Текст книги "Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси"

Автор книги: Лев Черепнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 77 страниц)

Выше не раз уже говорилось о том, что феодальная церковь на Руси была силой, активно содействовавшей государственной централизации на основе укрепления крепостнических отношений. И в рассматриваемой сейчас ситуации церковные иерархи стремились сплотить господствующий класс, найдя соответствующую форму политических взаимоотношений между борющимися за власть князьями. Такая форма была найдена. Василия II было решено освободить из заточения. В сентябре 1446 г. Дмитрий Шемяка взял с него присяжную запись («…укрепи великого князя крестными грамотами») и передал ему «в вотчину» Вологду – город, сравнительно удаленный от Москвы. Летописи говорят, что Шемяка устроил в честь Василия II большой пир, на котором присутствовали видные представители высшей церковной иерархии и крупной светской феодальной знати и рядовые служилые люди («бяху же ту и вси епископи земли Русскиа, и бояре мнози и дети боярскые»). Описанное летописями торжество имело политический смысл. Это было нечто вроде феодального съезда. После длительной феодальной войны устанавливался как будто устойчивый политический порядок. «Крестное целование» Василия II Дмитрию Юрьевичу Шемяке было закреплено в присутствии влиятельных князей церкви, бояр, детей боярских «проклятыми грамотами» (т. е. клятвой в верности за поручительством епископов) [2341]2341
  ПСРЛ, т. XX, стр. 260; т. XVIII, стр. 201; т. V, стр. 269.


[Закрыть].

* * *

С освобождением Василия II из заключения, т. е. с сентября 1446 г., можно говорить о существенном переломе, происшедшем в положении Дмитрия Шемяки. Он стал лишаться поддержки тех различных общественных слоев, на которые опирался раньше. Резиденция Василия II – Вологда сделалась тем местом, куда съезжались сторонники Василия II, а число их все увеличивалось. В Ермолинской летописи говорится: «…и поидоша к нему [Василию II] множество людей со всех стран, князи, и бояре, и дети боярьские, и молодые люди, кто ему служывал и пакы кто не служивал, вси иже зряще нань, плакахуся такова велика государя, честна и славна по многим землям, видяше в толице беде суще». В этом летописном сообщении явно идеализируется личность Василия II – человека довольно бесцветного и ничтожного как правитель, не пользовавшегося ни популярностью среди широких масс населения, ни авторитетом в феодальных кругах. Очевидно, не сожаление о плачевной судьбе великого князя привлекало к нему новых сторонников, а что-то другое. Людской же наплыв в Вологду был действительно весьма значителен. Обращаясь от витиеватого рассказа Ермолинской летописи к лаконичным известиям летописи Типографской, мы и из последней узнаем, что к Василию II «бояре его, наехавше, и вси людие» [2342]2342
  ПСРЛ, т. XXIII, стр. 153; т. XXIV, стр. 184.


[Закрыть].

Объяснение тому обстоятельству, что широкие массы феодалов стали покидать Дмитрия Шемяку и переходить на сторону Василия II, надо искать в экономическом положении страны и в социальных взаимоотношениях в ней, сложившихся к рассматриваемому времени.

Длительная междоусобная война и политика галицких князей, содействовавшая государственной децентрализации, привели к хозяйственному упадку Северо-Восточной Руси, особенно ее центральных областей, к ухудшению положения широких народных масс, крестьян и горожан. Были расстроены финансы. По взятии Москвы в феврале 1446 г. Шемяка со своими приспешниками растратили государственную казну. В дальнейшем, не имея денежных средств и в то же время испытывая в них нужду, правительство Дмитрия Шемяки стало на путь выпуска серебряной монеты пониженного веса. Н. Д. Мец рассмотрела в своем интересном исследовании о монетной системе Московского княжества в 1425–1462 гг. известия новгородских летописей о социальных волнениях в Новгороде в конце 1446 г., вызванных тем, что стала выпускаться монета пониженного веса и выделанная из неполноценного металла. При этом она пришла к выводу, что подобные же волнения происходили и в Москве [2343]2343
  Н. Д. Мец, указ. соч., стр. 185–192.


[Закрыть].

Усиливалось налоговое обложение, вызывавшее побеги крестьян и запустение сел и деревень. Так, в жалованной грамоте Василия II митрополиту Ионе, выданной не ранее 1448 г., говорится, что принадлежащие ему восемь сел в Юрьевском уезде «опустели от татар да от потугов не по силе». Вследствие этого крестьяне указанных сел «разошлись по иным местом, а живущих деи людей осталося мало» [2344]2344
  АФЗХ, ч. 1, стр. 129, № 145.


[Закрыть].

В другой своей работе я пытался показать, что в период феодальной войны усилился массовый расхват феодалами черных крестьянских земель. Это была острая борьба среди представителей господствующего класса за землю и феодальную ренту. В связи с этим обострялись классовые противоречия. Усиливались «разбои» и «татьба» как формы их проявления.

В народе сохранилось воспоминание о тяжелых для населения судебных порядках, установившихся при Шемяке (взяточничество, вымогательство, притеснения судьями населения). Конечно, такие порядки не представляли собой чего-либо характерного для политики, проводившейся именно Шемякой. И при других князьях судьи не отличались особенным нелицеприятием. Но, очевидно, с вокняжением Дмитрия Шемяки в Москве, в условиях общей хозяйственной разрухи и государственной децентрализации, усилился и судебный произвол. До нас дошел интересный литературный памятник – Повесть о Шемякином суде. Судились два брата земледельца – богатый и убогий. Желая задобрить судью, бедняк при допросе по каждому делу показывал судье камень, завернутый в платок, а судья думал, что убогий сулит ему золото, и поэтому постарался решить дело так, чтобы удовлетворить обвиняемого.

Перед нами демократическая сатира на феодальное судопроизводство, причем ряд исследователей считали прототипом судьи Шемяки галицкого князя Дмитрия Юрьевича Шемяку. С пересмотром этой традиционной точки зрения выступил недавно И. П. Лапицкий, который датирует разбираемую повесть 60-ми годами XVII в. и видит в ней сатиру на приказно-воеводский суд этого времени. Что касается имени Шемяки, то И. П. Лапицкий считает, что это одно из имен, весьма распространенных в XVII в., не имеющих никакого отношения к галицкому князю XV в. Дмитрию Юрьевичу [2345]2345
  И. П. Лапицкий, Повесть о суде Шемяки и судебная практика XVII в. (Труды ОДРЛ, вып. VI, М.-Л., 1948, стр. 60–99).


[Закрыть]. Свою точку зрения И. П. Лапицкий доказывает путем анализа юридических и бытовых терминов, имеющихся в Повести о Шемякином суде, а также выражаемых ими правовых институтов, которые якобы ведут нас к XVII в. Доводы И. П. Лапицкого мало убедительны. В документах XV в. фигурируют упоминаемые в Повести термины, а в судебной практике встречаются соответствующие им понятия. Это можно утверждать в отношении анализируемых И. П. Лапицким слов: «земледелец» [2346]2346
  См., например, в сборнике XV в. Троице-Сергиева монастыря, № 762, л. 145 рукописного собрания Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина: «И не токмо окрест обители живоуще и кацеми недоугы съдръжими исцеление получают и от земледелець получивше мнозе работають на монастырь потребнаа».


[Закрыть], «пристав», «езд» [2347]2347
  См. в Судебнике 1497 г. «Указ о езду» (ст. 30). О приставах говорится в ст. 32 и других того же памятника.


[Закрыть], «приказ» [2348]2348
  См. в ст. 2 Судебника 1497 г.: «А которого жалобника а не пригоже управити, и то сказати великому князю, или к тому его послати, которому которые люди приказаны ведати».


[Закрыть], «истец», «ответчик» [2349]2349
  См. АСЭИ, т. I, № 540, 583–592, 594, 595, 604, 607, 607а, 615, 635, 639, 651, 658.


[Закрыть], письменная «челобитная» («жалобница») [2350]2350
  См. АСЭИ, т. II, № 296: «И судьи возрили в жалобнице, и в жалобнице пишет…».


[Закрыть]и т. д.

Значительный налоговый гнет, хозяйственное разорение, судебный произвол – все это тяжело отражалось на положении крестьян и вызывало среди них недовольство политикой господствующего класса. К этому надо еще прибавить, что оставался невыплаченным долг Василия II Улуг-Мухаммеду, а пришедшие на Русь вместе с названным князем татарские князьки и феодалы по-прежнему притесняли население. В послании духовенства, направленном Дмитрию Шемяке в декабре 1447 г., говорится, что Шемяка, «злохитръствуя на своего брата старейшего на великого князя» (Василия II), упрекал последнего, что благодаря ему «татарове изневолили нашу отчину Москву». В то же время, по мысли послания, сам Шемяка виноват в том, что «татарове во християньстве живут». «…И те слезы християнские вси на тобе же», – демагогически заявляют церковные иерархи, обращаясь к Шемяке [2351]2351
  АИ, т. I, стр. 79, № 40.


[Закрыть].

Феодальная война привела к расстройству товарного обращения в стране, что, естественно, не могло не отразиться на положении горожан, купечества. Из грамоты Василия II Кириллову-Белозерскому монастырю середины XV в. узнаем, что во время феодальной войны прервались торговые связи между Устюгом и Вологдой («…коли не тихо в земле, ино и Кирилова монастыря лодья с Вологды на Устюг и на Двину не ходила же с товаром» [2352]2352
  ДАИ, т. I, № 186.


[Закрыть]). В жалованной грамоте Великого Новгорода Троице-Сергиеву монастырю (выданной не ранее 1448 г.) на беспошлинный провоз товаров по Двине содержится указание двинским боярам, житьим людям, купцам «боронить» монастырского «купчину и его людей, как своих», особенно в том случае, «коли будет Новъгород Великии с которыми сторонами немирен» [2353]2353
  ГВНП, стр. 151, № 95.


[Закрыть](т. е. в случае феодальных усобиц).

Все вышеизложенное дает основание говорить, что к осени 1446 г. социально-экономическая обстановка на Руси была чрезвычайно неблагоприятной для господствующего класса. Перенапряжение народных сил и разорение Руси в условиях двадцатилетней феодальной войны вели страну к упадку. Хозяйственный и политический кризис, который переживала Русь на более поздней стадии развития феодализма – на рубеже XVI и XVII вв., привел к первой широкой крестьянской войне. В середине XV в., когда еще слишком сильна была хозяйственная и политическая изолированность отдельных районов, условия для такой крестьянской войны в масштабе всей страны отсутствовали. Но обострение социальных противоречий объективно побудило господствующий класс к решительным действиям по преодолению внутренних феодальных междоусобий, дальнейшей государственной централизации и укреплению единовластия. Для этой цели сплотились все феодальные силы: церковь, боярство, широкие слои служилых людей. Движению, направленному против Дмитрия Шемяки, был придан характер общенационального дела. В качестве стимула борьбы был выдвинут лозунг восстановления на великокняжеском столе Василия II как законного правителя.

Феодальная церковь взяла на себя задачу идеологического обоснования начал наследственной монархии. В цитированном уже выше послании духовенства к Дмитрию Шемяке 1447 г. выступления галицких князей против Василия II приравниваются по своей, преступности к согрешению первого человека Адама, которому дьявол вложил в сердце идею «равнобожества». Когда князь Юрий Дмитриевич галицкий проявил «тщание… на начальство великого княжения», то он уподобился Адаму с его «самомнетельством обожения». Экскурсы в область библейских преданий сочетаются в послании духовенства Дмитрию Шемяке с рассуждениями, приравнивающими поведение его и его отца к действиям современных нарушителей общественных порядков – «разбойников», «татей». По словам послания, дьявол «вооружил» Шемяку на великого князя Василия II «желанием самоначалства, разбойнически нощетатством изгонити его, на крестном целованиьи». Отстаивая права Василия II на великое княжение, послание объясняет заботу о свергнутом князе заботой о народе, так как от галицких князей «всему православному христьяньству… въначяле истома и великие убытки почали быть» [2354]2354
  АИ, т. I, стр. 76–77, № 40.


[Закрыть].

Поддержка церкви очень помогла Василию II в его борьбе за великокняжеский стол. Из Вологды Василий II отправился на Белоозеро, побывал в Кирилловом и Ферапонтовом монастырях, заручившись поддержкой монастырской братьи. Речь, вероятно, должна идти не только о том, что духовенство взяло на себя идейную подготовку похода Василия II против Шемяки, но и о том, что оно в какой-то мере финансировало этот поход.

С Белоозера Василий II уже не вернулся в Вологду, а направился по приглашению тверского князя Бориса Александровича в Тверь. Там Василий II и Борис Александрович договорились о союзе, скрепленном браком сына первого, Ивана, и дочери второго, Марии. Очевидно, в данных условиях, когда число сторонников Шемяки резко сократилось и значительная часть русских феодалов приняла сторону Василия II, Борис Александрович решил извлечь пользу из сложившейся ситуации, взяв на себя инициативу восстановления Василия II на великокняжеском столе и предоставив ему Тверь как пункт, откуда должно было начаться его наступление на Москву. Тем самым Борис Александрович мог контролировать действия Василия II. Тверь стала местом сбора ратных сил, стекавшихся к московскому князю.

В это время началась агитация за возвращение на Русь и среди тех русских князей и бояр-эмигрантов, которые несколько ранее бежали в Литву. Еще не зная о предоставлении Дмитрием Шемякой Василию II в качестве удела Вологды, русские эмигранты во главе с князем Василием Ярославичем решили освободить его из Углича. Местом сбора для русских князей и бояр, которые хотели совершить эту операцию, была выбрана Литовская волость Пацин. Из летописей видно, что находившиеся в Литовской земле русские эмигранты активно поддерживали связи с Русью и получали оттуда соответствующую информацию. Когда в Литве стало известно, что Василий II находится в Вологде, а затем, что он отправился оттуда в Тверь, князь Василий Ярославич и другие русские эмигранты двинулись на Русь. В Ельне к ним присоединился татарский отряд, предводительствуемый союзниками Василия II – царевичами Касымом и Ягупом. Последние когда-то служили Василию II и теперь решили идти ему на выручку «за преднее его добро и за его хлеб» [2355]2355
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 202.


[Закрыть].

Дмитрий Шемяка и Иван можайский, желая сохранить за собой Москву, выступили с военной силой к Волоколамску, ожидая там противников. Но авторитет Дмитрия Шемяки все более падал. Многие слуги убежали от него из-под Волоколамска в Тверь. Между тем Василий II послал к Москве отряд под предводительством боярина Михаила Борисовича Плещеева, который в декабре 1446 г. взял столицу. Наместник Дмитрия Шемяки бежал, а наместник Ивана можайского был задержан при попытке к бегству и арестован. Слуги Дмитрия Шемяки и Ивана можайского были заключены в оковы, а московские «гражане» приведены к присяге на имя Василия II. Так быстро захватить Москву великокняжескому отряду удалось, по-видимому, только потому, что ее население было на данном этапе весьма враждебно настроено по отношению к Дмитрию Шемяке.

Узнав о взятии Москвы войсками Василия II, Шемяка и Иван можайский бежали в Галич, затем в Чухлому, а оттуда (захватив с собой в качестве заложницы находившуюся в Чухломе мать Василия II Софью Витовтовну) – в Каргополь.

Василий II, направивший войско против Дмитрия Шемяки и Ивана можайского, соединился под Угличем с войском князя Василия Ярославича, а под Ярославлем – с отрядом царевичей Касыма и Ягупа. Послав к Дмитрию Шемяке посла с требованием отпустить Софью Витовтовну (на что тот вынужден был согласиться), Василий II в феврале 1447 г. вступил в Москву.

Вернув великое княжение, Василий II в целях политической изоляции Дмитрия Шемяки попытался связать с собой сетью союзных договоров удельных князей, которых великий князь привлекал на свою сторону земельными пожалованиями. Так, в середине 1447 г. Василий II заключил соглашения с верейским и белозерским князем Михаилом Андреевичем и с князем серпуховским и боровским Василием Ярославичем. Тогда же были оформлены докончания Василия II с великим князем рязанским Иваном Федоровичем [2356]2356
  ДДГ, стр. 126–128, № 44; стр. 129–140, № 45; стр. 142–145, № 47.


[Закрыть].

Через князей Михаила Андреевича и Василия Ярославича Василий II завел переговоры с Дмитрием Шемякой и Иваном Андреевичем можайским и в июле 1447 г. добился заключения с ними перемирия, а в сентябре того же года – оформления мирных договоров [2357]2357
  Там же, стр. 140–142, № 46; стр. 146–148, № 48. Разбор перечисленных докончальных грамот, см. Л. В. Черепнин, указ. соч., ч. 1, стр. 138–144.


[Закрыть].

Перемирие с Василием II было для Шемяки лишь ловким тактическим ходом. Он не прекращал враждебных действий против Василия II. Готовясь к продолжению борьбы с ним, Шемяка опять завел сношения с князем Иваном Андреевичем можайским, посылал послов в Новгород и в Вятку с просьбой о военной помощи, подговаривал к выступлению против московского великого князя казанского царевича Мамотяка. Не выполняя условий договора с Василием II, Шемяка не возвращал ему захваченных им великокняжеской казны и княжеского и боярского имущества. В Москве у тиуна Дмитрия Шемяки были найдены присланные последним грамоты с предписанием перезывать к нему на службу великокняжеских слуг. Обвиняя Василия II в покровительстве татарам, Дмитрий Шемяка отказывался по предписанию великого князя платить дань в Большую орду [2358]2358
  В это время Золотая орда уже распадалась на ряд отдельных политических образований.


[Закрыть]хану Седи-Ахмеду. Задержав у себя посла казанского хана, Шемяка внес разлад в московско-казанские отношения.

Василий II передал дело о нарушении Шемякой договорной грамоты на суд высшего духовенства. От имени последнего в декабре 1447 г. было составлено обращение к Шемяке с предложением подчиниться великому князю [2359]2359
  АИ, т. I, стр. 75–83, стр. 40.


[Закрыть]. Великий князь хотел использовать против своего противника влияние церкви как крупной политической и идеологической силы феодального общества. В борьбе Василия II и Дмитрия Шемяки церковь явно приняла сторону последнего.

Враждебную Василию II деятельность развивал и князь Иван можайский. В начале 1448 г. через своего тестя, князя Федора Львовича Воротынского, он завел сношения с Казимиром IV. Иван Андреевич обещал последнему, если тот его «посадить на великом княженьи на московском», признать себя его вассалом («писатися» в докончальных грамотах его «братом молодшым»), уступить ему Ржеву и Медынь и оказывать военную помощь против его «неприятелей» [2360]2360
  ДДГ, стр. 149–150, № 50.


[Закрыть].

В начале 1448 г. московский великий князь открыл военные действия против Шемяки и выступил в поход по направлению к Галичу. Из Костромы Василий II начал с Шемякой переговоры. По летописному рассказу, Шемяка, «убоявся, начат миру прошати», «целовал крест» великому князю и выдал на себя «проклятые грамоты» (т. е. поклялся не нарушать мирного договора с Василием II под угрозой божьей кары) [2361]2361
  ПСРЛ, т. VI, стр. 178; т. VIII, стр. 121; т. XI, стр. 73–74; т. XVIII, стр. 23; т. XXIII, стр. 153.


[Закрыть]. Такие же «проклятые грамоты» выдал Василию II Иван можайский [2362]2362
  ДДГ, стр. 150–155, № 51.


[Закрыть]. Итак, желая принудить своих противников к прекращению военных действий, Василий II опять апеллировал к авторитету церкви.

Новая вспышка борьбы между Василием II, с одной стороны, и Дмитрием Шемякой и Иваном можайским – с другой, относится к началу 1449 г. Шемяка, «преступив крестное целование и проклятые на себя грамоты», подступил «с многою силою» к Костроме. Взять город Шемяке не удалось, ибо там находилась сильная «застава» – «многие дети боярские, двор великого князя». Вскоре в поход против Шемяки выступил сам великий князь, взявший с собою «епископов, и братию свою, и [татарских] царевичев с всеми силами». Когда великокняжеские полки подошли к селу Рудину, близ Ярославля, Шемяка переправился на ту же сторону Волги. Но дело до сражения не дошло, и, по глухому указанию летописи, противники «тако смиришася» [2363]2363
  ПСРЛ, т. VIII, стр. 122; т. XII, стр. 74–75; т. XX, стр. 261.


[Закрыть]. По лаконичному летописному изложению трудно судить, что повлияло на мирный исход столкновения. По-видимому, Василий II применил тот метод борьбы, которым пользовался и раньше: постарался разъединить своих противников. Ермолинская летопись говорит, что у Ивана можайского были колебания: поддерживать ли Дмитрия Шемяку («князь бо Иван не крепко стояше по Шемяке»). Через брата Ивана – князя Михаила Андреевича Василий II привлек его на свою сторону («отведе его от князя Дмитриа»), Иван Андреевич получил от великого князя Бежецкий Верх, который был ему пожалован еще в сентябре 1447 г., а затем отнят у него за выступления против Василия Темного на стороне Шемяки [2364]2364
  ПСРЛ, т. XXIII, стр. 154. По-видимому, к этому времени относится договор Василия II с суздальским князем Иваном Васильевичем Горбатым (ДДГ, стр. 155–160, № 52). Заключая этот договор, Василий II рассчитывал ослабить позиции Шемяки среди суздальских князей ( Л. В. Черепнин, указ. соч., ч. 1, стр. 147–149).


[Закрыть].

В 1450 г. московский великий князь повел свои войска на Галич. Некоторые летописи рассказывают об этом событии очень лаконично, отмечая только, что московская рать одержала победу над военными силами галицкого князя, обратив их в бегство. Так, в Тверском сборнике (под неверной датой – 1449 г.) читаем: «…был бои великому князю Василию Василиевичу московскому с княземь Дмитрием Шемякою у Галича; поможе бог великому князю Василию московскому, людей много побил, а бояр поймал; а князь Дмитрей побежал» [2365]2365
  ПСРЛ, т XV, стр. 494; т. XX, стр. 261; т. XXIV, стр. 184.


[Закрыть]. Несколько подробнее рассказывает о сражении под Галичем Ермолинская летопись. Судя по ее данным, Шемяка сосредоточил под Галичем значительные ратные силы. Галицкий князь получил военную помощь и из Новгорода. Сражение под Галичем было жестокое. Великокняжеские войска понесли большие потери. Тем не менее победа досталась московской рати. Галич был ею взят. Дмитрию Шемяке удалось бежать, хотя он чуть было не попал в плен [2366]2366
  ПСРЛ, т. XXIII, стр. 154; т. V, стр. 270.


[Закрыть].

Наиболее подробно битва под Галичем, происшедшая в 1450 г., описана в летописях Симеоновской, Софийской второй, Воскресенской, Никоновской. Здесь говорится, что, задумав поход против Дмитрия Шемяки, Василий II первоначально двинулся (через Иледар и Обнору) к Вологде, где, по полученным в Москве вестям, находился галицкий князь. На реке Обноре Василий II, узнав, что Дмитрий Шемяка вернулся в Галич, направился вслед за ним. Когда Василий II пришел на Железный Борок, ему донесли, что Дмитрий Шемяка готовится к решительному отпору великокняжеским войскам: «город крепит, и пушкы готовит, и рать пешая у него, а сам перед городом стоит с всею силою». Василий II в свою очередь бросил под Галич большое войско. Его возглавлял воевода князь Василий Иванович Оболенский, а с ним было «прочих князей и воевод многое множество». Участвовали в сражении и татарские царевичи. Кровопролитная битва («сеча зла») закончилась победой московской рати, несмотря на то, что защитники Галича применяли против своих противников пушки, тюфяки, пищали, самострелы. «Пешая рать» Шемяки, выставленная им на горе, после того как эту гору взяли московские полки, была почти вся перебита. Но войти в Галич оказалось не так легко. Его население укрылось за крепостными стенами и не пускало противника («а город затворился»). Галичане сдались лишь тогда, когда к городу подошел сам Василий II со свежими силами. Летопись лаконично замечает: «пришедшу же ему [великому князю] в Галичь, гражане же предашася ему, он же град омирив, и наместникы своя посажав по всей отчине той…» [2367]2367
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 205; т. VI, стр. 178–179; т. VIII, стр. 122–123; т. XII, стр. 75.


[Закрыть]Из этой краткой заметки ясно, что сопротивление галичан было подавлено военной силой и что, следовательно, в Галицком княжестве у Дмитрия Шемяки в момент его решительной схватки с Василием II была еще значительная социальная опора.

Интересная версия о событиях 1450 г. содержится в летописи Авраамки. Здесь говорится, что до решительного наступления на Галич Василий II послал туда «изгонную рать» под предводительством князя Василия Ярославича. Тогда Дмитрий Шемяка выехал с семьей из Галича и, доехав до реки Вишера, послал в Новгород посла с просьбой предоставить убежище его жене и сыну. Получив на это согласие, Шемяка отправил семью в Новгород, а сам вернулся в Галич. Возможно предположить, что во время этой поездки Шемяка договорился с новгородцами и о военной помощи. Ведь некоторые летописи указывают на участие новгородцев в сражении под Галичем. Другое интересное указание летописи Авраамки сводится к тому, что покорение Галича было осуществлено Василием II по договоренности с тверским князем Борисом Александровичем и при его поддержке [2368]2368
  ПСРЛ, т. XVI, стр. 192. По взятии Галича Василий II, желая получить подтверждение верности ему со стороны князей Михаила Андреевича белозерско-верейского и Василия Ярославича серпуховско-боровского, заключил с ними новые договоры (ДДГ, стр. 104–175, № 56–57). Анализ этих договоров см. Л. В. Черепнин, указ. соч., ч. 1, стр. 150–155.


[Закрыть].

После взятия Галича московскими войсками Шемяка бежал в Новгород. Он пытался снова сделать ареной своей борьбы с великокняжеской властью северные русские области. В этих целях Шемяка стремился овладеть Устюгом. Согласно версии Устюжского летописного свода, поход Шемяки на Устюг относится к 1450 г., ко времени непосредственно вслед за его бегством из Галича в Новгород. К Устюгу Шемяка подошел по Двине в насадах. Устюжане не оказали ему сопротивления («против его щита не держали»). Шемяка «город Устюг засел, а земли не воивал, а людей добрых привел к целованию». Часть «добрых людей» не хотела «изменити» великому князю Василию и подверглась за это от Дмитрия Шемяки казни. Он ряд «добрых людей» «метал» в реку Сухону, «вяжучи камение великое на шею им». Картина интересная! Сопротивление Шемяке оказывает местная знать: феодалы, богатые купцы. Рядовая масса горожан выступает за него. Очевидно, она рассчитывает при его помощи освободиться от засилия «добрых людей».

Из Устюга Шемяка, по данным Устюжского летописного свода, отправился к Вологде, «повоевал» вологодские земли, а затем вернулся в Устюг, где прожил два года.

В 1453 г., по Устюжскому летописному своду, в Устюг направилась великокняжеская рать. Оставив в Устюге своего воеводу Ивана Киселева, Шемяка бежал в Новгород. В погоне за Шемякой великокняжеское войско прошло по Сухоне, Селенге, Кокшенге. Этот поход сопровождался массовыми казнями местного населения. Жители этих областей пострадали теперь больше, чем в то время, когда здесь действовал Шемяка [2369]2369
  УЛС, стр. 82–83. См. также ПСРЛ, т. XVI, стр. 192–193.


[Закрыть].

Симеоновская, Воскресенская, Никоновская и другие летописи поход к Устюгу Шемяки и поход против Шемяки московских войск описывают под одним, 1452 годом. Здесь также подчеркивается, что московская рать сурово расправлялась с населением: «…землю ту всю плениша, и в полон поведоша… и… возвратишася назад все здрави с многым пленом и корыстью» [2370]2370
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 208; т. VI, стр. 179–180; т. VIII, стр. 125; т. XII, стр. 87.


[Закрыть].

В 1453 г. Шемяка скончался в Новгороде, где и был похоронен. Многие летописи указывают, что эта смерть была насильственная, что Шемяка был отравлен («умре с отравы», «умре напрасно», «даша ему лютаго зелия и испусти нужно душу») [2371]2371
  ПСРЛ. т. V, стр. 271, 208; УЛС, стр. 83.


[Закрыть]. Наиболее подробные версии о смерти Шемяки дают летописи Ермолинская и Львовская. Ссылаясь на «людскую молву», Ермолинская летопись указывает, что «зелие» для отравы Дмитрия Шемяки привез из Москвы в Новгород великокняжеский дьяк Степан Бородатый. Подкупленный повар Шемяки по имени Поганка дал ему это «зелие» «в куряти», отчего князь и умер [2372]2372
  ПСРЛ, т. XXIII, стр. 155; т. XX, стр. 262.


[Закрыть]. Следовательно, инициатива отравления Шемяки принадлежала Василию II, который таким образом разделался со своим давним противником.

* * *

Феодальная война явилась серьезным этапом в процессе образования Русского централизованного государства. В результате феодальной войны произошли важные изменения в политике великокняжеской власти, в социальных отношениях.

По окончании феодальной войны правительство Василия II провело ряд мероприятий по реорганизации податного и судебного иммунитета. Эти мероприятия рассмотрены мною в специальной работе [2373]2373
  Л. В. Черепнин, указ. соч., ч. 2, стр. 150–159.


[Закрыть]. Здесь я повторю только свои основные выводы.

У правительства Василия II не было обдуманного и последовательно проводимого плана политики в области иммунитета. Оно часто отступало от первоначального решения вопроса и заменяло его другим, в корне противоположным. И это понятно. Конец «смуты», продолжавшейся почти четверть века, поставил ряд серьезных задач перед великокняжеской властью. Решить их было не так легко. Надо было восстановить платежеспособность феодально-зависимого населения, потрясенного феодальной войной и усилением эксплуатации («потугами»). Отсюда – выдача землевладельцам грамот с податными льготами. Отсюда и использование в качестве формы судебного иммунитета несудимости без всяких ограничений. Судебные и податные привилегии светским и особенно духовным феодалам в качестве метода великокняжеской политики (в частности, экономической политики) должны были способствовать восстановлению производительных сил, заселению пустующих мест и укреплению зависимости непосредственных производителей от феодалов. С другой стороны, окончание длительной феодальной войны, мешавшей политическому единству, способствовавшей росту центробежных сил, заставляло великокняжескую власть проводить политику централизации. Отсюда – лишение (полное или частичное) землевладельцев прав в пользу наместников и волостелей.

Со второй половины 50-х годов XV в. московское правительство начинает уже систематически выдавать землевладельцам жалованные грамоты с ограниченными судебными правами (несудимость с изъятием дел о «душегубстве», а в ряде случаев и дел о «разбое» и «татьбе с поличным»).

Во время феодальной войны впервые появляются жалованные грамоты, говорящие о праве истцов вызывать частновладельческих крестьян по всем судебным делам дважды или трижды в году через пристава на великокняжеский суд. Нарушение приставами установленных сроков давало крестьянам право не ездить к ответу. С середины XV в. статья о двух или трех сроках вызова приставами частновладельческих крестьян на великокняжеский суд получает распространение в жалованных грамотах. Это была одна из форм судебной централизации, связанная с усилением классовой борьбы.

После окончания феодальной войны Василий Темный и его преемник Иван III должны были увеличить земельные фонды тех групп феодалов, которые их поддерживали в борьбе за централизацию. Земли передаются великими князьями не только в вотчину, но и в держание своим слугам. Для последней цели используются и земельные владения митрополичьей кафедры. Развивается условное землевладение.

Феодальная война – важный этап в развитии крепостнических отношений. После окончания феодальной войны московское правительство организовало перепись крестьянского населения в целях податного обложения. Освобождались от переписи лишь те феодально-зависимые крестьяне, которые пользовались временной податной льготой. После феодальной войны московские удельные князья стали выдавать землевладельцам жалованные грамоты, которыми им или разрешалось вообще не отпускать от себя крестьян или предоставлялось право «отказывать» своих крестьян только в твердо установленный срок (Юрьев день осенний) [2374]2374
  Л. В. Черепнин, указ. соч., ч. 2, стр. 155–159.


[Закрыть]. Так отразилась феодальная война на положении основных классов феодального общества.

* * *

Время с конца XIV в. до середины XV в. – период напряженной и острой борьбы между отдельными русскими землями, сопровождавшей процесс образования единого государства. В этой борьбе отчетливо обнаруживается возросшая сила великого княжества Московского. В этой же борьбе теряет свою независимость княжество Нижегородское. Формирование единого государства происходило в сложной внешнеполитической обстановке. На Русь обрушивались один за другим удары со стороны Тохтамыша, Тимура, Едигея. Северо-западные русские земли являлись объектом литовской агрессии.

Ко второй четверти XV в. на Руси обострились классовые противоречия. Это обстоятельство заставило господствующий класс искать новых форм государственной организации для удержания народа в подчинении. Начавшаяся во второй четверти XV в. феодальная война постепенно стала переходить в войну гражданскую, втягивавшую в себя все общественные слои. Это заставило господствующий класс прекратить внутренние распри и консолидировать свои силы. С окончанием феодальной войны последовала перестройка некоторых сторон общественно-политического строя.