Текст книги "Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси"

Автор книги: Лев Черепнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 77 страниц)

Для дальнейшего утверждения Руси в Поволжье требовалось присоединение Казанского и Астраханского ханств. Эта задача была осуществлена в середине XVI в.

§ 10. Торговля Руси с Крымом

Русь вела торговлю с греческими и итальянскими купцами в Суроже, Кафе, Константинополе. В XIV–XV вв. поездки русских людей в Византию с торговыми и политическими целями были, по-видимому, довольно распространенным явлением [1396]1396
  Русско-византийских торговых отношений я здесь не касаюсь. Об этом см. М. Н. Тихомиров, Средневековая Москва в XIV–XV веках, стр. 121–131.


[Закрыть].

Торговле Руси в XV в. с Югом (Кафой, Крымской ордой, основанным в 1495 г. Очаковом) посвящено специальное исследование В. Е. Сыроечковского. Поэтому я коснусь только некоторых вопросов данной темы, имеющих отношение к проблеме образования Русского централизованного государства. Торговлю с Крымом вели купцы целого ряда русских городов: Москвы, Коломны, Дмитрова, Переяславля, Можайска, Ярославля, Новгорода, Великого Устюга [1397]1397
  В. Е. Сыроечковский, Гости-сурожане, стр. 42.


[Закрыть]. Так, в 1489 г. посол Ивана III М. С. Еропкин должен был заявить от имени московского великого князя протест польскому королю и великому князю литовскому Казимиру IV по поводу того, что «гости Московские земли, и Тферьские земли, и Ноугородские земли», возвращаясь из Крыма, были ограблены и перебиты на Днепре [1398]1398
  Сб. РИО, т. XXXV, стр. 23, № 7.


[Закрыть].

В «гибельных памятях», выданных в 1502 г. русскому послу к кафинскому султану А. Я. Голохвастову, перечислены «люди, и гости великого князя, которые шли с послы» в разные годы в. Крым и также по дороге были ограблены; среди них названы «москвичи», «тверичи», «коломничи», «можаичи», «новгородци Великого Новагорода» [1399]1399
  Сб. РИО т. XLI, стр. 405–411, № 81.


[Закрыть].

Путей из Москвы в Крым было несколько. Один из них шел через Рязанскую землю и далее Доном в Азовское море, другой проходил через Северскую землю, третий – через Киев, Черкасы, и степью на Перекоп [1400]1400
  В. Е. Сыроечковский, Пути и условия сношений Москвы с Крымом на рубеже XVI века, стр. 200, 215–223, 228.


[Закрыть]. Из Крыма, Азова, Кафы русские купцы часто выезжали в Константинополь, Синоп, Брусу, Токат.

Из товаров в Крым доставлялись из русских земель кречеты, соколы, меха соболей, горностаев, рысей, лис, белок, меховые шубы и другие предметы одежды, кожа, холст, «рыбий зуб», оружие, ювелирные изделия. Через Русь в Крым попадали и предметы западноевропейского производства (например, фландрские и английские сукна) [1401]1401
  В. Е. Сыроечковский, Гости-сурожане, стр. 59–68.


[Закрыть].

О капиталах, которыми обладали русские гости, торговавшие в Крыму, Кафе, Азове, можно в какой-то мере судить по данным о стоимости «товаров», принадлежавших тем из них, кто умирал на чужбине. Некоторые из таких данных относятся к 1496 г. После смерти в Кафе гостя Ивана Страха было конфисковано его имущество на сумму 500 рублей. Конфискованное имущество умершего гостя Ивана Весякова было оценено в 430 рублей. В Брусе умер Самойло Ярцев, у которого был «товар» его племянника Тиши Коврижкина на сумму 25 тысяч «денег атманских». Товар этот забрали местные власти [1402]1402
  Сб. РИО, т. XLI, стр. 235–236, № 50.


[Закрыть].

В «списках жалобных гостей московских» 1500 г. содержатся следующие сведения о стоимости «живота» умерших в Кафе или Азове русских купцов: у Григория Ручки было «рухляди» на 370 рублей, у С. Коробьина – на 150 рублей, у «человека» Филиппа Лукина – «а 130 рублей, у Р. Ф. Сузина – на 100 рублей. В том же списке говорится о том. что на Северском Донце «азовские татарове» и «турчанин» Костя Армении ограбили 45 человек «гостей москвичей», взяв у них «рухляди» на 1500 рублей [1403]1403
  Там же, стр. 297–298, № 63.


[Закрыть]. Встречаем мы в Крыму и малосостоятельных купцов, у которых имелось по 5–10 рублей [1404]1404
  Там же, стр. 299, № 63.


[Закрыть].

Через Крым на Русь поступали товары из Малой Азии, Ирана, Сирии: шелковые ткани (тафта, камка), шерстяные и бумажные ткани (зуфь, киндяк, епанча, бязь), ковры, тесьма, москательные и бакалейные товары (мыло, перец, ладан), жемчуг, драгоценные камни [1405]1405
  В. Е. Сыроечковский, Гости-сурожане, стр. 53–59.


[Закрыть].

Если русские торговцы совершали регулярные поездки в Крым то и на Русь из Крыма прибывали купцы разных национальностей. В 1495 г. Иван III, посылая к Менгли-Гирею «своих людей», отправил вместе с ними 6 человек «торговых людей», которые приезжали на Русь из Крыма, и 7 человек «азямлян» (персов), «армен», «фряз» (жителей генуэзских колоний в Крыму) [1406]1406
  Сб. РИО, т. XLI, стр. 215, № 47.


[Закрыть]. В 1495 г. Менгли-Гирей напоминал Ивану III о том, что года три-четыре тому назад он послал к нему купца Шагабедина с товаром и с деньгами. Поскольку с тех пор о Шагабедине не было никаких известий, Менгли-Гирей просил Ивана III в случае смерти названного купца отослать в Крым с ханским послом его товар вместе с описью [1407]1407
  Там же, стр. 219, № 48.


[Закрыть]. В Москве умер гость из Кафы армянин Богос. Между Крымской ордой и Москвой завязалась переписка по поводу оставшегося после него наследства [1408]1408
  Там же, стр. 282, № 50.


[Закрыть]. Кафинский гость Гортемир торговал в Москве краской, перцем, мылом, бумагой и пр. [1409]1409
  Там же, стр. 268, № 58.


[Закрыть]

Итак, торговые связи между русскими землями и Крымом в XV в. были достаточно тесными и развивались дальше. Конечно, торговля с Крымом не оказывала непосредственного влияния на производство. Она имела в значительной мере транзитный характер. Поступавшие из Крыма дорогие товары и предметы роскоши обслуживали потребности преимущественно узкого круга феодалов и богатых горожан. И тем не менее значение русско-крымской торговли и для экономического развития Руси бесспорно. Она в известной мере стимулировала рост тех отраслей ремесла, продукция которых попадала на внешний рынок. Она содействовала формированию русского купечества, выделению из числа горожан экономически состоятельной и политически влиятельной части «гостей», торговавших на внешних южных рынках. Это купечество было заинтересовано в ликвидации политической раздробленности, ибо в рамках единого централизованного государства оно получало больше возможностей бороться за создание лучших условий для своей деятельности в области внешней торговли.

Господство в Черноморском бассейне Крымской орды и Турции создавало трудную обстановку для русских купцов. В конце XV в. были повышены таможенные и проезжие пошлины, бравшиеся с товаров и с торговцев в Кафе, Азове, Перекопе, Очакове. «А нынеча, – жаловались в 1500 г. гости, – таможники товар окладывают не по цене, втрое, да с того тамгу емлют, а сверх тамги емлют с котла однорядку, а с иново котла возмут однорядку да и шубу белилну, а иной таможник возмет с того ж котла став блюд, а иной возмет ковш, а проводное емлют однако, с послом ли, без посла ли…» [1410]1410
  Сб. РИО, т. XLI, стр. 313.


[Закрыть]

Осуществляя свое господство над торговыми путями, крымские власти разрешали русским купцам пользоваться ими только при условии уплаты значительных денежных сумм. Так, на рубеже XV и XVI вв. гость Степан Васильев, придя «из Заморья», «хотел ити с киевскими гостями на Киев». Хан Менгли-Гирей сначала не разрешил ему отправиться этой дорогой, ссылаясь на то, что его могут ограбить «ордынские казаки». Когда же гость дал хану две тысячи денег, тот позволил ему тронуться в путь. «Ино сам и посмотри, – писал в 1500 г. Иван III Менгли-Гирею, – пригоже ли так делаешь? Как две тысячи денег взял еси, ино и дорога учинилася и казаков на поле нет» [1411]1411
  Там же, стр. 305, № 64.


[Закрыть].

Нападения и грабежи, которым подвергались по дороге в Крым русские купцы, устраивались часто с ведома крымских властей. В 1489 г. в памяти Грибцу Иванову Климентьеву, отправленному к Менгли-Гирею, говорилось о нападении татар на русских гостей в устье Оскола. «А слух нам таков, – указывалось в памяти, – что деи тех наших гостей твои ж люди грабили…» [1412]1412
  Там же, стр. 41, № 79.


[Закрыть]В 1500 г. Иван III предъявил через Менгли-Гирея претензию кафинскому султану по поводу того, что русских «послов и гостей азовские казаки на поле пограбили». «Ино как послом и гостем ходити, коли так над ними чинится?» – писал московский великий князь крымскому хану [1413]1413
  Сб. РИО, т. XLI, стр. 388–389, № 79.


[Закрыть].

В трудные условия попадали русские купцы в Азове и Кафе, находившихся под турецкой властью. В 1492 г. Иван III в грамоте Менгли-Гирею жаловался: «…Ни в которой земле такая сила не чинится над нашими гостми, как в салтанове земле». Великий князь указывал, что в текущем году он не пустил купцов в Азов и Кафу: «…где над нашими гостми сила чинится, и мы там своих гостей не отпускали…» [1414]1414
  Там же, стр. 162, № 36.


[Закрыть]

В 1496 г. русское правительство представило через посла М. А. Плещеева кафинскому и турецкому султанам перечень притеснений, причиненных русским гостям («а се список, которая сила чинится над государя нашего гостьми в турецких землях»). Гостей заставляли выполнять работы по укреплению Азова («в Азове велят им рвы копати, и камень на город носити, и иные дела делати всякие»). В Азове, Кафе и других городах русским купцам выплачивали лишь половинную цену за их товары. В случае болезни кого-либо из купцов, опечатывался товар всех участников того «котла» (купеческого объединения), которому он принадлежал. Если больной умирал, то этот товар выдавался за принадлежащее ему имущество и конфисковывался; если же выздоравливал, то ему и его «товарищам» возвращалась лишь половина «товара». Больному купцу не давали возможности передать свой «товар» находящимся при нем родственникам или переправить его с кем-нибудь из «товарищей» в Русь. Гость Степан Васильев отдал «в долг свою рухлядь» вязьмитину Артему, отправившемуся в Константинополь. В Константинополе Артем умер, его имущество было переписано, опечатано, а Степан Васильев лишился своего «товара». Приводится случай незаконного похолопления кафинцем русского гостя Г. И. Алексеева, который должен был «откупаться» от холопства по суду, был посажен в тюрьму, понес большие убытки [1415]1415
  Там же, стр. 235–236, № 50.


[Закрыть].

Речь, по-видимому, должна идти не об отдельных злоупотреблениях турецких властей, а об известной системе мероприятий, проводимых с молчаливого согласия турецкого султана. Будучи заинтересованы в развитии торговых связей с Русью, турецкие власти старались в то же время поставить в полную от себя зависимость русско-крымскую торговлю, придавив русское купечество. Требовалось вмешательство сильного русского правительства, которое, взяв под свою защиту интересы московских, новгородских, тверских, рязанских купцов, торговавших с Крымом, добилось бы того, чтобы с ними считались и крымские и турецкие властители. Такая задача была под силу лишь правительству объединенного централизованного государства, которое возникло на Руси к концу XV в.

В советской историографии уже в достаточной мере раскрыт на конкретном историческом материале тезис И. В. Сталина о внешнеполитическом факторе (необходимости борьбы с татаро-монгольскими, турецкими захватчиками) как моменте, ускорившем процесс государственной централизации на Руси. Только, мне представляется, этот фактор часто рассматривается советскими историками слишком односторонне, в плане лишь военного отпора русского народа иноземной агрессии. А дело ведь заключалось и в столкновении экономических интересов Руси, Золотой орды, Крыма, Турции. И победителем из этого столкновения могла выйти страна экономически более сильная, во-первых, и достигшая более высоких и гибких форм политической централизации, во-вторых.

§ 11. Торговля Руси с Литвой и городами Прибалтики

Жители Северо-Восточной Руси издавна торговали с Литвой и с русскими городами, вошедшими в состав Великого княжества Литовского. Сведения об этой торговле сохранились в договорах московских и тверских князей с князьями литовскими XIV–XV вв. В перемирной грамоте послов великого князя литовского Ольгерда Гедиминовича с великим князем московским Дмитрием Ивановичем 1371 г. провозглашается право беспрепятственного проезда («путь чист») из Литвы на Русь и обратно для «торговцев» литовских, смоленских, московских [1416]1416
  ДДГ, стр. 22, № 6.


[Закрыть]. В договорной грамоте 1427 г. великого тверского князя Бориса Александровича и великого литовского князя Витовта Кейстутовича также говорится о свободе торговли для тверских купцов в Литве, для литовских – в Твери. «А людем нашим… гостити межи нас путь чист, без рубежа и без пакости». Устанавливается, что пошлины в Литве «со тферьских людей» должны взиматься в Смоленске, Витебске, Киеве, Дорогобуже, Вязьме «и по всему его великому княженью, по давному, а нового не примышляти». В Тверском княжестве пунктами сбора пошлин с литовских людей являются Тверь, Кашин, Старица, Зубцов и др. («и по всему моему великому княжению») [1417]1417
  Там же, стр. 63, № 23.


[Закрыть]. Докончание Василия II с королем польским и великим князем литовским Казимиром (1449) содержит следующий пункт о торговле: «А гостем нашим гостити без рубежа и без пакости» [1418]1418
  Там же, стр. 162, № 53.


[Закрыть]. То же условие находим в договоре 1449 г. с Казимиром тверского великого князя Бориса Александровича [1419]1419
  Там же, стр. 164, № 54.


[Закрыть].

Большое внимание вопросам торговли уделено в договорах между Великим Новгородом и литовскими князьями Свидригайлом Ольгердовичем 1431 г. и Казимиром Ягайловичем 1440 г. [1420]1420
  ГВНП, стр. 105–106, № 63; стр. 115–116, № 70.


[Закрыть]В этих документах говорится, что жители Литовского княжества и вошедших в его состав земель (Витебска, Полоцка, Смоленска и др.) могут беспрепятственно приезжать для торговли в Новгород: «А што моих [литовского князя] людей, или литвин, или витблянин, или полочанин, или смолнянин, или с-ыных с нашых рускых земль, тым путь чист изо всей моей отцины, торговати им в Новегороде, бес пакости, по старине, а торговати с новгородци». Купцы, прибывающие из Литвы «с великого князя товаром», получают право «торговати… с новгородчи в Немечком дворе». С другой стороны, оговаривается право новгородцев «торговати бес пакости по всей Литовьскои земли». Новгородские купцы пользуются во время пребывания в Литве патронатом со стороны великого князя литовского; купцы литовские, торгующие в Новгородской земле, находятся под специальной охраной новгородского правительства, «А мне, великому князю Казимиру, королевичю, блюсти новгородча, как и своего литвина; такоже и новгородчемь блюсти литвина, как и своего новгородча», – читаем в докончальной грамоте 1440 г. Литовское правительство берет на себя обязательство не задерживать на ведущих к Новгороду путях гостей, едущих туда или оттуда с торговыми целями: «…на Новоторском пути и на всих путех во всей Новгородской волости пути не переимати гостя никако же, хто поедеть в Новъгород или из Новагорода». Очевидно, в данном случае речь идет о торговле Новгорода с городами Северо-Восточной Руси, развитию которой не должны были мешать литовские князья. Даже захваченные во время войны на чужой территории купцы (новгородские – в пределах литовских владений, литовские – в Новгородской земле) подлежали освобождению, причем им должны были быть возвращены их товары: «А где новгородча в ратном имуть, пустити его с товаром бес пакости; или новгородчи литвина в ратном имуть, пустити его, а ему, право рек, товар свой взяти». Судебные дела новгородских гостей, возникшие в Литве, там и вершатся; купцы литовские и из русских земель Литовского княжества, а также жители Северо-Восточной Руси, торгующие в Новгородской земле, судятся в Новгороде. «А учинится пеня гостю новгородскому в Литве, тамо ему и кончати, по княжой правде и по крестному челованыо; или учинится пеня в Новегороде полочанину, или витблянину, или литъвину, или русину с нашего великого княженья, концати в Новегороде, по княжой правде и по крестному челованью» [1421]1421
  ГВНП, стр. 115–116, № 70.


[Закрыть].

Подвергая анализу изложенные статьи новгородско-литовских торговых соглашений, можно сделать, по-моему, три основных вывода. Во-первых, совершенно очевидно, что развитие торговых связей между русскими землями Великого княжества Литовского и Новгородом имело важное значение и для Литвы и для Руси. Во-вторых, в условиях агрессии против русского народа литовских феодалов, наталкивающейся на стремление Руси сохранить свои исконные земли и вернуть те из них, которые захватила Литва, новгородско-литовские торговые связи часто прерывались, что неблагоприятно отражалось на экономике и Великого княжества Литовского, и Новгородской земли, и Северо-Восточной Руси. В-третьих, торговая политика новгородского и литовского правительств, выраженная в выше разобранных соглашениях между ними, характеризуется попыткой обеспечить поддержание торговых связей Литвы с Новгородом в условиях раздробленности Руси и в обстановке той борьбы за русские земли, которая шла между Литовским княжеством и формирующимся Русским централизованным государством.

Весьма лаконично говорит о литовско-новгородской торговле договорная грамота короля польского и великого князя литовского Казимира IV с Великим Новгородом 1470–1471 гг. Кроме общей формулы о том, что «послом и гостем на обе половины путь им чист, по Литовской земле и по Новгородцкои», в названном документе находим еще условие, согласно которому Казимир IV не имел права закрыть ганзейский купеческий двор в Новгороде, а торговля литовцев с западноевропейскими купцами должна была производиться через посредничество новгородцев. «А Немецкого двора тебе не затворяти, [ни приставов своих не приста]вливати; а гостю твоему торговати с немци нашею братьею» [1422]1422
  ГВНП, стр. 132, № 77.


[Закрыть].

Торговыми отношениями с Великим княжеством Литовским и находившимися под его властью русскими землями была связана и Псковская земля. В 1440 г. великий князь литовский Казимир, заключив договор с Великим Новгородом (о чем уже речь шла выше), одновременно вступил в соглашение с Псковской республикой. Статьи о торговле, имеющиеся в этом последнем соглашении, почти целиком совпадают с условиями одновременного договора Казимира с Новгородом. В Псков, как и в Новгород, приезжают с торговыми целями не только литовцы и поляки, но и русские жители Смоленска, Витебска, Полоцка. Им предоставлялся «путь чыст» в Псковскую землю, так же как и псковские купцы могли беспрепятственно «торговати по всей Литовскои земли по старыне без пакости, по старой пошлине, со всяким гостем». Как псковские купцы в Литве находились под патронатом великого литовского князя, так и приезжавшим в Псков купцам из Литовской земли было обещано покровительство псковского правительства. Псковских купцов судили в Литве по литовскому праву, литовских гостей – в Пскове по местному праву [1423]1423
  Там же, стр. 321–322, № 335.


[Закрыть].

Мирные торговые отношения между Псковом и Литвой часто нарушались. В 1348–1349 гг. литовский князь Ольгерд Гедиминович и его сын Андрей отняли товары у псковских гостей, находившихся в это время в Полоцке и в ряде литовских городов, и, взяв на них окуп, «отпустили прочь» [1424]1424
  «Псковские летописи», вып. 1, стр. 21; вып. 2, стр. 27, 99.


[Закрыть]. В 1403 г. князь Юрий Святославич задержал псковских гостей и отобрал у них товар. Новгородские и псковские послы отправились в Смоленск и добились освобождения гостей («и выняша их»), но товар и кони не были им отданы и они вернулись домой пешими [1425]1425
  «Псковские летописи», вып. 1, стр. 27; вып. 2, стр. 110.


[Закрыть]. В 1480 г. псковское правительство жаловалось польскому королю Казимиру IV на то, что королевские воеводы и наместники чинят «обиды» псковским купцам, не дают им возможности «торговать с немцы и со всяким гостем…» [1426]1426
  ГВНП, стр. 325, № 339.


[Закрыть].

С образованием в конце XV – начале XVI в. Русского централизованного государства, с падением независимости Тверского великого княжества и Новгородской республики создались более благоприятные условия для развития внешней торговли Руси. Последняя была заинтересована в расширении торговых связей с западными и юго-западными русскими землями, захваченными литовскими феодалами, точно так же как и населению этих территорий было важно развивать торговлю с Русью. В то же время Русское централизованное государство вело борьбу за включение в свой состав ряда русских земель, отторгнутых в свое время от Руси Литвой. С середины 80-х годов XV в. между Русским государством и Великим княжеством Литовским фактически началась война. К. В. Базилевич убедительно доказал, что русско-литовские пограничные военные столкновения 1487–1494 гг. не были случайными и представляли собой подготовку со стороны Руси к настоящему открытому развернутому военному выступлению против Литвы [1427]1427
  К. В. Базилевич, Внешняя политика Русского централизованного государства, стр. 282–283 и след.


[Закрыть]. К сожалению, К. В. Базилевич, рассматривая русско-литовские отношения указанного времени, совершенно отрешается от торговли Литвы и западных и юго-западных русских земель, находившихся в составе Великого княжества Литовского, с Русским государством. Между тем торговые связи имели, как я уже говорил, большое значение и для Руси и для отпавших от нее в результате агрессии литовских феодалов русских земель, а условия, мешавшие росту этих связей, были важной предпосылкой русско-литовской войны.

В конце XV в. в Литовском великом княжестве были устроены новые таможенные заставы, увеличены размеры проезжих и торговых пошлин, взимавшихся с русских купцов. Кроме того, последние подвергались в Литве грабежу и притеснениям. Посылавшийся в 1488–1490 гг. Иваном III к польскому королю и великому князю литовскому Казимиру IV в качестве посла М. С. Еропкин должен был принести Казимиру от имени русского правительства жалобы на то, что «гостям Московские земли», «от мытников и от пошлинников много… силы чинится», а «мыты и пошлины» в Литовской земле «новые уставили» на русских «гостех, чего наперед того из старины не бывало». Московский посол должен был подать королю «списки украинные жалобные», из которых было бы видно, «что на великого князя гостех пошлин прибавили в Литовской земле, и что ся им сила чинила» [1428]1428
  Сб. РИО, т. XXXV, стр. 8–9, № 2.


[Закрыть].

Анализируя эти «жалобные списки» и наказы послу, можно убедиться прежде всего, что московские, коломенские, можайские, новгородские, тверские и другие купцы бывали в ряде украинских, белорусских, русских городов Великого княжества Литовского (в Киеве, Чернигове, Новгороде-Северском, Смоленске, Дорогобуже, Вязьме, Полоцке, Минске, Брянске и др.), а также в городах литовских и польских (Вильно, Люблине и др.)

Среди товаров, привозимых в пределы Великого княжества Литовского русскими купцами, документы называют пушнину – меха, добывавшиеся на севере и северо-востоке Руси в районе Устюга, в местностях на Оке и т. д. В 1490 г. мытник отобрал в Вильно у тверского купца Федора Офремова 13 тысяч «белки устюжской и шуванские», четыре «шубы белинны», 40 куниц, 40 норок, 15 горностаев – всего товара стоимостью в 150 с лишним рублей. Тогда же у тверского купца Ивана Перфурова было взято «семь сороков соболей», четыре тысячи белок устюжских, одиннадцать «соболей добрых», «три сороки куниц», 33 горностая, четыре десятка овчин и т. д. – всего товара на 140 рублей. В числе товара, захваченного у Ивана Воробьева, фигурируют «четыре тысячи белки да тысяча лисиц». У коломенских и можайских купцов Олтуха Павлова и других брянские таможники отняли, в 1489 г. 200 бобров, 100 выдр, 4 сорока горностаев, 7 рысей, 40 лисиц, полторы тысячи белок и т. д. Кроме мехов, московские, тверские и другие купцы торговали в Литовской земле медом, воском, кожей, овчинами, предметами одежды (шубами, однорядками, кожухами) и вооружения (луками, стрелами, щитами) и т. д. [1429]1429
  Там же, стр. 44–45, № 11; стр. 26, № 7.


[Закрыть]

Все эти предметы добывающей и обрабатывающей промышленности вывозились в Литовскую землю из различных районов Руси. Но через Литовское княжество производилась и транзитная торговля. Московские, тверские, новгородские и другие купцы торговали здесь товарами, привозившимися как с юга (из Крымской орды, из Кафы), так и из стран Западной Европы. Из Крыма купцы везли шелк и ткани (шелковые, шерстяные, бумажные), бакалейные и москательные товары (перец, ладан, краски, мыло, орех и пр.), жемчуг и драгоценные камни и т. д. Из стран Западной Европы поступало на русские и литовские рынки сукно. В 1489 г. на Днепровском перевозе в Литовской земле были ограблены московские, тверские и новгородские гости. В числе «пойманного» у них товара упомянуты ткани (изуфи, тафты, камки), шелк (цветной, черный) и т. д. У Ивана Агафонова тогда «взяли семьдесят брусов мыла халяпского» (т. е. привезенного из Алеппо); у Кузьмы Маремьянина – «три кальи краски» ценою в 90 рублей; у Семена Анфалова – «две кальи краски» и «два кантаря ладану» на 80 рублей и т. д. [1430]1430
  Сб. РИО, т. XXXV, стр. 27, № 7.


[Закрыть]

Общая стоимость товаров, привозимых в Литву русскими купцами, была часто довольно значительной. Так, в 1490 г. восемь тверских купцов отправились торговать в Полоцк и Вильно, но в Вильно таможник отобрал у них половину товара на сумму около тысячи рублей [1431]1431
  Там же, стр. 45, № 11.


[Закрыть].

Условия торговли для русского купечества в Литве были весьма тяжелыми. Документы русско-литовских дипломатических отношений конца 80-х – начала 90-х годов XV в. рисуют колоритную картину грабительских действий королевской администрации – «пошлинников», «мытников», «таможников», наместников, приставов, нападавших на русских купцов, задерживавших их, захватывавших их товары. В 1488 г. брянский наместник «силу учинил над великого князя [Ивана III] гостьми, держал в Добрянску пять недель, а к Москве не отпустил» [1432]1432
  Там же, стр. 11, № 2.


[Закрыть]. В 1489 г. толмачи отвели из Пропорска русских торговых людей в Вильно, «а товар у них побрали и кони их поимали…», «а держали их… скованых полтретья года…» [1433]1433
  Там же, стр. 22, № 7.


[Закрыть]В том же году на Днепровском перевозе у Тавани люди пана Юрия Пацевича русских «гостей перебили и переграбили, и товар у них весь поимали, многих людей до смерти побили и перетопили» [1434]1434
  Там же.


[Закрыть]. В 1490 г. пристав виленского наместника и другие приказные люди «пограбили» тверских «торговцев», «товар у них весь поимали, а их самих в колоды посажали…, да били и мучили…» [1435]1435
  Там же, стр. 42–43, № 11.


[Закрыть]

Количество аналогичных примеров можно было бы намного увеличить. Жалобами подобного рода на беззаконные действия литовской администрации в отношении русских людей, приезжающих с торговыми целями в украинские, белорусские, литовские города, буквально пестрят наказы русским послам, отправляемым Иваном III в Литву и инструктируемым по поводу того, как вести себя на аудиенции у короля. Я думаю, вполне правомерны и обоснованы два вывода. Во-первых, нападения литовских приказных людей на русских купцов были одним из проявлений тех пограничных враждебных столкновений между Русским государством и Литвой, которые происходили во второй половине XV в. и в начале XVI в. Во-вторых, одним из важных мотивов, диктовавших борьбу Русского государства за возвращение в свой состав земель, отторгнутых от Руси литовскими феодалами, являлись мотивы экономические (торговые связи между этими землями и основной территорией Русского государства были достаточно крепкими).

В договоре 1494 г. между Иваном III и великим князем литовским Александром Казимировичем, завершившем русско-литовскую войну, вопросам торговли между Русью и Литвой уделено достаточное место. В этом договоре обобщены условия более ранних русско-литовских торговых отношений. Особо говорится о торговле Литвы с Тверью, Новгородом, Псковом [1436]1436
  Сб. РИО, т. XXXV, стр. 331–332, № 83.


[Закрыть].

Дальнейшее развитие в XVI в. экономических связей между Русью и оторванными от нее и вошедшими в состав Литвы и Польши землями привело к подъему борьбы населения этих земель за их воссоединение в составе Русского государства.

* * *

Новгород вел торговлю с городами Прибалтики – Колыванью (Ревелем – Таллином), Ригой, Юрьевом (Дерптом – Тарту) и др., с рядом немецких городов (Любеком, Висби), входивших в состав Ганзейского союза. Эта торговля втягивала Новгородскую республику в политические взаимоотношения с Ганзой, Данией, Швецией, Норвегией, Ливонским орденом, юрьевским епископом. Здесь не место рассматривать во всех деталях историю новгородской (а также псковской) торговли с указанными европейскими странами и внешней политики новгородского правительства в отношении этих стран. Это – тема особого, специального исследования. Многое для изучения данной темы уже сделано, многое еще предстоит сделать. Перед нами же более общий вопрос – об экономических предпосылках образования Русского централизованного государства. Поэтому я и остановился лишь на некоторых моментах, имеющих непосредственное отношение к поставленной проблеме.

Рассматривая историю взаимоотношений Новгородской республики с Ганзой, Н. А. Казакова приходит к интересному выводу, что в первой половине XV в. со стороны Новгорода, так же как и со стороны других европейских государств, «начинается борьба против ганзейцев, обусловленная успехами экономического развития, ростом торговли и усилением национального купечества». Целью этой борьбы было обеспечение для новгородских купцов «чистого пути» к западным рынкам, установление «непосредственных сношений с Западной Европой» без тягостного посредничества ганзейцев. «Достигнуть же такую цель оказалось под силу лишь русскому народу, объединенному в рамках единого государства» [1437]1437
  Н. А. Казакова, Из истории сношений Новгорода с Ганзой («Исторические записки», 1949, № 28, стр. 131).


[Закрыть].

Мне думается, что важное наблюдение о значении объективных потребностей дальнейшего развития торговли с Западом, как одной из экономических предпосылок образования Русского централизованного государства, можно углубить и расширить. Во многих договорах XIV–XV вв. Новгорода с государствами и политическими союзами Запада имеется статья о «чистом пути» для новгородских купцов в другие страны и для «немецкого» купечества других стран в Новгород независимо от общественной, политической ситуации, международных осложнений, войн и т. д.

Так, согласно новгородско-шведскому договору 1323 г., «гости» «из всей Немьцынои земле» (из Любека, Готского берега) могли «гостити бес пакости» (ездить для производства торговых операций) по Неве в Новгород, «горою» (через Ливонию) и «водою» (Ладожским озером и Волховом). Шведы не должны были «задерживать в Выборге немецких «гостей», отправляющихся в Новгород («а свеям всем из Выборга города гости не переимати»). Новгородские «гости» в свою очередь оговорили для себя право на «чист путь за море» [1438]1438
  ГВНП, стр. 68, № 38.


[Закрыть]. В договорной грамоте Новгородской республики и Норвегии 1326 г. читаем: «Также гости из Норвегии должны иметь проезд к Новгороду и Заволочью без всякого препятствия, и, наоборот, гости из Новгорода и Заволочья должны иметь проезд в Норвегию без всякого препятствия» [1439]1439
  Там же, стр. 70, № 39.


[Закрыть]. В проекте договора Новгорода с Любеком, Готским берегом и заморским купечеством 1371 г. за стандартной статьей об обеспечении «гостю», «как немцу, так и новгородцу», «чистого пути» следует указание, что эта статья сохраняет силу и в случае войны Новгородской республики «с королем шведским, или с Ругодивом (Нарвой), или с Юрьевом, или с Орденом, или с архиепископом рижским, или с епископом островским…» [1440]1440
  Там же, стр. 75, № 42.


[Закрыть]В договоре Новгорода с Ливонским орденом 1421 г. фигурирует условие о том, что как «новгородчкий гость» может рассчитывать на «путь чист», когда он начнет «гостити… по местереве земли и по местеровым городам» (т. е. торговать во владениях магистра), так и «немечкому гостю» гарантируется «путь чист» «по Новгородчкои отцыне» [1441]1441
  Там же, стр. 99, № 60.


[Закрыть]. И в других договорных международных актах, в которых одной из сторон выступает новгородское правительство, мы встречаем аналогичные пункты.

Следует далее обратить внимание на то обстоятельство, что статья, декларирующая право «чистого пути» в сношениях между собой новгородских и немецких купцов, повторяется в актах, определяющих торговые отношения не только Новгорода, но и других русских земель с разными государствами как Северо-Запада, так и Юго-Востока (Литвой, Крымом). Очевидно, указанная статья приобретала характер требования, выдвигаемого купечеством всех русских земель. И это не случайно. Рассматриваемое требование объективно выражало запросы формирующейся русской народности, нуждавшейся для своего дальнейшего развития не только в достижении политической независимости от иноземных захватчиков, но и в создании условий, обеспечивающих ей рост торговых связей с другими государствами. Здесь я снова подхожу к вопросу, уже ранее в данной монографии поднимавшемуся. Необходимость для Руси борьбы с иноземной агрессией, как ускоряющий фактор образования централизованного государства, сказывалась не только в военно-политической области, но и в области экономической. Купечество основных русских земель выдвинуло подсказанную самой жизнью практическую задачу – добиваться «чистого пути» в торговле с теми странами, связей с которыми требовали его экономические интересы. А это объективно означало борьбу за национальную независимость в экономической сфере, хотя и в рамках феодализма, которые в то время еще не давали возможности преодолеть хозяйственную изолированность отдельных областей.