Текст книги "Сыщик-убийца"

Автор книги: Ксавье де Монтепен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 42 страниц)

– Клянусь!

– Покажите мне его!

Клодия, улыбаясь, покачала головой.

– Нет, я не сделаю этого. И тем хуже для вас, если вы не верите мне на слово. Это завещание находится в безопасном месте, а не у меня в доме. Вы напрасно старались бы овладеть им хитростью или силой. Оно появится, чтобы разорить вас, если вы доведете меня до крайности, или будет передано вам в тот день, когда ваш сын Анри станет мужем моей дочери. Вот мой ультиматум.

Герцог был побежден: он понимал, что попал в западню, и предчувствие говорило ему, что он не выйдет из нее.

Жорж чувствовал, что над его головой нависла новая опасность, как раз в то время, когда он считал, что может наконец вздохнуть свободно.

Исчезнув, Берта Леруа не могла теперь быть ему опасна, но Клодия могла погубить его и, конечно, не колеблясь, сделает это.

На что решиться? Сопротивляться – значило погубить себя. Чтобы иметь возможность спастись, надо было подчиниться, послушно принять условия. Жорж понимал это и признал себя побежденным.

Тем не менее он хотел выиграть время, желая прежде всего повидаться с Тефером и спросить у него совета.

Клодия видела по его лицу, в каком он волнении.

– Я дойду до конца, герцог. Если вы не согласитесь на то, что я предлагаю, то ничто меня не остановит. Я вас погублю и, по крайней мере, буду иметь удовольствие отомстить. На что вы решаетесь?

Герцог де Латур-Водье сделал над собой усилие и мог показаться относительно спокойным.

– То, чего вы от меня требуете, зависит не от меня одного. Вы это понимаете, – сказал он глухим и разбитым голосом. – Мне надо повидаться с Анри, поговорить с ним и хоть как-нибудь мотивировать мои новые планы. Я прошу у вас срока до завтра.

– То есть вы хотите постараться найти против меня оружие? – с горечью сказала Клодия.

– Даю вам слово, что у меня нет подобных мыслей.

– Впрочем, мне все равно – я неуязвима. Даю вам срок до завтра. Когда вы мне ответите?

– В полдень.

– Хорошо, я буду ждать вас до полудня, будьте аккуратны. А теперь вот еще что…

– Что такое?

– Не беспокойтесь, дело идет о пустяках. Мне нужно сто тысяч франков.

– Хорошо, пошлите кого-нибудь сегодня в два часа на улицу По-де-Фер-Сен-Марсель с запиской, и вашему посланцу будет передан чек на сто тысяч франков.

– Хорошо, через два часа я пришлю. Кого надо спросить?

– Фредерика Берара – это мой поверенный.

– Имя которого вы приняли, чтобы явиться ко мне?

Жорж сделал утвердительный жест.

– Поверьте мне, герцог, останемся или, лучше сказать, станем снова друзьями, соединимся через наших' детей. Они достойны друг друга – и я даю вам слово, что Оливия нисколько не похожа на меня, – это ангел. Союз вашего сына и моей дочери будет для нас залогом забвения прошлого. Дайте мне руку в знак примирения.

Сенатор хотел бы взглядом убить свою бывшую любовницу, но тем не менее протянул ей свою холодную руку и с принужденной улыбкой прошептал:

– Примирение… забвение… почему же нет? До завтра, моя дорогая.

– До завтра, мой старый друг.

Клодия проводила герцога до лестницы.

«Ну, – думала она, возвращаясь, – он в моих руках. Оливия будет тем, чем я не смогла стать – герцогиней де Латур-Водье. Прекрасный титул! Знатное имя! Что же касается меня, я довольствуюсь тем, что стану миллионершей».

Разговор с Жоржем продолжался очень долго, и Оливии уже не было в столовой.

Клодия, вернувшись к себе, позвала горничную и приказала приготовить темный простой костюм.

«Я поеду сама на улицу По-де-Фер-Сен-Марсель, – подумала она. – Я хочу знать, что это за Фредерик Берар, под именем которого скрывается герцог. Кроме того, мне будет очень приятно сейчас же получить по чеку. Сто тысяч франков не мешает иметь в руках».

ГЛАВА 13

Выйдя из дома мистрисс Дик-Торн, герцог де Латур-Водье походил на пьяного. Ноги с трудом поддерживали его – он шатался на каждом шагу. Сильный и неожиданный удар уничтожил его. Он не мог собраться с мыслями.

Фиакр, нанятый по часам, ждал его на углу улицы Берлин. Он сел в него и велел кучеру ехать на улицу Пон-Луи-Филипп.

Что же касается Жана Жеди, то он не покидал своего наблюдательного поста напротив дома Клодии, ожидая появления человека, сходство которого с незнакомцем с моста Нельи так сильно поразило его.

Когда герцог снова появился через час, он последовал за ним на некотором расстоянии и видел, как тот сел в фиакр. Жан прицепился сзади.

Экипаж остановился на улице Пон-Луи-Филипп перед домом Тефера. Когда герцог вышел из фиакра, Жан Жеди уже стоял на ногах, повернувшись к нему спиной, закуривая папироску и думая про себя:

«Он не заплатил кучеру, следовательно, живет не здесь. Даю слово, я узнаю, где он живет и как его зовут. Невозможно, чтобы я ошибался. Тем более что он бывает у англичанки. Нет сомнения, это он, и сейчас у меня будет доказательство!»

Через несколько мгновений герцог вышел и снова сел в экипаж. Жан занял свое место.

На улице По-де-Фер-Сен-Марсель экипаж снова остановился, и на этот раз герцог заплатил кучеру, прежде чем войти в дом.

Когда Жорж удалился, Жан Жеди подошел к кучеру.

– Эй, старый товарищ, – сказал он, – могу ли я у вас получить маленькую справочку?

– Это смотря что.

– Будьте спокойны, я не думаю занимать у вас деньги, напротив, я предложу вам выпить стаканчик.

– Я не пью.

– Ну, в таком случае вы можете похвастаться, что составляете замечательное исключение.

– Не шутите. Что вам нужно?

– Я хочу знать: знаете ли вы господина, которого сейчас привезли?

– Какое вам до этого дело?

– Мне нужно знать его имя.

– Пойдите, спросите у него самого.

Сказав это, кучер уехал, оставив Жана Жеди с разинутым ртом.

– Не очень любезен, – прошептал старый вор, глядя на удаляющийся фиакр. – Не пьет, не говорит, странный кучер фиакра. Однако я должен узнать что-нибудь.

И он переступил порог дома, в котором скрылся герцог Жорж.

Привратница, сидевшая у дверей своей комнаты, остановила его:

– Куда вы идете?

Старый вор вежливо поклонился, улыбаясь как можно любезнее.

– Живет ли здесь господин, который сейчас вошел?

– Какой господин?

– Господин уже немолодой, хорошо одетый, который сейчас приехал в фиакре.

Привратница внимательно осмотрела Жана и, видя, что у него довольно несчастный вид, вместо ответа стала спрашивать:

– Почему вы интересуетесь им?

Жан Жеди не сразу ответил, он решился на ложь.

– Дело в том, что вместо пятидесяти сантимов он дал кучеру десять франков, а кучер честный человек, один из моих друзей, прислал меня отдать деньги.

– Они с вами?

– Конечно.

Жан вынул из кармана золотую монету.

– Покажите-ка?

– Вот. Как имя этого барина?

Привратница взяла деньги.

– Вам нет надобности знать его имя, чтобы передать деньги. Я сама это сделаю.

Жан Жеди не решился ни потребовать обратно деньги, ни снова расспрашивать, боясь показаться подозрительным.

«Черт возьми!» – думал он, уходя. – Я разорился напрасно. Во всяком случае, я знаю, где он живет, – а это главное. Он пробыл на улице Берлин около часа, Рене Мулен – человек ловкий, и сегодня вечером я сообщу ему, в чем дело, тогда он, может быть, будет удачливее меня».

ГЛАВА 14

Дюбье и Термонд оставили Тефера у заставы Монпарнас и отправились покупать костюм кучера.

Они нашли в Тампле длинный каррик с медными пуговицами, с которых сошла позолота, и клеенчатую шляпу.

Дюбье назвался провинциальным актером и купил рыжий парик и пару длинных бакенбардов. Все это было тщательно завернуто в платок, и два негодяя приказали подать себе бутылку шабли у торговца вином на улице Тампль.

– Будьте так добры, оставьте у себя этот пакет до вечера, – сказал Дюбье продавцу. – Мы придем за ним сами.

– Куда нам теперь отправиться? – спросил Термонд, выйдя из лавки.

– На Лионскую железную дорогу.

– Ты там знаешь кого-нибудь?

– Нет, но я хочу узнать, в котором часу после полуночи идет первый поезд в Швейцарию.

– Значит, мы положительно отправляемся на Монблан?

– Да.

В бюро справок они узнали, что первый поезд, идущий после полуночи в Швейцарию, отходит только в половине седьмого утра.

– Слишком поздно, – прошептал Дюбье: – Следовало бы уехать раньше.

– Есть одно средство.

– Какое?

– Выехать из Парижа с поездом, который идет в Фонтенбло в половине первого, и там ждать утреннего поезда.

– Идея недурна…

Оставим двух негодяев, с которыми мы снова скоро увидимся, и возвратимся на улицу Берлин.

Рене Мулен, окончив необходимые покупки, возвратился несколько минут спустя после отъезда герцога де Латур-Водье. Прислуга, занятая приготовлениями к вечернему празднику, не подумала сказать ему о посетителе, бывшем в его отсутствие.

Клодия позвала его к себе. Он нашел ее одетой очень скромно, в черную шляпу с вуалью, закрывающей лицо, и закутанную в большую шаль.

– Я выхожу, – сказала она. – Вот список нескольких вещей, за которыми вы должны послать во время моего отсутствия.

– Но лошади, кажется, не заложены.

– И не надо, я возьму наемный экипаж.

– Погода очень дурна.

– Все равно.

– Прикажете послать за экипажем?

– Нет, я возьму зонтик.

Удивленный Рене спустился по лестнице позади мистрисс Дик-Торн, чтобы отворить ей дверь на улицу.

Он с удивлением глядел, как она поспешно шла по грязному тротуару, когда к нему подошел Франсуа и сказал:

– Не правда ли, господин Лоран, как это смешно идти пешком в такую грязь, когда в конюшне стоят лошади, а в сарае – экипажи.

– Да, действительно, что за идея выходить в такую грязь, когда вечером даешь бал?

– Ах! Вы знаете, господин Лоран, дамы всегда капризничают. Кроме того, иногда случаются такие вещи, которые заставляют их выходить, когда они менее всего думали.

Франсуа произнес последние слова таинственным тоном, который возбудил внимание Рене.

– Какие вещи? – поспешно спросил он.

– Да вот, например, хотя бы посещение в то время, когда вас не было дома.

– Кто же мог быть так рано? Доктор Лорио или господин де Латур-Водье?

– Ни тот, ни другой: какой-то пожилой господин, – впрочем, очень приличный. Мы никогда его здесь не видели…

– Но барыня не велела никого принимать, и я сам передал вам это приказание сегодня утром.

– Я сказал это посетителю, но он, упрямый, как осел, возразил, что не уйдет, что желает во что бы то ни стало видеть мистрисс Дик-Торн, и что она не откажется его принять, когда узнает, что он приехал из Брюнуа.

Рене вздрогнул.

– Из Брюнуа? – повторил он.

– Да. И когда я понес его карточку, он, казалось, не сомневался, что его примут.

– И барыня приняла его?

– Да, она сначала даже не хотела прочитать его имени на карточке, но, когда я сказал ей, что этот господин приехал из Брюнуа, она изменилась в лице и сейчас же приказала ввести его в маленькую гостиную, куда через несколько минут вышла к нему.

– Долго ли он пробыл?

– Больше часа, и барыня проводила его до лестницы.

– Как звали этого господина?

– Фредерик Берар. Вы знаете, кто это такой?

– Нет. К тому же это не наше дело.

– О! Конечно!

Оставив лакея, Рене медленно поднимался по лестнице.

«Кто может быть Фредерик Берар? – спрашивал он себя. – Этот человек, которого мистрисс Дик-Торн совсем не знала, и который заставил принять себя фразой о Брюнуа. Что это значит? Сумасшедшая на Королевской площади также произносила это слово, которое для нас заключает мрачное воспоминание. Неужели это только случай? Не верю! Тут есть что-то таинственное, что я должен выяснить. Но терпение!…»

Мистрисс Дик-Торн наняла экипаж и приказала кучеру ехать на улицу По-де-Фер-Сен-Марсель.

Со времени посещения Жоржа прошло два часа, и Фредерик Берар должен был ждать ее.

Стук подъезжавшего экипажа возбудил внимание герцога, он поднял занавес, выглянул на улицу и увидел Клодию.

«Она сама приехала, – подумал он. – Я был в этом уверен. Она мне не доверяет, следовательно, мое убежище не безопасно. Я хорошо сделал, что принял предосторожности».

И он снова опустил занавес.

Между тем мистрисс Дик-Торн вошла под мрачные и сырые своды, думая про себя:

«Странное жилище, как можно тут жить?»

Привратница остановила ее вопросом:

– Что вам угодно, сударыня?

– Господина Фредерика Берара.

– Он только что вышел.

– Вы в этом уверены? – недоверчиво спросила Клодия.

– Да, сударыня, вот уже четверть часа, как он уехал.

– Это удивительно!

– Почему же? Господин Берар очень занят. Его почти никогда нет дома.

– Я удивлена не тем, что его нет дома, а тем, что он вышел как раз в тот час, когда должен был ждать меня.

– А! Он должен был вас ждать?

– Он, может быть, оставил письмо?

– У меня есть письмо.

– Письмо, вероятно, для меня.

– Потрудитесь сказать ваше имя.

– Мистрисс Дик-Торн.

– Совершенно верно!

– Благодарю вас.

Клодия поспешно схватила квадратный конверт и вернулась в экипаж. С лихорадочной быстротой она разорвала его, и молния радости сверкнула в ее глазах – на колени упал чек на сто тысяч франков, подписанный герцогом Жоржем де Латур-Водье.

– Ну, – прошептала она, – герцог снова в моих руках. Он боится и станет моим рабом. Сегодня – сто тысяч, завтра – втрое больше, если я захочу, и скоро дочь моя будет маркизой; я была права, веря в свою звезду!

Бывшая куртизанка посмотрела на часы.

– Три часа, банк не закрывается раньше четырех, я еще успею.

Она опустила одно из стекол и сказала кучеру:

– На улицу Лафит.

А час спустя она возвращалась домой со ста тысячами франков в кармане и, войдя в маленькую гостиную, заперла деньги в бюро черного дерева, в котором хранила все важные бумаги.

Полученная сумма состояла из четырех пачек банковских билетов по двадцать пять тысяч каждая.

Она взяла в одном из ящиков довольно большой бумажник, открыла его и хотела положить туда деньги. Но вдруг остановилась и, прижав микроскопическую стальную пуговку, открыла тайное отделение, совершенно незаметное под сафьяном.

«Завещание Сигизмунда и расписка Кортичелли представляют для меня состояние, – подумала она. – И они будут тут в безопасном месте».

Конверт, запечатанный большой красной печатью, но разрезанный сверху, и другая бумага, сложенная в несколько раз, исчезли в тайном отделении бумажника. Затем Клодия взяла пачки денег и несколько оставшихся банковских билетов – почти последние, и также положила их в бумажник, который поместила на прежнее место.

Между тем время шло.

Скоро в комнату вошла горничная сказать, что парикмахер ждет ее.

В семь часов без нескольких минут Клодия и ее дочь переступили порог большой залы, еще совершенно пустой.

Балу должен был предшествовать обед, и приглашенные, к числу которых принадлежали Анри де Латур-Водье и Этьен Лорио, должны были не замедлить собраться.

Анри приехал одним из первых.

При виде молодого человека, входящего в переднюю, Рене Мулен немного побледнел от беспокойства.

Если бы приемный сын сенатора узнал механика, то все здание, так тщательно возведенное, грозило рухнуть, так как Анри, – вполне понятно удивленный его присутствием в этом доме в костюме метрдотеля, – непременно стал бы расспрашивать и произнес бы его имя. А это имя, наверное, заставило бы хозяйку прогнать своего метрдотеля, а может быть, даже и передать его полиции.

Но, к счастью, Анри прошел мимо Рене, не узнав его.

С этой минуты механик считал себя в безопасности.

Когда лакей вводил доктора, Лоран попался ему навстречу и незаметно шепнул:

– Не забудьте.

Племянник Пьера Лорио наклонил голову в знак согласия. Но его любопытство еще более усилилось. Он спрашивал себя: какую тайну скрывали от него и какую странную роль должны были сыграть на его глазах Берта и Рене Мулен.

При входе в зал мистрисс Дик-Торн, почти столь же прекрасная, как двадцать лет назад, и Оливия, сияющая молодостью, свежестью и грацией, любезно принимали гостей.

Дюбье и Термонд пообедали и немало выпили, однако не до того, чтобы напиться, отлично помня, что нуждаются в полном хладнокровии.

– Девять часов, – сказал Термонд, бросив взгляд на часы. – Пора отправляться по делу.

– Наше дело очень простое, – ответил Дюбье. – Мы должны быть ровно в десять часов у дома номер 19 на улице Нотр-Дам-де-Шан.

– Совершенно верно. Отсюда недалеко: мы будем там за две минуты.

– Итак, главное…

– Главное, достать фиакр, а его у нас нет.

– Будь спокоен, мы его достанем. У меня есть план. Надо узнать, где здесь поблизости трактир для кучеров.

– Нечего узнавать: на Менском шоссе.

– Это далеко от полицейского поста?

– Да, порядочно.

– Отлично. Задав лошади овес, они не думают о ней больше, – ты понимаешь?

– Говори, я пойму.

– Сейчас же по выходе отсюда я надену купленный мною костюм, парик и бакенбарды и стану кучером с головы до ног. Затем мы отправимся к месту, где эти господа имеют обыкновение останавливаться. Высмотрев легкий фиакр и хорошую лошадь, я сниму с лошади мешок с овсом и взнуздаю ее в одну минуту. Ты войдешь в трактир и прикажешь подать себе что-нибудь, чтобы наблюдать за дверью, – я же сяду на козлы и выеду. Дождь идет, на улице грязь, которая заглушает стук колес. Я сделаю объезд, чтобы сбить с толку любопытных, и затем приеду на улицу Нотр-Дам-де-Шан, где мы встретимся. Что ты скажешь о моей выдумке?

– Восхитительна!

– Со временем мы, может быть, будем эксплуатировать эту идею, сегодня же вечером у нас есть другое дело. Надо подумать обо всем. Нельзя, чтобы узнали номер фиакра.

– Твоя правда. Но как же это сделать?

– Очень просто. Ты купишь лист черной бумаги, и мы заклеим номера. Нет ничего проще. Понял?

– Я иду.

– Проходя мимо кассы, прикажи прислать мне счет.

Через несколько минут Термонд вернулся с листом черной бумаги и баночкой клея.

– Четверть десятого, – сказал Дюбье, – нам пора.

Оба друга вышли из трактира и направились к Менскому шоссе. Но, к их величайшей досаде, во дворе не стояло ни одного фиакра.

– Черт возьми! – прошептал Термонд. – Неужели дело нам не удастся из-за проклятой погоды? Это было бы не очень забавно.

– Будь спокоен, – возразил Дюбье. – На Восточной улице, недалеко отсюда, есть другой трактир.

Когда они пришли ко второму трактиру, там стояли три фиакра.

Лошади, покрытые драными коврами, с большим аппетитом ели овес.

В маленькой комнате за лавкой три кучера не спеша обедали за одним столом. Они говорили о своем ремесле, которое любили, о погоде, которая портится, о больших концах и недостаточно щедрых седоках, – наконец, они философствовали, чтобы отдохнуть от бесконечного сидения на козлах.

Вдруг все замолчали: они услышали в первой комнате громкий голос. Этот звонкий веселый голос, раздававшийся по всему дому, был им хорошо знаком.

– Здравствуйте, папа Питуа, – говорил он.

– Здравствуйте, господин Лорио, – ответил хозяин. – У нас сегодня отличный обед.

– Хорошо, подайте мне бутылку вина.

– Прикажете суп? У нас сегодня щи.

– Давайте тарелку, да побольше капусты.

– Куда прикажете подать, господин Лорио? Здесь есть ваши товарищи.

– Кто такие?

Хозяин назвал три имени.

– Отлично! – вскричал Лорио. – Добрые ребята, я с удовольствием с ними чокнусь.

Кучер фиакра номер 13 направился к маленькой зале и был встречен веселыми восклицаниями своих товарищей, которые поспешно раздвинулись, чтобы дать ему место у стола.

– Как ты сюда попал? – спросил один из них.

– Я только что переложил лошадь.

– Значит, ты проездишь сегодня всю ночь?

– Да, конечно. В такую погоду можно заработать много. А ты, Сан-Суси?

– Я хочу сделать то же самое. Меня сегодня наняли и заплатили за шесть часов с тем, чтобы я ровно в половине одиннадцатого заехал за одной дамочкой на улицу Нотр-Дам-де-Шан, 19.

Пьер Лорио поднял голову и перестал есть.

– Улица Нотр-Дам-де-Шан, 19? – сказал он, стараясь припомнить. – Да, я знаю этот дом. Он напоминает мне одну историю. Дама, которую я возил на Королевскую площадь, потеряла у меня в фиакре медальон.

– Может быть, это та самая, – сказал Сан– Суси.

– О! Очень возможно! Она очень хорошенькая, только ведет себя совсем не так хорошо. И как только подумаю, что мой племянник, который совсем не глуп, влюбился в такую девушку!

– Твой племянник – доктор?

– Боже мой! Да! И он был страшно в нее влюблен. К счастью, я нечаянно узнал, что это за дамочка, и сказал ему: «Стой, не делай глупости!» А не то он отправился бы в мэрию. А теперь он вылечился и должен быть благодарен моему фиакру. 13 приносит счастье. Скажи, Сан-Суси, ты знаешь имя дамочки, за которой должен заехать?

– Да, ее зовут Берта Монетье, и живет она на третьем этаже.

– А! Это та же самая! Куда ты должен ее везти?

– В один дом на улице Берлин. Я приеду за нею от имени одного господина, Рене Мулена.

– Какое-нибудь свидание! Должно быть, возлюбленный – человек важный, если живет на такой улице. Впрочем, она достаточно хороша. Но это не твое дело: тебе заплатили, и ты должен везти.

– Конечно! Я выпью еще стаканчик и отправлюсь. Лучше приехать раньше, чем опоздать.

В это время было без двадцати десять. Дюбье и Термонд все еще бродили, отыскивая фиакр, который можно было бы стащить.

Они шли по Восточной улице. Дождь продолжал лить, и два негодяя, видя, что их поиски напрасны, начинали беспокоиться.

Вдруг Термонд остановился.

– Посмотри, – сказал он, протягивая руку к двум блестящим точкам, сверкающим во мраке.

– Что такое? – спросил Дюбье, останавливаясь. – Цветные фонари!

– Это может быть полицейский пост. Нам опасно работать под таким надзором.

– Нет, это, наверное, фонари у торговца вином. Пойдем.

Они поспешно тронулись в путь и дошли до фиакров.

Фиакр Пьера Лорио стоял последним.

Восточная улица, пустынная и днем, в этот час и при такой погоде была совершенно безлюдна.

– Выбирай, – сказал Термонд. – Когда ты станешь влезать на козлы, я пойду выпить стаканчик, чтобы занять хозяина.

– Бесполезно, я передумал. Ты должен сейчас же сесть в фиакр. Время идет, и нам надо торопиться.

Дюбье рассматривал лошадей с видом знатока.

– Черт возьми! – шептал он. – Это старая кляча, она издохнет на дороге. Сегодня нам нет счастья.

В эту минуту он дошел до фиакра Пьера Лорио.

– А! Наконец-то! – проговорил он. – Вот хорошая лошадь. Скорей наклеивай бумагу на номера.

– Это номер 13, – сказал Термонд с некоторым беспокойством. – Что, если он принесет нам несчастье?

Дюбье недоверчиво пожал плечами.

– Все эти глупости не имеют смысла. Мне наплевать на номер. Поторопись!

В те времена номера фиакров были нарисованы белым на темных экипажах и черным – на желтых.

Фиакр Пьера Лорио был темным.

Термонд вынул черную бумагу и заклеил номера. Это было делом одной минуты.

В это время Дюбье снимал с лошади мешок с овсом и надевал уздечку.

– Садись, – сказал он Термонду. – Но, главное, не стучи, закрывая дверцы.

Он вскочил на козлы и взял вожжи. Термонд уже сидел в фиакре.

Лошадь, управляемая Дюбье, тихо двинулась вперед, и стук копыт был едва слышен по грязной дороге.

В двадцати шагах от трактира Дюбье оглянулся и, видя, что никто не выходит из лавки, со всей силой ударил бичом Милорда. Милорд не привык к такому обращению: он повиновался голосу Лорио, который держал бич, только как необходимый атрибут, но очень редко употреблял его. Удивленная лошадь сделала прыжок и пустилась во весь карьер.

«Черт возьми! – подумал Дюбье. – Дело плохо, лошадь с норовом».

Однако через несколько минут ему удалось обуздать излишнюю горячность Милорда, и тот побежал скорой рысью.

Импровизированный кучер сделал большой объезд и, наконец, въехал в улицу Рень.

На железнодорожных часах было без трех минут десять. Ровно в десять фиакр, украденный у Пьера Лорио, остановился на улице Нотр-Дам-де-Шан напротив дома 19.

Дюбье поспешно соскочил с козел и сказал Термонду, выглянувшему из экипажа:

– Стань у лошади, чтобы она не шевелилась. Но в особенности не забывай наставлений патрона: будь любезен с барышней.

– Будь спокоен, я умею вести себя.

Дюбье направился к двери дома и нашел ее закрытой.

Он позвонил, привратница отворила и спросила:

– Куда вы идете?

– На третий этаж, – отвечал Дюбье, – к мадемуазель Берте Монетье.

– От кого?

– От господина Рене Мулена, чтобы отвезти ее в…

– Хорошо, идите.

Негодяй не заставил повторять этого два раза. Он поспешно взбежал по лестнице и позвонил.

Дверь отворилась в ту же минуту, и Берта появилась на пороге в шляпке, с лицом, закрытым вуалью.

Зная, что Рене пришлет за нею после десяти часов, она заранее оделась и ждала, прислушиваясь к стуку на улице. Она слышала, что перед домом остановился экипаж, й, хотя еще не было половины одиннадцатого, она все-таки была готова ехать.

Роковой случай стал сообщником преступления, подготовленного Тефером для герцога Жоржа.

Дюбье не пришлось даже давать объяснений. Берта сама заговорила:

– Вы приехали от Рене Мулена, не правда ли?

– Да, сударыня, – ответил он, немного удивленный, что его ждут. – Я приехал за вами и в доказательство должен передать вам… – И он протянул Берте записку, написанную Тефером.

– Знаю, знаю. Спускайтесь, я погашу огонь, запру дверь и выйду.

«Отлично, – думал Дюбье, спускаясь по лестнице. – Она меня ждала и сама произнесла имя человека, который будто бы прислал за нею. Патрон, вероятно, устроил все это заранее. Нечего сказать: он ловкий человек».

– Ну, что? – спросил Термонд, видя, что Дюбье вышел из дома.

– Скорее садись на место: она идет за мной.

Термонд сел в фиакр, дверцы которого остались открытыми.

Почти в ту же минуту появилась Берта.

Мнимый кучер стоял у фиакра.

– Садитесь, сударыня, – сказал он, – и не пугайтесь, если найдете там кого-нибудь – это друг господина Рене Мулена.

– Да, мы близкие друзья, – подтвердил второй мошенник, высунув голову. – Дорогой Рене ждет вас с нетерпением.

Берта не чувствовала ни малейшего недоверия, уверенная, что механик прислал за нею какого-нибудь надежного человека.

Она села.

– Вы знаете, что мы едем далеко? – продолжал Дюбье, затворяя дверцы. – Будьте терпеливы.

В эту минуту из улицы Рень выехал фиакр.

«Нет надобности, чтобы нас видели здесь, – подумал Дюбье, – надо скорее уезжать».

Он поспешно вскочил на козлы и ударил лошадь, которая пустилась в галоп.

Проехав метров двадцать, Дюбье повернулся. Фиакр, который он видел, остановился перед домом номер 19.

«Черт возьми! Мы успели как раз вовремя», – подумал негодяй.

Он снова ударил Милорда, который, впрочем, не нуждался в таком понуждении.

Фиакр, остановившийся перед домом, в котором жила Берта, принадлежал Сан-Суси.

Получив плату заранее, он вышел из трактира, чтобы взнуздать лошадь и отправиться в указанное место, но увидел вместо четырех фиакров только три.

– Эй, Лорио! – крикнул он, возвращаясь назад. – Разве ты приехал без фиакра?

– Что за шутки! – ответил дядя Этьена, начиная, однако, беспокоиться.

– Я и не думаю шутить!

– Как, моего номер 13 нет?

– Нет, честное слово!

Все кучера поспешно выбежали и убедились, что Сан-Суси говорит правду.

Пьер Лорио кричал и бранился. В течение двадцати пяти лет с ним не случалось ничего подобного.

Они осмотрели все соседние улицы, расспрашивали прохожих, но вокруг не было ни одного экипажа, и никто не мог ничего сообщить.

– Отправляйся к полицейскому комиссару, – сказал Сан-Суси. – Я же еду, – аккуратность прежде всего.

И он отправился на улицу Нотр-Дам-де-Шан и приехал туда, когда Дюбье отъезжал на фиакре номер 13.

Сан-Суси, желая добросовестно исполнить свое поручение, соскочил с козел и позвонил и, как только дверь открылась, направился к лестнице.

– Да здесь сегодня свидание всех кучеров, – крикнула привратница. – Что вам надо?

– Я приехал за одной дамочкой. Она ждет меня, я должен отвезти ее на другой конец Парижа.

– Какую дамочку?

– Ее зовут Берта Монетье.

– Она честная девушка, а не дамочка. Кто вас прислал?

– Господин Рене Мулен.

– Э, мой милый, вы приехали слишком поздно.

– Как! Слишком поздно! Вы уж очень строги! Напротив, я приехал раньше на пять минут.

– Очень может быть, но дело в том, что ваше поручение уже исполнено.

– Как! – вскричал озадаченный кучер. – Объясните, пожалуйста. Мне заплатили, и я хочу честно заработать свои деньги. Она не могла уехать, и вы…

– Ну, кажется, вам не одному было поручено везти сегодня вечером мадемуазель Берту. Толстяк в светло-коричневом пальто, длиннее вашего, приехал сюда минут десять назад и увез ее от имени господина Рене Мулена. Вы должны были встретиться.

– Это невозможно, – прошептал Сан-Суси.

– Вы, кажется, думаете, что я сплю с открытыми глазами. Я вам говорю дело, а вы не верите. Мадемуазель Берта уехала, все мои жильцы вернулись, и я иду спать. Прощайте!

Было ясно, что привратница не шутит.

Сан-Суси вышел, опустив голову.

«Черт возьми! – думал он. – Я, однако, не опоздал, что это может значить? Поеду-ка я на улицу Берлин, скажу, что случилось; хотя я не привезу никого, но, так как мне заплатили, то, по крайней мере, никто не будет вправе считать меня мошенником».

ГЛАВА 15

Выйдя от мистрисс Дик-Торн, герцог отправился на улицу Пон-Луи-Филипп, но не застал Тефера, который ушел по делам службы.

В половине десятого перед домом, где жил Фредерик Берар, остановился экипаж, из которого вышел Тефер и вошел к Жоржу.

– Ну, господин герцог, – спросил он, – вы были у мистрисс Дик-Торн?

– У Клодии Варни – да, – мрачно ответил сенатор.

– Вашего появления было достаточно, чтобы обратить в бегство неприятеля?

– Да, я сначала так думал, но, к несчастью, ошибся.

– У мистрисс Дик-Торн есть серьезное оружие?

– Да, и я хочу посоветоваться с вами. Может быть, вы дадите хороший совет.

– Мы поговорим об этом по дороге.

– Почему же не теперь?

– Потому что пора ехать, если вы все еще хотите убедиться собственными глазами, что Берта Леруа в наших руках.

– Я хочу этого более чем когда-либо.

– В таком случае, не будем медлить. Приближается минута, когда мои люди начнут действовать.

– Вы убеждены в успехе?

– Насколько возможно – да, герцог. Меры приняты, неудача кажется мне невозможной. Кстати, возьмите с собой деньги.

– Это уже сделано.

– В таком случае, едемте.

Они вышли из дома, спустились по лестнице и сели в фиакр.

– В Монтрейль, – сказал Тефер.

Экипаж покатился.

– Теперь, герцог, поговорим, если вы находите нужным. Клодия Варни хочет денег?

– Да.

– И много?

– Ужасно! Половину моего состояния.

– Более трех миллионов! – вскричал полицейский. – Черт возьми!

– И это еще не все…

– Чего же она еще требует? Может быть, чтобы вы женились на ней?

– Нет, но чтобы мой сын женился на ее дочери.

Тефер привскочил.

– О! О! – прошептал он. – Какой аппетит! Считая себя вправе предъявить подобное требование, эта женщина должна действительно иметь ужасное оружие.

– Ужасное! Она обладает частью нашей тайны.

– Какой?

– Она знает, что Эстер Дерие жива и сошла с ума, и, кажется, убеждена, что ее можно вылечить.

– Эта женщина, должно быть, имеет своих сыщиков, – сказал полицейский. – Но если бы даже Эстер Дерие могла выздороветь, не все ли нам равно, и чем поможет Клодии Варни ее выздоровление?