Текст книги "Знак снежного бога (СИ)"
Автор книги: Лина Элевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)
А едва рана земли срослась – Гром вытребовал-таки у Ильоса общее разбирательство, и принятое на оном решение теперь жгло Ланежа изнутри каленым железом. Но он понимал, чем оно продиктовано, и, не желая новых проблем, подчинился.
…Гром долго распинался о том, сколь невосполнимую утрату понес, утомив даже тех, кто безоговорочно его поддерживал. Когда он наконец умолк, семеро сидящих в золотых креслах мрачно переглянулись.
Председательствовали на таких собраниях всегда верховные, и негласным лидером был Ильос, бог солнца. Считалось, что от света его не укроется ни одна тайна…
…Кроме разве что тех, что совершаются под покровом ночи.
Мысль была крамольной и отчего-то приятной.
Ланеж, тем не менее, опустился на одно колено перед советом, как полагалось перед оглашением списка претензий. Именно претензий, ничем иным притязания Грома назвать было нельзя. Но у верховных, возможно, иное мнение.
– Поднимись, снежный бог, – сурово произнес светозарный. – Тебя обвиняют в безрассудстве и нарушении второй заповеди…
Снежный бог согласно кивнул, не собираясь отрицать очевидного: да, обвиняют.
– Ты вмешался своей силой в дела людей, мешая событиям идти своим чередом…
Ланеж промолчал, зная, что сперва надлежит дослушать до конца. Хотя Сулу, наверное, нашел бы что им высказать насчет «идти своим чередом»!
– Ты презрел собственную клятву, данную в тот день, когда тебя из простого духа возвысили до нынешнего ранга и построили первый храм в твою честь!
А вот это он зря. Во-первых, его действия подпадали под две оговорки, хорошо известные всем, о чем заявил еще Жнец – где он, кстати? К тому же Ланеж сделал все, чтобы свести последствия своего влияния к минимуму.
Поступившись при этом собственным сердцем.
О чем им знать совершенно необязательно.
Выслушав следом обвинения в халатности, легкомыслии, небрежности, а также корысти, Ланеж наконец выпрямился и поднял голову.
– Признаешь ли ты свою вину? – формально вопросил бог солнца, догадываясь, какой ответ услышит.
Белые колючие глаза окинули цепким ледяным взглядом верховных, заставив кого поежиться, кого вздрогнуть, и вновь вернулись к Ильосу, который даже малость подрастерял высокопарную царственность.
Бледные до синевы губы приоткрылись.
– Отчасти, – спокойно сообщил снежный бог.
Этот ответ был встречен гробовым молчанием.
Никто не ожидал такого заявления. Но снежный бог не привык лгать и умел признавать свою неправоту.
Он тоже, как и все они, повел себя легкомысленно. Сомневаясь в собственном статусе, не решился вовремя предупредить, хотя заметил те первые странности.
Конечно, отчасти в том была вина остальных (он же не без причин чувствовал себя изгоем), но факт оставался фактом.
Но он мог хотя бы попытаться. Обратиться к той же Радужке, передать через нее… Однако, опасаясь равнодушия или, хуже того, насмешек, решил промолчать, понаблюдать.
Было бы чего бояться.
– Я много месяцев назад заметил в одном из племен севера чрезвычайно искусно выполненную статую Сеоль. Меня что-то в ней насторожило, однако я решил, что живущие на заливных лугах кочевники попросту пытаются снискать ее благоволение. На самом же деле… Они приносили жертвы окаменевшему духу, чтобы взрастить ее силу внутри непроницаемой оболочки. Если бы я придал больше значения увиденному, если бы сразу проверил, что именно происходит… Если бы счел необходимым сообщить об увиденном хоть кому-то, возможно, дальнейших потрясений удалось бы избежать – конечно, если бы мне поверили, – выразительно произнес снежный бог, краем глаза заметивший согласные кивки Акварии и хмурого Грома. – Однако факт остается фактом: я легкомысленно отмахнулся от собственных подозрений. Вот в чем я признаю себя виновным, о верховные. И только. В дела людей я не стремился вмешаться, выгоды не преследовал. О перекрестке мира вы все уже знаете.
Боги закивали.
– Мне вот интересно, как можно было заставить духа воды окаменеть? – надменно вопросила Аквариа. Повеяло сыростью – богиня осталась недовольна ответом снежного бога.
– Так же, как они заставили пленили Адаша и других. Даже Молнию, – пожал плечами Ланеж. – У кочевников была одна вещь, благословленная Сньором…
Гром тут же дернулся.
– Новые голословные утверждения! И что это за чудодейственная "вещь", куда она подевалась? – бросил он колко, и на сей раз даже Ильос чуть заметно поморщился.
И вдруг…
– Вот такая, – сообщил равнодушный голос, который невозможно было не узнать. Ланеж едва не вздрогнул от неожиданности – не привык, что за него вступаются…
В следующий миг прямо в лоб Грому прилетел невзрачный на вид камешек, заставив того на несколько мгновений замереть на месте, затем с явным усилием наклониться и поднять вещицу.
– Сильный артефакт, правда? – невозмутимо продолжил спектакль Жнец. – Даже с расстояния чувствуется, а мы ведь боги.
– Что за фокусы, младший бог? – нахмурился Тилар-Танатос. В бездонных черных глазах словно молния блеснула.
– Со всем уважением к верховным, – понятливо поклонился бог насильственной смерти. – Я счел, что наглядная демонстрация будет более показательной, чем голословные утверждения. Как видите, даже верховный еще не до конца преодолел сковывающий эффект.
Издевается ведь, но по голосу не предположить – само равнодушие. Гром что-то возмущенно промычал в ответ.
Ситуация совершенно не располагала, но уголок губ Ланежа дернулся, намечая едва заметную ухмылку.
– Откуда это у тебя?
Снова Танатос. Все верно – его же ведомство.
Новый поклон, исполненный Жнецом – пугающе низкий. Черное одеяние на миг очертило острые позвонки.
– Это я подобрал подле тел сообщников той кочевницы, жрицы Сньора. Они, судя по всему, пытались захватить Ланежа для своего бога. Уверен, что с помощью этого камня смертные и подчинили других духов, – бесстрастно произнес младший бог.
Камень вырвался из пальцев Грома, подчиняясь вдумчивому взгляду красных глаз Жнеца, и проследовал к Тилару.
Верховный бог смерти мановением руки заставил его замереть, затем пристально всмотрелся беспросветно черными глазами в алые разломы и наконец осторожно коснулся поверхности кончиком длинного черного ногтя. Изучил эффект. Затем, помедлив, кивнул.
– Подземный жар, виртуозно переплетенный со льдом, – медленно произнес Танатос своим низким, холодным, глубоким голосом. Внимательный взгляд на снежного бога – и тихий, словно неохотный вывод: – Это не творение Ланежа. Видимо, долгое пребывание под землей изменило природу божественной силы Сньора. Мы не ожидали этого. Наш просчет. Ланежа нельзя винить в том, что он не обратил внимания на невидимую и неощутимую угрозу. Мы все ее проигнорировали… и в первую очередь те, кто не придал ни малейшего значения исчезновению своих духов.
– Хорошо, допустим даже, что в гибели духов снежный бог не виноват! А люди, которых он убил?! Тоже скажете?.. – завел старую пластинку Гром, нисколько не обескураженный словами Тилара.
Тот брезгливо поджал губы и умолк, бросив короткий взгляд на Жнеца.
– Он защищал свою наликаэ, – пожал плечами Жнец. – Я показывал запись в Свитке всем желающим.
– Это, конечно, могло бы снять вину с бога… если у него и впрямь есть наликаэ, разумеется, – желчно бросила Аквариа. Взгляд бледно-голубых глаз устремился к Ланежу с отчетливой неприязнью. – У тебя – и вдруг наликаэ? Настоящая наликаэ? И ты ни разу не представил нам это чудо природы?
Ланеж поднялся и выпрямился. В зале ощутимо повеяло холодом, и он приструнил вьюгу, которую его гнев силился разбудить.
– Желание похвастаться мне чуждо. Я мечтал о том, чтобы обрести родную частичку в мире людей, а не о том, чтобы показывать всем, как она хороша. Свиток должен быть для всех достаточным доказательством ее существования. Да, прежде, чем меня об этом спросят, скажу, что город от кочевников я защищал по ее просьбе, а вовсе не "самовольно вмешивался в дела людей".
Жнец тихо хмыкнул, оценив легкую издевку.
– Тем не менее, я желал бы, чтобы она предстала перед нами и рассказала обо всем сама, о просьбах и… – встрепенулся Ильос.
– Я не соглашусь на это, – не дрогнул Ланеж. – Человеку нечего делать там, где собираются боги. Я специально попросил Зиму по возможности избавить смертную от воспоминаний и чувств, связанных с нашей встречей и борьбой со Сньором. Моя наликаэ должна дальше жить своей жизнью – нормальной смертной жизнью. Вновь вовлекать ее в дела богов я не позволю. Никому.
В низкий голос снежного бога впервые на памяти всех присутствующих вкралась звенящая угроза.
– В этом действительно нет необходимости.
Ланеж удивленно повернул голову. Услышать этот голос он ожидал в последнюю очередь. И не он один – тут же поползли перешептывания.
– Я могу засвидетельствовать. Я видел девушку, говорил с ней и подтверждаю, что знак снежного бога на ней действительно стоит. Думаю, слову другого стихийника вы поверите?
Бледный как смерть Анихи, который при встрече даже не поздоровался с Ланежем, поднялся со скамьи в третьем ряду.
– Где и как ты ее видел? – скептически уточнила Гестия.
Анихи вздохнул. На Ланежа он целенаправленно не смотрел.
Странно. После того, что произошло с его избранной, бог весны решил вдруг помочь? С чего вдруг такая щедрость? Анихи обычно не из тех, кто прощает, а он затаил тогда явную обиду…
Но сейчас явно было не время и не место для расспросов или сочувствия. Они еще не раз встретятся при смене времен года… Или по выходу из этого зала.
– Ланеж просил проследить за ней, когда на ее город напали.
– То есть ты беседовал с ней? – уточнил Иркас, бог войны, заодно исполнявший обязанности Судии, бога справедливости.
– Разумеется, – кивнул Анихи.
– И что узнал?
– Насколько я понял, Ланеж вызволил ее из осажденного города, когда она пыталась позвать на помощь и молила снег укрыть ее. И да, эта девушка вполне могла броситься к нему на выручку по просьбе духов, – тихо признал он. – Моим она тоже пришлась по нраву.
Молчание. Тяжелое, вдумчивое.
– Допустим. А твоя наликаэ, та кочевница? Так легко простишь и забудешь?
Весенний бог еще больше побледнел, хотя казалось – некуда.
– Это невозможно простить или забыть. Но…
– Если бы Ланеж мог – он бы и ее спас! – вдруг раздался звонкий голосок Радужки. Все обернулись к ней, стоявшей на задворках зала, но та и не подумала смущаться. – Снежный бог помог моей наликаэ, живущей в том же городе и тоже едва не погибшей из-за нападения кочевников, которые поклонялись Сньору.
– И искали духов, – вставил Жнец.
– Так что не только Анихи видел наликаэ Ланежа! Анестея может подтвердить, я могу подтвердить. Мы тоже с ней говорили. Да, Анестея?
Умоляющие нотки в голосе богини удивили Ланежа, и на сердце наконец немного потеплело. Похоже, Радужке действительно не все равно. Как и Жнецу. И даже Анихи…
– Радужка говорит правду, – наконец поднялась великая. – Зимние духи позвали наликаэ снежного бога на помощь, и она не отказала. В тот момент Рэ… девушка находилась в моем храме, и должна заметить, связь между ней и ее богом была на удивление прочной. Она истинная наликаэ, по ее просьбе и для ее защиты бог имел право преступить вторую заповедь.
– И между прочим, Ланеж спас нас всех от Сньора, едва собой не пожертвовал! Этого суда вообще не должно было быть. Ланеж, не жалея себя, своих духов и даже своей наликаэ, защищал мир и тем самым всех нас!
– Радужка, – зашикали вокруг.
– Что «Радужка»? Это же правда! А допрашивать теперь Анихи о том, что он чувствует после смерти своей наликаэ, по меньшей мере жестоко! Так нельзя!
Яркие синие глаза обвели верховных сердитым взглядом.
– Поддерживаю, – вдруг произнесла до сих пор молчавшая Тайи. – Без Ланежа все пошло бы прахом. Сньор сейчас был бы на воле, и мы бы не в суд играли, а спешно собирали всех на борьбу с ним, как в прошлый раз. А сила… – она пожала плечами. – Он все-таки снежный бог. Эта сила его по праву.
– Всего лишь младшие боги… – дернул плечами Гром, которого, к сожалению, отпустило заклинание Сньора. Но его бесцеремонно прервала та единственная, которой он не осмелился возразить.
– Младшие остаются богами и вносят важный вклад в сохранение равновесия, – сурово произнесла Гестия. – И их голоса имеют тот же вес, что и наши. Аквариа действительно поступила некрасиво по отношению к богу весны. И Ланеж помог всем, кому смог помочь, умалять его заслуг тоже нельзя. Если он не хочет показывать всем свою наликаэ – это его дело, и только его. Свидетельств младших достаточно. Что до претензий… Мой старейший дух, Адаш, сказал, что снежный бог сделал все, что мог. Грому просто не повезло, и в этом невезении глупо обвинять других.
– Вот только духов мы спросить забыли! – коротко буркнул Гром, но, бросив короткий взгляд на приосанившегося Жнеца, умолк.
– Полагаю, мы составили более-менее полную картину происшедшего, – после долгой паузы заговорил Ильос. – Слово тому, в чьем ведении приговоры.
Бог войны Иркас, который исполнял обязанности Судии, поднялся.
Лучше бы Ардор, с сожалением подумал Ланеж. В исполнении Иркаса ритуальные фразы Судии казались комичными, а не торжественными. Официально бог войны не был верховным, однако, заправляя сразу двумя важными сферами, стал самым могущественным из великих богов и сидел сейчас в одном из семи золотых кресел.
Иркас подхватил тяжелый резной посох.
– Тот, что над нами, да даст знак. Тот, что под нами, да ответит. Тот, что вокруг нас и в нас, да рассудит, виновен или не виновен.
Три удара посохом об пол. Три хлопка в ладоши.
И верховные боги громогласным хором произнесли вердикт, заставивший содрогнуться столпы чертогов.
– Виновен, – сказали двое.
– Не виновен, – решили пятеро.
И огонь в чаше по правую руку от Ланежа разгорелся ярко-ярко, а в левой почти погас, заставив Грома скривиться.
Можно было бы теперь расслабиться, торжествующе улыбнуться, как на его месте сделал бы почти каждый. Но Ланеж продолжал смотреть на верховных – спокойно, серьезно, открыто, как тот, чья совесть абсолютно чиста.
– Суд богов решил. Все прежние обвинения сняты, – резюмировал Иркас.
Аквариа тоже недовольно поморщилась, но бог войны и временный Судия ещё не закончил.
– Однако, – продолжил Иркас, самодовольно усмехнувшись, – вина была отчасти признана им самим, а это совсем иное дело. Снежный бог признал за собой и самонадеянность, и прямое вмешательство в судьбу своей наликаэ. Отказался показать ее нам, ссылаясь на то, что смертная должна жить своей жизнью… А потому предлагаю наложить на него запрет приближаться к ней. Пусть девушка действительно живет своей жизнью, раз уж снежный бог так этого хочет.
Неверие, тревога, обжигающий гнев… Иркас до последнего делал вид, что действительно отстаивает справедливость, но он остается богом войн, то есть противостояний. Он попросту не может не подогреть конфликт!
– Это невозможно, – выпрямившись во весь свой рост, возразил Ланеж. – Она – моя наликаэ. Оставив свой знак, я взял на себя определенные обязательства. А если ей снова будет грозить опасность? Человеческие судьбы порой бывают непредсказуемыми даже для Сулу. И как прикажешь в таком случае ей помогать? Беспомощно держаться поодаль, глядя, как она погибает?
Анихи вздрогнул при этих словах, побледнел еще больше, потупился.
– Я не приму этого решения, – твердо произнес снежный бог, – даже если оно будет единогласным. В таком случае требуется клятва, и я ее не дам.
– Ланеж прав, это предложение весьма опрометчиво и противоречит самой сути отношений бога и наликаэ! – возмущенно произнесла Тайи.
– Напротив! – живо возразила Аквариа. – Это вернейший способ вернуть все на свои места, утишить всколыхнувшиеся из-за его неосторожности круги на глади мира!
– Не из-за Ланежа, а из-за Сньора! Нежелание представить свою наликаэ не является поводом для наказания, какого бы то ни было! – возмутилась Анестея. – Анихи тоже не представлял нам всем эту предательницу-кочевницу! Может, еще и его осудим? Ведь отчасти с помощью его силы и благословения Сньор вырвался на свободу!
Бог весны, не выдержав, покинул главный зал Золотых чертогов.
Ланеж ему одновременно посочувствовал и позавидовал.
– Не говоря уже о том, – чуть повысил голос снежный бог, – что слово мое уже дано. Я обещал, что она будет видеть меня. Обещание бога нерушимо.
– Опрометчивое обещание, – недовольно нахмурился Тилар. – Ты был не вправе его давать. Мы не являемся перед смертными, не прикрываясь ни маской, ни символом…
– Она видела не только меня, но и Анихи, и Радужку, и Анестею. После этого глупо притворяться, будто ничего не было, и ей все почудилось. И как тогда понимать требование Светозарного вызвать ее на суд богов для свидетельства?
Ответа на этот вопрос никто не дал.
– Нет, – покачал головой Ланеж. – У меня всего одна наликаэ, которая к тому же внесла свой вклад в уничтожение Сньора. Да и появление перед людьми не запрещено, оно лишь не по вкусу вам, о верховный.
Танатос вздрогнул. Черные глаза нехорошо прищурились.
– Поддерживаю Иркаса, – медленно произнес верховный бог смерти, скрестив руки на груди.
Впервые Ланеж испытал такой гнев – опаляющий изнутри. Гнев, вырвавшийся на волю стайкой снежинок, в мгновение ока облепивших пламя в чашах и заморозивших его…
Все затихли, глазея на то, как быстро был покорен неугасимый огонь.
Снежный бог, кляня себя, мгновенно приструнил норовившую вырваться из-под контроля силу. Огонь разгорелся вновь – робко, словно спрашивая разрешения.
– Видели?! – взорвался Гром. – Он нам еще и угрожает! Здесь, в Золотых Чертогах!
– Прошу прощения за несдержанность, – ледяным тоном обронил Ланеж, давая понять, что его терпение тоже не безгранично. – Угрозы это случайное действие не несло. Я еще не до конца освоился с новой силой. Если кого-то испугал – прошу прощения. Возможно, если бы вместо обвинений была предложена помощь…
– Помощь?! Да кто…
Полыхнуло слепящее сияние. У Ильоса окончательно истончилось терпение. Пылали расплавленным золотом и яркие волосы, и накидка солнечного бога.
– Достаточно! – бросил он.
Даже Гром притих.
– Разумеется, мы не имеем никакого права наложить запрет, предложенный Иркасом, и не станем этого делать, – жестко произнес солнечный бог. – Будьте благоразумны, анотат Тилар. В конце концов, снежный бог сказал чистую правду. Запрета на явление действительно нет, есть общие… рекомендации.
Помедлив, тот кивнул.
– Однако… – наставительно поднял руку Ильос. – Ланеж впервые проявил такую несдержанность. Я склонен поверить в то, что он еще не до конца контролирует свою силу. Но поэтому он представляет опасность для мира и смертных – в том числе для своей наликаэ. Будет лучше временно воздержаться от встречи с ней. Могу дать и совет, хоть и предпочитаю, чтобы их просили иначе. Силу легче всего подчинить в ее стихии, Ланеж. Ты быстрее научишься заново управлять снегом и зимой на севере, быстрее узнаешь границы своих новых возможностей, не угрожая ни миру, ни смертным – а следующей зимой уже полноценно вернешься к своим обязанностям. И вот тогда повидаешься с девушкой. – Он снова повернулся к остальным. – Надеюсь, снежный бог согласится с этим разумным ограничением. С его стороны это будет не нарушение слова, лишь вынужденная отсрочка исполнения обязательств…
Ланеж вынырнул из воспоминаний о разбирательстве, заново охваченный гневом.
Снежный бог не сделал ни единого движения, но от его безмолвной ярости по ледяным колоннам вдоль узкой лестницы без перил хрустко поползли тонкие ниточки трещин.
Умом Ланеж понимал, что решение Ильоса действительно разумно, он и сам по той же причине опасался приближаться к Рэлико. Потому и неохотно пошел на эту уступку – все же Светозарный хотел лишь примирить разделившихся на два лагеря богов. Ему это удалось: те, кто желал, расценили решение Ильоса как наказание, прочие – как меру предосторожности.
Но поведение Грома и прочих до сих пор жгло душу яростным огнем, жалило не хуже настоящего пламени огромного очага.
И этот жар был Ланежу совершенно не по вкусу.
Они сочли, что имеют право его судить и вмешиваться в его отношения с собственной наликаэ! После того, как он едва не погиб вместе с доброй половиной своих духов, защищая мир и всех их!
Если со Сньором верховные в свое время обращались так же – то Ланеж, пожалуй, начал понимать, что привело его к падению! Взять хотя бы Анихи – он совершил те же мелкие проступки, но действия весеннего бога вызвали лишь сочувствие. А снежного – под трибунал!
И как он раньше так спокойно относился к этой предвзятости?! Верил, что если хорошо выполнять свою работу, то его примут… Но что-то за прошедшие тысячелетия этого не случилось! Что ни сделай, они вечно будут недовольны!
Одна колонна жалобно звякнула и рассыпалась.
Тогда Ланеж быстрым шагом поднялся в открытую всем ветрам башню, замер в центре площадки и раскинул руки в стороны, наслаждаясь порывами ледяного ветра, треплющими длинные волосы. Глубоко вдохнул, пытаясь с помощью кристального морозного воздуха остудить пылающий в груди огонь, который словно разъедал его изнутри. Сила тоже ревела, так и норовя куснуть его самого, не желая слушаться, так и не признав до конца хозяйскую руку.
Он не увидит свою огненную девушку по весне. Собственные чувства по этому поводу можно было бы проглотить… Но Рэлико расстроится.
А может, она уже начала забывать?
Для нее, пожалуй, так было бы лучше.
Постепенно – снежный бог сам не знал, сколько времени простоял здесь вот так – стало немного легче.
Вот и хорошо. Разъяренный снежный бог может быть опасен. Идти по пути Сньора Ланеж не имел ни малейшего желания, а значит, придётся последовать совету Ильоса и в кратчайшие сроки освоиться. Духи ведь не смогут его заменить.
Он повернулся было, собираясь возвращаться, как вдруг…
"Ланеж, здравствуй!"
Он вздрогнул, пошатнулся от неожиданности. Белые глаза потрясенно расширились. Снежный бог глупо огляделся, словно надеясь увидеть Рэлико воочию – потому что это был ее звонкий голосок, взволнованный и одновременно радостный.
Но, конечно, ее здесь нет и быть не могло… О чем он только думал?
Но как? И почему?
Он вдруг спал с лица. Неужели с ней снова что-то случилось?!
«Ланеж, я…»
Голосок прерывается – волнуется или напугана?
Он стиснул кулаки, заставляя себя спокойно слушать.
«Я понимаю, что нынче ночью ты получишь великое множество молитв…»
Снежный бог удивился. Нынче ночью? Молитв?
Ах да… Конечно…
В Золотых Чертогах сезоны не имеют власти, и он едва не позабыл о том, что нынче его ночь – молебен Вьюге, его созвездию. А по возвращению был слишком зол, чтобы прислушаться к гулу голосов, наполнявшему большой зал, хоть тот и был громче привычного.
Значит, молитва…
Ланеж немного успокоился насчет Рэлико и одновременно устыдился. Такого пренебрежения своими обязанностями он никогда не допускал… Снежный бог достал веер и, не раскрывая его, очертил круг над головой. Тут же зазвенели поставленные голоса жриц, поющих молебен. Сила, ускользавшая от строгой руки, завороженно прислушалась.
Но нежный голос Рэлико с легкостью перекрыл все прочие, и его Ланеж слушал с незнакомым прежде упоением.
– Но я все равно хочу сказать… Знаешь, у нас тут впервые молебен тебе проводят, настоящую жрицу даже вызвали – в знак благодарности за спасение от кочевников. Больше здесь не будут клясть зиму, никогда! И твой храм возвести хотят!
Гнев утишила теплая искра удивленной радости.
Храм хотят возвести? В срединных землях?
Даже люди, оказывается, умеют помнить добро…
– Говорят, к весне должны закончить здание и заняться отделкой, чтобы до первого снега совсем все было готово… Но не о таком, наверное, в молитве надо говорить…
Смешалась, примолкла.
…Говори, о чем хочешь. Я готов слушать тебя – всегда…
– Спасибо тебе, Ланеж, – вдруг произнесла Рэлико. – Спасибо за все, за то, что не раз спасал мне жизнь, за то, что тогда пришел на выручку, что городу помог… И за Арати отдельное спасибо – она совсем поправилась и тоже теперь зиму полюбила. А недавно она ездила молиться Радужке и такого мужчину встретила! Он ей помог на обратной дороге, когда у них колесо на повозке соскочило – взял ее и еще двоих девушек в свою карету, мол, негоже молодым да красивым в глуши по темноте и холоду оставаться, и домой отвез. А после выяснилось, что он хозяин тех земель, где деревни стоят, и все жители его хвалят… Ой, прости, опять заговорилась!
Растроганный, он против воли улыбнулся, покачал головой, уверенный, что сейчас она недовольно нахмурилась и прикусила губу, одновременно смущаясь и досадуя на себя.
– Молиться тебе как полагается я по-прежнему не научилась, но непременно научусь! И в храм буду часто приходить! Надеюсь, что у тебя все хорошо – зима выдалась неровной, теплой, и мне немного тревожно за тебя.
…Рэлико… моя огненная девушка, душа моя… не тревожься, все будет хорошо, обещаю тебе! Теперь – обязательно будет.
Жар в сердце. Не такой, как прежний, разъедающий и ядовитый, не хуже крови земли. Согревающий, будоражащий, заставляющий верить в лучшее.
– Ты как-то сказал, что за бога тревожиться не следует, но я, наверное, не умею по-другому, надеюсь, этим не обижу тебя. Хотя странно, конечно, просить у бога о нем самом…
…Да как же этим можно обидеть?
– Я очень жду весну, Ланеж, – тихим шепотом. – Но не ради самой весны, – торопливо добавила, будто боясь обидеть. – Я не жалуюсь, не подумай, я готова ждать столько, сколько нужно… просто… я очень хочу снова тебя увидеть.
От ее надежды и веры сердце резанула острая боль – он ведь не сможет их оправдать. Он дал слово Ильосу, и это обещание нарушать не станет, разве что ей вновь будет угрожать опасность. На миг Ланеж даже почти пожелал этого, но затем ужаснулся своим мыслям.
Нет. Что угодно, только не это. Пусть живет, пусть будет счастлива…
– Я хочу нынче лишь одного – чтобы у тебя все было хорошо, чтобы ты был счастлив и спокоен, – прошептала его огненная девушка, завершая молитву. – Зима – время чудес. Пусть она будет такой всегда… и не только для нас, но и для тебя тоже.
В сердце снежного бога поднялась бешеная вьюга чувств. Тоска, боль и чувство вины раздирали его на части. И вместе с тем осознание, что Рэлико все-таки помнила, ждала и заботилась о нем, наполняло теплом, заставлявшим забыть и о своенравной силе, и о других богах, и о границах возможного.
…Бросила в полынью на озере серебряную подвеску. Зачем? Я ведь очень скоро нарушу данное тебе слово, а потому не заслуживаю такой твоей молитвы и твоих даров, Рэлико… Я не имею права даже сказать тебе, что не приду, не смогу объяснить, почему…
Подвеска в виде сложной снежинки материализовалась на ладони Ланежа, и на нее упали прозрачные кристаллы слез снежного бога. И этот жидкий лед очистил душу от жгучей плесени ярости, залил бешеный гнев, пока на память от него не остались лишь едва тлеющие угли.
Его наликаэ в нужный момент оказалась рядом, точно почувствовала, что с ним происходит что-то неладное.
Ланеж невольно повернулся на юго-восток, туда, где далеко-далеко отсюда лежал ее город.
Больше всего на свете он хотел бы сейчас ее увидеть…
Радость и страдание пришли в странное равновесие, и сила, бушевавшая так долго, вдруг успокоилась. Затем завороженно подалась под руку – та самая, своенравная, грозная, непокорная… давным-давно потерявшая привычное русло.
Гнев растаял окончательно.
Ланеж невесело рассмеялся.
Очистив силу снега от огня, он приручал ее, укрощал, пытался согнуть и склонить, не понимая, почему контроль так непостоянен…
Похоже, ей всего-навсего нужно было напомнить о том, что зима – время чудес.
Ланеж не обольщался – он был уверен, что еще будут проблемы. Но сейчас снежный бог впервые с той памятной битвы ощутил полную власть над стихией.
И снег трепыхнулся под его ладонями, послушно закружился вокруг в танце, а затем помчался вдаль, вспарывая низкие тучи, ероша сугробы.
Природа замерла, а следом за ней – пространство и время. Ланеж прикрыл глаза, сердцем стремясь к своей огненной девушке – и словно воочию увидел, как его наликаэ стоит в белых одеждах на берегу озера на окраине города, среди сотен людей. И лишь ее одну он видел ясно и четко, остальные смазались в невнятные тени.
Рэлико.
Снежный бог, не сознавая этого, протянул к ней руку.
* * *
Под ярким созвездием вьюги, Рэлико, расставшись с подвеской, которую специально заказала к этому дню, и завершив молитву, открыла глаза и вздрогнула.
Показалось, призрачный силуэт стоит перед ней в снежной пыли, протянув руку, словно пытаясь коснуться той снежинки, начертанной серебряной краской у нее на лбу… а по ветру плещут длинные белые волосы.
Прежде, чем она успела разволноваться и обрадоваться, видение исчезло, и вместо тяжелого прикосновения снежного бога на лоб лишь упала невесть откуда взявшаяся крупная снежинка, точно между бровей. Рэлико прижала ее пальцем, растерла капельку воды, словно ароматное масло, которым благословляют в храмах Гестии, затем улыбнулась. Может, снежный бог и впрямь услышал ее молитву…
В щеки тут же бросился румянец.
Интересно, придется ли ему по сердцу ее скромный подарок?
* * *
Конечно, коснуться ее он не мог. Лишь видение, мираж снежной пустыни… Но это больше того, на что он смел надеяться после сегодняшнего.
Тилар был бы доволен.
А вот Ланеж так и не понял, как вышло, что он смог-таки на мгновение увидеть ее.
Пошла на молебен…
– Прости меня… и спасибо тебе, Рэлико – тихо шепнул снежный бог, крепче сжимая в кулаке подвеску. На душе, вопреки всему, стало легче.
Последние слова под шумок подхватил Северный Ветер, отправив их эхо в срединные земли. Той единственной, кому они были предназначены.
* * *
У Рэлико перехватило дыхание. Зимний ветер вдруг задул свечу, которую она держала у груди, сбросил капюшон белоснежной шубки с головы, растрепал рыжие волосы, шаловливо пройдясь по ним ледяной пятерней.
И словно зима шепнула в самое сердце низким голосом Ланежа: «Спасибо тебе, Рэлико».
Услышал… Это не мираж, не причуда… Услышал – и ответил!
От восторга, смешанного с внезапной тоской, на глазах выступили слезы.
До весны еще так далеко…
– Я буду ждать, Ланеж. Я буду очень ждать! – одними губами шепнула девушка, смахнув слезинки, а затем вышла из рядов молившихся.
Рэлико направилась домой одна, вопреки запрету папеньки – была попросту не в силах сейчас обсуждать с подружками молебен. Сердце слишком бурно билось, да и румянец лихорадочный объяснить сложно будет, как и накатившую тоску пополам с восторгом… Она и себе-то не могла объяснить причину!
Оставалось только надеяться на то, что матушка уже спит, а не ждет ее, как обещалась…
Рэлико этого не заметила, но за ней шлейфом потянулись снежинки. Это невидимые смертным зимни духи решили проводить наликаэ своего хозяина, которому до сих пор не решались показаться на глаза. Не из страха – из чувства вины.
