Текст книги "Сердце змеи (СИ)"

Автор книги: Jane Turner

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 78 страниц)

– Я не преуменьшаю заслуги павших и не выказываю неуважение к ним, – оценив всеобщее безмолвие, более миролюбиво сказала Ребекка. – Но, думаю, вы все уже успели понять, насколько сложной и смертоносной является область Темных Искусств. И полагаю, что мне есть, чему научить вас в этом году. Кто-нибудь ещё хочет что-то сказать?

Ответом ей послужила тишина.

– Хорошо, – без малейшего удивления произнесла она и направилась к столу, считая инцидент исчерпанным. Гриффиндорцы наблюдали за волшебницей настороженно и недружелюбно, явно не зная, чего ещё от неё ожидать.

Ребекка будничным, совершенно нетеатральным движением отбросила отрез ткани в сторону. Под ним оказалась большая металлическая шкатулка без каких-либо узоров. Теперь на лицах одноклассников отражался невольный интерес – всем против желания стало любопытно, что же припасла эксцентричная преподавательница для первого урока.

Она открыла крышку, и Миранда увидела широкий, потемневший от времени браслет, щедро украшенный россыпью сапфиров.

– Мне рассказывали, что на третьем курсе вы неплохо изучили всяких зловредных тварей, а в последующие годы овладели многими защитными дуэльными заклинаниями, – и колдунья адресовала Гарри уважительный кивок, показывая, что хорошо знает о деятельности Отряда Дамблдора. Тот слегка растерянно кивнул в ответ. – Однако вы до сих пор совершенно не имели дела с предметами чёрной магии, на которых лежат проклятия и которые могут быть опасны одним своим присутствием вблизи вас. Я права?

Теперь недружелюбная атмосфера пропала целиком, и в воздухе осталось только напряженное внимание. Все сразу вспомнили историю двухлетней давности, когда под действие проклятия попала Кэти Белл. Миранда осознала, что машинально дотронулась до кольца под одеждой, и торопливо отдернула пальцы.

– Я собираюсь в ближайшие месяцы обучить вас иметь дело с подобной черной магией, обезвреживать ее. К сожалению, темные артефакты могут находиться подчас в совершенно неожиданных местах, и вам необходимо уметь реагировать на угрозу мгновенно, ведь зачастую в таких случаях счет идет на секунды.

Она сделала паузу, чтобы оценить, какое впечатление произвели ее слова. Миранда заметила, что в классе почти никто не дышал, и важностью слов Ребекки прониклись абсолютно все. У Гермионы вовсе горели глаза, и она нетерпеливо смотрела на профессора Паркинсон, готовая впитывать новые знания.

– Итак, перейдем к делу. Для первого занятия я выбрала не самое зловредное проклятие, но все же неподготовленному волшебнику оно может доставить немало хлопот. Перед вами старинный браслет из фамильной коллекции Паркинсонов, на котором вот уже сто пятьдесят лет лежит проклятие Эары. Кто-нибудь знает, что это такое?

В воздух поднялись две руки.

– Мисс Грейнджер, мисс Фрост, – Ребекка кивнула. – Больше никто? Хорошо. Мисс Грейнджер?

– Это сдавливающее проклятие, профессор, – торопливо выпалила Гермиона, рассматривая браслет со слегка брезгливым интересом. – Оно не сразу проявляет себя, и этот браслет можно даже взять в руки без вреда для себя. Но если надеть украшение на руку, оно сразу же начнет сжиматься – до тех пор, пока не отрежет кисть полностью.

Рон слегка позеленел. Парвати издала возглас отвращения.

– Десять очков Гриффиндору. Сколько времени есть у волшебника, попавшего под действие этого проклятия? Мисс Фрост?

– Полчаса, плюс-минус, профессор, – отозвалась Миранда без раздумий. – Оно действует весьма быстро.

– Не соглашусь с вами. Иногда даже тридцать минут становятся целой вечностью, – губы Ребекки скривила неприятная улыбка, которая Миранду удивила. – А уж на то, чтобы снять проклятие, этого более чем достаточно. Еще десять очков Гриффиндору. Итак, чтобы вы все увидели своими глазами…

Она без страха достала браслет из шкатулки голой рукой и продемонстрировала его студентам, а затем одним движением надела его на левое запястье. Отчетливо щелкнула застежка. Лаванда вскрикнула, у Гарри расширились глаза, а Ребекка как ни в чем не бывало произнесла:

– Слушаю ваши варианты, как можно снять проклятие Эары. С какими контрзаклятиями вы знакомы?

Пару секунд в классе царила потрясенная тишина, а затем Гермиона подняла в воздух слегка дрожащую руку.

– Слушаю вас, мисс Грейнджер.

Гермиона принялась перечислять богатый запас известных ей заклинаний, которыми можно было бы нейтрализовать темную магию, но чары эти были средней силы, для избавления от сглаза или порчи. Ребекка внимательно слушала ее, скрестив руки на груди, одобрительно кивала, но отметала каждое заклинание, что называла Гермиона. Затем осторожно начали предлагать свои варианты Гарри и неожиданно Невилл, как вдруг…

– Профессор! – с ужасом воскликнула Парвати, прижимая ладонь ко рту. – Ваша рука!

Ребекка слегка встряхнула кистью, откидывая длинный рукав мантии, и глазам семикурсников предстало ее запястье с браслетом – даже на последних партах было видно, что украшение туго сдавило его, впиваясь с такой силой, что кожа вокруг металла была совершенно белой, в то время как сама кисть потемнела от нарушения кровообращения. Казалось, колдунья надела странного цвета перчатку.

– У вас еще пятнадцать минут, – заявила профессор буднично, даже не опустив глаза. Она не морщилась от боли, ее голос не звенел от напряжения – казалось, волшебница попросту не замечает, как проклятие пытается отсечь ей руку. – Кто желает ответить?

Гермиона продолжала отвечать, потом к ней присоединилась Миранда – однако Ребекка отклоняла все их ответы, а голоса девушек звучали все тише и неувереннее. Все взгляды в классе теперь были прикованы к кисти Паркинсон, которая на их глазах приобретала все более жуткий цвет и, казалось, распухала, хотя на лице Ребекки по-прежнему не дрогнул ни один мускул. Миранде с каждой секундой становилось все более не по себе – и не только от вида того, во что превращается человеческая плоть под действием проклятия, но и от того, что ледяное спокойствие Ребекки напоминало ей кое-что… И напоминало так сильно, что она чувствовала, как ее начинает трясти озноб.

– Больше идей нет? – осведомилась Ребекка невозмутимо, когда края браслета опустились на один уровень с кожей и должны были вот-вот рассечь ее. – Хорошо, теперь смотрите внимательно.

Ровным, твердым голосом она произнесла заклинание, стукнув палочкой по блестящему металлу – в ту же секунду застежка раскрылась, и с тихим стуком браслет упал на стол. Лаванда и Парвати шумно выдохнули, да и остальные, кажется, не удержались от облегченных вздохов, а Ребекка рассеянно потерла ладонь, видимо, совсем утратившую чувствительность.

До конца урока они записывали действие проклятия, контрзаклинание и детали его применения. Никто не проронил ни слова, слышался только скрип перьев. И лишь когда в коридоре послышались голоса, шум шагов и смех студентов, отпущенных на перемену, напряжение немного спало.

– Благодарю за внимание, – профессор улыбнулась; казалось, она получала настоящее удовольствие от всеобщего потрясения. – Еще десять баллов Гриффиндору за неплохое знание контрзаклинаний. Все свободны. Мисс Фрост, задержитесь, пожалуйста.

Миранда вздрогнула, как если бы ее застали на месте преступления. Чувствуя на себе удивленные и даже сочувственные взгляды гриффиндорцев, она побросала свои вещи в сумку и приблизилась к преподавательскому столу. Однако Ребекка дождалась, пока пришибленный седьмой курс покинет кабинет, после чего взмахом волшебной палочки закрыла дверь за Дином, выходившим последним. Сразу стало тихо; шум в коридоре теперь казался каким-то далеким.

– Вы очень бледны, мисс Фрост, – сказала Ребекка более нормальным, человечным тоном, машинально поворачивая в разные стороны покалеченное запястье. – Того и гляди в обморок упадете. Зрелище оказалось настолько тяжелым? Но ведь вы вроде собирались стать целителем, занимающимся именно травмами от проклятий.

– Я в порядке, профессор, – деревянным тоном отозвалась Миранда, не в силах отвести взгляд от того, как небрежно Паркинсон накладывает на себя здоровой рукой целительские заклинания. – Не стоит беспокоиться.

– Вы не слишком активно отвечали, хотя я видела, что вам знакомы заклинания, которые перечисляла мисс Грейнджер. Что именно вас так шокировало?

Она несколько секунд рассматривала преподавательницу, а затем сказала:

– Вы добровольно использовали на себе проклятие, которое могло вас покалечить на всю оставшуюся жизнь. Без сомнений, без страха… Почему?

– Потому что вы запомните мои слова куда лучше, если они будут подкреплены наглядным примером… Такой ответ вас устроит?

Миранда покачала головой.

– Вы пошли на это не ради спасения чьей-то жизни, не потому, что у вашего самопожертвования была какая-то высшая цель. Вы сделали это просто так, потому что вам этого захотелось, а еще потому, что вы были абсолютно уверены в том, что сможете спастись! Но все равно, зачем идти на такой риск? А если бы у вас что-то не вышло? Вы бы недостаточно сконцентрировались, или проклятие оказалось мощнее, чем вы думали… И исправить уже ничего было бы нельзя!..

Натолкнувшись на пристальный взгляд Ребекки, она замолкла.

– Вы проходили через нечто подобное, не так ли, Миранда? – спросила профессор негромко. – Вы пошли добровольно на что-то крайне опасное, и не потому, что это было необходимо лично для вас? Поэтому мой поступок так вас впечатлил?

Перед глазами сами собой замелькали разрозненные отрывки – пузырек темного стекла, ощущение полной беспомощности, резь в горле, пелена перед глазами, волшебная палочка, ставшая в один миг совершенно бесполезной, серое от ужаса лицо Симоны… И надежда лишь на то, что он сдержит свое слово и спасет ее…

Похоже, это будет ещё тяжелее, чем она полагала. Если эти воспоминания станут преследовать ее целый год, не давая вздохнуть свободно, она уже к концу следующего месяца спятит окончательно – хотя, кажется, ещё две недели назад она уверяла Тею, что с душевным здравием у неё все в порядке!

– Почему же вы пошли на это? – продолжила профессор мягко. – Если у вас тоже не было острой необходимости рисковать собой?

– Я верила человеку, который должен был спасти меня.

– А я верю в себя, – Ребекка тонко улыбнулась. – Так что это не было безрассудным риском. Как вы себя чувствуете, мисс Фрост? Мне кажется, наш разговор месяц назад пошел вам на пользу.

– Благодарю, профессор. Я многое обдумала тогда, – отозвалась Миранда вежливо, и Ребекка, взглянув на нее, поняла, что новых откровений не будет.

– Можете идти, мисс Фрост. Знаете, вы весьма талантливая волшебница, – это она произнесла ей вдогонку, когда Миранда уже положила ладонь на ручку двери, – но слишком зациклены на какой-то своей идее, и она мешает вам двигаться вперед, раскрыть свой потенциал полностью. Подумайте еще и над этим.

***

В класс Трансфигурации она вбежала незадолго до начала урока и села на последнюю парту. Гриффиндорцы в компании с когтевранцами уже были здесь, и одноклассники шумно делились подробностями первого урока у Паркинсон.

– Она просто ненормальная! – восклицала Парвати возмущенно. – Такое сотворить с собой! Да еще перед этим она напала на Дина!

– Строит из себя Мерлин пойми кого, а сама весь прошлый год просидела в другой стране в безопасности! – вторила ей Лаванда. – Что она хочет доказать?

– Ну, в одном ей не откажешь – в умении наглядно демонстрировать изучаемый материал, – негромко заметила Гермиона. – Но ведь не будет она демонстрировать нам действие смертельных проклятий?

– Скорее, заставит нас испытывать их на себе, – хмыкнул Рон и получил от Гермионы тычок в бок. – А что? Знаешь, ее манера себя вести весьма напоминает Грюма. Только не настоящего, а того, который вел у нас Защиту на четвертом курсе…

Гарри собирался что-то ему ответить, но тут в класс вошел профессор Монтгомери в идеально сидевшей на нем рабочей мантии, и сразу стало тихо. Девушки седьмого курса пожирали его восхищенными взглядами и были готовы ловить каждое слово.

Профессор начал урок с речи о важности сдачи ЖАБА, о том, каким сложным будет этот год… В общем, скука, все то же самое, что Миранда уже слышала от Дамблдора в 1944 году. Поэтому она не стала поспешно записывать каждое слово Монтгомери, как это делали Гермиона, Лаванда и Парвати, а рассеянно рисовала на пергаменте рожи, проигрывая еще раз в памяти диалог с Ребеккой. С какой легкостью она определила эмоциональное состояние Миранды! Видимо, хорошо разбирается в людях… Хотя ее методы работы по-прежнему вызывают изрядный скепсис.

– Трансфигурация человека – один из самых сложных разделов, с которым вы уже успели немного познакомиться на шестом курсе. Но тогда вы просто меняли элементы внешности, а теперь мы поговорим о более серьезных заклинаниях, способных изменить строение тела. И начнем мы с неполной трансформации человека, которая может оказаться весьма полезной. К экзаменам вы вполне ее освоите…

– Простите, сэр, – поднял руку Энтони Голдстейн. – А мы будем заниматься анимагией?

Монтгомери отрицательно покачал головой.

– Нет, она не входит в школьный курс.

– Но почему, сэр? Это ведь один из самых сложных разделов трансфигурации…

Профессор неожиданно улыбнулся, и несколько девушек шумно вздохнули.

– Что же, давайте разберемся. Кто знает, в чем один из главных недостатков анимагии?

Поднялись несколько рук – Гермионы, Майкла Корнера, Падмы Патил. Монтгомери обвел их взглядом и кивнул Падме.

– Да, мисс..?

– Патил, сэр. Анимагическую форму нельзя выбрать, она у волшебника одна и определяется его характером, его сутью…

– Совершенно верно, пять баллов Когтеврану. А в чем преимущество анимагии? Что возвышает ее над прочими разделами магии? – профессор остановился у доски и уточнил. – Зачем волшебнику в повседневной жизни способности анимага? В какой ситуации они могут понадобиться?

В классе стало тихо – простой вопрос внезапно вогнал в ступор всех присутствующих. У когтевранцев, пользующихся славой самых умных учеников Хогвартса, были напряженные и сосредоточенные лица, у гриффиндорцев – больше озадаченные. Вопрос Монтгомери явно застал всех врасплох своей лаконичностью.

– Что и требовалось доказать, – Монтгомери снова улыбнулся, и раздался стук – это Лаванда от переизбытка чувств случайно смахнула со стола учебник. – Иногда анимагия становится большим подспорьем, тут ничего не скажешь. Но, если задуматься, часто вам в повседневной жизни нужен облик белки? Или кота? Или тигра?

В классе по-прежнему царила тишина.

– На мой взгляд, анимагия – весьма специфическая ветвь трансфигурации. Иногда она бывает необходима, иногда она может спасти жизнь – но она плохо ложится на повседневные реалии. Облик медведя в сражении – прекрасно; облик мыши, мухи, комара для шпионажа – замечательно; облик птицы для разведки – совсем хорошо. Кстати, иногда в бою облик какого-нибудь незаметного суслика куда лучше крупного хищника…

– Это почему же, сэр? – удивился Симус.

– Позволяет подобраться к противнику незаметно, – пояснил Монтгомери. – Представьте, что волшебник умеет превращаться в птицу. Причем не в павлина или лирохвоста, а какую-нибудь незаметную – в галку или сороку. Он может неслышно подобраться к врагу и вернуть человеческий облик прямо за его спиной – и при должном умении и сноровке схватка закончится, не успев начаться, а противник так и не поймет, что случилось…

Миранда перестала рисовать рожи и медленно подняла голову. Сердце противно сжалось от тревоги, но профессор продолжал увлеченно рассказывать, даже не глядя на нее.

Он ничего не может знать. Это просто совпадение, очевидный пример, о котором наверняка можно прочитать даже в учебнике. Волшебник может незаметно приблизиться к противнику почти в любом анимагическом облике – хоть кота, хоть суслика, хоть воробья.

Монтгомери на самом деле ничего не известно. Никто не знает, что однажды мне удалось именно так подкрасться к противнику и атаковать.

Никто, кроме него.

Я просто схожу с ума. Принимаю за реальность то, чего нет. Слышу то, что боюсь услышать.

А может, наоборот, хочу?..

Громкий скрип перьев привел ее в чувство – одноклассники записывали слова преподавателя. Лица девушек выглядели мечтательными – в речи Монтгомери слышался французский акцент, и эта легкая певучесть казалась Парвати и Лаванде невероятно романтичной. Миранда сглотнула, и в пересохшем горле запершило.

Затем профессор дал задание, и остаток урока был посвящен практике – попыткам неполной трансформации. Трансфигурация оказалась очень сложной, даже у Гермионы пока ничего не получилось. Миранда безучастно сидела, все еще пытаясь вернуть самообладание.

– Сконцентрируйтесь тщательнее, мистер Бут, и у вас все получится, – напутствовал когтевранца Монтгомери, проходя мимо. – Нет, мистер Уизли, повнимательнее! Так вы только глаз себе выбьете. Мисс Фрост, вы не слышали задание? Почему вы единственная сидите и скучаете?

Мысленно сердясь на саму себя за невнимательность, Миранда направила на себя палочку и произнесла заклинание. Теперь из ее рукава выглядывала птичья лапа с загнутыми когтями. Майкл Корнер, сидевший ближе всех, громко присвистнул, и этот звук привлек всех остальных. Послышались изумленные возгласы, Миранда увидела, как приоткрылся рот у Гермионы: в этом предмете у Миранды никогда не было преимущества, да и вообще обогнать Гермиону в выполнении любого задания было практически невозможно.

– Блестяще… – ошарашенно пробормотал Монтгомери, явно не готовый к такому повороту. – Чтобы с первого раза… Двадцать баллов Гриффиндору. Сможете вернуть руку в изначальное состояние?

Быстрое и точное движение волшебной палочкой – и загнутые когти обернулись тонкой белой кистью.

– Давно не встречал человека с такой предрасположенностью к трансфигурации! – профессор покачал головой, а потом поаплодировал. Миранда не шевелилась, каждой клеточкой ощущая, каким пристальным, недоверчивым взглядом ее буравит Гермиона. – Как вам это удалось с первой попытки, мисс Фрост?

– У меня просто был очень хороший учитель, сэр, – тихо ответила она.

– Да, конечно, понимаю… Профессор Макгонагалл действительно великолепный педагог…

Миранда улыбнулась одними губами, и Гермиона странно вздрогнула. Должно быть, заметила, что эта улыбка совершенно не затронула глаз Миранды и вообще больше напоминала оскал. Миранда мысленно дала себе затрещину, что надо тщательнее следить за мимикой, и отвернулась.

***

Вечером она возвращалась в башню Гриффиндора практически без сил. На душе было муторно, на языке сохранялся горчащий привкус тревоги. В общей гостиной было людно, шумно, и Миранда на несколько мгновений застыла на пороге, оглушенная. Все звуки казались слишком громкими, буквально бьющими по ушам, от множества человеческих лиц замельтешило перед глазами.

– …а этот болван с Пуффендуя умудрился взорвать котел на Зельеварении, и Слизнорт уже в первый день оставил его на отработку…

– …поднимаюсь я сегодня на Прорицания, а навстречу мне Нелл Митчелл с пятого курса!..

– …самая новая модель, только этим летом поступила в продажу. С такой Поттер будет просто обязан взять меня в команду!..

– …знаешь, он так сегодня смотрел на тебя!.. Просто глаз не отводил!..

– …Забастовочные завтраки. Чуть не попался Филчу с этой коробкой…

– …Филч ладно, а вот если Грейнджер в гостиной засечет…

– …отборочные будут через две недели. Летом специально тренировался…

– …какой идиот поставил нас на Трансфигурацию вместе со слизеринцами?! Знаешь, что этот придурок Пьюси сегодня сказал Деннису?!.

Миранда поднялась в пустую спальню для девочек, не зажигая свет, отшвырнула к стене сумку, рухнула на покрывало и закрыла лицо руками. Так она лежала некоторое время.

Итак, сегодня был замечательный первый учебный день. Впереди будет не менее замечательный учебный год.

Надо подняться и лечь спать, пока не вернулись Парвати и Лаванда, до конца дня без умолку стрекотавшие о красивом профессоре Трансфигурации. Если она притворится, что уже спит, они оставят ее в покое и не будут пытаться втянуть в идиотские разговоры о парнях.

Миранда открыла лицо и села. Глаза не сразу привыкли к темноте, но в следующее мгновение она вскрикнула: у окна кто-то был. Высокий черный силуэт без лица, и невозможно было определить, лицом или спиной к ней он стоял.

Дрожащей рукой Миранда выхватила волшебную палочку и воскликнула:

– Люмос!

Ровный белый свет выхватил из мрака подоконник, оконное стекло, чемодан Парвати у стены… И никого.

Взмахом палочки она заставила светильники зажечься, однако результат не изменился: в спальне находилась она одна.

Миранда глубоко вдохнула, пытаясь унять бешено стучавшее сердце. Да что происходит?! Эти депрессивные мысли, не покидающие ее ни на минуту, а теперь еще галлюцинации! Ведь она точно видела, что в комнате кто-то есть, это не было воображением! Она что, сходит с ума?!

На лбу выступил холодный пот, когда ее внезапно озарило, чем это странное состояние можно было бы объяснить. Слегка дрожащими пальцами она торопливо вытянула из ворота цепочку, разомкнула звенья и бросила кольцо Серпентины на кровать.

Может, в этом все дело? Крестраж наконец-то проснулся? Больше года он не трогал ее, ожидая момента, когда Миранда его оживит, но после ее произнесенного вслух обещания не воскрешать лорда Волдеморта крестраж все же решил начать действовать самостоятельно? И теперь он питается ее жизненными силами? Отсюда ее подавленное состояние, а теперь еще она и видит то, чего на самом деле нет?

Миранда замялась, принимая сложное для себя решение. Она не снимала кольцо со дня своей свадьбы – пусть и носила его не на пальце, а на шее. Но в то же время… Нет, становиться обедом для осколка души она не желала.

В своем сундуке с вещами она отыскала мешочек, в котором хранила несколько привезенных из дома украшений – серебряные серьги и кулон. Вытряхнув их в ящик тумбочки, Миранда твердой рукой убрала кольцо в мешочек, а цепочку надела обратно. Это подарок Тома, его она может носить. А кольцо пускай полежит, пока она не разберется, что к чему.

========== Глава 17 ==========

Минули первые две недели, не запомнившиеся Миранде почти ничем. На это время самой обсуждаемой фигурой в Хогвартсе внезапно стала профессор Паркинсон, потеснив даже Гарри с Роном и Гермионой – все курсы успели познакомиться с ее манерой преподавания, и эксцентричность преподавательницы впечатлила даже самых равнодушных. Пожалуй, ее уроки были сейчас самыми интересными, и Миранда в свободное время довольно часто сидела в библиотеке, читая книги о способах защиты от проклятий.

– Когда ты успеваешь делать все остальное? – недоуменно спросила Гермиона, когда они вместе как-то вечером сидели в читальном зале. Миранда с интересом изучала книгу из рекомендованного Ребеккой списка литературы, Гермиона обложилась учебниками по Трансфигурации и строчила мелким почерком эссе для Монтгомери. – По-моему, в последнее время ты ничем, кроме Защиты от Темных Искусств не занимаешься, но на занятиях всегда все знаешь…

Миранда только пожала плечами, перекладывая на край стола выполненную накануне письменную работу для Слизнорта.

– В прошлом году я училась на дому. Часть школьной программы мне уже знакома.

Гермиона взглянула на нее недоверчиво, но ничего не сказала. Эссе по Зельеварению было написано рукой Миранды, списать его было неоткуда – и Гермионе пришлось смириться с мыслью, что на последнем курсе Миранда внезапно превратилась в вундеркинда. Миранда ей сочувствовала – уступать позицию отличницы той явно было тяжело.

Через две недели, на первых выходных октября, традиционно должен был состояться первый поход в Хогсмид, и в воскресенье после обеда к Миранде неожиданно подошел Майкл Корнер и пригласил пойти вместе. Она не очень удивилась и постаралась сформулировать отказ как можно тактичнее. И, видимо, перестаралась – под конец ее извинения Майкл выглядел не удрученным, а, скорее, задумчивым, точно прикидывал, как можно было бы ее переубедить. На ее беду, их с Корнером разговор произошел, когда мимо проходили близнецы Патил, и Парвати, вне всякого сомнения, сразу поняла, какая сцена тут разворачивается. Миранда только мысленно застонала.

В башню Гриффиндора она вернулась только вечером. В гостиной было шумно, весело – студенты разных курсов, разбившись на компании, проводили свободное время, болтая и смеясь. Кто-то играл в плюй-камни и шахматы, кто-то угощал одноклассников присланными из дома сладостями… Невилл любовно обстригал колючки с выведенного им самим растения, на редкость уродливого и чахлого. Гарри, Джинни, Рон и Гермиона расположились у камина и негромко разговаривали. Даже сейчас на них были устремлены многие любопытные и восхищенные взгляды.

Миранда незаметно поднялась в спальню и привычным движением открыла сундук, чтобы проверить, на месте ли кольцо. Последние две недели она его не носила, но уже сомневалась, что в этом был смысл: за эти дни ее эмоциональное состояние не улучшилось. На душе по-прежнему было тяжело, отсутствие крестража облегчения не принесло. Значит, не в нем была проблема? Но тогда что за тень она видела тем вечером в комнате?

Пальцы продолжали шарить в сундуке под стопками одежды, и Миранда внезапно ощутила слабое беспокойство. Летние мантии, свитер… Запасные перья, пузырек с чернилами… Пижама… деньги… Кольца не было.

Испытывая не столько испуг, сколько недоумение, она начала быстро вытаскивать из сундука вещи и складывать рядом. Открылось дно в том углу, где всегда лежал крестраж. Убедившись, что там его нет, Миранда взялась за разбор вещей уже всерьез и опустошила сундук целиком, а потом устало оглянулась на кровать, на которой высилась гора ее одежды, и откинула со лба волосы. В душе медленно разворачивалось чувство страха.

Крестраж исчез.

Она точно знала, что не потеряла его и не переложила в другое место; каждый вечер Миранда проверяла этот импровизированный тайник, и все две недели крестраж лежал в углу сундука. Куда он мог деться?!

Миранда запустила руку в волосы и как следует дернула.

Думай, думай, думай.

Украли? Но кто? Если вор и был, то в башню Гриффиндора он мог попасть, только зная пароль, а в эту спальню могла зайти только девушка. Никому не было известно, что у нее есть это украшение, никто, кроме Теи и Вильгельмины, его не видел. Узнав, что это крестраж, она следила особенно тщательно за тем, чтобы серебряная цепочка всегда была надежно спрятана за воротом, и сохранность кольца проверяла, только когда рядом никого не было.

Но если исключить вероятность, что какому-то гриффиндорцу взбрело на ум похитить ее вещь, значит…

Это ведь не просто украшение. Учитывая, что в него заключен осколок души темного волшебника, предмет обретает собственную волю и в некотором роде сознание. Может, Том, поняв, что на нее рассчитывать не стоит, взял дело в свои руки и нашел себе новую марионетку?

Мерлин, но если на факультете сейчас есть человек, околдованный лордом Волдемортом…

Впрочем, нет, все не так плохо. Кольцо забрали лишь сегодня – кого бы крестраж ни подчинил себе, прошло слишком мало времени, и воля этого человека не могла быть сломлена целиком. Вора еще можно уговорить одуматься…

Но на полпути к двери Миранда снова остановилась. Стоит ли делать эту информацию достоянием гласности? Не лучше ли действовать так же, как она поступала всегда – осторожно и скрытно? Да, это займет больше времени, но…

Но на осторожность нет времени. На Гриффиндоре не меньше тридцати девушек и девочек, и ей придется присмотреться к каждой – и это при условии, что кольцо похитил именно гриффиндорец. Пока она будет втихую наблюдать за ними в попытках вычислить вора, может пройти черт знает сколько недель, а то и месяцев – а Том, надо полагать, это время терять зря тоже не станет и приложит все силы для того, чтобы подчинить себе жертву полностью. Рискнуть все равно необходимо.

Она спустилась по винтовой лестнице обратно в гостиную, где ей пришлось выпустить из палочки в воздух сноп ярко-золотых искр, чтобы привлечь к себе внимание. Под взглядом нескольких десятков удивленных глаз ей сразу стало неуютно; голоса постепенно смолкли, и в гостиной Гриффиндора воцарилась тишина. Невилл отложил в сторону садовые ножницы, Гарри, откинувшийся на спинку дивана, приподнялся, чтобы лучше ее увидеть. Гермиона оторвалась от очередной книги, которую листала, пока Рон и Джинни играли в шахматы.

– Прошу прощения, что отвлекаю, – теперь ее голос перемежался лишь с треском пламени в камине, и Миранда заставила себя говорить громко и уверенно. – Я только что обнаружила, что у меня пропало кольцо. Оно всегда лежало на одном месте, и переложить куда-то я его не могла, как и оно само не могло закатиться в дальний угол.

Послышались шепотки – из этих слов явственно следовало, что Миранда обвиняет кого-то в воровстве.

– Ты полагаешь, что кто-то из нас его украл? – осведомилась черноволосая Ромильда Вейн холодно, на что Миранда твердо сказала:

– Да, – ропот в гостиной усилился, и ей пришлось повысить голос, чтобы все услышали. – Я никого не обвиняю и не собираюсь прямо сейчас идти к Макгонагалл. Но я прошу вернуть мне мое кольцо. Это… фамильная реликвия, артефакт со своими магическими свойствами, который может быть опасен для постороннего человека, не имеющего кровного родства с моей семьей. Не связывайтесь с ним, это плохо кончится.

Мысленно она похвалила себя за находчивость. Наверное, еще в прошлом году подобная манера говорить об украшении как об одушевленном предмете показалась бы какой-то дикой. Но за эти две недели гриффиндорцы явно набрались новых впечатлений на уроках Ребекки, которая во всех красках рассказывала им про проклятия, наложенные на предметы, и вполне могли представить, что и на кольце Миранды лежит похожее проклятие, безвредное лишь для Фростов. Потому никакого удивления на лицах одноклассников так и не проступило.

Она не особо рассчитывала, что вор немедленно начнет публично каяться и принесет ей украденное на блюдечке с голубой каемочкой, и потому ушла обратно в спальню убирать вещи в сундук. Там по-прежнему было темно и пусто, и Миранда занялась уборкой, надеясь, что вот-вот дверь откроется, и кольцо Серпентины ей вернут. Но этого так и не произошло.

Она допоздна пролежала в кровати с книгой, но только после возвращения Лаванды и Парвати поняла, что сегодня ждать дальше бессмысленно. Одноклассницы продолжали болтать между собой, но на этот раз не пытались вовлечь ее в разговор, и вообще было заметно, что Миранду они подчеркнуто игнорируют. Ну понятно – решили, что свои слова о краже она адресовала в первую очередь им, своим соседкам…

Отложив книгу на тумбочку, она погасила свет и откинулась на подушку, разглядывая темный полог над собой. Внутри все больше разрасталась тревога – и не только из-за пропажи кольца, а… скорее, это было что-то на интуитивном уровне.