Текст книги "Знак снежного бога (СИ)"
Автор книги: Лина Элевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 37 страниц)
Нет… думать надо не о свинце, легшем на плечи, а о том, что ей сказали. В первый раз было предупреждение, так и сейчас, может? Может, ей объясняют, что значит каждая ступень?
Выходит, быть богом или духом – бремя? Но то же можно о любой работе сказать. Ни служения, ни ответственности она не боится, труда тоже. Ланеж ведь живет с этим бременем! Она тоже сможет. Будет делать все, что в ее силах, что в храме, что на Севере, всё, о чем попросит ее бог! В испытаниях закаляется и разум, и тело, и душа. Если ее таким образом пытаются вынудить повернуть назад, то зря!
Преодолевая давление, Рэлико с трудом приподняла одну ногу и переступила через стык двух неровных синих плит.
На покинутой ступени вспыхнула вторая звезда.
Тяжесть ушла в тот же миг, взамен навалилась усталость. Обжигающая, бесконечная усталость.
«Бессмертие – не менее тяжкое бремя. Оно заставляет остро сознавать, сколь быстротечна жизнь вокруг, из коей ты исключен. И этим утомляет».
Да, кажется, об этом ей когда-то говорил Ланеж. О том, что человек для бога всегда умирает… Она поняла и приняла эти его слова еще тогда, ничего нового сейчас не услышала.
Когда – тогда?
Вспомнить не удалось, но и усомниться – тоже. Только вот бессмертие Ланежа ее не пугает – его ведь никогда не пугала ее смертность. Оно не мешает любить жизнь и тех, кто рядом. Если он будет рядом, она справится с любым бременем, любыми невзгодами. И будет подле него столько, сколько сможет!
Вынырнув из серого омута меланхоличной усталости, Рэлико с жадностью вдохнула морозный острый воздух, словно и впрямь долгое время провела под водой. А затем, собравшись с силами, сделала новый шаг, тяжелый, но решительный.
Накатила тоска, подгребла под себя, обхватила тысячей серых рук… Тоска по простым вещам, по мягкой шерсти нового свитера, теплу очага, маминым объятиям, шуточкам папеньки… облепиховый морс, имбирные пряники, мамин пирог с грушей… Соседи, уютный мирок малого города…
«Каждый новый шаг означает прощание с прошлым. Оно никогда не вернется, время не обратить вспять. И сожаления на этом пути недопустимы».
Даже слезы на глазах выступили. Время не обратится вспять – то есть если дойдет до алтаря, вернуться домой уже не сможет, не сможет жить, как прежде?..
Стоп… а она разве собиралась?!
Рэлико тряхнула головой, досадуя на себя.
Это не ее тоска – как и тяжесть, как и усталость, наносная! Она пришла сюда потому, что наконец начала с надеждой смотреть в будущее. С Ланежем ей всегда было уютно, и с его духами тоже, они всегда ей помогали, чем могли, их трудно не полюбить. А семья и друзья… Эту страницу она закрыла, собравшись стать жрицей; со всеми попрощалась, оставила Ларо последнее письмо для родителей на всякий случай. Да и Ланеж ей дороже всего на свете! Лишь бы маменька с папенькой не слишком тосковали по ней, но тут уж ничего не поделать: что в храм, что замуж, расставания не миновать.
А она идет вперед, к тому будущему, которое избрала сама! И – правильно сказала тогда Эдер! – она счастлива!
И тоска мигом схлынула, точно устыдившись.
С облегчением Рэлико сделала новый шаг.
Ее начинало неумолимо знобить.
Какая плита по счету? Вроде бы пятая? Рэлико не знала толком, поглощенная собственными чувствами. Но духи, напряженно наблюдавшие за ней, вели счет. Да им и проще было – за спиной девушки ярко горели четыре морозные звезды.
Рэлико затрясло еще сильнее. В висках застучало сперва мерно, затем все чаще. Сердце забилось быстро и неровно, до холодного пота, который по такой стуже был совершенно некстати…
Страшно. Страшно не дойти, страшно повернуть, и дальше идти тоже страшно, потому что неясно, что ждет ее в конце. До сих пор она об этом не задумывалась, следуя за зовом сердца. А сейчас вдруг…
Неведомый собеседник на сей раз молчал, что пугало еще больше.
А действительно, к чему она придет? Чего пытается достичь, упрямо пробираясь к алтарю, вопреки словам духов, вопреки совету жрицы?
От этой неопределенности, туманом вдруг повисшей вокруг, стало еще страшней. Ужас крепчал, не хуже мороза сковывая руки и ноги.
И вокруг вечная ночь, из людей никого, зверей и тех нет, совсем одна, на вершине отвесной скалы, в снежной пустыне… И как знать, что таится в безграничных снегах Севера?.. Вдруг она не к алтарю идет, а к пропасти, и это все злая иллюзия для наглых смертных, вторгнувшихся в святая святых снежного бога?! Вдруг стужа ее сейчас покарает за недозволенные, недопустимые чувства?!
…Нет…
Рэлико даже головой потрясла. Нет в ее чувствах ничего низкого и запретного! И для себя она ничего не хочет и не просит ни о чем.
Этот страх тоже не ее собственный, и, осознав это, Рэлико принялась с ним бороться.
Жрица ее благословила, местные не отговаривали, а помогли, чем смогли. Эдер напутствовала, дала кинжал, нарекла ее душой Севера…
Чего тут бояться? Тишины? Простора? Они, напротив, всегда успокаивали ее душу… Не духов ведь!
Что до того, чего она сама хочет…
Пришла она сюда с одним желанием – больше узнать о Севере и его боге и помолиться у его самого Первого Алтаря.
Рэлико потрясла головой, скинув наконец путы сковавшего ее оцепенения, вызванного почти первобытным ужасом.
Ей послышался тихий вздох.
«Сам страх пугает больше, чем то, что его вызывает, – сообщил наконец стылый голос. – Непознанное, неведомое, невидимое. И собственная нерешительность пугает вдвойне, как и возможность не обрести желаемое».
Насупившись, Рэлико решительно шагнула вперед. С невозможностью своей любви она тоже смирилась, ее это больше не пугало и даже не печалило!
Что еще для нее припасли?
«Смотри и решай». Вот и все, что ей было сказано на шестой ступени.
Головокружение. Знобит так, что в глазах начинает темнеть. И голос чей-то рядом совсем…
Рэлико прищурилась, как смогла, прислушалась сквозь звон в ушах…
Рядом совсем… малышку-ледянницу придавило камнем – она-то этого скопления и не заметила прежде… Жалобно плачет почти по-человечески, барахтается, пытается выбраться…
Сердце сразу защемило от сочувствия. Рэлико шагнула было к ней, но наткнулась на неумолимую ледяную стену.
«Вернуться можешь только по своим следам. Но тогда алтарь навек закроется от тебя», – сообщил голос.
Нет, она пойдет к своей цели… но… но…
Со зловещим скрежетом камень сдвинулся еще немного, вырвав у прозрачной малышки крик. Ножка жалко хрупнула – и рассыпалась мельчайшими осколками…
Не выдержав, Рэлико махнула рукой на все и помчалась назад по собственным следам. Пусть его, алтарь, не в нем счастье – мучается же бедняжка! Камень, правда, большой… Не сама справится, так духов попросит! Ланеж ее точно за то не осудит…
И вдруг темнота перед глазами развеялась. И оказалось, что не бежала она никуда, а все это время неподвижно стояла на месте!
Рэлико пошатнулась, часто заморгала, осмысливая происшедшее. Огляделась, но никаких камней на этой гладкой снежной равнине, естественно, не было – как и придавленных ими духов.
– Ну, знаете ли!.. – возмутилась она.
Синий лед тихо зазвенел. Седьмая ступень охотно легла под ноги, но на нее Рэлико шагнула уже с опаской.
«Сомнения – яд для души, что смертного, что бессмертного, причиняющий боль. Память тоже может стать проклятием, самым жестоким из всех. Она так прихотлива, так податлива…»
В чем она сомневается? И при чем тут память? Она уже решила ведь, что к прошлому не вернется…
И вдруг воспоминания нахлынули беспощадным вихрем.
Словно оковы слетели с разума. Рэлико вспомнила тот день, когда был побежден Сньор, так четко, словно пережила его только что. И вот теперь ее залихорадило всерьез.
Она же едва не умерла! Точнее, умерла – вышла из тела, убаюканная обещаниями духов, охваченная ликованием и надеждой быть с ним всегда… Духи уверяли, что дадут ей новую плоть…
И ведь дали!
Вот только… Ланеж тогда уговаривал ее вернуться и жить дальше. Она хотела быть с ним, она просила, умоляла, но он был непреклонен.
Он не желал видеть ее подле себя. И сейчас, верно, не захочет. Не зря же убеждал выйти замуж за Рихарда? Вот в чем дело было, а вовсе не в том, что она объясниться не смогла…
Слезы оросили синий лед, дрогнувший у нее под ногами.
И будто того мало…
Рэлико вдруг задала себе старый вопрос: но как же вышло, что она забыла, что именно случилось со Сньором, забыла о том, что выходила из тела, что едва не превратилась в зимнего духа, забыла уговоры Ланежа? Как вышло, что забыла даже самих духов?
Ответ пришел обрывочным воспоминанием: мимо пролетает старуха-Зима и с мрачным видом взмахивает своей узловатой клюкой, пока она вместе с духами скачет в объятиях вьюги…
А после этого только смутная радость, что все живы и целы.
Мысли заметались с лихорадочной скоростью.
Вряд ли это была инициатива Зимы – она ведь, как и другие, охотно подарила ей часть своей силы…
Выходит, Ланеж приказал? Счел, что может распоряжаться ее воспоминаниями, решать, что ей помнить, что нет?.. Почему он хотел, чтобы она обо всем забыла и жила дальше в неведении, сама не понимая, чего ей не хватает? Неужели ее любовь, которую она тогда неосторожно обнаружила, настолько постыла для него?..
Рэлико пошатнулась. И под ее ногами хрустнул-треснул синий лед, и из него пошла угрожающая морозная дымка.
Теперь ее дыхание, частое, прерывистое, узорами стыло прямо в воздухе.
Духи вздрогнули, в едином порыве подались вперед. Киро потянул правую рукавицу вниз, обнажая руку из сияющего голубого льда…
Но Рэлико вдруг выпрямилась. Потянулась вытереть слезы – а смахнула прозрачные льдинки со щек. Зачем-то осмотрелась. Как-то неуверенно нахмурилась.
Дымка замерла, изогнувшись знаком вопроса.
Наликаэ снежного бога так легко не сдавалась.
Рэлико отчаянно пыталась взять себя в руки, вырваться из воспоминаний.
Это – лишь еще одно испытание.
Сомнениями. На сей раз – ее собственными, не наносными.
Ей ведь сказали, что каждый шаг будет трудней предыдущего…
Как там было? Сомнения – яд, а память прихотлива и податлива?
Так с чего она взяла, что вспомнила все, как было? Может, ей вернули лишь часть воспоминаний, которая и могла заставить ее усомниться?
И в ком? В Ланеже?! Подумать, будто он, преследуя какие-то свои цели, надменно решил за нее?!
Рэлико тряхнула головой. Она ведь знает его слишком хорошо!
Да когда такое было, чтобы снежный бог шел на поводу у своих капризов, не думая больше ни о ком и ни о чем?
Всегда он присматривал за ней, заботился о ней, дарил подарки, защищал, спасал! Даже когда к Анихи увозил – не решил и посадил на коня, а долго уговаривал и убеждал! У него никогда не было эгоистичных мотивов, наоборот – Ланеж привык не думать о себе, иначе на протяжении тысячелетий не смог бы выдерживать неприязнь ворчливых людей и недоверие вечно подозрительных богов.
И тогда – он ведь испугался за нее, подумав, что она умерла. Так, может, поэтому и уговорил жить дальше? Потому и пытался отойти в сторону, дать ей шанс на обычное земное счастье?
Это как раз было бы вполне в его духе.
Рэлико обхватила себя руками, пытаясь хоть как-то справиться с дрожью.
До сих пор все, что он делал, было ради ее блага.
«Он менял твою память», – взял на себя труд напомнить голос, словно почувствовав, что жертва ускользает. Ледяное щупальце обвилось вокруг ноги, и та перестала вообще что-то чувствовать, словно заледенела.
Рэлико вместо страха преисполнилась уверенности в том, что права от и до.
К уверенности прибавилась здоровая злость. Какие низкие методы! Еще бы в ледяной гроб заключили, как Ланеж когда-то упрятал Анихи!
– Значит, у него была на то веская причина! – рявкнула девушка, сердито насупившись.
И морозная дымка распылилась, хотя свернувшийся змеей лед на щиколотке никуда не делся.
О нет, в Ланеже она не будет сомневаться, никогда! Он столько раз помогал ей, радовал ее… Да, немного отстранился в последнее время, но его можно понять! Сперва Сньор, потом ее смерть, ни много ни мало, после на него свалилась зимняя сила, которую было трудно приструнить, да еще боги ополчились, а потом… в ее жизни появился Рихард.
Она не будет придумывать всякое, потому что верит в своего бога.
Рэлико решительно шагнула вперед – и оковы разлетелись, словно стеклянные.
Она обеими ногами встала на чистый белый снег, не приминая его, не оставляя следов, словно вдруг лишилась веса.
Рэлико глупо огляделась (сияние семи звезд на синем льду заставило ее содрогнуться), затем снова уставилась на простой, гладкий, отполированный тысячелетиями камень.
Нет, не привиделось, не примерещилось. Она стояла у самого древнего алтаря снежного бога, от которого исходило ощущение непередаваемой силы.
Как во сне, протянула дрожащую руку, отдернула было, но, решившись, все-таки коснулась.
Холодно… святые боги, как же холодно…
Но затем ей стало не до холода.
Перед ней морозная дымка соткала призрачное полотно.
Рэлико словно воочию увидела, как другие боги возвели этот алтарь, взяв с одного из священных мест Востока плиту, щедро напоенную древней духовной силой. Как здесь была принесена первая жертва Ланежу – три духа добровольно отдали всю свою силу до капли, влив ее в алтарь… Все для того, чтобы у их стихии появился новый бог. В отличие от людей и богов, духам чуждо честолюбие и страх смерти. Да и не погибли они, а стали олицетворять стихию, слились с силой своего господина…
Как Ланеж сам, первым, прошел эти семь шагов, и под каждым возникала ступень синего льда. Он прошел через то же, что и она – правда, испытания, наверное, были иными, куда тяжелее и страшнее… Ему тоже тогда было и грустно, и больно, и страшно – он учился познавать эти чувства, ранее смутные, плохо понятные духу. Здесь он учился быть богом.
Все эти воспоминания до сего дня бережно хранил синий лед.
Рэлико не раз задавалась прежде вопросом: а как именно Ланеж стал богом? Честолюбие было настолько чуждо ему, что вряд ли он бы польстился на заманчивое предложение обрести больше силы…
Теперь она узнала.
Власть и впрямь не манила его, что тогда, что сейчас. И сила тоже – ему было довольно собственной.
Он согласился лишь по одной причине: чтобы не было второго Сньора. Чтобы управлять стихией честно, справедливо, выполнять свой долг, который принял всем сердцем. Чтобы защитить тех, кто слабее, оградить Мир от новой ледяной угрозы. Чтобы не было в мире больше зим, которые не заканчиваются, чтобы не было смертных, которым духи зимы ломают жизни…
Рэлико даже не поняла, что снова плачет.
Ланеж совершенно не изменился. Его боялись как Сньора, хотя он был совсем иным. Боялись из какого-то ослиного упрямства, иначе и не скажешь…
Никогда она так не любила его, как в эту минуту!
«Основа служения – жертва», – сообщила стужа. «Силу духа, силу бога всегда взращивает жертва».
Рэлико попыталась не обращать внимания на стужу, расползавшуюся от ладони по всему телу. Из нее словно беспощадно вытапливалось тепло, по крупице…
Соответственно, и ей нужно будет чем-то пожертвовать? К этому она готова.
«А если придется пожертвовать своей смертной жизнью? Возможностью чувствовать тепло огня? Есть? Пить? Рожать детей?»
Да она и от самой жизни легко бы отказалась ради Ланежа!
«Без сожалений?»
– Если ему будет угодно мое служение, если он будет счастлив или хотя бы доволен мной, если смогу скрасить хоть немного его одиночество – то о чем мне жалеть? Он прошел такой путь, а к нему относятся хуже, чем к тому, кто всех предал! Ланеж для меня – все.
«А семья?»
– Отец и мать бы поняли. Они сами оставили свои семьи, лишь бы быть вместе.
Повисла морозная тишина.
«Взгляни», – вздохнула стужа, и на Алтаре материализовалось льдистое овальное зеркало в серебряной оправе.
Рэлико вздрогнула всем телом – но уже не от холода.
Совсем такое, как в ее снах.
Огненная девушка заглянула в его глубины – и увидела себя. Побелевшую от холода, с широко распахнутыми, ярко блестящими глазами теплого янтарного цвета, со снежным знаком на лбу и ветвящимся диадемой от него серебристым узором… Затем в зеркале изменилась одежда – появилось бледно-голубое платье, с незнакомым ожерельем на шее и тяжелыми серьгами в ушах.
Это прошлое – или будущее?
И теперь наконец пролились в душу те воспоминания, которые стужа прежде утаивала от нее – и ласковые уговоры Ланежа, и неподдельный страх за нее, и нежность, с которой он затем поцеловал ее, когда она, едва очнувшись, потребовала у него обещанный подарок, и сам этот поцелуй, полный жара и льда одновременно… И надежда на то, что в будущем она сама может стать морозным духом зимы…
Последний кусочек мозаики лег на место.
Безразлична?
Как она могла даже подумать такую глупость?! Пусть даже как наликаэ – но она была дорога ему, он же, прощаясь с ней тогда, сердце рвал!.. Каково-то ему было слушать про Рихарда?..
На алтарь упали не слезы, но крохотные, переливающиеся всеми оттенками голубого льдистые кристаллики.
Может, теперь его чувства изменились. Но она была права: Ланеж сделал все, чтобы дать ей возможность прожить счастливую смертную жизнь. Отказался от всех прав на нее, согласился довольствоваться малым, заставил Зиму заморозить ее чувства, чтобы ничто не мешало ей идти своим путем.
Он искренне хотел сделать так, как будет лучше для нее, только о ней и тревожился.
Только вот она мечтала теперь совсем о другом.
В душе волной поднималась любовь.
Ей был нужен он, и теперь больше, чем прежде. Главная ее мечта – быть подле него. Что ей за дело до силы духов! Ей, как и ему, ни сила, ни власть, ни земные богатства не нужны. Ей нужен один бескорыстный, заботливый, одинокий снежный бог. И только.
С этой мыслью Рэлико медленно возложила на алтарь кинжал, словно бросая вызов. Тот ярко вспыхнул – видимо, вот что имели в виду духи, говоря, что раньше он сиял звездой.
Опустилась на колени – ноги уж как-то очень охотно подогнулись. Слишком отчетливыми были видения, слишком сильным – потрясение.
Слишком сильно она замерзла.
– Ланеж… Нужна я здесь или нет, неважно, стану ли я призраком, блуждающим во мраке, или незаметным, слабым духом – пускай! Я больше не могу жить в полусне, который другие называют настоящей жизнью. Потому что все помыслы мои о тебе… И как бы ни старалась, я не могу этого изменить. Я ушла из дома в паломничество, и вот теперь… нашла твой самый первый алтарь! – бормотала девушка, охваченная невыразимой морозной негой, когда тело сковано настолько, что движение кажется причудливой фантазией. – Я полюбила Север, полюбила эти края, и духов зимних тоже. И у этого алтаря я клянусь – всегда оставаться твоей наликаэ, всегда быть рядом, пока буду нужна, пока достанет сил… – утомившись, она умолкла, пытаясь собраться с мыслями. Что еще сказать ему?
Но вдруг в зеркале мелькнуло нечто новое.
Седой как лунь старик с повязкой на глазах, весь в белом, среди угловатых, жутко преломляющихся линий, будто окружает его великое множество зеркал, и все под разным углом отражают одну и ту же многоцветную картину.
И чей-то тихий, давящий голос шепнул в ночи:
– А как же мечты? Смертное счастье, дети, семья?
– Без любимого нет счастья, – ответила Рэлико, уже ничему не удивляясь. Даже на дрожь сил не осталось, да и мороз она перестала ощущать. – А люблю я лишь его одного. И всегда буду любить.
– Как бога?
– Как Ланежа! – воскликнула Рэлико, немного взбодрившись от возмущения.
До нее донесся тихий смех – но не обидный, а как будто радостный.
– Это твой окончательный выбор, зимний огонек?
Рэлико решительно, ни на миг не задумавшись, кивнула.
– Да.
– И не станешь жалеть?
– Нет. Я сама решила, и никто не посмеет обвинить его в том! Он прятался, бежал, не желал меня видеть и слышать – пусть, я пришла сама, оборвав все связи с прошлым. Я когда-то просила его указать мой путь. Я здесь, потому что нашла свою дорогу. И она привела меня сюда. К нему.
– Выбор сделан, – сообщил таинственный голос – и умолк.
Рэлико в тот же миг ощутила сильнейшую слабость. В морозной истоме она оперлась обеими руками о ледяной алтарь, затем опустила разом потяжелевшую голову. Мимоходом побоялась пораниться о кинжал – но тот жалобно зазвенел и словно сам собой извернулся так, чтобы не причинить ни малейшего вреда.
И ночную тишину вспорол отчаянный крик:
– Рэлико!!!
Этот голос заставил ее встрепенуться и разлепить глаза. Одна беда – они как-то плохо видели…
Но не почувствовать, как хорошо знакомая жесткая рука рванула ее прочь от алтаря, Рэлико не могла.
Белые волосы касаются щек… Мягкие такие, гладкие.
В душе сквозь сон пробивается счастье.
– Ланеж… – выдохнула она, кое-как подняв голову, чтобы взглянуть на дорогое, любимое лицо…
И прочесть в белых глазах бессильный гнев пополам с неприкрытой тревогой.
Конечно, сердится. Понять бы только, на что именно…
– Здравствуй, Ланеж… – только и смогла прошептать Рэлико, сжавшись в комочек.
Снежный бог клокочуще выдохнул, но ничего не сказал. Только руки, как всегда, в плотных черных перчатках, крепче сжались у нее на плечах.
* * *
Ланеж даже на расстоянии ощутил чужое прикосновение к алтарю.
В нем оно отозвалось жадной пульсацией – синий лед быстро распробовал жертву.
– О Сулу, за что?! – вопросил снежный бог и, призвав всю силу, какой обладал, вызвал льдистый поток, по которому и устремился вдвое быстрее прежнего. Но если она коснулась алтаря, и этого будет мало… Вперед, вперед, вперед! И пусть глаза жжет от этого полета, от мелкого белого крошева, колющего веки и лицо, пусть ветер оглушительно свистит в ушах, пусть плащ трещит и рвется на полосы от невозможной скорости…
…Подношение? От нее? На этом алтаре?
Никогда он не желал такой жертвы! Ни от других, ни тем более от Рэлико!
Еще быстрее!
Свист ветра заглушил часть слов, сказанных тихо, дрожащим, запинающимся голосом, но и услышанное повергло Ланежа в окончательное смятение.
«…я клянусь – всегда оставаться твоей наликаэ, всегда быть рядом, пока буду нужна, пока достанет сил…»
Как прикажете понимать?! А как же свадьба?
Наконец-то – алтарь!
Эти рыжие волосы, беспомощно плещущиеся на ветру, невозможно было не узнать.
Ланеж сам не понял, как оказался подле нее – еле успел спрыгнуть. Меч унесло ледяным потоком куда-то вдаль – да и пусть его. Лишь бы не опоздать!
Приземлился тяжело, до боли, отозвавшейся во всем теле, даже задохнулся на миг. Но думать о себе было некогда.
– Рэлико! – рванул на себя, не особо заботясь о том, чтобы не сделать больно, движимый одной мыслью – быстрее оторвать ее от алтаря, пока она еще дышит, пока в ней еще осталось тепло…
Торопливо возвел ледяные стены вокруг, чтобы уберечь ее если не от лютого холода, то хотя бы от бушующего ветра, принесенного им самим.
– Здравствуй, Ланеж… – кое-как произнесла Рэлико. И слабо улыбнулась.
С бледных губ снежного бога сорвался истерический смешок.
Посинела совсем, клацает зубами, неконтролируемая дрожь бьет, на лбу ярко сияет его знак, словно вмерзший в кожу… а все туда же!
– Рэлико, ты… – Голос сорвался. Не выдержав, Ланеж наплевал на все запреты и благие намерения и грубо прижал ее к себе, зажмурившись.
Чуть поодаль виновато топтались духи.
Ланеж бросил на них свирепый взгляд. Совсем сникли и торопливо ретировались, некоторые растворились в воздухе, притворившись переливами сияния. И правильно! Он бы нашел, что им сказать!
Мало им в прошлый раз было, когда они ее мало не до смерти заморозили своим подарочком?! Решили повторить?!
Остался только Северный Ветер, принявший нарочито независимый вид.
– Это й-йа их п-попросила, – проклацала зубами Рэлико. – Н-не сердись на них…
Его снова разобрал смех. О себе бы лучше подумала!
Получится ли вообще ее отогреть? Или она так и застынет сейчас, снова закроет глаза и заснет? Навсегда?
Почему знак не гаснет? Раньше – понятно, он защищал ее от синего льда… а теперь-то что?
– Что ты здесь делаешь? – глубоким голосом, в котором гнев причудливо смешался с беспокойством, произнес Ланеж. – Зачем примчалась на Север?
– Х-хотела алтарь увидеть… К-красиво тут. И ты н-не отвечал… Я м-молилась, молилась… И вот д-до него дошла, сама…
– Вижу, что сама, – коротко обронил Ланеж. – Живо на коня, – скомандовал разъяренный снежный бог и, в мгновение ока оказавшись подле Северного Ветра, усадил девушку в седло.
– К-куда еще? – попыталась возмутиться она, но вышло неубедительно.
– Греться! – рявкнул снежный бог, не сдержавшись.
– Н-не хочу, – заупрямилась Рэлико. – Хочу теперь ч-чертоги посмотреть!
– Ты бы на себя сперва посмотрела! – разгоряченно бросил Ланеж. – Сама уже синяя, как лед! Ветер, к огню!
Озорничать Северный Ветер даже не вздумал – видно, прекрасно чувствовал настроение хозяина.
Ланеж был вне себя одновременно от беспокойства, тревоги, злости и растерянности. Многовато для одного бывшего духа… Но прежде чем задавать ей вопросы, нужно убраться подальше от проклятущего синего льда и попытаться хоть немного отогреть его огненную девушку.
Снова оказавшись перед ним в седле, Рэлико, преодолевая сильнейшую слабость, уцепилась кулачком за порядком истрепавшееся бело-голубое одеяние своего бога – робко, словно спрашивая разрешения. Но он не одернул, не отодвинулся. Наоборот, выпрямился, чтобы ей было удобнее. И она приникла щекой к широкой груди, радуясь этой вновь обретенной близости. Пусть даже ненадолго, пусть он снова будет ее ругать, но сейчас…
Она же прекрасно видела, что он злится от беспокойства за нее.
Жесткая рука бережно поддержала под спину, и Рэлико едва не замурлыкала. Сердится – но заботится по-прежнему.
Ланеж перенес ее в пещеру, в самой глубине которой выходил на поверхность подземный огонь. По сравнению с той лютой стужей, которая царила снаружи, здесь было тепло – примерно как зимой на юге. Но снежному богу этого показалось мало. Мановением руки он призвал сюда весь сухостой, какой смог углядеть поблизости, затем неумело сложил хворост горкой и поджег его длинной сухой веткой, занявшейся от подземного пламени, до которого кое-как добрался, укрываясь щитом изо льда.
А затем рассмеялся, осознав абсурдность ситуации. Снежный бог впервые, по собственной воле, своими руками развел огонь!
Анихи бы надорвал живот от смеха.
Но главное – его безумная наликаэ начала отогреваться. Хотя бы трястись перестала…
Рэлико помалкивала, бросая на него украдкой взгляды, значения которых он не сумел понять. Одно знал точно – прежде она никогда так не смотрела на него.
– Рэлико, будь добра, объясни, что ты забыла на крайнем Севере? – наконец, с трудом сдерживая рев снежной бури в душе и снаружи, попросил Ланеж.
Она вздохнула, потупилась.
– Паломничество, – буркнула она.
Ланеж решил, что ослышался.
– Паломничество? – потрясенно переспросил он.
Она кивнула, по-прежнему не глядя на него.
Ланеж вздохнул. Ну что вот взбрело ей в голову?
– Тебе следует вернуться домой, – мягко произнес он.
– Я останусь! – тут же взвилась она.
– Вернись.
– Нет! Я не могу иначе. Я же сказала там, у алтаря…
Ланежа бросило в жар.
– Я не могу иначе. Хочу быть ближе, раз ты не можешь быть всегда там, со мной. Хочу молиться и помогать, и видеть тебя, и твоих духов, и Север с его необъятными просторами… Я здесь впервые за долгое время почувствовала себя свободной и счастливой.
– Ты же выходишь замуж, – напомнил Ланеж. В груди болезненно екнуло при одной мысли об этом.
Рэлико покачала головой.
– Не выхожу.
Ланеж уставился на нее.
– Ты ведь дала согласие!
Она наконец подняла голову и посмотрела на него, прямо и открыто.
Знак пропадать не спешил, да еще и вспыхнул ярче! Как прикажете понимать?
– Я разорвала помолвку. Было тяжело, но иначе стало бы еще тяжелее. Сказала, что в паломничество хочу, а потом – в жрицы. Им всем пришлось уступить… Ведь негоже человеку вставать на пути к богу. Вот и… – она неловко пожала плечами и умолкла.
Ланеж подошел ближе, опустился на колени, положил руки ей на плечи.
– Почему? – медленно спросил он, глядя в теплые, яркие глаза.
На бледных щеках расцвел нежный румянец. Волнуясь, Рэлико глубоко вздохнула и тихо произнесла:
– Потому что никогда не любила Рихарда, просто не понимала этого, так как не знала, какова любовь. Едва не спутала с ней дружескую привязанность. А едва поняла, простилась со всеми и уехала на Север с жрицей Ларо. Столько чудес повидала… Ой, там, на алтаре кинжал ведь остался! – спохватилась вдруг Рэлико и попыталась подняться, но снежный бог силой усадил ее на место.
– Пусть его, никуда он оттуда не денется.
– Я Эдер обещала…
– Так вот где этот кинжал столько веков хранился… Я уж и забыл о нем, – Ланеж покачал головой. – Сам потом заберу. Скажи лучше… – его голос вдруг охрип. – Никогда не любила его?.. Но я же видел… видел его в твоей судьбе… счастливый брак… И в тот раз, в парке, когда ты говорила со мной, казалась такой взволнованной…
Рэлико вспыхнула и покачала головой.
– Не был бы тот брак счастливым. Какое счастье без любви? Я тогда думала… силилась в себе разобраться, надеялась, ты поможешь, но толком объяснить не смогла, чего хочу. – Бросила на него тревожный взгляд из-под ресниц. – Я понимаю, почему ты сердишься на меня… Ты ведь однажды сказал, что вся моя дальнейшая жизнь – твой подарок мне. И просил, чтобы я не отказывалась от твоих даров. Прости, что не смогла их принять.
Ланеж вздрогнул. Понурился.
Вспомнила… обо всем вспомнила. Синий лед, естественно, перебил влияние Зимы.
– Ты, конечно, сердишься на меня… – убитым голосом начал он, но Рэлико, к его удивлению, покачала головой.
– Нет. Я знаю, что у тебя были важные причины так поступить… Ты желал мне лишь добра. Но даже у Зимы не получилось стереть все до конца. Знаешь, мне часто снились странные сны, такие северные, снежные… Красивые, даже просыпаться не хотелось. – Чистый взгляд карих глаз, в которых разливалось теплое сияние. – Я не сержусь, Ланеж. И не уеду. Хочу увидеть твои Чертоги, хоть издали – я не мерзла здесь, пока не ступила на синий лед, совсем не мерзла! Хочу посмотреть все чудеса Севера. Даже если будешь прогонять – все равно останусь подле тебя. В прошлый раз мешали сомнения, глупые страхи… Но в этот раз я не сомневаюсь и не боюсь.
– Рэлико, мне и в голову не пришло бы тебя гнать… – попытался возразить окончательно растерявшийся снежный бог, не ожидавший такого понимания.
– Один раз уже пришло! – насупившись, напомнила девушка – и, прикрыв рот рукой, уставилась во все глаза на Ланежа.
Смутился! Правда – смутился! Потупился, отвернулся, даже румянец проступил! И не было больше невозмутимой ледяной маски, к которой она привыкла…
Так и захотелось обнять!
– Все было ради твоего же блага, – все-таки попытался объяснить Ланеж. Голос зазвучал глухо, как шелест снега в тихую ночь. – Тогда тебе было нельзя оставаться со мной, я ведь не солгал. Я никогда не лгал тебе, – он бросил на нее встревоженный взгляд, и Рэлико кивнула, показывая, что верит.
