным клекотом провернулся.

Подумать только, она и впрямь хотела остаться с ним…

От этого только сложнее ее уговаривать.

Но необходимо.

Тяжелый вздох и неожиданно доброе:

– А я хочу, чтобы ты прожила нормальную смертную жизнь. Разве ты не хочешь снова обнять отца и мать? Не хочешь посидеть у огня с подругами? Зайти в гости к соседям, прогуляться по рынку, надеть новое платье, отведать южных фруктов?

Каждое слово тяжело ложилось на грудь. Рэлико ощутила неуверенность, и от этого стало больно. Больно расставаться с былым незамутненным восторгом.

– Я хочу, чтобы у тебя появилась семья, дети и что там еще прилагается. Чтобы ты вновь увидела этот мир человеческими глазами. Чтобы потом у тебя не осталось никаких сожалений о том, что могло бы быть и чего ты так и не узнала. И вот тогда закалится, укрепится и твой дух – сам по себе, без опоры на чужую силу. Прошу, будь благоразумна, Рэлико.

Он всегда просил. Никогда не приказывал. Просил, уговаривал… Добрый. Чуткий. Заботливый.

От этого еще хуже.

Не признать его правоту сейчас Рэлико не могла. Он говорил, она вспоминала былое – и ей действительно захотелось вернуться. Уйдет – и папенька, наверное, до слез расстроится, не говоря уж о матушке… Стращали ее помолвкой, конечно, но это оттого, что беспокоились…

Южные фрукты… Да даже ради имбирных пряников и облепихового морса можно вернуться! И матушкиного пирога с грушей… Вкус его вдруг вспомнился необычайно ярко, а морозный воздух утратил так поразившую ее остроту…

Рэлико не могла этого знать, но в этот миг начали таять инеистые узоры у нее на лбу.

– Но ведь духи сделали мне подарок… Очень ценный. И отплатить им вот так…

– Вернувшись, ты не откажешься от их дара, он останется при тебе. А дальше будущее покажет.

Ланеж немного покривил душой. На самом деле он сам не знал, что произойдет, если она сейчас вернется.

– Мои бестолковые духи, – он чуть скрипнул зубами, – сами того не зная, подвергли тебя серьезному риску, чудо, что ты все еще жива. Они многого не знают, о смертных, Рэлико, иначе трижды подумали бы, прежде чем так поступить, – он вздохнул и признался: – Жнец сказал мне, что людям нельзя уходить прежде времени. Сожаления или притянут обратно, или и вовсе сотрут из бытия. Я этого не хочу, Рэлико, – низкий голос еще более надтреснутый, ломкий, – поэтому и прошу тебя вернуться.

Расстроенное выражение на хорошеньком личике, растерянность, смешанная со жгучим сожалением.

Мучительный выбор – и для нее, и для него.

Рэлико наконец подняла на снежного бога свои чистые, ясные глаза и спросила:

– А… как же ты?

Теплая, ободряющая улыбка тяжело далась Ланежу. Решается ее судьба, а она думает о нем…

– Я бог, Рэлико, – напомнил он. – В моем распоряжении вечность, и для меня сорок, пятьдесят или даже сто лет – сущая мелочь. А для тебя – целая жизнь, полная надежд, событий, радостей, горестей, словом, всего того, чем живет человеческое сердце. – Голос снова стал тише, глуше. – Я ждал тебя не одну тысячу лет… подожду еще немного.

И он ни за что не скажет ей, что каждый день ожидания превратится в пытку.

Неожиданно Рэлико нахмурилась, и из глаз плеснула боль.

– Ланеж… Но выходит, что все эти годы мне придется лишь с болью думать о тебе, вспоминать, не видя тебя, не слыша, не зная, где ты, что с тобой, помнишь ли ты еще обо мне… Ты раньше не приходил, наблюдал со стороны. И теперь будет так же? Я не хочу так. Я хочу видеть тебя! Все сомнения – это ничего, они быстро пройдут… Позволь остаться, Ланеж!..

В янтарных глазах блеснули жемчужные слезы.

…Клинок прошёл еще глубже.

Тяжелая рука привычно легла ей на голову.

И, вновь посмотрев в ее чистые глаза, снежный бог запоздало осознал свою ошибку, совершенную в серо-снежном парке, когда они впервые встретились лицом к лицу.

Боги не представали перед своими наликаэ как боги. Всегда символ, иной облик, вестник или статуя в храме. А он…

Боги ведь не имеют права вмешиваться в жизнь смертных!

Рэлико слишком чистая, светлая, любящая, отзывчивая. По сути, одно то, что он открылся перед ней, могло стать причиной такого исхода. В том, что она привязалась к нему, его вина.

Если она сейчас умрет, это тоже будет его вина.

Он вслед за Сньором нарушит вторую заповедь, своими действиями оборвав жизнь своей же наликаэ… а это первый шаг по его пути.

И тогда во всем происшедшем попросту не будет смысла. Один бог-отступник сменится другим.

Синеватые губы чуть изогнулись в горькой улыбке.

Нет.

Он любит свою огненную девушку слишком сильно, чтобы променять ее будущее на собственное мимолетное и эгоистичное счастье, которое поставит под угрозу и ее саму, и судьбу мира.

Теперь Ланеж точно знал, что это такое – любить.

– Ты будешь жить, – негромко произнес он. – И жизнь сгладит остроту нынешних чувств. К тому же дважды в год я буду возвращаться к тебе: вместе с первым снегом и перед самым приходом весны. Ты будешь видеть меня. Обещаю.

Неуверенная улыбка на ее лице снова сменяется мрачностью.

– Что еще?

– Не хочу однажды предстать перед тобой сгорбленной старухой, – потупившись, мрачно произнесла Рэлико. – Кто захочет такую видеть? Никто! Кто сможет о такой мечтать? Никто. Кто будет такую ждать?..

– Я, – твердо сказал Ланеж – и замер на миг, вспомнив вдруг полотно ее судьбы. Был же в нем еще какой-то морозный, звенящий отзвук, где-то за недостижимым горизонтом… От невозможной догадки обреченность чуть приподняла удушливый покров.

– Я, Рэлико, – повторил он. – Послушай меня… Дух обычно неизменен – он даётся человеку в первый миг жизни, остаётся с ним и освобождается после смерти. Нам бывает нелегко с людьми, потому что, по сути, жизнь есть умирание, поэтому мы и зовем вас смертными. Каждую минуту, каждую секунду я вижу, как ты медленно умираешь.

В ее глазах заплескался суеверный страх и боль. Радужка ведь о том же говорила… Вот и к чему тогда возвращаться?..

– Я не закончил, дослушай, – попросил он – Твой дух уже изменился. Сперва ты стала моей наликаэ. Потом начала видеть и слышать духов – иначе как бы они упросили тебя помочь? – Ланеж говорил и с каждым словом все больше убеждался в правильности своей догадки. – Стихия избрала тебя. Духи даровали силу зимы. Такого раньше никогда не случалось, и это не тот дар, который может легко исчезнуть. Я не могу знать наверняка, конечно… Однако в этом мире все случается впервые, а потому, возможно, ты станешь новым зимним духом – в свой час, в свое время.

О, как ему хотелось в это верить!

– А если тебе покажется, что я не должен видеть твою телесную оболочку… я отпущу ее и буду видеть тебя такой, какая ты сейчас.

И перед окончательно растерявшейся девушкой соткалось полупрозрачное, идеально гладкое ледяное зеркальце.

Удивление и легкий испуг сменились недоверием – это вот так она теперь выглядит? Странно… Красиво, конечно, но странно!

И все же стало чуть легче дышать – до новой пронзительной мысли.

– То есть, если ты видишь, как я умираю… тебе противна телесная оболочка, да?

Тихий стон над головой.

Зеркальце исчезло, и ее лицо вдруг обхватили две гладкие ладони, не ледяные, но прохладные. Сухие, сильные, уверенные. Большие пальцы чуть погладили щеки, и вновь захотелось разрыдаться от этого прикосновения.

– Нет, Рэлико. Конечно, нет. И если ты вернешься сейчас, я обещаю сделать тебе небольшой подарок.

Сердце рвалось. Она не хотела его покидать, до крика не хотела. И родителей вот так бросать тоже не хотела. И Арати. И духов. И все, что знала до сих пор.

Но эти два мира не объединить.

А Ланеж обещал, что будет рядом…

К тому же если снежный бог прав, то, оставшись сейчас, рано или поздно она покинет его, только уже навсегда.

Янтарные глаза умоляюще вглядываются в его собственные.

Как же тяжело, боги великие!..

– Возращайся, – снова попросил Ланеж, прикрыв глаза и прижав ее к груди. – Мы встретимся с тобой, и не раз, обещаю. А не захочешь меня видеть – только скажи, я уйду.

– Никогда такого не будет!.. – говорить стало совсем сложно, в горле словно снежный ком встал.

Ланеж отстранил девушку, снова вгляделся в ее глаза – с болезненной нежностью, запоминая этот миг близости.

А затем нанес последний удар.

– Рэлико… твоя будущая жизнь – мой дар тебе, и в ней будет еще немало чудес. Не отказывайся от моих даров. Пожалуйста.

Из теплых глаз побежали жемчужные слезы, но она попыталась улыбнуться.

– Как я могу отказаться от них, зная, сколько столетий ты мечтал их принести? Хорошо… я… я вернусь.

Эти слова пришлось выдавливать.

Ланежу пришлось сделать над собой усилие, чтобы отпустить ее.

Рэлико вытерла щеки, прерывисто вздохнула, снова всхлипнула, а затем опустилась на снег возле собственного тела, с какой-то грустной нежностью глядя на свою обитель. Оказывается, она до сих пор не знала даже собственного лица… Рэлико не считала себя хорошенькой, когда смотрела в зеркало, но сейчас это бледное личико ей понравилось.

– Обещай, что пока останешься со мной, – тихо попросила она.

– Обещаю, – ни на миг не задумавшись, произнес Ланеж.

Серые капли вновь ручьями побежали по щекам, и Рэлико, кивнув, склонилась над собой же. Она откуда-то знала, что делать.

Вновь подняла голову, глядя на Ланежа, сделала глубокий вздох, смакуя напоследок морозную свежесть, и наконец, зажмурившись, коснулась холодной неподвижной ладони.

Мучительное головокружение.

Удар, от которого потемнело в глазах. Темнота. Холодная, неприветливая темнота.

Удар.

Тук.

Тук-тук.

Сердце?..

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

Сердце.

Теплеет… темнота перед глазами из черной становится красноватой, затем светлеет, и наконец ей удается моргнуть. По щекам почему-то бегут слезы.

Что произошло? Что же произошло, пока она пыталась помочь Ланежу? Они же успели, она в этом уверена… но отчего ничего не помнит?

Рэлико растерялась.

Что-то еще было, очень важное. Что именно?

Тело казалось тяжелым, неподъемным. Даже рукой не двинуть.

Что же произошло, после того как духи поделились с ней силой?

Духи…

Размытая картинка – она, какая-то изменившаяся, со странными узорами на лбу, в незнакомом одеянии, смотрится в зеркало.

Что за причуда?.. Пригрезилось?

Глаза наконец обрели способность нормально видеть – и Рэлико с облегчением узрела хорошо знакомое бледное лицо.

Ланеж. В белых глазах тревога, губы сжаты, в уголке горькая складка… Длинные белые пряди трепал ветер, умело вплетая в них снежинки. Сердце странно защемило.

Он ведь обещал ей что-то, а она забыла…

Но как он мог обещать ей что-то, если она лежала без чувств?

Не приснилось же…

Губы отказывались слушаться, голос превратился в надрывный шепот.

– Ланеж… что с… тем богом?..

Ланеж вознес хвалу Сулу за то, что она забыла жуткую битву со Сньором. Его наликаэ ни к чему такие воспоминания. Он поспешно окружил поляну снежной завесой – на всякий случай. Для чего теперь ее пугать видом алтаря и всего остального?

– Его больше нет, – успокоил Ланеж Рэлико, склонившись над ней. Коснулся ее ладони – ледяными пальцами, обжигающе-замораживающими… и тут же отдернул руку. – Прости, я забыл на миг, что без перчаток. Как ты, Рэлико?

Лицо не отражало и десятой доли чувств, которые она слышала в его голосе.

Но совсем недавно ей казалось, что читать его эмоции так легко… Вот ведь наваждение!

И вдруг воспоминания полились потоком. Хаотичные, сумбурные – о том, как появились из ниоткуда новые духи, как поделились с ней силой… Синий свет, заливший все вокруг – откуда взялся? Угасший огонь, и пепел по ветру, и ледяной меч чуть покачивается, воткнутый глубоко в наст. Лицо Ланежа, на котором нежность смешивается со страданием, и он что-то говорит… И самое жуткое видение – словно она со стороны смотрит на собственное лицо.

– Тяжело двигаться… Что со мной?

– Ничего страшного, ты просто замёрзла. Скоро пройдет, потерпи чуть-чуть. Не бойся, я рядом.

Она вздрогнула всем телом.

Вот что Ланеж обещал ей – побыть рядом! А еще что они будут видеться дважды в год, что ее ждет немало чудес в будущем… что он не оставит ее, если только не перестанет быть нужным… Как будто такое возможно!

Рэлико попыталась улыбнуться, и у нее почти получилось.

На губах, к которым медленно возвращался нормальный цвет, начали таять редкие снежинки. Вернулась дрожь – тело начинало отогреваться, и девушку тут же бережно закутали в хорошо знакомый плотный белый плащ с опушкой.

И Рэлико вспомнила еще кое-что.

– Ты обещал мне подарок.

В белых глазах мелькнуло изумление, а затем Ланеж вдруг улыбнулся.

– Я так и знал, что твой дух слишком крепко дружит с телом, – покачал головой он. – Согрелась?

Пришла в себя?

– Пока нет, – честно сообщила Рэлико. – Но постепенно становится теплее. Даже смешно – отогреться в сугробе…

– Ты – моя наликаэ, вот и можешь согреться в снегу. – со значением произнес Ланеж. – А холодно потому, что изнутри тело замерзает куда быстрее… Особенно если им некому управлять.

И снова та картинка – она смотрит со стороны на саму себя.

– Я что, правда выходила из тела? – непослушными губами прошептала Рэлико.

Внимательный взгляд белых глаз.

– Совсем ненадолго, – неохотно кивнул ее бог.

Ой…

– Я думала, мне привиделось. Такой сумбур… Все спуталось, не разобрать, где фантазия, где правда.

– Человек помнит то, о чем должен помнить, и забывает то, что для него излишне, – пожал плечами снежный бог. – В тебе было слишком много зимней силы, Рэлико. Когда она вся утекла, твой дух тоже не удержался. Вот и память подводит – тело не могло запомнить то, что происходило не с ним.

– Зато я помню, что ты обещал мне подарок, – упрямо повторила она.

– Сначала согрейся хоть немного, – попытался увильнуть Ланеж.

– Сейчас, – непреклонно насупилась она.

Было интересно, что он еще придумал… Они, в конце концов, одолели злого снежного бога! Каким-то чудом, не иначе.

Дух покинул тело… то есть, она могла и не вернуться? Могла умереть?

Душу вдруг наполнил острый восторг, вызванный тем, что она жива. Что дышит, видит, слышит, чувствует. Каждое биение сердца наполняло ликованием.

Рэлико попыталась подняться, но локоть предательски скользнул, и она едва не приложилась затылком. Но ее в последний момент подхватили.

Щека уже привычно легла на белое одеяние, под которым билось сердце – напряженно, тяжело, гулко. И теперь близость эта ощущалась по-особенному остро.

– Ты ведь меня вернул? – прошептала она.

Ланеж кивнул и отвернулся. Волосы свесились пеленой, закрыв бледное лицо.

– Спасибо, – искренне сказала Рэлико. – Спасибо тебе.

Он вздрогнул. Повернулся к ней.

Только улыбка на бледных губах была какой-то странной.

– Я рад, что ты рада этому, Рэлико.

…Забыла о том, что едва не стала духом зимы. Грустно, но правильно. Он верно поступил.

Рэлико нахмурилась, силясь вспомнить еще хоть что-нибудь, но тщетно. Только голова закружилась. Пришлось, прикрыв глаза, прильнуть к самой надежной ее опоре.

В его плаще и не холодно ни капли…

Дыхание перехватило, едва тяжелая, надежная рука поддержала под спину – бережно, осторожно, как умел он один.

– Все еще мерзнешь? – тихо спросил в самое ухо низкий голос, от которого по спине пробежала новая волна дрожи.

– Нет, – прошептала она. – Совсем нет.

Какое мерзнешь, щеки жаром пышут…

От Ланежа пахло неуловимой морозной свежестью.

Вечность готова так просидеть!

– Что еще помнишь, Рэлико? – тихо спросил он.

– Мало что. Рада, что прежний бог получил по заслугам, но я не помню, что было, перед глазами лишь огонь угасший, и всё. Помню зато, как ты обещал, что будешь приходить, что я буду видеть тебя, – с вызовом сообщила Рэлико, и от ее тона снежный бог невольно улыбнулся. – И еще обещал мне подарок!

– А помнишь, за что?

Беспокойно завозилась, подняла голову.

– Нет. Но какая разница? Обещал ведь!

Раскраснелась… в его объятиях – раскраснелась. Глаза блестят, нижняя губа легонько прикушена…

…За что ты так со мной, огненная девушка?..

Изначально Ланеж собирался ее благословить – всерьез, как полагается. Но теперь, когда она была так близко, когда так смотрела на него…

– Обещал, – тихо согласился он.

Сила, до того бушевавшая в нем, замерла и съежилась, торопясь спрятаться как можно глубже, едва он склонился ближе к своей наликаэ, завороженный выражением ее светлых карих глаз.

Еще ближе. Совсем немного, только чтобы ощутить тепло, исходящее от кожи.

Участившееся дыхание обжигает, полное волнения…

Но не больше, чем невозможный горько-сладкий жар в сердце.

Не выдержав, Рэлико прикрыла глаза, невольно потянувшись вверх…

И их губы встретились.

Сердце замерло. Затем заколотилось, оглушая стуком, дурманя жаром, все быстрее и быстрее, заставляя забыть обо всем, кроме одного.

…Моя огненная девушка.

В этом поцелуе была и нежность, и страх за нее, и отчаянное нежелание расставаться и ждать… и радость от того, что она жива и снова будет радоваться жизни. И надежда на то, что однажды, возможно, она захочет и сможет провести с ним свое посмертие.

Что так сильно обжигает – ее горячие, податливые губы или жар чувств, которых он никогда прежде не знал?

Прикосновение его бледных губ в первый миг обожгло льдом. В сердце словно ворвался снежный вихрь, в низу живота возник почти болезненный, но отчего-то очень приятный спазм. Ледяные губы дрогнули, но вместо того, чтобы отстраниться, принялись ласкать, с решимостью, почти с отчаянием, уверенно и вместе с тем нежно, заставляя забыть обо всем, кроме него.

Почти как колючие поцелуи снега, бьющего в лицо…

Только ее целовал Ланеж.

Взаправду.

И пусть губы опаляет холодом. Он тут же жарким пламенем растекается по телу…

Но благословенное забвение было недолгим.

…Что я делаю?.. Я по-прежнему средоточие стужи… Она же снова промёрзнет!..

И Ланеж отстранился, с тревогой глядя на свою наликаэ.

Горящие огнем легкие судорожно втянули морозный воздух. Губы жгло, и Рэлико догадывалась, что они сейчас снова посинели от холода. Губы Ланежа заметно покраснели и припухли, но несмотря на это он чуть улыбнулся.

Полагалось, наверное, замерзнуть от этого ледяного поцелуя, но ей стало жарко. Смутившись под его пытливым взглядом, Рэлико уткнулась пылающим лицом в надежное плечо снежного бога.

…Может, это и есть любовь?.. Такая, как в книгах?..

Или это все-таки любовь к богу, о которой говорил Анихи? Как понять?

– Это подарок? – тихо шепчет она.

Кивок. Белая прядь скользнула ей на щеку, тихонько щекочет…

– И мое благословение.

– В моей жизни таких подарков прежде не было…

И новая волна тепла по телу, и так хочется еще раз склониться к ее губам… Но больше нельзя. Он и так обжег ее холодом, хоть Рэлико не признаётся и не жалуется.

– В моей тоже.

И наконец крепкие, надежные объятия. Плащ надёжно укрывает от холода.

Неожиданно добрая улыбка на обожженных губах. Тяжелая холодная ладонь привычно ложится ей на голову, но он тут же отдергивает руку.

Затем Ланеж поднимается, осторожно ставит ее на снег – но слабости больше нет. Он словно вдохнул в нее новую жизнь и силы.

И, глядя ей в глаза, снежный бог обещает:

– Я всегда буду рядом, Рэлико, если понадоблюсь. Только позови. Если будет нужна помощь или… Я приду. Все брошу и приду, даже в самый зной.

Голос сдавленный, непривычно хрипит, будто бог зимы подхватил простуду. И словно царапает что-то в душе. Ее хватает только на кивок.

Только что была безмятежно счастлива – но этот миг оказался краток. Потому что Рэлико точно знает, что он сейчас скажет.

– Но сейчас тебе нужно вернуться. Ты слишком долго пробыла здесь, и больше задерживаться не следует, а мне еще о многом нужно позаботиться. Угрозы больше нет и не будет, можешь смело возвращаться домой. И… Будь счастлива, Рэлико, это все, о чем я прошу. Пожалуйста.

Глаза наполнились слезами, но она попыталась их скрыть.

Счастлива?.. Без него?..

– Я постараюсь.

Вот все, что она могла ему пообещать.

– Спасибо, – тихо выдохнул Ланеж.

А затем…

– А ну живо сюда! – хлестнул воздух низкий голос, и духи моментально собрались перед ним. Виноватые, понурившиеся – и гадать не надо, сразу ясно: подслушивали.

– Перенесли ее сюда – будьте добры вернуть обратно, – велел Ланеж. – Бережно и осторожно. И больше никаких подобных проделок! Вы разбираетесь в бессмертии, но не в жизни и смерти. А она все-таки человек, и сердце у нее человеческое, – жестко произнес бог.

…И ему самому следует об этом помнить.

Духи как один понурились.

– Мы не хотели вреда, – прошептал Криос. – Мы осторожно… мы не знали… мы как лучше… чтобы хозяин был счастлив…

– Марш отсюда! – рявкнул Ланеж.

Счастлив он не был.

– До свидания, Ланеж, – тихо-тихо, боясь, что иначе голос сорвется, сказала Рэлико, не в силах заставить себя отойти от него.

Он нашел в себе силы улыбнуться ей, скрывая, как ему тяжело сейчас. И сделать шаг назад, затем другой.

– До следующей встречи, Рэлико.

И духи осторожно, бережно потянули его наликаэ прочь. Она не сводила с него взгляда, и из теплых карих глаз все-таки потекли слезы. А затем духи окончательно заслонили ее и подхватили в воздух. Присмиревшая, понурая вьюга потянулась к городу.

Он провожал ее взглядом, а сердце рвалось из груди.

…Пожалуйста, будь счастлива. Иначе всё это утратит смысл.

Наконец Ланеж повернулся к притаившейся неподалеку древней старухе, маскировавшейся под неприметный сугроб.

– Зима, – негромко произнес он.

Та недовольно завозилась, стряхивая уже ненужную личину. Взглянула на него с явным опасением, но Ланеж не собирался ее распекать.

– Я знаю, каким даром наделяли тебя с древних времен, – без обиняков произнес он. – Ты давно не прибегала к нему… с тех самых пор, как снежным богом стал я. Клянусь, прошу в первый и последний раз.

– Ланеж… – попыталась перебить Зима, но он неумолимо продолжил:

– Усмири жар ее сердца. Утишь пламя чувств, которые сейчас могут принести ей только боль.

Старуха тяжело вздохнула.

– Тебе ведь тяжело будет, Ланеж.

– Мне будет тяжело, если я пойду по стопам Сньора, изменив сейчас ее судьбу из-за своих чувств. Она должна жить, пройти свой путь, укрепить дух, который ей навязали эти балбесы… и ты вместе с ними. Она несчастна из-за всех нас. Я позволил ей узнать себя и вас, вы дали ей иллюзию возможности остаться… Прошу, утиши этот жар. Дай ей забыть, Зима.

– Первое – возможно, второе – нет, – непреклонно произнесла старуха. – Чувства можно заморозить, заставить все забыть – нельзя.

– Я знаю… Но можно подправить. С чувствами неизбежно изменятся и воспоминания. Пусть считает происшедшее лишь еще одним приключением. Пусть думает, что это было просто моё благословение, не более. Иначе… Рэлико может никогда не полюбить того, кто ей предназначен.

– А ты как будешь смотреть на ее земную жизнь? Будешь мучиться? Изводить себя?

– Я бог. Я справлюсь. И уж точно я не хочу, чтобы мучилась она. Шестьдесят семь лет – не так уж долго, Зима. Она не должна думать все это время о любви бога и бояться, что может оскорбить меня или изменить мне. Когда придет время… если ваш дар останется при ней и окрепнет… я заберу ее, и, если захочет, она проведет с нами всю вечность. А пока я отдаю это время ей и желаю ей счастья, пусть и не в моих объятиях.

Зима покачала головой. Ланеж и сам знал, что кривит душой. Ее потенциальный муж заранее вызывал в нем острую неприязнь.

– Как бы то ни было… я не Анихи, я не хочу искать забвения в смертной плоти, которую к тому же этим могу попросту убить. И я не Сньор, чтобы играть чужими судьбами забавы ради. Достаточно одного шага по его тропе, чтобы стать таким же. Да и другие боги не поймут и не простят.

Старуха хмуро цыкнула, недовольно тряхнула головой, а потом унеслась россыпью крупных снежков. И, догнав вьюгу, мрачно махнула клюкой в сторону заплаканной рыжеволосой девушки, оставшись невидимой даже для других духов.

На лице Рэлико промелькнуло смущение. Растерянность.

Она потерла лоб, удивляясь. Вытерла мокрые щеки, еще прерывисто всхлипывая.

Вроде бы только что думала о чем-то важном…

О чем?

Ну да, о Ланеже… Он ведь благословил ее… самым трогательным, самым чудесным образом… показал, как она важна для него… Отправил в дорогу с вьюгой, которая быстро домчит до города…

И обещал, что она будет видеть его и впредь. Доверие бога, которое она ни за что не предаст. Никому не расскажет, будет беречь этот секрет в сердце. Это ее главное зимнее чудо.

Да, об этом… важнее ничего и быть не может…

Или же было что-то еще?

Но сколько Рэлико ни раздумывала, главного она так и не вспомнила.

* * *

Полотно снежного бога медленно распустилось еще на ряд. А затем наконец продолжило ткаться. Обреченное отчаяние – глубокий серый цвет, в который молниеносно слились разноцветные нити Хаоса, вопреки всем законам мира и его красок.

Но у всего есть оборотная сторона.

От полотна судьбы Ланежа протянулась сияющая голубая нить и коснулась другого, которым Сулу гордился по праву.

Обычной рыжеволосой девушки по имени Рэлико… Обычной ли?

Ее полотно дрогнуло, когда к изнанке его осторожно, ласково приникла эта новая голубая нить, удивительно яркая. Чужая – и вместе с тем уже принадлежащая ей, связавшая их крепче, чем когда-либо. Вплелась. И продолжила ткать сияющий зимний рисунок.

Следом подтянулась от его веретена обычная нить к лицевой стороне, скрывая вторую.

Полотно, уникальное двустороннее полотно принялось ткаться заново. Краше чем было.

А затем разноцветное небо над головой пошло мелкими волнами, и на грубо оборванном крае его появилась следующая петля. Еще одна. Третья, связавшая их в новый узор.

Великий слепец торжественно кивнул, а затем рассмеялся. И Хаос, единственный и неразлучный его спутник, смеялся вместе с ним.

Такого снежного бога мир еще не знал! Другим стоило бы у него поучиться!

В полотне Ланежа петли пока были серыми с вкраплениями нежного сиреневого – любовь, смешанная с тоской, и голубого – чувство долга.

Но любовь и долг останутся, а отчаяние пройдет. Непременно.

Если снежный бог не сорвется, если его огненная девушка останется такой же чистой и преданной…

Они скоро будут счастливы.

Нет выше и ценнее жертвы, чем такая

жертва бога.