Текст книги "Знак снежного бога (СИ)"
Автор книги: Лина Элевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)
Глава 22
– А может, нам его подморозить? Да так, чтоб дорогу к ее дому забыл?! – внес очередное предложение сердито насупившийся морозник.
Надо признать, не особо отличавшееся от предыдущих.
Духи были возмущены до глубины души! У их наликаэ, у их общей наликаэ – и вдруг поклонник! Да еще такой! Наглый! То руку предлагает, то по имени зовет, то в парк с ней выезжает! Подарки дарит! Еще и в дом исправно ходит, на что хозяин никогда бы не решился!
– Эдак он того и гляди целоваться полезет, – согласно поддакнул Эно. – Может, я его ситом, а?!
– Сосулек ему в чай накидать мало! А лучше – в постель через окно! Или прям над крыльцом нарастить – да побольше, подлиннее! – и надломить! – поддержала общее негодование Шелькри.
Обсуждение еще больше оживилось.
Весенним духам их бог поручил присматривать за девушкой. Они, проникнувшись к ней симпатией, втайне от Анихи попросили о том же летних. Те обещали и слово честно выполнили.
А последние новости Нила, одновременно взбудораженная и обрадованная, в свою очередь, передала неразговорчивому, мрачному снежнику.
Зимние духи, с которыми он тут же поделился, единогласно сочли, что радоваться тут нечему. Некий знатный князек, нагло ухаживающий за их общей наликаэ, вызвал всеобщее возмущение и неприязнь уже одним фактом своего существования. И даже не подозревал, какие угрозы над ним нависли. Особенно после такого…
– Знал бы – не стал бы того мелкого отчитывать, – мрачно пискнул Криос. – Пусть бы морозил его дальше, хоть всю ногу бы отломал! Но Рэлико добрая, пожалела этого…
– Бросьте вы чушь молоть! – безапелляционно прикрикнула Зима. – Ничего мы этому смертному не сделаем. Пусть идет как идет, нашей власти над их жизнью нет.
– Но как же хозяин!.. – вскинулся было Криос, но тут же в очередной раз получил по лбу кистью Ше’Эла.
На лице старухи мелькнула грусть.
– Ланеж сам принял решение. Наверняка догадывался, чем оно может обернуться. Тут уж все от девушки зависит – ответит она этому смертному взаимностью или нет. Нам остается только наблюдать вместе с ним и собирать новости по крупице. И за ним заодно наблюдать, а то как бы глупостей не наделал, – проворчала вздорная старуха.
– Права Зима. Судьбы смертных – не наше ведение, на то имеется великий бог Сулу, – припечатал дух-художник. – Как он заповедал, так тому и быть… Но идею с сосульками я бы до осени приберег, – мрачно усмехнулся он. – Не повредит немного остудить пыл этого… воздыхателя. Больно прытко он нашу Рэлико очаровывать взялся!
– А хозяин… знает уже? – раздался боязливый шепот Шелькри.
Зима и Эно одновременно пожали плечами.
– Кто ж его разберет, – с досадой тряхнул решетом последний. – Но после той поездки он хоть прежнего себя напоминать стал.
– Авось и обойдется, – промолвила Зима. – Может, еще и откажет она?.. А теперь марш отсюда!
И она без всякой жалости разогнала собравшихся. Вести-вестями, а работу-то никто не отменял.
Не ровен час, и вправду Ланеж заметит…
Эту новость уж точно не следовало сообщать вот так. По крайней мере, пока Рэлико не даст ответ.
* * *
– Замуж?!!
Рэлико думала, что удивить ее сильнее невозможно уже, а вот поди ж ты!
Съездила, называется, к подруге! Начала ее к помолвке готовить! И вернулась – мало не к собственной!
Видите ли, приезжал его сиятельство лорд Рихард Логвелл Этар. И не просто так – а просить у родителей разрешения сделать ей предложение руки и сердца!
Она в первый миг даже своим ушам не поверила, глупо уставилась на маменьку. Но та, едва не пританцовывая, принялась рассказывать, как все было ("уехал буквально час тому назад!"), и тут уже у Рэлико даже слов для ответа не нашлось. Осталось только молча осесть на диван – от таких вестей колени подкосились.
– Хочет твоей руки просить, Рэлико! Говорит, любит без памяти, каждый день без тебя мучителен! Обещал беречь пуще самого себя, тем более что знаем мы, как он себя дурно бережет… намекнул, значит, на то приключеньице…
О чем там дальше говорит матушка, Рэлико не слушала. Точнее, даже не слышала. Слова попросту не доходили до заметавшегося в лихорадочных размышлениях разума.
Все события последних месяцев вдруг предстали перед ней в новом свете.
Неужели все время, пока она считала, что молодой лорд просто благодарность проявляет, а то и вовсе забавляется, он на самом деле… Все его подарки, приглашение на бал, знакомство с матушкой…
Это ведь не шутки уже! Замужеством не шутят!
Неужто Рихард и на бал ее возил, чтобы двоюродному дядюшке показать? Одобрения добиться у официального главы рода?
То-то деодар сказал ей тогда про дополнение ко двору! А она еще гадала, глупая, к чему да почему…
Как так можно было – столько о любви мечтать, и не заметить, как ее саму полюбили?
Но ведь только в сказках богачи влюбляются в простых девушек вроде нее!
Да и любовь ли это? Вдруг и это предложение – лишь в благодарность?! Ей-то Рихард ни словом не обмолвился о своих чувствах…
Разве что смотрел на нее в последнее время как-то странно… пристально так. Как в прошлое воскресенье – вместо того, чтобы любоваться красотами холмистого парка, где были старинные живописные руины. За руку брал порой… Вчера от грязи заслонил собой, к цветущему на стене вьюну прижал, когда нетрезвый каретчик прямо по лужам на всем скаку проехался, а от ее беспокойства за сюртук испорченный со смехом отмахнулся, главное, что она не пострадала… А это его обещание – не трогать парк, раз он ей так дорог? И не тронули ведь! А вкусности к чаю? А книга, а диадема? Могла бы ведь догадаться, что не дарят просто так такие подарки, не делают таких обещаний!
Не благодарил Рихард все это время, а ухаживал!
А она даже не поняла!
Рэлико запоздало поразилась и ужаснулась собственной глупости.
Как можно было быть такой слепой?! Все мысли были о богах, а о тех, кто рядом – и думать забыла…
И неужели леди Абеко не против?! Ведь замуж – это же навсегда, и если он потом раскается в своей поспешности, от постылой жены уже не избавиться…
Да о чем она вообще думает?! Думать надо о том, что ему ответить… и как ответить… И что вообще делать!
Он же наверняка теперь придет ей лично предложение делать! Матушка, конечно, дала разрешение, а папенька поддержал! Она так часто в последнее время выезжала в обществе Рихарда, что родители могли превратно истолковать ее поведение. И, конечно, будут настаивать на браке – такой шанс ведь не каждой дается, это для простой девушки прямо благословение свыше!
О боги великие, что скажет Ланеж, что подумает о ней, если она…
– Рэлико… Рэлико!
Она наконец перевела потерянный взгляд на матушку. Та с тревогой вглядывалась в ее лицо. Склонилась ближе, положила руки на плечи.
– Рэлико… ты не рада, что ли?
Вот уж чего-чего, а радости точно нет! Удивил так удивил!
– Нет, маменька, не то чтобы… – кое-как произнесла Рэлико непослушными губами. – Уж больно внезапно… У меня и мысли не было, что он такие чувства испытывает, думала – так, несерьезно он… Не ровня ведь я ему, ни по положению, ни по образованию, ни по образу жизни! – она умоляюще воззрилась на мать, пытаясь объяснить так, чтобы ее не задеть и не встревожить. – Я и с того бала не чаяла уехать, слишком уж непривычным все оказалось… Да и окружение его такое… великосветское! И неужто леди Абеко не против?
– Прежде чем с родителями невесты говорить, требуется у своих благословение взять. А перстень женский фамильный он с собой привозил – в знак, что получено согласие.
Матушка вздохнула, села рядом, потрепала растерянную девушку по руке.
– Понимаю, что внезапно, милая. Он просил и вовсе тебе не говорить пока, хотел, значит, сюрприз сделать… Но ты девочка чистая, искренняя, так вот при нем бы растерялась – а он бы подумал лишнего. Общались вы хорошо, тебе с ним было интересно, да и вольностей он не допускал…
Рэлико поневоле кивнула, признавая правоту матушки. Конечно, интересно, с Рихардом не заскучаешь, он и историю расскажет, и место какое занятное найдет, и пошутит, и…
– Я думала, ты обрадуешься, но раз ты о свадьбе даже не помышляла, есть еще время поразмыслить как следует до объяснения. Ты не подумай, я на тебя не давлю, – непривычно мягким тоном заверила маменька. – И если не захочешь – мы ему откажем, не побоимся, даже не переживай на этот счет. Но ты хорошенько подумай, дочка. Богатый – тьфу, ерунда это богатство, да и положение тоже. Просто парень-то хороший. Добрый, заботливый, не зазнаётся, не кичится. А раз уж предложение тебе сделал, несмотря на такую разницу, значит, и матушке его ты полюбилась. Видно, не выгодного брака она для сына своего хочет, а счастливого. Свет – ерунда, свыкнешься, сама не заметишь как, а нам будет спокойней от того, что за ним ты как за каменной стеной… Так что не спеши, дочка.
Права во многом матушка, и не поспоришь, хоть и хочется отчего-то. Привыкать к высшему свету Рэлико не жаждала, и не верилось, что среди тех утонченных людей она будет счастлива.
Но если вспомнить их прогулки с лордом Этаром – вроде и отпускает неприятное чувство, и наоборот кажется, что сделай он предложение – и не так все будет плохо, даже наоборот, и вечера их совместные наверняка будут наполнены уютом, не хуже, чем здесь, дома…
Рэлико честно попыталась хорошенько подумать, но мысли мельтешили, как непоседливые снежинки ветреным днем.
Снежинки?..
Да что же это она… разве можно принимать такое решение, не спросив того, кто спас жизнь ей самой? Еще подумает, что она, не дождавшись его, с досады решила…
Что угодно, но не это! Лучше обидит других, но не его!
И Рэлико неожиданно твердо произнесла, удивив и мать, и себя саму:
– Только с первым снегом, матушка. Дам ответ с первым снегом, и ни днем раньше.
И на душе стало одновременно легче и волнительней. Отчего-то показалось, что тогда она точно узнает единственно верный ответ, и все сомнения уйдут.
– Да ты с ума сошла, Рэлико! – всплеснула руками мать. – Видано ли это – заставлять знатного господина столько ждать? Одно дело сразу отказать, и другое – столько пытать неизвестностью!..
– Что же это за жених, если его можно оскорбить желанием узнать его и его семью за это время получше? – насупившись, спросила девушка. – Арати и та месяц раздумывала! Традиция ведь такая имеется…
– Так то месяц! А первого снега в наших краях можно еще три месяца ждать!
– Значит, подождем, – упрямо тряхнула головой Рэлико.
– Жестоко это, Рэлико, – тяжело вздохнула мать.
– Жестоко было бы выйти замуж с сомнением, матушка, когда руку предлагают от чистого сердца! – не сдержалась девушка.
Та вздрогнула. Посмотрела на дочь, словно впервые увидела. И наконец кивнула.
– К тому же, за мной тоже долг жизни значится, да не перед человеком, – уже мягче продолжила она. – Вот откроют храм, помолюсь, попрошу о наставлении, благодарности вознесу… – Рэлико поневоле потупилась: обман ей претил, но не скажешь же маменьке, что на первый снег она ждет встречи с самим снежным богом! – А если жених не согласен – так и мне такой, кто будет вечно указывать, что и когда делать, без надобности. Я хочу уважения взаимного, любви крепкой, деньги его мне не нуж…
Сказала – и осеклась. В сердце болезненно кольнуло. Какой она любви хочет? Что знает о ней?
Но ведь что-то знает… Сердце словно помнит – в отличие от нее.
Миг – и схлынуло наваждение.
– Не нужны, словом, деньги, у нас свои есть, и без света я преотлично обойдусь, – упрямо закончила она. – А если вы боитесь с папенькой неудовольствие лорда Этара вызвать, сама скажу, объясню, как есть. – Звонкий голосок ее смягчился. – А вот ежели согласится ждать… Заодно и подумаю как следует, по твоему совету.
Уговаривать маменька более не стала, к вящему облегчению девушки.
Папенька, конечно, попытался не подать виду, что расстроился. И думать нечего, это он матушку подговорил побеседовать… можно подумать, у них разговоры по душам когда-либо легкими выходили! Попытался тоже ее осторожно переубедить, но Рэлико чувствовала, что поступает правильно, и была непоколебима.
И с Рихардом первой об этом заговорила, мягко, осторожно, лишь бы не причинить лишней боли. Он удивился и расстроился, но не оскорбился. И согласился подождать, едва услышав о том, что стужа, от которой Рэлико спасла его, когда-то сохранила жизнь ей самой.
Отчего-то на сердце от такого его согласия и понимания стало еще тяжелее. Словно она надеялась, сама того не сознавая, что он сам отступится.
А может, она быстро привыкнет смотреть на него иначе? Как на ухажера, как на своего возможного жениха? И тогда все сомнения сами собой исчезнут?
* * *
На сей раз Анихи, затаившись в пышных кустах давно отцветшей сирени, которые любовно оплетали своего бога, выслушал путанное объяснение девчонки с ухажером вполне спокойно.
Он быстро сообразил, что эти ее колебания им даже на руку.
Паренек пусть немного помучается, влюбленным полезно. Будет теперь гадать, отчего все не так сложилось, как он себе грезил, будет еще больше, чем прежде, думать о вздорной невесте… Да и она о нем.
А вот лично он очень хотел бы поприсутствовать при встрече великого властелина сугробов и этой девицы!
Чувственные губы бога весны расползлись в гадкой усмешке.
Она ведь первая наликаэ этого ледяного чурбана. Он наверняка не стерпит такого, даже его феерической честности и правильности должен быть предел. Небось, едва услышав про свадьбу, наложит запрет… или, и того хлеще, попытается ее увезти.
И даст им тем самым великолепный повод снова вызвать его в Чертоги.
Жаль, из духов свидетели никакие, на слушании их слов просто не учтут. Значит, придется напрягаться самому.
Но девице следовало отдать должное. Упряма, не поддается ни на уговоры, ни на давление. Впрочем, он почти сразу понял, что она будет отстаивать то, во что верит, до последнего.
А она верит в привязанность к ней Ланежа, в то, что он непременно сдержит слово и вернется с первым снегом. Анихи, в отличие от Рихарда, сразу понял, почему она выставила именно такой срок.
Но почему, почему, во имя Сулу, эта преданность и чистота должны были непременно достаться гнилому снежному богу?! Почему его самого жестоко предали и продали, бессовестно пользуясь его силой, а Ланеж…
Беспомощная ненависть полыхнула в боге, сделав его глаза грязно-коричневыми.
Весну многие видят как прекрасное, яркое, солнечное время, когда все оживает и тянется к свету, да такой она и является…
Но не следует забывать, что в ней есть и хмарь, и холод, и грязь.
И они все больше овладевали душой весеннего бога.
* * *
Богине охоты было скучно. Ажиотаж охоты на дичь поутих, бить птицу пока не начинали, и она от нечего делать отправилась побродить по человеческому городку, где стоял один из ее храмов.
И, к своему удивлению, не успела пройти и двух улиц, как наткнулась на Анихи.
Тот стоял возле дома смертной и, судя по всему, беззастенчиво подслушивал!
Вот это номер, однако! Уже нашел замену той своей предательнице, которая едва Сньора не вернула?
Лейя аж просияла от любопытства и, хорошенько укрывшись, чтобы другой бог не почувствовал даже намека на ее присутствие, тоже прислушалась.
Предложение… Свадьба… Надо же, как интересно! Ответа девушка пока не дает, хочет подождать… Ну вот к чему такого парня мучить, ты, глупышка?
Интересно, какой у Анихи интерес в этой непримечательной рыжей девице? Ни благородной красоты в лице, ни статности в осанке, ни пышных изгибов, как у предыдущей его пассии… Худенькая, миловидная простушка, не более!
Правда ее примеряет на роль своей наликаэ, что ли? Аура у девицы ярче, чем у обычного человека, пожалуй…
Наверняка. Иначе зачем Анихи так хлопотать?
А он хлопочет, и еще как – овеял парня весенней влюбленностью, да так, что тот едва не задыхается от напора собственных чувств, очевидного не замечает. То есть того, что девица-то держится пусть не холодно, но отстраненно…
Тоньше надо! Мягче! Анихи же вечно как топором рубит!
Возмущению Лейи не было предела.
Спрашивается, чего к Ранмее или к ней не обратился, как бывало? Они бы с удовольствием помогли устроить этот брак, хоть бы и из интереса!
Раз Анихи по каким-то причинам хочет свести этих двоих, то она, пожалуй, покажет ему, как нужно действовать!
Да и мальчик такой славный, красивый, статный… Жаль его, пожалуй. Никто не утешит, не успокоит, не даст верного совета…
Едва весенний бог скрылся из вида, а расстроенный парень вышел из дома рыжеволосой девушки, вздорная богиня, оставаясь незримой и неощутимой, осторожно дунула на него собственной силой, подставив к губам ладонь.
«Тише, не печалься, не нужно сдаваться. Мягкая настойчивость, без принуждения и давления – лучший путь к сердцу девушки. Продолжай быть рядом, и непременно покоришь ее!»
Черты лица смертного немного разгладились.
Лейя удовлетворенно улыбнулась.
Так-то лучше!
Пожалуй, последит она за ними. И заодно, может, поймет, что Анихи нашел в этой невзрачной курочке!
Глава 23
Фтинори, осенний бог, хмурился, и вместе с ним хмурилось и небо.
Дожди всех времен года различаются. По весне они бывают порывисты и прозрачны. Летом – быстры и внезапны или же напротив неторопливы и обстоятельны…
Но осенью… Осенью разверзаются самые небеса.
А створки этих туч (щедрых, добротных) слишком уж долго оставались закрытыми.
Ожидание Фтинори было не по нраву. Ему не нравилась вынужденная близость к Северу (слишком холодно) – и еще меньше нравилось топтаться на одном месте!
Кэлокайри не спешил сдавать позиции, хотя ему давным-давно надлежало двинуться на юг.
Власть каждого бога что-то да ограничивает, и осенний не был исключением. Он мог сколько угодно перекрашивать деревья, желтить траву, сбрасывать листья, даже подымать суровые западные ветра. Но истинная осень начиналась с первого осеннего дождя. А его приходилось начинать с благословения Грома. Ритуал остается ритуалом – первую осеннюю тучу надлежало проткнуть Молнией, что знаменовало уход летних гроз.
Но в этом году верховный отчего-то соизволил задержаться. Лишь на двадцатый день, в ответ на четвертый (и уже не слишком вежливый) свиток от осеннего бога, прислал затюканную, зашуганную Молнию с надменным сообщением о том, что он был чрезвычайно занят этим летом, и, так как старейшей он трагически лишился, его духи не успели зарядиться силой.
Как сговорились!
Фтинори покачал головой, и Западный Ветер, крепкий конь серого цвета в белых яблоках, всхрапнул, нетерпеливо роя копытом малую тучку.
Молния предложила позвать свою более сильную сестру, чтобы попытаться совместными усилиями создать разряд должной силы, хоть и боялась, что ей попадет от хозяина. Но мир дольше неволить нельзя, лету давно срок уходить. Этаким зноем можно и всю землю выжечь, и урожаи пропадут… Неужели Кэлокайри не понимает?! Неужели Гром не чувствует?!
Ничего, у него память хорошая, при следующей встрече в Золотых Чертогах непременно спросит с каждого!
Он почувствовал, как совсем рядом концентрируется разряд. Видимо, удалось…
Наконец, ослепительно полыхнула среди туч длинная, извилистая молния, проткнув их насквозь.
Пора.
– Спасибо, – кивнул бог.
Молнии походили на пушистые сферы с двумя лапками и забавной пружинкой-антенной сверху. Люди, которым доводилось их увидеть, прозвали их шаровыми. Только теперь они уже не светились; не зная, где искать – и не углядишь.
В следующий миг Молнии устало умчались прочь – заряжаться заново в присутствии сестер и своего бога.
Дальше он справится сам.
Фтинори отбросил с лица красновато-рыжие волосы и медленно поднял руку, концентрируясь.
Тучи недобро набухли – и наконец полило.
Летние духи привычно ежились под холодным, промозглым дождем – но на сей раз словно даже с облегчением. Один за другим засыпали, толком не успевая заворачиваться в травяные одеяла и забиваться глубже под корни деревьев.
Совсем измотались. Почти на три недели дольше работать пришлось…
Запахло влажной землей и опадом. А заодно – яблоками, которые в этом году уродились на славу.
На Север пришла осень.
Старейшим духом осени была Катаи, облачница. Она без устали взбивала темные осенние тучи, выбирая из воздуха влагу, насыщая ее прохладной тьмой, послушно стелила дымку над городами и равнинами, ловко огибая горы. Он единственный из стихийных богов мог похвастать тем, что у него в подчинении есть мастерица, которая всегда оставалась рядом со своим богом, серой тенью скользя подле него и удаляясь, если он просил.
Но просил об этом он крайне редко, питая известную привязанность к своей главной помощнице.
Фтинори тронул поводья.
Напоследок обернулся к стоявшему на границе Севера снежному богу – и отсалютовал ему, как делал всегда. В ответном жесте ему почудилось такое же нетерпение, как то, что снедало его самого.
Больше его ничто не держало, и бог на сером коне наконец пустился вскачь.
На Севере в этом году осень будет короткой, Кэлокайри слишком долго медлил.
Теперь придется спешить туда, где осень держится дольше всего – в срединные земли.
* * *
Осень обрушилась на срединные земли внезапно и яростно, словно силясь взять свое за то время, на которое загостился в их краях Кэлокайри, бог летнего зноя и долгих беззаботных дней. Еще неделю назад можно было выйти в летнем платьице, а уже сегодня налетел ветер, бросая в стекла длинные иглы дождя, которые безжалостно пронизывали все еще густые зеленые кроны.
Словно смывая последние прикосновения лета.
Этой осени с нетерпением ждали трое. Впервые Рэлико не угнетали серые, тяжелые тучи, даже напротив – ушел зной, и словно легче дышать стало.
Она одновременно страшилась и ждала. Ждала – первого снега и Ланежа, страшилась – разговора со своим богом и неминуемого объяснения, которое за ним последует.
И отчего-то казалось, что он запретит, что скажет – не пристало его наликаэ вот так отдавать руку и сердце другому… Если вправду так, то…
Рихарду она объяснит, хоть и тяжело будет. Кто же спорит с волей бога?
* * *
Рихард ценителем осени не был, но в этом году обрадовался ее неистовствам, хоть который уж день подряд приходилось отменять выезды. С каждой ночью холодало все больше… а значит, близился день, когда он наконец получит ответ.
Теперь-то он отдавал себе отчет в том, что таких чувств, как сейчас, не питал прежде ни к одной девушке. И, пожалуй, был настолько ослеплен ими, что не замечал очевидного. Рэлико притягивала его своей искренностью и непосредственностью, манила своей чистотой… На прогулках теперь она стала более сдержанна, чем прежде, и Рихард начал даже сожалеть, что поспешил со своим объяснением… но сказанного не воротишь.
Он надменно считал, что она проявляет женский интерес, тогда как чуждая всякому кокетству Рэлико даже не догадывалась о его мыслях и чувствах. Конечно, такой девушке нет дела до его званий, титулов и поместий. Она не полюбит ни за внешность, ни за былые заслуги, ни за ценные подарки и светский лоск. С ней нужно просто быть рядом, позволяя узнать себя и открывая для нее новые горизонты…
Поэтому Рихард не сдавался. По-прежнему регулярно заезжал, тему свадьбы более не поднимал, лишь однажды заверил встревоженных родителей своей возлюбленной в том, что от слов своих не отказывается и готов ждать и долее.
Тяжелее всего было сдерживать растущее с каждым днем желание прижать ее к своей груди и поцеловать, каждый раз, когда они оказывались одни…
Но он держался.
Лишь когда налетели осенние дожди, стало легче, словно вместе с весенним теплом и летним зноем подостыла и сжигающая сердце страсть.
А может, близость назначенного срока давала новые силы и терпение.
Неприятное чувство скользнуло по сердцу – отголосок страха и странное, иррациональное недовольство…
То, как Рэлико говорила о снежном боге… О том, что снег добр, и одной его милостью она избежала страшной судьбы… О том, что зимний бог слышит молитвы… О том, что готов помочь и умеет сострадать… словно знает его лично!
Рихард легко распознал в этом недовольстве нотку ревности и принужденно рассмеялся. О чем он только думает… Глупо! Глупо ревновать к богу!
Рихард склонен был считать происшедшее с ней (да и с городом тоже) обычным совпадением. И религиозный пыл Рэлико был легко объясним – она ведь пережила настоящий ужас, который сделал ее куда более впечатлительной. Да и зиму всегда любила, вот и уверовала в доброго снежного бога…
Пусть, вреда в том нет.
Он сам даже думать не хотел о том, каково ей было прятаться одной в заснеженном ночном лесу от ярых кочевников! Поэтому в этом году по его личному распоряжению стены вокруг города укрепляли со всей тщательностью.
…А впрочем, можно проверить, действительно ли снежный бог отвечает на молитвы.
При следующем отъезде в столицу по делам молодой лорд решительно направился к храму Ланежа.
* * *
Далеко, в Ледяных Чертогах, нетерпеливо собиравшийся в дорогу снежный бог выронил сумку с синими иглами стыни. В последний миг перехватил у самого пола – звякнули, но не побились.
В чертогах раздался мужской голос.
Это само по себе было редкостью – так сложилось, что стихийным богам чаще поклонялись и служили женщины. Разве что Фтинори, осенний, наравне с богиней плодородия был способен влиять на плодовитость, в связи с чем чтился и мужчинами.
…Из империи в срединных землях. Еще более странно…
«О Ланеж, могущественный снежный бог! В моем городе храма пока нет, да и я не самый верующий человек… Однако сейчас смиренно преклоняю пред тобой колени. Лгать не стану, не скажу, что люблю зиму, однако же в этом году с нетерпением жду первого снега и молю тебя от всего сердца ниспослать его нам как можно быстрее. Потому что в этот день я наконец услышу ответ на самый важный вопрос, который только может задать мужчина любимой женщине. Рэлико верит, что ты отвечаешь на молитвы, а потому…»
…Нет!
Как удар под дых.
До замораживающей боли в сердце, словно в нем на части разлетелся ледяной кристалл, вспарывая душу острыми гранями.
Вот кто молится, значит? Тот ухажер, которого он мельком видел тогда?..
И вот о ком этот смертный речь вел? Вопрос, заданный любимой женщине? Значит, успел уже…
Вместо боли волной поднялся гнев, желание стереть наглеца с лица земли.
Из снежно-белых глаз плеснула ночная тьма, заострились клыки, безупречное лицо начало неуловимо меняться…
…Нет.
Огромным усилием воли Ланеж взял себя в руки, пытаясь смирить и боль, и гнев, и ревность.
Он же сам желал для Рэлико счастливой судьбы. Она, верно, любит этого смертного, иначе сразу бы отказала.
Пусть.
По крайней мере, он предупрежден.
Но… если любит – для чего ждать первого снега?
Эта мысль сбила снежного бога с толку окончательно. Почему же Рэлико медлит?
Или этот мерзавец не Рэлико имел в виду?! Может, с ней забавляется, а сам…
…Нет.
Это говорит гнев и горячечные, эгоистичные надежды. Сулу бы никогда не сплел его наликаэ такого горя.
Злосчастный смертный завершил молитву, бросил, как полагается, серебряную монету в тарелочку на алтаре и вышел вон из храма.
Это подношение было не по душе брезгливо поморщившемуся снежному богу, а потому оно мгновенно исчезло и вновь материализовалось в кармане у местной жрицы.
Пусть потратит на себя, подумав, что завалялась монетка, а не на его храм. От этого, с позволения сказать, прихожанина он не желал принять и такой малости!
Он не будет изматывать себе душу, напрасно гадая, что именно произошло между этим типом и Рэлико.
Бог холодно усмехнулся. Молитва была услышана, и он даже на нее ответит. В этом году первый снег никто и ничто не сможет задержать,
хоть бы на его пути встали все верховные вместе взятые! Он узнает все сам, от той, кто для него дороже всех сокровищ мира… Рэлико ведь не будет скрывать и ходить вокруг да около, у нее все чувства написаны в больших, теплых глазах…
Бог перебросил через плечо сумку. Привычно прицепил к поясу меч.
Фтинори тоже придется немного поторопиться.
В конце концов, он достаточно ждал!
* * *
Первый снегопад этой короткой осенью ложился на землю не пуховым одеялом, а могильным саваном.
Налетел мгновенно и яростно, как до него осенние дожди, закружил-завьюжил не хуже, чем в самые страшные зимние бури, так, что за окнами все вмиг побелело… А затем столь же внезапно утишил неистовство.
И пошел густой-прегустой снег.
Ланеж…
В душе огненной девушки после первой бурной радости мгновенно вспыхнула тревога, хотя она сама не понимала, откуда взялось это странное ощущение. Снег, этот долгожданный снег горчил на губах, как слезы, когда она, сама не своя, бросив лавку на помощницу, бежала через лес к знакомой, заветной поляне.
…Словно мир недовольно шевелился, не в восторге от такого покрова…
И недоброе предчувствие окрепло, хоть не было толком для него причин. Рэлико даже остановилась на миг, прижала руку к груди, чуть согнулась, пытаясь отдышаться.
Откуда это? Почему? Она так ждала этого дня… Может, страх, что Ланеж не появится, отравляет предвкушение, убивает надежду, дарит снегу незнакомый ранее привкус горечи?
И она помчалась дальше. Отчего-то ей казалось, что если он придет, то непременно к их елочке, что она непременно найдет его там…
Снег повалил еще гуще.
Быстрей, быстрей, быстрей…
Словно она может опоздать и не встретиться с ним.
Словно он может передумать.
Словно… словно…
Она проскочила по густо заметенной тропке между кустов – и резко остановилась; не удержав равновесия, рухнула в снег на колени, не заботясь о том, что смяла новое дорогое платье из тонкой шерсти.
Темно-синее, на котором так красиво смотрелись эти большие снежинки.
К которому так шел полученный в дар серебряный гребень.
Впереди из снежного плена проступил знакомый рослый силуэт.
Плеснули по зимнему ветру длинные белые волосы. Бело-голубое одеяние, подбитый светлым мехом тяжелый плащ.
Слезы обожгли глаза яростным теплом.
Но уже в следующий миг к ликованию примешался страх.
Нет, не его она боялась, хоть выглядел снежный бог непривычно сурово и неприступно. А вдруг сейчас обернется к ней – да и уедет прочь, не сказав ни слова? Вдруг у снега такой привкус потому, что им тут же предназначена новая разлука?!
– Ланеж… – чуть слышно выдохнула Рэлико.
Бог вздрогнул. Медленно обернулся.
Постояв немного, он двинулся к ней. Как впервые, она отмечала каждое его движение, смотрела и не могла насмотреться. Как легко и плавно он идет по белому покрову, не оставляя на нем следов… Как уверенно ступает сквозь снег… Какой затаенной силы полно каждое движение… Как отбрасывает волосы со лба – жестом, полным не то усталости, не то печали…
Как он прекрасен!
Только вот почему ее бог нынче так мрачен? Или… не рад ей, а пришел лишь потому, что обещал?
– Ланеж… здравствуй… – прошептала Рэлико, стыдясь того, что в такой момент не сумела сдержать слез слабости и наконец выплеснувшейся годовой тоски.
Он чуть заметно улыбнулся ей – как-то растерянно, по-доброму, и в сердце странно, непривычно кольнуло.
