Текст книги "Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси"

Автор книги: Лев Черепнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 77 страниц)

В Торжке московские вооруженные силы пополнились тверским военным отрядом. Сюда же явились к великому князю послы из Пскова с известием, что псковичи готовы выступить ему на помощь.

«Разными дорогами» Иван III и его братья двигались к Новгороду, уничтожая все на своем пути: «пленующе и жгуще и люди в плен ведуще». Столь же жестоко поступали с населением и воеводы, действовавшие около Русы. Они «распустиша воя своя на многые места жещи, и пленити, и в полон вести, и казнити без милости за их неисправление к своему государю великому князю».

От Русы воеводы Д. Д. Холмский и Ф. Д. Пестрый-Стародубский пошли со своими «воями» к Новгороду. У местечка Коростыни на них напала новгородская рать, подплывшая на судах по озеру Ильменю. Нападение было отбито, многие новгородцы были убиты, часть их взята в плен. Московские воеводы поступили с ними необычайно жестоко: подвергали их истязаниям, уничтожили их доспехи и безоружных и изуродованных отправили в Новгород, а сами ушли! в Русу, где нанесли поражение другой новгородской рати. От Русы воеводы пошли к городку Деману, а оттуда – за реку Шелонь для соединения с псковичами.

Основная московская рать под предводительством Ивана III стала на реке Шелони. Под городком Деманом были сосредоточены военные силы под предводительством князя Михаила Андреевича верейско-белозерского.

На реке Шелони произошло решительное сражение между московской и новгородской ратями. Московские летописцы подчеркивают, что новгородские военные силы (40 тысяч человек) численно значительно превышали великокняжеское войско (5 тысяч воинов). Но вряд ли можно доверять летописным данным о количественном соотношении вооруженных сил обоих противников. Летописцам важно было подчеркнуть, что великокняжеская московская рать победила, несмотря на то что она была во много раз меньше новгородской. Социальный состав новгородского войска, судя по летописям, был пестрый. Это – посадники, тысяцкие, купцы, житьи люди, ремесленники («мастери всякие, спроста рещи, плотници, и горнчары, и прочии»). Летописцы подчеркивают, что новгородские ремесленники были небоеспособны, непривычны к военному делу («…родився, на лощади не бывали»). Подчеркивается в летописях и то обстоятельство, что новгородская рать, выступившая на реке Шелони против великокняжеского войска, была собрана насильно, что к тем, кто не хотел воевать, бояре-изменники применяли репрессии. Большинство же новгородского населения не желало идти на войну с Московским княжеством. Всех тех, читаем в Симеоновской летописи, у кого «и на мысли не бывало, что рукы подняти противу великаго князя, всех тех изменници они силою зыгнаша, а которым бо не хотети поити к бою тому, и они сами тех всех разграбяху и избиваху, а иных в реку в Волхов метаху» [2463]2463
  ПСРЛ, т. XVII I, стр. 227–228, 230–231.


[Закрыть]. Все эти объяснения очень тенденциозны. Могла ли действительно кучка бояр, принадлежавших к партии Борецких, насильно заставить воевать 40 тысяч человек? Очевидно, все же антимосковские настроения в Новгороде были значительно сильнее, чем это хотят представить летописцы, и вовсе не все новгородцы (в том числе и не все черные люди) выступали на войну из страха перед новгородскими боярами – сторонниками Борецких.

На Шелони новгородское войско потерпело поражение от перешедших на другой берег реки великокняжеских полков. Бросается в глаза неудовлетворительное руководство военными силами со стороны новгородских бояр. К Русе была послана новгородская «судовая рать», которая, как указывалось, была разбита московскими воинами. «Коневая рать» не двинулась ей на помощь потому, что новгородский архиепископ (ведший, очевидно, двойственную политику) запретил своему полку, бывшему в составе этой рати, сражаться против полков великого князя.

Строевский список Новгородской четвертой летописи сообщает интересные данные о тех противоречиях, которые вскрылись на Шелони между «большими» и «молодшими» людьми. «И начаша новгородци вопити на больших людей, который приехали ратью на Шелонь: «Оударимся ныне», кождо глаголюще: «Яз человек молодыи, испротеряхся конем и доспехом» [2464]2464
  ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. 2, стр. 446.


[Закрыть]. Обычно это место летописи понимается так, что бояре настаивали на немедленной атаке московских военных сил, а черные люди, будучи сторонниками союза с Москвой, не хотели их поддержать [2465]2465
  «Очерки истории СССР. Период феодализма. IX–XV вв.», ч. 2, стр. 276–277.


[Закрыть]. Но ведь источник говорит совсем иное: как раз «молодшие люди» побуждают бояр начать атаку противника, а те проявляют медлительность и нерасторопность. «Молодшие люди» были недовольны тем, что бояре, толкнув их на сопротивление московскому правительству, в самую решительную минуту не действовали активно.

Согласно летописным данным, на Шелони было убито до 12 тысяч новгородцев. Более 2 тысяч новгородцев (среди них ряд посадников, бояр, житьих людей) попали в плен [2466]2466
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 231.


[Закрыть]. На поле битвы в «кошевных вьюцех» были найдены списки договора Новгорода с польским королем и великим литовским князем Казимиром IV [2467]2467
  ГВНП, стр. 129–132; № 77. Об этом договоре см. Л. В. Черепнин, указ. соч., ч. 1, стр. 343–344, 363–369.


[Закрыть]. По летописи известно, что новгородцы, после того как Иван III выступил против них в поход, просили у Казимира IV военной помощи, но он ее не прислал.

Уже после победы на Шелони московские войска продолжали «воевать» окрестности Новгорода. К Ивану III, находившемуся в Яжелбицах, был послан гонец с известием о победе. Иван III двинулся в Русу. В Новгороде опять начались волнения («и бысть в Новегороди молва велика, и мятежь мног, и много лжа неприязнена»). Снова вскрылась рознь между боярами – сторонниками великого московского князя, с одной стороны, великого князя, литовского – с другой. «И разделишася людие: инеи хотяху за князя а инии за короля за литовьского». Можно думать, что Новгород готовился к сопротивлению московским войскам. Была выделена «сторожа многа по граду и по каменным кострам на переменах день и нощь». Новгородцы выжгли посады около Новгорода. Волнения в Новгороде имели характер не только внутрипартийной политической борьбы в среде боярства. Борьба носила и характер социальный. «И бысть на лутьшии люди молва, яко те приведоша великого князя на Новгород» [2468]2468
  ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. 2, стр. 447; УЛС, стр. 89.


[Закрыть]. Как понимать это место летописи? Может быть, в том смысле, что союз части бояр с Литвой побудил великого князя совершить поход на Новгород, за что, следовательно, несет ответственность боярская партия Борецких. Но летописный текст можно понимать и иначе: виновны те новгородские бояре, которые были союзниками Ивана III и содействовали его наступлению на Новгород. Если последнее толкование верно, то перед нами новое доказательство, что далеко не все черное население Новгорода сочувственно относилось к московской великокняжеской власти, победа которой означала бы разрушение вечевых порядков. Социальная рознь между боярами и черными людьми, проявившаяся наружу, показала, что нет основ для их политического союза.

Подавив сопротивление Великого Новгорода и находясь в Русе, Иван III велел казнить наиболее видных представителей новгородского боярства – сторонников новгородско-литовского союза. Некоторых бояр он отправил в Москву или в Коломну «да велел их вметати в тюрму», а «мелких людей» приказал отпустить в Новгород.

Одновременно с победой московского войска над новгородским на Шелони московская и устюжская рати «повоевали» Двинскую землю.

По инициативе новгородских архиепископа Феофила, посадников, тысяцких, представителей новгородских концов начались мирные переговоры с Иваном III, закончившиеся подписанием в местечке Коростыни московско-новгородского договора. Новгородское правительство заплатило великому князю большую контрибуцию. Самостоятельность Новгородской феодальной республики была значительно стеснена [2469]2469
  Анализ Коростынского договора см. Л. В. Черепнин, указ. соч., ч. 1, стр. 369–373.


[Закрыть]. Близилось время окончательного политического падения Новгорода.

§ 6. Политические взаимоотношения московской великокняжеской власти и Новгородской феодальной республики в 1471–1477 гг.

У нас нет летописных данных, позволяющих говорить о том, как развивались московско-новгородские отношения в ближайшие годы после 1471 г. Нет в нашем распоряжении и материала, который дал бы возможность осветить социальные взаимоотношения в Новгородской земле в указанное время. Зато некоторые летописи дают довольно подробное описание поездки Ивана III в Новгород в конце 1475 – начале 1476 г. На основании летописных рассказов об этой поездке можно судить и о том, что происходило в Новгороде в 1471–1475 гг. и каков был характер новгородско-московских связей в данные годы.

Мне кажется, можно говорить о трех летописных версиях по вопросу о походе Ивана III в Новгород в 1475–1476 гг. Первая из них, отражающая точку зрения московской великокняжеской власти, коротко сформулирована в Типографской летописи. Она сводится к тому, что московский великий князь ездил в Новгород, чтобы навести суд и управу, расправиться с враждебными ему боярами, подвергнуть их заточению, лишить имущества и тем самым добиться покорности Великого Новгорода («…дасть оуправу Великомоу Новугородоу, приведе их во всю сбою волю, лоутчих посадников поймав, оковавши их, на Москву посла, много поимав богатьства…») [2470]2470
  ПСРЛ, т. XXIV, стр. 195.


[Закрыть]. По-видимому, после заключения Коростынского договора оппозиция новгородского боярства московской великокняжеской власти усилилась или во всяком случае не ослабла.

Другую версию дает Строевский список Новгородской четвертой летописи. Здесь проводится мысль, что Иван III совершил в. 1475–1476 гг. военное нападение на Новгородскую землю, несмотря на то что в это время между Московским княжеством и Новгородом были мирные отнсшения. Великий князь «в силе велице, на миру», двинулся на Новгород, захватил своими войсками все монастыри «и дворьци манастырьскии около Новаграда», велел арестовать, шесть бояр (в том числе посадников) и сослал их в Москву. По мысли данной летописи, в 1475–1476 гг. произошло военное вторжение московских войск в Новгородскую землю, в результате чего ей было причинено «оубытка много с кровью» [2471]2471
  ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. 2, стр. 449.


[Закрыть].

Согласно третьей версии, представленной Псковской третьей летописью, Иван III ездил в Новгород, будучи призван туда «житьими» и «молодшими» людьми для производства суда и управы над посадниками и «великими боярами», которые чинили им «насилье» [2472]2472
  «Псковские летописи», вып. 2, стр. 200.


[Закрыть].

Сопоставляя между собой три изложенных версии, можно прийти к выводу, что за время после Коростынского договора классовые противоречия в Новгороде обострились. Черные люди терпели притеснения от бояр. За социальными взаимоотношениями в Новгороде внимательно следила московская великокняжеская власть, которая стремилась использовать недовольство новгородских черных людей политикой местных феодалов. Очевидно, московское правительство учло опыт 1471 г., когда новгородскому боярству удалось увлечь за собой на путь борьбы против великокняжеской власти часть черных людей. Теперь московское правительство стремится, напротив, само завоевать симпатии рядовых новгородских горожан.

Ритуал посещения Иваном III Новгорода в 1475–1476 гг. был заранее подготовлен в Москве. По словам Львовской летописи, у Ивана III была договоренность с новгородским правительством, представители которого действовали во время его пребывания в Новгороде так, «яко же повеле им сам князь великии» [2473]2473
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 251.


[Закрыть]. Хотя Иван III отправился в Новгород в сопровождении большой военной силы, его поездке был придан характер мирного акта («пошел… миром»). Выражение «пошел… миром» – это переделка московскими летописцами слов новгородских летописей: «приехал… на миру». В результате такой переделки смысл текста в корне изменился. В первом случае речь шла о нарушении московским правительством мира с Новгородом. Во втором – о мирном правительственном визите в Новгород.

Московские войска кольцом окружили Новгород. По свидетельству Устюжского летописного свода, московский великий князь «иззанял дворы, и манастыри, и Юрьев [монастырь], и Городище; негде ни выступить, и по селом, и по деревням» [2474]2474
  УЛС, стр. 91; ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. 2, стр. 449.


[Закрыть]. Это было настоящее кольцо блокады.

Из Москвы Иван III выехал 22 октября 1475 г., 1 ноября он прибыл в Торжок, 5 ноября – в Вышний Волочок. Сюда, навстречу великому князю, пришел посланец новгородского архиепископа с «поминки». Здесь же князя встретили новгородцы Кузьма Яковль с товарищами «з жалобою на свою же братию на новугородцев» [2475]2475
  ПСРЛ, т. XX, стр. 314.


[Закрыть]. И в дальнейшем, в ряде населенных пунктов на пути к Великому Новгороду, новгородские светские и духовные власти оказывают Ивану III почести, а представители различных слоев местного населения приходят к нему с разного рода жалобами. Естественно возникает вопрос: имел ли место стихийный приток к Ивану III челобитчиков, узнавших о приезде великого князя и искавших у него суда и управы, или же подача великому князю жалоб производилась по сигналу, данному заранее из Москвы? Прямых известий для ответа на поставленный вопрос у нас нет. Но все летописное изложение наводит на мысль, что, отправляясь в Новгород, Иван III желал продемонстрировать перед населением правосудие великокняжеской власти и поэтому заранее принял меры к тому, чтобы жители Новгородской земли обращались к нему как к верховному судье. Состав жалобщиков был довольно пестрый. Челобитья были и коллективные, и индивидуальные. На пути в Новгород Ивану III не раз «ударяли челом» и приносили дары новгородские бояре, житьи люди, уличанские, купеческие старосты.

За сто верст от Новгорода великого князя встретили архиепископ Феофил, игумены крупнейших новгородских монастырей, посадники, тысяцкие, бояре. 21 ноября великий князь въехал в Новгород и остановился на Городище. Великий князь вел себя довольно властно, подчеркивая, что он приехал не в самостоятельную боярскую республику, а в свою «отчину». Он «озлобился» на архиепископа Феофил а и только после специального «челобитья» последнего «отложил» от него «нелюбье».

22 ноября великий князь дал на Городище обед в честь архиепископа, посадников, тысяцких, бояр. И в тот же день он принимал новые челобитья от жителей Новгорода, новгородских пригородов и волостей. «И того же дни многые новугородцкыи жалобникы, и всякые люди житьи, и рушане, и манастырскии, и прочии, иже в пределех ближних Новагорода, приидоша бити челом великому князю». Некоторые просили у Ивана III приставов для защиты от великокняжеских воинов («да быша от вой его непограблени»). Другие жаловались «на свою же братью на ноугородцев», ибо тогда в Новгородской земле «много зла бе… межи себе убийства, и грабежи и домом разорениа от них напрасно, кои с которого сможаше». Из летописного рассказа ясно, что в Новгороде обострилась борьба между разными боярскими партиями. Усилился боярский произвол, от которого страдало население. Расширялась арена антифеодальных выступлений черных людей, выливавшихся в разные формы.

Политика Ивана III в Новгороде была продуманной. Он поддерживает союз с местными боярами, опирается на них. Но в то же время он хочет завоевать симпатии широких слоев новгородского населения, выдавая себя за его защитника от боярского произвола. Подобная позиция давала возможность Ивану III под видом заступничества черных людей и нелицеприятного разбора боярских ссор расправиться с неугодными ему боярами. Наконец, Иван III стремится показать, что только великокняжеская власть может обеспечить порядок в Новгородской земле. Эту мысль проводит московское летописание, в котором подчеркивается, что все раздоры в новгородском обществе произошли от того, что «земля она от многа лет в своей воле живяху, а о великых князех отчине свои не брежаху и не послушаху их…» [2476]2476
  ПСРЛ, т. XX, стр. 315.


[Закрыть]

Указанной политики Иван III придерживается и дальше. 23 ноября после торжественной службы в Софийском соборе великий князь обедал у архиепископа, который преподнес ему «многие дары». 24 ноября и в последующие дни к Ивану III стали приходить посадники, тысяцкие, бояре, житьи люди, «и всякие монастыри, и изо всех властей новугородцкых старосты и лутчие люди». Одни приносили «поминки», другие шли с жалобами.

25 ноября великий князь устроил суд по жалобам жителей двух новгородских улиц (Никитиной и Славковой) над новгородскими боярами, степенным посадником Василием Ананьиным, Богданом Есиповым и др. Это были крупнейшие новгородские землевладельцы. Их обвиняли в том, что, «наехав… со многими людьми на те две улицы, «они многих людей» перебили и переграбили», захватили у ряда жителей на тысячу рублей имущества, а «многих до смерти перебили». Аналогичную жалобу на Богдана Есипова и других подали бояре Лука и Василий Исаковы дети Полинарьина.

Судебное разбирательство Иван III производил в присутствии архиепископа, посадников Захарья Овинова и других бояр, житьих людей, по всем правилам судопроизводства Новгородской республики. Суд признал обоснованными обвинения, выдвинутые против Василия Ананьина, Богдана Есипова и др. Четыре человека были арестованы, остальных взял на поруки архиепископ.

Затем Иван III велел арестовать бояр Ивана Афанасова с сыном, которые являлись активными сторонниками союза Новгорода с Литвой («…мыслили Великому Новугороду датися за короля»). Челобитье архиепископа и посадника об освобождении «изниманных бояр» Иван III отклонил и отправил их с приставами скованных в Москву. Лиц, взятых на поруку архиепископом, Иван III согласился освободить от наказания с условием, что они уплатят денежный штраф и «исцевы убытки» [2477]2477
  ПСРЛ, т. XX, стр. 316–317.


[Закрыть].

Великий князь пробыл в Новгороде до 26 января, когда уехал обратно в Москву. Рассказывая о пребывании Ивана III в Новгороде до этой даты, летописи говорят о пирах, которые в честь его устраивали представители местного боярства; о дарах, которые ему приносили бояре, купцы, житьи люди; об ответных пирах, которые «чинил» великий князь, и о его «пожалованиях» посадникам, боярам, тысяцким, купцам, житьим людям. Но в отношении отправленных в Москву бояр великий князь остался тверд. Он не согласился на их помилование и в марте 1476 г., когда его просил об этом специально приехавший в Москву Феофил («а тех пойманных не отпустил князь великыи ни единого») [2478]2478
  Там же, стр. 319. См. также т. VI, стр. 200–205; т. XII, стр. 157–167; «Иоасафовская летопись», стр. 90–95.


[Закрыть].

Итак, во время пребывания в 1475–1476 гг. в Новгороде Иван III ослабил боярскую оппозицию. Обвинительные судебные приговоры были им вынесены в отношении враждебных ему бояр, среди которых были прямые сторонники новгородско-литовского сближения. Великий князь подчеркнул это в своем разговоре с архиепископом: «…Отчине нашей колико от тех бояр и наперед сего лихо чинилося а и нынеча что ни есть лиха в нашей отчине, то все от них чинится…» [2479]2479
  ПСРЛ, т. VI, стр. 203.


[Закрыть]В то же время, по-видимому, Иван III привел новгородское боярство к присяге [2480]2480
  О присяжной грамоте новгородских бояр Иван III вспоминал в 1478 г.: «на которой грамоте великим князем крест целовали есте, по той бы грамоте государем своим и правили есте по тому же крестному целованью. А что услышит кто у брата своего у новгородца о великих князех о добре и о лихе, и вам то сказати своим государем великим князем. А что учнут великие князи с вами говорите которое свое дело, или бояре великого князя кое с кем от вас имут которое дело великих князей говорите, и того вам государьского дела не проносите по тому крестному целованию». (ПСРЛ, т. VI, стр. 219).


[Закрыть].

В результате посещения Иваном III Новгорода значительно вырос престиж московской великокняжеской власти среди черных людей, наивно веривших, что великий князь поможет им изжить боярский произвол. Московские летописи намеренно подчеркивают, что политика Ивана III в Новгороде в 1475–1476 гг. имела определенную социальную направленность. Он якобы защищал народ от обид, причиняемых ему боярами. По словам Симеоновской летописи, Иван III «всех людей обидных судил с бояры и с ябедникы и управлял их». Еще более четко ту же мысль проводит Воскресенская летопись, в которой указывается, что «жалобники» – это «земские люди», «чернь»; жалуются они на бояр. «И князь велики… земских людей и чернь с посадники и з бояры в Новегороде судил да и управу им с черными людми учинил…» [2481]2481
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 251; т. VIII, стр. 181.


[Закрыть]Конечно, реальная действительность и ее преломление в зеркале летописного изображения не всегда совпадают. Но если на основе приведенных выше выдержек из летописей нельзя делать выводов о действительной социальной сущности политики Ивана III в Новгороде, то можно говорить о том, какой характер сам он хотел придать своим мероприятиям в глазах населения. Он действовал совместно с боярами, карая лишь тех из них, кто выступал против него. Но одновременно он добивался популярности в народе [2482]2482
  Несколько сомнительны данные Софийской первой и Новгородской четвертой летописей о конфискации Иваном III в 1476 г. у новгородских монастырей земель. По-видимому, это произошло уже в 1478 г.


[Закрыть].

Разбор жалоб новгородского населения на местных властей и бояр Иван III продолжал в феврале 1477 г. в Москве. Этим он, нарушал старинную конституцию Новгородской республики, по которой великий князь не мог никого вызывать из Новгорода для суда «на Низ», т. е. в пределы Северо-Восточной Руси. Княжескому судопроизводству в Москве был придан тот же аспект, что и в Новгороде. Иван III рядился в тогу блюстителя верховного правосудия, гарантирующего народу управу на бояр. В Типографской летописи читаем: «Тое же зимы приехаша новогородци на Москву к великому князю Иваноу Васильевичю многыи жалобникы на посадников и на бояр. Князь же великыи посла по них своих приставов и начат их соудити на Москве» [2483]2483
  ПСРЛ, т. XXIV, стр. 195.


[Закрыть]. Несколько подробнее пишет об этом Симеоновская летопись, указывая, что в числе приехавших из Новгорода в Москву на суд были посадники, бояре, житьи люди, «и поселяне… и черници, и вдовы» [2484]2484
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 253. См. также, т. VI, стр. 18, 205–206; т. VIII, стр. 183; т. XII, стр. 169.


[Закрыть]. С приставом в Москву был доставлен новгородский посадник Захарий Овииов. Летописи расценивают подобные вызовы великим князем в Москву новгородских властей как явление небывалое: «а того не бывало от начала, как и земля их стала, и как великие князи учали быти от Рюрика на Киеве и на Володимере, и до сего великаго князя Ивана Васильевича…» [2485]2485
  ПСРЛ, т. XX, стр. 319.


[Закрыть].

Разбирая жалобы на бояр со стороны горожан и даже «поселян», Иван III, однако, не отказывается от той политической линии, которая была им принята еще в Новгороде: от линии союза с основной частью новгородского боярства. Вероятно, в Москве был подготовлен политический акт, осуществленный от имени новгородского правительства в марте 1477 г. В Москву прибыли новгородские послы – подвойский Назар и вечевой дьяк Захарий «бити челом» Ивану III и его сыну Ивану Ивановичу «и называти себе их государи». Это посольство демонстрировало, очевидно, признание Новгородом верховной власти московского великого князя при сохранении существующего новгородского политического строя. Великий же князь пожелал истолковать обращение к нему новгородских послов, употребивших титул «государь», как знак полного ему подчинения. «А наперед того не бывало: никоторого великого князя государем не зывали, но господином», – комментируют летописи рассказ о новгородском посольстве. В апреле из Москвы были отправлены в Новгород послы, которые должны были, по предписанию Ивана III, выяснить, какой смысл был вложен новгородским правительством в термин «государь». Московским послам было указано в переговорах с новгородскими архиеписком и светскими властями «покрепити того, какова хотят государьства их отчина их Великии Новъгород» [2486]2486
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 254.


[Закрыть].

В Новгороде поняли, что претензии московского правительства зашли далеко, что им ребром поставлен вопрос о том, будет ли дальше существовать и в каком виде Новгородская республика. Официально новгородское правительство отказалось признать факт употребления новгородскими послами применительно к Ивану III нового титула. «И они того закрепися, рекуще: «с тем есмя не присылывали. И назвали то ложью».

В то же время в связи с московским посольством в Новгороде вылились опять наружу внутриклассовые и классовые противоречия. «И бысть мятежь в новогородцех», – говорит летопись. Собралось вече, на котором был убит Василий Никифоров. Он ранее ездил в Москву, а теперь его обвинил Захарий Овинов (также побывавший в Москве) в том, что он якобы принес Ивану III присягу о подданстве от имени Новгорода. На вече Василию Никифорову бросали упреки: «Переветнике, был ты у великого князя, а целовал еси ему крест на нас». После вечевого собрания во дворе архиепископа был убит Захарий Овинов, в результате оговора которого погиб Василий Никифоров. Убит был также брат Захария Козьма Овинов [2487]2487
  Там же, стр. 254; т. VI, стр. 205–206; т. VIII, стр. 1–84; т. XII, стр. 170–171; т. XX, стр. 319.


[Закрыть].

Что же происходило в Новгороде? Были ли все эти политические убийства результатом борьбы между собой боярских партий? Или же шла борьба классовая? Ответить на этот вопрос не так легко. Несомненно, на вече и вне веча имело место столкновение между представителями разных боярских партий – сторонников и противников сближения Новгорода с Московским великим княжеством. Но несомненно и то, что на вече активно действовали также черные люди. Об этом свидетельствует Устюжский летописный свод. В нем рассказывается, что, когда московский представитель выступил на вече от имени Ивана III с вопросом к новгородцам, зачем они посылали послов в Москву, «чернь» заявила: «мы с тем не посылывали, то посылали бояря, а народ того не ведает». После этого «народ» начал на бояр «злобу имети». «В брани» и в «возмущенье» убили Василия Никифорова, Захария и Козьму Овиновых и других. Некоторых бояр, «изымавше», посадили «за сторожи» [2488]2488
  УЛС, стр. 92.


[Закрыть].

Почему возмутилась «чернь»? Ведь авторитет великокняжеского имени в ее среде был силен, особенно после того, как Иван III в бытность в Новгороде в 1475–1476 гг., а затем в 1477 г. в Москве вынес по ее требованию несколько обвинительных приговоров боярам. Вероятно, причиной волнений была та двойственная политика, которую вел московский великий князь, отстраняя бояр, ему неугодных, и в то же время поддерживая боярство в целом. Боялись черные люди и уничтожения вечевых порядков, которые при всем засилии на вече боярства все же давали возможность рядовым горожанам отстаивать свои интересы.

Классовая и внутриклассовая борьба в Новгороде усилилась. Снова подняли голову новгородские бояре, сторонники сближения Новгорода с Литвой. Летописец говорит про новгородцев, что они «възбесиеша яко пьянии…» Посадники – доброжелатели Ивана III («которые приатны ему») убежали в Москву. «Злое влънение» в Новгороде напомнило летописцу социально-политическую обстановку, сложившуюся там накануне Шелонского сражения. В такой обстановке в конце 1477 г. Иван III совершил новый поход на Новгород, закончившийся падением новгородской независимости [2489]2489
  См. И. В. Лепко, Поход Ивана III «миром» в 1476 г. («Ученые записки Ленинградского Государственного педагогического института имени А. И. Герцена», т. 18, Кафедра истории СССР, Л., 1948, стр. 133–165). О событиях 1475–1477 гг. в Новгороде сохранились данные в следующих летописных текстах: ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. 2, стр. 446–449, 457, 514–515; т. IV, ч. 1, вып. 3, стр. 609; т. VI, стр. 16–18, 200–206; т. XII, стр. 158–171; т. XVIII, стр. 250–255; т. XX, стр. 313–320; т. XXIV, стр. 795; т. XXV, стр. 304–310; «Иоасафовская летопись», стр. 90–98; «Псковские летописи», вып. 2, стр. 200, 209; УЛС, стр. 91–92.


[Закрыть].