Текст книги "Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси"

Автор книги: Лев Черепнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 77 страниц)

§ 7. Классовая борьба в Твери в конце XIV – начале XV в. и московско-тверские взаимоотношения. Московско-нижегородские и московско-рязанские взаимоотношения в это время

В конце XIV в. в Твери, так же как и в Новгороде, появляются идейные течения еретического характера, направленные против господствующей православной церкви. Так, в 1390 г. на суде прибывшего в Тверь московского митрополита Киприана разбиралось дело тверского епископа Евфимия Висленя, которому посвящено специальное исследование А. И. Клибанова. Не очень ясен характер ереси, распространявшейся Висленем. Этот вопрос совсем не раскрывает Тверской сборник, рассказывающий о суде над Евфимием Висленем. Рогожский летописец и Симеоновская летопись, также уделяющие внимание указанному событию, называют Евфимия Висленя зачинщиком «мятежа церковного» и весьма отрицательно характеризуют его, как человека, у которого «не обретеся… правда в оустех…» Никоновская летопись говорит, что против Евфимия Висленя было выдвинуто обвинение по делу «о мятежи и раздоре церковнем», что враги тверского епископа «многы клеветы» на него «сотвориша… тяжки зело и неудобьносимы». Подчеркивает Никоновская летопись, что в связи с делом Висленя среди жителей Твери началась «вражда, и брань велия воздвизашеся» [2115]2115
  ПСРЛ, т. XV, стр. 445; т. XV, вып. 1, стр. 160; т. XVIII, стр. 141; т. XI, стр. 125.


[Закрыть]. «Житие» Арсения (сменившего Евфимия Висленя на епископской кафедре в Твери) называет его еретиком («всяку в себе ересь носяща»), указывая, что он выступал с отрицанием церкви («…не приемлет соборная и апостольская церкви…») [2116]2116
  А. И. Клибанов, Свободомыслие в Твери в XIV–XV вв., стр. 244–245.


[Закрыть].

Евфимий Вислень имел много единомышленников из числа, по-видимому, посадского населения Твери: «…воздвизаетмятеж и бурю на церковь, яже не приемлет божественая и апостольская церковь, поучает же многых во граде по своим похотем ходити» [2117]2117
  Там же, стр. 245.


[Закрыть]. Очевидно, в ереси Висленя имелись под религиозной оболочкой элементы антифеодального протеста, вероятно, такие же, как и в учении стригольников. Поэтому на суде против него активно и единодушно выступили церковные и светские феодалы: «вси возсташа нань клевещуще, и архимандриты, и игумени, и священницы, и иноцы, и боаре, и велможи, и простии» [2118]2118
  ПСРЛ, т. XI, стр. 125.


[Закрыть].

Суду над Висленем был придан характер акта большого политического значения. Его судил митрополит Киприан, явившийся в Тверь в сопровождении двух греческих митрополитов и двух русских епископов (Михаила смоленского и Стефана пермского). В митрополичьем суде приняли участие тверские бояре и духовные лица («священный събор и мирских събор») [2119]2119
  Там же, стр. 124.


[Закрыть]. Характерно, что один из судей – Стефан пермский незадолго перед этим выступил с обличением новгородских стригольников. Вислень был смещен с своего поста, а в качестве тверского епископа утвержден протодьякон митрополита Киприана – Арсений. Надо думать, что назначение последнего было встречено враждебно широкими массами посадского населения. Вероятно, поэтому Арсений (судя по данным Никоновской летописи) долго не хотел занять епископскую кафедру («…бояся владычества приати во Тфери, виде бо тамо вражду и брань многу, и смутися и ужасеся») [2120]2120
  Там же, стр. 125.


[Закрыть].

Интересно, что, поставив в Твери нового епископа Арсения, Киприан взял Висленя с собою в Москву и поселил его в Чудовом монастыре. Из этого факта А. И. Клибанов делает следующий вывод: «Дело Евфимия служит примером сотрудничества московской великокняжеской власти с участниками и зачинщиками «мятежей и раздоров церковных», происходивших в русских землях» [2121]2121
  А. И. Клибанов, Свободомыслие в Твери в XIV–XV вв., стр. 242.


[Закрыть]. В такой обобщающего характера формулировке данный вывод, как мне кажется, вызывает возражения. Но бесспорно, что московский великий князь совместно с митрополитом стремился использовать «мятежи и раздоры церковные», происходившие в различных русских княжествах, в целях укрепления там своей власти. Характерно, что (как было указано в § 6) Киприан одновременно с поездкой, совершенной в Тверь, побывал в Новгороде, добиваясь восстановления там митрополичьего суда. Под митрополичьим контролем должна была находиться и политическая жизнь Твери. В качестве митрополичьего ставленника там оставался Арсений, но для упрочения власти митрополита в тех общественных кругах, в которых был силен авторитет Евфимия Висленя, Киприану мог пригодиться и последний.

Интересным памятником деятельности Арсения по идеологическому укреплению основ православия является так называемая Арсеньевская редакция Киево-Печерского патерика 1406 г. Исследователь названного памятника А. И. Абрамович указывает, что составитель Арсеньевской редакции Патерика дополнил основную редакцию этого произведения (относящуюся, очевидно, к XIII в.) новыми статьями. К их числу относятся: «Житие» Феодосия, «Похвала» ему и «Сказание» о начале Киево-Печерского монастыря (встречающееся, правда, не во всех списках рассматриваемой редакции) [2122]2122
  Д. И. Абрамович, Исследование о Киево-Печерском патерике как историко-литературном памятнике, СПб., 1902, стр. 1, 32, 57.


[Закрыть]. Очевидно, по мысли Арсения, на материале житий древнерусских «черноризцев», «мнихов» должны были формировать свое мировоззрение его современники, жители Твери. Создание Арсеньевской редакции Патерика было своеобразным ответом тверского епископа, ревнителя ортодоксального православия, тем, кто в какой-либо мере подвергал сомнениям и критике учение господствующей церкви. Это был ответ зачинщикам «мятежей и раздоров церковных», на которых, по замыслу тверского епископа, Патерик должен был оказать благотворное идейное воздействие, воспитывая их в духе преданности православию.

Некоторые включенные в Арсеньевскую редакцию старые тексты получали новое звучание в условиях той идеологической борьбы в Твери в конце XIV – начале XV в., наиболее ярким проявлением которой было дело Евфимия Висленя. Так, в «Похвале» Феодосию имеется следующее место: «Егда же умножишася греси наши и свершишася безакония нашя, и злоба наша бога прогневи, – и раздрушишася домови божественыя, и манастыреви разорени быша, и гради пленени быша, и села опустиша от языка незнаема, от языка немилостива, от языка неимуща, ни бога боящася, ни утробы человеколюбивы деръжаще. Тем же еще от них в работе суще, в озлоблении зле и в томленьи люте, припадаем ти, молбу приносяще» [2123]2123
  «Патерик Киевского-Печерского монастыря», изд. Археографической комиссии, СПб., 1911, стр. 178.


[Закрыть]. Речь идет, по-видимому, о разорении Руси татаро-монгольскими захватчиками, о порабощении ими русского народа.

А затем в тексте следует молитвенное обращение к богородице с просьбой о том, чтобы она охраняла в дальнейшем Киево-Печерский монастырь, являющийся оплотом православия. «…Да помянеть милости своя древняя о ограде сеи, еже дасться ей в достояние, и ослабу подасть от скрушения горька, и отженеть врагы лукавыя и хулники православные веры, и створить необориму церковь святую свою, юже сама изволи въздвигнути в жилище собе, и умножить стадо ограды твоея, и присещаеть, яко и преже, сблюдающи и хранящи, заступающи и утверждающи от враг, видимых и не видимых» [2124]2124
  Там же.


[Закрыть]. Если в данной выдержке из Патерика можно видеть, как и в рассмотренной перед этим цитате, указание на татаро-монгольских завоевателей, то непонятны такие выражения, как «врагы лукавыя и хулники православныя веры», от которых должна защитить «необориму церковь святую свою» богородица. Непонятно, что это за «враги видимые и невидимые»? Думаю поэтому, что рассматриваемый текст имеет в виду не татаро-монголов, что он говорит о другом. Речь здесь, по-видимому, идет о еретиках типа Евфимия Висленя, которые отрицали православную церковь как институт. Это они – враги церкви.

* * *

В княжение сына и преемника Михаила Александровича, великого тверского князя Ивана Михайловича, в Тверском княжестве, в условиях острой классовой борьбы, происходил процесс дальнейшей политической концентрации. Борьба Ивана Михайловича с удельными князьями Тверской земли (холмским и кашинским) закончилась подчинением последних его власти [2125]2125
  А. Е. Пресняков, Образование Великорусского государства, стр. 214–219; А. Н. Насонов, Монголы и Русь, стр. 141–142.


[Закрыть].

Характерны новые приемы великокняжеской политики, к которым прибегал Иван Михайлович для того, чтобы принудить других князей Тверской земли признать свою власть. Во-первых, он заставил тверских великокняжеских бояр, связанных вассальными договорами с тверскими князьями – потомками Михаила Александровича разорвать эти договоры со всеми, кроме него самого. По словам летописи, князь Иван Михайлович захотел «свою братью обидети» и велел «бояром своим целование сложити к своей братьи…» Не могли изменить решения Ивана Михайловича ни ссылка его братьев на то, что его действия противоречат завещанию их отца великого тверского князя Михаила Александровича («не по грамоте отца нашего твои бояре к нам сложили целование…»), ни вмешательство в дело вдовы покойного князя Михаила. Иван Михайлович отвечал своим братьям: «бояре сложили к вам целование по моему слову». Собственно говоря, это означало не что иное, как признание Иваном Михайловичем Тверского княжества своей «вотчиной», подлежащей передаче по наследству его потомкам по прямой нисходящей линии (минуя родственников по линии боковой). Такой существенный в жизни Тверской земли акт, аналогичный завещательному распоряжению, сделанному в отношении великокняжеского стола Дмитрием Донским, вызвал протест других тверских князей. Неслучайно летописи говорят, что «оттоле нача великий князь вражду въздымати на свою матерь, и на свою братью… начя на них нелюбие держати». Нарушались правовые основы удельной системы.

Другое нарушение старинных политических порядков великий князь тверской допустил, отказавшись прибегнуть к суду тверского епископа по вопросам, связанным с разделом территории Тверской земли между местными князьями. Когда Иван Михайлович отнял некоторые владения у своего брата князя Василия и передал их своему племяннику Ивану Борисовичу, а от Василия приехал к великому князю епископ Арсений, «прося суда обчего», великий князь заявил: «суда ти о том не дам» [2126]2126
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 148–149; т. XI, стр. 183–184; т. XV, вып. 1, стр. 176–177.


[Закрыть]. Это была претензия местной великокняжеской власти на право совершать переделы владений между удельными князьями.

Как уже было указано, тверской великий князь Иван Михайлович сумел укрепить свою власть. И это несмотря на то, что наиболее сильного из удельных князей Тверской земли – Василия Михайловича кашинского поддерживал великий князь московский Василий I. Еще надолго сохранило Тверское княжество свою независимость от княжества Московского.

Нижегородские князья и после утраты политической самостоятельности не прекратили сопротивления московской великокняжеской власти. В борьбе за возвращение своей «отчины» они прибегали к содействию татар. Племянник нижегородского князя Бориса Константиновича Семен Дмитриевич сделал в 1394 г. попытку вернуть Нижегородское княжество с татарской помощью. Князь Семен подошел к Нижнему Новгороду с ратью, в составе которой была тысяча татар. Нижегородские «люди горожане» во главе с тремя воеводами «затворишася в городе», приготовившись к его защите. После первого сражения татары вынуждены были отступить, но затем снова приступили к Нижнему Новгороду. Три дня продолжалась перестрелка, а затем татары уговорили нижегородцев заключить с ними мир и пустить их в город, дав при этом обещание «крестьян не грабити, ни заимати». Обещание было нарушено, и, войдя 25 октября 1394 г. в город, татары начали грабить жителей: «…пограбиша всех крестьян от болших и до менших, и нагых пускаху, и град весь взяша, и до конца пограбиша, и всякого имения без числа поимаша». Князь Семен снял с себя ответственность за ограбление нижегородского населения, заявив: «не аз есмь створивый се, но татарове, в них же аз не волен, а с них не могу» [2127]2127
  ПСРЛ, т. IV, стр. 101–102; т. V, стр. 247.


[Закрыть]. Через две недели после взятия Нижнего Новгорода татары, получив известие, что против них готовится поход московской рати, бежали вместе с Семеном Дмитриевичем из города.

После этого брат московского великого князя Василия Дмитриевича Юрий во главе московского войска разгромил Болгары, Жукотин, Кеременчук и Казань. Поход продолжался три месяца. Летопись подчеркивает, что русская рать впервые проникла так далеко в глубь татарских владений: «никто же не помнить толь далече воевала Русь Татарьскую землю». Обратно русское войско вернулось с большой добычей («и възвратишася с многою корыстью») [2128]2128
  ПСРЛ, т. IV, стр. 101–102; т. V, стр. 247–248. В ряде летописей рассмотренные выше события иногда даются под 1398–1399 гг., а иногда повторяются дважды (под 1394 или 1395 гг. и под 1398 или 1399 гг.). См. ПСРЛ, т. VI, стр. 128 и 130; т. VIII, стр. 12; т. XI, стр. 163, 171; т. XV, стр. 461, 470.


[Закрыть].

Князь Семен нашел убежище в Орде. По-видимому, он делал новые попытки скопить там военные силы, чтобы вернуть Нижегородское княжество. В 1401 г. великий князь Василий I послал своих воевод захватить семью Семена Дмитриевича, с тем чтобы таким путем заставить покориться его самого. Московские воеводы отправились с великокняжеской ратью в «Татарскую землю», где и настигли жену и детей князя Семена. «Ограбив» их, они привели их в Москву, где те были взяты под стражу. Семен Дмитриевич, перешедший на положение беглеца и изгнанника («сам бо бяше тогда бегая по Татарскым местом»), узнав об аресте его жены и детей, о захвате московским великим князем его казны, обратился к Василию I с просьбой о помиловании («посла к великому князю с челобитием и с покорением»). Получив от великого князя разрешение на возвращение в русские земли с гарантией безопасности («опас»), Семен Дмитриевич приехал в Москву. Оттуда он и его семья были отправлены великим князем в Вятку, где князь Семен в том же году и умер.

Краткая характеристика Семена Дмитриевича, помещенная, в Симеоновской и некоторых других летописях, отличается двойственным характером. С одной стороны, летописец как будто осуждает суздальского князя за то, что он так настойчиво добивался восстановления на нижегородском княжеском столе и прибегал в этих целях к помощи ордынских ханов. «…Восмь лет по ряду в Орде служи четырем царем… а все то поднимая рать на великаго князя московскаго, како бы ему наити свою отчину, Новогородцкое княжение». Но, с другой стороны, в отзыве летописца о князе Семене нельзя не увидеть известного к нему уважения и сочувственного отношения. Автор с чувством симпатии говорит о его энергии, целеустремленности, скорбит по поводу бед, его постигших. «Сеи же князь в животе своем многы напасти подъят и многы истомы претерпе в Орде и на Руси, добиваяся отчины своея»; «и того ради мног труд лодъя, не обретаа покоя ногама своима, и не успе ничтоже, но акы всуе тружаяся» [2129]2129
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 149–150; т. VI, стр. 131–132; т. VIII. стр. 75–76; т. XI, стр. 186–187; т. XX, стр. 219–220; т. XXIII, стр. 138–139; т. XXIV, стр. 168–169.


[Закрыть].

Подобная двойственность в оценке личности и деятельности мятежного суздальского князя вполне понятна для летописца XV в. На его глазах совершалось объединение Руси. Падали когда-то независимые русские княжества. Лишались своих владений местные князья. И даже видя (конечно, глазами своего класса, класса феодалов) положительные стороны всего, что было связано с преодолением политической раздробленности, летописец не мог равнодушно относиться к печальной судьбе близких ему по социальному положению и идейному облику представителей господствующего класса, которые делались жертвой неумолимого хода истории, но при этом не сдавались.

Дав отпор выступлению князя Семена Дмитриевича, правительство Василия I на некоторое время укрепило свои позиции в пределах Нижегородского княжества.

Взаимоотношения между Московским и Рязанским княжествами были определены специальной договорной грамотой, составленной Василием I и рязанским князем Федором Ольговичем в 1402 г. [2130]2130
  ДДГ, стр. 52–55, № 19.


[Закрыть]По этому договору рязанский князь был лишен права самостоятельно (без ведома Василия I) регулировать свои отношения с правителями как Литвы и Орды, так и соседних русских княжеств, наконец, уделов Рязанской земли. Зависимость последней от московского правительства становилась настолько реальной, что потребовалась специальная оговорка о невмешательстве московского князя во внутренние дела Рязанского княжества и о неприкосновенности рязанских территориальных границ [2131]2131
  Л. В. Черепнин, указ. соч., ч. 1, стр. 83–84.


[Закрыть].

Важным фактором, влиявшим на положение отдельных княжеств в общей политической системе Северо-Восточной Руси в конце XIV – начале XV в., была внешнеполитическая обстановка. К ее анализу и следует обратиться.

§ 8. Русско-литовские и русско-ордынские взаимоотношения в конце XIV – начале XV в.

Объединение русских земель в конце XIV – начале XV в. происходило в очень сложной внешнеполитической обстановке. Два главных вопроса – литовский и ордынский определяли направление политики русских князей. Великий князь литовский нуждался в союзе с великим князем московским для борьбы с общими противниками: польским королем Ягайлом, поскольку польская корона после унии с Литвой 1386 г. стремилась поглотить земли Литовского княжества, и с Золотой ордой.

С самого начала своего княжения московский великий князь Василий Дмитриевич стремился мобилизовать силы против восточной, ордынской опасности. Одновременно с этим он принимал меры к организованной защите западных границ Московского княжества от возможных набегов литовских войск. В 1390 г. Василий I заключил договор с серпуховско-боровским князем Владимиром Андреевичем [2132]2132
  ДДГ, стр. 37–39, № 13.


[Закрыть]. Главная задача договорной грамоты заключалась в распределении между обоими князьями политических и военных функций. Великокняжеская власть брала на себя задачу обороны восточных границ Московского княжества. На долю удельного князя Владимира Андреевича падала организация сопротивления агрессии литовских феодалов с запада. Поэтому в удел ему Василий I дал Ржеву, пограничный город, на который одновременно претендовали и Московское, и Тверское княжества, и Литва [2133]2133
  Л. В. Черепнин, указ. соч., ч. 1, стр. 63–67.


[Закрыть].

Взаимоотношения московского правительства с Ордой в 90-х годах XV в. складывались для него благоприятно. Воспользовавшись поражением Тохтамыша, понесенным последним от войск Тимура, Василий I добился присоединения к Московскому княжеству княжества Нижегородско-Суздальского. В 1395 г., как об этом говорилось в специальном параграфе, Тимур нанес сокрушительный удар Золотой орде и, преследуя Тохтамыша, дошел до Рязанской земли. Разгром Золотой орды войсками Тимура был использован московским правительством, переставшим уплачивать ордынский «выход» [2134]2134
  А. Н. Насонов, Монголы и Русь, стр. 140.


[Закрыть]. В 1398 г. Тохтамыш потерпел полное поражение от войск Тимур-Кутлуга и бежал в Литву. Тимур-Кутлуг стал ханом Золотой орды [2135]2135
  ПСРЛ, т. XV, стр. 457–458.


[Закрыть].

Между тем на русские земли надвигалась угроза со стороны Литвы. Вступая в союз с Витовтом, правительство Василия Дмитриевича хотело объединить русские и литовские военные силы для борьбы с Ордой. Но союз этот не мог быть прочным, так как литовское правительство претендовало на дальнейший захват территории Руси. В 1395 г. Витовт, распустив слух, что он отправляется в поход против Тимур-Кутлуга, неожиданно появился под Смоленском. Использовав усобицы смоленских князей, он обманом захватил их с боярами и отправил в Литовскую землю, «а самь посады пожьже и люди многи полони, и такь все княжение Смоленьское оузял за себе, и намисника своего посади…» В следующем, 1396 г. литовские войска разорили Рязанскую землю [2136]2136
  ПСРЛ, т. XVII, стр. 46, 47.


[Закрыть].

Сопротивление литовскому наступлению на русские земли в это время оказывали войска великого рязанского князя Олега Ивановича – тестя смоленского князя Юрия Святославича [2137]2137
  ПСРЛ, т. XI, стр. 163.


[Закрыть]. После взятия Смоленска Витовтом в 1395 г. Олег Иванович предпринял ответный поход на Литву в союзе с князьями пронским, козельским и муромским. В 1396 г. рязанские военные силы совершили нападение на Любутск [2138]2138
  Там же, стр. 166.


[Закрыть].

Московский великий князь Василий I, однако, не желал обострения русско-литовских отношений. Этим объясняется дипломатический визит, нанесенный Василием I и митрополитом Киприаном Витовту в Смоленске в 1396 г., и последующий торжественный прием Василием I Витовта в Коломне [2139]2139
  ПСРЛ, т. VIII, стр. 69–70.


[Закрыть].

В 1398 г. Витовт заключил так называемый Салинский договор с Орденом. Великий литовский князь уступил Ордену Жемайтию и обещал ему помочь захватить Псковскую землю. Орден в свою очередь должен был оказать помощь литовскому правительству в подчинении Новгорода.

В следующем, 1399 г. Витовт послал новгородскому правительству «възметную грамоту», содержание которой передается в летописях следующим образом: «обеществовале мя есте, что было вам за мене нятися, а мне было вам князем великим быти, а вас мне было боронити, и вы за мене нялеся» [2140]2140
  НПЛ, стр. 393.


[Закрыть]. К войне с Литвой стал готовиться Псков. В 1399 г. оттуда выехал литовский князь Иван Андреевич, внук Ольгерда. После этого псковское правительство договорилось с московским великим князем Василием I об утверждении на псковском княжеском столе князя Ивана Всеволодовича холмского [2141]2141
  «Псковские летописи», вып. 1, стр. 26; вып. 2, стр. 30, 108.


[Закрыть]. В Новгород приехал в качестве князя брат Василия Дмитриевича Андрей [2142]2142
  НПЛ, стр. 394–396.


[Закрыть]. Литовско-русские мирные отношения были порваны: «А Витовт литовскии князь тоа зимы мир разверз с своим зятем с великим князем с Васильем и с Новымгородом и с Псковом» [2143]2143
  «Псковские летописи», вып. 2, стр. 109.


[Закрыть].

Кроме наступления на северо-западные русские земли, Витовт лелеял также широкие планы завоевания Причерноморья. В этих целях он использовал усобицы в Орде. Он дал убежище в Литовской земле Тохтамышу, изгнанному Тимуром, решил помочь ему вновь утвердиться на золотоордынском ханском столе и тем самым распространить литовское влияние на подчиненные Орде земли.

В 1397–1398 гг. литовские войска под предводительством Витовта совершили поход в Причерноморские степи и овладели низовьями Днепра, где по предписанию литовского князя был сооружен каменный город святого Иоанна. В 1399 г. Витовт двинул большие военные силы на борьбу с Тимур-Кутлугом. Кроме литовцев, вместе с Витовтом выступили поляки, немцы, присланные великим магистром Ордена, воины, направленные волошским господарем, татары, приведенные Тохтамышем. Русские летописи указывают, что Витовт преследовал далеко идущие цели: водворив Тохтамыша на золотоордынском столе, он сам якобы хотел завладеть всей Русью. «Свеща Витовт с Тахтамышем в единои думе, глаголя», – читаем в летописи: «аз тя посаждю в Орде на царствиа, а ты мя посадишь на великом княжении на Москве и на всей Рускои земли». В некоторых летописях подчеркивается тесная связь между намерениями Витовта укрепить через Тохтамыша господство Литвы в пределах Золотой орды и его стремлениями к захвату Новгорода и Пскова: «Поидемь, пленимь землю Татарьскую, победимь царя Темирь-Коутлюя, възмемь царство его, и разделим користь его, и посадим во Орде на царстве его царя Тахтамыша, а сам сяду на Москве на великом княжении на всей Рускои земли, а Великии Новгород с Псковом мои боудеть» [2144]2144
  ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. 2, стр. 384–385.


[Закрыть]. Трудно сказать, сколь достоверны записанные летописцем слухи о планах Витовта. Вероятно, эти слухи преувеличены. Но несомненно, что поддержка Витовтом Тохтамыша в его борьбе с Тимур-Кутлугом исходила из планов наступления в дальнейшем на Русь.

Битва между войсками Витовта и Тимур-Кутлуга произошла 12 августа 1399 г. Военные силы, приведенные Витовтом, были разгромлены. Были убиты участники Куликовской битвы – князья Андрей Ольгердович полоцкий, его брат Дмитрий Ольгердович брянский и другие князья и бояре. Погибло на поле боя множество простых воинов. Тимур-Кутлуг взял «окуп» с Киева и «роспустил» «силу свою всю» «воевати землю Литовскую» [2145]2145
  Там же, стр. 384–386; т. VIII, стр. 72–73; т. XI, стр. 172–174; т. XVI, стр. 144–145; т. XVII, стр. 47–48, 97, 173–174; т. XVIII, стр. 143; т. XX, стр. 219; т. XXIII, стр. 137; т. XXIV, стр. 167–168.


[Закрыть].

Поражение, которое Витовт потерпел на Ворскле, приостановило литовское наступление на Русь. В 1400 г. был заключен мир между Литвой и Новгородом [2146]2146
  «Очерки истории СССР…» IX–XV вв.», ч. 2, стр. 244–245, 536–538.


[Закрыть]. Польские паны использовали военные неудачи Витовта для усиления своего влияния в Литве. В 1401 г. Витовт и литовские бояре дали новое обязательство польскому королю Ягайлу в том, что Литовское княжество сохранит унию с Польшей и что после смерти Витовта власть над Литвой перейдет к Ягайлу.

С 1401 г. началось народно-освободительное движение в Жемайтии, захваченной Орденом. Витовт поддержал это движение и начал с Орденом войну, окончившуюся для Литвы неудачно. В годы внешнеполитических осложнений для Литовского княжества пошатнулось его господство в Западной Руси.

В 1401 г. отпал от Литвы Смоленск. Согласно летописным данным, это случилось в результате происшедшего в городе восстания. «А во граде во Смоленскоу быс мятежь и крамола», «была в тот час замятня великая в Смоленску», – говорится в разных летописях. Под терминами «мятеж», «крамола», «замятня», как видно из последующего изложения событий, имеется в виду не феодальная усобица, а антифеодальное выступление, принявшее национально-освободительный характер. Движущей социальной силой смоленского восстания явились горожане, поднявшиеся на борьбу с угнетением, которое они испытывали от литовских феодалов («не могоуще терпети насилия от иноверных ляхов», «не могли терпети великое налоги из Ляхов»). В летописях указывается, что в Смоленске были как сторонники литовского князя Витовта, так и его противники, поддерживавшие связь с прежним смоленским князем Юрием Святославичем («овии хотяхоу Витовъта, а дроузии отчича князя Юрья»). При этом видно, что Юрий Святославич опирался на посадских людей, а Витовт нашел опору среди части бояр, не только литовских, но и смоленских, и брянских. Смоленские посадские люди, договорившись с Юрием Святославичем (который подошел к Смоленску вместе с рязанским князем Олегом Ивановичем), открыли ему городские ворота («и прияша князя Юрья и град ему отвориша»). Правивший от имени Витовта в Смоленске князь Роман Михайлович брянский был убит восставшим народом («оубиень быс ноужьною смертию»), так же как перебиты были наместники Витовта и бояре, не желавшие признать смоленским князем Юрия («и боярь, который не хотели отчича князя Юрья… тех всех посекоша»). Семье Романа брянского восставшие смоленские жители дали возможность выехать из города.

Несмотря на то что Витовт приступил к Смоленску с большими вооруженными силами, простоял под городом с месяц и применял при осаде пушки, взять Смоленск ему не удалось. Литовское войско отступило, в значительной мере из-за вновь вспыхнувшего в городе восстания, во время которого были уничтожены бояре, тайно сносившиеся с Витовтом («а смолняне с княземь Юрьемь бояр своих избиша, который перевет держаша к Витовту на князя своего Юрья») [2147]2147
  ПСРЛ, т. XVII, стр. 48, 97–98, 174–175, 281; т. IV, ч. 1, вып. 2, стр. 390; т. V, стр. 252; т. VI, стр. 131; т. VIII, стр. 75; т. XI, стр. 185–186; т. XVI, стр. 146; т. XVIII, стр. 149; т. XXIII, стр. 138; т. XX, стр. 220; т. XXIV, стр. 168.


[Закрыть].

Юрий Святославич в борьбе с Витовтом находил поддержку со стороны своего тестя – рязанского князя Олега Ивановича. Последний посылал в 1401 г. под предводительством своего сына Родослава войско на Брянск. Войско это было разбито под Любутском литовским военным отрядом, предводительствуемым князьями Семеном Ольгердовичем и Александром Патрикеевичем стародубским, а Родослав попал в плен.

Литва не мирилась с утратой русских земель. В 1403 г. литовские войска во главе с Семеном Ольгердовичем взяли Вязьму и захватили в плен местных князей – Ивана Святославича и Александра Михайловича.

В 1404 г. Витовт начал новое наступление на Смоленск, закончившееся переходом города под власть великого литовского князя. Об этом очень коротко рассказывает Новгородская первая летопись. Согласно ее данным, Витовт подошел «со всею силою своею к городу Смоленьску», но после длительной его осады был вынужден отступить. Тогда смоленский князь Юрий Святославич поехал в Москву «поклонитися» великому князю Василию I, «чтобы его поборонил от великого князя Витовта». В отсутствие Юрия изменники передали город литовским феодалам («…переветнице предаша град Смолнеск князю Витовту литовъскому»). Узнав об этом, Юрий отправился в Новгород, где и был принят на княжение [2148]2148
  НПЛ, стр. 398.


[Закрыть].

В некоторых летописных сводах содержится более подробный рассказ о первом и втором подступах Витовта вместе с другими литовскими князьями (Корибутом, Семеном, Свидригайлом Ольгердовичами) к Смоленску. Подчеркиваются трудности первой осады: «Витовът же весноу всю стоял, колко бивъся, и троужавься и не може его выстояти». Несмотря на применение литовскими воинами во время осады, пушек, город не сдавался («бе бо град Смоленескь велми твердь»). Отступив от города, Витовт решил разорить его окрестности, с тем чтобы в дальнейшем поставить население Смоленска в такие условия, в которых они должны были или сдаться или умереть от голода. Литовские войска «по зажитьем и по волостемь по Смоленьскымь много зла сотвориша». Вторичной осады жители Смоленска уже не выдержали и «не могоуще терпети во граде голодоу, от изнеможения всякого истомы град Смоленескь предаша Витовтоу» [2149]2149
  ПСРЛ, т. XVII, стр. 50.


[Закрыть]. Таким образом, по-видимому, смоленские горожане активно боролись за свою независимость, но голод и измена части боярства привели к падению. Смоленска.

Каково было поведение в это время князя Юрия смоленского, с одной стороны, Василия Дмитриевича московского – с другой? Юрий рассчитывал на поддержку со стороны московского великого князя. Уезжая из Смоленска в Москву, он назначил три срока, в которые смоленские жители должны были ожидать его возвращения с военной помощью. В ряде летописей говорится, что Юрий предлагал Василию I принять его на службу вместе со Смоленским княжеством, которое должно было таким образом войти в состав формирующегося Русского централизованного государства. «И биль челомь князоу великомоу Василию Дмитровичь слоужити даютися емоу самь со всимь своимь княжениемь». Но Василий I уклонился от участия в смоленско-литовской войне, не желая нарушать мирных отношений с Витовтом («не хотя измените Витовтоу»). Согласно сообщению Тверского сборника, Василий I имел договоренность с Витовтом не помогать Юрию и не пытаться самому овладеть Смоленском («еже не въступатися в Смоленескь и с Юрием не имети любве»). Это заставило Юрия Святославича уехать в Новгород. Он получил от новгородского правительства 13 городов в кормление и заключил с Новгородом договор о совместных военных действиях («который поидоуть иноплеменници на Новъгород ратию, боронитися от них князю Юрыо с новгородци со единого»).

Судя по Тверскому сборнику, Василий I заявил Витовту, что Юрий вошел в сношения с новгородским правительством без его ведома («приаша его новогородци без моего повелениа»). Из всех летописных сообщений создается впечатление, что великий московский князь не хотел вступать в открытый конфликт с Литвой и держался выжидательной политики, рассчитывая, что в длительных войнах Витовт потеряет свои силы.

Витовт, взяв Смоленск, «разъведе и расточи» бояр, которые «хотели добра князю Юрью», «а иных премоучи». В Смоленск были назначены литовские наместники [2150]2150
  ПСРЛ, т. XVII, стр. 50–51; т. XV, стр. 471; т. IV, ч. 1, вып. 2, стр. 896.


[Закрыть].

Овладев Смоленском, Витовт предпринял новые агрессивные действия в отношении Руси. В начале 1406 г. литовские военные силы напали на Псковскую землю (где в то время был наместником московский ставленник князь Даниил Александрович), захватили город Коложе, разорили Вороначскую волость. Псковские летописи подчеркивают, что литовское нападение было совершено в нарушение мирного договора между Псковской республикой и Литовским княжеством (Витовт «повоева Псковскую власть… миру не отказав, ни крестнова целования не отслав, ни мирных грамот…»). Псковичи, которым угрожала опасность не только от Литвы, но и от Ордена, обратились за помощью в Москву. Серьезная военная опасность заставила Василия I отказаться от политики нейтралитета. Летопись указывает, что «князь великии Василии разверже мир со князем литовским Витовтом» «псковския ради обиды» [2151]2151
  «Псковские летописи», вып. 1, стр. 28, 29, вып. 2, стр. 31–33, 111, 114.


[Закрыть]. Руководство сопротивлением литовскому и немецкому натиску на северо-западных границах Руси было поручено братьям великого князя: в Новгород прибыл Константин Дмитриевич (после его приезда князь Юрий Святославич уехал в Москву), в Псков – князь Петр Дмитриевич.