Текст книги "Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси"

Автор книги: Лев Черепнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 77 страниц)

Одним из важных пунктов торговых соглашений Новгорода с другими странами является взаимное гарантирование безопасности купцам, пользующимся морскими путями. Дело в том, что частыми были случаи ограбления купцов во время их морских поездок. Международные договорные акты требуют в таких случаях принятия торгующими между собой государствами или городами мер к возврату товаров пострадавшим. В договоре Новгорода с немецким купечеством 1372 г. читаем: «…гостю безопасно приезжать, без пакости и без рубежа, и не терпеть притеснений из-за товара, который отняли на море, где бы это ни случилось» [1442]1442
  ГВНП, стр. 77, № 43.


[Закрыть]. В грамоте Новгорода Любеку 1373 г. указано, что «побито на море» 12 человек новгородцев, плывших «в одной лодьи». Ограбленный товар разбойники привезли в Любек. «И ныне тако вам повествуемь, по хрестьному челованью, – говорится в грамоте от имени новгородского правительства, – отдайте тот товар погыблым людемь…» [1443]1443
  Там же, стр. 79, № 44.


[Закрыть]В грамоте новгородского правительства в Колывань 1441 г. речь идет о новгородце Петре, у которого «взяле лодью на море и головы посекли». Специально присланные из Новгорода для расследования этого дела лица «наехали тую лодью в том месте, где разбили лодью, пустой, а люди побиты и на берегу похоронены». «И вы, наши суседы, тому управу дайте, по хрестному челованью и по своим речем» [1444]1444
  Там же, стр. 117, № 71.


[Закрыть], – требуют от колыванских правителей новгородские власти.

Внимание, проявляемое в международных актах к условиям пользования морскими путями в торговых целях, свидетельствует о том, что объективные потребности экономического развития Руси выдвигали перед страной задачу укрепления на побережьях Балтийского и Черного морей. Разрешение этой задачи растянулось на много столетий. Но образование Русского централизованного государства в конце XV в. было серьезным подступом к ней.

Наряду с поездками в «заморье» купцов, следует сказать, что русские люди совершали путешествия по морям в целях дипломатических, политических. Так, в 1439 г. русские церковные иерархи, отправившись в Феррару и Флоренцию на церковный собор, проделали следующий маршрут: из Москвы в Тверь, из Твери, через Торжок, – до Волочка Словенского, затем рекою Метою в лодьях до Новгорода, оттуда, через Псков, – в Юрьев, Ригу, по Западной Двине и Балтийскому морю – в Любек, наконец, через Брауншвейг, Гамбург, Нюрнберг, Аугсбург, Инсбрук, – в Италию. Обратно из Италии русское посольство отправилось из Венеции по Адриатическому морю, далее, через Загреб, Краков, Литву [1445]1445
  И. Сахаров, Сказания русского народа, т. II, кн. 8, СПб., 1849, стр. 81–88.


[Закрыть].

Если сильная централизованная власть могла в большей мере обеспечить русскому купечеству «чистый путь» в «заморье», чем правители отдельных русских земель периода политической раздробленности, то та же сильная власть была нужна купечеству и для защиты его экономических интересов и политических прав в других странах. В договорах Новгорода с разными государствами и городами Запада XIV–XV вв. постоянно встречаются требования о возврате новгородским купцам задержанного товара: «тот товар, что был задержан у новгородских купцов в немецких городах, немцы должны вернуть новгородским купцам и дать свободно вывезти»; новгородские купцы «жаловались, что у них взято много товара и что Орден его взял в своей собственной земле»; «а что будет новгородского товара пойман, где бь не был…а то доведаетче местерь [ливонский магистр] или его кумендери новгородчкого товара в своей земли, а то ему отдати, по хрестному челованью» [1446]1446
  ГВНП, стр. 87, № 49; стр. 90, № 52; стр. 100, № 60.


[Закрыть].

В договорных актах имеются условия о том, чтобы иноземные власти брали на себя защиту новгородских купцов от возможных насилий: «…А князю магистру [Ливонского ордена] и его комтурам, честным людям, в своих землях и в своих городах блюсти новгородца, как своего немца, с обеих половин без хитрости по крестному целованию», «и немцам не чинить никакого насилия над новгородцами и не сажать их в поруб и в погреб без суда, с обеих сторон, по крестному целованию, без хитрости» [1447]1447
  Там же, стр. 122, № 73; стр. 129, № 76.


[Закрыть].

Наконец, всячески подчеркивается, с одной стороны, что суд в Новгородской земле над немецким купцом должен производиться на основе «новгородской пошлины» (местных правовых норм), с другой стороны, что новгородец, судимый в ливонских и других городах за пределами Руси, должен пользоваться теми же правовыми гарантиями, что и немецкий купец.

Весьма интересно, что все перечисленные (а также и многие другие) требования новгородского купечества, предъявляемые Ганзе, Ливонскому ордену, Юрьевскому епископату и т. д., близки к требованиям, фигурирующим в дипломатической переписке московского правительства с Литвой, Крымом и т. д. Такое совпадение можно объяснить как известной общностью интересов купечества разных русских городов, так и близостью тех правовых норм, которыми эти интересы охранялись. А тем самым еще раз отчетливо выступает роль города в процессе формирования русского централизованного государства.

§ 12. Горожане как особый разряд феодального общества. Гости. Суконники

В источниках XIV–XV вв. довольно часто употребляется термин « горожане» – « гражане» – « град», обозначающий население городов в противоположность сельским жителям – крестьянам. Так, когда в 1318 г. в Тверь привезли тело убитого в Орде князя Михаила Ярославича, «…изыде весь градв сретение ему», «бояре же и вси людие плачь велеи сътвориша» [1448]1448
  ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стр. 40.


[Закрыть]. Следовательно, в понятие « град» летопись включает, с одной стороны, бояр, с другой – «людей», т. е., очевидно, основное торгово-ремесленное население Твери.

Более детально летопись перечисляет разряды городского населения под 1389 г. в рассказе о смерти великого московского князя Дмитрия Ивановича Донского: «И плаката над ним князи, бояре, велможе, епископы, архимандриты, игумены, попове, дьякони, чернорисци, и весь градот мала и до велика» [1449]1449
  ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. 2, стр. 360.


[Закрыть]. « Весь град» – это все жители города: светская и духовная феодальная знать, рядовое духовенство (черное и белое), посадские люди.

Интересно сопоставить приведенный летописный текст с рассказом летописца о погребении Ивана Калиты: «И плакашася над ним князи, и бояре, и велможи, и вси мужи москвичи, игумени, и попы, и диакони, и черньци, и вси народи, и весь мир христианьскыи, и вся земля Русскаа» [1450]1450
  ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стр. 52–53.


[Закрыть]. В двух разбираемых местах летописи находим четыре понятия: « весь град» (в данном случае – Москва); « вси народи» (это, очевидно, люди всех сословий); « весь мир христианьскыи» (очевидно, все православное сельское население, поскольку о нем говорится после упоминания «мужей» – «москвичей»); « вся земля Русскаа» (весь русский народ как этническое целое). Таким образом, «град» выступает здесь как совокупность жителей города, принадлежащих к разным сословиям. Так же как и «мир христианьскый» (крестьянский, сельский), городской «мир» представляет собой органическую часть «Русской земли».

Понятие « град» хорошо раскрывается также в результате сопоставления летописного текста 1389 г., касающегося похорон Дмитрия Донского, со статьей 1354 г., в которой речь идет о погребении митрополита Феогноста: «и бысть на провожение его владыка володимерьскыи епископ Алексии, и епископ волыньскыи Афонасии, и вси игумени, и попове, и диакони, и черноризци, и весь народ московьскыи» [1451]1451
  ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стр. 62.


[Закрыть]. «Весь народ московьскый» в данном случае – то же, что «весь град» в тексте 1389 г. Это – различные по своей социальной принадлежности группы городских жителей.

Однако наряду с тем широким значением термина «град», «гражане», «горожане», которое только что было раскрыто, этот термин имеет и более узкое содержание. Иногда в источниках он употребляется в смысле посадского населения.

Проанализируем некоторые летописные известия конца XIV – начала XV в., относящиеся к истории Смоленска. Летопись рассказывает, что в 1386 г., во время осады Смоленска литовскими войсками, « люди гражанестояще зряху на заборолех градьскых» [1452]1452
  ПСРЛ, т. V, стр. 240.


[Закрыть]. В 1401 г. князь Юрий Святославич вошел в сношения « с горожаны с смолняны», которые, не желая больше терпеть гнета польских феодалов, захвативших над ними власть («…не могуще терпети насильства от иноверных, от ляхов»), впустили Юрия в город [1453]1453
  Там же, стр. 252.


[Закрыть]. В 1404 г., когда Смоленск был осажден литовскими войсками князя Витовта Кейстутовича, « гражане», «не могуще терпети в граде в гладе пребывати, от изнеможения и всякия истомы град Смоленск предаша Витовту» [1454]1454
  Там же, стр. 253.


[Закрыть].

Если в последних двух случаях трудно выяснить в достаточной мере отчетливо, какие разряды имеет в виду летописец под смоленскими « гражанами», то в первом известии, в котором слово « гражане» дается в сочетании со словом « люди», речь идет, конечно, о посадских людях.

Тот же вывод можно сделать на основе изучения некоторых летописных текстов, относящихся к восстанию в Москве в 1382 г. В это время власть взяли в свои руки « граждане», « народи градстии», « гражаньстии людие», одним из представителей которых был « гражданин москвитин» суконник Адам [1455]1455
  ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. 2, стр. 328–333.


[Закрыть]. Конечно, это – наименования не бояр, не духовенства, а торговцев и ремесленников, «черных людей».

Приведем еще два примера, касающиеся населения Нижнего Новгорода. В 1378 г., во время татарского набега на город, нижегородские « люди горожанеразбегошася в судех по Волзе», а татары « останочных людей горожанизбиша» [1456]1456
  ПСРЛ, т. V, стр. 236.


[Закрыть]. В 1395 г. нижегородские « люди горожанезатворишася в граде» от снова напавших на них татарских отрядов [1457]1457
  ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. 2, стр. 342.


[Закрыть]. В обоих случаях сочетание двух терминов – « люди» и « горожане» – указывает на то, что имеются в виду жители торгово-ремесленного нижегородского посада.

Обобщая весь вышеприведенный материал, я думаю, можно сделать два вывода. Во-первых, в условиях еще слабого отделения города от деревни, в то время, когда город имел еще чисто феодальный облик, когда в ряде случаев под городом в первую очередь подразумевалась крепость – кремль, термин « горожане» – « гражане» часто означал совокупность городских жителей. Этот обобщающий термин часто еще не выделял из среды последних ту основную социальную группу, которая представляла собой горожанв подлинном смысле слова, т. е. население посада, как ремесленно-торгового центра. Но с развитием города, с ростом социального значения и политической активности горожан термин « горожане» – « гражане» в форме « люди горожане», « гражаньстии люди» приобретал более узкое, специфическое и в то же время более целеустремленное значение. Он начинал обозначать не вообще жителей города, а ту их часть, которая составляла основной элемент городского населения – именно посадских людей. Эта часть населения выделялась из среды крестьян не только тем, что она жила на территории города-посада, но и тем, что проживание на этой территории было связано с обладанием определенными правами, присущими городской корпорации. Многие термины бывают связаны по своему значению с социально-политическими явлениями, ими отражаемыми. И в этом отношении мне кажется не случайным, что термин «крестьянин» произошел от слова «христианин», указывающего на религию как признак народности, а термин «горожанин» – от слова «град» – крепость и в то же время экономический и политический центр. Русскому крестьянству и горожанам принадлежит большая роль в формировании великорусской народности (их трудом создавались для этого материальные предпосылки, их борьба с захватчиками помогла сохранению национальной независимости Руси). Горожане, кроме того, были одной из активных сил, содействующих политическому сплочению великорусской народности в едином государстве. Диалектика исторического процесса заключалась в том, что в крепостническом централизованном государстве горожане также оказались втянутыми в русло развивающегося крепостничества. Но это – одно из тех противоречий, которые свойственны истории русского города в период складывания на феодальном базисе единого государства.

Крепостнический характер общественных отношений на Руси и политики феодалов, направленной к объединению русских земель, проявился в том, что, хотя феодалы были вынуждены считаться с горожанами и опираться на них в своей борьбе, в то же время горожане занимали место в обществе вне феодальной иерархии, представляющей собой систему организации сил господствующего класса. Лишь представители городской верхушки получали доступ в ряды феодалов. Поэтому в источниках при перечислении различных социальных групп «люди» (посадские, «черные» люди) упоминаются после бояр и княжеских слуг. В 1329 г. тверской князь Константин Михайлович вышел из Орды «в свою отчину в Тферь», « а бояре и слугыво Тфери и люди, избывшии от безбожных татар, оутвердишася о нем», т. е. согласились его принять [1458]1458
  ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стр. 45.


[Закрыть]. Иногда термин « люди» мы встречаем в источниках с эпитетом « земские». « Земские люди» в противоположность феодалам-это, очевидно, посадские люди и крестьяне. Так, в договоре князя галицкого Дмитрия Юрьевича с Василием II читаем: «…или кого грабил твоих князей, и бояр, и детей боярьских и земьских людейво всей твоей отчине, в великом княженьи… и мне то, господине, тобе, великому князю, отдати все, по докончанию и по крестному целованию» [1459]1459
  ДДГ, стр. 91, № 35.


[Закрыть].

* * *

Из общей массы горожан памятники письменности XIV–XV вв. обычно выделяют купцов. Но отдельные разряды купечества в XIV–XV вв. еще недостаточно четко различаются в источниках. Такой вывод можно сделать в результате анализа летописной терминологии. Иногда летописи, касаясь городского населения, говорят о « купцах» и в широком смысле этого слова, противопоставляя их, с одной стороны, «боярам» и «вельможам», т. е. феодалам, с другой стороны – «людям», т. е. рядовой массе горожан – ремесленников. Так, под 1351 г. летопись рассказывает о восстановлении Мурома князем Юрием Ярославичем и отмечает, что в этом приняли участие « бояре его, и вельможи, и купцы, и вси людие» (по другому летописному тексту: « черныя люди») [1460]1460
  ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стр. 60; т. XVIII, стр. 97; т. XXIV, стр. 120.


[Закрыть]. «Купцы» различаются от «черных людей» в известии о построении в 1365 г. церкви в Торжке. Церковь была сооружена «замышлением богобоязнивых купецьновогородьскых, а потягнутием черных людиии всех мужей…» [1461]1461
  ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стр. 80.


[Закрыть]

Иногда летописи употребляют термин « великие купцы», имея в виду, очевидно, наиболее зажиточную и влиятельную часть купечества, близкую к феодалам. В 1462 г. были казнены ярославские дети боярские, которых великий князь Иван III велел «конми волочити по всему граду и по всем торгом». При казни присутствовало «множество же народа, от боляр и от купець великих, и от священников, и от простых людей…» [1462]1462
  ПСРЛ, т. XXIII, стр. 157.


[Закрыть]

Не совсем отчетливо выступает из летописей значение термина «гости». В ряде случаев это – иноземные купцы. Например, в 1362 г. псковичи «поимали» (арестовали) « гостей немецьскых юриевьскых заморьскых…» [1463]1463
  ПСРЛ, т. XV, вып. 1, стр. 73.


[Закрыть]и только через год (в 1363 г.) отпустили их [1464]1464
  Там же, стр. 75.


[Закрыть]. В 1363 г. были задержаны (а через некоторое время также отпущены) новгородские «гости» в Юрьеве [1465]1465
  ПСРЛ, т. XXIII, стр. 75.


[Закрыть]. В 1366 г., как сообщает летопись, «…бяше гость новгородскийв Юрьеве и по иным городом Немецьскым…», а в Новгороде «приимали…бяху гость немецьскыи…» [1466]1466
  Там же, стр. 86.


[Закрыть]В 1399 г. много иностранных гостей присутствовало при погребении великого князя Михаила Александровича в Твери (« гостивже мнози от стран быша ту») [1467]1467
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 148.


[Закрыть].

По-видимому, термин « гость» применялся не только к купцам, прибывавшим на Русь из Западной Европы, и к русским торгов цам, ездившим в западноевропейские страны, но и к купцам, торговавшим с Золотой ордой. « Гостями» в летописях называются купцы, плававшие со своими товарами в судах по Волге. В 1366 г. новгородские ушкуйники «пограбили» «много гостей» на Волге [1468]1468
  ПСРЛ, т. XXIII, стр. 114.


[Закрыть].

Но « гостями» летописи именуют, кроме русских купцов, производивших торговлю с другими странами, или иноземцев, торговавших на Руси, также купцов, приезжавших для торговли из одного княжества в другое. Согласно летописному сообщению, в 1398 г. новгородцы «повоевали» Белоозеро и взяли 300 рублей окупа с « низовских гостей» [1469]1469
  Там же, стр. 136.


[Закрыть].

В ряде летописных известий термин « гости» получает несколько иное значение. Это не просто иноземные или иногородние купцы, а представители верхушки русского купечества, обладающие значительным экономическим весом и пользующиеся особенным политическим влиянием. Летописи ставят « гостей» в один ряд с боярами. В 1436 г. князь Василий Юрьевич галицкий, взяв своими войсками Устюг Великий, «посекл и повешал» «многих устюжан, бояри гостей» [1470]1470
  Там же, стр. 149.


[Закрыть].

« Гости» в некоторых летописных известиях отличаются от обычных купцов. В 1373 г., во время восстания в Торжке и изгнания оттуда наместников тверского великого князя Михаила Александровича, было задержано и избито много « гостейтверичь и торговцев» и захвачены их «лодии с товаром» [1471]1471
  ПСРЛ, т. XXIV, стр. 128; т. XXIII, стр. 117.


[Закрыть].

Иногда летописи делают разницу не между «гостями» и другими категориями купцов, а между « гостями» и остальной массой горожан. Вследствие этого остается неясным, покрывает ли термин « гости» всех купцов или же только их часть. В 1433 г. великий князь Василий II, выступивший против своего соперника князя Юрия Дмитриевича галицкого, собрал «что было тогда около его людей», да и «москвичей, гостейи прочих…» [1472]1472
  ПСРЛ, т. XVIII. стр. 173.


[Закрыть]Возможно, что летописец, выделяя в среде московских горожан группу « гостей», противопоставляет их как привилегированный слой «прочим» слоям городского населения (в том числе обычным купцам). В 1445 г. князья Дмитрий Шемяка и Иван Андреевич можайский устроили заговор против великого князя Василия II. Участниками этого заговора были представители «гостей московскых» [1473]1473
  ПСРЛ, т. XXIII, стр. 152.


[Закрыть]. После того как заговорщики ослепили и отправили в заточенье Василия II, они «привели к целованью» на верность князьям Дмитрию Шемяке галицкому и Ивану Андреевичу можайскому « боляр, и князей, и детей боярьских, и гостей, и чернь…» [1474]1474
  Там же.


[Закрыть]В данном случае опять различаются « гости» и « чернь», т. е. привилегированные купцы и рядовая масса горожан. Были ли какие-либо категории купечества, стоявшие над « чернью», но отличные от « гостей», – из только что рассмотренного текста неясно.

Более отчетливые сведения о составе городского населения дают летописные известия 70-х годов XV в. Когда Иван III в 1472 г. возвратился из новгородского похода в Москву, его, судя по летописи, встретили наряду с князьями, боярами, детьми боярскимитакже « гости и купци, лучшие люди» [1475]1475
  ПСРЛ, т. XVIII, стр. 235; т. XXIII, стр. 192.


[Закрыть]. Из приведенного текста видно: 1) что во второй половине XV в. « гости» принадлежали к числу « лучших людей», т. е. к привилегированной части общества; 2) что, кроме « гостей», в привилегированном положении находились и некоторые другие представители купечества.

Не отличается устойчивостью употребление термина « гость» и в договорных междукняжеских грамотах. В ряде случаев этот термин выступает, как и в летописях, со значением иноземный купец, приезжающий в русские земли, и русский купец, выезжающий для торговли за границу. Таково словоупотребление, которое мы находим в договорах между Москвой и Литвой или между Тверью и Литвой («а людем нашим, гостем, гостити межи нас путь чист, без рубежа и без пакости» [1476]1476
  ДДГ, стр. 63, № 23; стр. 162, № 53; стр. 164, № 54; стр. 331, № 83.


[Закрыть]). « Гостями» именуются в договорных княжеских грамотах и купцы, переезжающие с торговыми целями из одного княжества в другое, например из Московского в Тверское или из Тверского в Московское («а меж нас людем нашим и гостемпуть чист без рубежа» [1477]1477
  Там же, стр. 42, № 15; стр. 188, 191, № 59; стр. 204, 206, № 63; стр. 298, 300, № 79.


[Закрыть]), из Московского в Суздальское и наоборот («а гостем, нашим всего нашего великого княженья гостити и торговати в твоей вотчине, в твоей державе, доброволно, без зацепок и без пакости» [1478]1478
  Там же, стр. 157, 159, № 52.


[Закрыть]). В духовной Ивана III 1504 г. упоминаются « гости» «иноземцы… и из Московские земли, и из… уделов» [1479]1479
  Там же, стр. 361, № 89.


[Закрыть].

Но в некоторых грамотах слово « гость» применительно к иноземным или иногородним купцам заменяется словом « торговец» («а межи нас послом литовским, и нашим, и смоленьским, и торговцемпуть чист»), а иногда термины « гость» и « торговец» фигурируют рядом, обозначая, по-видимому, разные категории купечества («а гостеми торговцем… дати ти путь чист без рубежа…») [1480]1480
  ДДГ, стр. 22, № 6; стр. 27–28, № 9.


[Закрыть].

Нечеткость терминологии всегда отражает нечеткость самих понятий. Очевидно, на протяжении XIV–XV вв. лишь происходил процесс выделения «гостей» в особую (экономически и политически) группу купечества. Но процесс этот, безусловно, шел. «Гости» выделялись своим богатством, своим политическим весом из рядовой массы горожан. По-видимому, значительная часть «гостей» вела торговлю с Югом («гости-сурожане») [1481]1481
  В. Е. Сыроечковский, Гости-сурожане, стр. 37.


[Закрыть]. При этом, однако, надо сказать, что последний термин употребляют только летописи. Официальные документы знают лишь «гостей» (не уточняя их специализации).

Рядом с « гостями», но несколько ниже их, документы ставят « суконников». Так, в договоре Василия II с князем галицким Василием Юрьевичем 1439 г. «гости» и «суконники» выделяются как особые разряды горожан: «а которые гости и суконникивскоромолили на меня, на великого князя… [1482]1482
  ДДГ, стр. 102, 104, № 36.


[Закрыть]» Летописи также отличают « суконников» от простых купцов («сурожане, суконницы и купцы…») [1483]1483
  ПСРЛ, т. XI, стр. 54.


[Закрыть]

Особый интерес для понимания положения «гостей» и «суконников» представляет статья, имеющаяся в договорной грамоте 1389 г. Дмитрия Донского и князя серпуховского и боровского Владимира Андреевича: «А гости, и суконьников, и городьскых людии блюсти ны с одиного, а в службу их не приимати». Статья эта повторяется в договоре Ивана III с удельным князем Андреем Васильевичем угличским 1472 г.: «А гостей и суконников и городцкых людей блюсти нам с одного, а в службу их не примати» [1484]1484
  ДДГ, стр. 32, № 11; стр. 216, № 66.


[Закрыть].

Приведенное условие по-разному толковалось исследователями. В буржуазной литературе были высказаны два различных его понимания. С. М. Соловьев считал, что речь здесь идет об обязательстве князей не принимать крупных купцов и других горожан в число своих дружинников [1485]1485
  С. М. Соловьев, История России с древнейших времен, кн. II, стр. 1202.


[Закрыть]. По мнению А. П. Пригары и М. А. Дьяконова, рассматриваемые договоры под службой имели в виду повинности гостей и прочих горожан по финансовым делам (их участие в сборе таможенных пошлин и т. д.) [1486]1486
  А. П. Пригара, Опыт истории состояния городовых обывателей при Петре Великом («Журнал Министерства народного просвещения», 1867, IX, стр. 694); М. А. Дьяконов, Очерки общественного и государственного строя древней Руси, изд. 4, 1926, стр. 236–237.


[Закрыть].

Из советских историков точку зрения С. М. Соловьева развил В. Е. Сыроечковский [1487]1487
  В. Е. Сыроечковский, Гости-сурожане, стр. 30–35.


[Закрыть]. М. Н. Тихомиров понимает под термином «служба» вассальную зависимость. «Как всякий свободный человек, – пишет М. Н. Тихомиров, – горожанин мог «приказаться в службу» к одному из князей-совладельцев Москвы со всеми вытекающими отсюда последствиями. В понятие же «службы» входили различные обязанности «слуги» вассала, в том числе обязанность выступать с господином в поход против неприятелей. Поступая в «службу» к кому-либо из князей – совладельцев, городской человек нарушал права остальных, так как он переходил под власть дворского того или иного князя и тем самым нарушал корпоративные привилегии сурожан и суконников» [1488]1488
  М. Н. Тихомиров, Древняя Москва, стр. 115–117; его же, Средневековая Москва в XIV–XV веках, стр. 156–161.


[Закрыть]. Таким образом, М. Н. Тихомиров считает, что обязательство князей не принимать к себе на службу «гостей», «суконников» и других горожан свидетельствует об охране князьми прав городских корпораций. А. М. Сахаров в целом разделяет взгляд на разбираемое условие князей о «гостях», «суконниках» и простых горожанах, высказанный С. М. Соловьевым и В. Е. Сыроечковским. Полемизируя с М. Н. Тихомировым, А. М. Сахаров указывает, что рассматриваемая статья грамоты 1389 г. не может быть бесспорным доказательством наличия корпоративных привилегий купцов. Автор считает, что «перед нами очевидно не правило, а исключение, вызванное какими-то особыми обстоятельствами». По мнению автора, тенденция «гостей к отказу от торговли и переходу в разряд феодальных слуг» указывает «на незрелость социального развития купечества того времени»; оно «далеко еще не оформилось в особое сословие и легко переходило как в ряды феодальной аристократии, о чем говорилось выше, так и в ряды феодальных слуг» [1489]1489
  А. М. Сахаров, Города Северо-Восточной Руси XIV–XV в., стр. 166.


[Закрыть].

Я остановился так подробно на полемике по поводу смысла статьи договорных грамот о «блюдении» «гостей», «суконников», рядовых горожан, ведшейся в буржуазной и советской литературе, потому, что от понимания этого смысла в значительной мере зависит наше представление о правах горожан XIV–XV вв. Попробуем разобраться в разногласиях между исследователями.

Прежде всего надо сразу устранить одно недоразумение, которое имеется в утверждении В. Е. Сыроечковского: пункт о неприеме князьями на свою службу «гостей», «суконников» и прочих горожан встречается якобы лишь в договоре Дмитрия Донского с Владимиром Андреевичем 1389 г. Выше я уже привел другое докончание (Ивана III с князем угличским Андреем Васильевичем 1472 г.), в котором такая статья повторяется почти дословно. Но, кроме того, данную статью следует сопоставить со следующим пунктом докончания Дмитрия Ивановича с Владимиром Андреевичем 1390 г., повторяющимся и в некоторых позднейших докончальных грамотах: «А закладнии ны в городе не держати. А с дворомь человека в городе не купити. А блюсти ны их с одиного» [1490]1490
  ДДГ, стр. 39, № 13; стр. 71, № 27; стр. 101, № 36.


[Закрыть].

Кого должны «блюсти» князья «с одиного»? Конечно, горожан, а в числе их и «гостей» и «суконников». Следовательно, обязательства соблюдать права городского населения брались князьями не в исключительных только случаях, а отражали общую линию взаимоотношения между московской великокняжеской властью и городами.

Мне представляется далее вполне правомерным сравнить пункт докончальных грамот 1389 и 1472 гг., относящийся к «гостям», «суконникам», вообще горожанам («а в службу их не приимати»), со статьей докончаний 1390 г. и последующих лет («а закладнии ны в городе не держати; а с дворомь человека в городе не купити»). Думаю, что в обоих случаях речь идет по существу об одном: о борьбе с закладничеством; о том, чтобы помешать переходу посадских людей под патронат феодалов и выходу их из состава посадского «мира». Если наиболее влиятельных представителей купечества такой выход ставил в ряды слуг, зависимых от князей и занимающих иногда весьма видное положение в системе феодальной иерархии, то рядового посадского человека, терявшего свой двор, часто ожидала участь попасть в феодальную зависимость.

Чьи же интересы отражали разобранные пункты междукняжеских отношений? Я думаю, прежде всего, конечно, посадского мира как целого, заинтересованного в защите дворов, торгов, промыслов, личной независимости каждого из горожан в отдельности и всех их вместе от наступления со стороны феодалов. Отдельные посадские люди могли искать улучшения своего положения путем «закладничества» за феодалов, особенно за князей. Но посад, как определенная корпорация горожан, отличная и от феодалов и от сельского крестьянского населения, был заинтересован в том, чтобы отдельные его члены не выходили из его рядов. Думаю, что посадские люди активно добивались от князей определенных правовых гарантий – «блюдения» интересов горожан как коллектива, принятия мер против внедрения в пределы посада феодального землевладения и попыток земельных собственников разными путями обратить посадских людей в зависимость от себя. Не случайно разбираемые условия не заводить в городе закладников, не принимать в службу «гостей», «суконников», рядовых горожан были взяты на себя князьями вскоре после крупного антифеодального восстания в Москве 1382 г. Поэтому, мне думается, нет основания при рассмотрении статьи договора 1389 г. и других докончаний о «блюдении» князьями «гостей», «суконников» и других горожан отводить ее как один из аргументов, свидетельствующих о борьбе в XIV в. посада за свои права – борьбе, приводившей к определенным результатам.

Только не следует, по-моему, видеть в изучаемом пункте договора 1389 г. и других аналогичных грамот, как это делает М. Н. Тихомиров, привилегию, касающуюся специально «гостей-сурожан» и «суконников». Ведь грамоты говорят не только об этих верхних слоях купечества, а вообще о горожанах.

Теперь несколько слов о «гостях» и «суконниках». Выделяясь экономически из среды остальных посадских людей, они стремились приобрести и политический вес и авторитет. Делать это они могли разными путями. С одной стороны, переход в разряд феодальной знати или княжеских слуг давал им возможность через князей добиваться укрепления своего влияния на рядовую массу посадских людей. С другой стороны, сохраняя и укрепляя свою связь с посадом, «гости» и «суконники» при посредстве других горожан, и не становясь княжескими слугами, могли оказывать влияние на политику князей. Известная незрелость в социальном отношении русского купечества XIV–XV вв. (что правильно отметил А. М. Сахаров) определяла и колебания его политической линии. Следовательно, появление в договоре 1389 г. и других специальной статьи о «блюдении» князьями «гостей» и «суконников» может быть понято лишь при учете всей сложности взаимоотношений, складывавшихся между посадом в целом и князьями, между князьями и верхними слоями городского купечества, между отдельными разрядами городского населения. Во всяком случае для меня несомненно, что эта статья была внесена князьями в договорные грамоты в результате требований всего посада, а не только его наиболее видных (экономически и политически) представителей.

И, наконец, при рассмотрении соответствующего пункта договора 1389 г. и других аналогичных документов, касающихся горожан, надо иметь в виду еще одну сторону дела: борьбу князей за власть в Москве. Видно, что в этой борьбе князья применяли и такие средства для укрепления своих позиций в городе, как прием отдельных посадских людей в закладчики. Но в то же время московская великокняжеская власть в своей политике учитывает большую активную роль горожан и стремится заручиться их поддержкой, со своей стороны идя навстречу требованиям посадского мира, защищающего интересы всего коллектива горожан.

Подвергая анализу текст междукняжеских соглашений о «блюдении» «гостей», «суконников», прочих горожан, следует остановиться еще на одном вопросе: на участии посадских людей в военном деле и на привилегиях, которыми они пользовались в этом отношении. Данного вопроса касался В. Е. Сыроечковский. Он привел большое количество примеров, свидетельствующих о том, что в состав военных сил московских князей входили горожане, а затем сделал вывод, что статья договора 1389 г. – «не приимати» «в службу» «гостей», «суконников», горожан – говорит лишь о практике XIV в., впоследствии исчезнувшей [1491]1491
  В. Е. Сыроечковский, Гости-сурожане, стр. 32.


[Закрыть]. Однако статью эту следует понимать несколько иначе, чем В. Е. Сыроечковский. Речь в ней идет вовсе не об освобождении горожан от военной повинности, а о том, что ополчение московских посадских людей должно составлять особый полк, возглавляемый особыми воеводами. Посадские силы не должны распыляться по княжеским полкам.

Действительно, такова логика договора 1389 г. Сначала в нем говорится о том, что бояре и слуги князя Владимира Андреевича, проживающие в своих имениях на территории, подвластной великому князю Дмитрию Донскому, должны выступать в походы под предводительством великокняжеского воеводы; великокняжеские бояре и слуги, владеющие землями в уделе князя Владимира Андреевича, участвуют в походах в составе войск, которыми командует воевода последнего; князь Владимир Андреевич обязан подчиняться распоряжениям Дмитрия Ивановича, отправляясь по его требованию на войну вместе с его боярами. Далее в договорной грамоте 1389 г. помещены два следующих пункта: 1) «А московская рать, хто ходил с воеводами, те и нонеча с воеводами, а нам их не приимати»; 2) «а гости, и суконьников, и городских людии блюсти ны с одиного, а в службу их не приимати» [1492]1492
  ДДГ, стр. 32, № 11.


[Закрыть]. Совершенно очевидно, что «московская рать» – это военное ополчение московских горожан, состоящее из «гостей», «суконников», других городских людей, что эта рать имеет своих воевод, и князья должны сохранить ее как самостоятельную военную единицу, не смешивая ее участников со своими слугами. Осуществляется лишь великокняжеское командование городовым ополчением.